CC BY
98
М. Ю. Федорова
Уральский государственный юридический университет (Екатеринбург)
КОНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Переход к рыночной экономике, многообразие форм собственности и форм реализации права на труд обусловили невозможность защиты от социальных рисков посредством традиционных видов социального обеспечения. Возникла необходимость формирования новой теоретической модели защиты от социальных рисков, которая охватывала бы более широкий спектр мер по сравнению с социальным обеспечением. В современной России эта модель формируется посредством развития системы социальной защиты, а также социального законодательства и практики его применения.
Главным направлением такого развития является конституционализация. Автор предлагает рассматривать структуру конституционализации правового регулирования социальной защиты через ее объекты, субъекты и содержание. Объектами конституционализации выступают социальная защита в качестве конституционной ценности, социальное законодательство и правоприменительная практика, субъектами можно считать конституционного законодателя и Конституционный Суд РФ. В период своего существования функцию конституционализации выполняли также конституционные (уставные) суды субъектов РФ.
На примере конституционных новелл 2020 г., а также решений Конституционного Суда РФ по вопросам социальной защиты раскрывается содержание конституционализации правового регулирования социальной защиты. Обозначаются перспективные направления научных исследований по анализируемой проблематике.
Ключевые слова: Конституция, конституционализация, социальное государство, социальная защита, социальное обеспечение, социальный риск, Конституционный Суд Российской Федерации, конституционный нормоконтроль, законодательство, судебная практика
Для цитирования
Федорова М. Ю. Конституционализация правового регулирования социальной защиты в Российской Федерации // Российское право: образование, практика, наука. 2021. № 6. С. 4-18. DOI: 10.34076/2410 2709 2021 6 4.
УДК 342.7
Проблема конституционализации правового регулирования различных сфер жизни российского общества приобрела особую актуальность. Конституционные поправки стали катализатором научных изысканий, в том числе в социальной сфере, существенные преобразования которой под влиянием политических и экономических реформ начались на рубеже 1980-х - 1990-х гг.
Распад СССР, появление центробежных тенденций в российской государственности, переход к рыночной экономике, многообразие форм собственности и форм реализации права на труд обусловили возникнове-
DOI: 10.34076/2410_2 709_2021_6_4
ние новых социальных рисков (безработица, миграция, межнациональные конфликты и т. п.). Ослабление государства с одновременной попыткой идеологического обоснования «всевластия» рынка как социального регулятора в условиях переходного периода привели к кризису системы социального обеспечения. Требовалась разработка новых подходов к ее организации, которые были бы адекватны условиям рыночной экономики и при этом отвечали бы ожиданиям российского общества.
Основы правового механизма новой системы защиты от социальных рисков заложила
Конституция. Система социальной защиты создавалась в условиях отсутствия серьезных теоретических разработок. Во многих случаях корректировать законодателя приходилось Конституционному Суду РФ. За тридцатилетний период его деятельности сформировалась обширная и весьма содержательная практика по вопросам социальной защиты. Многие его решения стали источником развития не только законодательства и правоприменительной практики, но и доктрины права социального обеспечения. Свой вклад в укоренение конституционных принципов в региональном правовом регулировании социальной защиты внесли органы конституционной (уставной) юстиции субъектов РФ.
Новый импульс для развития конституционные основы социальной защиты получили в 2020 г., когда российская Конституция была дополнена рядом важных положений, конкретизирующих отдельные аспекты правового регулирования в данной сфере. Тем самым были обозначены новые перспективы и для научных изысканий, посвященных конституционализации правового регулирования социальной защиты.
Проблематика конституционализации исследуется в науке конституционного права, но результаты этих работ носят универсальный характер и могут применяться различными отраслевыми юридическими науками для обоснования необходимости усилить конституционные начала в правовом регулировании соответствующих общественных отношений. Такое взаимодействие отражает специфическую роль конституционного права как ядра системы права и его влияние на отраслевое регулирование.
Основы теории конституционализации права (в том числе отдельных элементов правовой системы) сформулировал В. И. Крусс. Он выделяет разные «грани» конституционализации (гносеологию, герменевтику, технику, а также аксиологические аспекты), анализирует ее доктринальный формат, исследует в заданном контексте конституционное правопонимание и правопользование. Автор определяет конституционализацию как «процесс надлежащего качественного объективирования и оформления национальной правовой материи во всех конституционно признанных и допустимых для нее первичных (спекулятивно-умозрительных) и вто-
ричных (материально-письменных) формах». Объектом конституционализации он предлагает считать правовую систему в единстве ее компонентов: правового сознания, системы права и юридической практики [Крусс 2016: 16, 74].
Опираясь на выводы В. И. Крусса, можно исследовать конституционализацию правового регулирования социальной защиты. В самом общем виде ее можно понимать как последовательное усиление конституционных основ правового регулирования социальной защиты. Она может осуществляться посредством установления соответствующих принципов и предписаний в Конституции, их последующего закрепления и конкретизации в социальном законодательстве, а также воплощения в правоприменительной практике. В необходимых случаях конституционали-зация правового регулирования может достигаться путем корректировки положений социального законодательства и практики его применения по результатам конституционного нормоконтроля. С этой точки зрения структура конституционализации правового регулирования социальной защиты может быть представлена ее объектом, субъектами и содержанием.
Отличительной особенностью конституционализации указанной сферы можно считать то, что ее объектом должна была стать и фактически стала сама категория «социальная защита» (как и совокупность мер, которые ею обозначаются). Она начала широко использоваться в общественно-политической практике в 1990-х гг., зачастую в разных значениях, но всегда применительно к социальной сфере.
При этом первые случаи употребления данной категории в отечественном законодательстве относятся к 1920-1930-м гг. Любопытно, что по отраслевой принадлежности эта категория была в тот период уголовно-правовой. Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и Союзных Республик (утв. постановлением ЦИК СССР от 31 октября 1924 г.) предусматривали, что защита государства от общественно опасных деяний, подрывающих власть трудящихся или нарушающих установленный ею правопорядок, осуществляется путем применения к правонарушителям мер социальной защиты. Они были направлены на предупрежде-
ние преступлений, лишение общественно опасных элементов возможности совершать новые преступления, исправительно-трудовое воздействие на осужденных. Меры социальной защиты подразделялись на меры су-дебно-исправительного, медицинского и медико-педагогического характера (преамбула, ст. 4 и 5). Следовательно, мерами социальной защиты именовали то, что сегодня называют уголовными наказаниями и иными мерами уголовно-правового характера. Акцент при таком подходе, очевидно, был сделан на необходимости защиты общества и его членов от преступных посягательств.
