CC BY
181
М.В. Баранова
Баранова Марана Владимировна — доктор юридических наук, кандидат культурологии, профессор, профессор кафедры, теории и истории государства и права Нижегородской академии МВД России
Конструирование дефинитивных норм права: проблемы и тенденции
Дефиниции позволяют раскрыть терминологический комплекс, присущий языку права в целом. При этом конструирование дефиниций — процесс сложный, требующий глубокой научной и практической разработки.
Юридическая конструкция, являясь одним из средств правотворческой техники, заключающимся в моделировании, определенном логическом построении нормативного материала, выступает специфическим методом познания и толкования норм права. Логика построения дефинитивных норм права обладает спецификой, обусловленной особенностями природы и сущности дефиниций.
Термин «дефиниция» происходит от латинского Definition — определение, точное указание. В толковом словаре С.И. Ожегова «дефиниция» определяется как «определение, истолкование понятия»1.
Юридическая терминология позволяет обозначить словесно широкий спектр государственно-правовых понятий, с помощью которых выражается и закрепляется содержание нормативно-правовых предписаний. Само слово «термин» на протяжении длительного времени не утратило связи со своим первоначальным значением, ведь в римской мифологии Termin — бог, оберегающий земли, охраняющий участки от посторонних посягательств. «Terminus» в латинском языке — граница, предел. И сегодня термин позволяет нам отграничить одно явление от другого, дать ему однозначное наименование, определить его границы. При этом каждый термин нуждается в раскрытии, определении, позволяющем наиболее полно отразить признаки рассматриваемого явления, отделить его от смежных понятий.
М.Л. Давыдова под юридическими терминами понимает слова, обозначающие правовые понятия2. Дефиниция же — это краткое определение какого-либо понятия, отражающее существенные, качественные признаки предмета или явления3. В настоящее время дефиниции составляют значительную часть понятийного аппарата действующей системы законодательства, во многом способствуя ее формальной определенности4.
Определения понятий, содержащиеся в нормативных правовых актах, в юридической практике относят к легальным дефинициям. По мнению А.Ф. Черданцева, существуют две разновидности легальных дефиниций: законодательные дефиниции, содержащиеся в нормативных актах, в том числе законах, во-вторых, дефиниции, содержащиеся в актах официального толкования5.
Законодательные дефиниции — особая разновидность легальных дефиниций, понимание которой во многом зависит от подхода к определению объема понятия «законодательство». Таким образом, допустимо говорить как о «непосредственно законодательных дефинициях», закрепленных именно в законах, так и о «законодательных дефинициях», содержащихся в нормативных правовых актах разной юридической силы. Последнее возможно, если под законодательством понимать совокупность всех нормативных правовых актов, регламентирующих отношения в той или иной сфере бытия (так называемый широкий подход). В научной литературе часто используются термины «легальная дефиниция», «законодательная дефиниция», «нормативная дефиниция», «юридическая дефиниция» однако четкого, однозначного подхода к разграничению этих понятий на сегодняшний день не выработано.
Законодательная дефиниция — стержень, каркас, ядро, квинтэссенция нормативного правового акта. Это многомерное многопространственное и многовекторное юридическое явление6.
1 Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. — М., 1990. — С. 166.
2 См.: Давыдова М.Л. Юридическая техника (общая часть): Учебное пособие. — Волгоград, 2009. — С. 123.
3 Апт Л.Ф. Правовые дефиниции в законодательстве // Законодательная техника: Научно-практическое пособие. — М., 2000. — С. 88.
4 См.: Апт Л.Ф. Дефиниции в законодательстве Российской Федерации // Законодательная дефиниция: логикогносеологические, политико-юридические, морально-психологические и практические проблемы: Материалы Международного круглого стола (Черновцы, 21—32 сентября 2006 года) / Под ред. В.М. Баранова, П.С. Пацуркив-ского. — Н. Новгород, 2007. — С. 71—72.
5 Подробнее см.: ЧерданцевА.Ф. Толкование права и договора. — М., 2003. — С. 262—265.
