CC BY
31В.И Моисеев
ОБРАЗЫ ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКОЙ
ИНТЕГРАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ (Лекция в ИНИОН РАН 27 сентября 2016 г.)
В первую очередь необходимо немного разобраться с терминами. Нужно пояснить, что имеется в виду под термином «интегральная философия». В истории философии существуют самые разные школы и направления. Интегральную философию можно выделить как линию мировой философской традиции, которая тяготеет к разного рода синтезам, к наиболее равновесному представлению различных полярных начал, например таких как материализм - идеализм, рационализм - эмпиризм и т. д.
Тем самым предполагается существование двух типов мышления в философии, один тип - это стиль неравновесного мышления, который тяготеет к разного рода крайностям, например выбору материализма против идеализма, идеализма против материализма и так далее, и второй - более равновесный тип мышления, который как раз и присущ философам-синтетикам. Их не удовлетворяют крайности, они пытаются найти какую-то интеграцию, какой-то синтез между разными полярными началами. Такая линия равновесно мыслящих философов условно и может составить линию интегральной философии.
С этой точки зрения, это феномен мировой философской традиции, к которой можно отнести и индийский ведизм, и (нео)платонизм, и немецкую классическую философию, русскую философию всеединства и т.д.
В первом приближении можно говорить о трех основных этапах развития интегральной философии: классика, неклассика и постнеклассика. Это деление получило широкое распространение в отечественной философии науки благодаря Вячеславу Семеновичу Степину - экс-директору Института философии Российской академии наук, который выделяет три указанных периода развития научной рациональности. В какой-то степени подобное деление можно было бы попытаться применить и к периодизации истории интегральной философии. Но, конечно, применение такого деления в этом случае требует специального пояснения.
67
Классический период развития интегральной философии можно соотнести с платонизмом, философией Гегеля, русской философией всеединства. Это стратегия нестрогого синтеза всех возможных полярностей. Многие из представителей этой философии не очень любят математику, структурный подход, например Гегель, Соловьёв считали, что математика -это низшая стадия развития разума, и потому они принципиально выстраивали свои философские синтезы в неструктурной, нестрогой манере.
Второй, неклассический период развития интегральной философии связан, возможно, больше с развитием постмодернизма. Здесь начинает преобладать эклектика и в то же время тяготение к структурализму, например в виде (пост)структуралистских подходов, но во многом теряется энергия подлинной универсальности.
И третий этап, условно его можно назвать постнеклассическим. С моей точки зрения, как раз он выражается в феномене философии неовсеединства, о котором я буду позднее говорить. Здесь происходит уже попытка соединения более строгого структурного подхода и разного рода интегративных методологий. Так что условно этот период можно называть интегративно-структуралистским.
Один из наиболее ярких примеров и своего рода синоним интегральной философии - это философия всеединства. Ее можно понимать в широком смысле, как мировую философскую традицию, опять-таки выражающую наиболее интегральную линию философии, и в более узком смысле, как это обычно принято, - как школу русской философии всеединства, основанную Владимиром Сергеевичем Соловьёвым.
Но во многом это не просто историческая школа, которая когда-то проявила себя и пришла к завершению, это и своеобразный проект, всегда открытый в будущее, который может воспроизводиться на каждом новом историческом этапе развития философского рационализма.
В качестве примера современной версии интегральной философии можно привести так называемый «интегральный подход» (integral approach) американского философа Кеннета Уилбера.
Если говорить в более узком смысле о русской философии всеединства как ярком представителе интегральной философии, то здесь можно выделять по крайней мере две основные линии. Обычно ее отождествляют как раз с первой линией, и в связи с этим возникает синоним этой философской школы - «русская религиозная философия», т.е. предполагается, что разного рода синтезы и интеграции в этой философии строятся сугубо на религиозной основе, на образах религиозного логоса и т. д.
Но все-таки мне представляется, что в русской философии всеединства существует и достаточно мощная вторая составляющая, которую условно можно называть светской линией этой философской традиции, и показателем ее является очень интересное отношение к философии Соловьёва со стороны всех христианских конфессий, в первую очередь католичества и православия.
68
Ни та ни другая не приняли философию Соловьёва, в отличие, например, от философии Фомы Аквинского, которая лежит в основании католицизма, не приняли философию Соловьёва как выражение собственного религиозного логоса, резонирующего с догматикой той или иной религиозной школы.
И более того, если исследовать более глубоко религиозную линию философии Соловьёва, то мы обнаружим, что в своей основе она все-таки рациональна. Соловьёв начинает с наиболее равновесного рационального образа Абсолютного, с его выражений в различных категориях, каких-то концептуальных формах, как это способен наиболее равновесно выразить разум, и только затем, после подготовительного, преимущественно рационального этапа, он переходит уже к выражению этой рациональной конструкции в тех или иных исторических, и в том числе религиозных, формах. И, например, с его точки зрения, он находит, что эта рациональная конструкция в наибольшей степени выражается в историческом христианстве, не более того.
С этой точки зрения даже религиозная линия русской философии всеединства также своеобразна. Она отталкивается не от первичности веры, а, скорее, все-таки от первичности разума. И отсюда понятно неприятие этой философии в тех или иных религиозных направлениях.
Я говорю здесь о рациональной конструкции, которую использует Соловьёв, и нужно, конечно, допускать такую важную оговорку - это не классический рационализм, и те структуры, которые он использует в своих текстах, скорее могут быть отнесены к категории глубоко неклассического, даже постнеклассического рационализма (если их начать эксплицировать новыми структурными средствами). Вот об этом мы также немного поговорим.
Мне представляется, что в русской философии всеединства был своеобразный метод синтеза, методология синтеза, в основе которой лежит использование некоторых базовых концептов и их приложение в тех или иных конкретных областях. Можно выделить эти концепты в относительно чистом виде и далее дать им более строгое структурное выражение.
Такой проект можно условно назвать «Логика всеединства». Правда, в этом случае оказалось, что нельзя найти прямых аналогов тех концептов, которые присутствуют в данной философской системе, в существующих логико-математических структурах, например числовых структурах, конструкциях булевой алгебры, векторного пространства и т. д. И пришлось во многом создавать заново эти структуры, для того чтобы более адекватно выразить соответствующие концепты.
Проект «Логика всеединства» был представлен в двух основных монографиях: «Логика всеединства» и «Логика добра». В первой книге я проанализировал множество текстов представителей русской философии всеединства и показал, что они регулярно используют сходную концептуальную конструкцию. Такой концептуальный слой у них достаточно одно-
69
родный, одинаковый. И только когда происходит переход к конкретным эмпирическим областям, они уже интерпретируют эту единую конструкцию в частных предметных формах. В книге «Логика всеединства» была сделана попытка эксплицировать эти концепты в форме новых структур, идя очень плотно вслед за текстами и проводя кропотливую интерпретацию.
В книге «Логика добра» была, по сути, проделана та же самая работа, но только по отношению к одному, главному произведению Владимира Соловьёва «Оправдание добра». Так постепенно возникла идея о том, что русская философия всеединства совсем не иррациональна, как это обычно принято считать, она, наоборот, глубоко рациональна.
В 90-е годы, когда возник всплеск интереса к русской философии и стали издавать множество произведений Соловьёва и его последователей, господствовало представление о том, что это сугубо религиозно-мистическая философская школа.
Когда же я стал лично знакомиться с текстами Соловьёва, меня поразил разлитый в них рационализм. Но такое глубокое чувство рационализма наталкивалось на то, что его сложно продемонстрировать в тех непосредственных формах, которые на сегодня существуют. Поэтому отсюда, естественно, возникла задача: демонстрируя этот неклассический рационализм, параллельно под него создавать структурные средства, которые могли бы его более адекватно выразить.
Таким образом, если предполагать, что в составе любой теории, любого знания есть разные компоненты, например интуиция, интерпретация, логика, то можно попытаться логическую часть выделить в относительно чистом виде из той или иной теории. Это специальная процедура, как бы логизация теории, и нечто подобное можно совершить по отношению к русской философии всеединства как явному представителю интегральной философской традиции.
Методы выделения логической части философской системы можно называть логико-философской реконструкцией. То, что получается в результате прменения этой процедуры к философии всеединства, можно называть «логикой всеединства» (см. рис. 1).
В результате этой работы были выделены четыре основных концепта. Оказалось, что они покрывают в общем-то все смысловое поле. Это также был странный результат. Почему достаточно именно этих четырех концептов? Ситуация напоминает случай с тремя базовыми цветами, смешивая которые, мы можем образовать, в принципе, все остальное бесконечное разнообразие цветов.
Так и здесь оказалось, что существуют четыре базовых смысла, четыре концепта, композициями которых можно так или иначе представить все основные конструкции этой философской школы. Это: 1) концепт «всеединство»; 2) концепт «существо»; 3) концепт «антиномия» и 4) концепт «тео-фания».
70
Теория Логики теории
Русская философия кггг;щнг ш Логика всеединствя
Рис. 1.
