CC BY
571
ПЕДАГОГИКА
Вестн. Ом. ун-та. 2012. № 2. С. 442-450.
УДК 808.2 О.В. Сергеева
КОНЦЕПТ «БЕРЁЗА»
В РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА
Рассматривается язык не только как средство общения, средство выражения мыслей, но и важнейший способ формирования и существования знаний человека о мире, как феномен человеческой культуры. Вводится понятие «концепт», определяются его характеристики, идёт речь о концептах, имеющих яркую национальную специфику.
Ключевые слова: человек, язык, культура, концепт, береза.
Человеку приходится соприкасаться с людьми различных мировоззрений, и в этом соприкосновении чрезвычайно важно оставаться самим собой, не потерять духовный и интеллектуальный стержень. На рубеже веков, в период интенсивного научно-технического прогресса, широкого внедрения информационных технологий, человек, обретая могущество над миром, всё больше теряет себя, ориентируясь на меркантильные интересы, материальные ценности. Сегодня всё чаще говорят о том, что необходимо выводить молодое поколение (и не только его) из «духовного подземелья» [6, с. 7] к духовной свободе, к свету добра и любви, так как, по глубокому убеждению Ивана Александровича Ильина, великого русского религиозного философа, «главное в жизни есть любовь... именно любовью строится совместная жизнь на земле, ибо из любви родится вера и вся культура духа» [7, с. 79]. Сфера добра, как подчёркивает академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв, связана с традициями родной культуры, с культурой человечества, с прошлым и будущим. Именно культура призвана помочь человеку в определении своего бытия, своего мировоззрения. Однако прежде чем рассуждать о мировой культуре, подрастающему поколению необходимо познать свою русскую историю и культуру, как ни горько сознавать, но пушкинские слова «Россия слишком мало известна русским» [14, с. 311] сегодня отражают истинное положение дел.
Одним из показателей уровня культуры является состояние языка, исходя из того, что «в начале было СЛОВО» и оно было единым, как и народ, который говорил на одном языке, пока кочевал и не дошёл до великой равнины Сеннаар в нижнем течении Тигра и Евфрата (согласно библейской легенде). Построив город, люди решили воздвигнуть башню до неба, чтобы прославить своё имя. Богу не понравилось это зрелище, и он смешал язык людей и рассеял их по всему свету. Строительство башни осталось незавершённым, так как люди перестали понимать друг друга. Местом действия легенды является Вавилон, что означает «врата богов» [3, с. 68]. Чем же стало Вавилонское столпотворение для человека? Думаем, что однозначного ответа на этот непростой вопрос быть не может. С одной стороны, - это наказание Богом людей за дерзость, гордыню, что и привело к их дальнейшему разобщению, а с другой, - действия Бога можно рассматривать как «подарок» людям: разнообразие языков и культур сделали мир ярким, многообразным, красочным. Трудно представить, что вся наша планета - сплошное единообразие: один язык, одна культура, общие традиции, обряды. Не случайно великий языковед и философ Вильгельм фон Гумбольдт сказал: «Язык - дар, доставшийся народу как жребий, как некое предназначение его грядущего духовного бытия. . Через многообразие языков для нас открывается богатство мира и многообразие того, что мы познаём в нём, и человеческое бытие становится для нас шире» [4, с. 349]. Культура не терпит единомыслия, единообразия,
© О.В. Сергеева, 2012
она диалогична по природе и сути своей. Французский этнолог Клод Леви-Стросс решительно выступал против всего, что может привести к уничтожению различий между людьми, между культурами, нарушить их разнообразие и неповторимость. Он был за сохранение уникальных особенностей каждой культуры.
Впервые на язык как на феномен человеческой культуры взглянули в Новое время, в ХУШ в., философы Иоганн Гердер и Вильгельм Гумбольдт.
В конце ХХ - начале ХХ1 в. проблема «язык и культура» становится одним из приоритетных направлений в развитии науки о языке. Если ранее связь языка и культуры рассматривалась как важный факт, но в целом попутный, то теперь эта связь изучается пристально: в институте языкознания РАН утверждена программа «Язык и культура» (руководитель - академик Юрий Сергеевич Степанов).
Язык - это не только средство общения, средство выражения мыслей, но и важнейший способ формирования и существования знаний человека о мире. Отражая в процессе деятельности объективный мир, человек фиксирует в слове результаты познания. Язык - зеркало культуры (по мнению В.Н. Телия, Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова, С.Г. Тер-Минасовой), так как в языке отражаются не только реальный мир, окружающий человека, но и общественное самосознание народа, его менталитет, национальный характер, образ жизни, традиции, обычаи, мораль, мировидение.
Итак, язык - носитель культуры, он передаёт сокровища национальной культуры из поколения в поколение, овладев родным языком, человек усваивает опыт предшествующих поколений, их мировоззрение, систему ценностей, но язык - это и орудие, инструмент культуры. Язык «диктует, навязывает» своему носителю мировидение, менталитет, отношение к людям. «Все мы созданы языком, - считает профессор Светлана Григорьевна Тер-Минасова, - и заложенной в нём культурой, доставшейся нам от многих поколений предков. Мы не выбираем родной язык, ни родную культуру, ни место, ни время рождения» [16, с. 348].
