CC BY
319
КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМ В ТАДЖИКИСТАНЕ: ПУТЬ К ДЕМОКРАТИИ ИЛИ УКРЕПЛЕНИЕ АВТОРИТАРИЗМА?
Шокир ХАКИМОВ
доктор юридических наук, заместитель председателя ОО «Таджикский юридический консорциум» (Душанбе, Таджикистан)
АННОТАЦИЯ
Рассматриваются особенности становления конституционализма в современном Таджикистане. Анализируются основные вехи его развития, которые пришлись на 1994 (подготовка и принятие первой Конституции Республики Таджикистан), 1999 (конституционная реформа) и 2003 (внесение изменений и дополнений в действующую Конституцию Республики Таджикистан) годы.
Определены общие черты конституционализма переходного периода.
1. Широкая рецепция иностранного права, а также имплементация международно признанных право-
вых положений о правах человека, демократических основах государственности, принципе разделения властей и верховенстве закона на фоне сохранения норм, оставшихся со времен СССР.
2. Общая противоречивость и непоследовательность конституционного нормотворчества.
3. Превращение ряда положений Конституции в декларацию о намерениях, что связано с их несоответствием реальной политической и социально-экономической ситуации в стране.
Выявлены несоответствия между содержанием Конституции и старым законодательством, во многом являющимся наследием советского прошлого.
Раскрывается содержание конституционной реформы 1999 года в рамках реализации «Общего соглашения об установлении мира и национального согласия в Таджикистане», анализируются изменения и дополнения в Конституции, внесенные в ходе референдума
1999 года. Предложена также оценка конституционной реформы 2003 года и проблем ее проведения, в ходе которой были созданы благоприятные условия для развития в стране авторитаризма.
Отмечается, что социально-политические реалии Таджикистана создают предпосылки для возникновения различий между юридической и «фактической» конституцией. На практике это обычно ведет к сдвигу от демократического режима к авторитаризму.
КЛЮЧЕВЫЕ Таджикистан, конституционализм, Конституция, СЛОВА: парламент (Маджлиси Оли), форма правления,
референдум.
\ 4
Введение
Авторы, пишущие о конституционализме в постсоветских странах, считают, что точкой отсчета в его становлении стала политика перестройки и гласности в последний период существования СССР. Именно в это время в общественное сознание стали внедряться ценности переходного периода, связанные с идеями западноевропейского и американского либерализма, которые получили свое юридическое выражение в принципах правового государства, демократии и разделения властей.
С лета 1990 года в республиках СССР начали формироваться конституционные комиссии, которым предстояло закрепить основы новой политико-правовой системы и модели организации государственной власти. Отличительной чертой конституционализма переходного периода является признание универсальных норм, предполагающих демократический способ разработки и принятия конституции, наличие конституционного контроля, стабильность конституционных норм и признание общечеловеческих ценностей.
Однако процесс разработки конституции в каждом из новых суверенных государств шел по-разному, на него влияли разнообразные социальные факторы и национальные традиции. Поэтому, несмотря на общее прошлое и одновременный «старт» становления реального конституционализма, республики бывшего СССР в этом отношении заметно различаются.
Процесс становления конституционализма протекает в государствах, которые становятся все более авторитарными, и, соответственно, несет на себе отпечаток этого режима.
Целью настоящей статьи является анализ особенностей становления и развития конституционализма в переходный период на примере Таджикистана.
Первая Конституция независимого Таджикистана (1994 г.)
Как известно, конституционное развитие Таджикистана связано с его нахождением в составе более крупного государства (сначала Российской империи, а затем СССР). Опыт консти-
туционного строительства, формировавшийся в республике в советское время, имел свои особенности.
■ Во-первых, характер и направленность этого строительства определялись «сверху», то есть союзным Центром.
■ Во-вторых, Таджикистан не имел собственных традиций конституционализма.
■ И, в-третьих, Таджикская ССР была «вмонтирована» в структуру СССР и находилась под политическим руководством КПСС.
Поэтому до начала перестройки здесь существовал своего рода типовой советский конституционализм, параметры которого определялись действовавшими на тот или иной момент союзными конституциями.
Обретя независимость, Таджикистан впервые в истории столкнулся с необходимостью самостоятельной разработки Основного закона страны. Принятие 6 ноября 1994 года Конституции РТ стало рубежным событием для таджикского конституционализма. Она стала первой конституцией независимого Таджикистана, закреплявшей принципиально новые (отличные от советских) основы общественного и государственного строя, предопределившие содержание включенных в нее норм. В данном случае важно, что новый этап в развитии таджикского конституционализма начался сразу с момента принятия Конституции, а не с разработки соответствующей теоретической доктрины, как это было в свое время в странах Западной и Центральной Европы, а также в США.
«Перестановка слагаемых» объяснялась отнюдь не тем, что новая конституция принималась в русле старого, то есть советского конституционализма, а прежде всего чрезвычайностью ситуации, сложившейся в республике после распада СССР. Разразившаяся в Таджикистане гражданская война значительно замедлила процесс разработки нового Основного закона, а страна остро нуждалась в конституционно-правовом регулировании государственности и общественных отношений. Положение дел требовало широкой рецепции положений конституционного законодательства современных развитых стран1. При этом не следует забывать, что в досоветское время Таджикистан не имел собственной конституционной традиции.
Конституция РТ 1994 года стала своеобразным мостом между советским и новым реальным конституционализмом, основанным на заимствовании норм и принципов законодательств «старых» развитых демократий. Это обстоятельство изначально предопределило ее глубокую внутреннюю противоречивость, которая не могла не проявиться на системном уровне: ведь конституция есть основополагающий нормативный правовой акт, закрепляющий системную «проекцию» общества. Речь идет не столько о самом тексте конституции, сколько о недостаточной состыкованности между правовой и политической системами общества (содержанием конституции, с одной стороны, и характером общественного политического и правового сознания и практикой реализации конституционных норм — с другой).
Попытаемся раскрыть эту противоречивость сквозь призму системного подхода.
Достаточно высокий уровень юридической техники Конституции РТ объясняется тем, что она основывалась на широкой рецепции иностранного права (в том числе международно-правовых норм о правах человека). Многие содержащиеся в ней положения представляют собой своеобразные клише, типичные для конституций развитых стран и международно-правовых актов о правах человека; то же самое можно сказать и о ее структуре.