Вкратце коснемся характеристик этих концептов. Концепт «всеединство» выражает синтез, представление того, что это интегральная философская традиция, в которой пытаются синтезировать различные частные знания и восходить к какому-то наиболее интегральному их прообразу.
Концепт «существо» предполагает, что это во многом направление витализма, виталистическая философия. В такого рода виталистических традициях философии феномен жизни осмысливается достаточно универсально, даже космично, когда предполагается, что все является живым, и феномен жизни в этом случае оказывается глубоко онтологическим, космическим феноменом. Он не может быть элиминирован из структуры бытия, как это делается, например, в современной физической картине мира, допустим, в современной материалистической физике, где, в принципе, можно уничтожить всех субъектов, останется только неорганическая реальность, и от этого ничего принципиально не изменится.
В какой-то степени немного эту установку поколебал антропный принцип, который предполагает, что феномен разума был изначально определяющим фактором при выборе именно нашей Вселенной из всех основных возможных вариантов. Но по большому счету бессубъектность продолжает господствовать в современной физической картине мире.
В виталистических направлениях принимается принципиально другая картина реальности. Предполагается, что жизнь пронизывает, наполняет собой космос и невозможно существование объектов без того, чтобы
71
не существовало сопряженного с ними субъекта, который мог бы воспринимать и одновременно вызывать к бытию тот или иной соответствующий объект, как в том числе объект восприятия.
Третий концепт - «антиномия» - выражает принадлежность этой философской школы к диалектической традиции. Как известно, в истории философии существуют две основные линии философской логики: больше тяготеющая к формальной логике (например, линия Парменида и Аристотеля); и больше тяготеющая к диалектической или антиномической логике (линия Гераклита и Платона), которая предполагает, что закон тождества, закон противоречия являются ограниченными, выражающими только жесткое статическое мышление. Сама жизнь динамична, пронизана противоречиями, противоположностями. Диалектика может быть присуща и идеализму, и материализму, и интегральной философии. В данном случае мы как раз видим вариант, когда диалектика присуща направлению синтетической философской традиции.
Тем самым предполагается, что есть особая логика, логика развития, логика движения, которую нужно попытаться вскрыть. Она выходит за рамки формально-логических конструкций. Формальная логика - лишь низший уровень представления этой органической, как говорил еще Соловьев, логики. Большие усилия представителей русской философии всеединства, например Павла Флоренского, были направлены на то, чтобы в определенной степени эксплицировать эту динамическую логику и построить теорию антиномии. Антиномия - это особое противоречие, которое не является просто ошибкой, но выражает какое-то особенно глубокое образование разума.
И четвертый концепт - «теофания» - предполагает, что есть как бы два всеединства. Есть идеальное всеединство, где находится, условно говоря, мир платоновских идей, и есть наш эмпирический мир, воспринимаемый внешними органами чувств, где идеальное всеединство во многом умаляется и искажается. Такова внешняя реальность, эмпирическое всеединство. Существуют сложные отношения между двумя этими уровнями реальности, и эта философская школа отличалась еще определенной трезвостью, что выражалось в установке не просто увидеть в эмпирическом всеединстве только искажения и умаления идеальных первообразов, но и учитывать эти искажения и умаления, для того чтобы строить более реалистическую картину мира.
С каждым из этих концептов мною была сопоставлена своя новая неклассическая математическая структура.
Концепту «всеединство» была сопоставлена новая формальная аксиоматическая система, которая носит название «проективномодальная онтология». Она была попыткой создать строгую структурно оформленной логику анализа и синтеза.
Концепту «существо» была также сопоставлена новая математическая структура, которая носит название «субъектная онтология».
72
Концепт «антиномия» развивался в рамках теории антиномий, наиболее ярким выражением которой является теория предельных антиномий, или L-противоречий, где буква L берется от латинского слова «limit», «предел».
Концепту «теофания» была сопоставлена новая математическая теория, которая называется R-анализ, и здесь делаются попытки эксплицировать отношения идеального и эмпирического всеединства, как отношения бесконечного и конечного, в более строгих математических формах.
Эта тема очень большая. Я не ставил сегодня задачу раскрывать эти концепты и выражать соответствующие математические структуры. В эти дни я как раз читаю цикл видеолекций по философии неовсеединства в доме Лосева на Старом Арбате. Прочитано уже девять лекций, и в них как раз более подробно говорится о концептах и структурах философии неовсеединства. Цикл лекций организован благодаря Виктору Петровичу Троицкому, который активно занимается исследованиями философии Алексея Федоровича Лосева, в том числе экспликацией разного рода структур, выраженных в философии всеединства. Видеозаписи этих лекций можно найти на сайте библиотеки «Дом Лосева».
Если будут вопросы, я постараюсь, насколько это возможно в формате нашей лекции и дискуссии, на них ответить. А пока, к сожалению, все очень пунктирно.
Итак, первая структура, которая выражает идею синтеза, связана с тем, что Соловьев часто использует аналогию отношения аспектов синтеза с самим источником синтеза, как отношение тени объекта и самого объекта.
Это, в принципе, платоновская интуиция, которая выражена в известном образе пещеры, где на стене мы видим бледные тени, а подлинная реальность находится где-то в настоящем мире. И здесь как раз центральную роль играет концепт отношений многомерной сущности и маломерной ее проекции.
Здесь можно начинать эксплицировать эту конструкцию именно с геометрического примера, когда есть, допустим, трехмерное тело и его двумерные проекции на те или иные плоскости.
Такого рода довольно строгие отношения можно формализовать, выразить в аксиоматической системе. Здесь только следует добавить еще один момент: когда мы не только рассматриваем движение от источника синтеза к его аспектам, т.е. нисходящее движение от более полного бытия к умаленному условному бытию, но и предполагаем обратное движение, восхождение от более плоскостного бытия к более интегральному источнику синтеза. И в итоге схема приобретает симметрию. Возникают семь основных объектов, которые обеспечивают единую конструкцию. Это в первую очередь источник синтеза и ограничивающие его условия. Аналогом ограничивающих условий в геометрическом примере являются плоскости проектирования. Они как бы накладываются на более полное бытие и ограничивают его до какого-то аспекта синтеза. Оператор, обеспечи-
73
вающий такое нисходящее движение от источника синтеза и ограничивающих условий к аспекту синтеза, - это оператор анализа. А противоположное движение, которое позволяет благодаря некоторым расширяющим условиям восходить от аспекта к синтезу, выражает дуальный оператор -оператор синтеза.
И вся эта конструкция определяется в некотором контексте, который задает как бы рамку согласованности источника синтеза и его аспектов. Здесь возникают отношения нестрого порядка типа «меньше или равно» (см. рис. 2).
Семь основных объектов проективномодальной онтологии
Вот такая конструкция, состоящая из семи базовых объектов и основных отношений, была положена в основание двух основных аксиом, которые регулируют эту систему отношений. На их основе удалось построить формальную аксиоматическую систему, используя логические средства, разработанные польским логиком Станиславом Лесьневским -одним из создателей Львовско-Варшавской школы. У него есть три основные логические системы: Прототетика, Онтология и Мереология. Используя язык этих систем и идеи русской философии всеединства, удалось соединить эти конструкции и построить новую логическую систему, которая может выражать основные операции анализа и синтеза. И здесь обобщается отношение источника синтеза и его аспектов, как отношение объекта и его теней-проекций.
Рис. 2.
74
Второй концепт - концепт «существо». Его структурным выражением является модель «субъектная онтология». В этом случае стоит задача выразить феномен жизни, феномен существа как космическое онтологическое явление, как своеобразный мир. В связи с этим используется понятие онтологии как некоторого возможного мира со своим пространством, временем, законами, сущностями и т.д.
Рассматриваются два основных вида онтологии: объектная и субъектная. Объектная онтология - онтология типа физической реальности, где можно элиминировать всех субъектов, и от этого ничего принципиально не изменится, а вот субъектная онтология - это онтология, в которой живем мы с вами. Это образ реальности, как он строится изнутри внутреннего мира живого существа. И здесь равноправны внешний и внутренний мир, они солежат, соположены в единой интегральной реальности, активно взаимодействуют между собой. Базовый концепт, который лежит в основании этого подхода, - это понятие внутреннего мира.
В модели субъектных онтологий используется ряд принципиальных философских идей. Это представление о том, что внутреннее бытие, «идеальную субстанцию» невозможно окончательно редуцировать к материальной субстанции. Это же подкрепляется идеями современной аналитической философии сознания о том, что субъективная, точнее говоря, субъектная реальность является самостоятельным типом бытия, который обладает первичной феноменологической данностью, не редуциируемой ни к чему иному. Это проблема так называемых диаПа (качеств) субъектной реальности.
Можно сделать вывод: с одной стороны, в бытии есть какое-то самостоятельное место для внутреннего мира благодаря концепции диаНа, а с другой стороны, - это место не находится нигде во внешнем мире. Следовательно, онтологию нужно удвоить, нужно не только найти место для внешнего мира, но и зарезервировать места для внутренних миров.
