CC BY
21
Филологические науки / Philological Sciences Оригинальная статья / Original Article УДК 811.116.1 / UDC 811.116.1
Контрастная корреляция как стилистический прием изображения
©2016 Абдуллаева З. К.
Дагестанский государственный педагогический университет, Махачкала, Россия; e-mail: [email protected]
РЕЗЮМЕ. В статье рассматриваются стилистически востребованные и когнитивно оправданные контрастные корреляции реалий, понятий, лиц, характеров и т.д.
Ключевые слова: художественная литература, язык, идиостиль, корреляция, концепт, имам Шамиль.
Формат цитирования: Абдуллаева З. К. Контрастная корреляция как стилистический прием изображения // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. Т. 10. № 3. 2016. С. 29-35.
The Contrast Correlation as a Stylistic Depiction Device
© 2016 Zaira K. Abdullaeva
Dagestan State Pedagogical University, Makhachkala, Russia; e-mail: [email protected]
ABSTRACT. The author of the article considers stylistically popular and cognitively reasonable contrast correlations of realities, concepts, persons, characters, etc.
Keywords: fiction, language, author's style, correlation, concept, Imam Shamil.
For citation: Abdullaeva Z. K. The Contrast Correlation as a Stylistic Depiction Device. Dagestan State Pedagogical University. Journal. Social and Humanitarian Sciences. Vol. 10. No. 3. 2016. Pp. 29-35. (In Russian)
«Изучение языка художественной литературы приобретает исключительно важное значение. Можно прямо сказать, что язык здесь приобретает новое качество, новые измерения» [2. С. 292]. Лингвокульту-роведческий анализ художественного произведения предполагает выявление такого его характерологического признака, как функциональная роль индивидуального стиля автора. Рассматривая роман М. Ибрагимовой «Имам Шамиль» в этом ключе, наблюдаем такую его стилистическую особенность, как контрастная соотнесенность реалий, понятий, концепций, ситуаций и характеров. Не только эксплицитное, но также имплицитное противопоставление концептов способствует более яркому и полному освещению изображаемого. Благодаря такому стилистическому решению повествование становится выразительным, убедительным, нередко исчерпывающе полным в содержательном отношении.
Академик В. В. Виноградов писал: «Познать индивидуальный стиль писателя, стиль его литературных произведений -вне всякой установки традиций, но на определенном языковом фоне, в раскрытом литературно-языковом контексте исторической действительности, целостно и замкнуто, как своеобразную структуру словесных форм в их эстетической организованности, - это первая задача исторического исследования» [3. С. 92].
С точки зрения свободы народов, сохранения их суверенитета и национального достоинства различаются два враждующих лагеря: царская Россия, которая стремилась жестокими мерами покорить Дагестан и Чечню, и горцы, представители разных кавказских национальностей, которые вступили в народно-освободительную борьбу под предводительством Шамиля с русским царизмом и местными феодальными владетелями. Это непримиримые
••• Известия ДГПУ. Т. 10. № 3. 2016
••• йЭРиЮийЫАи Уо!. 10. N0. 3. 2016
антагонистические силы, которые стояли в противоборстве более четверти века.
По-разному расцениваются стратегические системы наместников Кавказа, главнокомандующих по их соответствию намерениям царизма. Так, вкратце и в деликатной форме характеризуя Ермолова с точки зрения методологии стратегических устремлений в деле завоевания Чечни и Дагестана, новый российский император Александр II говорил Барятинскому: «Излишне патриотические убеждения Ермолова привели к тому, что в течение многих лет нам не удается восстановить спокойствие в Чечне, Дагестане и на Черноморском побережье Кавказа».
Назначая Барятинского главнокомандующим русской армией на Кавказе, император надеялся, что политика нового наместника, его стратегия и вытекающие из нее тактические решения в отношении горцев будут кардинально отличаться от тех, которыми руководствовался Ермолов. Следовательно, с точки зрения методов завоевания Чечни и Дагестана Ермолов и Барятинский воспринимаются читателем романа как военачальники с противоположными военно-политическими концепциями.
