CC BY
404
УДК 2 - 423.35 : 172.3
Т. С. Пронина
Религия в структуре идентичности современных россиян*
В статье исследуются некоторые аспекты религиозности современных россиян, проблема религиозной идентичности. Выявляется кардинальное расхождение между уровнем декларируемой религиозности и активностью религиозной жизни.
The article is devoted to the study of the processes of religious identification of modern Russians, the author paying attention to cardinal differences between the declared religiosity level and actual religious life.
Ключевые слова: религия, религиозная идентичность, декларируемая религиозность, активность религиозной практики, амбивалентность религиозности, традиционные ценности.
Key words: religion, religious identity, declared religiosity, active religious practices, traditional values.
Социальные трансформации, которые пережила Россия в конце двадцатого века, вызвали ряд кризисных явлений в различных сферах жизни российского общества. Социально-политический кризис, распад Советского государства, исчезновение такой общности, как советский народ, привели к кризису национальной и гражданской идентичности и поиску ее оснований. Эта проблема актуальна не только для постсоветской России. Процессы глобализации и интеграции, ассимиляции и столкновения культур, усложнение характера межкультурных взаимосвязей, миграция, формирование этнических и религиозных анклавов вызывают кризисные явления в сфере идентичности и в других странах. По мнению профессора Гарвардского университета С. Хантингтона, в современном мире культурные идентичности, такие как этническая, религиозная, цивилизаци-онная, оказывают решающее влияние на формирование союзов, конфликтов, государственной политики, которые складываются с учетом культурной близости или различий. Аналитик считает, что в современном мире религиозная идентичность приобретает важней-
© Пронина Т. С., 2014
* Статья написана на основе результатов исследований, проводившихся Центром религиоведческих исследований Тамбовского государственного университета им. Г. Р. Державина в Тамбове и Тамбовской области.
шее значение, в результате чего столкновение политических идей сменяется конфликтами религий и культур: «Межцивилизационное столкновение культур и религий вытесняет рожденное Западом внутрицивилизационное столкновение политических идей» [6, с. 122]. В процессе идентификации определяющим является выбор системы ценностей. Индивиды выбирают те смыслообразующие константы, которые в наибольшей мере отвечают их запросам. Несмотря на видимые процессы универсализации культурных норм, по-прежнему сохраняют свою роль этнический и религиозный факторы осознания собственной уникальности и принадлежности к сообществу.
В современной России в поисках идентификационных ресурсов многие сделали выбор в пользу религиозной системы ценностей. В постсоветском российском обществе религия претендует на роль важнейшего фактора индивидуальной и коллективной идентификации. Мы стали свидетелями своеобразного религиозного возрождения. Данный феномен имеет противоречивую и многосложную природу.
По сравнению с советским периодом кардинально изменилась архитектоника мировоззренческих ориентаций россиян, среди которых на одно из первых мест выходит религия. Внешний социокультурный контекст подтверждает произошедшие изменения: восстанавливаются старые, строятся новые храмы, религиозным организациям возвращаются культовые здания, богослужебные предметы. Религии активно проявляют себя в различных сферах общественной жизни, присутствуют в медиапространстве, инициируют и реализуют культурные и социальные проекты. Успешно возродилась система религиозного образования. Религиозные лидеры вносят свой вклад в урегулирование социальных конфликтов. Образованные современные священнослужители открыто выражают позицию церкви по актуальным проблемам, влияют на общественное мнение, формирование ценностных ориентаций россиян. Столь же существенно изменился социальный и идеологический статус религиозных институтов. Среди институтов доверия у россиян уже на протяжении целого ряда лет на одном из лидирующих мест находится Русская православная церковь. Справедливо, на наш взгляд, говорить о формировании в обществе «проправославного консенсу-са»1, так как положительное отношение к православной церкви вы-
1 Термин, введенный социологами Киммо Каариайнен, Дмитрием Фурманом. -См.: Религиозность в России в 90-е годы [5].
ражают не только православные, но и представители неправославных религиозных объединений, и неверующие.