Конституция РТ состоит из преамбулы и 100 статей, разделенных на 10 глав2. Первая глава посвящена основам конституционного строя, вторая — правам, свободам и основным
1 См.: Хамидов Х. Некоторые вопросы государственно-правового развития Республики Таджикистан // Вестник межпарламентской ассамблеи № 1. Спб, 1993. С. 55—56.
2 См.: Конституция Республики Таджикистан. Душанбе, 2003. 86 с. (на тадж., русск. и англ. яз.).
обязанностям человека и гражданина. Следующие три главы содержат положения о порядке образования, структуре и компетенции высших органов государственной власти и управления — Парламента (Маджлиси Оли), Президента и Правительства. Шестая глава отведена местной власти, седьмая — статусу Горно-Бадахшанской автономной области; в восьмой и девятой речь идет соответственно об организации и основных принципах деятельности судов и прокуратуры.
Разумеется, в решении задач, связанных с реализацией конституции, очень многое зависит от дальнейшего развития национального права. В этой сфере важно укрепить прежде всего гарантии беспрепятственного осуществления прав и свобод граждан, разработать действенные механизмы предотвращения и устранения нарушений, а также предупредить возможность реставрации прошлых порядков.
Выше мы уже отмечали, что по своим параметрам Конституция РТ не совсем соответствует культурно-историческим реалиям страны. Ее можно назвать своеобразной матрицей новой политической и правовой культуры, которая, как и в других странах СНГ, насаждается «сверху». В самой этой ситуации заложены определенные противоречия. Так, люди, из которых состоит аппарат государства, призваны быть носителями этой новой культуры, однако не всегда способны ее усвоить. Поэтому европейские принципы, институты и нормы, закрепленные в Основном законе, преломляются в их сознании и подчас приобретают «местную интерпретацию». А эта последняя отражает слабое развитие и традиционную организацию гражданского общества и существование неизбежных в этих условиях авторитарных тенденций в осуществлении власти.
В результате происходит определенный разрыв между значением ряда важнейших терминов и тем содержанием, которое они приобретают при реализации Конституции РТ. Это характерно для положений многих ее глав.
Так, государство в Таджикистане характеризуется как социальное (ч. 2 ст. 1), и в нем каждый имеет право на труд (ст. 35); однако данное положение осталось от советской конституции и не соответствует социально-экономическим изменениям, произошедшим в стране после распада СССР.
Признание равноправия разнообразных форм собственности (включая частную) отражает курс государства на создание рыночной экономики, для которой характерны кризисы перепроизводства и безработица. Между тем крайне низкий исходный уровень экономического развития страны вынуждает таджикских граждан реализовать свое конституционное право на труд за рубежом (таковых сегодня насчитывается более 1 млн).
Не действуют в полной мере и те статьи Конституции, которые посвящены социально-экономическим правам граждан; речь идет о ст. 38 (о праве на охрану здоровья, предусматривающем получение бесплатной медицинской помощи в государственных учреждениях здравоохранения), ст. 39 (о праве на социальное обеспечение в старости, в случае болезни, инвалидности и т.д.) и ст. 41 (о праве на образование, которое в государственных учебных заведениях должно быть бесплатным).
Статья 30 Конституции РТ 1994 года гласит: «Каждому гарантируется свобода слова, печати, право на пользование средствами информации». Однако в данной статье недостаточно определено право граждан на получение информации. Думается, это обстоятельство позволяет говорить о том, что права граждан соблюдаются не в полном объеме. Поэтому в конституции должно быть закреплено право человека на получение информации и гарантировано реальное осуществление доступа ко всем без исключения видам информации, в том числе визуальной, печатной и электронной. Большую роль в этом могут сыграть системы информационного обеспечения.
Данная проблема имеет два уровня: повседневное получение информации имеющимися средствами и методами и разработка и внедрение реального механизма для доступа к ее глобальным источникам.
В Конституции 1994 года отсутствуют нормы об избирательной системе, не говоря уже об определении ее основных начал и механизмов (в частности, реализации избирательного права). Она не предусматривала создание профессионального и постоянно действующего парламента, хотя вопросы, касающиеся его формирования и форм деятельности, должны регламентироваться именно конституцией.
Преемственность по отношению к советским конституционным институтам реально проявилась и в положениях о формировании в структуре Маджлиси Оли РТ института Президиума Маджлиси Оли РТ с широкими нормативно-правовыми и контрольно-распорядительными полномочиями (ст. 50) и в определении конституционного статуса Председателя Маджлиси Оли РТ. Эти положения действовали до 26 сентября 1999 года, то есть до принятия изменений и дополнений в Конституцию 1994 года и учреждения нового двухпалатного парламента с постоянно действующей профессиональной нижней палатой — Маджли-си намояндагон.
Значимость всякой конституции, в том числе Конституции РТ 1994 года, определяется прежде всего ее местом в национальной правовой системе. Обладая высшей юридической силой, она является вершиной и одновременно основанием всей системы источников права. В этом смысле принципы и нормы конституции играют роль несущего стержня структуры национального права. При ознакомлении с текстом Конституции РТ 1994 года создается впечатление, что ее авторы хорошо это осознавали.
Так, в ст. 10 записано: «Конституция Таджикистана обладает высшей юридической силой, ее нормы имеют прямое действие. Законы и другие правовые акты, противоречащие Конституции, не имеют юридической силы... Международно-правовые акты, признанные Таджикистаном, являются составной частью правовой системы Республики. В случае несоответствия законов Республики признанным международно-правовым актам применяются нормы международно-правовых актов». Однако многое препятствовало реализации данного положения.
Начнем с того, что становление новой правовой системы в Таджикистане, по существу, началось с принятия Конституции. Как уже писалось выше, именно этим и объясняется значительное несоответствие между ее содержанием и старым, во многом оставшимся от советского прошлого, законодательством (следует отметить, что эта же картина наблюдалась и в постсоветской России). В данном контексте следует напомнить и о противоречии, существовавшем между нормами, обеспечивающими социальные права граждан (например, право на бесплатное образование и здравоохранение), и реальным уровнем развития Таджикистана, не позволяющим их осуществлять.
Кроме того, как отмечалось в начале статьи, некоторые идеи западноевропейского и американского либерализма, отразившиеся в Конституции (например, о политическом и идеологическом многообразии), не совпадают с культурными нормами и представлениям таджикского общества.
