CC BY
18
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 8 (17), 2015 | ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
61
низы щёк и подбородок - уже расплывчаты, начинали свисать» [10, с. 380]. Эмоциональная глухота Писателя (не собирается отвечать на просьбу Фёдора) подчеркивается его чрезмерным достатком: «топили не жалея дров» [Там же], на столе - «пуховый хлеб» и «два варенья - вишнёвое и абрикосовое» [10, с. 381]. «Зеркальное» изображение абрикосового варенья, напоминая читателям о судьбе Федора и гибели его семьи в период раскулачивания, включает это произведение в ряд двучастных рассказов, где «связь половинок может состоять в каком-либо предмете, событии, коснувшемся обеих» [11, с. 69] героев. «Удвоение» сортов варенья (абрикосовое и вишневое) на «белокафельной» даче Писателя значимо своей аллюзией на «Вишневый сад» А.П.Чехова и кратковременность положения «дачников».
Беседы за чаем о судьбе культуры целого народа -ключевая мысль и в работе Солженицына. Однако не это в герое автор выносит на первый план: эмоциональный тон усиливается к концу рассказа. В финале Писатель делится с гостями важнейшим приемом своей работы, приоткрывает завесу творческой мастерской: «Я з ы к произведения - просто в с ё!» [10, с. 384]. Но всё же идеалом носителя языка для него являлся «товарищ Сталин», мыслящий «так ясно», не так, как Л.Н. Толстой и И. С. Тургенев. Автор стремится подчеркнуть данным фактом «выбор» Писателя, его оторванность от литературных корней, что идет в разрез с мнением прототипа, отраженного в воспоминаниях об А.Н. Толстом: «Пушкин, Гоголь, Лев Толстой, Чехов не учились в Литературном институте, а писали, право, очень хорошо» [6, с. 222], «Всё-таки Лев Толстой писатель ни с кем не сравнимый» [6, с. 377].
Значительным лицом изображен герой Солженицына: Писатель легко «нейтрализует» Критика, его положение в обществе подчеркнуто в рассказе, но, наряду с возвышенными речами о роли искусства и литературы в судьбе страны, он пропускает мимо главное (умение «зреть в корень» у него атрофировалось по мере нарастания идеологической пелены): не видит чужой боли, не сострадает Фёдору, чей язык, народный по своей сути, и есть сама жизнь, а методично и хладнокровно оценивает «фразы», не замечая за ними человека, для которого, по сути, он и пишет, «упорядочивает» советскую литературу.
Список литературы
1. Александров К. Александр Исаевич Солженицын: «Я приехал как раз вовремя...» // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2009. №2. -С. 66-73.
2. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1979. - 424 с.
3. Варламов А.Н. Красный шут. Биографическое повествование об Алексее Толстом. - М.: Молодая гвардия, 2006. - 591 с.
4. Великанова И.В. Автор и герой в прозе Б. Екимова // Вестник ВолГУ. Серия 8. 2011. Вып. 10. - С. 4654.
5. Виноградов. В.В. Проблема сказа в стилистике // Виноградов В. В. О языке художественной прозы. -М.: 1980. - С. 42-54.
6. Воспоминания об А.Н. Толстом: Сборник. - М.: Сов.писатель,1982. -495с.
7. Копылова С.А. Функционирование многоточия в русских литературных текстах XVIII - XX веков: автореферат дис.... кандидата филологических наук: 10.02.01. - Москва, 2000. - 16 с.
8. Между двумя юбилеями (1998-2003): Писатели, критики и литературоведы о творчестве А.И. Солженицына: Альманах / Сост. Н.А. Струве, В.А. Москвин. — М.: Русский путь, 2005. - 552 с.
9. Нива Ж. Поэтика Солженицына между «большими» и «малыми» формами // Звезда, 2003, №12.
- С. 143-148.
10. Солженицын А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 1. Рассказы и крохотки. - М.: Время, 2006. -672 с.
11. Солженицын, А. И. Угодило зёрнышко промеж двух жерновов. Очерки изгнания. Часть четвёртая (1987 - 1994) // Новый мир. 2003. №11. - С.32-97.
12. Спиваковский П. Феномен А. И. Солженицына: Новый взгляд: (К 80 летию со дня рождения) - М.: ИНИОН РАН, 1998. - 135 с.
13. Толстой Л.Н. После бала // Полное собрание сочинений в 90 томах / Т. 34 Произведения 1900—1903.
- М.: «Художественная литература», 1952. - С. 116125.
КОНСТРУКЦИИ С ГЕНЕТИВНЫМ АТРИБУТОМ В ДРЕВНЕГЕРМАНСКИХ
И ГОТСКИХ ТЕКСТАХ
Кутепова Н. В.
Государственный Университет «Дубна»
АННОТАЦИЯ
Сочетания с приименным родительным являются одними из самых распространенных конструкций в индоевропейских языках. Отмечается их типологическая типизированность, которая проявляется в наличии структурно подобных моделей в разных языках.
Ключевые слова: генитив, контрастивный аспект, атрибут, родительный падеж, модели.
ABSTRACT
Combinations with adnominal genitive are one of the most widespread constructions in Indo-European languages. The typological type which is shown structurally in similar models in different languages.
Keywords: genitive, contrast aspect, attribute, genitive case, models.
