CC BY
63
УДК 81'111 В. А. Денисова
аспирант кафедры общего и сравнительного языкознания МГЛУ; аспирант Свободного университета Амстердама; e-mail: [email protected]
КОНСТРУИРОВАНИЕ СОБЫТИЙ В УСТНОМ НАРРАТИВЕ: ПОЛИМОДАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ1
В статье рассматривается понятие «событие» и его место в нарратоло-гии, а также доказывается целесообразность полимодального изучения устных нарративов. Предлагаемый автором анализ видеофрагментов, полученных в результате эксперимента, позволяет более детально исследовать роль речи и жестов в конструировании события говорящим.
Ключевые слова: нарратив; событие; полимодальность; исследование жестов.
Denisova V. A.
Ph. D. Student, Department of General and Comparative Linguistics, MSLU; Ph. D. Student, VU Amsterdam; e-mail: [email protected]
EVENT CONSTRUAL IN ORAL NARRATIVES: A MULTIMODAL ANALYSIS
The article considers the notion of event and its place in narratology, offering a new perspective on the multimodal research of oral narratives. The analysis of the narratives recorded during an experiment provides the reader with a closer look at the role of co-speech gestures in the construal of events.
Key words: narrative; event; multimodality; gesture studies.
Нарратив, признаваемый многими исследователями как прототи-пический дискурс, пронизывает различные сферы деятельности человека. По справедливому замечанию Р. Барта, мы находим наррати-вы в мифах, легендах, баснях, сказках, новеллах, эпопеях, историях, трагедиях, драмах, комедиях, пантомимах, картинах, витражах, кино, комиксах, новостях, разговорах, они присутствуют в каждой культуре, в истории каждой нации [5].
В качестве базового свойства нарратива традиционно рассматривается событийность. Так, согласно М. Тулану, нарратив - это «последовательность упорядоченно связанных друг с другом событий» [17, с. 7]. Д. Шмидт также пишет о важности события в нарративе,
1 Исследование выполнено в МГЛУ при поддержке РНФ (грант № 14-4800067)
отмечая, что нарративные тексты подразумевают наличие некой истории, а понятие истории, в свою очередь, предполагает наличие событий [4]. В настоящем исследовании мы подчеркиваем еще одно свойство нарратива, а именно - его семиотическую неоднородность или полимодальность, и рассматриваем роль жестовой составляющей в изложении событий.
Отмечая событийность нарратива, следует учитывать, что событие изучалось прежде всего с лингвофилософских позиций и рассматривалось как сложное явление, включающее ряд компонентов -таких как время, пространство, изменение, участники (агенс и па-циенс). Мнения философов о том, какие компоненты структуры события являются наиболее значимыми, расходятся. Так, например, З. Вендлер ставит на первый план категорию времени, определяя событие как лингвистическую семантическую сущность, содержащую указание на время [1]. Д. Дэвидсон различает события, основываясь на характере причинно-следственных связей внутри события, однако в более поздних работах он меняет точку зрения, подчеркивая особое место пространственной характеристики в его структуре [7; 8]. К. Клилэнд и Дж. Ким полагают, что наряду с вышеупомянутыми категориями следует выделить изменение как один из ведущих признаков события, однако исследователи рассматривали понятие «изменение» с разных позиций [6; 10]. Так, по мнению Дж. Кима, понятие «событие» неразрывно связано с изменением, которое происходит, когда предмет приобретает или теряет некое качество [10], в то время как К. Клилэнд определяет событие как «конкретное изменение», которое исследователь рассматривает как упорядоченную во времени иллюстрацию различных состояний одной конкретной фазы [6].
В нарратологии понятие «событие» также связывается с изменением. Так, Д. Шмид определяет событие как «некое изменение исходной ситуации: или внешней ситуации в повествуемом мире, или внутренней ситуации того или другого персонажа» [4, с. 10]. Он также выделяет условия, необходимые для полноценной событийности в нарративном тексте. Прежде всего Д. Шмид выделяет фактичность или реальность изменения, его результативность, а также отмечает, что событийность имеет способность к градации, т. е. изменение в нарративе может быть более или менее событийным. Градация событийности, согласно Д. Шмидту, зависит от пяти критериев: от релевантности изменения, его непредсказуемости, консекутивности, необратимости и повторяемости [4].