6 См.: Баранов В.М. Законодательная дефиниция как общеправовой феномен // Законодательная дефиниция: логико-гносеологические, политико-юридические, морально-психологические и практические проблемы: Материалы Международного круглого стола (Черновцы, 21—32 сентября 2006 года) / Под ред. В.М. Баранова, П.С. Пацуркивского. — Н. Новгород, 2007. — С. 26.
Законодательная дефиниция — особая разновидность нормативного правового предписания. Специфичная правовая нормативность законодательной дефиниции позволяет рассматривать ее в качестве нетипичного вида юридических норм и относительно автономного элемента механизма правового регулирования1.
Широкий спектр подходов к пониманию законодательной дефиниции обусловливает наличие полярных точек зрения на правовую сущность дефинитивных норм. В юридической литературе в течение длительного времени и довольно активно ведется дискуссия о том, являются ли законодательные дефиниции нормами права.
О.Ю. Усков, например, полагает, что в юриспруденции под дефиницией следует понимать прием юридической техники, с помощью которого понятия, встречающиеся в гипотезах, диспозициях или санкциях регулятивных или охранительных норм «выносятся за скобки», образуя особую дефинитивную юридическую конструкцию. Тем самым достигается значительная экономия технико-юридических средств и сокращение законодательного материала, поскольку если дано определение какому-либо понятию в одном месте нормативного акта, то отпадает необходимость определять данное понятие при каждом новом его упоминании. Кроме того, по мнению О.Ю. Ускова, дефиниции не только выполняют функцию экономии технико-юридических средств, но и придают системность нормативному регулированию, так как создают возможность однозначного употребления то-'■'2
ждественных понятий2.
В этом же русле находится спорное утверждение о законодательных дефинициях как о «нормах особого рода: второстепенных, вспомогательных, пояснительных», которые «не обладают самостоятельным значением и сами по себе не могут получить применения в жизни, а служат исключительно для разъяснения смысла других норм»3. Сложно также согласиться и с утверждением В.Ю. Туранина, что законодательная дефиниция «может быть частью нормы права, ее базовым элементом, но не са-
V V ‘■'4
мой правовой нормой»4.
Основываются такие выводы на понимании нормы права как общеобязательного правила поведения, дефиниции как особого нормативного предписания, некого специфического ключа к смыслу нормативного установления. Вряд ли оправданно определять законодательные дефиниции в качестве «вторичных» правовых норм, вспомогательного средства разъяснения и понимания смысла норм. Нельзя сбрасывать со счетов, что видовое деление норм права предполагает возможность существования как норм — правил поведения, так и отправных (исходных, первичных, учредительных) норм, которые определяют непосредственно исходные начала, основы правового регулирования общественных отношений, его цели, задачи, принципы, пределы, направления, методы; закрепляют правовые категории и понятия. При этом нормы-дефиниции — это предписания, содержащие определение
Ущ/ _ Ущ/ 5
правовых понятий и категорий5.
А.Ф. Черданцев, характеризуя юридическую природу легальных дефиниций в монографическом исследовании, посвященном анализу логико-языковых феноменов в юриспруденции, справедливо указывает, что это не только дефиниции, но и юридические нормы — дефинитивные нормы права6.
Весьма примечательно, что Конституционный Суд РФ оперирует понятием «дефинитивная норма права» как данностью и официально констатирует: «Норма-дефиниция воспринимается правоприменительной практикой как обладающая регулятивными функциями»7.
Анализ сложившихся в юридической науке подходов к пониманию законодательной дефиниции позволяет выявить ряд присущих этому правовому феномену черт:
— законодательная дефиниция представляет собой определение понятия, отражающее существенные, качественные признаки юридически значимого предмета, явления, состояния;
— является частью понятийного аппарата действующей системы законодательства;
1 См.: Хайретдинова М.Д. Законодательная дефиниция (проблемы теории и практики): Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2008. — С. 7.
2 См.: Усков О.Ю. Юридическая техника как формально-догматическая методология: Учебно-практическое пособие. — Белгород, 2007. — С. 102.