Уголовно-правовая концепция социальной защиты развивалась постепенно: если на начальном этапе социальная защита отождествлялась с наказанием за преступление, т. е. рассматривалась как защита общества от преступника путем его наказания, изоляции, то в дальнейшем в ее содержание стали включать также предупреждение преступлений и исправительное воздействие на преступника [Ансель 1970: 19-28].
Смещение отраслевого акцента в понимании социальной защиты было связано с началом социально-экономических и политических преобразований в СССР, а после его распада - с продолжением этих процессов в Российской Федерации. Социальная защита стала рассматриваться как инструмент осуществления социальной политики [Социальная защита населения в регионе 1999: 50] и ассоциироваться с такими социально значимыми отраслями экономики, как образование, здравоохранение, социальное обеспечение и т. д. Термин «социальная защита» начал использоваться в законодательстве, причем в разных значениях, в зависимости от того, был ли он применен в названии нормативного акта либо его раздела (главы), отдельной статьи или фигурировал в тексте. С учетом подобной технико-юридической дифференциации к социальной защите можно было относить разные по правовой природе и адресованные отдельным категориям населения меры: обеспечение жилыми помещениями, медицинское обслуживание, оплату труда, компенсации в случае гибели в связи с исполнением профессиональных обязанностей и т. д.
В попытке определить, что же собой представляет социальная защита, ученые рассма-
тривали ее в широком или узком смысле слова, в первом случае ассоциируя социальную защиту с достижением достойного уровня и качества жизни [Социальное управление 1994: 56; Мачульская 1998: 4], а во втором -с социальным обеспечением [Фалин 1994: 5] либо с экстренными мерами по поддержанию материального положения граждан в условиях реформ [Бернацкая 1992: 18-19]. Некоторые авторы усложняли теоретический поиск, предлагая использовать категорию «социально-правовая защита» [Глущенко 1998: 23].
В науке права социального обеспечения получила поддержку трактовка социальной защиты как деятельности органов публичной власти, общественных организаций и хозяйствующих субъектов по улучшению условий труда и быта широких слоев населения. Такой подход был предложен В. Ш. Шайхат-диновым, который включал в систему социальной защиты меры по охране окружающей природной среды, охране материнства и детства, оказанию помощи семье, охране здоровья граждан, профессиональной подготовке и обеспечению занятости граждан, охране труда, регулированию заработной платы и доходов населения, обеспечению граждан жильем, регулированию права собственности, материальному обеспечению и обслуживанию нетрудоспособных [Шайхатдинов 1996: 5, 9]. Этот взгляд разделяет Т. К. Миронова [Миронова 2008: 63]. В отраслевой науке было достигнуто единство в вопросе о том, что социальная защита регулируется нормами различных отраслей права, а соответствующее понятие по объему является более широким, чем традиционное понятие «социальное обеспечение».
В значительной степени подобное единодушие можно объяснить тем, что Конституция Российской Федерации придала понятию социальной защиты определенность, в том числе в соотношении с понятием социального обеспечения. Термин «социальная защита» употреблялся в первоначальной редакции Конституции дважды - в ст. 7 и 72. Статья 7 входит в главу 1 Конституции, которая закрепляет основы конституционного строя России и не может быть пересмотрена Федеральным Собранием Российской Федерации. Названная норма провозглашает принцип социального государства, раскрывает его содержание и закрепляет открытый перечень гарантий социальной защиты. Следовательно, по смыс-
лу данного положения, социальная защита охватывает меры по реализации политики социального государства, направленной на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека. В перечне гарантий социальной защиты названы разные по своей правовой природе меры: охрана труда и здоровья людей; установление минимального размера оплаты труда; обеспечение государственной поддержки семьи, материнства, отцовства и детства, инвалидов и пожилых граждан; развитие системы социальных служб; установление государственных пенсий и пособий. Значит, и правовое регулирование социальной защиты осуществляется нормами разных отраслей права: права социального обеспечения, трудового, жилищного, семейного, административного права и т. д.
Пункт «ж» ч. 1 ст. 72 Конституции РФ, не претерпевший в этой части изменений, относит к сфере совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов социальную защиту, включая социальное обеспечение, и тем самым формализует соотношение названных понятий. Очевидно, что первое является понятием более широким по сравнению со вторым, и система социальной защиты наряду с традиционными видами социального обеспечения (пенсиями и пособиями) охватывает также иные меры (охрану труда и здоровья, политику доходов и т. п.). Этот вывод получает дальнейшее развитие в науке права социального обеспечения, в частности в концепции социального риска [Истомина 2021].
Под социальными рисками принято понимать возможность возникновения социально неблагоприятных ситуаций, которые обусловливают необходимость оказания гражданину поддержки со стороны государства и общества посредством предоставления пенсий, пособий, компенсационных выплат или социально значимых благ и услуг. При этом с точки зрения внутренней структуры социальный риск включает в себя, во-первых, рисковые события - обстоятельства экономического, физиологического и демографического характера, могущие привести к социально неблагоприятным последствиям (например, к болезни, инвалидности, безработице и пр.), и, во-вторых, собственно такие последствия, выражающиеся в отсутствии или снижении дохода, потребности в медицинской помощи
или иных видах социального обеспечения. Взятые в единстве рисковые события и их последствия образуют ситуацию социального риска (социально-рисковую ситуацию), которая, будучи представлена как совокупность соответствующих юридических фактов, служит основанием для возникновения материальных социально-обеспечительных правоотношений, т. е. для предоставления социального обеспечения.
Однако при углубленном рассмотрении феномена социального риска можно убедиться в том, что его структура является более сложной, а механизм развития социально-рисковой ситуации может быть не только внутренним, но и внешним, представленным совокупностью факторов риска, т. е. рисковых обстоятельств. Предопределяя те или иные направления развития человеческого общества, они могут стать прямой или косвенной причиной возникновения рисковых событий, которые, в свою очередь, способны привести к социально неблагоприятным последствиям.
Если посмотреть на соотношение социальной защиты и социального обеспечения под таким углом зрения, то можно констатировать, что более широкий объем первого понятия обусловлен функциональной направленностью социальной защиты не только на возможную компенсацию последствий социального риска, но и на предупреждение его возникновения. Наиболее показателен в данном контексте пример из сферы содействия занятости: если безработица выступает социальным риском, то пособие по безработице является видом социального обеспечения (наряду с материальной помощью, досрочным назначением пенсии лицам предпенсионного возраста и т. п.), а меры по содействию занятости (трудоустройство, выделение субсидии на организацию самостоятельной занятости и т. п.) выступают мерами социальной защиты.