В этом плане внутренние миры похожи на своего рода метафизические телевизоры, которые показывают различные более или менее сложные варианты изображений. Отсюда возникает представление о более интегральном образе онтологии как системы онтологических регионов. Есть регион внешнего мира, но он не исчерпывает всю полноту бытия. Кроме того, есть регион внутреннего мира.
Регион субъекта выделяет из внутреннего мира какую-то одну составляющую, а из внешнего мира другую составляющую - телесность, и является неким объединяющим онтологическим регионом, который как бы пронизывает собой элементы и внутреннего, и внешнего мира (см. рис. 3).
Такую конструкцию можно назвать «субъектная онтология». Для разных субъектов возникает множественная регионалика внутренних миров, а также общего внешнего мира, где каждый субъект обладает телесностью и сам является некоторой самостью, которая как бы парит над ре-
75
гионом индивидуального внутреннего мира и над телесностью, интегрируя их между собой.
Регион внутреннего мира субъекта
Регион тела субъекта
Регион субъекта
Регион внешнего мира
Рис. 3.
Онтологические регионы
Кроме того, есть еще коллективный внутренний мир, который объединяет между собой в большей или меньшей степени индивидуальные внутренние миры на разных уровнях организации (см. рис. 4). Подобные онтологические карты мы встречаем, например, в упомянутом ранее интегральном подходе американского философа Кена Уилбера.
Рис. 4.
Типичная структура субъектных онтологий
Третий концепт - «антиномия», его также удалось структурировать и построить некоторую новую логику. Общую идею такой «логики антиномий» можно выразить следующим образом.
76
В современной математике есть такое направление, как математический анализ. В его основе лежит идея предела, перехода к пределу. И основу предельных процессов составляют бесконечные последовательности чисел. То есть для того чтобы достичь какого-то предела, нужно строить бесконечный процесс стремления к этому пределу в форме бесконечной числовой последовательности. Например, единица, деленная на п, при п, стремящемся к бесконечности, имеет в качестве своего предела ноль: 1/2, 1/3, 1/4 и так далее до единицы, деленной на бесконечность, равной нулю.
Отсюда вытекает простая идея. Давайте рассматривать не только бесконечные последовательности чисел, объектов, но и бесконечные последовательности смыслов, суждений. Вот это самый кардинальный переход, который здесь используется. До этого, насколько я знаю, никто не строил такие логические системы, где можно было бы использовать бесконечные последовательности суждений.
Здесь, конечно, возникает много проблем. Первая, главная проблема: как определять пределы для таких бесконечных последовательностей мыслей.
Используя логическую технику, в простейшем случае можно справиться с этой проблемой, например, используя суждения о числах. Поскольку для последовательности чисел мы легко можем определить предел, то можно определить предел бесконечной последовательности суждений о числах, подставляя вместо чисел, которые входят в эти суждения, предел тех бесконечных последовательностей, на которых эти числа организованы.
Таким образом, благодаря этой простейшей технике, мы можем построить новую логику предельных последовательностей суждений. И оказалось, что эта логика - на самом деле более богатая, чем обычная формальная логика.
Мы строим ее таким образом, что каждое суждение в этой последовательности является истиной, но в пределе получается противоречие. Например, имеем бесконечно много истинных суждений вида
(1/п = 1/п) и (1/п ф 1/(п+1)) для каждого п=1, 2, 3, ...
Последовательность чисел 1/п при п, стремящемся к бесконечности, имеет пределом ноль. То же верно и для последовательности 1/(п+1). Если теперь на место 1/п и 1/(п+1) подставим пределы соответствующих последовательностей, т.е. ноль, то получим противоречие: 0=0 и 0ф0.
Именно таким образом, мы можем работать с предельными последовательностями истинных суждений, которые все более и более стремятся к противоречию. И в пределе, при переходе к противоречию, получаем ложное суждение, потому что противоречие - это ложное суждение, и мы можем заменить работу с противоречием работой с предельными последовательностями, которые стремятся к противоречию.
77
Такая достаточно простая идея лежит в основании новой логической техники, которая была названа теорией или логикой L-противоречий, где L - от «limit» (предел).
Оказалось, что эта логика является достаточно универсальной, на ее основе можно объяснить все основные философские антиномии, парадоксы, например кантовские антиномии, парадоксы теории множества, допустим, парадокс Рассела, и т.д. В подобной же манере можно проинтерпретировать геделевскую теорему о неполноте и т.д.
Таким образом, удалось сформулировать своего рода критерий логической демаркации, который отделяет формально-логические противоречия, противоречия-ошибки, от так называемых диалектических противоречий (антиномий). Формулировка подобного критерия была и остается главной проблемой всех диалектических традиций.
Обычно представители этих традиций отказываются решать подобную проблему демаркации. Например, Гегель считал, что любое противоречие является диалектическим противоречием и не видел необходимости в том, чтобы отличать ошибки от дилектических противоречий. А когда последователи марксизма начали доводить диалектику до абсурда, практически теряя критерии логической демаркации, то как раз оказалось, что одной интуиции недостаточно и необходимо уже давать более четкие критерии того, как отделить диалектические противоречия или антиномии от формально-логических противоречий.
Павел Флоренский пытался найти этот критерий логической демаркации, о. Сергий (Булгаков) искал этот критерий, но никому, к сожалению, этого сделать не удалось. Используя описанную выше логику L-противоречий, можно достаточно просто сформулировать такой критерий.
И, наконец, четвертый концепт - «теофания» - который, как уже отмечалось, предполагает выделение идеального и эмпирического всеединства. Для его выражения можно также использовать новое направление, так называемый R-анализ (релятивистский анализ), где отношение идеального и эмпирического всеединства выражается как отношение бесконечного и конечного. Можно построить новую математику, где главную роль играют эти два вида отображений: отображение из бесконечного в конечное и из конечного в бесконечное, их условно можно называть R-функции, или R-отображения, от слова «ревитивистский», потому что именно такие функции лежат в основе теории относительности Эйнштейна, где возникает неаддитивное сложение скоростей, которые не могут превысить скорость света.
И здесь возникает очень много интересных сюжетов, как раз об этом я читаю сейчас лекции в Доме Лосева. Если будет интересно, здесь также можно будет об этом поговорить.
Итак, получается, что представители русской философии всеединства использовали интегральные концепты «всеединство», «существо», «антиномия», «теофания». Они как бы делали набросок образа некоторой ин-
78
тегративной неклассической рациональной традиции, используя эти концепты, эту методологию как своеобразный новый алгоритм для решения тех или иных синтетических задач в разных областях. Представители этой философии пытались довести до большей строгости свои методы, даже до определенных математических структур.
Например, Павел Флоренский в знаменитой работе «Мнимости в геометрии» пытался как раз использовать новую интерпретацию комплексных чисел, для того чтобы выразить ряд конструкций философии всеединства. И он уже был в то время знаком с новыми работами по математической логике, которая начинала развиваться, она тогда называлась логистика, и он пытался использовать методы математической логики, например, для того чтобы сформулировать критерий логической демаркации в одном приложении к своей работе «Столп и утверждение истины».
Пытаясь довести выражение концептов до определенной большей строгости, Лосев вплотную приблизился к структуризации основных концептов этой интегральной философской системы. И он тоже хорошо знал математику, высшую математику, и есть у него ряд работ, в которых он пытается использовать методы математического анализа для отражения тех или иных философских конструкций.
Исследование текстов представителей этой философской традиции показало, что в них есть очень глубокий рационализм, но нет средств для выражения его концептов; и пришлось создавать новые математические средства, чтобы их эксплицировать. Но потом я комментировал одну работу за другой и показывал, что, по сути, там работает один алгоритм.
Затем начался второй этап развития этих идей, который я условно называю философией неовсеединства. То есть если по отношению к любой классической философской школе, например кантианству, гегельянству и так далее, могут быть образованы «нео»-направления, например неокантианство, неогегельянство, так почему нечто подобное нельзя образовать по отношению к русской философии всеединства или вообще философии всеединства?
Нет никаких принципиальных запретов в отношении того, чтобы нечто подобное сделать. Если проект этой философии пытается сегодня возродиться и во многом как бы переформатироваться, предстать в обновленном виде, то его вполне можно назвать проектом «Неовсеединство».
В процессе реализации этого проекта можно увидеть его отличия от классической школы философии всеединства (впрочем, у любого неонаправления есть своя специфика в отношении его прообраза). Во-первых, это попытка все-таки в большей степени развивать светскую линию философии всеединства. Во-вторых, здесь в большей мере используется структурный метод создания новой математики, новой логики для выражения интегральной логики.
Первое, наиболее крупное представление этот проект получил в монографии «Логика открытого синтеза», которая была издана в 2010 г., где
79
рассматривались проблемы философии как синтетического проекта, теории и логики синтеза и образа синтеза в культуре на материале различных наук. Позднее этот тренд был продолжен в следующих двух томах монографии, которые получили название «Человек и общество: образы синтеза» (вышли в 2012 г.). По сути это попытка создать своеобразную современную энциклопедию синтеза, интегральной синтетической философии на материале современной культуры.