Понятие событийности важно также при изучении устных нарра-тивов. Многие исследователи подчеркивают, что в данном типе нарратива чаще всего излагаются события, которые произошли в жизни рассказчика, т. е. особую роль здесь играет подлинность события, а также то, является ли нарратор его участником или свидетелем. Так, У. Лабов и Д. Валецки отмечают, что именно устные нарративы, повествующие о личном опыте рассказчика, являются истинным воспроизведением реальных событий, в отличие от письменных текстов, которые продуманы заранее и представляют собой повествование о событиях, произошедших с третьими лицами [13].
По мнению У. Лабова, конструирование событий, а также структуру нарратива, следует изучать прежде всего на основе устных текстов, представляющих события из жизни говорящего, а не на основе мифов, легенд, сказок, обладающих более сложной структурой. Так, например, в исследованиях У. Лабова устные нарративы представляют собой истории из жизни, рассказанные носителями афроамериканского варианта английского языка. Определяя нарративы такого рода У. Ла-бов отмечает, что они являются частью биографии говорящего и по форме представляют собой рассказ, состоящий из последовательности событий и отражающий реальную временную последовательность событий при помощи придаточных предложений [11]. В другой своей работе исследователь изучает, каким образом можно восстановить реальное событие с помощью устного нарратива, представленного свидетелем этого события. В данном случае в качестве материала также выступают нарративы, произведенные очевидцами событий [12].
Следует обратить внимание на то, что в настоящее время устные нарративы анализируются в рамках различных дисциплин, при этом на первый план нередко выходят непосредственные участники события. Так, историк Л. Додд проводит исследование на стыке истории, психологии и социологии и изучает устные нарративы о бомбардировках во Франции во время Второй мировой войны, в которых находит скрытые подтверждения полученной говорящими психологической травмы [9]. В другой работе, из области психиатрии, П. Пирс и другие ученые показывают, что устные нарративы могут успешно использоваться для выявления нарушений детской речи, которые не очевидны при использовании стандартных тестов [15].
Таким образом, в устных нарративах, в отличие от письменных, велика роль не только коммуникативных интенций, но и внутреннего,
психического и физического, состояния рассказчика, что создает возможность их использования в качестве материала для психологических и психиатрических исследований.
Еще одно отличие устных нарративов от письменных заключается в их структурной организации. Элементы, которые традиционно выделяются при анализе письменных нарративов, не совпадают с теми, которые находятся в центре структурного анализа устных нарративов.
Письменные нарративы традиционно исследуются с точки зрения фабулы и сюжета, как, например, в работе В. Проппа [3], в которой под фабулой подразумеваются основные события, описанные в повествовании и представленные в хронологическом порядке, а под сюжетом - техника, которую использует автор для передачи этих событий [3; 17].
В письменной традиции одной из наиболее важных и полных моделей структурного анализа является модель Р. Барта, в которой исследователь выделяет три уровня нарративного события. На первом уровне анализируются функции героев и так называемые индексы, относящиеся к описанию атмосферы или психологических состояний героя. На втором уровне персонажи определяются через круг их действия. На третьем уровне анализа Р. Барт рассматривает взаимодействие автора и читателя, а также различные знаки в повествовании, заключая, что на этом уровне текст выводится во внешний мир. Данный уровень коррелирует с понятием сюжета, выделенным В. Проппом [5].
Приведенная выше модель успешно применялась к анализу письменных нарративов, однако уже в конце 1960-х гг. появляются работы У. Лабова, в которых он исследует прежде всего устные нарративы. Неотъемлемой характеристикой устных нарративов У. Лабов считает наличие следующих структурных элементов:
1) введение в суть события, т. е. его краткий обзор;
2) ориентацию, включающую в себя упоминание времени, места и участников события;
3) осложнение, которое в сущности представляет собой полное изложение события;
4) оценку события;
5) резолюцию или завершение события;
6) коду, которая представляет собой связь повествования с текущим моментом (например, И жили они долго и счастливо) [11].