Но вышеназванные процессы имеют многосложную природу. Так, очевидно, что значимость религии как культурного фактора, связывающего с историей, традициями, дающего чувство уверенности, с особой силой проявилась именно в «постперестроечной» России. Описанная ситуация оправдывает теорию Р. Инглхарта об «авторитарном рефлексе». В обществах, переживавших исторический кризис, наблюдался феномен, который Инглхарт назвал «авторитарным рефлексом». Согласно ученому, «стремительные изменения ведут к глубокой неуверенности, рождающей мощную потребность в предсказуемости. В таких обстоятельствах авторитарный рефлекс принимает две формы: форму фундаменталистских, или нативист-ских реакций, <...> а также форму вменяемого всем вокруг в обязанность отстаивания непогрешимости старых, привычных культурных моделей» [2].
Говоря о религиозности современных россиян, следует отметить и ее амбивалентный характер. С одной стороны, большинство россиян заявляют о своей религиозности, более того, о своей принадлежности к тем или иным конфессиям. С другой стороны, декларируемая религиозность сочетается с низким уровнем активности религиозной жизни, участия в жизни церкви, общины. При этом значительное число наших граждан видят в православной религии носительницу традиционных ценностей, национальной идеи, духовности. Таким образом, россияне, причисляя себя к последователям традиционных религий, чаще всего обозначают свою принадлежность к данной культуре, проявляющейся в привычных для них нормах морали, стереотипах поведения, бытовых традициях, представлениях о семье и выражают желание быть сопричастными к историческому наследию этой культуры. При этом они не обнаруживают регулярного участия в жизни церкви, общины, активной религиозной жизни, связанной с исполнением обрядов, постов, участием в богослужении, знании и чтении молитв, религиозной литературы. Одна из гипотез нашего исследования состоит в том, что для значительного числа россиян, называющих себя последователями традиционных религий, религия является фактором культурной идентификации, и таким образом, религиозная идентичность совпадает с осознанием собственной принадлежности к определенной культуре, с культурной идентичностью. Кроме того, именно религия явилась важнейшим ресурсом для гражданской идентичности многих числа россиян.
Религия, выступив в постсоветской России наиболее активной формой трансляции ценностей традиционной культуры, стала для россиян важнейшей формой самоидентификации, существенно потеснив другие формы идентичностей. Однако в данной ситуации такие уровни религиозности, как убеждения, представления, религиозная практика оказались слабо затронутыми.
Еще одна тенденция, на которую мы бы хотели обратить внимание при изучении религиозности современных россиян. Религиозность становится все более многообразной даже при констатации формальной принадлежности к традиционным конфессиям. Данный процесс напрямую связан с ростом личностного фактора в религии. Изучение форм и видов современной религиозности в России, в том числе и новой религиозности, особенностей их вероучений, культовой практики, социально-демографических характеристик последователей, способов взаимодействия с обществом, позволили нам сделать ряд интересных выводов. Один из них состоит в том, что религиозные новации, которые не являются исключительным признаком новых религий, но присутствуют и в традиционных конфессиях, опосредованно выступают способом сохранения традиционных ценностных принципов и норм. Процесс религиозной идентификации у современного человека тесно связан с культурной идентичностью, что сохраняет за религией статус важнейшего фактора сохранения и трансляции традиционных ценностей. Следовательно, изучение феномена религиозной идентичности позволяет, в том числе, выяснить потенциал религий по сохранению традиционных ценностей, что также определяет актуальность исследования.
Изменения в ценностных системах приводят к многоуровневым изменениям в социальной, культурной среде, в политической, экономической сфере. Но эти изменения не затрагивают кардинально содержательный уровень традиционных ценностей. В большинстве случаев изменения происходят в способах сохранения, трансляции ценностных установок и отражают процессы трансформации социальной среды, приспособления индивидов и сообществ к новому социокультурному контексту.