Если в «Логике открытого синтеза», кроме общих вопросов, рассматриваются примеры синтеза в структурных и естественных науках, то в «Человеке и обществе» в большей степени представлен синтез гуманитарных и синтетических наук.
Теперь мы переходим к следующей теме, с которой тесно связана философия всеединства, - это философия трансдисциплинарности и феномен, который я условно называю транснаукой. То есть это образ научных знаний, научной методологии, опыта в рамках и в период философии трансдисциплинарности.
Мы в свое время с Ларисой Павловной Киященко написали небольшую книгу «Философия трансдисциплинарности», и сейчас уже трансдисциплинарные исследования так или иначе представлены в нашей стране. К примеру, в 2012 г. защитила докторскую диссертацию по теме «Фило-софско-методологическое обоснование трансдисциплинарной парадигмы в биоэтике» Елена Георгиевна Гребенщикова.
Можно следующим образом кратко описать отличия трансдисцип-линарности от междисциплинарности: если междисциплинарные исследования - это во многом перенос структур одной дисциплины в другую с сохранением дисциплинарных делений, то трансдисциплинарный подход -это уже создание таких образований, которые так или иначе принципиально выходят за дисциплинарные деления. То есть создаются какие-то по-верх-структуры или поперек-структуры, вообще выходящие за границы известных дисциплин, но при этом, конечно, так или иначе соотносящиеся с дисциплинарной структурой.
Наиболее ярко на сегодня идеи трансдисциплинарности выражает так называемый Международный центр трансдисциплинарных исследований (СШЕТ), который принял в 1994 г. Хартию трансдисциплинарности на первом конгрессе в Португалии. Один из лидеров этого направления Басараб Николеску считает, что трансдисциплинарность выражается через три основных принципа: существование уровней реальности, использование логики «включеного третьего» и парадигмы сложности.
Данные конструкции во многом корреллируют с основными концептами в философии всеединства, со структурами неовсеединства. Например, принцип включенного третьего можно соотнести с логикой теории антиномии, существование уровней реальности - с уровнями идеального и эмпирического всеединства и т.д.
80
Как мне кажется, классическим определением трансдисциплинарно-сти является определение Л.П. Киященко: «...трансдисциплинарными мы называем такие познавательные ситуации, в которых по разным причинам... научный разум (как в науке, так и в философии) вынужден в поисках целостности и собственной обоснованности (прояснения условий возможного опыта) осуществить трансцендирующий сдвиг в пограничную сферу с жизненным миром». Если выражаться образно, то трансдисциплинарный сдвиг - это сдвиг, который начинается в сфере научного знания и выходит в структуру жизненного мира вообще, представляя собой некоторые трансинтегральные образования, которые так или иначе ставят вопрос о синтезе, выходящем за границы только дисциплинарной науки (см. рис. 5).
Рис. 5.
Графическая метафора трансдисциплинарности
Философия трансдисциплинарности - это новый этап развития философии науки вообще. Здесь, как известно, выделяют два основных этапа развития: неопозитивизм - это первая половина ХХ в., и постпозитивизм -вторая половина, так что оба направления можно условно называть немножко смешным термином «парапозитивизм».
И неопозитивизм, и постпозитивизм, несмотря на то что кажется, что они во многом отрицают друг друга, одинаково продолжают оставаться в рамках одной плоскости. Они одинаково принимают отождествление объективного и объектного. Чтобы пояснить такое отождествление, надо различать четыре термина: объективное, субъективное и объектное, субъектное.
81
Первые два термина гносеологичны, т.е. объективное - это необходимо истинное, субъективное - ложное или случайное истинное. Два других термина онтологичны: объектное - относящееся к объектам, неодушевленным сущим, а субъектное - относящееся к субъектам, т.е. к живым существам.
Так вот, по сути, в этой парадигме парапозитивизма происходит отождествление объективного и объектного. То есть предполагается, что подлинное научное знание, как объективное, возможно только по отношению к объектам, неодушевленным сущим. Физическая картина мира - это и есть наиболее яркое выражение такого отождествления.
А что вытекает из этого отождествления? Если вы отождествляете объективное и объектное, то у вас тогда субъектное отождествляется с субъективным - как необходимое следствие. Все, что относится к субъекту, следовательно, является субъективным и ненаучным.
В рамках этой дихотомии неопозитивизм и постпозитивизм отличаются не много. Неопозитивизм выбирает объективность, и он считает, что наука объективна, и он ищет критерий демаркации, верификации научного знания, но поскольку он считает, что объективность связана только с объект-ностью, то для него все, что относится к науке, - это только объектные конструкции, и все, что относится к субъекту, должно быть отнесено в ненаучную область. По сути, он строит образ бессубъектной науки.
Что касается постпозитивизма, он выбирает другой полюс. Он признает, что наука субъектна, но остается в той же паре отождествлений. Принимая субъектность, он отождествляет субъектность с субъективностью и таким образом считает, что наука вообще невозможна как объективный проект, выражающий истинность, она так же субъективна, как мифология, религия.
Таким образом, один выбирает объектность за счет субъектности, другой выбирает субъектность за счет объективности. И в этом плане и тот и другой остаются в одной плоскости.
С этой точки зрения философия трансдисциплинарности может быть осмыслена как новый этап развития философии науки, идущий на смену парапозитивизму и принимающий новую форму объективности - объективности как единства объектности и субъектности.
В частности это означает, что объективность, научность может распространяться не только на мир объектов, что уже не надо доказывать, но и на мир субъектов, т.е. на мир живых существ и на их внутренние миры. Такое новое расширенное понимание научной объективности можно условно назвать «транснаукой», т.е. наукой в эпоху философии трансдисциплинарных исследований.
В этом смысле мы можем как бы продолжить схему В.С. Степина, который выделяет классическую науку ХУ11-Х1Х вв., неклассическую науку первой половины ХХ в. и постнеклассическую - второй половины
82
ХХ в., продолжив ее следующим этапом транснауки, т. е. науки эпохи трансдисциплинарности, - как науки ХХ1 в. (см. рис. 6).
Классическая Поггнеклассическая
Рис. 6.
Этапы развития научной рациональности
В основе научного знания лежат эмпирический и теоретический уровни научного познания, а также их активное взаимодействие между собой в индуктивном и дедуктивном движениях, обеспечивающих то, что мы называем научными знаниями (см. рис. 7).
Рис. 7.
Научное знание как единство эмпирического базиса и теории
Транснаука предполагает два вида трансцендирования. Во-первых, трансцендирование эмпирического базиса и построение того, что можно условно называть трансэмпирическим базисом, и трансцендирование теории в классическом смысле; в результате возникает то, что можно называть транстеорией (см. рис. 8).
83
Рис. 8.
Транснаука как единство двух трансцендирований - эмпирического базиса (возникает трансэмпирический базис) и теории (транстеория)
Вся классическая наука, в том числе относящаяся во многом и к неклассике, опирается на «пятичувственный сенсорный базис». То есть предполагается, что в основе научного познания лежат пять основных внешних органов чувств - зрение, слух, вкус, обоняние и осязание; это то, что можно условно называть пятичувственным сенсорным базисом.
В классической науке предполагается, что научные знания во многом сводятся к обобщению информации относительно этой сенсорики. В неклассической науке возникает уже эффект косвенной наблюдательности, например пси-функции, кварки, черные дыры - это примеры непосредственно не наблюдаемых объектов. В постнеклассической науке предполагается уже элемент ненаблюдаемости. Потому что здесь речь идет уже об элементах введения субъекта в научную предметность, а субъект - это в том числе чужой внутренний мир, который еще более фундаментально ненаблюдаем, чем физические ненаблюдаемые объекты.
Транснаука - это своего рода попытка трансцендирования за сенсорику пятичувственного базиса, т.е. введение более широкой области наблюдаемого, которая может наблюдаться неосенсорностью.
В этом плане можно говорить о расширении сенсорности, используя понятие эписенсорности, - это сенсорность, которая, с одной стороны, охватывает обычные внешние органы чувств, их данные, а с другой -включает в себя любые формы сенсорики, выходящие за обычную сен-сорность и одновременно соединяемые с научной обработкой сенсор-
84
ных данных. Экстрасенсорность выходит за границы чувственного сенсорного базиса. Если начнет одновременно соединяться с элементами эмпирического научного метода исследования, то мы получим объективную транссенсорность, которую можно называть «эписенсорностью».
На основе расширенной сенсорности можно строить более интегральный эмпирический базис и более широкий опыт, который может лечь в основание нового типа научных знаний.
Мы все обладаем пятичувственным сенсорным базисом. И относительно этого базиса можно достичь интерсубъектности.
Но представьте, что возникла бы группа субъектов, которые к пяти основным органам чувств дополнительно обладали бы какой-то шестой сенсор-ностью, и эта сенсорность была бы так же распространена и обычна в этом сообществе, как, например, зрение, слух в нашем. В этом случае возникли бы расширенная сенсорность и расширенный эмпирический базис.
