CC BY
11"Блажен ум, который во время молитвы хранит совершенно безобразие, или безмечтание" [Добротолюбие, 2004, с. 189].
5. Иерарх русской Церкви митр. Антоний (Храповицкий) находил заслугу И. Канта в том, что последний определил: "всякое познание возможно лишь под условием синтеза, имеющего, однако, происхождение не из внешнего опыта, но из единства нашего самосознания". Кроме того, необходимым становится положение о наличии субъекта - действующего Я, которое только и "может быть конечным обоснованием всего сознаваемого" [Храповицкий, 1900, с. 549]. Проблематика Я в его соотнесенности с иным, с не-Я составляет, как известно, содержание философии И.-Г. Фихте.
Вместе с тем, в парадигме классического идеализма человеческая субъектность ограничивается способностью к познавательной деятельности, но при этом лишена ценностного содержания. Напротив, в учении об уме православных богословов мы обнаруживаем нечто принципиально более значимое - принцип подобия личности человека Абсолютной личности. Говоря точнее и определеннее: в православном богословии раскрывается деятельный принцип уподобления - обожения.
Для преображения необходима борьба с воображением, с образами мира, которые влекут ум в разные стороны, раз(влекают) его.
Литература
1. Несмелов, 1997 - Несмелов В.И. Наука о человеке. Т.1. Опыт психологической истории и основных вопросов жизни // Русская религиозная антропология.Антология / Под ред. Н.К. Гаврюшина. Т.1. - М., 1997.
2. Захару, 2003 - архим. Захария(Захару). Христос как путь нашей жизни. Введение в богословие старца Софрония(Сахарова). - Свято-Иоанно-Предтеченский монастырь, 2003.
3. Новохатько, 1991 - Новохатько А.Г. К проблеме соотношения образа и самосознания // Вопросы психологии (18-й ресурс, 1980-1997).
4. Алипий, Исайя, 2005 - архим. Алипий, архим. Исайя. Догматическое богословие. Курс лекций. - Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2005г.
5. Влахос, 2009 - митр. Иерофей (Влахос). Православная психотерапия. Святоотеческий курс врачевания души. - Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2009.
6. Добротолюбие, 2004 - Добротолюбие. Т.5. - М.:АНО «Развитие духовности, культуры и науки», 2004. - 640 с.
7. Храповицкий, 1900 - Антоний (Храповицкий), еп. Полн. Собр.соч. Т.3, Казань, 1900 / Цит. по Н.К. Гаврюшин. Русское богословие. Очерки и портреты. - Нижегородская духовная семинария, 2011, 671 с.
УДК 1
КОНТРЭВОЛЮЦИЯ ЛЮБВИ: О РЕВОЛЮЦИОННЫХ ИНТЕНЦИЯХ КОНСЕРВАТИВНОЙ
МЫСЛИ В РОССИИ
Сергей Владимирович Фоменко
Научный сотрудник ООО «Терра-М»
В статье рассматривается диалектика эволюционного и революционного начал в плоскости политической реакции - в свете общественного движения начала XX века и современных тенденций политической мысли. Автор показывает изоморфизм революционного и эволюционного во взглядах консервативных мыслителей, а также их направленность к политико-теологическому неприятию поэтапной эволюции в пользу суверенного решения, творческого акта, который инициирует или прерывает эволюционный процесс, вместе с тем, не являясь его производным.
На примере философско-политических взглядов И.А. Ильина показано, как попытка преодоления реакционной негативности в пользу «творческой новизны» посредством введения концепта «отрицающей любви», лежащей в основе суверенного акта создания новой общественной структуры, ведет к фактическому отрицанию эволюции и воспроизведению революционных интенций.
Отрицающая любовь И.А. Ильина при этом совпадает с идеей «любви-ненависти» (Иашотогайод) Жака Лакана, в дальнейшем воспринятой протестными, революционными движениями. Тем самым основа правоустанавливающего насилия противников революции оказывается созвучна формирующей силе освободительных коллективов и имеет с ними общий корень в раннем христианстве.
Ключевые слова: негативность, политическая теология, право, реакция, структура,
суверенный акт, hainomoration (любовь-ненависть).
COUNTEREVOLUTION OF LOVE: TO THE QUESTION OF REVOLUTIONARY INTENTIONS CONSERVATIVE'S IDEOLOGY IN RUSSIA
Sergej Vladimirovich Fomenko
Researcher ООО «Terra-M ltd»
The article deals with the dialectics of evolutionary and revolutionary principles in the plane of political reaction - in the light of the social movement of the beginning of the 20th century and the current trends of political thought. The author shows revolutionary and evolutionary isomorphism in the views of conservative thinkers, as well as their focus on the political-theological rejection of a phased evolution in favor of a sovereign decision, a creative act that initiates or interrupts the evolutionary process, however, not being its derivative.