Термин «концепт» уже достаточно длительное время используется учёными разных наук: философии, логики, психологии, культурологии, лингвистики и литературоведения.
Исторически учение о концепте связано с именем Пьера Абеляра, французского философа и поэта. Он сформулировал учение, получившее название концептуализма: универсалии не обладают самостоятельной реальностью, реально существуют лишь отдельные вещи; однако универсалии получают известную реальность в сфере ума в ка-
честве понятий, представляющих собой результат абстрагирующей деятельности ума. [17, с. 5].
В 1928 г. в сборнике «Русская речь» Сергей Алексеевич Аскольдов-Алексеев писал, что «вопрос о природе общих понятий или концептов - по средневековой терминологии универсалий - старый вопрос, но почти не тронутый в своём центральном пункте», и под концептом он понимал «мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределённое множество предметов одного и того же рода» [2, с. 269].
Проблемой концепта занимались отечественные и зарубежные учёные (С.А. Аскольдов, Н.Д. Арутюнова, А. А. Брудный, А. Вежбицкая, Д.С. Лихачёв, А.А. Потебня, Ю.С. Степанов, З.Д. Попова, И.А.Стернин и другие), однако до сих пор нет единого определения этого термина.
Постигая природу концепта, учёные сталкиваются с фактом существования смежных терминов, таких как значение и понятие. «Проблема их дифференциации -одна из самых сложно решаемых и дискуссионных в теоретическом языкознании наших дней. В решении этой проблемы сколько исследователей - почти столько же точек зрения» [13, с. 35-36].
В 1990 г. Ю.С. Степанов писал, что «концепт - явление того же порядка, что и значение слова, но рассматриваемое в иной системе связей; значение - в системе языка, концепт в системе логических отношений и форм» (цит. по: [13, с. 36]).
За последние двадцать лет многое в понимании этого вопроса изменилось. Одни учёные (В.И. Карасик) убеждены, что «концепт значительно шире, чем лексическое значение» [9, с. 6]. Д.С. Лихачёв, В.П. Москвин считают что, концепт соотносится со словом в одном из его значений; концепты, в отличие от традиционного значения, представляют собой «потенции» значений, тесно связанные с человеком и его национальным, культурным, профессиональным, возрастным и прочим опытом. «Концепт не непосредственно возникает из значения слова, а является результатом столкновения словарного значения слова с личным и народным опытом человека» [12, с. 281].
В русском языке по своей внутренней форме слова «концепт» и «понятие» одинаковые. В отечественной лингвистике термин «концепт» был заимствован из англоязычной литературы (середина 70-х гг. ХХ в.), когда встала проблема адекватного перевода этого термина. «Концепт является калькой с латинского “сопсерШв”» - “понятие”, от глагола “сопиреге” - “зачинать”», то есть значит буквально “понятие, зачатие”; “понятие” от
древнерусского глагола “пояти” - “схватить”, взять в собственность» [15, с. 43].
Академик Ю. С. Степанов убеждён, что это термины разных наук: «понятие» упот-
ребляется в философии, логике, а «концепт» - в математической логике и в культурологии. «В отличие от понятий концепты не только мыслятся, но и переживаются. Они предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений» [15, с. 43]. Кроме того, концептами считаются не любые понятия, а только те, которые являются определяющими для концептуальной картины мира и мировоззрения человека. Смена термина «понятие» как выбора существенных признаков на термин «концепт» не просто терминологическая замена: концепт -это всегда знание, структурированное во фрейм, а это значит, что он отражает не просто существенные признаки объекта, а все те, которые в данном языковом коллективе заполняются знанием о сущности. Из этого следует, что концепт должен получить культурно-национальную «прописку» [13,
с. 96].
Таким образом, одни лингвисты считают, что «концепт» и «понятие» тождественны (А.П. Бабушкин), другие полагают концепт значительно более широким, чем лексическое значение (С.А.Аскольдов, В.И.Карасик); третьи исследователи думают, что концепт соотносится со словом в одном из его значений (Д.С.Лихачёв, В.П. Москвин); четвёртые - что «значение», «понятие», «концепт» - это разные термины (Ю.С. Степанов, В.А. Маслова).
С целью устранения многозначности и терминологической размытости термина «концепт» Валентина Аврамова, доктор наук, доцент из Болгарии, предлагает в качестве базового термина лингвокультурологии использовать термин ««аккумулема». Этот термин связывается с латинским ассити1о (накапливать, увеличивать). Болгарские
коллеги определяют аккумулему как ментальное образование, которое имеет этнокультурную маркировку и вербализуется в лексеме (слове) или словосочетании. Общепризнанным является факт, что лексическая единица, представляющая концепт, не содержит все те смыслы, которые сосредоточены в концепте. Аккумулема, представленная словом (словосочетанием), также не содержит все те смыслы, которые имеются в её содержании в результате её развития и обогащения, и поэтому значение аккумуле-мы является более объёмным, чем объём слова (словосочетания), её представляющего. В ней сосредоточивается культурная информация - общечеловеческая и национально специфическая, так как она аккумулирует, накапливает, храня как бы в сейфе, культурную информацию [1, с. 53-54].
