CC BY
43УДК: 341.96:347.7
Семаков Д. В.
магистрант 3 курса направления подготовки «Юриспруденция» кафедры Теории государства и права и международного права
Института государства и права ТюмГУ
КОНСТРУКЦИИ ВНЕСУДЕБНОЙ ЗАЩИТЫ ПРАВ КРЕДИТОРА ПО КОММЕРЧЕСКИМ ДОГОВОРАМ КУПЛИ-ПРОДАЖИ ТОВАРОВ, ЗАКРЕПЛЕННЫЕ В НОРМАХ ПРАВОВОЙ СИСТЕМЫ РФ И КОДИФИЦИРОВАННЫХ АКТАХ NEW LEX MERCA TORIA: СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ
В статье с позиций отечественной правовой системы в сравнительно-правовом аспекте рассматриваются и анализируются основные конструкции внесудебной защиты прав кредитора по простому обязательству из коммерческих договоров купли-продажи товаров, обусловленные к применению заключением внутрироссийских договоров — на основе права Российской Федерации, трансграничных контрактов — на основе выбранного контрагентами в качестве применимого материального права право Российской Федерации, либо один из кодифицированных актов new lex mercatoria.
Ключевые слова: Венская конвенция 1980 г., ГК РФ, PICC, PECL, DCFR, TLP, коммерческий договор купли-продажи товаров, конструкция, внесудебная защита прав, обязательство, кредитор, правовой регулятор.
Из всего многообразия трансграничных коммерческих сделок наиболее востребованными и от того многочисленными традиционно являются договоры международной купли-продажи товаров. «Договоры международной купли-продажи являются центральной частью международных торговых сделок» [11, с. 28] — отмечает в одном из своих трудов Ян Рамберг. «Договор купли-продажи играет основную роль в международном торговом обороте. Путем его заключения и исполнения осуществляется большая часть внешнеторгового обмена России» [8, с. 3]. Все возрастающая роль этого договора обуславливает особое внимание к его правовому регулированию, призванному содействовать развитию международной торговли.
Что касается внутреннего торгового (коммерческого) оборота РФ, то сегодня договор купли-продажи — это один из самых распространенных договоров делового оборота. Особое значение института купли-продажи в современном праве обусловлено большой гибкостью, широтой сферы его применения, ведь по существу купля-продажа — наиболее универсальная форма товарно-денежного обмена.
В этой связи особое значение приобретают правовые основы участия субъектов частного права как по внутрироссийским, так и по трансграничным коммерческим договорам купли-продажи товаров, возможности по самостоятельному выбору контрагентами моделей поведения с учетом как их собственных, так и взаимных интересов. Диспозитивный метод частного права предоставляет сторонам трансграничного коммерческого договора купли-продажи товаров возможность самостоятельно выбрать правовую модель отношений, применимое к их соглашению материальное право и, следовательно, содержащиеся в правовом регуляторе конструкции внесудебной защиты прав, которые представляют собой взаимодополняющие группы элементов в виде возможных вариантов совершения кредитором по простому договорному обязательству односторонних юридических действий с целью защиты своих прав.
«Концептуально цивилистическая конструкция внесудебной защиты прав кредитора в договорных обязательствах делового оборота — это закрепленная правовыми регуляторами целостная модель, включающая возможности совершения действительным кредитором
структурно сопряженных способов реализации секундарного правомочия и когерентно связанную и взаимодействующую с ними подсистему юридических фактов, договорных условий и оговорок, применяемая в нормативно-договорных пределах. Предметное исследование права и практики позволяет способами реализации секундарного правомочия действительного кредитора по договорному обязательству рассматривать односторонние сделки, юридические поступки, гражданско-правовые процедуры и деловые извещения кредитора о юридических фактах в рамках договора» [10, с. 123].