On the example of the philosophical and political views of I.A. Ilyin is shown how an attempt to overcome reactionary negativity in favor of «creative novelty» by introducing the concept of «denying love» underlying the sovereign act of creating a new social structure leads to the actual denial of evolution and the reproduction of revolutionary intentions.
The «denying love» of I.A. Ilyin completely coincides with the idea of «love-hate» (hainomoration) of Jacques Lacan, later perceived by protest, revolutionary movements. Thus, the basis of right-wing violence by opponents of the revolution is consonant with the formative force of the liberation groups and has a common root with them in early Christianity.
Keywords: hainomoration, legality, negativity, political theology, reaction, sovereign act, structure.
Теологии пришлось пройти долгий исторический путь, чтобы достичь частичного примирения с концепцией биологической эволюции. Современный компромисс обычно реализуется в соотнесении процесса эволюции с влиянием творческих актов, которые инициируют эволюцию, а в последующем препятствуют ее превращению в неконтролируемую стихию.
В свою очередь, теологический ресурс политической мысли воспроизводит эту интенцию в интерпретациях общественных перемен: А. Хиршман выделяет в реакционной риторике линию «опасности» как деструктивного воздействия новых изменений по отношению к предыдущим политическим завоеваниям [Хиршман, 2010, с. 94-95]. Консервативной мысли свойственно занимать оборонительную позицию по отношению к новациям политического процесса, но, пытаясь преодолеть логику ресентимента в ситуации «ответа на опасность», она сама возвращается к революционным концептам.
Это флуктуация между эволюцией и революцией характерна для современной политической мысли в России. Как провластной (в рассуждениях о неизбежности «революции сверху»), так и оппозиционной (в представлении, что авангард отечественного протеста - эволюционисты, выступающие против непредсказуемых действий власти). Эту ситуацию можно считать исторически обусловленной. Размежевание «эволюционистов» славянофилов и «революционеров» западников, последующее разделение либералов и революционеров-демократов, обернувшееся личной драмой Герцена, левых и правых, во многом было условным. "Понятия «правого» и «левого», обычно употребляемые как некие имманентно-вечные категории политической жизни, - писал С.Л Франк, - собственно, совершенно устарели, стали беспредметными абстракциями, неадекватными подлинно существенным разногласиям между политическими направлениями" [Франк, 1990, с. 227]. Раздел проходит не по линии контуров идеологем, а по линии негативности, вокруг которой выстраиваются идеологические конструкты, и которая может привести к их экстремистскому заострению. Недавняя история дала прецедент, превратившийся в популярную иллюстрацию политической мысли. Революция 1989 г. в Румынии проходила под символическим воплощением нехватки (вырезанной на флаге красной звезды), направленной против постреволюционной, рационалистической унификации общества [Став-ракакис, 2004, с. 211].
В российской общественной мысли социал-эволюционисты - С.Н. Кривенко, В.С. Пругавин, И.И. Каблица, В.П. Воронцов также выбрали фокусом критики ошибочную эволюционную линию общественной структуры. Неконтролируемая эволюция опасна тем, что неизбежно завершается распадом структуры, переходящей от внутренней негативности к негативности тотализующей. Так К.Н. Леонтьев, призывая «заморозить хоть немного историю» в работе «Византизм и славянство» говорил о неизбежности упадка: "Спасение от дегенерирования лишь в одном - в приостановке движения, нисходящего к разрушительному финалу" [Смирнов, 2010, с. 81-82].
Здесь можно усмотреть сближение правого движения в России с адептами «Консервативной революции», усматривавшими основой политического процесса суверенный акт. В нем самоотчужденный и склонный к рефлексии субъект реакции сосредотачивает максимум негативности [Смирнов, 2010, с. 82], но в попытках уйти от ресентимента вынужден говорить о революции. Такой оказалась судьба ряда деятелей белого движения, обусловившая рождение доктрины национальной революции в противовес социалистической,
что проявилось в философских исканиях И.А. Ильина и политических экзерсисах В.А. Ларионова. Но, если последний, как (контр)революционер-практик писал о результатах суверенного акта - формировании нации, то первый, философ-гегельянец, искал его основы в идее любви.