Итак, в современной лингвистике существует несколько подходов к пониманию концепта: в одних акцентируется связь
концепта с сознанием человека, в других - с культурой. Учитывая разные подходы, мы полагаем, что в определении концепта должны найти отражение не только две его
характеристики: ментальная и культурологическая, но и связь концепта с языком. Таким образом, концепт - это национально-культурная ментальная сущность в сознании человека, представленная языковыми и речевыми значениями.
В культурологии «концепт» - это смысловое значение имени (знака), т. е. содержание понятия, объём которого есть предмет (денотат) этого имени (например, смысловое значение имени Луна - естественный спутник Земли) [10, с. 436].
Надо отметить, что концепты сводят разнообразие наблюдаемых и воображаемых явлений к чему-то единому. Они позволяют хранить знания о мире и оказываются строительными элементами концептуальной системы. По своей сути концепты неоднородны, выделяют: суперконцепты, или универсальные (время, пространство, число); макроконцепты (стихии); базовые концепты (родина, дом, душа, семья); микроконцепты (пляска, песня) [13, с. 16]. Концепты могут быть разделены на «априорные» (доопыт-ные) и «апостериорные» (опытные, эмпирические). Согласно Лейбницу и Канту, априорные концепты существуют «в силу устройства человеческого ума такие, как “Время”, “Число”, “Единичность”. Апостериорные концепты культуры - это “Любовь”, “Вера”, “Родная земля”».
Кроме вышеназванных концептов, есть концепты, «существующие постоянно или, по крайней мере, очень долгое время», они появляются в глубокой древности и прослеживаются через паремии, взгляды писателей, мыслителей и рядовых носителей языка до наших дней - это константа в культуре (термин Ю.С. Степанова). В гуманитарной сфере данный термин употребляется крайне редко.
Термин «константа» может быть употреблён и в значении «некий постоянный принцип культуры». В этом значении термин впервые был употреблён французским исследователем западноевропейской философии Этьеном Жильсоном. Понятие «константа как концепт» впервые было выражено в философии Нового времени Готфридом Вильгельмом Лейбницем, но без самого термина. Полемизируя с Джоном Локком в «Новых опытах о человеческом разумении», Лейбниц говорит, что их разногласия касаются важных вопросов: «Речь идёт о том, действительно ли душа сама по себе совершенно чиста, подобно доске, на которой ещё ничего не написали, как это думают Аристотель и наш автор. или же душа содержит изначально принципы различных понятий и теорий, для пробуждения которых внешние предметы являются только поводом, как это думаю я вместе с Платоном. и со всеми теми, которые толкуют соответствующим образом известное место
в послании святого Павла к Римлянам, где он говорит, что закон божий написан в сердцах. Историки назвали эти принципы. основными допущениями, или тем, что принимают за заранее признанное» [11, с. 48].
Мы, вслед за Ю. С. Степановым, под константами культуры будем понимать устойчивые концепты культуры, независимо от того, являются ли они «априорными» или «эмпирическими, опытными».
Обратимся к концепту «берёза», который являет собой концепт культуры, и поэтому его исследование идёт в основном на материале фольклорных и художественных текстов, а не на словарном материале.
Текст понимается нами в широком семиотическом смысле, а совокупность таких текстов создаёт культуру. Любой художественный текст будит в сознании читающего не только конкретные знания (о традициях, направлениях), но и то, как эта тема трактуется в других видах искусства (живописи, музыке, танце).
Берёза стоит на первом месте по количеству посвящённых ей строк русскими поэтами, причём поэты первой половины Х1Х в. чаще обращались к дубу и сосне, а со второй половины Х1Х в. начинается поэтический культ берёзы. Частое обращение русских поэтов, писателей, художников, композиторов к концепту «берёза» говорит о том, что он занимает важное место в языковом сознании русских людей и, следовательно, может претендовать на роль концепта русской культуры. Материалом для исследования стали фольклорные тексты, произведения А. Пушкина, А. Фета, С. Есенина, М. Цветаевой, А. Прокофьева, К Симонова, М. Бубеннова, А. Дементьева, А. Куинджи, М. Нестерова, В. Фельдмана.
Для выяснения основного лексического значения слова «берёза» обратимся к «Словарю русского языка» под редакцией С. И. Ожегова: «Берёза - лиственное дерево с белой корой» [8, с. 36].
Теперь рассмотрим этимологию слова. «Берёза» - слово общеславянского, индоевропейского характера (сравните латышское ВЕ^В, древнеисландское ВЛЕЫК, древненемецкое ВШКА). Общеславянское ВЕ^А восходит к индоевропейскому ВИЕЫЕО -суффиксальному производному от ВИЕЫ -светлый, ясный, образованному от того же корня ВИЕ - белый. Дерево названо по белому цвету коры. Но в ряде мест берёза означала «дерево».
