CC BY
30УДК 1
КАТЕГОРИЯ САМОСОЗНАНИЯ В УЧЕНИИ О ЛИЧНОСТИ ЧЕЛОВЕКА
Дмитрий Борисович Думаревский
Кандидат философских наук, доцент Волжский государственный университет водного транспорта
В публикации затрагивается вопрос об отношении идей немецкой классической философии и русского православного богословия. Указывается на необходимость дальнейшей разработки их содержательных связей.
В тезисах представлено толкование кантовской теории познания, конкретно - понятия трансцендентальной схемы. Выявляется связь трансцендентальной схемы с понятием апперцепции. Указывается на эвристические возможности кантовской концепции, состоящей в том, что помимо способности воображения глубоко изучается вторая познавательная способность человека - сила суждения, т.е. ум как таковой.
Указывается на заслугу русской философско-богословской мысли, которая в лице митрополита Антония (Храповицкого) обращалась к кантовскому наследию. Митрополит Антоний находил достоинство теории познания И. Канта в утверждении синтеза видов знания. Основой указанного синтеза выступает не внешний опыт, а единство самосознания человека.
Выделяется специфика духовного опыта православия, ориентированного на единение, сочетание интеллектуальных и нравственно-психических сил человека. В христианском богословии важнейшую роль играет его аскетическая составляющая, отражающая процесс преображения человека. В аскетической практике православия так называемое обожение конституируется опытом метанойи («перемены ума»). При этом принципиально важным и необходимым остается требование «чистоты» созерцаний: только таким путем индивидуальность становится личностью. Концептуализация опыта православной аскетики совершалась в русской интеллектуальной традиции на стыке богословии и психологии.
Ключевые слова: трансцендентальная схема, спонтанность воображения, христианское богословие, «перемена ума», «чистота» созерцаний.
THE CATEGORY OF SELF-CONSCIOUSNESS IN THE THEORY OF HUMAN PERSONALITY
Dmitri Borisovich Dymarevsky
PhD in Philosophy, Associate Professor Volga State University of Water Transport
The publication addresses the issue of the relationship of the ideas of German classical philosophy and Russian Orthodox theology. Indicates the need to further develop their meaningful links.
The theses present the interpretation of Kant's theory of knowledge, specifically the concepts of the transcendental scheme. The connection of the transcendental scheme with the concept of apperception is revealed. It is indicated as the heuristic possibilities of Kant's concept, which consists in that, in addition to the ability of imagination, the second cognitive ability of a person is studied - the power of judgment, i.e. mind as such.
It points to the merit of Russian philosophical and theological thought, which in the person of Metropolitan Anthony (Khrapovitsky) appealed to Kant's heritage. Metropolitan Anthony found the merit of the theory of knowledge of I. Kant in approving the synthesis of types of knowledge. The basis of this synthesis is not external experience, but the unity of human self-consciousness.
The specificity of the spiritual experience of Orthodoxy, focused on unity, a combination of intellectual and moral-mental forces of man, is highlighted. In Christian theology, the most important role is played by its ascetic component, reflecting the process of human transformation. In the ascetic practice of Orthodoxy, the so-called deification is constituted by the experience of metanoi («changes of mind»). At the same time, the requirement of «purity» of contemplation remains fundamentally important and necessary: only in this way can individuality become a person. The conceptualization of the experience of Orthodox asceticism was accomplished in the Russian intellectual tradition at the junction of theology and psychology.
Keywords: transcendental scheme, spontaneity of imagination, Christian theology, «change of mind», «purity» of contemplation.
1. Основное содержание представленной статьи касается двух исторически различных, но всее же связанных между собой философских направлений: немецкого классического идеализма и русской фило-софско-психологической школы. Последняя во многом опиралась на православную богословско-аскетическую традицию и может считаться ее продолжением.
Дореволюционное русское богословие, обращаясь к проблематике личности, достигло значительных результатов. Достаточно назвать фундаментальный труд В.И. Несмелова «Наука о человеке» [Несмелов, 1997]. Автор утверждает: никакой отдельный феномен сознания не может трактоваться как образ Божий в человеке. Таковым может быть лишь вся взятая целиком человеческая личность. Таким образом, в фокус православной психологии помещается проблематика отношений Бога и человека, самосущей Личности и отдельной, конкретной личности человека.