Как известно, расхождения между юридической и «фактической» конституцией на практике приводит к известному сдвигу в сторону авторитаризма. Авторы Конституции РТ, словно предвидя такое развитие событий, неоднократно ставят ее на один уровень с текущим законодательством (тем самым нарушая принцип верховенства Конституции).
Например, согласно ч. 3 ст. 35 Конституции РТ, никто не может быть привлечен к принудительному труду, за исключением случаев, определенных законом. Таким образом, закон может устанавливать исключение из конституционной нормы. При этом ни содержание такого закона, ни характер возможных исключений Конституцией не раскрываются.
Аналогичные приемы юридической техники используются и при определении полномочий Маджлиси намояндагон. Так, ст. 57, перечисляющая полномочия Маджлиси намоянда-гон, заканчивается положением, согласно которому парламент страны осуществляет и другие
полномочия, определяемые Конституцией и законами (п. 13). Такую же формулировку мы встречаем в ст. 69, посвященной полномочиям Президента РТ (п. 30).
Хотелось бы отметить, что «уравнивание» Конституции и норм текущего законодательства подчас происходит как бы в замаскированной форме. Так, согласно ч. 2 ст. 14, ограничения прав и свобод граждан допускаются только с целью обеспечения прав и свобод других граждан, общественного порядка, защиты конституционного строя и территориальной целостности республики.
В данном перечне оснований для ограничения прав и свобод граждан положение об обеспечении общественного порядка представляется недостаточно четким и юридически уязвимым, прежде всего потому, что данная статья не делает отсылку к ст. 46, посвященной порядку введения чрезвычайного положения. В такой редакции данная норма дает большой простор для усмотрения правоприменителей. Кроме того, подобная редакция предполагает возможность ограничения прав и свобод граждан на основе специального акта об обеспечении общественного порядка, что также стирает грань между имеющей высшую юридическую силу Конституцией и текущим законодательством.
В соответствии с п. 2 ст. 49 Конституции РТ, Маджлиси Оли наделен полномочием «толкования Конституции и законов». Данное положение вызывает возражения по целому ряду позиций. Прежде всего, оно противоречит принципу разделения властей, так как толкование законов здесь возложено на тот же орган, который их принимает. А вот Конституционный суд РТ не получил права толковать Конституцию и законы; наделение его такими полномочиями могло бы стать важным сдерживающим механизмом, обеспечивающим контроль над законодательной властью (т.к. положения закона, признанные неконституционными, более не применяются).
Кроме того, данная норма противоречит ч. 1 ст. 98 Конституции, согласно которой изменения и дополнения в Основной закон вносятся путем проведения всенародного референдума. Между тем официальное толкование норм Конституции, даваемое высшим законодательным органом, на практике превращается в замаскированную форму внесения в нее изменений и дополнений. Официальное толкование законодательства высшим законодательным органом (который и принимал соответствующие акты) также будет являться скрытой формой законотворчества (т.к. акт официального толкования, по сути, будет иметь силу закона). Против подобной практики в свое время выступал профессор Г.Ф. Шершеневич3.
Конституция, провозгласившая Таджикистан республикой, оставила неуточненным вопрос о форме правления. В конституционных положениях можно найти элементы конструкции президентской республики, однако четко определить форму правления таджикского государства не представляется возможным.
Например, согласно ст. 64, Президент является главой государства и главой исполнительной власти, а также гарантом Конституции. Между тем характер взаимодействия высших органов государственной власти РТ (парламента, правительства и главы государства) не соответствует классической «президентской» модели правления. Так, согласно ст. 73 Конституции, правительство ответственно перед Президентом и, одновременно, подконтрольно Мад-жлиси Оли «по вопросу исполнения законов».
Однако последнее положение реализовывалось крайне непоследовательно. К примеру, хотя Маджлиси Оли и утверждает представляемый правительством бюджет страны, он не вправе осуществлять контроль над его исполнением. С одной стороны, правительство ответственно перед президентом (как это принято в президентской республике). С другой стороны, правительство и любой его член могут заявить главе государства о своей отставке, что нетипично для президентской республики.
3 См.: Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. Вып. 4. М., 1912. С. 726.
Неясно также, в какой мере высший исполнительный орган государственного управления (правительство) несет ответственность за происходящее в республике, каковы рамки его полномочий, и в каких случаях можно ставить вопрос о недоверии правительству.
О «нестандартности» формы правления в РТ свидетельствует наличие поста премьер-министра, полномочия которого в Конституции не прописаны; это превращает его, по сути, в номинальную фигуру.
Согласно ст. 71 и 72 Конституции, Маджлиси Оли может поставить вопрос об отрешении Президента от должности (в случае его недееспособности, совершения им государственной измены и т.д.). Однако Президент не вправе распускать Маджлиси Оли.
В условиях разделения властей важнейшее значение приобретает независимость судов. Только независимые суды могут осуществлять настоящий контроль над исполнительной властью. В связи с этим вполне логичным представляется положение ст. 87, которое провозглашает, что судьи независимы и подчиняются только Конституции и закону и вмешательство в их деятельность не допускается. Однако это положение во многом теряет свое значение в силу существования нормы ст. 84, согласно которой срок полномочий судьи составляет 5 лет, а после внесения изменений и дополнений в Конституцию РТ 22 июня 2003 года — 10 лет (ч. 3 ст. 84), притом что список кандидатов на судейские должности на очередной срок формируют властные структуры. Ведь таким образом судьи становятся зависимыми от соответствующих структур.
До 26 сентября 1999 года эту функцию осуществляло Министерство юстиции, в ведении которого находилось также материально-техническое обеспечение судов. Судьи военного суда, суда Горно-Бадахшанской автономной области, областных судов, суда города Душанбе, городских и районных судов назначались и освобождались Президентом РТ по представлению министра юстиции (ст. 86).
В настоящее время эти полномочия перешли к новообразованному Совету юстиции, что с точки зрения контроля деятельности исполнительной власти значительно ослабило суды и ограничило их функции. Это происходит, в основном, потому, что нынешние судьи стремятся «понравиться» власть имущим в надежде получить новое назначение.
Конституция 1994 года оставила неудовлетворенной значительную часть таджикского общества. Речь идет в первую очередь о статусе языков и двусмысленных подходах к регулированию вопросов гражданства. Кроме того, она «фактически перекрыла пути постепенного дифференцированного развития в Таджикистане права частной собственности на землю, разработке и принятию закона об ипотеке»4.