Так, В.И. Даль в своём словаре указывает, что «в Питере берёзка обратилась в общее название всякого лиственного дерева» [5, с. 83]. По сведениям Большой советской энциклопедии на территории России произрастает около 50-ти видов этого дерева, тогда как всего их более 100. Различают два основных вида белой берёзы - пушистую и бородавчатую с плакучими ветвями, словно
девичьи косы. Это дерево, наиболее распространённое из лесных древесных пород на Руси, что подтверждают многочисленные топонимы и гидронимы: Берёзовка (до 10 рек), деревни Берёзовка, Березняки, Берёзовое, Березянка, Берёзки, Березенцы (есть почти в каждом районе и области, в Березово был сослан вместе с семьёй сподвижник Петра I А. Меньшиков). Обычны и русские фамилии, производные от слова «берёза»: Берёзкин (герой рассказа Ю. Нагибина «Дети лепят из снега»), Березовский, Березин, Берест.
Закономерно присутствие в русских устойчивых сочетаниях и фразеологических единицах наименования «берёза»: берёзовая каша, пень берёзовый, стройная как берёзка.
Народное творчество - это часть национальной культуры, а, по определению Ю. С. Степанова, концепт - это сгусток культуры в сознании человека, поэтому естественен наш интерес к народным обычаям, пословицам, загадкам, ибо они фиксируют человеческий опыт и отношение народа к берёзе.
Несмотря на исключительную распространенность и популярность берёзы ещё в древние времена, наименование её не нашло широкого отражения ни в русских пословицах и поговорках, ни в народных приметах (Берёза не угроза, где стоит, там и шумит. Услан берёзки считать (сослан в Сибирь). Коли берёза наперёд опушается, то жди сухого лета, а коли ольха - мокрого), ни в памятниках письменности древнерусского языка (впервые это слово встречается в Двинской грамоте ХУ в.: ««Се купи Павле Труфановичь у Григорья у Ивановича землю полъ полча высокого з березы на камень да до ручея»). Дело в том, что древние народы, в том числе и славяне, поклонялись различным животным и растениям, которые считались священными, и называть их своими именами было нельзя. Анты (предки древних славян) почитали и поклонялись рекам и деревьям. Ещё в Х11-Х111 вв., да и позднее, у восточных славян сохранялась вера в священные деревья.
В славянской мифологии берёзу почитали, прежде всего, как символ русалок, берегинь - добрых, светлых, помогающих человеку духов (связаны со словами «беречь», «оберегать»). Древний человек думал, что знаки добра, «обереги» отгоняют злых духов и защищают человека от лиха, беды, поэтому многие обереги делались из бересты, ветками берёзки украшали жилище, в некоторых областях у порога клали берёзовое полено.
Берёза считалась покровительницей юных дев. Не случайно на Руси сложили загадку, где берёза и девушка сливаются: «Стоит Алёна, платок зелёный, тонкий стан, белый сарафан» (берёзка) и устойчивое сравнение: стройная как берёзка. Берё-
за связана со сказаниями о Берендеевом царстве.
Есть сведения, что некоторые племена славян, жившие на территории западной России и Белоруссии, хоронили людей в бересте, может, поэтому берёза считалась вместилищем душ умерших [13, с. 164]. Не случайно на погостах, кладбищах («Ведь шумит такая же берёза / На могиле матери моей», Н. Рубцов), на могилах солдат, которые погибли, защищая Россию, растут берёзы.
В давние времена год начинался не ёлкой, а берёзой. Название первого месяца года было березозол - апрель (от берёза и зол/зел - зелёный). И сейчас в украинском языке сохранилось название березень, в чешском - брезен, в белорусском саковник от «сок» (в северных землях в это время берёзы не зеленели, а в них начиналось движение сока). «Берёзовый» новый год существовал до середины Х1У в., когда начало года перенесли на сентябрь, на время сбора урожая. Однако праздник берёзки остался, им отмечали окончание весенних полевых работ. Во время весеннего праздника Семика рубят берёзки, красят яйца в жёлтую краску, готовят караваи, сдобники. С рассветом молодёжь расставляла берёзки по домам, улицам, дворам, девушки надевали берёзовые веники. В Тульской губернии семицкая берёза называлась кумою, а в замо-сковских селениях мужчину с берёзкой в руках называют кумом, а девицу в венке кумою. В старину старики хаживали встречать Семик на могилах родителей, отсюда молодёжь отправлялась в рощи завивать венки из берёз, кумились, крестили кукушку, сестрились, меняясь крестами, вокруг берёзы водили хороводы, пели: «Во поле берёза стояла, / Во поле кудрявая стояла;/ Некому берёзу заломати, / Некому кудряву заломати» или «Берёза моя, берёзонька! / Берёза моя, белая, / Берёза моя кудрявая» до глубокой ночи, поэтому в народе берёзу называют весёлой, весёлкой [5, с. 347-348]. Во многих местах семицко-троицкий праздник заканчивался тем, что развитую берёзку срубали, бросали в воду или рожь. Берёзка должна была передать свою растительную силу земле или воде. Сегодня праздник берёзки сохраняется в отдельных деревнях России, в троицу многие люди идут в берёзовые рощи, парки, чтобы посидеть под берёзой, православные храмы в этот большой праздник украшаются зелёными ветками берёз. Девичьи хороводы вокруг берёзки легли в основу всемирно известного хореографического ансамбля «Берёзка».