Возвращение наследия И.А. Ильина в официальный дискурс с 2010ых гг. преподносилось едва ли не как попытка возрождения государственной идеологии, но впоследствии философ стал обсуждаемой фигурой оппозиции. Юрист по образованию, он выстраивал свою политическую теологию вокруг правового измерения: резюмируя идеи Гегеля о государстве [Ильин, 1994, с. 440-442], мыслитель подчеркивал необходимость разрешения человеческих притязаний в правосознании. Основой которого является не коллективная нравственность, а индивидуальные совесть и любовь.
Философия Гегеля - в интерпретации И.А. Ильина - терпит неудачу при столкновении всеобщего с конкретно-эмпирическим: диалектический метод лишь фон для «страдания» предмета, окруженного противоречиями. Им противопоставляется сила отрицающей любви, динамичного отношения между очевидностью и произвольностью, между действительностью и Божественным понятием, совпадающая с логикой «Иашотогайоп» (любви-ненависти), описанной Жаком Лаканом и воспринятой левыми движениями. Любопытно, что философ был знаком с идеями З. Фрейда и вплотную подходил к проблематике психоанализа в раннем сочинении «О любезности» [Крылов, 2015, с. 27-28]
Любовь, превосходящая предмет любви ("Я люблю тебя, но... необъяснимым образом люблю в тебе нечто большее, чем ты сам" [Шеметов, 2005, с. 97]) играет роль передаточного звена между негативностью и структурой. Любовь, в данном случае, не противоположна господству, силе, она - ее глубочайший источник. Там, где меж людьми есть любовь (в том или ином из ее модусов), там налицо ведомая всем людям основа для отношений господства и подчинения [Мюрберг, 2009, с. 144-145].
В ситуации революционного разрушения общественной структуры отрицающая любовь играет роль нового правоустанавливающего насилия. Структура самого революционного режима, напротив, по мнению автора, рождается из захватившего индивидуалистический инстинкт рационалистического резонерства; его дальнейшая эволюция неизбежно ведет к распаду, тотальной негативности [Ильин, 1996].
Подобную установку можно определить в качестве лейтмотива российского протестного движения 2011-2012 гг., одной из основных сил которого оказались обремененные долгосрочными стратегиями граждане, заинтересованные в возобновлении договорных отношений [Куренной, 2012, с. 34]: восстановлении верховенства закона против потенциального произвола власти. То есть, восстановлении движения эволюции революционными методами.
Сущностное начало любви в философской мысли И.А. Ильина противопоставляется моралистической любви-жалости толстовства, чья стратегия непротивления в настоящее время репрезентируется апологетами ненасильственных революционных подходов. Однако связь суверенного акта и любви также неизбежно возвращает революционную направленность. В природе реакции - быть непоследовательной акцией, такой у которой есть и имманентная ей энергия, и заимствованная у стимула через negatio negationis [Смирнов, 2010, с. 82-83]. Это не означает, что реакция должна быть обязательно реставрационной и поэтому может подпи-тываться революционностью, от которой в дальнейшем избавляется по мере укрепления своей мощи. Но в случае И.А. Ильина этого не происходит: целеполагание его эмигрантских сочинений провозглашает необходимость возрождения России не в виде реакции, а в форме творческой новизны [Ильин, 1996а, с. 155] -одного из элементов революционного сознания.
Любовное переживание - в психоанализе - означает собственную негативность, дилемму неразрешимости, упирающуюся либо в невротическую невозможность желания, либо в истерическую невозможность наслаждения. Но в состоянии «Ьашотогайоп», связке с насилием, оно поднимается и над невротической патетикой, и над истерической сентиментальностью, становится не просто основой суверенного акта, но силой универсальной связи в рамках освободительного коллектива. Силой, соединяющей людей в их сингулярности и преодолевающей частные, эволюционно обусловленные иерархические детерминации. "В среде большевиков родилась новая форма любви, при которой двое любящих живут в непрекращающейся чрезвычайной ситуации и всецело преданы революционному делу" [Жижек, 2011, с. 450].
В сущности, и консерваторы, и левые говорят об одном и том же - о высшем, как о реальном объекте человеческой любви, вокруг которого складываются и государственные структуры, и освободительные коллективы. И.А. Ильин описывает распад первой христианской общины из-за следования революционно-эгалитарным подходам, но не комментирует революционный характер самого возникновения ее структуры [Ильин, 1996б, с.61]. Это революционное начало раннего христианства, основанного на понятии разрушительной негативности, которая не заканчивается хаотической пустотой, а возвращается в новый порядок, вводя в реальность новую структуру.