Словосочетания представляют собой двучленные в постпозиции, так и в препозиции к ядерному слову и об-конструкции, состоящие из определяемого и определяю- ладает специальным грамматическим показателем соотне-щего слов, причем зависимое слово может находиться как сенности с ним. Таким показателем выступает флексия родительного падежа. Нередко в группах с приименным
62
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 8 (17), 2015 | ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
родительным появляется элемент, который выполняет подобную функцию, но употребляется с определяемым словом.
Во флективных языках для оформления генетивной атрибутивной группы достаточно показателя родительного падежа, выраженного соответствующим окончанием имени существительного. В то же время наблюдается активное проникновение артикля в подобные словосочетания, даже если этот элемент носит формальный характер, т.е. дополнительно указывает на падеж существительного при наличии у последнего окончания, четко маркирующего его парадигматическую принадлежность (например, определенный артикль в немецком языке в генерализирующей функции в словосочетаниях типа das Dach des Hauses «крыша дома», где оба конституента не конкретизируются, а употребляются в обобщенном значении, при этом зависимое слово имеет четкий показатель генитива единственного числа для мужского и среднего рода).
Конструкции с присубстантивном родительным в древнегерманских языках представлены очень широко. Здесь различаются два основных топологических типа: сочетания с приименным родительным в постпозиции и препозиции. Местоположение родительного атрибута по отношению к ядерному слову довольно свободно, преобладание той или иной модели в корпусе текстов связано со спецификой формирования литературно-письменного узуса в древнегерманскую эпоху, со степенью зависимости письменной традиции от норм церковной латыни или древнегреческого языка Нового Завета.
В древневерхненемецком языке препозитивный родительный употребляется почти в 60% случаев [Новикова 2004, 143]. В некоторых текстах, относительно самостоятельных и независимых от влияния латинских образцов, этот показатель составляет 69% [Есказина 1988, 126]. Даже в переводных текстах, несмотря на незначительное увеличение случаев употребления постпозитивного генитива, словосочетания с препозитивным родительным преобладают. Расширение субстантивных словосочетаний в древневерхненемецком происходит по тому же принципу, что и в других древнегерманских языках. Говоря о немецком языке, нельзя не упомянуть готский язык, праязык. В готских новозаветных переводах модели словосочетаний с постпозитивным приименным родительным абсолютно
доминируют, что объясняется достаточно просто: они отвечают основному топологическому типу именных словосочетаний в греческом тексте. В готском переводе крайне редко встречаются случаи отклонения от греческого порядка следования конституентов.
Расширенные модели именных сочетаний в готском языке формально не соответствуют греческим. Это касается, прежде всего, субстантивных словосочетаний, в которых артиклеобразный элемент употребляется независимо от наличия и позиции артикля в греческом языке. В готском конституенты могут не сопровождаться детерминантами, в то время как в греческом оба существительных стоят с артиклем, или детерминант может отсутствовать у одного из конституентов при наличии артикля у соответствующего существительного в греческом языке.
Позиция детерминанта может совпадать с позицией артикля у греческого существительного. Однако, здесь требуется известная осторожность в определении точности передачи греческих конструкций готскими переводчиками, поскольку позиция артикля варьировалась в греческом языке.
Можно сделать вывод, в германских текстах вне зависимости от их происхождения и жанровой принадлежности препозитивный генитив начинает преобладать. Это можно объяснить тем, что во многих древнегерманских языках доминирование препозитивного несогласованного атрибута было связано с усилением тенденции к переходу от общей синтаксической структуры. В готских переводах, наоборот, доминируют словосочетания с постпозитивным приименным родительным в силу объективных причин.
Список литературы
1. Есказина С.С. Развитие именной группы в языке древневерхненемецкой письменности. Дис. ... канд.филолог.наук. М., 1988.
2. Новикова М.В. Семантика и форма субстантивноадъективных словосочетаний в древневерхненемецком. Дис. .канд.филолог.наук. Калуга, 2004.
3. Bungenstab E. Der Genitiv beim Verbum und sein Ersatz im Laufe der englidchen Sprachgeschichte. Bresslau, 1933.
ФРАЗЕОЛОГИЗМЫ, СВЯЗАННЫЕ С ЛЕГЕНДАМИ И ПРЕДАНИЯМИ
В ЯКУТСКОМ ЯЗЫКЕ
Нелунов Анатолий Гаврильевич
кандидат филологических наук, Институт гуманитарных исследований и проблем, малочисленных народов Севера
СО РАН
АННОТАЦИЯ
Целью настоящей статьи является выявление в якутском языке фразеологизмов, связанных с преданиями, легендами, что необходимо при изучении источников происхождения якутских фразеологизмов.
ABSTRACT
The purpose of the article is identification of the phraseological units connected with folk tales and legends in the Yakut language. It is necessary when studying the origin of the Yakut phraseological units.
Ключевые слова: фразеологизмы, якутский язык, легенды, предания.
Keywords: phraseological units, Yakut language, legends, folk tales.
Исключительную память народа саха отмечали многие путешественники и исследователи. Так, Н.А.Кост-ров писал: "Якут рассказывает друзьям и детям историю своей жизни, не упуская ни малейшей подробности, с такой ясностью и точностью, что кажется, будто рассказываемые происшествия совершались на днях". [2, с. 78].
Легенды и предания содержат повествование о реальных событиях, связанных с деятельностью конкретных лиц, отражают хозяйственные и культурные моменты народа. Это подтверждается, начиная с середины XVII в. архивными источниками, донесениями казаков, списками плательщиков ясака и показаниями переписей населения.