Нормативно-правовые положения Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ [2]) являются основными правовыми регуляторами нормативных конструкций внесудебной защиты прав кредитора против неисполнительного должника по внутрироссийским коммерческим договорам купли-продажи товаров. Диспозитивные нормы Конвенции Организации Объединенных Наций о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. (далее — Венская конвенция 1980 г., КМКПТ [1]), положения ГК РФ, выступают в качестве основных правовых регуляторов нормативных конструкций защиты прав кредитора вне суда, регулятивного арбитража при нарушении со стороны должника простого обязательства по коммерческому договору международной купли-продажи товаров. Юридические конструкции защиты прав кредитора самоисполнимыми действиями по внешнеторговым контрактам закреплены и в кодифицированных актах пен 1ех твгеШопа, таких как Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА, действующие в третьей редакции 2010 г. (далее — Р1СС [5]), Принципы европейского договорного права, действующие в редакции 2002 г. (далее — РБСЬ [4]), Модельные правила европейского частного права, действующие в редакции 2009 г. (далее — БСЬЯ [3]), Свод принципов, правил и требований 1ех тегеа^па, составленный Центром транснационального права — СЕНТРАЛ, действующий в третьей редакции 2013 г. (далее — ТЬР [6]). Закрепленные в правовых регуляторах конструкции защиты увеличивают предсказуемость воздействия на неисправного контрагента в правоотношении. Восполнение пробелов коммерческого договора в части конструкций внесудебной защиты прав исправного кредитора с учетом, прежде всего, действующего (применимого) права выдвигает существующие варианты конструкций на первое место.
Под структурой конструкции внесудебной защиты прав понимается совокупность взаимосвязанных и взаимодействующих элементов и их подсистем. В качестве структурных частей конструкций выделяют четыре разновидности односторонних юридических действий. Это возможности совершения кредитором с защитной целью разнообразных односторонних сделок, юридических поступков, односторонних процедур и юридически значимые волеизъявления кредитора в виде констатирующих и превентивных указаний должнику на юридический факт в рамках договора (уведомление, извещение, заявление). Возможности совершения кредитором самоисполнимых действий в структуре конструкции связаны внутренней необходимостью, но отграничены друг от друга, они взаиморасположены, но взаимодействуют между собой и с подсистемами юридических фактов, условий, оговорок договора, что в целом указывает на их системную соорганизацию [9, с. 16].
Рассмотрим и проанализируем в сравнительно-правовом аспекте основные разновидности односторонних юридических действий кредитора, которые можно выделить в составе конструкций внесудебной защиты прав по коммерческим договорам купли-продажи товаров, в зависимости от применимого материального права.
Приостановление кредитором встречного исполнения
— при фактическом неисполнении должником своего обязательства (п. 2 ст. 328 ГК РФ, ст. 7.1.3, п. 1 и 2 ст. 7.1.5 Р1СС, п. 2 ст. 8:106 РБСЬ, п. 2 ст. Ш.-3:103, п. 1 ст. Ш.-3:401 ОСЬЯ), обусловленного к исполнению первым, и
— при предвидимом неисполнении должником своего обязательства (ст. 71 КМКПТ, п. 2 ст. 328 ГК РФ, ст. 7.3.3, 7.3.4 Р1СС, ст. 9:201 РБСЬ, п. 2 ст. Ш.-3:401 ОСЬЯ), обусловленного к исполнению первым.
Так, например, неисполнение денежного обязательства, обусловленного к исполнению первым, дает поставщику право на одностороннее юридическое действие в виде приостановления исполнения обязательства поставки или передаче товара во внесудебном порядке при фактическом и/или предвидимом неисполнении. Все рассматриваемые, конкурирующие между собой акты soft law уточняют, что приостановление встречного исполнения должно быть опосредовано гражданско-правовой процедурой, которая представляет собой целостность двух взаимосвязанных волеизъявлений: (1) информирование кредитором с защитной целью о намеченных ответных односторонних действиях против неисполнительного должника; (2) воздержание от их реализации в течение имеющего юридическое значение определенного законом/договором периода времени до получения конкретного ответа должника или неполучения такого ответа. Приостановление исполнения может иметь место только в продолжение разумного дополнительного срока, предоставленного (что интересно — непременно путем положительно выраженного уведомления) потерпевшей стороной обязательства стороне-нарушителю для производства исполнения, хотя бы и задержанного (запоздавшего).
