CC BY
197
УДК 1 (075.8)
КОНЦЕПТ «ГРАНИЦЫ НАУКИ» В СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ НАУКИ
Г.Н. Калинина
Белгородский государственный институт искусств и культуры e-mail: galakalinina@inbox.ru
В статье реализуется анализ концепта «границы науки» и его нового измерения для теоретической философии и областей знания, связанных со смыслопорождающей деятельностью сознания; показывается, что сама проблематика знания и границ науки становится едва ли не центральной для рефлексии общества и человека.
Значительная роль отводится исследованию самой специфики рассмотрения проблемы границ науки и научной нормы в связи с совокупностью важных (интегративных прежде всего) тенденций развития новейшего научного знания, подпадющих под концепт («транснаука»).
Ключевые слова: наука, знание, «другое» знание, «границы науки», транснаука, метаморфоз, самополагание, научная норма, методология, парадигма.
Прежде всего, мы сразу же оговоримся: в известной мере намерение осмысления новых измерений границ науки связано с сегодняшней переориентацией философского познания в направлении поиска экзистенциальных смыслов бытия. Отчасти такой шаг диктуется переходным, неустойчивым состоянием науки как отрасли знания и социального института на очередном витке ее эволюции, когда наука с необходимостью обретает образ целостного феномена, метатренда, обобщающего совокупность важных тенденций развития новейшего научного знания и практики*. Примечательно, что сегодня они рядом исследователей подводятся под «общий концепт, выходящий за границы наличных определений научного знания и научности»1.
Поэтому, если мы признаем (а это так), что перед нами новый тип научного знания «новая научная рациональность», «транснаука», то вполне разумно допускать и принципиально новую парадигму представлений о реальности. Такую, в которой «феномен жизни и сознания оказывается фундаментальным онтологическим состоянием, укорененным в самих основах бытия»2. Все более активно наряду с широкой трактовкой рациональности как принципа построения целостной картины мира позиции завоевывает ее постнеклассическая «версия» (а в новейшей терминологии, - афтепостнеклассическая), которая заметно отличается
преобладанием модуса возможного и ориентацией на познание развивающихся
* Речь идет о тенденциях, идущих в русле нарастающего потенциала интеграции современного научного знания во всех областях своего определения.
1 Моисеев В.И. Транснаучные измерения биоэтики / Биоэтика и гуманитарная экспертиза. Вып. 5. 2011. С. 87.
2 Моисеев В.И. Витомерные образы постнеклассической онтологии. Постнеклассические практики: определение предметных областей: Мат. Междисциплинарного семинара. М., 2008. С. 92120.
«человекоразмерных» объектов. Это приводит к преобразованию атрибутивной и модальной подсистем онтологических оснований и выступает залогом выхода в более глубокие слои мироотношения3; к возникновению новых проекций на предмет, связанных прежде всего со смыслопорождающей деятельностью сознания, и
4
позволяющие увидеть нечто за ширмой самоочевидности .
Мысль о том, что разум «не оторван» от своего применения, а практика его использования формирует конкретные формы его содержания, о несводимости разума к научным логическим формам, не нова: достаточно ярко она (особенно в части нравственной трактовки разума) прослеживается у И.Канта, одним из первых предпринявшего попытку раздвинуть границы сциентистской философии и наполнить ее содержание гуманитарными ценностями. Неудивительно, что одновременно меняется и сама научная методология, опирающаяся на внутренние принципы науки и выходящая за границы внешнего принципа материализма-атеизма»5. По-видимому, речь идет о выходе к границам нового типа научной методологии, в рамках которой допускается возможность совмещения «феномена субъектности и сознания с научными принципами критического познания в рамках нематериалистического типа мировоззрения»6. Речь идет о расширении сенсорных оснований эмпирического базиса науки «на правах» эмпирического материала для применения научной методологии.