Конституционная реформа 1999 года
Как известно, с 1992-го по 1997 год в Таджикистане шла гражданская война. При содействии Совета Безопасности ООН и стран-гарантов 27 июня 1997 года в Москве между правительством Таджикистана и Объединенной таджикской оппозицией (ОТО) было подписано Общее соглашение об установлении мира и национального согласия в Таджикистане5. В целях контроля и реализации условий указанного Соглашения была создана Комиссия по нацио-
4 См.: Гаюров Ш. Новая Конституция Республики Таджикистан и некоторые вопросы собственности // Конституция Республики Таджикистан и пути ее реализации. Душанбе, 1995. С. 48—49.
5 Общее соглашение об установлении мира и национального согласия в Таджикистане. Что оно собой представляет? Подготовлено Миссией наблюдателей ООН в Таджикистане. Душанбе, 1997.
нальному примирению (КНП), в которую на паритетных началах вошли представители правительства и ОТО. Председателем КНП являлся лидер ОТО С.А. Нури. Решения, принятые на основе консенсуса в КНП, при необходимости представлялись Президенту Таджикистана Э.Ш. Рахмонову. В соответствии со своими конституционными полномочиями он издавал указы, представлял проекты постановлений на заседания правительства для принятия решений по существу и вносил законопроекты в парламент страны.
В рамках реализации мирного процесса было принято решение о конституционно-правовых реформах. С этой инициативой на 12-й сессии Маджлиси Оли 30 июня 1999 года выступил Президент РТ. В соответствии со ст. 99 Конституции, он внес на рассмотрение Маджлиси Оли проект изменений и дополнений в Конституцию 1994 года, подготовленный Комиссией по национальному примирению6.
Внесение поправок в Конституцию мотивировалось необходимостью развития демократических процессов и обеспечения стабильности Таджикистана. Однако и содержание поправок, и процедура их внесения в Конституцию во многом противоречили провозглашенной мотивировке.
Так, согласно Конституции, предложения по ее изменению и дополнению публикуются в печати за три месяца до референдума. Это положение было нарушено, так как Постановление Маджлиси Оли РТ от 30 июня 1999 года № 816 «О предложениях Президента Республики Таджикистан по изменению и дополнению Конституции Республики Таджикистан»7 и Постановление Маджлиси Оли РТ от 30 июня 1999 года № 817 «О проведении референдума Республики Таджикистан по внесению изменений и дополнений в Конституцию Республики Таджикистан»8 были опубликованы 2 июля 1999 года, в то время как референдум должен был состояться 26 сентября 1999 года.
Кроме того, п. 1 ст. 49 Конституции РТ включал в число полномочий Маджлиси Оли вынесение на всенародное обсуждение проектов законов и других важных государственных и общественных вопросов. Несомненно, к одному из них относится и вопрос о внесении изменений и дополнений в Конституцию. Однако Постановление Маджлиси Оли № 816 предписывало опубликовать предложения Президента РТ по изменению и дополнению Конституции в течение трех дней лишь «для всеобщего ознакомления граждан».
Далеко не демократичной была и сама техника проведения референдума. Так, Проект изменений и дополнений состоял из 28 пунктов: формирование верхней палаты Парламента, продление срока полномочий президента с 5 до 7 лет, возможность лишь однократного избрания на этот пост последующих президентов и т.д.9 Однако граждане, которым предстояло участвовать в референдуме, должны были ответить лишь на единственный вопрос: «Принимаете ли Вы изменения и дополнения Конституции Республики Таджикистан?» Вполне понятно, что дать однозначный ответ на этот вопрос было весьма затруднительно, тем более что предполагаемые изменения и дополнения были во многом противоречивы.
Ярким примером этой контрадикторности может служить поправка о партиях; согласно новой редакции, ст. 28 Конституции гласила: «...гражданин вправе участвовать в создании политических партий, в том числе имеющих демократический, религиозный и атеистический характер.» Демократической считалась партия, возглавлявшаяся президентом; первоначально она называлась Народной, а затем была переименована в Народную Демократическую. Партия исламского возрождения носила «религиозный» характер, а Коммунистическая партия — «атеистический».
6 См.: Садои Мардум, 2 июля 1999.
7 См.: Ахбори Маджлиси Оли Республики Таджикистан, 1999, № 6. Ст. 168.
8 Там же. Ст. 169.
9 См.: Проект по изменению и дополнению Конституции Республики Таджикистан. Душанбе: Шарки Озод, 1999. 29 с. (на тадж. и русск. яз.).
Между тем классификация политических партий лишь частично отражала ситуацию, сложившуюся тогда в Таджикистане. Дело в том, что в политическую систему страны помимо вышеперечисленных входил и ряд других партий, таких как Партия политического и экономического обновления, Аграрная партия, Партия справедливости и развития и др. К какой из указанных разновидностей их следует относить? Кроме того, в данной классификации явно отсутствует логика: получается, что партии религиозного или атеистического характера не могут быть демократическими.
В такой редакции ст. 28 противоречит ч. 1 ст. 8, согласно которой «в Таджикистане общественная жизнь развивается на основе политического и идеологического плюрализма». Она также противоречит ч. 2 ст. 17, в соответствии с которой «государство гарантирует права и свободы каждого независимо от его... политических убеждений».
Серьезные возражения вызывает и поправка, предусматривающая создание двухпалатного парламента. Так, в соответствии с изменениями и дополнениями (ст. 49), верхняя палата избирается на совместных собраниях депутатов местных представительных органов. Между тем на местном уровне принцип разделения властей не соблюдается: одно и то же лицо, коим может являться председатель области, города или района, одновременно возглавляет и представительные органы, и исполнительную власть. В результате именно председатели местных органов власти организуют выборы в верхнюю палату, избирая 75% членов Маджлиси милли, угодных исполнительной власти. Остальные 25% назначаются Указом Президента РТ. Поскольку все председатели назначаются Президентом, то данные поправки дают ему эффективный рычаг воздействиях на законодательную власть. Кроме того, создание верхней палаты требует дополнительных материальных затрат; наряду с этим усиливаются местничество, протекционизм и бюрократизм.
Согласно редакции ст. 56, вынесенной на референдум, избрание, отзыв и решение вопроса о неприкосновенности председателя, его заместителей и судей Конституционного суда, Верховного суда и Высшего экономического суда, а также назначение и освобождение Генерального прокурора и его заместителей зависят от верхней палаты.