Кроме того, соотношение указанных терминов можно определить по кругу субъектов, которые реализуют соответствующие меры: социальное обеспечение исходит от публичного субъекта и подчиняется преимущественно публично-правовому режиму, в то время как социальная защита может предоставляться общественными объединениями, коммерческими организациями (к примеру, негосударственными пенсионными фондами или страховыми компаниями), в том числе на ос-
новании договора. Социальная защита охватывает более широкий перечень социальных услуг (например, единовременные компенсации гражданам, пострадавшим от чернобыльской катастрофы, за имущество, утраченное в зонах радиоактивного загрязнения; единовременные пособия военнослужащим, уволенным со службы вследствие признания их негодными к службе в связи с военной травмой, и т. п.) в сравнении с традиционными видами социального обеспечения.
Социальная защита располагает широким
инструментарием, позволяющим не только предупреждать возникновение социальных рисков, но и дополнять традиционные виды социального обеспечения специальными мерами
Таким образом, и социальное обеспечение, и социальная защита являются механизмами защиты от социальных рисков. При этом социальная защита располагает более широким инструментарием, позволяющим не только предупреждать возникновение социальных рисков, но и дополнять традиционные виды социального обеспечения специальными мерами. Тем самым защита от социальных рисков дифференцируется в зависимости от различных критериев - степени социального риска; категории, к которой относится гражданин, и др. Чем более полно и последовательно отражаются в правовом механизме социальной защиты конституционные принципы и предписания, тем эффективнее будут соответствующие меры и тем выше будет их поддержка обществом, проявляющим солидарность со своими членами, которые не в состоянии самостоятельно предупреждать или преодолевать социально-рисковые ситуации.
Результаты социологических опросов граждан Российской Федерации, проводимых, в частности, Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ) и размещаемых на его официальном интернет-сайте, свидетельствуют о том, что общество понимает высокую значимость социальных прав. Так, в составленном в 2009 г. рейтинге важности для российских граждан различных конституционных прав и свобод праву на социальное обеспечение было отведено место
во втором эшелоне, а самым важным было признано право на жизнь (61 %). Первостепенное значение россияне придали также праву на свободу и личную неприкосновенность (54 %), на труд, на охрану здоровья (по 51 %). Далее по степени значимости были указаны право на жилище (43 %), на отдых (40 %), на социальное обеспечение (38%).
Аналогичные результаты в части социальных прав показал опрос, проведенный ВЦИОМ в 2018 г. Наиболее важными правами и свободами из числа провозглашенных в Конституции были названы право на охрану здоровья (49 %), на образование (45 %), на труд (40 %) и на социальное обеспечение (38 %). При этом личный интерес россияне в первую очередь проявляют к законам, связанным с социальным обеспечением (54 %), сферой охраны здоровья (46 %) и защитой трудовых прав (41 %).
В 2020 г. ВЦИОМ осуществил мониторинговое исследование важности для россиян поправок, предлагаемых для внесения в Конституцию Российской Федерации. Абсолютное большинство поддержало необходимость изменений, касающихся социальной сферы: обеспечения государством доступности и качества медицинского обслуживания (95 %), признания детей важнейшим приоритетом государственной политики России и обеспечения их социальной поддержки (94 %), обязательной ежегодной индексации пенсий (92 %) и др.
Новые нормы о социальной защите, появившиеся в Конституции Российской Федерации (в ред. от 4 июля 2020 г.), можно условно разделить на три группы.
Первая включает поправки, характеризующие структуру социальной защиты, прежде всего с точки зрения ее основных организационно-правовых форм и видов социального обеспечения, а также в качестве элемента политики доходов. Это положения чч. 6 и 7 ст. 75, гарантирующие обязательное социальное страхование и адресную социальную поддержку граждан (их можно рассматривать как организационно-правовые формы социальной защиты), индексацию как способ поддержания покупательной способности пенсий, пособий и иных социальных выплат в условиях инфляции, а также предусматривающие поддержание эффективного функционирования системы пенсионно-
го обеспечения граждан (с учетом признания пенсий основным видом социального обеспечения).
Во вторую группу могут быть включены положения, конкретизирующие принцип социального государства [Скачкова 2021] и устанавливающие базовые принципы социальной защиты и социального обеспечения определенных видов. Это, в частности, ст. 75.1, которая перекликается со ст. 7 и предусматривает создание в Российской Федерации условий для устойчивого экономического роста страны и повышения благосостояния граждан, для взаимного доверия государства и общества; гарантирует защиту достоинства граждан и уважение человека труда, обеспечение сбалансированности прав и обязанностей гражданина, социального партнерства, а также экономической, политической и социальной солидарности. К этой группе конституционных новелл можно отнести также ч. 5 ст. 75, согласно которой Российская Федерация уважает труд граждан и обеспечивает защиту их прав, а гарантированный государством минимальный размер оплаты труда не может быть ниже величины прожиточного минимума трудоспособного населения в целом по Российской Федерации. Сюда же могут быть включены положения ч. 6 названной статьи, предусматривающие всеобщность, справедливость и солидарность поколений в качестве принципов пенсионной системы.
Третья группа объединяет поправки, отражающие категориальный подход в организации системы социальной защиты, который предполагает установление отдельных категорий населения, нуждающегося в повышенной социальной защите в силу особенностей правового статуса, обусловленных состоянием здоровья, наличием семейных обязанностей и т. п. Таковы, к примеру, положения ч. 4 ст. 67.1 о детях как важнейшем приоритете государственной политики России; п. «ж» ч. 1 ст. 72 о создании условий для достойного воспитания детей в семье, а также для выполнения совершеннолетними детьми обязанности заботиться о родителях; п. «в.2» ч. 1 ст. 114, возлагающей на Правительство РФ обеспечение функционирования системы социальной защиты инвалидов, основанной на полном и равном осуществлении ими прав и свобод человека и гражданина, их
социальной интеграции без какой-либо дискриминации, создание доступной среды для инвалидов и улучшение качества их жизни.
В науке высказаны прямо противоположные мнения о так называемых социальных поправках, внесенных в Конституцию Российской Федерации в 2020 г. (от признания их «средством легитимации» основных новелл, касающихся формы правления [Соболева 2020: 83], до позитивной оценки в аспекте более глубокой конституционализации социальных прав [Колотова 2021: 63], конкретизации базовых конституционных положений и возможности их последующей интерпретации Конституционным Судом РФ [Пресняков 2020: 23]). Можно согласиться с Л. В. Зайцевой и О. В. Алиевой в том, что оценка конституционных новаций 2020 г. в перспективе может быть дана с учетом их влияния на реальное состояние социальной сферы [Зайцева, Алиева 2021: 79-80].