В этой связи мы обращаемся к исследованиям в области трансперсональной психологии С. Грофа, Я.Стивенсона, к ряду работ И. Ньютона*, в которых феномен возникновения жизни и разума, парадоксальности сознания и его субъективных качеств окончательно не сводим к любым объектным выражениям7. Сегодняшний интерес к этим исследованием правомерен, прежде всего, в связи с фундаментальными тенденциями в области формирования «расширенного -эписенсорного* - образа эмпирического базиса научного познания»8, выходящего за границы базовой сенсорики человека, и новых типов теоретического знания (научной метафизики) с сохранением его научности. Это обоюдосвязанные фундаментальные инновации. Нельзя отрицать что, скажем, фундаментальные структуры и вопросы последней, такие как Душа, Мир, Бог могут быть в полной мере осмыслены в границах прежней сенсорности, которая традиционно ограничена «кантовским» пятичувственным сенсорным базисом человеческого типа научного познания.
3 Букин Д.Н. Автореферат дисс. ... к. филос. н. /09.00.01. Волгоград, 2007. С. 6.
4 Неретина С.С. Творчество как сущность (о концепции культуры М. К. Петрова). М., 1991 С.
3-4.
5 Моисеев В.И. Философские проблемы биологии и медицины: учебное пособие для вузов. М., 2008. С. 28-32.
6 Моисеев В.И. Транснаучные измерения биоэтики / Биоэтика и гуманитарная экспертиза. Вып.
5. М., 2011. С. 89.
* См., например: Crof S. Realms of the Human Unconscious. N.Y.,1976); Stevenson I. Twenty Cases Suggestivi of Reincarnation Second Edition, Revised and Enlarged. 2 ed. Charlottesville,1974); Newton M. Journey of souls: case studies of life between lives. St.Paul (Minn.), 1994 и др.
7 См.: Jackson F.Epiphenomenal Qualia // Philosophical Quarterly. 1982. Vol. 32. P.127-136.; Lewis D.K. New Work for a Theory of Universals // Australasian Journai of Philosophy/ 1983. 61. P. 343-377.
‘Эписенсорность, понимается как единство «обычной сенсорности» и «интерсубъективной экстрасенсорности», основу опыта которой составляет «расширенная сенсорность», включающая в себя (помимо восприятия) разного рода измененные состояния сознания, которые получают интерсубъективную, подкрепленную другими методами эмпирического и теоретического познания, проверку.
8 Моисеев В.И. Транснаучные измерения биоэтики // Биоэтика и гуманитарная экспертиза. Вып.5. М., 2011. С. 91.
Поэтому сетевая координация эписенсорного типа опыта в области прикладных исследований и научная метафизика в теоретической сфере правомерно выступают «несущими конструкциями» целостного феномена транснауки, транснаучных образов познания и практики .
То есть, мы видим, что исследовательский интерес не ограничивается его рассмотрением науки и ее границ только с точки зрения господствующей (материалистической) парадигмы познания. Становится возможным
проанализировать эти понятия с позиции синтетической модели философии науки, обратившись к парадигмам познания, которые существенным образом не укладываются в рамки общепринятой парадигмы, выходя за ее пределы уже на тех основаниях, что они затрагивают прежние онтологические схемы НКМ (научной картины мира). В данной связи автору представляется, что задачу осмысления изменчивости границ науки надо пытаться решать на пути выхода за пределы сохраняющейся (не только в естествознании, но и в гуманитарных науках) позитивистской ее трактовки и понимания и отказа от крайних, «жестких» моделей трактовки научной нормы и научности.
Одновременно мы понимаем: такой переходный этап требует существенной «перестройки» структуры нашего сознания, которое, как показывает практика широких панельных дискуссий, продолжает оставаться «в плену» позитивистского дискурса и соответствующего «образца» понимания науки и научности. В этом смысле преодоление тотального господства какой-либо одной доктрины - не только идеологическое, но и методологическое требование для современной философии познания. В полной мере это относится к рефлексии над проблемой границ науки и научной нормы. При этом логично опираться, с учетом накопленного исследовательского багажа, на принципиально новые, свежие тенденции в понимании природы, структуры, функций познания, включенного в социокультурный контекст, на гносеологическое осмысление результатов, полученных новыми областями знания, на наработки неклассической эпистемологии, существенно меняющие трактовку не только ненаучных феноменов, но и многих базовых положений, принципов и категорий классической теории познания и учитывать их при анализе концепта границ науки.