С этим деревом издревле связаны многие народные обычаи. Так, существовал красивый свадебный обряд, по которому в день свадьбы для невесты ставили берёзку, увитую лентами, которая получала название «краса». Невеста пряталась за «красу», когда
приезжал жених, он должен был выкупать и невесту, и «красу». Интересна ещё одна роль берёзы в свадебных обрядах: если девушка была согласна выйти замуж, она передавала свахе ветку берёзы, а если отказывала, то посылала ветку сосны, ели, дуба. До сравнительно недавнего времени фразеологизм берёзовая каша имел два значения, связанные с ритуалами: 1) весенняя обрядовая каша с берёзовыми почками на праздник берёзки; 2) ритуальное битьё [5, т. 1, с. 83]. Сегодня первое значение почти утрачено, а второе используют в речи в изменённом виде.
Пожалуй, берёза занимала ни с одним деревом не сравнимое место в жизни русского человека, о чём свидетельствуют загадки, дошедшие до нас: Есть дерево об четыре дела: первое дело - мир освещает, другое дело - крик утешает, третье дело - больных спасает, четвёртое дело - чистоту соблюдает (лучина, дёготь для колеса, березовый сок., веник). С одного дерева да четыре угодья: первое - от темной ночи свет, второе - некопаный колодец, третье - старому здоровье, четвёртое - разбитому связь (лучина, сок, веник и береста). Мудрые загадки народа говорят о той роли, которую играла берёза в жизни русского человека: из берёсты делали посуду, лукошки, плели лапти, которые носили повсеместно крестьяне ввиду их дешевизны. Её использовали в древности как материал для письма, особенно на русском Севере. До нас дошли берестяные грамоты Новгородские, поэтому берёсту называют русским папирусом.
Берёзовые дрова согревали в лютые морозы, а веник из берёзы считается лучшим для паренья в русских банях: он от усталости и болезней избавляет. В Древней Руси побеждённые племена даже платили дань берёзовыми вениками. Византийский историк Прокопий Кесарийский (около 500565 гг.) писал, что баня сопровождала древних славян всю жизнь: здесь их омывали в день рождения, перед свадьбой и после смерти. Немецкий учёный Адам Олеарий (1603-1671) в своём «Описании Московии» сообщал, что на Руси нет ни одного города, ни одной деревни без парной бани, где русские могут выносить чрезвычайный жар, они велят себя бить разгорячёнными берёзовыми вениками.
Весной в берёзовых лесах собирали сок, очищающий кровь и восстанавливающий силы после долгой зимы, а летом подберёзовики.
Прутья берёзы гибкие, поэтому многие века их использовали для «назидания непослушных»: Берёза ума даёт. Сотворил Бог дурака, сотворил и берёзу. Накормить берёзовой кашей (о розгах).
Ещё в старину были широко известны лечебные свойства берёзы: вешние почки, настой из берёзовых листьев, берёзовый гриб-чага.
Исходя из этимологии и народного творчества, можно предположить, что в «генетической памяти» русских заложен следующий код «берёзы», которая не только согревала, освещала, мыла, лечила, но и украшала жизнь русского человека. Однако это «историческое» ядро постоянно дополняется.
При употреблении концепта «берёза» в произведениях разных авторов он приобретает дополнительные семантические признаки. Прежде всего, концепт «берёза» ассоциируется с известным хрестоматийным стихотворением Сергея Есенина «Берёза» 1913 г.
Белая берёза Под моим окном Принакрылась снегом,
Точно серебром.
На пушистых ветках Снежною каймой Распустились кисти Белой бахромой.
И стоит берёза В сонной тишине,
И горят снежинки В золотом огне.
А заря, лениво Обходя кругом,
Обсыпает ветки Новым серебром.
Ключевыми словами и словосочетаниями стихотворения следует считать: «белая берёза», «принакрылась снегом», «на пушистых ветках», «белой бахромой», «в сонной тишине», «в золотом огне», «а заря лениво», «серебром». Они позволяют увидеть в стихотворении белую берёзку под окном в сонной тишине, украшенную белой бахромой и снежным серебром.
Лирический герой любуется берёзой под своим окном в час утренней зари, когда «горят снежинки золотым огнём», а снег на ветках лежит каймой и бахромой, не потревоженный в ранний час ни птицей, ни человеком, ни ветром. Образ берёзы, прина-крытой снегом, создаёт атмосферу созерцательности, задумчивости. Ощущение замедленности, приглушённости ярких и активных проявлений жизни создаётся в стихотворении особой лексикой («стоит», «прина-крылась», «в сонной тишине», «лениво обходя кругом») и цветовой гаммой (белый, серебряный, золотой). Концепт «берёза», вынесенный в название стихотворения, уточняется в первой строчке - «белая берёза» - и вновь повторяется в третьей строфе. Для Есенина берёза - символ родной земли, дома, поэтому она и стоит под его окном. С образом берёзы у поэта связаны самые тёплые воспоминания о доме, семье, матери.