При этом сейчас можно утверждать, что конституционные поправки 2020 г. стали важным элементом конституционализации правового регулирования социальной защиты. Они углубили содержание принципа социального государства и возвели в ранг конституционных принципы организации системы социальной защиты и социального обеспечения. Принятие этих поправок можно рассматривать как второй этап конституционализации социальной защиты в качестве объекта правового регулирования, расценивая при этом само принятие Конституции в 1993 г. как первый этап указанного процесса.
Одно из особых свойств конституции заключается в том, что она выступает ориентиром для развития отраслевого законодательства. Обладая высшей юридической силой, конституция требует, чтобы законы и другие нормативные правовые акты ей соответствовали. При этом конституционный текст, будучи очень абстрактным, оставляет большой простор для интерпретации [Tribe, Dorf 1991: 15]. Можно предположить, что чем сложнее структура объекта правового регулирования, тем масштабней и глубже должна быть интерпретация конституционных принципов и предписаний, которые касаются соответствующей сферы.
Следует также подчеркнуть, что отнесение социальной защиты, включая социальное обеспечение, к предметам совместного
ведения Российской Федерации и ее субъектов означает, что социальное законодательство должно иметь двухуровневую структуру. Более того, поскольку ряд полномочий в сфере социальной защиты осуществляют органы местного самоуправления, принятие ими нормативных правовых актов тоже может рассматриваться как отдельный уровень нормотворчества публичной власти в данной сфере (конечно, при широкой трактовке термина «законодательство» как совокупности всех нормативных правовых актов, действующих в стране). После реформирования в 2005 г. системы социальных льгот и передачи нормативного регулирования социальной поддержки населения отдельных категорий (одновременно с ее финансовым обеспечением) на региональный уровень объем законодательства субъектов РФ о социальной защите значительно увеличился. Кроме того, конституции и уставы субъектов РФ вслед за Конституцией РФ устанавливают ряд социальных прав и основных принципов их реализации.
Так, Устав Свердловской области включает главу 15 «Социальная защита населения, защита семьи, материнства, отцовства и детства, защита института брака, охрана и укрепление здоровья граждан, охрана окружающей среды», Устав Московской области -главу 7.3 «Социальная защита». Статья 23 Конституции (Основного закона) Республики Саха (Якутия) предоставляет каждому право на социальное обеспечение в старости, в случае болезни, рождения ребенка, полной или частичной утраты трудоспособности, безработицы, потери кормильца и в иных случаях, установленных законом. Перечень примеров можно продолжить. Проверка соответствия регионального социального законодательства конституциям или уставам тех субъектов РФ, в которых создавались конституционные или уставные суды, стала возможной в рамках конституционного (уставного) правосудия.
С 1 января 2023 г. вступит в силу положение Федерального конституционного закона от 8 декабря 2020 г. № 7-ФКЗ, исключающее конституционные (уставные) суды из перечня судов субъектов РФ, закрепленного в ч. 4 ст. 4 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации». Во многих субъектах РФ названные суды уже упразднены. Практика конституционных (уставных)
судов субъектов РФ свидетельствует о том, что значительная доля обращений граждан в эти органы была посвящена вопросам социальной защиты, в частности тем ее мерам, которые устанавливаются региональным законодательством [Колесников 2019]. Речь идет прежде всего о мерах социальной защиты, адресованных населению отдельных категорий (ветеранам труда, многодетным семьям и т. п.) и в ряде случаев дополняющих пенсии и другие выплаты, предоставляемые системой социального обеспечения.
К примеру, Конституционный суд Республики Татарстан рассматривал вопросы об условиях предоставления земельных участков многодетным семьям в Казани (постановление от 26 декабря 2017 г. № 77-П), Конституционный суд Республики Дагестан - вопросы о мерах социальной поддержки медицинских работников, проживающих в сельской местности (постановление от 10 декабря 2013 г. № 4), Уставный суд Свердловской области -порядок подтверждения права на меру социальной поддержки по оплате в размере 50 % стоимости проезда по территории Свердловской области на железнодорожном транспорте пригородного сообщения в период с 1 апреля по 31 октября (постановление от 28 октября 2013 г.) и др. Вынесенные по таким вопросам решения способствовали конституционализации социального законодательства субъектов Российской Федерации и практики его применения.
При этом региональные законы, регулирующие отношения по социальной защите граждан отдельных категорий, могут проверяться и на предмет соответствия Конституции Российской Федерации. Эту проверку осуществляет Конституционный Суд РФ.
Например, в Определении от 1 апреля 2008 г. № 479-О-П Суд признал недопустимой дифференциацию объема социальной поддержки ветеранов труда в Калининградской области в зависимости от даты присвоения данного звания.
Предметом рассмотрения Конституционного Суда стало также положение закона Ставропольского края от 2 декабря 2015 г. № 127-кз «О признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Ставропольского края», которым с 1 января 2016 г. была признана утратившей силу норма краевого закона от 27 декабря 2012 г. № 123-кз
«О мерах социальной поддержки многодетных семей», предоставлявшая многодетным семьям право на получение при рождении третьего ребенка или последующих детей материнского (семейного) капитала в размере 100 тыс. руб. Постановлением Конституционного Суда РФ от 27 марта 2018 г. № 13-П оспариваемое положение было признано соответствующим Конституции РФ, поскольку установленное им правовое регулирование принято в рамках дискреционных полномочий законодателя субъекта Российской Федерации и согласуется с правовой природой материнского (семейного) капитала как дополнительной меры социальной поддержки, предоставляемой многодетным семьям за счет собственных средств субъекта Российской Федерации. Одновременно данное положение было признано неконституционным в той мере, в какой, исключая материнский (семейный) капитал из числа мер социальной поддержки, предоставляемых многодетным семьям Ставропольского края, оно не предусматривало какой-либо компенсаторный механизм, позволяющий смягчить неблагоприятные последствия отмены данной выплаты для тех семей, в которых третий ребенок или последующие дети родились в период с 1 января 2011 г. по 31 декабря 2015 г.