3 См.: Васьковский Е.В. Цивилистическая методология. Учение о толковании и применении гражданских законов. — М., 2002. — С. 113.
4 См.: Туранин В.Ю. Юридическая терминология в российском законодательстве: Учебно-методическое пособие. — Белгород, 2009. — С. 70.
5 См.: Нормы советского права. Проблемы теории / Под ред. М.И. Байтина, В.К. Бабаева. — Н. Новгород, 1987. — С. 162; Бабаев В.К. Теория права и государства в схемах и определениях: Учебное пособие / В.К. Бабаев, В.М. Баранов, В.А. Толстик. — М., 1999. — С. 96—97.
6 См.: Черданцев А.Ф. Логико-языковые феномены в юриспруденции: Монография. — М., 2012. — С. 66—72.
7 Подробнее см.: Постановление Конституционного Суда РФ от 14 апреля 2008 года № 7-П «По делу о проверке конституционности абзаца второго статьи 1 Федерального закона “О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан” в связи с жалобами ряда граждан» // Российская газета — 2008. — 26 апреля.
— формально определена;
— является особой разновидностью нормативного правового предписания;
— вид легальных дефиниций;
— особая разновидность отправных норм — дефинитивная норма права;
— придает системность нормативному правовому регулированию;
— способствует обеспечению целостности, непротиворечивости, компактности законодательного регулирования;
— фактор повышения эффективности реализации законодательных актов.
Опираясь на вышеизложенную «характеристику» законодательной дефиниции, можно, аккумулируя наиболее яркие, обладающие выраженной спецификой признаки, сформулировать ее определение.
Законодательная дефиниция — особая норма права (дефинитивная норма права), представляющая собой определение понятия, отражающее существенные, качественные признаки юридически значимых предмета, явления, состояния, способствующая обеспечению целостности, непротиворечивости, компактности законодательного регулирования, повышению эффективности реализации законодательных актов.
Дефинитивные нормы являются особым фрагментом теоретического познания, который демонстрирует, как отражаемое явление реализует себя в действительности, вскрывает его сущность, отграничивает от других объектов.
Законодательные дефиниции пронизывают все без исключения отрасли современного российского законодательства, занимают важное место в интерпретационных и правоприменительных актах. Вместе с тем, признание ценности законодательных дефиниций автоматически не устраняет дефекты, которые, безусловно, сопровождают бытие этого правового феномена.
Изъяны, неточности требуют профессионального, вдумчивого устранения, ведь, по верному замечанию А.С. Пиголкина, дефекты дефиниций препятствуют правильному пониманию и применению нормативного акта, негативно влияют на механизм правового регулирования общественных отношений, поскольку определения понятий — нормы особого рода, органически включаемые в механизм правового регулирования1.
В частности, сегодня критически оцениваются, например, такие дефиниции, как «иные действия, устрашающие население и создающие опасность гибели человека, причинение значительного имущественного ущерба либо наступление иных тяжких последствий», «публичные призывы к осуществлению террористической деятельности», «незаконные вооруженные формирования», «участие в незаконных вооруженных формированиях», содержащиеся в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 года № 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности»2.
Только соблюдение «правил конструирования дефиниций», основанных на неукоснительной реализации требований к форме и содержанию дефинитивных норм, обеспечивает должное состояние и эффективное функционирование правового понятийного аппарата.
Важно отметить, что в правовой науке исследование проблемы дефектов законодательных дефиниций является весьма актуальным и популярным. Разные ученые-правоведы, опираясь на природу и причины возникновения изъянов, выделяют довольно широкий спектр дефектов.
М.Д. Хайретдинова, например, среди наиболее типичных дефектов законодательных дефиниций называет двусмысленность, неточность, декларативность, излишнюю детализированность, абстрактность, тавтологичность, алогичность3. Л.Н. Ушакова рассматривает три группы ошибок: во-первых, ошибки, возникающие в результате несоблюдения при формулировании дефиниций понятий, выработанных логикой правил (соразмерности, неотрицательности, ясности и т. д.); во-вторых, ошибки, допущенные при определении содержания и объема дефиниций; в-третьих, ошибки, связанные с нарушением правил размещения дефиниций в тексте нормативного документа4.