Одной из таких программных исследовательских попыток в истории науки, наверное, можно считать ньютоновскую методологию, устремленную к научному синтезу, которая соединяла в себе универсальность, всеобщность суждений математического естествознания (по Канту, - «синтетических суждений а priori») на пути познания «мировой гармонии» с экспериментом и наблюдением как надежной опорой знания. И, несмотря та то, что такая попытка выстроить конструкцию, соединяющую опыт Божественного Разума и человека, не отменяла собою границы между научным и метафизическим мышлением, она во многом обеспечила мощный рывок науки. - Своим отказом от «преждевременных» гипотез, отвлекающих и тормозящих развитие научного движения, ньютоновская наука вырвалась на оперативный простор.
В данной связи мы хотели бы подчеркнуть, что, оставаясь на позиции понимания объективности знания как «дистиллированного», независимого от всего «человеческого» и «случайного», Ньютон, задумываясь о том, что находится «в горизонте» науки, о метафизике, допускал, что ширина и глубина обобщений опыта,
9 Моисеев В.И. Транснаучные измерения биоэтики // Биоэтика и гуманитарная экспертиза. Вып.5. М., 2011. С. 91.
ограниченного наблюдениями и экспериментами, осмысленными в рамках понятийной структуры «экспериментальной философии» зависит от широты и глубины самих этих рамок10. В этих рассуждениях вполне узнаваема проблема границ и поиска оснований для демаркации знания, получившая развитие в идеях А. Койре и Т.Куна, которые одними из первых обосновали «гуманитарный» характер научного знания как неотделимого от философского и культурного пласта определённой эпохи и переключили внимание на субъектный полюс исследовательской деятельности.
Симптоматичность и новационность этого шага представляется нам в том, что было положено начало новой традиции по изучению и анализу науки. То есть с позиции «погружения» результатов научного исследования в контекст производства знания, когда культурный контекст порождения нового знания (а не природа, как предмет изучения) определяет его содержание, когда субъект научной деятельности не рассматривается как входящий в научное знание в сугубо «снятом» виде (как это было присуще новоевропейской науке).
Вместе с тем, эти безусловные новации, лежащие в русле социального подхода к изучению науки и анализу ее границ, обернулись и другой (не столь однозначно позитивной) своей стороной. А именно: чрезмерным «размыванием» границ прежнего типа между наукой и ненаукой, что поставило под сомнение вопрос о самоопределении науки как таковой во всей её специфике и своеобразии. Действительно, в ряде случаев негибкая реализация принципиально иного способа вхождения субъектных характеристик в научное знание привела к тому, что «отделить» объективное научное знание от релятивизирующих его вкраплений (социального, психологического, этического и прочего характера, от социума) стало крайне затруднительно. Исследователей науки стало интересовать «не столько знание как результат, сколько процесс его возникновения, его оснований, не выводимых из предыдущего знания и вступающих в определенные отношения друг с другом»11.
Сегодня этот ракурс подводит к нетривиальному выводу: «основанием логики научного поиска оказывается нелогический базис»12, из чего следует, что модель рациональности науки, восходящая к ее классической трактовке и продолжающая сохранять свое значение и позиции, сегодня уже «не работает». Ученые задаются вопросами: какие черты науки прошлых веков всё-таки сохранили свои позиции в наши дни, насколько они фундаментальны и можно ли вообще говорить о знании как о научном, если оно их лишено 13; есть ли еще наука или ее больше нет, и как называется то, что существует на ее месте?14. Надо сказать, эти сомнения вполне правомерны, поскольку в русле идей об «исчезновении» всяких границ между наукой и не наукой, о невозможности идентифицировать науку как особую сферу деятельности проблемным стало само существование «высокой» науки, ее замещением (заменой) «совокупностью всех обстоятельств, косвенно относящихся к науке, но способных логически «вписаться» в систему наличного научного знания, «встроиться» в его логическую структуру. Как справедливо отмечает Л.А.Маркова, «создается опасность поглощения науки ее окружением, угроза «растворения» науки
10 Ньютон И. Математические начала натуральной философии / Пер. с лат. А.Н. Крылова. М., 1989. С. 504.
