CC BY
111
М. Ю. Федорова
Конституционный Суд Российской Федерации (Санкт-Петербург)
СОЦИАЛЬНЫЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА В НАУКЕ, ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ И ПРАКТИКЕ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
В современной общественно-политической практике термин «социальные обязательства» применяется для обозначения обязанности государства и иных субъектов (например, работодателей) по предоставлению гражданам социального обеспечения (мер социальной поддержки, социальных гарантий и т. п.). Данный термин используется в законодательстве и актах социального партнерства, встречается в решениях Конституционного Суда РФ. В связи с этим необходимо уточнить содержание понятия «социальные обязательства» и унифицировать его применение в разных правовых источниках целью совершенствования понятийного аппарата российской юридической науки и социального законодательства. Выявление правовой природы и содержания социальных обязательств может способствовать усилению юридических гарантий социальной защиты.
Применяя для этого совокупность методов научного познания (анализ и синтез, системный, формально-юридический и др.), автор формулирует основные признаки социальных обязательств в их соотношении с гражданско-правовыми и публично-правовыми обязательствами. Правовая природа социального обязательства определяется в корреляции с принятием социального риска. Оно осуществляется путем признания и формального закрепления в законе или договоре обязанности компенсировать неблагоприятные последствия реализации социального риска посредством предоставления социального обеспечения. В статье предлагается классификация социальных обязательств в зависимости от статуса обязанного субъекта, оснований возникновения, объекта.
Подчеркивается значительный вклад Конституционного Суда РФ в становление концепции социальных обязательств. В его практике выработана система критериев допустимости изменения и прекращения социальных обязательств государства. Данные критерии носят универсальный характер и могут быть применены к различным видам социального обеспечения. В процессе реформирования системы социальных льгот они получили законодательное закрепление, а в дальнейшем были воспроизведены в законодательстве о социальной защите граждан, проживающих в Крыму и Севастополе.
Понимание социальных обязательств во взаимосвязи с категорией социального риска может рассматриваться как перспективное направление научных исследований в праве социального обеспечения. В контексте правовых позиций Конституционного Суда РФ такой подход может способствовать совершенствованию социального законодательства и практики его применения.
Ключевые слова: социальные обязательства, социальные риски, социальное обеспечение, стороны социальных обязательств, классификация социальных обязательств, Конституционный Суд Российской Федерации
DOI: 10.34076/2410-2709-2020-4-73-88
Термин «социальные обязательства» получил широкое распространение в современной российской общественно-политической практике. Обращаясь 15 января 2020 г. с По-
сланием к Федеральному Собранию, Президент Российской Федерации подчеркнул необходимость выполнения социальных обязательств государства перед людьми и пред-
ложил закрепить в Конституции Российской Федерации наиболее принципиальные параметры социального обеспечения, в частности гарантии достойного пенсионного обеспечения, включая регулярную индексацию пенсий. В Послании четко указаны стороны социальных обязательств - государство и граждане, а также их целевая направленность, связанная с предоставлением гражданам социального обеспечения, финансируемого за счет публичных ресурсов.
Таким образом, на самом высоком политическом уровне подтверждены приверженность государства своим социальным обязательствам и готовность упрочить их конституционный характер. Это может свидетельствовать о переходе Российской Федерации к новому этапу развития социальных обязательств, что, в свою очередь, предполагает анализ накопленного опыта их законодательного оформления и практики реализации, а также обобщение сформулированных в науке точек зрения относительно их природы.
Характеризуя законодательное оформление социальных обязательств, необходимо констатировать умеренность использования одноименного термина в нормативных правовых актах. Первое и пока единственное в федеральном законодательстве определение социальных обязательств содержится в Федеральном законе от 20 июня 1998 г. № 81-ФЗ «О государственном регулировании в области добычи и использования угля, об особенностях социальной защиты работников организаций угольной промышленности». Несмотря на его общую критическую оценку, которая вполне обоснованно была дана О. С. Курчен-ко [Курченко 2007: 130], следует признать, что в нем, по крайней мере, четко зафиксированы стороны социальных обязательств, регулируемых названным законом.