При этом У. Лабов отмечает, что такие элементы, как оценка и ориентация, как бы вплетены в нарратив и могут появляться
в разных его частях. Оценка как элемент нарратива носит неоднородный характер; в одном случае она может эксплицироваться, в другом - носить имплицитный характер [11]. Также по замечанию У. Лабова, кода не всегда присутствует в повествовании и в большинстве случаев устный нарратив заканчивается резолюцией [13].
Таким образом, устные нарративы имеют особенную структуру, обусловленную прежде всего спонтанностью и эвиденциальностью устной речи, а также эмоциональностью оценки рассказчика как очевидца события.
В последние десятилетия исследователи также отмечают такую особенность устного нарратива, как полимодальность, указывая на то, что при производстве устной речи задействуются различные семиотические каналы или модусы. Еще в 1966 г. Р. Барт заметил, что нарративы могут существовать в различных формах и некая история может быть рассказана не только c помощью устной или письменной речи, но и невербальных средств общения - жестов, картинок и их различных сочетаний [5].
В современной лингвистике полимодальные исследования проводятся применительно к письменным и устным нарративам. Так, М. Плейер и К. В. Шнайдер в качестве письменных полимодальных нарративов рассматривают биографические романы-комиксы и показывают, как разные модальности могут взаимодействовать друг с другом при конструировании событий в данном типе повествования [16].
Полимодальные исследования устного нарратива немногочисленны. В качестве примера приведем работу А. Веннерсторм, в которой анализируется соотношение интонации говорящего и оценки как элемента структуры нарратива [18].
В нашем исследовании мы обратились к жестовому модусу устных нарративов и рассмотрели роль, которую играют в конструировании событий жесты, сопровождающие речь. Так как ядром события является глагол, мы обратились к некоторым глагольным характеристикам. При проведении анализа материала мы изучили функции жестов, а также отметили, на каком этапе повествования говорящие чаще выражают глагол не только на вербальном, но и на невербальном уровне.
Видеозаписи устных нарративов были получены в ходе эксперимента и размечены в программе ELAN, которая используется лингвистами для создания систематизированных примечаний
к видео- и аудиозаписям. С помощью данной программы мы анализировали глаголы, которые совпадают по времени с жестами, отмечая время и вид глагола, а также характер и функцию использованного жеста.
Прежде всего, следует отметить, что глаголы совершенного и несовершенного вида по-разному конструируют события. Глаголы совершенного вида представляют целостные и предельные события, которые также предполагают наличие границ, в то время как глаголы несовершенного вида нейтральны к признакам целостности и предельности [2]. Мы предположили, что характер жестов, сопровождающих глаголы, будет отражать характер событий, которые передаются глаголом в той или иной видовой форме. Для описания характера жестов были использованы жестовые схемы предельности / непредельности, выделенные К. Мюллер [14].
К. Мюллер предлагает ряд жестовых схем, в основе которых лежит идея о наличии или отсутствии энергетического импульса в жесте. Мы соотнесли жестовые схемы с признаком предельности, который является одним из ведущих признаков для разделения видовых форм глагола, и предположили, что глаголы совершенного вида должны соотноситься с жестами, имеющими ярко выраженный импульс, такие схемы мы называем «предельными». Согласно нашей гипотезе глаголы несовершенного вида должны коррелировать с более плавными жестами, не имеющими четкого энергетического импульса; такие схемы носят название «непредельные».
Проверка данной гипотезы проводилась на материале видеозаписей диалогов с фрагментами монологической речи. Участники эксперимента, студенты МГЛУ, находясь перед камерой, рассказывали друг другу истории из своей жизни на предложенные им темы. Длительность каждого монолога составляла около 10 минут. Сначала участники эксперимента рассказывали о любимом месте, городе или стране, далее следовала основная часть экспериментам, в которой участникам были предложено два блока тем. Темы из первого блока предполагали рассказ о длительном событии, например, о бюрократической волоките, о проблемах со сном и т. д. В темах из второго блока содержался элемент неожиданности, так, например, можно было рассказать об увиденной аварии, ссоре, драке и т. д. Каждый участник эксперимента выбирал по одной теме из каждого блока вопросов и рассказывал собеседнику о событиях из своей жизни по выбранным
темам. Всего было просмотрено 10 видеозаписей, в данной статье мы подробно остановимся на трех из них. Следует отметить, что подобные нарративы можно считать естественными условно, поскольку они производились в ходе эксперимента.