Предметом концепции В.И. Несмелова стало главное и определяющее качество человеческой личности - его самосознание: "...сознание живет только в том случае, когда оно сознает себя самого, т.е. когда оно есть самосознание.." [Несмелов, 1997, с. 353-354]. В соответствии с приведенным утверждением В.И. Несмелов выстраивает самобытную теорию, в которой, по оценке митрополита Антония (Храповицкого), обосновано важнейшее положение: идея Бога присутствует в качестве откровения в уме человека.
2. Православная аскетика выступает в качестве опыта, который служит основой, источником указанной концептуализации. Предельно общий контекст исихастского опыта (исихия - молчальничество) - практика Богообщения. Конкретным деятельным проявлением, своего рода «технологией» в структуре указанного опыта, является так называемое «низведение ума в сердце».
В богословии старца Софрония (Сахарова), систематически изложенного его учеником и сподвижником архимандритом Захару[2] особое внимание уделяется пониманию природы человеческого ума. В соответствии с этим формулируется задача преодоления воображения, к которому склонен «естественный» ум. Здесь перед нами исихастская традиция «низведения ума в сердце». В учении о перемене ума (метанойе) говорится о необходимости "возвыситься до чистого понятия о Боге, победить страсти, освободиться от брани помыслов и достигнуть бесстрастного созерцания" [Захару, 2003, с. 222].
Согласно учению афонских иноков человеческий ум создан по образу первого - божественного ума, который есть Свет [Захару, 2003, с. 224]. Подлинная творческая сила умственных действий зависит от реальной взаимосвязи самого ума с сердцем. Изначальный - до опыта данный - образ Бога-Творца в человеке раскрывается также и в его уме.
3. Немецкий классический идеализм, разрабатывая проблематику познавательного образа и функции (значения) самосознания, достиг немалых успехов. В учении И. Канта, относящегося и к гносеологии, и к психологии, раскрывается деятельность продуктивной силы воображения. Кант именует воображением ту силу, которая совершает преобразование пространственных характеристик воспринимаемого объекта во временную последовательность его абстрактно-понятийной формы - так называемой «трансцендентальной схемы». Кантовская «схема» выступает в качестве активного элемента в структуре деятельности. Схема оказывается деятельной способностью, которая выражается двуединым образом: отвлеченным понятиям она придает образный вид, а чувственному созерцанию сообщает понятийную организацию.
Новация И. Канта состояла в том, что он определил воображение, во-первых, в качестве механизма трансцендентальной схемы и, во-вторых, как спонтанной процесс. Именно в силу своей спонтанности воображение и составляет внутреннюю энергию апперцепции.
Исследуя проблематику трансцендентальной схемы в немецком идеализме А.Г. Новохатько отмечает: "Схема - это такая форма деятельности Я с вещью, в которой пространственные определения вещи представлены во временной последовательности, а именно - в виде общего правила, в котором спрессован спо-соб(порядок) репродукции этой вещи, метод ее образного воссоздания" [Новохатько, 1991, с. 136].
Итак, трансцендентальное единство самосознания обеспечивается способностью воображения, которое обладает характером спонтанности. Таким образом, самодеятельность субъекта, собственно сама его психика в границах чувствования и мышления обеспечивается энергийностью воображения. Трансцендентальное единство самосознания означает внутреннюю силу субъекта, служащую предпосылкой как чувственному созерцанию, так и отвлеченной мысли: ".в системе Канта вслед за силой (способностью) воображения глубочайшему исследованию подвергается вторая познавательная способность человека - сила суждения, т.е. ум в собственном смысле слова." [Новохатько, 1991, с. 131]. В целом, нацеленность на создание категориальных схем и составляет разумную устремленность человека.
4. Своеобразие «логоса» православной аскетики, радикально отличающегося от философского умозрения выражено в «Добротолюбии»: "Но и когда ум не коснеет в простых помышлениях о вещах, не значит еще, что он достиг уже и места молитвы, ибо он может быть занят философским умозрением о сих вещах и углубляться в причинные их отношения. Хотя все сие суть отвлеченности, но как они суть умозрения о вещах, то печатлеют во уме образы их и далеко отводят его от Бога (ум философствует, но не молится: состояние ученых)" [Добротолюбие, 2004, гл.57].
Важнейшей частью догматического богословия Восточной Церкви является паламизм [Алипий, Исайя, 2005, с. 70-73], [Влахос, 2009, с.334-339]. В паламизме, ставшем апологией практики православной исихии, содержатся представление о спонтанейности божественной сущности. В понимании категории сущности просматривается теоретико-методологическое сходство паламизма с учением о сущности Гегеля. Впрочем, обозначенный вопрос требует специального рассмотрения.