Пункт 2 ст. 328 ГК РФ не содержит требование о предоставлении должнику времени для исправления в случае приостановлении кредитором исполнения своего обязательства, однако, по нашему мнению, предоставление такого дополнительного срока предполагается. Другое дело, что по ГК РФ предоставление дополнительного срока для исполнения не нуждается в особом уведомлении — такое предоставление, следовательно, считается состоявшимся и в том случае, когда кредитор просто ожидает исполнения от должника сверх положенного срока.
Венская конвенция 1980 г. (71(1)) прямо указывает на право кредитора приостановить свое исполнение лишь при предвидимом нарушении договора со стороны должника, а не при состоявшемся факте. Закреплены обязанности по немедленному уведомлению другой стороны о приостановлении исполнения (71(2) КМКПТ) и продолжению осуществления исполнения, если другая сторона предоставит достаточные гарантии исполнения своих обязательств (71(3) КМКПТ). Приостановление исполнения обязательства как средство внесудебной защиты прав кредитора при состоявшемся нарушении со стороны должника, когда действующей является Венская конвенция 1980 г., возможно посредством закрепления в текст соглашения соответствующих договорных конструкций («право договора») или выбора соответствующего субсидиарно-применимого материального права.
TLP не содержат норм о праве кредитора приостановить встречное с него предоставление на случай фактического и/или предвидимого правонарушения со стороны должника.
Таким образом, закрепленная в действующем (применимом) праве возможность совершения кредитором одностороннего юридического действия по приостановлению исполнения своего обязательства, обусловленного прежде исполнением обязательства должником но его не выполнившим, опосредованно гражданско-правовой процедурой соответствующего позитивного уведомления/извещения и ожидания, что составляет структуру конструкции защиты прав кредитора самоисполнимыми юридическими действиями.
Внесудебное снижение покупателем цены товара, не соответствующего договору
(ст. 50, 51(1) КМКПТ, ст. 9:401 PECL, ст. III.-3:601 DCFR). В нормах о праве кредитора (покупателя) на внесудебное снижение цены товара, не соответствующего договору, указано, что такое снижение должно быть пропорционально (соразмерно) снижению стоимости предмета исполнения. Констатируется существование у кредитора права снижения (уменьшения) подлежащей уплате им цены договора и двух форм (способов) его осуществления (не доплатить или потребовать излишне уплаченного). В ГК РФ, PICC и TLP конструкции по внесудебному одностороннему снижению кредитором цены товара, не соответствующего договору, не закреплены. Отказ в уплате цены товара полностью или в
части, способом совершения которого является соответствующее уведомление/извещение, считаем возможным рассматривать как самоисполнимое кредитором юридическое действие по внесудебной защите своих прав в виде юридического поступка.
Зачет (ст. 410 ГК РФ, п. 1 ст. 8.1 PICC, ст. 13:101 PECL, ст. III.-6:102 DCFR, ст. III. 1 TLP). Требования, предъявляемые к условиям совершения зачета, в общем едины для всех рассматриваемых правовых регуляторов: предметная однородность и «созревание» обязательства, т.е. пребывание его в такой стадии существования, когда инициатор зачета вправе предложить его исполнение, а вторая сторона не вправе такое предложение отклонить. Представляется интересным отметить разницу в описании конструкции зачета согласно ГК РФ в сравнении с актами new lex mercatoria. Отличительной чертой всех рассматриваемых актов частноправовой унификации является то, что они описывают существо зачета либо как прекращение обязанности инициатора зачета против прекращения им же встречной обязанности другой стороны, по принципу «нет обязанности у меня — нет и у тебя» (PICC), либо как прекращение инициатором зачета собственного требования к контрагенту в обмен на прекращение им же встречного требования последнего, по принципу «не требую я — не требуешь и ты» (PECL, DCFR, TLP), в то время как ГК РФ делает акцент на прекращении обязательства инициатора зачета зачетом принадлежавшего ему же встречного однородного требования, по принципу «я не обязан тебе, но и не требую у тебя». То есть в актах new lex mercatoria зачет закреплен либо как прекращение своего требования против прекращения чужого, но требования же, либо как прекращение своей обязанности против прекращения чужой, но, опять-таки, обязанности же; в ГК РФ зачет описывается как прекращение обязанности взамен на прекращение своего же встречного требования. Принимая во внимание, что, как правило, юридической обязанности в рамках правоотношения соответствует субъективное право требования управомоченного лица, принципиальных различий в самой догматической конструкции частноправового института зачета мы не усматриваем. В нормах Венской конвенции 1980 г. правила о зачете отсутствуют.