По-разному относятся к России и русским людям имам Шамиль и возвращенный из Петербурга его сын Джамалуддин. Когда Шамиль сказал, что Джамалуддин и племянник имама Гамзат, который, как и Джамалуддин, был сдан в качестве аманата (заложника), поведут своих мюридов против неверных, Джамалуддин в категорической форме заявил: «Нет, отец, я никогда не подниму оружия против русских, ибо считаю это братоубийством». Для Шамиля Россия (до его пленения и ознакомления с Россией) - страна поработителей, стан лютых врагов, которые ничего не понимают, кроме языка шашки, а для Джамалуддина Россия - вторая Родина, тоскуя по которой умер от чахотки в невзрачной горской сакле. По этому поводу автор романа пишет: «Джамалуддин проникся к нему (Шамилю) глубоким уважением и искренней сыновней любовью, но между ними преградой стояла Россия. Для Джамалуддина она была второй родиной, для Шамиля - обителью несправедливого, жестокого гяура-захватчика. Сын лелеял мечту о примирении отца с государем, отец - об избавлении от посягательств иноверного пачи на его
страну» [8. С. 508]. Джамалуддин был в тяжелейшем состоянии. Одни хрупкие кости, обтянутые белой кожей, остались от блестящего офицера царской службы. «Слабо блеснули его угасающие глаза при виде отца. Он с трудом протянул к нему высохшую руку» [8. С. 514]. Джамалуддин тяжело переносил свое трагическое состояние, воочию предвидя свой скорый конец. Специально приглашенному к нему русскому врачу говорит он: «Я не хочу бороться за это жалкое существование, которое вы называете жизнью. Я устал. Только за год своей жизни на родине я пережил столько мук, сколько не переживает самый несчастный за вечность» [8. С. 516].
По критериям культуры поведения личности и отношению к общественному мнению антагонистами изображены Шамиль, представлявший собой эталон нравственности и образец добропорядочности, и его отец Доного, который позорил Шамиля и всю семью, выставляя себя перед всем аулом посмешищем. Отец будущего имама слыл любителем выпить и побалагурить, а Шамиль был убежденным трезвенником и всю жизнь оставался им.
Противоположностями также являются Шамиль и бывший владелец раба Салиха, чеченец, рыжий Махач. Последний решил зарезать несчастного юношу за то, что столкнул в пропасть хозяйского осла. Услышав об этом от сына Джамалуддина, Шамиль поспешил к месту преступления. Имам поговорил с рабовладельцем, заплатил ему за Салиха и принял его в свой дом, сделал членом семьи. Шамиль запретил работорговлю в Дагестане и Чечне.
В отношении этической культуры и морали противостоят Шамиль и чеченец Ян-ди, который дал пощечину пожилому русскому солдату, перебежавшему к Шамилю. Янди оправдывал свой проступок тем, что «этот донгуз» (свинья) не уступил ему дорогу при встрече. Шамиль говорил, что этот русский не вынес тяжелого положения солдата, которого унижали, били, и перебежал к горцам и что он должен пользоваться теми же правами, какими пользуются горцы. Обидчика наказали пятнадцатью плетьми по голой спине, чтобы впредь никому неповадно было поступать так, как поступил Янди.
С точки зрения взаимоотношений дагестанцев и русских, целесообразности ведения борьбы горцев с царизмом противо-
положных позиций придерживаются хан Кюринский и Казикумухский Аслан-бек и шейх Магомед Ярагский, общепризнанный духовный авторитет. Видя в Магомеде Ярагском смутьяна, будоражащего наивных горцев, призывающего их к борьбе с русскими, Аслан-бек предупреждает шейха, чтобы тот прекратил свою пропаганду, ибо воевать с могущественной Россией безрассудно. Хан дал ему пощечину, чем крайне возмутил присутствующих и тех, кто об этом услышал. Итак, идеолог тари-ката и мюридизма Магомед Ярагский и феодальный владетель, наделенный царизмом большими полномочиями, Аслан-бек противостоят друг другу как непримиримые идейно-политические антагонисты.