Решений, в которых оценивается конституционность норм регионального социального законодательства, в практике Конституционного Суда РФ немного. Наиболее значимые решения приняты им по вопросам социальной защиты, устанавливаемой на федеральном уровне. В этих решениях были сформулированы конституционно обусловленные принципы правового регулирования социальной защиты, в том числе ее отдельных организационно-правовых форм. В первую очередь речь идет о социальном страховании, для которого характерно наличие обособленного от федерального бюджета фонда финансовых средств, формируемого в основном за счет страховых взносов, уплачиваемых на обязательное социальное страхование. При этом объем уплаченных за застрахованное лицо страховых взносов прямо или опосредованно учитывается при определении размера страхового обеспечения (пенсий и пособий). Конституционным Судом был обоснован ключевой для социального страхования принцип соотносимости страхового обеспечения
со страховыми взносами (Постановления от 24 февраля 1998 г. № 7-П, от 29 января 2004 г. № 2-П, от 23 декабря 2004 г. № 19-П, от 10 июля 2007 г. № 9-П и др.).
Универсальный характер имеет выработанный в практике Конституционного Суда принцип поддержания доверия граждан к закону и действиям государства, который предполагает сохранение разумной стабильности правового регулирования и недопустимость внесения произвольных изменений в действующую систему норм, а также в случае необходимости - предоставление гражданам возможности, в частности посредством установления временного регулирования, в течение разумного переходного периода адаптироваться к вносимым изменениям, в том числе при решении вопроса о выборе места жительства и работы. Названный принцип был впервые сформулирован в Постановлении от 24 мая 2001 г. № 8-П при проверке Судом конституционности некоторых положений законодательства о жилищных субсидиях для граждан, выезжающих из районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей. Впоследствии он был положен в основу конституционно-правовой оценки изменения правового регулирования предоставления социального обеспечения других видов, адресованного гражданам различных категорий (инвалидам-чернобыльцам, ветеранам боевых действий и т. д.).
Сегодня этот принцип может рассматриваться как легальный, поскольку он был воспринят законодателем при осуществлении реформы социальных льгот и при установлении системы социальной защиты граждан, проживающих в Республике Крым и городе федерального значения Севастополе (Федеральные законы от 22 августа 2004 г. № 122-ФЗ «О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием Федеральных законов „О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации"" и „Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации"», от 21 июля 2014 г. № 208-ФЗ „Об особенно-
стях пенсионного обеспечения граждан Российской Федерации, проживающих на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя», от 1 декабря 2014 г. № 398-Ф3 «Об особенностях пенсионного обеспечения отдельных категорий граждан Российской Федерации, проживающих на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя»).
Важнейшая подсистема социального обеспечения, устанавливаемая в основном на федеральном уровне, - это пенсионное обеспечение (исключения составляют лишь пенсии или доплаты к пенсиям для государственных гражданских служащих субъектов РФ, муниципальных служащих, а также региональные социальные доплаты к пенсиям). Поскольку пенсия выступает для неработающих пенсионеров если не единственным, то основным источником дохода, выплачивается большинству пенсионеров пожизненно, а пенсионные права формируются в течение продолжительного времени, существуют риски нарушения прав граждан в сфере пенсионного обеспечения.
В связи с этим в практике Конституционного Суда был выработан ряд правовых позиций, послуживших цели конституцио-нализации пенсионного законодательства. В частности, это позиции о недопустимости приостановления выплаты пенсии гражданам, отбывающим уголовное наказание в виде лишения свободы (Постановление от 16 октября 1995 г. № 11-П) и неконституционности ограничений по выплате пенсии пенсионерам, выезжающим на постоянное место жительства за границу (Постановление от 15 июня 1998 г. № 18-П), о зачете в страховой стаж периодов работы, за которые работодатель не перечислил за работника страховые взносы в Пенсионный фонд (Постановление от 10 июля 2007 г. № 9-П); о назначении пенсии на ранее установленных условиях гражданину, который выработал предусмотренную измененным законом продолжительность специального стажа во вредных условиях труда, но пенсионного возраста достиг, когда изменилось регулирование (Определение от 5 ноября 2002 г. № 320-О), и др.
В ряде случаев сформулированная Конституционным Судом правовая позиция была воспринята законодателем в качестве модели для соответствующего правового регулирования. Так, в Определении Конституционного
Суда РФ от 15 февраля 2005 г. № 17-О было дано конституционно-правовое истолкование п. 8 ст. 14 Федерального закона от 17 декабря 2001 г. № 173-Ф3 «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» как допускающего установление лицам, приобретшим право на получение трудовой пенсии по старости в полном размере до вступления названного Федерального закона в силу (когда законодательство прямо предусматривало определенное соотношение минимального размера пенсии с величиной прожиточного минимума пенсионера), а также являющимся инвалидами II группы, ветеранами труда и тружениками тыла, минимального размера трудовой пенсии по старости, который в совокупности с иными видами социального обеспечения и с учетом применения механизма своевременной индексации пенсионных выплат был бы во всяком случае не ниже величины прожиточного минимума пенсионера в субъекте Российской Федерации. Впоследствии Федеральным законом от 24 июля 2009 г. № 213-ФЗ была введена социальная доплата к пенсии, порядок определения размера которой был установлен с опорой на приведенную правовую позицию Конституционного Суда.
Для российской системы социальной защиты характерна развернутая категориальная дифференциация. При этом для граждан некоторых категорий социальные выплаты и меры социальной поддержки предусматриваются если не исключительно, то преимущественно нормами федерального законодательства. В числе таких граждан, например, военнослужащие и сотрудники правоохранительных органов, конституционализация социальной защиты которых во многом была обеспечена благодаря решениям Конституционного Суда РФ. Одним из примеров может служить введение ежемесячных денежных компенсаций в возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью лиц названных категорий при исполнении служебных обязанностей (Постановления от 5 июля 2009 г. № 13-П, от 20 октября 2010 г. № 18-П, от 17 мая 2011 г. № 8-П и др.).
Особый социально-правовой механизм возмещения вреда, причиненного жизни и здоровью, предусмотрен на федеральном уровне также для лиц, пострадавших вследствие воздействия радиации, в частности в связи с аварией на Чернобыльской АЭС,
которая произошла 26 апреля 1986 г. Тенденции развития законодательства о социальной защите таких граждан во многом определены решениями Конституционного Суда. Вместе с тем в зонах радиоактивного загрязнения по мере стабилизации радиационной обстановки появляются основания для ужесточения условий предоставления мер социальной поддержки, в том числе путем изменения границ соответствующих зон. Не всегда обеспечивается стабильность правового регулирования социальной защиты инвалидов Чернобыльской катастрофы, хотя сама по себе такая защита не может быть подвержена влиянию динамики радиационного фактора. В подобных случаях Конституционный Суд принимает решения о неконституционности норм, уменьшающих объем возмещения вреда, причиненного воздействием радиации в связи с Чернобыльской катастрофой (Постановления от 1 декабря 1997 г. № 18-П, от 19 июня 2002 г. № 11-П, от 20 декабря 2010 г. № 21-П, от 8 февраля 2018 г. № 7-П и др.).