Но если у нас есть только обычные пять органов чувств, то какое реальное значение имеют рассуждения о некоем «шестом чувстве»? Можно сказать, что это, в принципе, относится к каким-то другим существам. При чем здесь люди? Но дело в том, что люди обладают не только базовым сознанием, которое определяется в современной психологии и в таком направлении, как трансперсональная психология; но они к тому же обладают и множеством измененных состояний сознания. И в этих измененных состояниях есть не только свой интеллектуальный материал, но и своя сен-сорность.
Например, постоянно и регулярно возникающее измененное состояние сознания - это состояние сновидения. То есть в течение половины, грубо говоря, суток мы находимся в базовом состоянии сознания, а в течение второй половины пребываем в измененном состоянии сознания - состоянии сновидения.
Такое регулярное пребывание в измененном состоянии сознания присуще каждому человеку. Для того чтобы попасть в это состояние, не нужно владеть экстрасенсорными или выдающимися способностями, как те удивительные люди, которые видят внутренние органы, читают мысли на расстоянии и т.д. В процессе сна мы с вами - обычные экстрасенсы, потому что кроме пяти органов чувств бодрствующего базового состояния сознания мы регулярно используем сенсорику измененных состояний сознания, в частности сенсорику сновидений.
Ведь, в самом деле, зрительный образ в сновидении - это не обычное зрительное восприятие бодрствующего состояния сознания, это сно-видческое зрительное восприятие. С одной стороны, это сенсорность, потому что это образ. Он имеет форму, размеры, положение в пространстве, как сенсорность обычного зрения в бодрствующем состоянии сознания. С другой стороны, эта сенсорность воспроизводится в рамках измененного состояния сознания.
85
В сновидении присутствуют как бы измененное зрение, измененный слух, измененная сенсорика, выходящая за границы обычной сенсорики.
Еще один пример - творческое состояние сознания. Конечно, творческое состояние сознание не так сильно распространено, как сон, но все-таки достаточно много людей, не только поглощены рутиной, но и заняты творчеством. Конечно, сильное творческое состояние сознание в рамках высокой степени изменения присуще небольшому числу людей, которые являются творцами - выдающимися художниками, писателями, учеными.
Творческое состояние сознания - это тоже измененное состояние сознания. Вход в него сопровождается определенными изменениями и в сенсорике; например, Моцарт утверждал, что в момент вдохновения он слышал новое музыкальное произведение сразу, от начала и до конца.
Следующий пример измененного состояния сознания - гипноз. Гипнотические практики, которые достаточно широко используются в современной психотерапии, - это также практики по вводу в измененное состояние сознания.
И на этой основе можно строить науку. Можно продолжать применения научного метода в областях измененных состояний сознаний, в том числе в новой сенсорике. На этом, в частности, основано новое направление в современной психологии, которое называется «трансперсональная психология».
Здесь можно назвать такие известные имена, как Зигмунд Фрейд -основатель психоанализа (и, в частности, упомянуть его методы толкования сновидений); Карл Густав Юнг, - создатель аналитической психологии; можно вспомнить идеи базовых перинатальных матриц Станислава Грофа; результаты многочисленных эмпирических исследований так называемых «ретровоспоминаний» Яна Стивенсона - американского психиатра и психолога; методы ретрогипноза американского психиатра и психотерапевта Майкла Ньютона и т. д.
Причем эти методики могут дополняться разного рода экспериментами. Например, известны исследования разного рода медитативных состояний с помощью электроэнцефалографии. Регистрируются особые мозговые волны, когда человек входит в эти измененные состояния сознания. То есть можно получать и объективную информацию, объективные данные и строить более объемную научную методологию в этой области.
Второе трансцендирование, которое характерно для транснауки, - это транстеория, трансцендирование в области теории. Когда возникает расширенный эмпирический базис, начинает привлекаться сенсорный материал измененных состояний сознания, этот материал нужно интегрировать в соответствующие теории, потому что теория всегда выполняет функцию синтеза, интеграции фактов. И если факты меняются, если они выходят за границы обычного чувственно-сенсорного базиса, то нам нужна и новая теория, которая попыталась бы интегрировать новую сенсорику.
86
И сегодня возникают разного рода проекты в области такого обобщения. Я не оцениваю эти проекты как хорошие или плохие. Пока мне просто важен пример того, что идет движение в этом направлении, что делается попытка различать теоретические интеграции этой и новой эписенсорности и возникают проекты разного рода, которые можно называть транстеорией.
Это те же психоанализ Фрейда и аналитическая психология Юнга, теория измененных состояний сознаний американского психолога и философа Чарлза Тарта, различные направления трансперсональной психологии, основателями которой являются Станислав Гроф и Кеннет Уилбер, и т.д.
Замечательно то, что структура таких транстеорий, которые постепенно начинают выстраиваться в нескольких направлениях, оказывается вдруг резонирующей с очень многими древними конструкциями интегральной философии и интегральной метафизики. Например, с разного рода восточными учениями.
Транстеория в этом плане формируется постепенно как феномен, который можно условно называть научная метафизика. Здесь можно привести пример: доказательства бытия бога у Курта Геделя - известного австрийского логика и математика, который известен своими двумя выдающимися теоремами в области математической логики (теоремы полноты и неполноты).
Наиболее интересна и известна теорема неполноты, которая утверждает, что любая фундаментальная теория либо противоречива, либо неполна. Такой результат послужил во многом аргументом для разного рода современных иррационалистических концепций, которые на этом основании доказывают, что границы разума присутствуют и разум ограничен.
Но мало кто знает, что Гедель много работал над попыткой формализации онтологического доказательства бытия бога. Это одно из первых доказательств бога, которое используется в схоластике. Одно из наиболее популярных, известных. Но он использовал методы современной модальной логики, семантики возможных миров, теории ультрафильтров, для того чтобы реализовать это доказательство. Доказательство это непростое. Достаточно интересное. И сегодня постепенно нарастает тенденция обсуждения малоизвестных ранее и только посмертно опубликованных работ Геделя, в том числе его доказательства бытия бога.
Я уже не говорю об идеях коллективного бессознательного, архетипов и синхроничности в аналитической психологии Юнга.
И конечно, здесь возникает вопрос о том, как быть с Кантом, поскольку Кант утверждал, что метафизика невозможна как наука, а здесь формируется как бы в рамках транснауки и философии неовсеединства, которая во многом коррелирует с этими же конструкциями, проект своего рода научной метафизики.
Научная метафизика невозможна, как же возможен проект научной метафизики? Вот здесь, мне кажется, Кант, который ошибся в двух известных областях, также ошибается. Он ошибся в области логики, предре-
87
кая, что невозможно создать никакие принципиально новые аналитические логические системы, кроме силлогистики Аристотеля, формальной логики. И буквально недолго после Канта, в конце XIX - начале ХХ в. стали возникать новые направления логики, которые сегодня расширили логику до бесконечности. Релевантные, многозначные, интенсиональные логики, модальные логики... То есть все далеко ушло за границы формальной логики, которую Кант рассматривал как некую рамку для разума.
И вторая ошибка, которую он допустил: он предрекал абсолютность Евклидовой геометрии и считал, что это такая же априорная структура чувственности, как логика, выражающая априорные структуры рассудка. И здесь также оказалось, что буквально спустя некоторое время Лобачевский и Гаусс открыли неевклидову геометрию и началось бурное развитие этого направления.
Я думаю, что Кант ошибся и в третьем, самом главном своем утверждении - о том, что метафизика невозможна как наука. И главная ошибка, как мне представляется, состоит в том, что Кант полагал, что феномен человека фиксирован. То есть, конечно, он прав в том, что феномен науки глубоко антропологичен. Это наша наука, глубоко человеческая. Она уходит корнями в организацию человека как биологического вида. И мы не можем создать науку, которая выходит за границы человеческого организации, и здесь можно вспомнить Фрэнсиса Бэкона с его идолами, особенно идолом рода.
Все, что мы создаем, может быть только в рамках этой человеческой организации. В этом с Кантом спорить невозможно. Но сама эта организация может меняться. В то же время Кант очертил определенные границы этой человеческой организации. И стал утверждать, что эти границы незыблемы, человек не может выйти за них и поэтому его познавательные способности также принципиально лежат в этих границах.
Если же возможны измененные состояния сознания, если возможен расширенный сенсорный базис, если возможна интеграция этого базиса на основе научной методологии, то в этом плане мы выходим за очерченные Кантом границы, предполагая, что возможно создание научной теории в области эписенсорности.
Такую интеграцию можно рассматривать как элемент научной метафизики, потому что здесь, в самом деле, возникает высокоинтегральный, высокометафизичный логос. Например, идея души, идея сознания и бессознательного, глубин бессознательного, которое уходит в космическое трансперсональное бессознательное. Это же уже чрезвычайно напоминает очень глубокие метафизические конструкции, например восточные философские традиции, единство Брахмана и Атмана и т.д.