Исторически религиозная идентичность является одной из первых форм идентичности. Однако сегодня на первое место вышли другие виды этнокультурных идентификаций. Важность пристального изучения содержания, форм идентичности и их эволюции определяется тем, что ее качественные характеристики влияют на функциональность личности в целом, способствуют поддержанию личностной цельности во внешнем, подверженном изменениям ми-
ре. Процесс религиозной идентификации происходит как на неосознаваемом уровне в ходе усвоения привычных социальных практик, стереотипов поведения, связанных с религиозной принадлежностью, так и необходимо предполагает сознательное самоопределение. Однако и в сфере религиозной идентификации присутствует «парадокс самоопределения»: индивид, определяющий свою религиозную идентичность, не всегда способен четко выделить признаки самоидентификации. Выраженный приоритет здесь обнаруживают внешние характеристики: ритуалы, обряды, бытовые обычаи, стереотипы форм поведения. Значительно реже индивиды в подтверждение собственной религиозной идентичности апеллируют к вероучению, представлениям, убеждениям.
Процесс формирования религиозной идентичности имеет многосложный характер и включает, помимо интериоризации личностью определенных норм и принципов, выявление сходства с представителями сообщества, к которому человек относит себя, и различий с представителями других подобных сообществ. Выделяемые признаки обладают значимостью для человека.
Исследователи рассматривают идентичность, прежде всего, как сохранение личностной самотождественности, выделяя при этом различные условия и способы формирования такого самотождества и его сохранения. Одни ученые настаивают на решающей роли «предписанных» условий формирования идентичности, другие же считают, что процесс самоидентификации может быть только сознательным, и индивид в процессе осознания конструирует собственную идентичность. Большинство исследователей различают индивидуальную и коллективную идентичность, указывают на их взаимосвязанный характер. Б. Дубин в статье «Векторы и уровни коллективной идентификации в сегодняшней России» справедливо отмечает методологическую непроработанность термина «идентичность», в результате чего при его употреблении нередко «личное редуцировалось к социальному, а социальное к традиционалистскому» [1, с. 57].
Актуальным остается вопрос методов изучения религиозной идентичности. Для нас уже очевидно, что при изучении религиозной идентичности исследователь должен выявить значимые для индивида или сообщества факторы. В данном случае, на наш взгляд, обоснованной и хорошо применимой является модель Б. Дубина, который выделил в процессе религиозной самоидентификации три этапа: самосознание, самоопределение и самопрезентацию. Таким образом, этап самопрезентации делает возможным опосредованное
эмпирическое исследование религиозной идентичности через наблюдаемые и измеряемые аспекты функционирования индивида как на общесоциальном, так и на внутриличностном уровне.
Известный российский исследователь религиозности М. П. Мчедлов относил религиозные ценности к базовым в структуре идентичности. Как традиционные константы в иерархии иден-тичностей они передаются от поколения к поколению, и таким образом, имеют долговременный и массовый характер. Ученый выстроил собственную структурную модель идентичности: «В системе идентичностей ситуативные (социальные, политические, международные) отличаются как от примордиальных (гендерных, расовых), так и от традиционных, долговременных (этнических, религиозных) идентичностей не только своей длительностью, но и механизмом формирования. В первом случае превалируют сознательные, рациональные факторы, во втором - естественные (неизменные пол, раса), в третьем - немалую роль играет сила исторической инерции» [4, с. 6].
Идентификационные принципы, согласно М. П. Мчедлову, признаются большинством народа, утверждаются «в его сознании, быте, во всей культуре в качестве "своей", затем уже чуть ли не автоматически, "с молоком матери" передается все новым и новым поколениям "соплеменников"» [4, с. 5]. Такие имеющие исторический, массовый и долговременный характер этнокультурные устои, по мнению ученого, и позволяют относить тот или иной народ к определенной религиозной культуре. Он также особо подчеркивает, что в случае с религиозной идентификацией индивида «к осознанному выбору добавляются подсознательные инстинктивные установки, приводящие в действие механизм воспроизводства этноконфессио-нальных традиций и предпочтений. В результате среди представителей каждой общности распространяются общие, подчас бессознательные стереотипы восприятия окружающей среды - социальной, этнической, природной, международной и т. д.» [4, с. 6]. Однако очевидно, что в самоидентификации современного человека, в том числе и современного россиянина, все большую роль играет именно личный сознательный выбор мировоззренческих и религиозных предпочтений. Ситуация религиозного плюрализма вносит изменения и в идентификационные процессы, в частности, выбор мировоззренческих, ценностных ориентиров становится все более сознательным и роль примордиальных и долговременных условий снижается. Таким образом, уменьшается предписывающее значение традиции в формировании религиозной идентичности и возрастает
роль личного духовного поиска, который в условиях плюрализма и реализуется в вариативном пространстве.