На наш взгляд, подготовленный, мыслящий читатель, прочитав роман, объективно оценит крайне трагические для Дагестана последствия Кавказской войны, с тяжелым сердцем осмыслив весь драматизм военного покорения родного края, непременно задумается о том, кто же из них оказался прав: Аслан-бек или Магомед Ярагский.
В плане понимания, толкования и соблюдения морали мусульманского духовного лица различны Саид Араканский, который позволял себе являться в мечеть выпившим, и Шамиль, который учился у него, но от него отказался. Саиду Араканско-му как альтернатива противопоставлен праведник, устад Джамалуддин Казику-мухский, учитель и наставник Шамиля, его близкий родственник и неизменный соратник. Саид Араканский является отрицательным персонажем романа: он за мзду доносил на своих соплеменников, был частым гостем в царской администрации в Темир-хан-Шуре. Он стал предателем: во время Гимринского сражения Шамиль увидел его среди русских солдат, т. е. в стане врагов.
В плане верности долга, преданности Шамилю противоположны наибы Хаджи-Мурат и Ахвердиль-Магома. Хаджи-Мурат неоднократно перебегал от русских к Шамилю и обратно, самовольничал, превышая полномочия наиба, совершая грабеж подвластного населения и аморальные поступки. Диаметральной противоположностью ему выступает Ахвердиль-Магома, верный Шамилю и высоко им ценимый наиб.
В отношении верности клятве, данной при принятии Шамилем и всей его семьей верноподданничества русскому царю, резко контрастируют сыновья имама Гази-Магомед и Магомед-Шафи. Первый, изменив присяге, примкнул к турецкой армии и воевал против русских, а второй стал русским офицером со всеми свойственными такому званию качествами.
Непримиримыми антагонистами представлены отставной фельдмаршал Ермолов и Шамиль на специально устроенной встрече в Московском Кремле. Когда Шамиль вошел в зал, Ермолов, пренебрегши общепринятым этическим правилом поведения, не встал навстречу гостю. Он был уверен, что пленник должен подойти к нему и приложиться к руке фельдмаршала. А Шамиль адекватно расценив невежество ненавистного всеми кавказцами царского сатрапа, не говоря ничего, занял свободное кресло с чувством собственного достоинства, демонстрируя неизменное свое величие. Затем он, отвечая на вопросы о Ермолове, дал совершенно объективную характеристику бывшему главнокомандующему. По словам Шамиля, Ермолов принес большой вред не только горцам, но и своему правительству. Он запретил паломничество мусульман Кавказа в святые места, запомнился горцам крайней жестокостью. Шамиль особо выделил тот факт, что Ермолов допускал грубую брань даже в общении с ханами, настроил последних против царизма, на стороне которого в прошлом те воевали. В связи с этим представляется уместным привести характеристику Ермолова, данную академиком Г. Г. Гамзатовым: «Видный военный и дипломатический деятель России генерал А. П. Ермолов (1772-1861 гг.) был личностью яркой, но противоречивой судьбы. Это был, с одной стороны, подлинный герой Отечественной войны 1812 г., сочувственно относившийся к прогрессивным веяниям эпохи, даже покровительствовавший участникам декабристского движения 1825 г. Вместе с тем, оказавшись в роли главнокомандующего на Кавказе в 1816-1827 гг., А. П. Ермолов проявил себя воинствующим проводником реакционных установок самодержавной политики и колониального деспотизма в этом крае» [7. С. 40].
Выразительным стилистическим приемом можно считать противопоставление большинства наибов Шамилю в последний
••• Известия ДГПУ. Т. 10. № 3. 2016
••• йЭРиЮийЫАи Уо!. 10. N0. 3. 2016
период войны. Имам всячески предостерегал их от соблазна обогащения, но они предпочитали последнее. Как известно, одной из серьезных причин поражения ша-милевского движения явилась нравственная деградация большинства наибов и постепенный их отход от военных действий. К концу войны некоторые из них накопили баснословное богатство. Например, «наиб Шугаиб-мулла имел 35 ружей, 4 тысячи баранов, 500 голов крупного рогатого скота, 60 буйволов и около 30 тысяч рублей серебром. У Даниель-бека в конце войны имущество оценивалось в 3 миллиона рублей... Получилось так, что наибы Шамиля как бы заменили вчерашних ханов, беков и биев» [4. С. 87].