Кроме того, с жалобами в Конституционный Суд обращаются граждане, пострадавшие вследствие иных аварий и событий, сопряженных с воздействием радиации (например, вследствие аварии на производственном объединении «Маяк» и сбросов радиоактивных отходов в реку Теча, участия в действиях подразделений особого риска и т. д.). На таких граждан в порядке, определенном специальными нормативными актами, распространяется действие Закона РФ от 15 мая 1991 г. № 1244-1 «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС». Однако пределы его действия не всегда устанавливаются четко, поэтому граждане обращаются в Конституционный Суд, который вынужден корректировать решения законодателя, например, в части предоставления гражданам из подразделений особого риска, ставшим инвалидами, ежемесячной денежной компенсации в возмещение вреда, причиненного здоровью в связи с радиационным воздействием (Постановление от 1 июля 2014 г. № 20-П); обеспечения жилыми помещениями граждан, добровольно выехавших вследствие аварии на производственном объединении «Маяк» и сбросов радиоактивных отходов в реку Теча из населенных пунктов, где средняя годовая эффективная доза облучения превышает
1 мЗв (0,1 бэр), независимо от даты принятия на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях (до 1 января 2005 г. или после этой даты) (Постановление от 30 января 2013 г. № 3-П), и др.
Следует подчеркнуть, что конституциона-лизация правового регулирования социальной защиты осуществляется не только путем признания нормы полностью или частично недействующей. Иногда Конституционный Суд ограничивается выявлением конституционно-правового смысла оспариваемого положения. В отличие от решений, которыми норма социального законодательства признается не соответствующей Конституции РФ (полностью или в части) и которые подлежат исполнению путем внесения в данную норму изменений или дополнений, вытекающих из соответствующего постановления Конституционного Суда, решения, содержащие истолкование оспариваемой нормы, в большей степени адресованы правоприменителю, поскольку, по существу, предусматривают алгоритм применения таких норм. Согласно ч. 5 ст. 79 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» не допускается применение либо реализация каким-либо иным способом нормативного акта или отдельных его положений в истолковании, расходящемся с тем, которое дал Конституционный Суд.
Важно и то, что при рассмотрении дел после вступления в силу постановления Конституционного Суда (включая дела, производство по которым возбуждено и решения предшествующих судебных инстанций состоялись до вступления в силу этого постановления) ординарные суды не вправе применять соответствующие нормы, придавая им иной смысл, нежели выявленный Конституционным Судом.
В системе социальной защиты имеются примеры, когда правоприменительные органы руководствуются конституционным истолкованием тех или иных положений законодательства, которое было дано Конституционным Судом в так называемых позитивных определениях в тот период, когда подобные решения принимались достаточно часто. Один из примеров - Определение от 4 апреля 2007 г. № 331-О-П, в котором было дано конституционное ис-
толкование положений Федерального закона от 12 января 1995 г. № 5-ФЗ «О ветеранах», устанавливающих размер ежемесячной денежной выплаты женам военнослужащих, погибших при исполнении обязанностей военной службы, которым согласно нормам, действовавшим до реформирования системы социальных льгот путем их монетизации, т. е. до 1 января 2005 г., было предоставлено право пользования льготами, предусмотренными для участников Великой Отечественной войны из числа военнослужащих. Пенсионный фонд Российской Федерации в письме от 28 января 2008 г. № КА-28-25/718 разъяснил своим территориальным органам порядок применения данного решения Конституционного Суда и оспоренных норм, указав на необходимость назначения гражданам данной категории ежемесячной денежной выплаты в размере, предусмотренном для участников Великой Отечественной войны.
Анализируя конституционализацию правового регулирования социальной защиты в отношении таких объектов, как законодательство и практика его применения, необходимо подчеркнуть единство ее правовой природы и, соответственно, в известной мере абстрактный характер выделения ее структурных элементов в зависимости от названных объектов. В рамках механизма правового регулирования невозможно отделить друг от друга норму права и практику ее применения. Их тесная взаимосвязь прослеживается и в сфере конституционного нормоконтроля: при выработке правовой позиции по делу оценивается как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием, в том числе в решениях по конкретному делу, или сложившейся правоприменительной практикой. В настоящее время конституционные жалобы часто обусловлены изменением правоприменительной, а именно судебной практики. При этом предметом конституционного контроля становятся положения как процессуального законодательства (Постановление Конституционного Суда РФ от 17 октября 2017 г. № 24-П), так и законодательства о социальном обеспечении (Постановление Конституционного Суда от 16 марта 2018 г. № 11-П и др.).
Отсутствие единообразия в судебной практике по делам соответствующих категорий,
с точки зрения Конституционного Суда, подтверждает неопределенность нормативного содержания оспариваемого положения. На этом основании оно признается не соответствующим Конституции Российской Федерации со ссылкой, в том числе, на возможность его произвольного применения и отступление от конституционного принципа равенства (Постановление от 22 апреля 2020 г. № 20-П и др.). Принимая подобные решения, Конституционный Суд содействует обеспечению единообразия и стабильности судебной практики. Это имеет большое значение и для социальной защиты, поскольку должны быть созданы равные условия защиты от социального риска и компенсации его неблагоприятных последствий для всех граждан, находящихся в одинаковом или сходном с точки зрения социального риска положении.
Таким образом, конституционализация правового регулирования социальной защиты в сравнении с аналогичными процессами в других сферах характеризуется определенными особенностями. Прежде всего к объектам такой конституционализации помимо социального законодательства и правоприменительной практики могут быть отнесены сама категория социальной защиты и общественные отношения, составляющие ее содержание. При этом конституционализация данных объектов осуществлялась в два этапа, первый из которых связан с принятием Конституции РФ в 1993 г., а второй - с внесением в нее в 2020 г. поправок, углубляющих конституционные основы социальной защиты. Субъектом конституционализации правового регулирования социальной защиты в этой части можно считать конституционного законодателя. Такая конституцио-нализация может именоваться первичной, поскольку предполагает первоначальную формализацию в Конституции соответствующей социально-правовой категории наряду с принципами регулирования возникающих в социальной сфере отношений (в частности, принципом социального государства).