Что касается способов совершения зачета (ст. 411, 412 ГК РФ, ст. 8.3, 8.5 PICC, ст. 13:104, 13:106 PECL, ст. III.-6:105, III.-6:107 DCFR, ст. III. 1 TLP), то в нормах всех рассматриваемых правовых регуляторов прослеживается единый смысл, который заключается в урегулировании зачета, совершаемого посредством одностороннего волеизъявления (заявления). Вопроса о возможности двустороннего зачета (т.е. зачету по договору, соглашению) ни один из актов не касается (лишь TLP упоминает, что его совершение «также может иметь место») но в силу, опять-таки, принципа свободы договора в этом сомневаться не приходится.
Односторонний отказ от договора по заявлению (уведомлению)
— при существенном нарушении (неисполнении) договора (ст. 26, 49(1 a), 51(2), 64(1а) КМКПТ, п. 1 ст. 7.3.1, п. 1 ст. 7.3.2. PICC, п. 1 ст. 9:301, 9:302 PECL, ст. III.-3:502 DCFR, ст. VI.1 TLP),
— при предвидимом существенном нарушении (неисполнении) договора (ст. 26, 72(1,2) КМКПТ, 9:304 PECL, п. 1 ст. 7.3.2, 7.3.3 PICC, ст. III.-3:504 DCFR, ст. VI.1, VI.5 TLP),
— при неисполнении должником обязательства в течение установленного кредитором дополнительного срока разумной продолжительности (ст. 26, 49(1b), 64(1b) КМКПТ, ст. 464, п. 2 ст. 480 ГК РФ, п. 3 ст. 7.3.1 PICC, п. 3 ст. 8:106, ст. 9:301 PECL, п. 3 ст. III.-3:103, ст. III.-3 503 DCFR).
Право на одностороннюю юридическую сделку по расторжению (прекращению или отказу) от всего договора посредством уведомления/извещения, как и право на односторонний юридический поступок по отказу от части соглашения путем уведомления/извещения, предоставляется кредитору на тот случай, когда становится недвусмысленно ясно, что установленные было договорные отношения себя не оправдали, не привели к удовлетворению интересов его участников и, очевидно, уже не приведут, а
потому их больше нет смысла сохранять. Напротив, есть смысл направить все юридические усилия на то, чтобы их как можно скорее прекратить.
Нормы PICC (п. 3 ст. 7.1.5), PECL (п. 3 ст. 8:106) и DCFR (п. 1 ст. III.-503, п. 2 ст. III-507) прямо указывают на возможность кредитора уже в рамках гражданско-правовой процедуры по приостановлению исполнения, в самом уведомлении о предоставлении должнику «последнего шанса» на исправление в виде дополнительного срока разумной продолжительности, указать на то, что договор будет автоматически прекращен, если другая сторона не произведет исполнения в течение предоставленного периода времени.
Далее (в рамках гражданско-правовой процедуры по приостановлению исполнения) PICC, PECL и DCFR признают за кредитором право на одностороннюю сделку по прекращению всего договора или юридический поступок по прекращению неисполненной части договора, но не ранее, чем истечет предоставленный им должнику дополнительный разумный срок для исполнения, либо должник заявит, что следуемого с него исполнения он в этот срок не произведет (п. 2 и 3 ст. 7.1.5, п. 3 ст. 7.3.1 PICC, п. 2 и 3 ст. 8:106, п. 2 ст. 9:301 PECL, п. 2 и 3 ст. III.-3:103 DCFR).
Своеобразное и самое прокредиторское, на наш взгляд, решение предлагает п. 2 ст. 328 ГК РФ, предоставляющий стороне, на которой лежит встречное исполнение, право выбора — «...приостановить исполнение своего обязательства или отказаться от исполнения этого обязательства и потребовать возмещения убытков».