Контрастно различаются жены Шамиля Шуанат и Загидат. Загидат и внешностью, и своей жадностью, и неприязнью к пленным представляет собой противоположность Шуанат. В отношении к пленным противостоят друг другу Шамиль и его жена Загидат. Узнав, что она ущемляет в еде пленных, Шамиль отстраняет от приготовления им пищи, заменив ее своей тетей Меседу, а повару дает указание кормить пленных и его, имама, едой, сваренной в одном и том же котле.
Релевантным стилистическим приемом считаем контрастное различие этапов жизни отдельной личности. В этом отношении привлекает внимание явная метаморфоза, которая произошла во взглядах Шамиля на Россию и русских. На протяжении долгих лет войны Россия представлялась ему некой империей зла, страной врагов, а русских воинов он воспринимал как защитников этой империи, верных слуг царизма, хотя к русским солдатам, которые добровольно перебегали к нему, Шамиль относился с пониманием их нелегкой участи в российской армии, службе в которой они отдавали 20 лучших лет жизни. Но во взглядах Шамиля произошли коренные изменения после того, как он, находясь в плену, узнал русских доброжелательных людей, испытыл на себе дружеское отношение царя и двора к пленнику и его многочисленному семейству. Шамиль признается Александру II в том, что искренне раскаивается, что не послушался сына Джама-луддина и не примирился с русскими раньше. Шамиль говорил: «Сожалею о вражде к русским, которая сжигала душу и туманила разум. Я узнал вас, увидел людей,
которым аллах не зря дарует широкие просторы вселенной и лучшие земные блага, ибо только он может справедливо одаривать достойных» [8. С. 567].
Но Шамиль не мог знать, что на тех же милостиво дарованных аллахом широких просторах России русские крестьяне влачили жалкое существование в бедности и невежестве, их культура и быт были далеки от европейской цивилизации. Он также не думал о том, что его соплеменники, обитатели горных трущоб в дагестанской глубинке, ни в чем не провинившиеся перед аллахом, обойдены его вниманием, лишены «широких просторов и благ жизни». Шамиль не подумал о том, как его дифирамбы в адрес русского народа отзовутся в сознании его многострадальных соотечественников.
Весьма впечатляющим стилистическим решением М. Ибрагимовой является изображение сына Шамиля Джамалуддина в контрастных условиях: в Петербурге и Дагестане. Блестящий офицер русской армии с радужными перспективами личной жизни и служебной карьеры, любимец императора Николая I, он вынужден был повиноваться воле отца и вернуться на свою исконную родину. Он тосковал по своей второй родине, России, где воспитывался, учился, где любил и был любим красавицей Олениной. Судьба Джамалуддина трагична: он заболел туберкулезом и умер. Изображение автором романа несчастной судьбы Джамалуддина, во-первых, - несомненно удачное стилистическое решение, во-вторых, оно наводит на размышление о том, кто виноват или что виновато в столь печальной участи сына имама, воспитанника Николая I. На наш взгляд, виновато, прежде всего, роковое стечение обстоятельств. Виноваты и амбиции Шамиля, который, возвращая сына, не понимал, что ломает ему жизнь. М. Ибрагимова предоставляет читателю возможность самому решать проблемы, которые остаются в тексте имплицитно заложенными. Читатель же решает их в соответствии со своим кругозором и образовательным уровнем. Это бесспорное достижение автора романа, художественно-эстетически востребованное и оправданное стилистическое решение.
Таким образом, стилистический прием изображения персонажей в контрастной соотнесенности друг с другом, а также описание жизни героя в резко противополож-
ных ситуациях, в связи с которыми меняются его воззрения на войну горцев с русским царизмом, не только способствует разностороннему освещению личностей и реальных обстоятельств, но и дает возможность читателю по-своему трактовать изображаемое.