Необходимо отметить, что ч. 5. ст. 27 Конституции РТ гласит: «Выборы и референдумы проводятся на основе всеобщего равного, прямого избирательного права при тайном голосовании». Это положение является общей нормой и непреложным принципом, и никакого противного случая быть не может.
Отсюда следует, что изменения и дополнения к ч. 2 ст. 49 противоречат ст. 27 Конституции РТ, так как предусматривают выборы в верхнюю палату на иных принципах. Кроме того, каждый гражданин в ходе выборов может иметь только один голос. А в данном случае получается, что депутаты местных Маджлисов будут иметь два голоса. При этом депутаты местных Маджлисов отнюдь не являются коллегией выборщиков (если считать выборы косвенными). Также нарушаются принципы равенства избирателей и непосредственности выборов.
Таким образом, увеличение срока правления Президента с 5 до 7 лет и ограничение его пребывания у власти одним сроком были необоснованными. Следует отметить, что целью инициаторов этих изменений было продление срока пребывания на посту действующего президента страны.
Кроме того, новая редакция ст. 28 и вопрос о верхней палате Маджлиси Оли, а также изменения в ст. 65, вынесенные на референдум, не были такими уж необходимыми.
Особого внимания заслуживают предложения по внесению изменений и дополнений в ч. 3 ст. 61, которая гласит, что «толкование Конституции дается Маджлиси Оли в том же порядке, в каком принимаются конституционные законы». До внесения поправок этим правом обладал Маджлиси Оли, то есть однопалатный парламент. С принятием поправок парламент становился двухпалатным. В обоих случаях предусматривалась процедура толкования Конституции и законов, которая должна осуществляться в рамках принятия конституционных
законов. Эта идея инициаторов референдума была не только антиконституционной, но и абсурдной.
Таким образом, Президент ограничивает полномочия и возможности эффективной деятельности парламента. В свою очередь, парламент ограничивает полномочия судебных органов, в том числе за счет принятия на себя функций судебного контроля за действиями власти. В результате Президент и Маджлиси Оли нарушили принцип разделения властей и фактически свели на нет систему сдержек и противовесов, еще только формирующуюся в современном Таджикистане.
Другим грубейшим нарушением Конституции и принципов народовластия со стороны Маджлиси Оли являлось присвоение властных полномочий народа в вопросах, которые составляли предмет конституционного права. Возникли проблемы правового регулирования некоторых вопросов: например, стало неясно, кто и как должен осуществлять конституционные полномочия до избрания новых конституционных органов.
Общеизвестно, что при внесении поправок в конституцию меняется статус того или иного органа, и, как следствие, возникает вопрос о его легитимности и назначении новых выборов (независимо от срока истечения его полномочий). Эти вопросы, как правило, регулируются переходными или заключительными положениями конституции, являющимися составной ее частью. Эти положения регулируют реализацию новых норм конституции10.
Следует отметить, что принимая постановления № 816 и 817 от 30 июня 1999 года, Маджлиси Оли тем самым узурпировал властные полномочия народа. Речь идет о том, что, согласно п. 4 Постановления Маджлиси Оли № 816, вступившего в силу со дня опубликования, «после вступления в силу изменений и дополнений. Маджлиси Оли осуществляет все полномочия, предоставляемые Маджлиси милли и Маджлиси намояндагон их председателям, членам Маджлиси милли и депутатам Маджлиси намояндагон...» Иными словами, полномочия Маджлиси милли и Маджлиси намояндагон, предусмотренные в проекте изменений и дополнений Конституции, были без проведения выборов переданы действующему однопалатному парламенту; подобное законотворчество не выдерживает никакой критики.
В самом деле, согласно Конституции РТ, изменения и дополнения в нее вносятся путем проведения всенародного референдума (ч. 1 ст. 98). В данном же случае на референдум, среди прочих, было вынесено предложение лишь о создании двухпалатного парламента. Вопрос о передаче его полномочий действовавшему на тот момент парламенту (несомненно, имевший конституционное значение), был решен депутатами, так сказать, явочным порядком. По сути, это была поправка к Конституции, принятая вне рамок установленного порядка; своим постановлением депутаты парламента фактически продлили сроки полномочий Маджлиси Оли, Президента и других государственных институтов.
Характер изменений, внесенных в Конституцию, свидетельствует о том, что на референдум следовало также вынести переходные положения, связанные с необходимостью создания новой системы государственных органов. Однако этого не сделали; в результате парламент, присвоив себе конституционные полномочия, после референдума стал, по существу, нелегитимным органом.
Подводя итоги конституционной реформы 1999 года, следует сделать следующие выводы:
10 Об этом подробнее см.: СтаростинаИ.А. Референдум в системе конституционно-правовой ответственности. В кн.: Конституционно-правовая ответственность: проблемы России, опыт зарубежных стран / Под ред. проф. С.А. Авакь-яна. М.: Изд-во МГУ, 2001. С. 461—469; Хамидов Х.Х. Роль и место референдума в современной конституции // Государство и право, Душанбе, 2001, № 2. С. 1—10 (на тадж. яз.); Гадоев Б.С. Проблемные вопросы института референдума // Правовые проблемы института референдума в Республике Таджикистан / Отв. ред. доцент А.И. Имомов. Душанбе, 2003. С. 7—76.
1. При проведении референдума Маджлиси Оли РТ был допущен целый ряд грубых нарушений Конституции.
2. Постановления № 816 и 817 от 30 июня 1999 года, принятые Маджлиси Оли, противоречили п. 6 ст. 49 и ст. 99 Конституции, так как проект изменений и дополнений в Основной закон Таджикистана был опубликован не для всенародного обсуждения, а лишь для всеобщего ознакомления.
3. Маджлиси Оли нарушил конституционные сроки назначения дня проведения референдума. Поэтому в соответствии со ст. 10 Конституции РТ Постановление Маджли-си Оли о назначении дня референдума было признано недействительным.
4. Содержание проекта изменений и дополнений в Конституцию РТ в целом противоречило основам конституционного строя Таджикистана.
5. Маджлиси Оли присвоил властные полномочия народа, особенно в вопросе, касающемся осуществления конституционных полномочий государственными органами после референдума. Эти вопросы должны были быть включены в переходные или заключительные положения Конституции и вынесены на референдум.