Стремительные социально-исторические трансформации, кризисы оказывают травмирующее влияние на идентичность, способны даже разрушить отдельные ее элементы или изменить их иерархию. В форме защитной реакции индивид стремится к восстановлению личностной целостности, выстраиванию новой системы идентично-стей, консонирующей с изменившимся социокультурным контекстом. Кризис системы идентичностей заставляет индивида выстраивать новую систему, что ведет к поиску новых же идентификационных ресурсов, которые способны вернуть личностной структуре равновесие, вывести ее из состояния аномии.
В нашем случае, после распада Советского Союза граждане переживают острый кризис гражданской идентичности, стремительное обрушение конституирующих ее констант. Традиционные религии, и прежде всего Русская православная церковь, представили россиянам комплекс идеологических, мировоззренческих, символических конструктов, которые, на наш взгляд, позволяли россиянам наиболее безболезненно трансформировать прежние элементы идентичности в новые. Так, привычные для советского гражданина идеологемы, составлявшие часть его гражданской идентичности -идея великого сильного государства, которое официальной пропагандой позиционировалось как лучшее в мире, самое справедливое, первое в космосе, науке, вооружениях, культуре, спорте и т. д. - получили перерождение в новом наборе идеологем, обнаруживающих преемственность по отношению к предшествующей истории государства и позволяющих сохранить привычное осознание себя членом особой страны. Таким образом, происходит сохранение тех форм, которые обеспечивают стабильность идентичности, что очень важно для индивида. Происходит реинтерпретация содержания привычных значимых констант: «великость» страны в новом «проекте» интерпретируется через особую духовность российского народа, что, в свою очередь, обосновывается актуализацией триады графа С. С. Уварова «Православие. Самодержавие. Народность», идей «Москва - Третий Рим», Россия - хранительница православия, чистоты христианства, особого исторического пути. Б. Дубин высказывает мнение, что в России коллективная идентификация ориентирована на прошлое: «Усиление ретроориентаций, трактовка идентичности как памяти», что имеет место в тех странах, где модернизация осуществляется «сверху» [1, с. 59].
В структуре религиозности довольно сложно жестко разграничить сущностные и атрибутивные факторы. Между исследователями нет полного согласия по поводу того, какие элементы религиозности считать системообразующими, а какие - второстепенными. Определение главных элементов может зависеть от этапа в эволюции религии, внешнего культурно-исторического контекста, различаются указанные факторы и в разных религиях. Чаще всего исследователи выделяют в религии такие системообразующие элементы, как вероучение, выполнение культовых действий, религиозных предписаний, норм, мотивацию мыслей и поступков религиозными идеями и др.
Религиозность, функционирующая как целостная система, предполагает хотя бы частичное усвоение и исполнение перечисленных элементов. Многие исследователи религии считают, что для поддержания реальной веры индивиду необходимо иметь религиозную практику. При прагматическом отношении к религии, характерном для многих россиян сегодня, востребованными оказываются только те из элементов религиозности, которые удовлетворяют ситуативный запрос индивида. Такой подход разрушает целостность религии как системы. Так, если совершение обряда, ритуала преследует достижение конкретной прагматической цели и не сопровождается пониманием их вероучительного смысла, то не формируется понимание необходимости регулярной религиозной практики, а это, в свою очередь, означает, что уровень внутренних убеждений глубоко не затронут. И наоборот, отсутствие регулярной религиозной практики не позволяет сформироваться глубоким убеждениям и пониманию смыслов совершаемых время от времени ритуалов.