11 Маркова Л.А.Человек и мир в науке и искусстве. М., 2008. С. 120.
12 'т
1 ам же.
13Маркова Л.А. Не-наука как логическая предпосылка исторического развития науки // Эпистемология и Философия науки. Москва.: «Канон+». Т. II. № I. 2005.
14 Дугин А.Г. Эволюция парадигмальных оснований науки. М., 2002. С. 7.
в море вненаучного мира, связанного с творческим процессом производства нового знания15.
Одновременно становится ясно: понимание науки достижимо на пути анализа ее начал, на границах с не- и вненаучным миром, который (не отождествляясь с наукой) входит в предпосылки (и само) научное творчество, что находящаяся за пределами рациональной структуры существующей науки ненаучная сфера участвует в рождении новой теории. Однако мера такого «вхождения», выливаясь в резонный вопрос о необходимости включения в науку буквально всего спектра взаимодействующих элементов контекста ее функционирования в культуре эпохи, остается на сегодняшний день «открытым» и «тянет» за собой нерешенность проблемы границ науки.
Иначе говоря, современные процессы в жизни общества и в области познавательного мышления «не отменяют» границ знания - они были и остаются, но уже в другом сущностном своем качестве: рациональность, как умопостигаемость объективно общего, по-прежнему является специфической формой познания существенных связей реальности, объективных закономерностей, лежащих за пределами чувственного и эмоционального опыта человека. С этим автор не спорит.
Вместе с тем, столь же очевидно, что знание само по себе системно и взаимосвязано, что все его формы и типы диффундируют друг в друга, образуя каждый раз новый конгломерат смыслов и значений, следовательно, и границы науки, сопрягаясь с «другим знанием», становятся более открытыми, более подвижными, более гибкими, и в известном смысле - более «мягкими», то есть, в любом случае они уже «не те», отражая «собою» факт меняющегося, динамичного мира и его многогранной визуализации, обнаруживающих себя в столь разном, порой непредсказуемом, опыте человека. Научная и ненаучные, «другие» формы освоения мира, существуя на границах, разворачивают свой дискурс в общекультурном пространстве и, оставаясь каждая в своих принципиальных границах, образуют некоторую совокупную целостность*.
В существенной мере решение вопроса границ науки лежит в плоскости философской рефлексии пределов возможного и допустимого в научном и «другом» знании, степень его совместимости с идеалами и ценностями реального гуманизма. Проблемы границ науки (знания как такового) могут быть решены, если принять во внимание, что главным основанием для новых подходов (диалога и синтеза) к познанию выступает обращение к целостному человеку. По всей видимости, сегодня можно попытаться подойти к рефлексии науки и ее границ с позиции идеи синтетической картины мира, присущей всей истории науки, на пути сопряжения научной рациональности с устремлениями человеческого духа (духовная рациональность).
Считаем, что к настоящему моменту сложились достаточные основания для содержательного пересмотра понятий научной нормы и концепта «границы науки», приведения их эпистемологического (и другого) статуса в соответствие с онтологическими основаниями знания и с учетом расширения сенсорного эмпирического базиса науки. Ведь если мы говорим сегодня о «новой» науке, то вопрос о том, будет ли это «наука» или некое «синтетическое образование», подводит нас к какому-то иному пониманию и трактовке «научной нормы» и, соответственно,
15 Маркова Л. А. Человек и мир в науке и искусстве. М., 2008. С. 120.