С концептом «берёза» в стихотворении С. Есенина связаны особая музыкальность, метафоричность образов, цветовые и звуко-
вые ощущения погружения в бело-серебряное царство тишины.
Похожий образ любимого дерева зимой создал Афанасий Фет в стихотворении «Печальная берёза» (может, есенинское стихотворение было навеяно прочтением стихотворения А. Фета, а может зимняя берёза вызвала у разных поэтов, живших в разное время, похожие ассоциации):
Печальная берёза У моего окна.
И прихотью мороза Разубрана она.
Как гроздья винограда,
Ветвей концы висят, -И радостен для взгляда Весь траурный наряд Люблю игру денницы Я замечать на ней,
И жаль мне, если птицы Стряхнут красу ветвей.
Уже в названии стихотворения выражен мотив грусти, печали. Весёлая весенняя и летняя берёзка зимой печальна, несмотря на то, что «разубрана» морозом, и её новый наряд «радостен для взгляда», особенно если в нём играют лучи денницы. И всё же сквозь пушистые, переливающиеся на солнце ветви берёз чувствуется светлая печаль, которую поэт подчёркивает словом «траурный наряд». Спит природа зимой, спит в новом наряде и берёзка под окном в ожидании весны.
В 1828 г. А. С. Пушкин пишет стихотворение «Ещё дуют холодные ветры», в котором описывает начало весны, пробуждение природы после долгого зимнего сна, и в этой картине поэт создаёт народно-поэтический образ берёзы, используя постоянный эпитет «кудрявая», уменьшительно-ласкательный
суффикс (листочки), повтор предлога «у»: «Скоро ль у кудрявой у берёзы / Распустятся клейкие листочки». Пушкинская берёзка молода, весела.
Именно такой видит берёзку и поэт Александр Прокофьев в стихотворении «Люблю берёзку русскую»:
Люблю берёзку русскую,
То светлую, то грустную,
В белом сарафанчике,
С платочками в карманчиках,
С красивыми застёжками,
С зелёными серёжками.
Люблю её, заречную,
С нарядными оплечьями,
То ясную, кипучую,
То грустную, плакучую.
Люблю берёзку русскую,
Она всегда с подружками Весною хороводится,
Целуется, как водится,
Идёт, где не горожено,
Поёт, где не положено,
Под ветром долу клонится И гнётся, но не ломится!
В стихотворении условно можно выделить две части, каждая из которых начинается доминантным словосочетанием - «берёзку русскую», - отражающим восприятие
А. Прокофьевым этого дерева. Для него берёза прежде всего символ России. Поэт открыто говорит о своей любви к русской берёзке, светлой, кипучей и грустной, плакучей. В отличие от фетовской и есенинской спящей белой берёзы, перед нами весёлое, светлое деревце «с зелёными серёжками», «с красными застёжками, «в белом сарафанчике», которую можно встретить везде: в поле, у реки. Это дерево любимо и почитаемо русским народом, о чём свидетельствует вторая часть стихотворения, где поэт вспоминает праздник берёзки, когда девушки водили хороводы вокруг неё, кумились, пели песни, плели, сидя под берёзкой, венки. Образ берёзки - России приобретает дополнительный семантический признак, когда читаешь заключительные строки стихотворения: «Под ветром долу клонится и гнётся, но не ломится!» Они объясняют, почему именно берёза стала символом России: на долю нашей страны, её народа выпало немало испытаний, но не сломили Русь, не покорили её великий народ, так и стройная, хрупкая на вид берёза клонится под ветром к земле, но не ломается.
Прокофьев неоднократно в своём творчестве обращался к образу России, и всегда родина ассоциировалась с «белоногими пущами берёз», со светлой и грустной русской берёзкой. В 1945 г. А. Прокофьев пишет стихотворение, в котором концепт «берёза» осмысляется по-новому:
У края дороги,
от милых подружек в сторонке, Склонилась берёзка
над омутом чёрной воронки. Над омутом свесились кос
изумрудные пряди. Увидев, что плачет берёзка,
я обнял её, и погладил, И тихо сказал ей:
«Не плачь, дорогая, не надо, Ты радость большого,
войной потрясённого сада. Пройдут и прокатятся годы,
и, может, забудешь о лихе, Ты, свете мой тихий, мой тихий!»
В этом поэтическом произведении берёзка, склонённая «над омутом чёрной воронки» ассоциируется с женским образом: «свесились кос изумрудные пряди», «плачет берёзка», «не плачь, дорогая». Не случайна эта ассоциация: берёзы красивы и стройны, как девушки, белы и чисты, как невесты
(ср.: М. Цветаева «берёзы-девственницы»), поэтому её на Руси считали покровительницей красных девушек, наши прадеды называли берёзу светлым, тёплым деревом и из её бересты делали обереги.
Какие бы испытания ни ложились на женские плечи, душа славянки остаётся светлой, доброй, тихой, так и берёзка у края дороги осталась «радостью большого, войной потрясённого сада». Они для поэта «свет мой тихий».