Непримиримые политические взгляды различают двоюродных братьев - Джама-луддина, сына Шамиля, и Гамзата, сына его сестры, которые жили в России в качестве аманатов (заложников). Услышав о смерти Николая I, Джамалуддин говорит больному Гамзату: «Россию постигло страшное горе, умер император». Гамзат сказал ему, что, очевидно, полстраны ликует. Джама-луддиннапомнил ему, что он офицер, давший присягу. Гамзат объяснил свое мнение неопровержимыми доводами: «Он отнял у меня родину, мать, отца, лишил детства, здоровья. Превращенного в сухие мощи, вновь бросил меня сюда, разве этого мало?».
На упрек Джамалуддина, который был уверен, что Гамзат, как и он, в лице Николая I видел всю Россию, Гамзат ответил, что не отождествлял царя и русский народ, потому что, прожив в России на год больше, чем Джамалуддин, хорошо узнал простой русский народ. Затем последовал монолог Гамзата с неотразимой логикой, объективностью и убедительностью, полный негативной, но вполне обоснованной оценки режима Николая I: «Ты воспитанник пажеского корпуса, ничего не знаешь о царе, ничего не видел. Тебя учили играть на фортепьяно, болтать по-французски, по-английски. Когда ты учился в кадетском корпусе, тебе разрешали посещать итальянскую и французскую оперу во дворце, приглашали на балы. По воле императора ты оказался в его личной охране... А я, как и многие, знал серые стены приюта, а затем казармы с нескончаемой муштрой, но зато в гуще простого народа, ближе к земной жизни, с печалями и горестями». Джама-луддин спросил, неужели в жизни Гамзата в России не было светлых минут? Гамзат ответил, что были, но они дарованы были не царем, а добрыми русскими людьми, такими же многострадальными, как и он. Гамзат, резюмируя свое мнение о Джама-луддине, сказал: «Ты, живя в России, за малым, личным не увидел большого, общего». На вопрос Джамалуддина, что под этим он подразумевал, Гамзат ответил:
«Россию, Польшу, Австрию, Кавказ, раздавленные жандармским сапогом Николая. Подразумеваю декабристов - лучших сынов империи, вздернутых на виселицы, загнанных в Сибирь».
В передаче психологически напряженного диалога Джамалуддина и Гамзата проявились объективность, реалистичность, искреннее сочувствие автора романа каждому из них, которые оказались в России по одному и тому же поводу, но жили в ней в неодинаковых условиях.
Наконец отметим лаконичное, но полное драматизма описание убийства отцом родного сына. Житель Гуниба, старый Али-Кади, узнав, что его сын Джабраил за кисет золотых монет показал русским воинам тайную тропинку, по которой они взобрались на Гуниб, столкнул предателя в пропасть и вслед ему швырнул горсть старинных русских золотых. Конфликт с трагическим исходом между отцом-патриотом и сыном-предателем раскрывает противоположность их нравственно-этических приоритетов.
Объясняя Шамилю свой поступок, старик говорил: «В нашем роду, небогатом, но известном в Аварии, все мужчины гордо носили папахи. Умели и женщины беречь честь. Трус становится жалким. Предатель - омерзительным. Я не мог перенести подлости своего сына».
М. Ибрагимова в романе «Имам Шамиль» соединила традиции документа-листского повествования и художественно-эстетического изображения. Воины противоборствующих сторон выступают поборниками соответствующих идеологических и политических доктрин и стратегических установок. Однако в романе нет сцен, которые были бы спровоцированы этническим или конфессиональным различием между отдельными горцем и русским. Важно отметить и то, что в дискурсивно релевантных повествованиях нельзя встретить пейоративных прозвищ русских и горцев ни в авторском тексте, ни в речи персонажей. М. Ибрагимова одинаково переживает поражение в боях и русских, и горцев, искренне сочувствует тем и другим, когда описываются драматические ситуации с гибелью десятков тысяч воинов. Она справедливо считает смерть всякого участника Кавказской войны жертвой, не оправданной высшими ценностями человеческого бытия.