Таким образом, типичным является анализ таких дефектов законодательных дефиниций, как: двусмысленность понятийных формулировок, излишняя доступность и малоинформативность, избыточная детализированность, неточность формулировок, абстрактность, тавтологичность, отсутствие логики изложения.
Подчеркивая важность преодоления и устранения подобных изъянов, Совет Федерации в одном из ежегодных докладов обращает внимание на обязанность Конституционного Суда Российской Федерации выявлять истинный конституционно-правовой смысл нормативных положений, определять
1 См.: Язык закона / Под ред. А.С. Пиголкина. — М., 1990. — С. 129.
2 Российская газета. — 2012. — 17 февраля.
3 Подробнее см.: Хайретдинова М.Д. Законодательная дефиниция: проблемы теории и практики: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2008.
4 См.: Ушакова Л.Н. Дефиниция как нетипичное правовое средство законодательной техники: Автореф. дис.. канд. юрид. наук. — М., 2009. — С. 19—20.
уровень эффективности и качества законодательства, а также его интерпретации, вырабатывать возможные способы устранения выявляемых проблем1.
Эффективный нормативный правовой акт — это акт, в результате принятия которого с наибольшим результатом достигаются поставленные цели2. Повышение эффективности нормативного правового акта зависит, в том числе, и от качества конструирования включенных в него дефиниций, при этом весьма важно, чтобы используемые в определениях понятия были однозначными, носили печать языкового «стандарта». Здесь весьма интересны параллели с гипотезой лингвистической относительности Сепира-Уорфа, основанной на идее о том, что язык определяет мышление3. Согласно этой гипотезе, люди, говорящие на разных языках, думают по-разному, и что это происходит из-за различий в их языках.
Действительно, люди определенным образом понимают текст, термины, определения понятий. Юридический язык, а соответственно, и язык изложения законодательных дефиниций формируют юридическое мышление. Бенджамин Уорф в своих исследованиях объединял европейские языки в «стандартный среднеевропейский», руководствуясь при этом схожестью языков и мышления европейцев. Эффективность дефинитивных норм во многом зависит от поиска, выработки и использования «стандартного юридического языка». Думается, что такое предположение не является утопией и некая «стандартизация» здесь возможна. Жизнеспособной оказалась разработка социолога Джеймса Кука Брауна, который в 1955—1960 годах разработал искусственный язык логлан — (от англ. Logical language). Этот язык отличается абсолютной точностью, непротиворечивостью, не содержит многозначных словесных конструкций, прост в употреблении и освоении. Сегодня на нем разговаривают несколько тысяч человек. В конце двадцатого века логлан стали использовать в США в рамках исследований в области создания искусственного интеллекта.
Далее гипотеза Сепира-Уорфа предполагает, что каждый язык создает свою собственную, отдельную, иначе сконструированную действительность. Таким образом, по мере того, как языки развиваются и различия между ними увеличиваются, возможности перевода с одного языка на другой, и даже сама возможность взаимного понимания, уменьшаются. Здесь напрашивается предположение о том, что негармонизированное совершенствование отраслевых законодательств и, особенно, отдельных нормативных правовых актов приводит к различию в подходах к дефинированию понятий, порождает несоответствия в понятийном аппарате и проблемы в реализации соответствующих норм. Не случайно еще К. Маркс справедливо замечал, что различие в терминологии далеко не безразлично, так как оно решает тысячи человеческих судеб.
Особое значение проблема конструирования дефинитивных ном права приобретает в свете укрепления позиций нормативного правового акта в электронной среде. Профессор В.Б. Исаков, исследуя данный вопрос, справедливо полагает, что будущее именно за электронной формой нормативного правового акта, ведь при таком формате можно вносить изменения, встраивая их в текст акта, легче доступ к правовому материалу широких слоев граждан, можно, используя возможности гиперссылки, посмотреть более ранние редакции конкретных статей. В современном российском обществе, где четко просматривается курс на дальнейшую юридизацию отношений, крайне важно предоставить лицам, занятым в юридической практике, и обычным гражданам наиболее полный спектр возможностей получения правовой информации.