Интересное поэтическое прозрение Андрея Дементьева в стихотворении «Вернулся май». Это философское раздумье о жизни, о любви, о её непредсказуемости, о зримых и незримых связях человека и природы. Поэт начинает с обычного повествования о том, что давно наступила весна, но снег «затеял танцы», так как влюблённая в город зима не может «с ним расстаться». Так и лирический герой не может расстаться с любимой женщиной, хотя и понимает, что «мой снег твоей весне печален», что их зимняя влюблённость растает, как снег. Во второй части поэт создаёт образ покинутой, грустной берёзки, стоящей под окнами, ей одиноко «без ласки снега и объятий вьюг», но растает снег и в березке проснётся настоящая жизнь: зашелестят листья на ветру, забродит сок, а май поможет ей забыть про метели и снег. Берёза у Дементьева - это не просто дерево, растущее под окнами в разное время года, это вечно возрождающаяся любовь, способность молодости забывать печали и грусть и вновь радоваться жизни, весне.
В романе «Белая берёза» М. С. Бубеннова рассказывается о Великой Отечественной войне. Героизм народа в тяжёлые дни 1941 г. писатель запечатлел в лирическом образе белой берёзы, «песенном дереве» России.
Образ-концепт «берёзы» будет неполным, если мы не обратимся к живописи. В целом ряде пейзажных зарисовок и тематических картин воплощён концепт «берёза», рассмотрим некоторые из них.
Исследуя описание берёзы в русской живописи, трудно обойтись без программного полотна А.И. Куинжди «Берёзовая роща» 1879 г. Картина завораживает удивительной солнечностью, радостностью. Передний план картины погружён в глубокую холодно-изумрудную тень от не видимых зрителю крон деревьев. Именно соседство с тёмными, хотя и прозрачными, тенями делает зелёно-желтоватый луг светлым и ярким. Кружевные ветви берёз на фоне тёмного леса кажутся прозрачными и невесомыми. Излучают свет и тепло белые стволы одиннадцати берёз, «берёзовое серебро, ручьи живые» (М. Цветаева). Над массивами дальнего леса легкая голубоватая дымка. Когда смотришь на картину А.И. Куинджи, чувствуешь тепло солнечного света, дуновение лёгкого ветерка, неповторимый берёзо-
вый запах. От белоствольных куинджевских берёз исходит свет, радость жизни.
М.В. Нестеров «Великий постриг» 1897 г. «Видение отроку Варфоломею» 18891890 г. Мы не случайно назвали два полотна великого русского художника М.В. Нестерова. В его картинах черты от византийских мозаик и древнерусских фресок сочетаются с удивительной лиричностью, неоромантизмом. И всегда рядом с его героями, кроткими и пассивными, созерцательными и женственными, тонкая, почти прозрачная берёзка - символ Руси-матушки.
Свою программную картину «Видение отроку Варфоломею» художник начал компоновать с пейзажа. Ряд пейзажных зарисовок были сделаны около Комякина, где Нестеров нашёл дуб для первого плана, а с террасы абрамцевского дома художник увидел русский пейзаж: холмы, под ними тихая речка, капустные малахитовые огороды, золотистая рощица, церковь. Но чего-то не хватало, что-то нужно было добавить. Этим добавлением стали два тонких, хрупких деревца: рябинка и берёзка. Особенно трогательна чистота и хрупкость берёзки, она как отражение отрока Варфоломея: белая рубашечка - белый ствол, золотистые волосы -золотые листочки на тонких веточках. И в фигуре мальчика, и в силуэте деревца удивительная чистота и внутренний свет.
На картине «Великий постриг» Нестеров изображает девушек, готовящихся к постригу. Как перекликаются девушки с берёзками, как родственно их свечение, а рядом старухи и тёмные мохнатые ели. Глядя на этот слитный хоровод, открываешь простую истину: един путь людей и природы, мы все в этом круге судьбы. Берёзки-девушки, берёзки-свечки трогательно-нежные, кроткие. Картина излучает светлую печаль.
В.П. Фельдман «Родина». Картина поражает своим цветовым решением: много золотого, белого, а на заднем плане картины поля, уходящие за горизонт. Название картины символично. На переднем плане солдат, возвращающийся с войны в шинели, с походным мешком за плечом, из кармана шинели торчит пилотка. Ветер треплет золотистые волосы, голубые глаза устремлены вдаль, а крепкие крестьянские руки обнимают белоствольную берёзу. Когда смотришь на картину В. Фельдмана, невольно вспоминаются строчки из стихотворения К. Симонова «Родина» 1941 г.:
Да, можно выжить в зной,
в грозу, в морозы, Да, можно голодать и холодать,
Идти на смерть. Но эти три берёзы При жизни никому нельзя отдать.
Концепт «берёзы» на данной картине трактуется художником как символ не только Родины, России, но и земли, где ты ро-
дился, где прошло твоё детство, где жили твои деды и отцы, где твой дом, твоя семья и друзья.