* См. об этом, например: Калинина Г.Н., Римский В.П. Самополагание науки и превращенные формы знания // Научные ведомости БелГУ. Серия «Философия. Социология. Право». № 20 (139) 2013. Вып. 22. Белгород: Изд-во БелГУ, 2012. С. 28-39.
«границ науки» - в той мере, в какой вообще в перспективе будет иметь смысл говорить о факте границы в русле проблемы демаркации науки от ненауки и сохранения демаркационных линий вообще16. В данном процессе мы отдаем должное значению и роли философского анализа данных понятий в понимании их сущности для различных аспектов жизнедеятельности человека, а не просто, скажем, применительно к научному творчеству. Тем самым более широкая философская интерпретация и нормы, и границы может оказаться попыткой придать данным категориям необходимое измерение, исходя из трансгуманистических перспектив современного человечества.
И, наконец, последнее. Тот факт, что наука XXI в. не может быть адекватно представлена вне интегрального подхода, повышает требования к синтетической рефлексии современных переходных процессов со стороны, прежде всего, философии науки. Важно не «сбрасывать науку со счета», а принять ее новое состояние в новых границах ее самополагания.
Список литературы
1. Букин Д.Н. Автореферат дисс. ... к. филос. н. /09.00.01. Волгоград, 2007.
2. Дугин А.Г. Эволюция парадигмальных оснований науки. М., 2002. 185 с.
3.Калинина Г.Н. Рациональная и паранаучная формы миропонимания // Научные ведомости БелГУ. Серия «Философия. Социология. Право». № 8 (127). Вып. 20. Белгород: Изд-во БелГУ, 2012. С. 254260.
4. Калинина Г.Н., Римский В.П. Самополагание науки и превращенные формы знания // Научные ведомости БелГУ. Серия «Философия. Социология. Право». № 20 (139). Вып. 22. Белгород: Изд-во БелГУ, 2012. С. 28-39.
5. Маркова Л. А. Не-наука как логическая предпосылка исторического развития науки // Эпистемология и философия науки. Т. II. № I.. М.: «Канон+», 2005.
6. Маркова Л.А.Человек и мир в науке и искусстве. М., 2008. С. 120. 384 с.
7 Моисеев В.И. Транснаучные измерения биоэтики // Биоэтика и гуманитарная экспертиза. Вып. 5.
2011.
8. Моисеев В.И. Витомерные образы постнеклассической онтологии. Постнеклассические практики: определение предметных областей: Мат. Междисциплинарного семинара. М., 2008. С. 92-120.
9. Моисеев В.И. Философские проблемы биологии и медицины: учебное пособие для вузов. М., 2008. С. 28-32.
10. Неретина С.С. Творчество как сущность (о концепции культуры М. К. Петрова). М., 1991.
11. Ньютон И. Математические начала натуральной философии / Пер. с лат. А.Н. Крылова. М., 1989. 504 с.
12. Jackson F.Epiphenomenal Qualia // Philosophical Quarterly. 1982. Vol. 32. P. 127-136.
THE CONCEPT OF "FRONTIERS OF SCIENCE” IN THE MODERN PHILOSOPHY OF SCIENCE
G.N. Kalinina
Belgorod state institute of arts and culture e-mail: galakalinina@inbox.ru
16 Калинина Г.Н. Рациональная и паранаучная формы миропонимания // Научные ведомости БелГУ. Серия «Философия. Социология. Право». - № 8 (127) 2012. Вып. 20. - Белгород: Изд-во БелГУ,
2012. С. 254-260.
Article is an analysis of the concept of "frontiers of science" and its new dimension of the theoretical philosophy and areas of knowledge related to the smysloporozdausej activity of consciousness; It is shown that the problem of knowledge and the limits of science is hardly central to reflection of society and man.
A significant role is given to the study of the nature of the boundaries of science and scientific norms in connection with important (integrative primarily) trends of the latest scientific knowledge, the concept of podpadusih ("transnauka").
Keywords: science, knowledge, knowledge of the "other", "frontiers of science", transnauka, metamorphosis, samopolaganie, Norma, methodology, scientific paradigm.