Становление нормативного правового акта в электронной среде порождает необходимость пересмотра требований к конструированию дефиниций в соответствии со спецификой виртуального существования юридических актов. Поиск в электронных системах учета, например, «Консультант-Плюс», «Гарант», основывается на введении дефиниендума в «окно поиска» и получении ответа — де-финиенса4. Таким образом, конструирование дефинитивной нормы должно основываться на четких правилах, которые позволяют встроить эти определения понятий в поисковые системы.
Дефинитивные нормы должны быть основаны на научной базе, при их конструировании надлежит руководствоваться едиными и унифицированными постулатами и достижениями правовой науки в соответствующей области.
«Требования к конструированию дефинитивных норм» основываются на логических, лексических, морфологических и синтаксических требованиях.
Среди логических, в первую очередь, нужно назвать требование соразмерности или «равенства дефиниендума и дефиниенса». Согласно этому требованию, объем определяемого понятия должен
1 См.: Доклад Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации 2009 года «О состоянии законодательства в Российской Федерации» / Под общ. ред. С.М. Миронова, Г.Э. Бурбулиса. — М., 2010. — С. 401, 403.
2 Кашанина Т.В. Юридическая техника в сфере частного права (Корпоративное и договорное нормотворчество): Учебное пособие. — М., 2009. — С. 97.
3 Подробнее см.: Психология и культура / Под ред. Д. Мацумото. — СПб., 2003. — Гл. 12.
4 Дефиниендум (РІС) — определяемое понятие; дефиниенс (йШ) — термин, сочетание терминов, раскрывающих дефиниендум.
быть равен объему определяющего понятия, эти понятия должны находиться в отношении тождества. Например, нерадивые курсанты и студенты зачастую раскрывают понятие юридическая ответственность как «ответственность лица за свои деяния», что в корне неверно. Правило соразмерности здесь нарушено, поскольку объем определяющего понятия шире объема определяемого понятия.
Еще одно немаловажное требование касается перечисляемых в дефиниции признаков понятия. Это должны быть лишь наиболее важные, основные, главные признаки, позволяющие отличать изучаемый юридический объект от других, либо формировать значение вновь вводимого знакового выражения, либо уточнять смысл знакового выражения, уже зафиксированного в юридическом языке.
Определение также не должно заключать в себе «круга». В противном случае может возникнуть некий каскад определений, когда за определением одного понятия тут же должно следовать определение другого. Такая ситуация схожа с приемом «гиперссылки» в изложении интернет-ресурсов, что нежелательно и малоэффективно для законодательства. В результате нее и может возникнуть так называемый круг. Он появляется тогда, когда первое понятие определяется через второе, а второе через первое. Например, в пункте 1 статьи 3 Федерального закона «О рекламе»1 под рекламой понимается «информация, распространенная любым способом, в любой форме и с использованием любых средств, адресованная неопределенному кругу лиц и направленная на привлечение внимания к объекту рекламирования, формирование или поддержание интереса к нему и его продвижению на рынке». Здесь же вводится дефиниция понятия «объект рекламирования» — «товар, средство его индивидуализации, изготовитель или продавец товара, результаты интеллектуальной деятельности либо мероприятие (в том числе спортивное соревнование, концерт, конкурс, фестиваль, основанные на риске игры, пари), на привлечение внимания к которым направлена реклама» (п. 2 ст. 3 Федерального закона «О рекламе»). Здесь видна взаимная обусловленность определений понятий «реклама» и «объект рекламирования» — первое должно определяться через второе и наоборот. Немаловажным представляется, что прием «гиперссылки» не будет создавать столь серьезных проблем восприятия при существовании нормативного правового акта в электронной среде, где всегда есть возможность перейти по ссылке для ознакомления с новым неизвестным понятием и быстро вернуться назад.