К примеру, исследования Центра религиоведческих исследований Тамбовского университета религиозности молодых людей (учащихся вузов и колледжей Тамбовской области) выявили, что наиболее распространенный среди них тип религиозности условно можно назвать «прагматическим». Этот же тип как наиболее распространенный мы обнаруживаем и среди других категорий граждан. Он сочетает в себе высокий уровень формального декларирования религиозности (большинство молодых людей называли себя верующими и православными) и крайне низкий уровень религиозной практики. Так, около 90 % опрошенных назвали себя с той или иной степенью уверенности верующими, 89,4 % назвали себя православными. При этом из всех опрошенных молодых людей только 4,9 % посещают богослужение или религиозное собрание не менее одного раза в неделю, 65,4 % посещают богослужение по праздни-
кам или в связи с особыми событиями, 28 % совсем не посещают богослужения.
Вместе с тем, нам удалось выяснить, что для такого, как мы его назвали, «прагматического» типа религиозности, в процессе религиозной идентификации важен социокультурный и идеологический статус религии, религиозного сообщества. Нередко представление об этом статусе реализуется на уровне исторических клише или стереотипов, не лишенных элементов мифологизации и формируемых чаще всего СМИ. В нашем случае, на вопрос «Что для вас значит православие?» молодые люди давали следующие ответы: «Это вера наших предков», «Это наша культура», «Это наша история», единицы упомянули имя Сергия Радонежского, целый ряд респондентов апеллировал к художественной красоте православных храмов и религиозного искусства. Из 1500 опрошенных ни один не затронул ве-роучительные положения или особенности православия, отличающие данную конфессию от других. Схожая ситуация и с ответами других категорий россиян.
С вышеприведенной картиной диссонируют результаты ответов на вопросы, имеющие целью выявить реальную роль религии в жизни отдельного человека - мы видим, что она ограничивается довольно узким кругом вопросов: исполнением обрядов жизненного цикла, праздниками. В решении жизненных задач и проблем современные россияне рассчитывают на себя, своих близких, родителей. В иерархии ценностей отдают предпочтение здоровью, материальному благополучию, получению хорошего образования, высокооплачиваемой работе.
Еще одна характерная черта «прагматического» типа религиозности - это восприятие религиозной практики как набора магических действий, имеющих именно прагматическое значение. Наше исследование показало, что молодые люди почти не знают основ вероучения, содержания богослужений, текстов молитв, их религиозная практика ограничивается посещением праздничного богослужения с друзьями, что воспринимается не как участие в религиозном ритуале, а как интересное проведение свободного времени. Также часто встречается в среде учащейся молодежи единоразовое фраг-ментированное совершение обрядов или их элементов. Эти акты также имеют прагматические цели и квалифицируются нами как квазирелигиозность. В качестве примера таких манипуляций можно привести стремление «поставить свечку в церкви перед экзаменом», после чего большинство таких «верующих» не бывает в храме до следующей сессии. При этом действие «поставить свечку» воспри-
нимается как магический акт в духе древнеримского «Do ut des» («Даю, чтобы ты дал»). А магическое мышление, как известно, предельно прагматично. Подобное мнение высказывает и Н. Митрохин в работе «Русская православная церковь: современное состояние и актуальные проблемы»: «Выделяется группа людей, часто участвующих в таинствах Церкви, но воспринимающих их как лекарство для болезней тела, но не души. Именно эта категория людей, ищущих выздоровления (или "защиты организма"), придает массовость некоторым инициативам воцерковленных: паломничествам или крестным ходам; поклонению привозным святыням (иконам, мощам) из других регионов и стран; разбору "крещенской воды"; купанию на Крещение в проруби» [3]. Категория людей, которые воспринимают таинства, обряды магически, не исповедуя основ веры, сегодня довольно многочисленная.
Характер религиозности проявляется не только в исполнении обрядов, посещении богослужений, но и в том, в какой мере и в каких формах религия присутствует в жизни человека. Это проявляется и в сфере интересов, и круге общения, и в предпочтениях во времяпрепровождении. Затрагивая сферу интересов, уместно уточнить выбор чтения и телевизионных передач: что мы предпочитаем читать и смотреть, занимая свое свободное время. Только 6 % опрошенных часто читают литературу религиозного содержания и 40 % вообще ее не читают, остальные 54 % редко обращаются к ней. Что касается телевизионных передач, то и здесь похожая картина: в лидерах новости, телесериалы, музыка и спортивные передачи. Религиозные же передачи из предложенных девяти вариантов занимают последнюю позицию1.