В коммерческих договорах нормальным (среднеобщественным) риском считается риск небольших (по терминологии права — несущественных) нарушений обязательства. Поэтому последствия риска обычной просрочки несет кредитор, как заинтересованная в исполнении сторона (п. 2 ст. 523 ГК РФ). Одно из положений римского права гласит: «Cujus commodum, ejus periculum» — чья выгода, того и риск; другое — «De minilis non curat lex» — закон не заботится о мелочах. Видим, что правовая система распределения последствий таких рисков учитывает естественные законы экономики через сложившиеся в коммерческой практике сторон отношения.
Так, согласно положениям всех рассматриваемых в данной статье правовых регуляторов, если правонарушение является несущественным (например, по общему правилу, небольшая просрочка), то кредитор сможет юридически безупречно реализовать свое право на односторонний внесудебный отказ от договора только после направления должнику уведомления о предоставлении дополнительного срока разумной продолжительности для исправления последнего и безрезультативного истечения такого срока (ст. 26, 49(1b), 64(1b) КМКПТ, ст. 464, п. 2 ст. 480 ГК РФ, п. 3 ст. 7.3.1 PICC, п. 3 ст. 8:106, ст. 9:301 PECL, п. 3 ст. Ш.-3:103, ст. Ш.-3:503 DCFR). И хотя в ГК РФ прямо не говорится об обязательности предоставления должнику льготного срока для своего исправления, в отношении кредитора употребляется слово «вправе», тем не менее полагаем, что исходя из принципа добросовестности и разумности (ст. 10, п. 4 ст. 450, п. 4 ст. 450.1 ГК РФ) при несущественном характере нарушения кредитор не сможет во внесудебном порядке «уничтожить» соглашение без последующих негативных для него правовых последствий.
Применение принципа существенности нарушения не всегда носит абсолютно предсказуемый характер из-за неуверенности кредитора в том, что его ex ante оценка существенности нарушения может в случае оспаривания отказа должником не совпасть с ex post оценкой существенности судом (арбитражем). Проблема может потерять значительную часть своей остроты, если стороны в контракте конкретизирует критерий существенности как, безусловно, и должны делать любые профессиональные юристы. Направление должнику специального уведомления, фиксирующего дополнительный льготный срок, в течение которого тот вправе устранить нарушение (процедура Nachfrist), предоставляет должнику последний шанс устранить нарушение и избежать расторжения, по сути выполняя роль столь необходимого для стабилизации оборота дополнительного условия допустимости расторжения. В деловой практике при невозможности определить, имеет ли условие о сроке
существенный характер и дает ли оно кредитору соответственно право на расторжение при его нарушении, кредиторы зачастую поступают по немецкому образцу и предоставляют должнику дополнительный срок. И только при пропуске и этого срока кредиторы расторгают договор. Установление должнику дополнительного срока для исправления исполнения возможно квалифицировать в качестве второго дополнительного критерия (наряду с критерием существенности нарушения) для исключения судебного оспаривания должником расторжения с ним договора кредитором. Как отмечает И.С. Зыкин «...неисполнение обязательства и в дополнительный срок может при прочих равных условиях и с учетом принципов добросовестности, сотрудничества сторон, соразмерности средств защиты дать дополнительные основания для констатации существенного характера нарушения» [7, с. 141].
Все рассматриваемые правовые регуляторы уделяют большое внимание кредиторскому праву на одностороннее расторжение договора в случае его существенного неисполнения (как предвидимого, так и уже состоявшегося), а также, порядку его осуществления. Общий смысл един: (1) существенное нарушение дает потерпевшему контрагенту право одностороннего расторжения договора; (2) способом осуществления такого права является уведомление/извещение, прямо выражающее намерение потерпевшего расторгнуть договор и направляемое потерпевшим другой стороне; (3) потерпевший, который не воспользовался своим правом на одностороннее прекращение договора (не направил уведомления/извещение о таковом) в разумный срок, утрачивает данное право. И хотя, опять же, ГК РФ не содержит прямо выраженного требования к стороне, в одностороннем порядке прекращающей соглашение, о разумном сроке направления соответствующего уведомления, полагаем, такой срок должен быть именно разумным исходя из основополагающих принципов добросовестности и разумности.