В рассмотренных 10 видеозаписях было обнаружено 302 глагола, синхронизированных с жестами, среди которых 62 % глаголов совершенного вида и 60 % глаголов несовершенного вида соответствовали предельным жестовым схемам.
В качестве иллюстрации рассмотрим три фрагмента, в которых студенты рассказывают о том, как стали свидетелями автомобильной аварии. Каждый фрагмент длится около одной минуты и представляет собой устный нарратив, обладающий всеми шестью элементами, указанными У. Лабовым: краткий обзор события, ориентация, осложнение, оценка, резолюция и кода.
В рассмотренных видеофрагментах было использовано 132 глагола, 39 % из которых сопровождались жестами. Анализ в программе ELAN показывает, что в данных фрагментах 28 глаголов несовершенного вида соотносились с жестами. В 75 % случаев жесты соотносились с непредельными схемами. В проанализированных фрагментах также присутствует 23 глагола совершенного вида, которые были синхронизированы с жестами. В 61 % случаев совершенный вид соотносился со схемами предельности.
В данных видеофрагментах говорящие, рассказывая о том, как они стали свидетелями аварии, выражали предельность / непредельность события не только с помощью глаголов, но и жестами, что подтверждает наше общее предположение о значимости жестов, сопровождающих глаголы, для конструирования событий. Отметим, что гипотеза была подтверждена лишь частично, так как не было обнаружено полного соответствия схем предельности и вида глагола. В связи с этим следует рассмотреть некоторые параметры, повлиявшие на результаты.
Прежде всего, обратим внимание на то, что жестовые схемы часто кластеризуются, т. е. говорящие имеют тенденцию использовать несколько предельных или несколько непредельных жестов подряд, независимо от видовых характеристик глагола. Изучение перехода от одного типа жеста к другому может помочь установить, какие события говорящий прежде всего представляет как совокупности. Например, рассказывая о том, как протекал конфликт между двумя участниками
аварии, говорящий использовал только предельные жесты, несмотря на то что в речи присутствовали глаголы несовершенного вида. В приводимом ниже фрагменте глаголы, сопровождающиеся жестами, выделены курсивом:
Водитель вышел из машины, подошел к этому пенсионеру, открыл у него дверь, вытащил его, начал его как-то трясти и что-то там ему кричать. Я шла, ну не очень близко к дороге все-таки я была, и поэтому я точно не слышала, что там он ему кричал, вот.
В рассматриваемом примере глаголы несовершенного вида кричать, шла, слышала и кричал употребляются с предельными жестами так же, как и все предшествующие им глаголы совершенного вида. Подобная тенденция может служить для объяснения ряда случаев, когда глагол сопровождается несоответствующим ему жестом. Данная тенденция свидетельствует о том, что в устном нарративе жесты выступают как средство обеспечения связности между микрособытиями.
Рассмотрим также глагол несовершенного вида кричать (см. первое употребление), который употребляется вместе с глаголом совершенного вида начать. Подобная составная глагольная форма, типичная для устного нарратива, фактически задает границу описываемому микрособытию кричать. Данный факт объясняет использование предельного жеста, который сопровождает инфинитив кричать.
В анализируемом примере два последних глагола шла и кричал также употребляются с предельными жестами, хотя и являются глаголами несовершенного вида, а значит в их семантике изначально нет указания на предельность события. Подобное использование жестов можно объяснить тем, что данные глаголы представляют микрособытия, которые играют подчиненную роль по отношению к более выделенным событиям - аварии и словесному конфликту. Иными словами, в жестах может отражаться иерархия событий.