В чем же, однако, состоит особенность православной духовной практики? Она не случайно названа исихией - молчальничеством и описыается, прежде всего, апофатически. Например, в «Добротолюбии» мы находим такую характеристику православного аскетического опыта, как без-образность (без-видность) созерцаний. Здесь, в этой «энциклопедии духа», в главе 71 «О чистой молитве», приводятся слова св. Нила:
"Блажен ум, который во время молитвы хранит совершенно безобразие, или безмечтание" [Добротолюбие, 2004, с. 189].
5. Иерарх русской Церкви митр. Антоний (Храповицкий) находил заслугу И. Канта в том, что последний определил: "всякое познание возможно лишь под условием синтеза, имеющего, однако, происхождение не из внешнего опыта, но из единства нашего самосознания". Кроме того, необходимым становится положение о наличии субъекта - действующего Я, которое только и "может быть конечным обоснованием всего сознаваемого" [Храповицкий, 1900, с. 549]. Проблематика Я в его соотнесенности с иным, с не-Я составляет, как известно, содержание философии И.-Г. Фихте.
Вместе с тем, в парадигме классического идеализма человеческая субъектность ограничивается способностью к познавательной деятельности, но при этом лишена ценностного содержания. Напротив, в учении об уме православных богословов мы обнаруживаем нечто принципиально более значимое - принцип подобия личности человека Абсолютной личности. Говоря точнее и определеннее: в православном богословии раскрывается деятельный принцип уподобления - обожения.
Для преображения необходима борьба с воображением, с образами мира, которые влекут ум в разные стороны, раз(влекают) его.
Литература
1. Несмелов, 1997 - Несмелов В.И. Наука о человеке. Т.1. Опыт психологической истории и основных вопросов жизни // Русская религиозная антропология.Антология / Под ред. Н.К. Гаврюшина. Т.1. - М., 1997.
2. Захару, 2003 - архим. Захария(Захару). Христос как путь нашей жизни. Введение в богословие старца Софрония(Сахарова). - Свято-Иоанно-Предтеченский монастырь, 2003.
3. Новохатько, 1991 - Новохатько А.Г. К проблеме соотношения образа и самосознания // Вопросы психологии (18-й ресурс, 1980-1997).
4. Алипий, Исайя, 2005 - архим. Алипий, архим. Исайя. Догматическое богословие. Курс лекций. - Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2005г.
5. Влахос, 2009 - митр. Иерофей (Влахос). Православная психотерапия. Святоотеческий курс врачевания души. - Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2009.
6. Добротолюбие, 2004 - Добротолюбие. Т.5. - М.:АНО «Развитие духовности, культуры и науки», 2004. - 640 с.
7. Храповицкий, 1900 - Антоний (Храповицкий), еп. Полн. Собр.соч. Т.3, Казань, 1900 / Цит. по Н.К. Гаврюшин. Русское богословие. Очерки и портреты. - Нижегородская духовная семинария, 2011, 671 с.
УДК 1
КОНТРЭВОЛЮЦИЯ ЛЮБВИ: О РЕВОЛЮЦИОННЫХ ИНТЕНЦИЯХ КОНСЕРВАТИВНОЙ
МЫСЛИ В РОССИИ
Сергей Владимирович Фоменко
Научный сотрудник ООО «Терра-М»
В статье рассматривается диалектика эволюционного и революционного начал в плоскости политической реакции - в свете общественного движения начала XX века и современных тенденций политической мысли. Автор показывает изоморфизм революционного и эволюционного во взглядах консервативных мыслителей, а также их направленность к политико-теологическому неприятию поэтапной эволюции в пользу суверенного решения, творческого акта, который инициирует или прерывает эволюционный процесс, вместе с тем, не являясь его производным.
На примере философско-политических взглядов И.А. Ильина показано, как попытка преодоления реакционной негативности в пользу «творческой новизны» посредством введения концепта «отрицающей любви», лежащей в основе суверенного акта создания новой общественной структуры, ведет к фактическому отрицанию эволюции и воспроизведению революционных интенций.
Отрицающая любовь И.А. Ильина при этом совпадает с идеей «любви-ненависти» (Иашотогайод) Жака Лакана, в дальнейшем воспринятой протестными, революционными движениями. Тем самым основа правоустанавливающего насилия противников революции оказывается созвучна формирующей силе освободительных коллективов и имеет с ними общий корень в раннем христианстве.
Ключевые слова: негативность, политическая теология, право, реакция, структура,