То есть этот логос, который начинает органично интегрироваться из расширенной сенсорности, уже очень корреллирует с разного рода метафизическими структурами, но он опирается на расширенную научную методологию и в этом смысле может называться научной метафизикой.
88
Вот это все, как мне кажется, - разные грани одной и той же темы. Ее можно связать с философией неовсеединства или той же самой транс-дисциплинарностью. Это разные грани единой интегральной традиции, рациональной традиции, которую можно условно называть «постнеклас-сическая интегральная философия». И она стремится соединять инте-гральность и строгость. Так, по сути, мы вновь возвращаемся к философии неовсеединства, к ее разным аспектам как к разным образам постнеклас-сической интегральной философии. Спасибо.
Дискуссия
Гребещикова Елена Георгиевна: У меня первый вопрос. Собственно говоря, вы говорите о различных подходах. Как их можно оценить? Идет ли речь о переосмыслении предшествующих традиций, их продолжении, или о неком другом синтезе? И можно ли рассматривать это переосмысление как своего рода синтез?
Моисеев Вячеслав Иванович: Этих подходов много. Может быть, и не все попадают в эту рамку. Если брать за основу не название, а суть, то есть, например, новая физика, которая связана с идеями многомерных пространств, с идеями синтеза, - это теория относительности и квантовая механика, создание теории объединения четырех фундаментальных взаимодействий и теории вакуума, которая предполагает, что вакуум - это на самом деле не пустота, а, наоборот, максимальная полнота, которая содержит бесконечную энергию, и эту энергию можно использовать. Это как бы большая линия, которая связана и со своей метафизикой, и со своими транснаучными определенными.
Эту тему можно развить более подробно. Есть квантовая механика, принципы дополнительности и неопределенности, исчезновение нейтральности процесса наблюдения в квантовой механике, когда возникает зависимость наблюдателя от процесса наблюдения. Происходит синтез субъекта и объекта, который присутствует в методологии квантовой механики. Или можно вспомнить о многомировой интерпретации квантовой механики.
Все эти сюжеты развиты, например, в книге «Дао физики» Фритьо-фа Капры, итальянского физика, который замечательно показал, как все более нарастают коррелляции с разного рода метафизическими традициями и Запада, и Востока. Если в основу транснауки положить единство ин-тегральности и строгости, понимая интегральность как выходящую за границы классического эмпирического базиса, то это направление вполне начинает подходить под транснаучные определения.
Еще пример возможной транснаучной линии - разного рода направления философской логики. Сегодня существует огромное количество самых разных течений, школ, линий. Я уже называл такие направления, как
89
релевантная логика, интенсиональная, модальная и т.д. Это логики, которые активно вводят субъекта в структуру научной методологии. Можно также упомянуть искусственный интеллект, когнитивистику, современные нейронауки, которые пытаются расшифровать процесс, происходящий в мозге, и открыть психофизический код. Генетический код открыт, начинаются уже более прикладные области его исследования, а вот то, как работает мозг и как мозг соединяет структуры нервной системы со структурой внутреннего мира, можно назвать психофизическим кодом. И это тоже во многом транснаучное направление исследований.
Я уже не говорю о собственно трансперсональной психологии, интегральном подходе Кена Уилбера. Так что здесь много линий, много направлений, которые, в принципе, в целом обрисовывают некую новую парадигму.
В Институте философии целое направление, которое возглавляет Владимир Иванович Аршинов, работает в области постнеклассической науки. Это также большая интересная традиция исчисления форм, которая возникла из работ Спенсера Брауна - британского математика, и потом была подхвачена исследованиями Хайнца фон Фёрстера и др.
Возникло направление так называемой кибернетики второго порядка, где делается попытка опять-таки ввести субъектность, построить концепцию субъектной инвариантности, субъектной объективности, которая основана на уравнениях на собственное значение. Тем самым предполагается, что в основе субъектной объективности лежат разного рода инварианты.
И в работах Льюиса Кауфмана показано, как можно попытаться формализовать конструкции «я», эго, структуру внутреннего мира как разного рода решения этого нового исчисления, вырастающего из идей Спенсера Брауна, - универсального исчисления форм
Я уж не говорю о биоэтике, которой мы с Еленой Георгиевной давно занимаемся. Биоэтика может быть рассмотрена как трансдисциплинарная научная практика работы биоэтических комитетов. А какой эмпирический базис у биоэтического комитета?
Биоэтический комитет может соединять в себе священников, философов, физиков, биологов, медиков, юристов, т.е. представителей совершенно разных профессий и областей культуры. Там ставится задача все-таки достичь определенной объективности при решении тех или иных биоэтических проблем. Для этого нужен некий общий язык. Для этого нужен диалог, который смог бы примирить между собой, например, представления священника о существовании посмертного мира, представления исповедующих восточные религии о карме и воззрения светских ученых. Этот дискурс нужно формировать как междисциплинарный и даже трансдисциплинарный.
Сейчас начинают возникать элементы взаимодействия сенсорики измененных состояний сознания, которые используются в религиозных и
90
духовных практиках, и сенсорики, допустим, светских традиций, той же самой научной традиции. Эти сенсорики сталкиваются между собой, и нужно их как-то координировать.
Таким образом, уже возникает пространство для трансэмпирического базиса. И когда биоэтический комитет будет пытаться как-то интегрировать эти конструкции, то ему нужны будут более просторная методология, более просторный язык, дискурс, для того чтобы находить общее понимание.
Линия транснаучных исследований не узкоспециальная, но выражает себя скорее в целом ряде разных линий, разных направлений, принадлежащих к общей трансдисциплинарной парадигме. Возникает новое понимание объективности, т.е. включение субъекта в картину мира и одновременное сохранение научной методологии. Расширение научной методологии на субъектные структуры внутреннего мира.
И здесь, как мне кажется, очень большую роль играют идеи инвариантности. Потому что возникает главный вопрос: как искать объективность в структурах внутренних миров? Они же такие зыбкие, такие условные, казалось бы. Как здесь строить науку?
Но если проанализировать структуры гуманитарных знаний, которые ставят перед собой, в принципе, ту же самую задачу - построение субъектной науки, - то можно предполагать, что реальность здесь - это некоторые интерсубъектные конструкции, которые пронизывают индивидуальные и внутренние миры, выступая как инварианты отдельных внутренних миров, и принадлежат уже в своем существовании коллективному внутреннему миру. Это то, что в марксизме называлось «общественное сознание». То есть нет здесь никакой мистики. Это могут быть инварианты, входящие в бессознательное. Например, те же самые архетипы. И то и другое - интерсубъектные инвариантные конструкции.
И точно так же, например, в физике. Вот вектор. Вектор - это инвариант, который в каждой системе координат дает свое координатное представление. В одной системе координат он передается одним набором чисел, в другой системе координат - другим. Как мы можем узнать, что тот набор чисел и этот набор чисел - это представление одного и того же? А вот как: есть определенный закон преобразования этих наборов чисел. И когда наборы чисел подчиняются этому закону преобразования, вот тогда мы утверждаем, что за этими представлениями лежит один инвариантный объект.
Таким образом, физика уже работает с этой двухуровневой конструкцией. Есть инварианты, висящие над какими-то локальными системами презентации, и есть представления этих инвариантов в этих системах. Есть какие-то закономерные связи между этими представлениями. Универсальная схема инвариантности может быть обобщена из физических исследований и перенесена на любую научную методологию. Она не связана уже с принципом материализма.
91
То есть здесь надо понимать, что в современной науке соединяются при определении научной объективности внутренние и внешние принципы. Внутренние принципы выражают некоторые универсальные определения, которые могут выходить из границы материи и работать одинаково хорошо и в материальном, внешнем мире, и во внутренних мирах. А внешние принципы выражают нечто условное, что зависит от той или иной идеологии, как, например, принцип материализма.
Схема инвариантности относится также к внутренним принципам науки. Реально то, что инвариантно. И чем больше представлений одного инварианта (объем инвариантности), тем более он реален.
Например, посмотрим на физический закон. За каждым физическим законом лежит своя схема инвариантности. Допустим, закон сохранения энергии. Он выражает симметрию во времени. Если процесс инвариантен при обращении во времени, то тогда он выражает закон сохранения энергии.
То есть за каждым законом лежит какая-то симметрия, а где симметрия, там инвариантность. Таким образом, то, что является реальным, то инвариантно.
Так давайте эту же схему перенесем в область субъектов. Чем, например, отличается восприятие от сновидения? И там и там я вижу, например, замечательный зрительный образ. Может быть, даже в сновидении он более яркий. Но в сновидении этот образ дан только мне, а в восприятии он интерсубъектен. Другой вопрос - как устанавливается эта интерсубъектность. Это вопрос тонкий. Оставим за скобками этот вопрос и просто примем, что это как-то достигается.