Другой важный вопрос, к которому мы обратились в рамках исследования, связан с установлением, на каком этапе повествования глаголы чаще сопровождались жестами. Проведенный анализ показывает, что в рассмотренных видеофрагментах в начале и в конце нарратива глаголы сопровождались жестами реже, чем в середине, т. е. глаголы из таких структурных элементов нарратива, как краткий обзор события, ориентация и кода, чаще выражались только
с помощью вербальных средств, в то время как большинство глаголов в осложнении, резолюции и оценке иллюстрировались жестами.
На подобное распределение жестов могут влиять два фактора. Первый фактор связан с тем, что в определенных структурных элементах нарратива используется больше глаголов движения, которые побуждают к иллюстрации описываемого действия. Второй фактор заключается в том, что осложнение, резолюция и оценка требуют более подробного разъяснения, так как в этих частях нарратива излагается основная суть события.
Рассмотрим действие указанных факторов на примере нарративного фрагмента, в котором речь идет о конфликте между людьми, попавшими в аварию. В первых двух частях (введение в суть события и ориентация) используются 13 глаголов, 4 из них сопровождаются жестами. Глаголы, употребляемые с жестами, выделены курсивом:
В общем, буквально, может быть где-то полтора месяца назад я стала свидетелем аварии. Это была первая и, надеюсь, последняя авария, которую я увидела в своей жизни. Она была не очень страшная. Просто кто-то нарушил правила, а так как в Москве у нас дороги все-таки такие широкие, большие, машин много, такой достаточно сильный поток, вот и поэтому нарушение правил тут же ведет за собой какое-то, какую-либо аварию. И как раз это был тот случай, который я... свидетелем которого я стала.
Ну, в общем, водитель, который нарушил, он уже был пенсионер и поэтому, видимо, можно ему было как-то простить может быть это дело, вот, но водитель, который. Собственно, пострадал из-за него это. он был, видимо, совершенно с этим не согласен и также это можно приписать к пункту споры или стычки между людьми.
В последующих трех частях, в которых говорящий подробно рассказывает о событии, дает его оценку и говорит о его завершении, используется 15 глаголов, 14 из которых сопровождаются жестами:
.. .потому что как раз тот водитель вышел из машины, подошел к этому пенсионеру, открыл у него дверь, вытащил его, начал его как-то трясти и что-то там ему кричать. Я шла, ну не очень близко к дороге все-таки я была и поэтому я точно не слышала, что там он ему кричал, вот.
А, ну насчет самой аварии, она была не очень серьезная. Там просто какая-то деталь у машины отлетела, у обеих машин отлетела, вот, и на самом деле никто не пострадал, слава Богу.
Следует отметить, что фраза ну не очень близко к дороге все-таки я была является элементом ориентации и глагол в данном случае не
сопровождается жестом. Далее следует кода, где используется лишь один глагол, при этом он не сопровождается жестом: Но такой случай у меня вот был буквально, вот недавно.
Обратим внимание на то, что глаголы, сопровождающиеся жестами, преобладают в таких структурных элементах, как осложнение, оценка и резолюция, которые несут в себе наибольшую смысловую нагрузку, так как именно в данных частях нарратива говорящий подробно рассказывает о том, как разворачивалось событие. Здесь также преобладают глаголы движения (подойти, открыть, вытащить, трясти, идти, отлететь), для иллюстрации которых говорящий прибегает к жестам. Большая часть жестов и глаголов движения сконцентрированы на таком этапе развертывания повествования, как осложнение, благодаря чему оно становится наиболее активным структурным элементом нарратива.
Анализ данных эксперимента позволил также установить, что при детализации события использовались, в основном, репрезентативные жесты, т. е. жесты, передающие семантику слова, которое они иллюстрируют. Так, например, для иллюстрации глагола вытащил в приведенном выше нарративе говорящий сначала сжимает руку в кулак, а далее делает характерное движение рукой, как будто он сам вытаскивает человека из машины:
В рассмотренном фрагменте, помимо глагола вытащил, репрезентативными жестами сопровождались глаголы открыл, трясти, отлетело. Приведем также запись двух других видеофрагментов, в которых репрезентативные жесты сопровождают некоторые глаголы (выделены светлым курсивом):
- Машина, вот, девушки, которая ехала на главной дороге она аж отлетела до ресторанного дворика.
- То есть понимаешь, она уже проехала, и следующая машина прям вот так влетела.