Реформа Конституции 2003 года
Последний этап конституционно-правового развития современного Таджикистана начался в 2003 году. Были рассмотрены предложения Маджлиси милли (верхней палаты) и Мад-жлиси намояндагон (нижней палаты) «О внесении изменений и дополнений в Конституцию Республики Таджикистан». 5 марта 2003 года нижняя палата парламента приняла Постановление «Об образовании Координационной комиссии по внесению изменений и дополнений в Конституцию Республики Таджикистан»11.
В соответствии с поручением Маджлиси намояндагон, Координационная комиссия обобщила и представила на рассмотрение Маджлиси намояндагон предложения членов Маджлиси милли и депутатов Маджлиси намояндагон РТ «О внесении изменений и дополнений в Конституцию Республики Таджикистан» с учетом мнений и заключений других субъектов права законодательной инициативы12.
Рассмотрев эти предложения, 19 марта 2003 года Маджлиси Оли принял Постановление «О предложении членов Маджлиси милли и депутатов Маджлиси намояндагон Маджлиси Оли Республики Таджикистан «Об изменениях и дополнениях в Конституцию Республики Таджикистан»13. В нем, в частности, говорилось, что «с целью дальнейшего совершенствования политической и государственной системы страны, укрепления демократических элементов в обществе, совершенствования порядка обеспечения гарантий прав человека и гражданина, обеспечения конституционных основ дальнейшего развития свободной экономики и предпринимательства и с учетом коренных изменений в социально-экономической, культурно-политической жизни, выражающихся в обеспечении мира и стабильности в Республике, в соответствии со статьей 98 Конституции Республики Таджикистан и статьей 12 Конституционно-
11 См.: Ахбори Маджлиси Оли Республики Таджикистан, 2003, № 3. Ст. 95.
12 См.: Доклад председателя Координационной комиссии Достиева А.С. «О внесении изменений и дополнений в Конституцию Республики Таджикистан» // Садои Мардум, 20 марта 2003 (на тадж. яз.).
13 См.: Ахбори Маджлиси Оли Республики Таджикистан, 2003, № 3. Ст. 97.
го закона Республики Таджикистан «О референдуме Республики Таджикистан». постановляется:
1. Принять предложение членов Маджлиси милли и депутатов Маджлиси намояндагон Маджлиси Оли Республики Таджикистан «Об изменениях и дополнениях в Конституцию Республики Таджикистан» (согласно приложению) и вынести его на всенародный референдум.
2. Предложение «Об изменениях и дополнениях в Конституцию Республики Таджикистан» опубликовать в печати в течение трех дней.
3. Настоящее Постановление вступает в силу со дня опубликования».
В этот же день было принято Постановление Маджлиси намояндагон «О проведении всенародного референдума Республики Таджикистан «Об изменениях и дополнениях в Конституцию Республики Таджикистан»14. В принятом Постановлении было отмечено, что «в соответствии с п. 6 ст. 57 Конституции РТ и на основании ст. 8 Конституционного Закона РТ «О референдуме Республики Таджикистан» Маджлиси намояндагон Маджлиси Оли Республики Таджикистан постановляет:
1. Назначить всенародный референдум «Об изменениях и дополнениях в Конституцию Республики Таджикистан» на 22 июня 2003 года.
2. Вынести на всенародный референдум, следующий вопрос: «Принимаете ли Вы изменения и дополнения в Конституцию Республики Таджикистан?»
Представляется, что данным Постановлением был нарушен целый комплекс различных конституционных норм. Так, ч. 1 ст. 6 Конституции гласит: «В Таджикистане народ является носителем суверенитета и единственным источником государственной власти». Однако народ (от которого исходят все полномочия государственной власти) не уполномочивал Мад-жлиси намояндагон определять содержание изменений и дополнений в Конституцию. Кроме того, у Маджлиси намояндагон не было права выступать от имени всего народа. Это подтверждается ст. 6 Конституции и предложенным дополнением к п. 3, в котором говорилось, что «высшим непосредственным выражением власти народа являются общенародный референдум и выборы».
Хотелось бы также отметить, что в полномочия Маджлиси намояндагон, помимо прочего, входит «вынесение на всенародное обсуждение проектов законов и других важных государственных и общественных вопросов» (п. 2. ч. 1 ст. 57), а также назначение референдума. Таким образом, Маджлиси намояндагон не имел права ни принимать окончательный текст изменений и дополнений в Конституцию РТ, ни назначать день проведения референдума без обеспечения гласности, прозрачности, участия институтов гражданского общества и вынесения этих вопросов на всенародное обсуждение15. Субъекты выдвижения предложений по изменениям и дополнениям в Конституцию вправе лишь придавать им правовую форму, а не определять их содержание, которое должно выявиться только в результате всенародного обсуждения (в том же порядке, в каком обсуждалась и принималась Конституция 1994 г.).
14 См.: Ахбори Маджлиси Оли Республики Таджикистан, 2003, № 3. Ст. 98.
15 Об этом подробнее см.: ФедотоваМА. Институт всенародного обсуждения и роль средств массовой информации в его реализации // Основные направления развития государственно-правовых институтов на современном этапе. М., 1986. С. 201—204; Чурина И.А. Дальнейшее совершенствование процедуры проведения всенародных обсуждений // Вестник МГУ. Серия 11. Право, 1988, № 5. С. 75—80; Писоткин М. Политические игры вокруг референдума // Народный депутат, М., 1993, № 7. С. 49—54; Капицын В.М., Ролдугин Ю.Ф. Общечеловеческая демократия (социологический аспект) // Вестник МГУ. Серия 12. Социально- политические исследования. М., 1992, № 72. С. 39—45.
Ст. 98—99 Конституции РТ конкретно определяют только процедуру, субъектов и правовую форму выдвижения, а также порядок назначения референдума. Поскольку вынесение на всенародное обсуждение проектов законов и других важных государственных и общественных вопросов (п. 2 ст. 57), а также назначение референдума (п. 6 ст. 57) являются исключительными полномочиями Маджлиси намояндагон (т.е. его правом и обязанностью), то их неосуществление без наличия на то оснований является правонарушением. На наш взгляд, в данном случае игнорирование п. 2 ст. 57 Конституции РТ высшим законодательным и представительным органом являлось злоупотреблением им своими правами и ограничением власти народа.