Что значит «зрительный образ интерсубъектен»? Это значит, он инвариантен, т.е. присутствует и в одном индивидуальном внутреннем мире, и в другом, третьем и т.д. Он как бы множится во множестве индивидуальных внутренних миров и выступает как инвариант, выходящий уже за каждый отдельный внутренний мир. И вот поэтому мы считаем его реальным.
Эта схема замечательно работает в любых областях - и в области внешнего мира, и в области внутреннего мира. На этой аксиоме как раз и нужно строить расширенную научную методологию, которая может прилагаться и к измененным состояниям сознания, и к области внутренних миров, и ко внешнему миру.
Так что для феномена транснауки существует большое число проявлений и в естественных науках, и в гуманитарных и органических науках, в современной философии, и все они связаны с направлением трансдисци-плинарности.
Ильин Михаил Васильевич: Позвольте поблагодарить за совершенно блестящее и очень вдохновляющее выступление. Многое совершенно иначе, ярче оказалось представлено. Вопросы мои касаются методологии, которой трое присутствующих здесь - Владимир Сергеевич Авдонин, Иван Владленович Фомин и ваш покорный слуга, Михаил Васильевич Ильин, - занимаемся здесь, в Центре перспективных методоло-
92
гий социально-гуманитарных исследований. Ваше выступление, Вячеслав Иванович, вызывает размышления, порой недоумения, а порой начинают мерещатся какие-то возможности. Хотелось бы вашей реакции по трем моментам.
Первый. Вы очень интересно говорили о трансцендировании, о выходе за пределы. Вот я подумал: а чем же мы занимаемся? Чем-то очень похожим. Выходим за пределы? Нет. Мне кажется, что мы пытаемся сделать ровно противоположное. Мы пытаемся уйти внутрь.
Вот как вы считаете, можно ли осуществить трансцендирование не только за счет выхода вовне, но и за счет погружения в некие новые глубинные измерения? Тут другая немножко геометрия получается.
Второй момент касается ваших идей о субъектности и субъективности. Я задумался: чем мы занимаемся в ваших терминах? - и попытался переформулировать свою собственную проблематику. Получается, что методология субъектна и субъективна по определению. Но тут во-зинкает конфликт с классической традицией. И даже постклассической в некотором смысле, как вы это показали прекрасно. Все выстраивается на объектности и на объективности. На деле же уже у Аристотеля и Фрэнсиса Бэкона, а потом у Декарта и прочих метод инструментален. Это орган или органон исследователя, продолжение его личности. Субъектность и даже субъективность метода как бы не замечалась. А если попробовать ее заметить? Вот тогда получается замечательная «четверица» с объектностью - объективностью, субъектностью - субъективностью. Подобие логического квадрата с контрарностью, подкон-трарностью и прочим.
Моисеев Вячеслав Иванович: Я не знаю эту вашу работу.
Ильин Михаил Васильевич: Об этом можно отдельно, потом побеседовать. Если в двух словах сказать о главном, то мы пытаемся выявить трансдисциплинарные методологии, которые скрыты не вне, а внутри науки. Помните мой первый вопрос? Эти методологии нам не видны. Они проявляются по мелким дисциплинарным кусочкам. Мы хотим общий пазл сложить из разных кусочков. Пока мы, кажется, нащупали три таких органона-интегратора. Это математика, морфология и семиотика. Каждый органон работает со своими типами объектов, отношений и прочим. Почему и как, мы попробуем обсудить в новом выпуске нашего ежегодника МЕТОД. А пока о третьем моменте.
Меня крайне привлекла идея сенсорики и транссенсорики. Здесь еще больше недоумений. Я не вижу появления при всех измененных состояниях сознания в полном смысле новых чувств, новых сенсориумов. На мой взгляд, сенсориумы остаются те же самые. При изменении состояния сознания они трансформируются, но только отчасти становятся другими. Получается тот же сенсориум, но в квадрате, в кубе, в четвертой степени и т.д. Получается какая-то матрешка из тех самых сенсориумов.
93
Нас в трансформации сенсориумов интересует немного иное. Вот вы сказали, что сновидения - это мое, а восприятие снов - интерсубъективно. Как возникает этот переход, Вы сказали, неважно. А для нас важно. Это для нас ключевой вопрос. Потому что наука, исследование и метод начинаются с взаимодействия творческих усилий. У меня свой цвет, у вас свой цвет, но мы понимаем, что это наш общий цвет, потому что мы вступаем в некую коммуникацию. Или речевую коммуникацию, и тогда у нас есть язык и мышление, которые производят это умножение. Вот первое, самое главное и, собственно, базовое измененное состояние сознание - состояние коммуникации мышления. Даже ни сна, ни сновидения, ни там гипноза. Мышление и общение с помощь речи или иных знаков, чисел, графиков, чего угодно. И мышление также трансформируется, тоже получаются матрешки, как у сенсориумов. И методы тоже образуют матрешки. Как это происходит?
Моисеев Вячеслав Иванович: Спасибо большое. Очень интересные вопросы. Начну отвечать по порядку. По поводу двух «транс». Транс-цендирование - это вообще выход вовне по отношению к какой-то области. Но здесь заранее не определяется, какая имеется в виду область и какое «вовне».
В этом смысле могут быть разные виды трансцендирования. Если, допустим, взять математический образ, ту же бесконечность, то существуют две бесконечности. Есть бесконечно большое и бесконечно малое. Но бесконечно малое так же трансцендентно по отношению к тому, что соизмеримо с единицей, множеству рациональных чисел, как и бесконечно большое. Есть две ипостаси трансцендирования. Так что здесь я совершенно с вами солидарен, возможны разные виды трансцендирования.
По поводу сенсорики и умножения, когда кажется, что возникает не столько новая сенсорика, сколько умножение все той же сенсорики. Здесь, понимаете, еще дело вот в чем. Представьте, что неким субъектом была достигнута какая-то принципиально новая сенсорика, которой нет у обычных людей. В этом плане она не смогла бы быть интерсубъектной. Он не может вернуться с этой сенсорикой и поделиться со всеми оставшимися субъектами. Он может поделиться только с такими же, у которых развита такая же сенсорика. Это уже накладывает фундаментальное ограничение на интерсубъектные практики, потому что речь должна идти не просто о сенсорике, а о той, которая воспроизводима после возврата к обычным людям. Потому что мы пока говорим о феномене науки, которая все-таки строится вокруг классического пятичувственного сенсорного базиса.
Поэтому все и оказывается привязанным к нему. Ближний слой эпи-сенсорности - это умножение, по сути дела, базовой сенсорности. Но все-таки у нее есть и специфика. Если брать ее как гносеологическую структуру, то тут нет отражения объекта, который находится вовне (например, образ в сновидении). В этом плане здесь возникает другая объективная
94
конструкция, за которой лежит и своя онтология («онтология сновидения», например). Поэтому по результату такая сенсорность будет как бы тем же самым, а по процессу порождения это может быть другая гносеологическая конструкция.
И по поводу коммуникации. Да, совершенно с вами согласен. Николас Луман очень хорошо писал как раз о социальных онтологиях, о том, что есть большая несоизмеримость между психикой и социальностью.
У Уилбера тоже звучит эта тема, так называемая AQAL-схема (all qudrants all levels). В основе этой схемы лежат четыре сектора. Это измерения индивидуального - коллективного и внутреннего - внешнего. Они перемножаются между собой и возникают четыре комбинации: индивидуальное внутреннее, индивидуальное внешнее и т.д.
Каждый из этих секторов маркируется местоимением определенного лица и числа. То есть, например, индивидуальное внутреннее - местоимением первого лица единственного числа «я», индивидуальное внешнее -«он», «оно», «ты».
При переходе сознания индивидуального от внутреннего к коллективному внутреннему происходит качественный скачок. Особенно сильно это чувствуют интроверты. Они ощущают своеобразный удар, когда появляется другой человек. Их выбивает из индивидуального сознания и захватывает сила коллективности интерсознания. И если это доходит до патологии, например в аутизме, то спасением от коллективности является полная инкапсуляция в индивидуальном локальном внутреннем мире, потому что внешний мир очень «болезненный», очень раздражающий и т.д.
В этом смысле коллективность - это тоже измененное состояние сознания. И оно также постоянно воспроизводимо. Так что спасибо вам за эту подсказку.
И объективность как коммуникация. Да, может быть, в основе идеи субъектной объективности лежит коммуникация. Когда вы кладете в основание объективности коммуникацию, она начинает у вас звучать первично. А что лежит в основании коммуникации? Здесь мы подходим вообще к вопросу объективности и реальности в структуре субъектных онтологий («жизненного мира»).
Я тоже думал над этой темой. Вот мой краткий тезис: мы воспринимаем конструкции внутреннего мира как объективные, пока эти конструкции подтверждаются примерами и не опровергаются контрпримерами.
То есть, в общем, довольно простая вещь. Точно так же, как с научным познанием. Гипотеза считается ученым самой реальностью, до тех пор пока она ассимилирует материал опыта, т.е. разного рода факты ассимилирует как свои частные случаи; и пока она не сталкивается с контрпримером, пока не возникает актуальный фальсификатор. Вот это есть интервал реальности.