Последующую конституционализацию, направленную на воплощение конституционных принципов правового регулирования социальной защиты в отраслевом законодательстве и практике его применения, осуществляет Конституционный Суд РФ, который, по утверждению В. И. Крусса, должен считаться
единственным легитимным субъектом кон-ституционализации в строгом значении этого понятия применительно к правовой системе Российской Федерации [Крусс 2016: 87]. Одним из самых свежих примеров последующей конституционализации может служить Определение Конституционного Суда от 24 июня 2021 г. № 1139-О. В нем в системном единстве со ст. 7 анализируются положения ст. 75 и 75.1 Конституции РФ при решении вопроса о конституционных основаниях индексации пенсий для работающих пенсионеров.
Мировой практике конституционного контроля известны разные модели участия судебных органов, наделенных соответствующими полномочиями, в конституциона-лизации национальной правовой системы, включая социальные права [Колотова 2019], в поиске конституционного баланса интересов государства, гражданского общества и
отдельного гражданина [Сох 1987: 25-27]. Каждая страна выбирает свой маршрут для достижения названной цели, формирует уникальный опыт конституционализации, в том числе отдельных областей правового регулирования. С этой точки зрения российский опыт конституционализации правового регулирования социальной защиты может представлять интерес не только для отечественных правоведов, но и для зарубежных исследователей, в частности в таких аспектах, как понятие социальной защиты и ее соотношение с социальным обеспечением; структура системы социальной защиты в Российской Федерации и ее развитие; конституционные и отраслевые (межотраслевые) принципы правового регулирования социальной защиты; законодательство о социальной защите как объект конституционного нормоконтроля и др.
Список литературы
Cox A. The Court and the Constitution. Boston: Houghton Mifflin Company, 1987. 434 p.
Tribe L. H., Dorf M. C. On Reading the Constitution. Cambridge; London: Harvard University Press, 1991. 144 p.
Ансель М. Новая социальная защита: гуманистическое движение в уголовной политике / под ред. А. А. Пионтковского. М., 1970. 312 с.
Бернацкая Е. Г. Территориальное регулирование доходов населения (на примере РФ): автореф. дис. ... канд. экон. наук. М.: МГУ, 1992. 21 с.
Глущенко П. П. Социально-правовая защита конституционных прав и свобод граждан (теория и практика). СПб.: Изд-во Михайлова В. А., 1998. 375 с.
Зайцева Л. В., Алиева О. В. Конституционные новации и социальные ценности государства в контексте развития прекаризованной занятости // Вестник Тюменского государственного университета. Социально-экономические и правовые исследования. 2021. Т. 7. № 1. С. 78-94. DOI: 10.21684/2411-7897-2021-7-1-78-94.
Истомина Е. А. Влияние концепции социального риска на правовое регулирование социального обеспечения: дис. ... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2021. 500 с.
Колесников Д. А. Роль практики конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации в защите и развитии социальных прав человека и гражданина // Актуальные проблемы российского права. 2019. № 5. С. 60-68. DOI: 10.17803/1994-1471.2019.102.5.060-068.
Колотова Н. В. Конституционализация социальных прав - тенденция развития современного права // Конституционное и муниципальное право. 2019. № 1. С. 5-9.
Колотова Н. В. Конституционные новеллы социального характера и перспективы развития законодательства // Труды Института государства и права РАН. 2021. Т. 16. № 2. С. 44-68.
Крусс В. И. Конституционализация права: основы теории. М.: Норма, 2016. 240 с.
Мачульская Е. Е. Право социального обеспечения: учеб. пособие. М.: Кн. мир, 1998. 202 с.
Миронова Т. К. Право социального обеспечения и современные тенденции правового регулирования отношений в сфере социальной защиты: дис. ... д-ра юрид. наук. М.: МГУ, 2008. 365 с.
Пресняков М. В. Проблема содержательной определенности и конституционной защиты социальных прав // Конституционное и муниципальное право. 2020. № 6. С. 16-23. DOI: 10.18572/1812-3767-2020-6-16-23.
Скачкова Г. С. Развитие идеи социального государства и новации статьи 75.1 Конституции Российской Федерации // Вестник Тюменского государственного университета. Социально-экономические и правовые исследования. 2021. Т. 7. № 3. С. 86-97. DOI: 10.21684/2411-78972021-7-3-86-97.
Соболева А. Социальные права в контексте новых полномочий Президента // Сравнительное конституционное обозрение. 2020. № 3. С. 82-96. DOI: 10.21128/1812-7126-2020-3-82-96.
Социальная защита населения в регионе: учеб. пособие / под общ. ред. В. Г. Попова, В. Ш. Шайхатдинова, Ю. А. Ермакова и др. Екатеринбург: УрАГС, 1999. 352 с.
Социальное управление: словарь / под ред. В. И. Добренькова, И. М. Слепенкова. М.: Изд-во МГУ, 1994. 198 с.
Фалин В. Ю. Содержание понятий «социальная защита», «социальное страхование» и «социальный риск» // Труд за рубежом. 1994. № 3. С. 3-8.
Шайхатдинов В. Ш. Право социального обеспечения Российской Федерации: учеб. пособие. Екатеринбург: УрАГС, 1996. Вып. 1. 93 с.
Марина Юрьевна Федорова - доктор юридических наук, профессор кафедры трудового права Уральского государственного юридического университета. 620137, Российская Федерация, Екатеринбург, Комсомольская, д. 21. E-mail: fmulawkc@mail.ru.
ORCID: 0000-0002-3680-759Х
Constitutionalization of the Legal Regulation of Social Protection in the Russian Federation
The transition to a market economy, the variety of forms of ownership and forms of realization of the right to work have made it impossible to protect against social risks through traditional types of social security. There was a need to form a new theoretical model of protection against social risks, which would cover a wider range of measures compared to social security. In modern Russia, this model is formed through the development of the social protection system, as well as social legislation and the practice of its application.
The main trend of such development is constitutionalization. The author suggests considering the structure of the constitutionalization of the legal regulation of social protection through its objects, subjects and content. The objects of constitutionalization are social protection as a constitutional value, social legislation and law enforcement practice. The constitutional legislator and the Constitutional Court of the Russian Federation can be considered as the subjects. During its existence, the constitutional (statutory) courts of the subjects of the Russian Federation also performed the function of constitutionalization.
On the example of the constitutional novels of2020, as well as the decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation on social protection issues, the essence of the constitutionalization of the legal regulation of social protection is revealed. Promising directions of scientific research on the analyzed problems are indicated.
Keywords: constitution, constitutionalization, social state, social protection, social security, social risk, Constitutional Court of the Russian Federation, constitutional compliance assessment, legislation, court practice
Recommended citation
Fedorova M. Yu. Konstitutsionalizatsiya pravovogo regulirovaniya sotsial'noi zashchity v Rossiiskoi Federatsii [Constitutionalization of the Legal Regulation of Social Protection in the Russian Federation], Rossiiskoe pravo: obrazovanie, praktika, nauka, 2021, no. 6, pp. 4-18, DOI: 10.34076/2410 2709 2021 6 4.