Следует отметить, что Постановление Маджлиси намояндагон от 19 марта 2003 года определяло прежде всего формы ответа на предложенные изменения и дополнения в Конституцию. По существу, Проект изменений и дополнений Конституции РТ коснулся следующих пунктов:
1) 1—5 (Преамбула и Основы конституционного строя);
2) 6—22 (Права, свободы и обязанности человека и гражданина);
3) 23—36 (Маджлиси Оли);
4) 37—45 (Президент и правительство);
5) 46—50 (Местная власть и органы самоуправления, включая Горно-Бадахшанскую автономную область);
6) 51—54 (Судебная власть);
7) 55—56 (Внесение изменений в Конституцию и переходные положения).
Всего на референдум выносилось 122 изменения и дополнения (с учетом того, что пункты, выносимые на голосование, подчас включали более одного вопроса). Около 80% предложенных изменений и дополнений носили технический, уточняющий и стилистический характер. Так, отдельные статьи Конституции изменялись структурно; в ряде случаев речь шла о замене отдельных цифр, слов, словосочетаний либо целых предложений. Кроме того, в новой редакции были даны две статьи (55 и 63) полностью, и 20 частей или предложений — в отдельных статьях Конституции16. Это, естественно, воспринималось с трудом даже специалистами.
Итак, с точки зрения логики и здравого смысла ответить на поставленные вопросы однозначно «да» или «нет» было просто невозможно.
Ряд предложенных изменений, безусловно, заслуживал поддержки. Среди таковых, на наш взгляд, следует указать дополнения к ч. 1 ст. 5 о высшей ценности человека, его прав и свобод, к ч. 2 ст. 6 о том, что общенародный референдум и выборы являются высшим непосредственным выражением власти народа и к ч. 2 ст. 30 о запрещении пропаганды и агитации, разжигающих социальную, расовую, национальную, религиозную и языковую вражду и неприязнь.
Вместе с тем известная часть поправок, вынесенных на референдум, представляется заслуживающей критики. Обращает на себя внимание новая редакция ч. 2 и 4 ст. 65 Конституции. Она отчетливо направлена на создание условий для очередного переизбрания действующего Президента. Если ранее одним из критериев для кандидата на должность президента был возраст не моложе 35 и не старше 65 лет, то теперь предлагалось сохранить лишь нижнюю планку возрастного ценза. Кроме того, в ч. 4 ст. 65 Конституции предусматривалось только
16 См.: Проект по изменению и дополнению Конституции Республики Таджикистан. Душанбе: ТАСФЭТО, 2003. 30 с. (на тадж. и русск. яз.).
однократное избрание Президента; в новой редакции она гласила, что одно и то лицо не может занимать эту должность более двух сроков подряд.
Ч. 3 ст. 8 Конституции РТ гласила: «Общественные объединения создаются и действуют в рамках Конституции и законов. Государство предоставляет им равные возможности в их деятельности». В этой части предлагалось, после слов «общественные объединения» дописать «и политические партии», а второе предложение («Государство предоставляет им равные возможности в их деятельности».) вообще исключить из текста Конституции.
Такая поправка явно направлена на создание привилегированных условий для правящей партии и проправительственных общественных объединений (в рамках политической системы общества страны).
Ч. 2 ст. 8 было предложено изложить в следующей редакции: «Идеология ни одной партии, общественного объединения, религиозной организации, движения или группы не может быть признана как государственная». Представляется, что здесь допущена существенная терминологическая неточность, недопустимая для конституции. Так, с одной стороны, партии, религиозные организации и движения являются видами общественных объединений. С другой стороны, непонятно что подразумевается под словом «группа» (идет ли речь о группах людей, общественных объединениях, либо о чем-то другом, абсолютно непонятно).
Поправки, которые выносились на референдум, не всегда были логически последовательными. Так, с одной стороны, дополнение в ст. 14 гласило, что «права и свободы человека и гражданина осуществляются непосредственно. Они определяют цели, содержание и применение законов, деятельность законодательной, исполнительной и местной властей, органов местного самоуправления и обеспечиваются судебной властью». Однако проведенный нами анализ других предлагавшихся изменений и дополнений (в аспекте обеспечения прав и свобод человека и гражданина) показывает, что ряд из них ухудшал положение человека и гражданина.
Например, в ч. 2 ст. 45 говорилось, что «законы, устанавливающие новые налоги или ухудшающие экономическое положение гражданина, обратной силы не имеют». В Проекте по изменению и дополнению Конституции РТ было предложено вместо слов «экономическое положение гражданина» записать «положение налогоплательщика». Подобное «исправление», несомненно, являлось значительным отступлением от соблюдения прав гражданина. Во-первых, «экономическое положение гражданина» значительно шире понятия «налогоплательщик». Во-вторых, наличие союза «или» означает, что слова «экономическое положение гражданина» касаются не только законов, устанавливающих новые налоги, но и любых других (в том числе в области таможенного, финансового, гражданского, семейного, трудового, пенсионного и другого законодательства).
Ч. 1 ст. 42 Конституции гласила: «На территории Таджикистана каждый обязан соблюдать его Конституцию и законы, уважать права, свободы, честь и достоинство других людей». Вместо слов «на территории Таджикистана» было предложено записать «в Таджикистане». Таким образом, согласно новой редакции получалось, что в находящихся за границей посольствах, представительствах, консульствах, железнодорожных поездах и самолетах Таджикистана, которые являются его территорией, можно не соблюдать (не исключая иностранных государств и их граждан) Конституцию и законы РТ.
Поправки, внесенные в ст. 38 и 41 Конституции, существенно снизили уровень социальных гарантий, предоставляемых государством населению страны. Раньше, согласно ст. 38, граждане РТ имели право на получение бесплатной медицинской помощи в государственных учреждениях здравоохранения. В соответствии же с поправками этим правом можно пользоваться лишь в рамках, определенных законом.
До внесения поправок ст. 41 Конституции предусматривала, что «общее среднее образования обязательно. Государство гарантирует общее среднее обязательное бесплатное образо-
вание в государственных учебных заведениях». В новой редакции слово «среднее» заменено на «основное», что означает 9-классное, то есть неполное среднее образование.
Принимая во внимание вышерассмотренные поправки, можно поставить справедливый вопрос: как вообще возможно подобное в социальном государстве.
Спорные моменты и противоречия были и в нормах, касающихся избирательного права, органов местного самоуправления, оказания юридической помощи гражданам, статуса адвокатуры и т.д.