95
То есть до тех пор, пока некоторое образование субъектной онтологии выступает как инвариант, который ассимилирует свои аспекты и не встречается с контрпримерами, этот инвариант является самой реальностью в этом интервале.
Причем тут еще важный момент состоит в том, что процедуры верификации и фальсификации должны принадлежать самой структуре жизненного мира. Это не должны быть какие-то выдуманные конструкции, которые кто-то придумал, но сама структура бытия работает как постоянный генератор со своими процедурами верификации и фальсификации. Этот генератор - сама жизнь во всей своей совокупности. То, что Маркс называл практикой как критерием истины. Но только практика здесь поднимается до всей структуры жизненного мира.
Жизнь постоянно генерирует многообразие. Вы встречаетесь с человеком, начинаете с ним общаться - это тоже генератор многообразия. Если есть точно так же принадлежащий к этой структуре жизненного мира инвариант, который в органических процедурах верификации и фальсификации самого этого жизненного мира постоянно ассимилирует материал этого генератора, то не происходит фальсификации этого инварианта. До тех пор такой инвариант можно считать самой реальностью.
Посмотрите, например, на образ этого зала. Ведь каждый из нас воспринимает его не как объект, находящийся в нашем внутреннем мире, а как реальный объект вне нашего внутреннего мира, пока не возникнет какая-то фальсификация (например, вы заснули, потом проснулись, и оказалось, что этот зал вам снился). До таких фальсификаций объект дается как нечто, лежащее рядом с моим внутренним миром (а не внутри него), в общей структуре интегральной реальности, где лежат рядом внешний и внутренний мир.
В этом случае я не вижу объектов. Потому что все, что я вижу, находится внутри моего внутреннего мира. Если же оно не находится внутри моего внутреннего мира, а содано с ним, лежит рядом с ним, я не вижу его. Оно дано, оно непосредственно дано, пока не возникнет фальсификатор, и все подтверждается верификаторами. До тех пор нечто просто есть.
В этом плане можно вести новый концепт в структуру жизненного мира, концепт соданности. До тех пор, пока образование содано с моим внутренним миром - выступает в интервале реальности, - до тех пор это сама реальность.
В современной герменевтике довели уже до предела проблему понимания. Особенно постмодернисты настолько все запутали, что вообще невозможно понять, как мы можем понимать. Вырыта пропасть между людьми, с точки зрения возможности понимания, но мы постоянно понимаем друг друга. Понимание очень часто генерируется в нашем общении. Поэтому настоящая философия коммуникации должна в первую очередь ответить на вопрос о том, как возможно понимание. Вот концепт соданности отвечает на этот вопрос.
96
Фомин Иван Владленович: Спасибо за замечательный доклад! Многое резонирует с тем, чем занимаемся мы в Центре перспективных методологий. И очень здорово, что есть возможность взглянуть на знакомые темы с незнакомых точек зрения.
Я бы хотел продолжить сюжет с поиском методов в трансэмпирике. Из того, что я знаю об опытах изучения измененных состояний сознания в трансперсональной психологии, пока, на мой взгляд, единственное, что мы можем из этих опытов взять, - что работает как познавательная способность, - это эмпатия. И это опять же не новый сенсориум, скорее это способность через тот же набор наших собственных ощущений почувствовать Другого, увидеть в Другом отражение себя. В некотором смысле это означает идти внутрь и одновременно наружу. А как, на ваш взгляд? Что из области трансперсональных состояний мы можем задействовать в качестве познавательного инструментария? И какое место занимает в вашей конструкции эмпатия?
Моисеев Вячеслав Иванович: Спасибо. С одной стороны, можно попытаться представить эмпатию как расширенную сенсорику в той части сенсорности, которая выходит за границы индивидуального сознания.
Например, помните фильм «Быть Джоном Малковичем»? Там разные люди попадают внутрь Джона Малковича, начинают видеть его глазами, испытывать его чувства и т. д.
Когда мы сочувствуем человеку, мы как бы отчасти попадаем «внутрь него», становимся им. То есть можно рассмотреть такой момент эмпатии, когда мы переживаем себя на месте другого и видим его глазами, слышим его ушами, как своеобразную измененную сенсорность, уже в какой-то степени выходящую за границы индивидуальной сенсорности.
Классический пятичувственный сенсорный базис дополнительно связан с индивидуальностью. Но все-таки, поскольку он лежит в основе феномена науки, который весьма интерсубъектен, то мы, по-видимому, эту сенсорику должны брать очень расширительно, выходя за границу индивидуального внутреннего мира, и тут момент эмпатии как-то должен присутствовать.
Наверно, есть какой-то обертон, который сообщает момент сближения сенсорной и экстрасенсорности эмпатии, и есть моменты более стандартной эмпатии, которая должна быть включена в работу в том числе и научного метода.
Если проанализировать ситуацию, где в научной методологии работает эмпатия, - если там ее удастся найти, - то это должна быть более стандартная эмпатическая процедура. Ее надо отличать от других видов эмпатии.
Ясно, что телепатический прорыв, когда, допустим, мать чувствует, что происходит с сыном в какой-то критический момент, на расстоянии тысяч километров, можно назвать прямой эмпатией, прямым прорывом в другой внутренний мир, и это явно уже измененное
97
состояние сознания, которое предполагает синхроничность по Юнгу. Это другой вид эмпатии.
Поэтому, возможно, эмпатия существует в целом спектре от стандартной, которая работает в постоянной интерсубъектности, в том числе и в классической научной рациональности, до крайней, связанной с сильным изменением состояния сознания.
Авдонин Владимир Сергеевич: Спасибо большое за очень интересную лекцию! И у меня есть вопрос, который вызван вашим определением научного подхода к экстрасенсорике, транстеории, транссенсорике.
Как сюда включены понятия критики и критичности? Потому что наука как институт, как подсистема, как познавательная деятельность, если брать традицию, идущую и от Нового времени, и особенно от Канта, предполагает имманентно присутствие в ней критики понятий и восприятий.
Вот вы сказали, что в основном мы воспринимаем реальность до тех пор, пока жизнь нас не опровергнет, а наука не ждет момента, когда, так сказать, жизнь или практика будут опровергать. Она заранее вставляет в свое видение критический элемент. Например, критики Канта. Вы покритиковали у него трансцедентальное, но начиналось-то оно именно с критик. Критический элемент во всем этом.
Моисеев Вячеслав Иванович: Спасибо большое. Хороший вопрос. Мне кажется, существуют по крайней мере две критичности. Есть критичность, которая связана с универсальной научной методологией. Это метод генерации гипотез и их проверки.
Вот эта методология может использоваться и по отношению к транснауке. И более того, это важная составляющая транснаучных исследований.
И есть другая критичность. Не методологическая, а предметная -когда резко возрастает критичность сознания по отношению ко всему тому, что выходит за границы определенной парадигмы.
Это критичность не потому, что нечто не может быть встроено в какую-то научную методологию, а потому что это не может быть встроено в определенный образ науки, в определенную научную парадигму. И вот это другая критичность, и такая критичность, я думаю, ограничена только границами парадигмы.
Парадигма может быть расширена, может быть изменена, и, допустим, может быть построен такой же удовлетворительный вариант научного знания за границами прежней парадигмы. Поэтому здесь нужно различать, о какой критичности идет речь. Если, например, материалист говорит, что какой-то феномен невозможен, потому что он не принадлежит физической реальности, а ничего, кроме физической реальности, не существует, то это парадигмальная критичность - критичность, которая заранее ограничивает реальность только физической реальностью. Если же речь идет о том, что, допустим, есть шарлатаны, которые выдают себя за сенситивов, то критика в отношении этих людей - это выражение общенаучной критичности.
98
И по поводу генерации фальсификатора. Я уже отмечал, что не так просто сгенерировать фальсификатор. Если бы мы могли просто сгенерировать фальсификатор того, что скорость света может меняться в разных условиях, то теория относительности уже давно бы была опровергнута.
Карл Поппер как раз и построил свою теорию на разрыве между потенциальной и актуальной фальсификацией. И потенциальный фальсификатор должен быть сразу сформулирован при создании теории, но может пройти достаточно долгое время, пока объективные научные условия сложатся так, что будет реально обнаружен актуальный фальсификатор и теория будет отброшена.
В этом плане, если бы все было так просто с фальсификаторами, ни одна теория не смогла бы в этом случае вообще никогда существовать. Так что наука - это часть жизни, и научный генератор, продуцирущий верификаторы и фальсификаторы, - это определенная область жизненного мира, где, с одной стороны, достигнута высокая педантичность этих процедур, а с другой стороны, - наложены парадигмальные ограничения. И вот одно усиливает эту сферу жизни, а другое ослабляет. Если нам снять парадигмальные ограничения и оставить общий научный метод, то, я думаю, от этого наука только усилится.
Гребенщикова Елена Георгиевна: Спасибо! Надеюсь, что у нас еще получится встретиться и обменяться мнениями.
99