Тем самым в своем правоустанавливающем насилии любовь может выступить инициатором процесса политической эволюции или тем «творческим актом», который прерывает ее, если ход эволюции предполагает гибельный финал. В таком прочтении любовь - контрэволюционна и потому всегда носит революционный характер. Поэтому консерватор, сохраняющий теолого-политический ресурс мысли, приближается к отвержению эволюции и принятию революционных моделей обновления. Как гласит одно остроумное наблюдение, трагический гегельянец И.А. Ильин внешне разительно походил на диалектического гегельянца -лидера большевистской партии.
Литература
1. Жижек, 2011 - Жижек С. Размышления в красном цвете: коммунистический взгляд на кризис и сопутствующие предметы. Пер. А. Смирнов, М. Рудаков, А. Абельсиитов. М.: Европа, 2011. 476 с.
2. Ильин, 1996 - Ильин И.А. Возникновение и преодоление большевизма в России / Ильин И.А. О грядущей России. М.: Военное издательство, 1993. С. 118-124
3. Ильин, 1996а - Ильин И.А. Очертания будущей России / Ильин И.А. О грядущей России. М.: Военное издательство, 1993. С. 152-158
4. Ильин, 19966 - Ильин И.А. Социальность или социализм? / Ильин И.А. О грядущей России. М.: Военное издательство, 1993. С. 60-62
5. Ильин, 1994 - Ильин И.А. Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека. Спб.: Наука, 1994. 541 с.
6. Крылов, 2015 - Крылов К.А. Молодость Ивана Ильина // Бердяевские чтения. Информационный бюллетень. 2015. 2. С. 25-33
7. Куренной, 2012. - Куренной В.А. Новая городская романтика: политические и культур-социальные аспекты новейшего российского протеста // Логос. 2012. 2. С.31-45
8. Мюрберг, 2009 - Мюрберг И.И. Свобода в пространстве политического. Современные философские дискурсы. М.: Идея-Пресс, 2009. 236 с.
9. Оукшот, 2002. - Оукшот М. Что значит быть консерватором? / Оукшот М. Рационализм в политике. Пер. И.И. Мюрберг, Е.Н. Косиловой, Ю.А. Никифорова, О.В. Артемьева. М.: Идея-Пресс, 2002. С.65-90
10. Смирнов, 2010 - Смирнов И.П. Кризис современности. М.: Новое литературное обозрение, 2010. 296 с.
11. Ставракакис, 2004 - Ставракакис Я. Двусмысленная демократия и этика психоанализа. Пер. А. Смирнова // Логос. 2004. 2. С.198-216
УДК 140.8:21
КОНЦЕПЦИЯ РЕЛИГИОЗНОЙ РЕВОЛЮЦИИ В КУЛЬТУРФИЛОСОФСКОЙ ПАРАДИГМЕ Д.С. МЕРЕЖКОВСКОГО
Оксана Васильевна Хрипункова
Старший преподаватель Санкт-Петербургский государственный экономический университет
В статье рассматриваются взгляды Д.С. Мережковского на русскую революцию как на религиозное явление, имеющее мистический, метафизический смысл. Подчеркивается, что для мыслителя революция и религия были едины, что привело к возникновению концепции религиозной революции. Изменения в сознании народа, связанные с революцией, для Д.С. Мережковского носят характер «нового религиозного сознания». Согласно концепции мыслителя, духовность, религиозность - это те начала, которые способны превратить кровавую бойню, чем по сути является революция, в благое начинание, несущее положительные изменения в жизнь общества. Благодаря религиозному пониманию революции у нее появляется объединяющий смысл, то есть она получает возможность сплотить таких разных в революционных действиях субъектов, как народ, церковь и интеллигенция. В таком понимании революционные изменения воспринимаются как долгожданные, именно такие, о каких долгое время мечтали русский народ, русская интеллигенция и сам мыслитель. Для церкви же революция - это способ восстановить свои позиции, вернуть в свое лоно тех людей, которые накануне революции начали утрачивать духовность. Религиозная революция в понимании Д.С. Мережковского имеет апокалиптический смысл и приводит к очищению и возрождению.
Ключевые слова: революция, религиозная революция, русская философия, Мережковский, культурфилософская парадигма, духовность, религиозность.
THE CONCEPT OF A RELIGIOUS REVOLUTION IN THE CULTURAL-PHILOSOPHICAL
PARADIGM OF D.S. MEREZHKOVSKY
Oksana Vasilyevna Khripunkova
Senior Lecturer Saint-Petersburg State University of Economics
The article discusses the views of D.S. Merezhkovsky on the Russian revolution as a religious phenomenon that has a mystical, metaphysical meaning. It is emphasized that for the thinker, revolution and religion were one, which led to the emergence of the concept of a religious revolution. Changes in the minds of the people associated with the revolution, for DS Merezhkovsky bear the