Право стороны прекратить договор осуществляется путем извещения (ст. 26 КМКПТ) или уведомления (п. 1 ст. 450.1 ГК РФ, п. 3 ст. 7.1.5 и п. 1 ст. 7.3.2 PICC, п. 1 ст. 9:303 PECL, п. 1 ст. III-3:507 DCFR, VI.1(b) TLP) другой стороны.
Таким образом, одностороннее прекращение договора полностью или в неисполненной части во внесудебном порядке посредством направления соответствующего уведомления/извещения или гражданско-правовой процедуры уведомления/извещения и ожидания, считаем возможным рассматривать способами реализации секундарного правомочия по защите прав в виде, соответственно, односторонней юридической сделки или одностороннего юридического поступка.
В трансграничном деловом обороте своды принципов договорного права могут регулировать конструкции внесудебной защиты прав действительного кредитора по простому обязательству, если юридически квалифицированно выражена воля на их применение. Именно внесудебный порядок защиты прав односторонними юридическими действиями является наиболее оперативным, эффективным и удобным для стороны в статусе кредитора.
Литература
1. Конвенция Организации Объединенных Наций о договорах международной купли-продажи товаров (Вена, 1980 год) // Сборник международных договоров СССР и Российской Федерации. Выпуск XLVII, Международные договоры, заключенные СССР и вступившие в силу с 1 января по 31 декабря 1991 года, которые в настоящее время являются договорами Российской Федерации как государства — продолжателя Союза ССР / Министерство иностранных дел РФ. — Офиц. и док. изд. — М.: Международные отношения, 1994. — С. 335-357.
2. Гражданский кодекс Российской Федерации: часть первая — Федеральный закон от 30 ноября 1994 года № 51-ФЗ; часть вторая — Федеральный закон от 26 января 1996 года №
14-ФЗ; часть третья — Федеральный закон от 26 ноября 2001 года № 146-ФЗ; часть четвертая — Федеральный закон от 18 декабря 2006 года № 230-ФЗ.
3. Модельные правила европейского частного права / Пер. с англ.; Научн. ред. Н.Ю. Рассказова. — М.: Статут, 2013. — 989 с.
4. Принципы европейского договорного права, части I, II 1999; часть III 2002 / Пер. с англ. под ред. Пугинского Б.И., Амирова А.Т. // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. — 2005. — № 3 (С. 125-177), № 4 (С. 152-177).
5. Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 2010 / Пер. с англ. А.С. Комарова. — 42 с. [Электронный ресурс]. — URL: http://www.unidroit.org/english/principles/contracts/principles2010/translations/blackletter2010-russian.pdf (дата обращения 23.10.2016).
6. Принципы Транс-Права / Пер. с англ. В.А. Белова // Коммерческое право. Научно-практический журнал. — 2014. — Т. 15, № 2. — С. 45-134.
7. Зыкин И.С. Практика применения средств защиты прав продавца и покупателя по Венской конвенции 1980 г. // Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров: практика применения в России и за рубежом / Отв. ред. А.С. Комаров. — М.: Wolters Kluwer, 2007. — С. 132-143.
8. Кастрюлин Д.Ф. Переход риска случайной гибели или случайного повреждения товара по договору международной купли-продажи: дисс. ... канд. юрид. наук: 12.00.03 / Д.Ф. Кастрюлин. — Саратов, 2003. — 190 с.
9. Красноярова Н.И. Особенности конструкции внесудебной защиты прав кредитора в договорных обязательствах / Н. И. Красноярова // Российская юстиция. — 2014. — № 11. — С. 14-17.
10. Красноярова Н.И. Система цивилистических конструкций внесудебной защиты прав кредитора в договорных обязательствах делового оборота / Н.И. Красноярова // Евразийский юридический журнал. — 2014. — № 2 (69). — С. 122-129.
11. Рамберг Я. Международные коммерческие транзакции: монография / Я. Рамберг. / пер. с англ. под ред. Н.Г. Вилковой. — 4-е изд. — М.: Инфотропик Медиа, 2011. — 896 с.