- Потому что, когда они приезжают к нам в город.
- Они там. можно сказать, гоняют туда-сюда.
Все четыре высказывания относятся к этапу осложнения. Используя репрезентативные жесты, говорящий передает суть событий не только на вербальном, но и на невербальном уровне, показывая тем самым, что именно эта часть нарратива является ключевой.
В целом, проведенное экспериментальное исследование показало, что жесты играют немаловажную роль в повествовании о прошлых событиях, обеспечивая связность нарратива и выделяя его наиболее значимые структурные компоненты. При конструировании событий в устном нарративе говорящие задействуют жесты, которые опосредованно коррелируют с языковыми единицами. В большинстве случаев глаголы совершенного вида, выражающие предельные события, соотносились с предельными жестами, т. е. с жестами, имеющими ярко выраженный энергетический импульс, в то время как глаголы несовершенного вида чаще были синхронизированы с плавными жестами. Однако в русском языке подобная корреляция прослеживается в основном в репрезентативных жестах, что подчеркивает особую значимость лексико-семантической составляющей как для категории аспекта, так и для жестов, сопровождающих глаголы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Вендлер З. Факты в языке // Философия. Логика. Язык. - М. : Прогресс, 1987. - С. 293-317.
2. Маслов Ю. С. Избранные труды. Аспектология. Общее языкознание. -М. : Языки славянской культуры, 2004. - 840 с.
3. Пропп В. Я. Морфология волшебной сказки. - М. : Лабиринт, 2001. - 141 с.
4. Шмид В. Нарратология. - М. : Языки славянской культуры, 2003. - 180 с.
5. Barthes R. Introduction of structural analysis of narratives // Narrative theory: critical concepts in literal and cultural studies / ed. M. Bal. - N. Y. : Routlege, 2004. - Vol. 1 - P. 65-95.
6. Cleland C. E. On the individuation of events // Synthese, 1991. - Vol. 86. -P. 229-254.
7. Davidson D. Essays on Actions and Events. - N. Y. : OUP, 1980. - 324 p.
8. Davidson D. The Individuation of Events // Essays in Honor of Carl G. Hempel / Ed. Nicholas Rescher. - Dordrecht : D. Reider, 1969. - P. 295-309.
9. Dodd L. 'It did not traumatise me at all': childhood 'trauma' in French oral narratives of wartime bombing // Oral History, 2013. - Vol. 41 (2). -P. 37-48.
10. Kim J. Events and their descriptions: some considerations // Essays in honor of C. G. Hampel / Ed. N. Rescher. - Dodrecht : Reidel, 1969. - P. 198-225.
11. Labov W. Language in the Inner city. - Philadelphia : Univ. of Pennsylvania Press, 1972. - 440 p.
12. Labov W. Uncovering the event structure of narrative. - Georgetown : Georgetown University Round Table, 2001. - P. 63-83.
13. Labov W., Waletzky J. Narrative analysis // Essays on the Verbal and Visual Arts / Ed. J. Helm. - Seattle : Univ. of Washington Press, 1967. - P. 12-44.
14. Müller C. Beredte Hände. Theorie und Sprachvergleich redebegleitender Gesten // Körperbewegungen und ihre Bedeutungen / eds. Thomas Noll and Caroline Schmauser. - Berlin : Berlin Verlag, 1998. - P. 21-44.
15. Pearce P. et al. Use of narratives to assess language disorders in an inpatient pediatric psychiatric population // Clinical Child Psychology and Psychiatry, 2014. - Vol. 19 (2). - P. 244-259.
16. Pleyer M., Schneider C. W. Construal and comics: The multimodal autobiography of Alison Bechdel's Fun Home // Narrative in literature / Eds. C. Harrison, L. Nuttall, P. Stockwell, W.Yuan. - Amsterdam : John Benjamins, 2014. - Vol. 17. - P. 35-53.
17. Toolan M. J. Narrative: a critical linguistic introduction. - L. : Routlege, 1988. -220 p.
18. Wennerstorm A. Intonation and evaluation in oral narratives // Journal of Pragmatics, 2001. - Vol. 33. - P. 1183-1206.