В ходе исследований мы также интересовались, как респонденты предпочитают проводить свободное время. И вновь наиболее распространенные предпочтения далеки от религиозных интересов: большинство из нас предпочитают провести свободное от работы время с семьей (52 %) или друзьями (28 %), подработать для получения дополнительного дохода (7 %) или заняться спортом (7 %). Только 5 % опрошенных в свободное время предпочитают посетить церковь.
По результатам нашего мониторинга мы попытались выстроить определенную иерархию ценностных ориентаций современных россиян на примере жителей нашего региона (см. рис.).
1 Данные исследований Центра религиоведческих исследований Тамбовского университета, проводившихся в ЦФО.
Рис. Иерархия ценностей
И вновь, как и по предыдущему показателю, несмотря на то, что повсеместно говорят о кризисе семьи, который переживает российское общество, мы в качестве важнейшей ценности обозначаем семью - это подавляющее большинство, 82 %. На втором месте - здоровье, на третьем и четвертом с практически одинаковыми показателями - материальное благополучие и любовь. Лишь пятую позицию заняла такая ценность, как вера в бога. Выстроенная иерархия ценностей также подтверждает, что при высокой декларируемой религиозности мы ведем секулярный образ жизни, руководствуемся в своей повседневной жизни светскими моделями поведения, деятельности.
Не стоит преувеличивать реальное влияние религии на жизнь современных россиян. В подтверждение этого вывода можно привести и оценки нашими респондентами возможностей различных социальных сил с точки зрения действенных социальных практик, решения актуальных социальных задач. Так, например, на вопрос «Какие силы сегодня могут лучше всего укреплять нравственные ценности в нашем обществе?» 61 % опрошенных в качестве таковой назвали опять же семью, немного меньше, но также значимо - 42 %, возлагают надежды, как нам кажется, вполне справедливые, на образование и с большим снижением, 18,5 %, называют в качестве силы, укрепляющей нравственные ценности в нашем обществе, религию. Хотя на уровне публичного дискурса создается мнение, что этот показатель в нашем обществе гораздо выше.
Таким образом, реальное влияние религии на социальные практики современного россиянина ограничивается довольно узким кругом вопросов - это, прежде всего, совершение религиозных обрядов, участие в религиозных праздниках. При этом религия обрела и сохраняет в российском обществе статус важнейшего фактора личностной и коллективной идентичности.
Список литературы
1. Дубин Б. Векторы и уровни коллективной идентификации в сегодняшней России // Вестн. обществ. мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. - М., 2009. - № 2 (100). - С. 55-64.
2. Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Полис. - М., 1997. - № 4. - URL.: http://www.polisportal.ru/files/File/puvlication/Starie_publikacii_Polisa/I/1997-4-2-Ingleheart_Postmodern.pdf (дата обращения 25.11.1014)
3. Митрохин Н. Русская православная церковь: современное состояние и актуальные проблемы. - М.: НЛО, 2004.
4. Мчедлов М. П. Общие вопросы религиозной идентичности. К постановке проблемы, условия ее объективного анализа // Религия в самосознании народа (религиозный фактор в идентификационных процессах) / отв. ред. М.П. Мчедлов. - М.: Ин-т социологии РАН, 2008. - С. 13-33.
5. Религиозность в России в 90-е годы / Старые церкви, новые верующие: религия в массовом сознании постсоветской России / под ред. проф. К. Каариайнена и проф. Д.Е. Фурмана. Гл. 1. - СПб.; М.: Летний сад, 2000. -248 с.
6. Хангтингтон С. Столкновение цивилизаций и изменение мирового порядка (отрывки из книги) // Pro et contra. - М., 1997. - Т. 2. - № 2. - С. 114-154.