Например, ч. 3 ст. 27 предлагалось изложить в следующей редакции: «Гражданин по достижении 18-летного возраста вправе участвовать в референдуме, избирать, а также быть избранным по достижении возраста, установленного Конституцией, конституционными законами и законами». Таким образом, для того чтобы быть избранным, к гражданину предъявлялось единственное требование — достижение определенного возраста. Однако при определении условий избрания или назначения в парламент в пакете поправок появилась запись о необходимости наличия у кандидатов в депутаты парламента высшего образования (ч. 1 и 5 ст. 49). Это требование вступает в противоречие не только с нормами самой Конституции, но и признанными Таджикистаном международными актами по правам человека.
В действующей редакции п. 1. ч. 3 ст. 89 Конституции одним из полномочий Конституционного суда указывалось «определение соответствия Конституции правовых актов Мад-жлиси Оли». В новой редакции вместо слов «правовых актов Маджлиси Оли» предлагалось записать «совместных правовых актов Маджлиси милли и Маджлиси намояндагон». Это означало, что в случаях принятия какой-либо одной из палат противоречащего Конституции акта Конституционный суд не сможет рассматривать данный акт на предмет конституционности.
Характер выносимых на референдум поправок свидетельствует о явной непоследовательности их авторов в вопросе о роли конституционного закона в регулировании государственных институтов. Так, с одной стороны, согласно Конституции, порядок организации, деятельности и полномочия правительства, местной власти, судов всех уровней, прокуратуры и адвокатуры определяются конституционным законом (ст. 74, 78, 83, 84, 92, 95). Однако новая редакция ч. 5 ст. 78 предусматривает, что «органом самоуправления поселка и села является джамоат, порядок образования, полномочия и деятельность которого регулируются законом». Думается, такой подход противоречит логике, так как местное самоуправление, являющееся непосредственным выражением власти народа на местах, — это основа развития государственности и гражданского общества.
Таким образом, результаты анализа позволяют сделать вывод, что вследствие нарушения процедуры подготовки и вынесения на всенародное голосование предложенных изменений и дополнений в Конституцию РТ легитимность проведенного 22 июня 2003 года референдума и его результатов вызывает сомнения.
Целый ряд вопросов не выносился на всенародное обсуждение, а был решен бюрократически, поспешно и весьма противоречиво. По нашему мнению, необходимо было принять предложения по изменению и дополнению Конституции в первом чтении с вынесением на всенародное обсуждение, а уже затем обобщить результаты и принять окончательный текст. В этом случае действительно можно было бы говорить о том, что референдум прошел с соблюдением всех демократических норм.
Выводы
Итак, можно констатировать, что в Таджикистане идут (хотя и медленно) процессы, связанные со становлением конституционализма. При этом явная недостаточность собственного
опыта восполняется заимствованиями из конституционного законодательства стран развитой демократии. Это позволило отразить в Конституции РТ мировой опыт конституционного развития и обеспечить достаточно высокий уровень юридической техники. В ней нашли свое отражение многие идеи (правового государства, верховенства закона и т.п.) и отразились основные тенденции мирового конституционного развития.
Вместе с тем реалии переходного процесса способствовали превращению ряда положений Конституции РТ 1994 года в декларацию о намерениях. После завершения гражданской войны и примирения конфликтовавших сторон сформировалась таджикская государственность, которая все больше обретает черты авторитаризма; тенденции его законодательного оформления развивались на фоне непоследовательности, противоречивости и незавершенности конституционных процессов.
Для того чтобы конституционализм в Таджикистане стал реальностью, необходима прежде всего политическая воля. Именно с ее помощью можно будет провести конституционную реформу. Несмотря на то что в Конституцию РТ 1994 года дважды вносились изменения и дополнения (в 1999 и 2003 гг.), она требует дальнейшего совершенствования.
По нашему мнению, для успешного продвижения демократических процессов в стране целесообразно внести в Конституцию РТ следующие изменения и дополнения.
1. Пересмотреть механизм обеспечения принципа разделения властей, а также системы сдержек и противовесов в осуществлении государственной власти.
2. Закрепить за Конституционным судом право официального толкования Конституции и законов.
3. Решить вопрос о статусе Маджлиси милли как постоянно действующего органа либо упразднить его.
4. Определить полномочия правительства (в том числе полномочия премьер-министра) и его место в системе государственной власти.
5. Определить организационно-правовые принципы функционирования представительных и исполнительных органов местной власти на самостоятельной основе.
6. Обеспечить выборность и самостоятельность органов местного самоуправления на основе принципов децентрализации.
7. Закрепить за Маджлиси намояндагон право парламентского контроля за исполнительной властью в целом, в том числе за исполнением государственного бюджета.
8. Предусмотреть создание института парламентского Уполномоченного по правам человека.
9. Закрепить основные принципы и цели социально-экономического развития страны, включая государственную поддержку частного предпринимательства.
10. Конкретизировать механизм прямого действия и принципы реализации Конституции и др.
Представляется также необходимым закрепить в Конституции систему источников права РТ. Сотрудничество с Россией в рамках СНГ делает весьма актуальным вопрос о совершенствовании техники перевода Конституции с таджикского языка на русский. Сегодня выявлено около 150 терминологических несоответствий, возникших при переводе действующего текста Конституции РТ на русский язык.
Безотлагательно надо решить проблему с реализацией ч. 4 ст. 10 Конституции, в которой записано, что «международно-правовые акты вступают в силу после их официального опубликования».
В Конституции РТ не закреплено право граждан на информацию; его нужно отразить в ст. 30.
Содержательные характеристики таджикского государства (правовое, демократическое, социальное) и основные принципы конституционного устройства (верховенство права, народный суверенитет, разделение властей, признание различных форм собственности и создание равных условий для них и т.д.), зафиксированные в Конституции, представляют собой содержание современной теории конституционализма. Однако провозглашенные конституционные принципы и нормы не всегда соответствуют современным реалиям Таджикистана.
Сегодня научные дискуссии о характере конституционного развития страны ведутся вокруг широкого спектра проблем, который охватывает вопросы от реформы Конституции до ее полного пересмотра. Наиболее приемлемыми, на наш взгляд, являются предложения о дальнейшем совершенствовании законодательства в рамках действующей Конституции. Будучи важнейшим регулятором социальных процессов и основой правовой системы, Конституция РТ должна учитывать политико-правовые реалии и конституционные традиции страны прошлых лет. Только на этой основе могут сформироваться ценности отечественного конституционализма. При этом накопленный опыт должен стать основой как критического анализа допущенных ошибок, так и дальнейшего развития.