References
Ansel' M. Novaya sotsial'naya zashchita: gumanisticheskoe dvizhenie v ugolovnoi politike [The New Social Protection: the Humanist Movement in Criminal policy], Moscow, 1970, 312 p.
Bernatskaya E. G. Territorial'noe regulirovanie dokhodov naseleniya (naprimere RF) [Territorial Regulation of Income of the Population (on the Example of the Russian Federation)]: autoabstr. of cand. econ. sc. thesis, Moscow, MGU, 1992, 21 p.
Cox A. The Court and the Constitution, Boston, Houghton Mifflin Company, 1987, 434 p.
Dobren'kov V. I., Slepenkov I. M. (eds.) Sotsial'noe upravlenie [Social Management], Moscow, Izd-vo MGU, 1994, 198 p.
Falin V. Yu. Soderzhanie ponyatii «sotsial'naya zashchita», «sotsial'noe strakhovanie» i «sotsial'nyi risk» [The Content of the Concepts of «Social Protection», «Social Insurance» and «Social Risk»], Trud za rubezhom, 1994, no. 3, pp. 3-8.
Glushchenko P. P. Sotsial'no-pravovaya zashchita konstitutsionnykh prav i svobod grazhdan (teoriya i praktika) [Social and Legal Protection of Constitutional Rights and Freedoms of Citizens (Theory and Practice)], Saint Petersburg, Izd-vo Mihajlova V. A., 1998, 375 p.
Istomina E. A. Vliyanie kontseptsii sotsial'nogo riska na pravovoe regulirovanie sotsial'nogo obespecheniya [The Impact of the Concept of Social Risk on the Legal Regulation of Social Security]: doct. jur. sc. thesis, Ekaterinburg, 2021, 500 p.
Kolesnikov D. A. Rol' praktiki konstitutsionnykh (ustavnykh) sudov sub"ektov Rossiiskoi Federatsii v zashchite i razvitii sotsial'nykh prav cheloveka i grazhdanina [The Role of Practice of Constitutional (Charter) Courts of Constituent Entities of the Russian Federation in Protection and Development of Social Rights of a Man and Citizen], Aktual'nye problemy rossiiskogo prava, 2019, no. 5, pp. 60-68, DOI: 10.17803/1994-1471.2019.102.5.060-068.
Kolotova N. V. Konstitutsionalizatsiya sotsial'nykh prav - tendentsiya razvitiya sovremennogo prava [Constitutionalization of Social Rights as a Modern Law Development Tendency], Konstitutsionnoe i munitsipal'noe pravo, 2019, no. 1, pp. 5-9.
Kolotova N. V. Konstitutsionnye novelly sotsial'nogo kharaktera i perspektivy razvitiya zakonodatel'stva [Constitutional Innovations of Social Nature and Prospects of Legislative Development], Trudy Instituta gosudarstva i prava RAN, 2021, vol. 16, no. 2, pp. 44-68.
Kruss V. I. Konstitutsionalizatsiya prava: osnovy teorii [Constitutionalization of Law: Fundamentals of Theory], Moscow, Norma, 2016, 240 p.
Machul'skaya E. E. Pravo sotsial'nogo obespecheniya [Social Security Law], Moscow, Kn. mir,
1998, 202 p.
Mironova T. K. Pravo sotsial'nogo obespecheniya i sovremennye tendentsii pravovogo regulirovaniya otnoshenii v sfere sotsial'noi zashchity [Social Security Law and Current Trends in the Legal Regulation of Relations in the Field of Social Protection]: doct. jur. sc. thesis, Moscow, MGU, 2008, 365 p.
Popov V. G., Shaikhatdinov V. Sh., Ermakov Yu. A. et. al. (eds.) Sotsial'naya zashchita naseleniya v regione [Social Protection of the Population in the Region], Ekaterinburg, UrAGS,
1999, 352 p.
Presnyakov M. V. Problema soderzhatel'noi opredelennosti i konstitutsionnoi zashchity sotsial'nykh prav [The Issue of the Substantive Certainty and the Constitutional Protection of Social Rights], Konstitutsionnoe i munitsipal'noe pravo, 2020, no. 6, pp. 16-23, DOI: 10.18572/18123767-2020-6-16-23.
Shaikhatdinov V. Sh. Pravo sotsial'nogo obespecheniya Rossiiskoi Federatsii [Social Security Law of the Russian Federation], Ekaterinburg, UrAGS, 1996, 145 p.
Skachkova G. S. Razvitie idei sotsial'nogo gosudarstva i novatsii stat'i 75.1 Konstitutsii Rossiiskoi Federatsii [Development of the Idea of a Social State and Innovations of Article 75.1 of the Russian Federation Constitution], Vestnik Tyumenskogo gosudarstvennogo universiteta. Sotsial'no-ekonomicheskie i pravovye issledovaniya, 2021, vol. 7, no. 3, pp. 86-97, DOI: 10.21684/2411-7897-2021-7-3-86-97.
Soboleva A. Sotsial'nye prava v kontekste novykh polnomochii Prezidenta [Social Rights in the Context of New Powers of the President], Sravnitel'noe konstitutsionnoe obozrenie, 2020, no. 3, pp. 82-96, DOI: 10.21128/1812-7126-2020-3-82-96.
Tribe L. H., Dorf M. C. On Reading the Constitution, Cambridge, London, Harvard University Press, 1991, 144 p.
Zaitseva L. V., Alieva O. V. Konstitutsionnye novatsii i sotsial'nye tsennosti gosudarstva v kontekste razvitiya prekarizovannoi zanyatosti [Constitutional Innovations and Social Values in the Context of the Precarious Employment Development], Vestnik Tyumenskogo gosudarstvennogo universiteta. Sotsial'no-ekonomicheskie i pravovye issledovaniya, 2021, vol. 7, no. 1, pp. 78-94, DOI: 10.21684/2411-7897-2021-7-1-78-94.
Marina Fedorova - doctor of juridical sciences, professor of the Department of labour law, Ural State Law University. 620137, Russian Federation, Ekaterinburg, Komsomol'skaya str., 21. E-mail: fmulawkc@mail.ru.
ORCID: 0000-0002-3680-759Х
Дата поступления в редакцию / Received: 08.11.2021
Дата принятия решения об опубликовании / Accepted: 03.12.2021