••• Известия ДГПУ. Т. 10. № 3. 2016
••• DSPU JOURNAL. Vol. 10. No. 3. 2016
Объективную позицию М. Ибрагимовой в отношении горцев и русских можно объяснить, во-первых, высоким уровнем ее гражданственности, гуманности и художественно-эстетическим совершенством таланта, во-вторых, ее генетическим статусом дочери двух народов - лакцев и русских. Следовательно, дух интернационализма жил в ней как врожденное благородное чувство, как черта дагестанского менталитета: в дагестанском многонациональном социуме никогда не придавалось принципиального значения этническому, религиозному или языковому различию между людьми, единственно приемлемым идентификационным
1. Абдуллаев А. А., Сантуева Э. З. Лингвистический анализ русскоязычной художественной литературы лакских писателей. Махачкала, 2013. 198 с.
2. Бахтин М. М. Язык в художественной литературе // Собрание сочинений. Т. 5. М., 1997. С. 182-215.
3. Виноградов В. В. О языке художественной прозы. М., 1980. 366 с.
4. Гаджиев Б. И. Шамиль. От Гимр до Медины. Махачкала, 1992. 215 с.
5. Гальперин И. Р. О понятии «стиль» и стилистика // Вопросы языкознания, 1973, № 3. С. 124-132.
1. Abdullaev A. A., Santueva E. Z. Lingvistich-eskiy analiz russkoyazychnoy khudozhestvennoy literatury lakskikh pisateley [Linguistic analysis of Lak writers' Russian-language literature]. Makhachkala, 2013. 198 p. (In Russian)
2. Bakhtin M. M. Yazyk v khudozhestvennoy literature [Language in fiction]. Collected works. Vol. 5. Moscow, 1997. Pp. 182-215. (In Russian)
3. Vinogradov V. V. O yazyke khudozhestvennoy prozy [The fiction prose language of literary prose]. Moscow, 1980. 366 p. (In Russian)
4. Gadzhiev B. I. Shamil'. Ot Gimr do Mediny [Shamil. From Gimry to Medina. Makhachkala, 1992. 215 p. (In Russian)
5. Galperin I. R. The "style" concept and stylis-tics. Voprosy yazykoznaniya [Problems of linguistics], 1973, No. 3. Pp. 124-132. (In Russian)
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Принадлежность к организации
Абдуллаева Заира Камиловна, аспирант кафедры теории и методики обучения русскому языку, Дагестанский государственный педагогический университет (ДГПУ), г. Махачкала, Россия; e-mail: nauka_dgpu@ mail.ru
Научный руководитель: доктор филоло-
фактором гражданина полиэтнической страны считались его личностные качества. И М. Ибрагимова глубоко осознала необходимость отражения в своем литературном творчестве веротерпимости и толерантного отношения друг к другу представителей разных народов, носителей разных языков, без чего невозможен мир в многонациональном обществе. Она прекрасно понимала, что не бывает однозначно хорошего или однозначно плохого народа, и руководствовалась в своей трудовой деятельности и художественно-литературном творчестве этой нравственно-этической непреложностью.
6. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981. 144 с.
7. Гамзатов Г. Г. Формирование многонациональной литературной системы в дореволюционном Дагестане. Махачкала, 1978. 125 с.
8. Ибрагимова М. Имам Шамиль. Роман. М., 1991. 608 с.
9. Казиев Ш. М. Имам Шамиль. ЖЗЛ. М., 2006. 382 с.
10. Мариам. Жизнь и творческий путь Мари-ам Ибрагимовой, рассказанный ее современниками. Собр. соч. в 15 томах. Т. 1. М., 2009. 215 с.