В картинах К.А. Васильева часто можно увидеть изображение берёзы и в портрете «Сестра Людмила» (1967), и в жанровых картинах «Жница» (1966), «Северная легенда» (1970), «Ожидание» (1976), и в пейзажах «Облако» (1969), «Осень» (1973). На наш взгляд, наиболее интересные трактовки концепта «берёза» даны в картинах «Жница» и «Ожидание». На обоих полотнах изображены женщины. Картина «Жница» пронизана национальным духом.
На фоне огромного, уходящего за горизонт поля ржи, обняв белоствольную стройную берёзку, стоит русская красавица, золотые волосы заплетены в тугую косу, на голове венок из васильков, которые оттеняют бездонные голубые глаза-озёра. Девушка задумалась, прижавшись щекой к подруж-ке-берёзке. Лёгкий ветерок слегка колышет рожь и зелёные косы берёзы. Берёза на картине художника К. Васильева олицетворяет трогательную красоту и нежность русской красавицы.
Картину «Ожидание» называют визитной карточкой художника. Она вся симво-лична: окно, разукрашенное ледяными узорами; в темноте освещённое пламенем свечи красивое женское лицо. Тяжёлые светлые косы спадают на плечи и грудь. Голубые глаза, опушённые чёрными ресницами, поражают своей глубиной: в них тоска по любимому человеку, надежда на скорую встречу и любовь, которая преодолеет все трудности, чуть приоткрытые губы шепчут как заклинание, как молитву дорогое имя. Окно - глаза дома; зажжённая свеча - символ жизни, любви; женщина у окна - символ верности, а обрамлением для окна является оконная рама из берёзы, которая, как оберег, хранит дом и молодую хозяйку.
По результатам свободного ассоциативного эксперимента, слово «берёза» у современных молодых людей ассоциируется с Родиной, Россией (215), с домом (55), с девушкой (36), с рощей, лесом (31), с веником (15), с берёзовым соком (10), с деревней (8), с Есениным (7), с невестой (7), со светом (5), с баней (4), с хороводом (3), с праздником Троица (2), с домом бабушки (1), с костром (1).
Итак, в концепте «берёза» 500 респондентов назвали 15 когнитивных признаков. Дело в том, что человек оперирует уже существующими в его сознании понятиями и с их помощью «сам входит в культуру» (Ю.С. Степанов). А дальше начинает действовать «принцип обратимости позиции наблюдателя» (Е.С. Кубрякова): позиция наблюдателя со временем меняется, так как человек выявляет какие-то новые черты, свойства в данном «историческом» ядре.
Таким образом, мы можем говорить, что концепт «берёза» относится к русским на-
циональным концептам, который, сохранив историческое ядро, обогатился новыми понятиями: берёза - символ России, «страны берёзового ситца», дома, семьи, женщины (девушки, невесты), света, тепла и радости жизни, девственной чистоты, верности. На формирование данного понятия у русских людей повлияла не только поэзия, но и картины художников, художественные фотографии, фильмы (художественные и документальные).
В русской культуре в слове «берёза» концептуализирована своеобразная духовная ценность - это «поэтический символ русской земли» (А.А. Брагина) и «песенное дерево России» (М.С. Бубеннов).
ЛИТЕРАТУРА
[1] Аврамова В. Аккумулема - базовая единица лингвокультурологии // Русский язык за рубежом. 2007. № 6. С. 52.
[2] Аскольдов С. А. Концепт и слово // Русская словесность. Антология. М. : Academia, 1997. С. 267-279.
[3] Гече Г. Библейские истории : пер. с венг. 2-е изд. М. : Политиздат, 1989. 318 с.
[4] Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М., 1985. 435 с.
[5] Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. М. : Русский язык Медиа, 2003.
[6] Духовная основа развития российской школы хХ| века (проект концептуальных и базисных положений) / РПЦ МП Екатеринбургская Епархия. Екатеринбург ; М. : Уральский институт бизнеса им. И.А. Ильина, 2о07. 122 с.
[7] Ильин И. А. Путь духовного обновления // Ильин И.А. Собр. соч. : в 10 т. Т. 1. М., 1993. С. 7073.
[8] Ожегов С. И. Словарь русского языка / под ред. Н. Ю. Шведовой. М. : Русский язык, 1987. 796 с.
[9] Карасик В. И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград ; Архангельск, 1996. С. 278
[10] Культура и культурология : словарь. М. ; Екатеринбург, 2003. 638 с.
[11] Лейбниц. Соч. : в 4 т. Т. 2. М. : Мысль, 1983.
С. 432.
[12] Лихачёв Д. С. Заметки о русском // Лихачёв Д. С. Избранные работы : в 3 т. Л. : Худож. лит., 1987. С. 418-494.
[13] Маслова В. А. Лингвокультурология. М. : Academia, 2001. 256 с.
[14] Пушкин.А. С. Собр. сочинений : в 10 т. Т. 7. М., 1976. С. 311.
[15] Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры. 3-е изд.. М. : Академический проект, 2004. 992 с.
[16] Тер-Минасова С. Г. Война и мир языков и культур : учеб. пос. М. : Слово / Slovo, 2008. 344 с.
[17] Философия культуры. Становление и развитие. СПб. : Лань, 1998. 448 с.