Законодательная дефиниция не должна содержать тавтологии (idem per idem), когда определяющее понятие повторяет определяемое. Здесь весьма показательны следующие примеры: «Коммерческая воздушная перевозка — воздушная перевозка, предоставляемая за плату» (п. 3 ст. 101 Воздушного кодекса РФ)2; «Антимонопольный орган — федеральный антимонопольный орган и его территориальные органы» (п. 12 ст. 3 Федерального закона «О рекламе»)3.
Желательно в законах избегать примитивных, очевидных по содержанию понятий, таких, например, как в части 1 Приложения № 1 к Приказу Минздравсоцразвития России «О медицинских критериях рождения, форме документа о рождении и порядке его выдачи»: «Моментом рождения ребенка является момент отделения плода от организма матери посредством родов»4.
Определение не должно быть отрицательным, то есть не должно содержать только признаки, отсутствующие у дефинируемого понятия, в то время как его значимые признаки не отмечены.
В процессе текстуального выражения законодательных дефиниций в самом общем плане необходимо соблюдать лексические, морфологические и синтаксические требования. Текст юридических определений должен быть ясным и точным, простым и доступным, лаконичным и компактным, последовательным и связанным при изложении языковых форм, ровным и спокойным по стилю (эмоционально нейтральным), предполагающим грамотное использование разделительных и соедини-
5
тельных союзов, знаков препинания и т. д.
Так, например, не соответствует требованиям ясности дефиниция понятия «лес»: «Использование, охрана, защита, воспроизводство лесов осуществляются исходя из понятия о лесе как об экологической системе или как о природном ресурсе»6. Мало того, что лес определяется законодателем посредством чрезмерно абстрактных и непонятных широким слоям населения категорий. Лицам, реализующим эту норму, предлагается выбор из двух вариантов трактовки понятия леса — либо как экологической системы, либо как природного ресурса. Конкретных признаков правового понятия «лес» в дефиниции не приводится. К разряду неясных также можно отнести законодательную дефиницию понятия «транспортная безопасность»: «состояние защищенности объектов транспорт-
1 Собрание законодательства РФ. — 2006. — № 12. — Ст. 1232.
2 Федеральный закон от 18 июля 2006 года № 114-ФЗ «О внесении изменений в Воздушный кодекс Российской Федерации» // Российская газета. — 2006. — 20 июля.
3 Собрание законодательства РФ. — 2006. — № 12. — Ст. 1232.
4 Российская газета. — 2012. — 23 марта.
5 Карташов В.Н. Юридические дефиниции: некоторые методологические подходы, виды и функции // Законодательная дефиниция: логико-гносеологические, политико-юридические, морально-психологические и практические проблемы: Материалы Международного круглого стола (Черновцы, 21—32 сентября 2006 года) / Под ред. В.М. Баранова, П.С. Пацуркивского. — Н. Новгород, 2007. — С. 583.
6 Российская газета. — 2006. — 8 декабря.
ной инфраструктуры! и транспортных средств от актов незаконного вмешательства» (п. 1 ст. 1 Федерального закона «О транспортной безопасности»)1. Расплывчатость признаков, необходимость раскрытия понятий, входящих в состав определения, влекут сложности в понимании и, соответственно, в реализации нормы.
Формулирование законодательных дефиниций — сложная мыслительная деятельность, предполагающая хорошее знание требований логики, ее приемов, и не только их знание, но и умение применять в ходе подготовки нормативного правового текста2.
Являясь своеобразным результатом деятельности, направленной на формирование современного терминологического состава отечественного законодательного массива, дефинитивные нормы призваны обеспечивать единообразное понимание специальных терминов, минимизировать возможность их искажения и произвольного толкования. Без соблюдения требований к конструированию законодательных дефиниций вряд ли возможно существенно усовершенствовать механизм реализации правовых предписаний, особенно в свете становления нормативного правового акта в электронной среде.
1 Российская газета. — 2007. — 14 февраля.
2 См.: Власенко Н.А. Техника составления дефиниций и использования оценочных понятий // Нормотворческая юридическая техника / Под ред. Н.А. Власенко. — М., 2011. — С. 120.