6. Galperin I. R. Tekst kak ob"ekt lingvistich-eskogo issledovaniya [Text as a linguistic research object]. Moscow, 1981. 144p. (In Russian)
7. Gamzatov G. G. Formirovanie mnogo-natsional'noy literaturnoy sistemy v dorevoly-utsionnom Dagestane [Formation of interethnic literary system in pre-revolutionary Dagestan]. Makhachkala, 1978. 125 p. (In Russian)
8. Ibragimova M. Imam Shamil. Novel. Moscow, 1991. 608 p. (In Russian)
9. Kaziev Sh. M. Imam Shamil. LRP. Moscow, 2006. 382 p. (In Russian)
10. Mariam. Mariam. Zhizn' i tvorcheskiy put' Mariam Ibragimovoy, rasskazannyy ee sovremen-nikami [Mariam Ibragimova's life and creative career, as told by her coevals]. Coll. works in 15 volumes. Vol. 1. Moscow, 2009. 215 p. (In Russian)
AUTHOR INFORMATION Affiliation
Zaira K. Abdullaeva, postgraduate, the chair of Theory and Methods of Teaching Russian, Dagestan State Pedagogical University (DSPU), Makhachkala, Russia; e-mail: [email protected]
Supervisor: A. A. Abdullaev, Doctor of Philology, professor, the chair of Theoretical
Литература
References
гических наук, профессор кафедры теоретических основ и технологий начального языкового образования ДГПУ А. А. Абдуллаев.
Принята в печать 25.06.2016 г.
Bases and Technology of Primary Linguistic Education, DSPU.
Received 25.06.2016.
Филологические науки / Philological Sciences Оригинальная статья / Original Article УДК 821(470.67) / UDC 821(470.67)
Проблемы эстетики природы и труда в поэзии горцев XIX - начала XX вв.
©2016 Асеков З. И., Салманов М. А.
Дагестанский государственный педагогический университет, Махачкала, Россия; e-mail: [email protected]
РЕЗЮМЕ. В статье показано отношение к окружающей природе, которое всегда определялось смыслом чего-то большого для человека. В процессе освоения и познания природа становилась выразителем человеческого бытия, его чувств и мыслей. Эстетическая культура народов ярко отражена в поэзии, декоративно-прикладном искусстве.
Ключевые слова: человек, эстетика, природа, труд, обычаи, традиции, мораль, права, обязанности, прикладное искусство, ковроделие, керамика, Эльдарилав из Ругуджа, Магомед из Тлоха, Али-Гаджи из Инхо, Саид Габиев, Аткай Аджаматов, Анвар Аджиев.
Формат цитирования: Асеков З. И., Салманов М. А. Проблемы эстетики природы и труда в поэзии горцев XIX - начала XX вв. // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. Т. 10. № 3. 2016. С. 35-40.
The Nature and Labour Aesthetic Problems in the Mountaineers' Poetry in the 19th Century and the Beginning of the 20th One
© 2016 Zaur I. Asekov, Magomed A. Salmanov
Dagestan State Pedagogical University, Makhachkala, Russia; e-mail: [email protected]
ABSTRACT. The article shows the attitude toward nature which is always determined by the sense of something big for the person. In the process of development and cognition the nature has become the expresser of human being, his feelings and thoughts. The aesthetic culture of the peoples is vividly reflected in the poetry, arts and crafts.
Keywords: human, aesthetics, nature, labour, customs, traditions, moral, rights, responsibilities, crafts, carpet weaving, ceramics, Eldarilav of Rugudzha, Magomed of Tlokh, Ali-Gaji of Inho, Said Gabiev , Atkay Adzhamatov, Anvar Adzhiev.
For citation: Asekov Z. I., Salmanov M. A. The Nature and Labour Aesthetic Problems in the Mountaineers' Poetry in the 19th Century and the Beginning of the 20th One. Dagestan State Pedagogical University. Journal. Social and Humanitarian Sciences. Vol. 10. No. 3. 2016. Pp. 35-40. (In Russian)
Отношение к окружающей природе все- ния отношений во всех сферах деятельности гда определялось смыслом чего-то большого человека формировались обычаи, традиции, для человека. Необходимостью регулирова- мораль, права, обязанности человека.