Управомоченной стороной в таком социальном обязательстве выступают работники, высвобожденные (в терминологии Кодекса законов о труде Российской Федерации, согласно ст. 40.2 которого под высвобождением работников понималось их увольнение в связи с ликвидацией организации, сокращением численности или штата) из организаций угольной промышленности в период реструктуризации отрасли, пенсионеры и инвалиды, работавшие в этих организациях, а также члены семей погибших или умерших
работников организаций и подразделений военизированных аварийно-спасательных частей. Обязанной стороной являются государство и (или) организации угольной промышленности. Кроме того, в анализируемом определении назван (хотя и в самом общем виде) предмет обязательства - обеспечение социальных гарантий, предусмотренных указанным Федеральным законом, Трудовым кодексом Российской Федерации и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации. Следовательно, конкретизация предмета указанных обязательств возможна при систематическом толковании соответствующих нормативных положений.
Наряду с названным Федеральным законом упоминание о социальных обязательствах появилось в Положении о единой государственной информационной системе социального обеспечения (утв. постановлением Правительства РФ от 14 февраля 2017 г. № 181). Создание данной системы предусмотрено Федеральным законом от 17 июля 1999 г. № 178-ФЗ «О государственной социальной помощи». Посредством информационной системы обеспечивается, в том числе, возможность прогнозирования расходов бюджетов бюджетной системы Российской Федерации в части выполнения социальных обязательств Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований.
В приведенной формулировке обращает на себя внимание указание на обязанную сторону социальных обязательств, которая может быть представлена всеми уровнями публичной власти - федеральным, региональным и муниципальным. Это приобрело особую актуальность после реформирования с 1 января 2005 г. системы социальных льгот путем их так называемой монетизации, т. е. преобразования некоторых из них в ежемесячную денежную выплату с одновременным перераспределением социальных обязательств между названными уровнями публичной власти.
Данный процесс сопровождался активизацией регионального законотворчества в сфере социальной защиты. В каждом субъекте Российской Федерации были приняты законы, регулирующие социальную поддержку граждан льготных категорий, ранее установленных федеральным законодательством
(ветеранов труда, тружеников тыла, жертв политических репрессий и др.). В некоторых регионах (в частности, Белгородской, Омской, Ленинградской, Волгоградской областях, Санкт-Петербурге) были приняты кодифицированные законы с разной структурой и содержанием [Литвинова 2019].
Одним из них стал Социальный кодекс Ярославской области (закон Ярославской области от 19 декабря 2008 г. № 65-з). Наиболее значимая его особенность в сравнении с другими аналогичными законами субъектов Российской Федерации заключается, на наш взгляд, в использовании в нем термина «социальные обязательства». Кодекс закрепляет понятие социальных обязательств как расходных обязательств Ярославской области, установленных в целях предоставления социальной поддержки, социального обслуживания и оказания социальной помощи населению Ярославской области либо для обеспечения их предоставления. Социальное обеспечение определено как предоставление социальной поддержки, социального обслуживания и оказание социальной помощи в соответствии с социальным законодательством. Сформулированы также дефиниции социальной поддержки, социального обслуживания и социальной помощи (ст. 5). Тем самым для целей регионального правового регулирования была установлена система терминов, отражающая взаимосвязь социальных обязательств и социального обеспечения, включающего в качестве составных частей (элементов, форм) социальную поддержку, социальное обслуживание и социальную помощь.
Эта взаимосвязь, в свою очередь, может быть выведена из определения социальных правоотношений как связанных с реализацией полномочий Ярославской области в сфере предоставления социальной поддержки, социального обслуживания и оказания социальной помощи населению (ст. 1), а также из установления социальных обязательств Социальным кодексом, иными законами Ярославской области, регулирующими социальные правоотношения, либо в определенном ими порядке (ст. 13). Таким образом, по смыслу приведенных положений Социального кодекса Ярославской области социальные обязательства устанавливаются названным кодексом или иным зако-
ном как обязанность региональных органов государственной власти финансировать социальное обеспечение граждан в тех формах, которые предусмотрены областным законодательством.
Формами участия органов государственной власти в социальных правоотношениях ст. 16 в первую очередь называет принятие законов и иных нормативных правовых актов в соответствии с полномочиями, предоставленными им федеральным законодательством и законодательством Ярославской области, а также обеспечение финансирования социальных обязательств в соответствии с законом об областном бюджете. При таком подходе социальные обязательства отграничиваются от социальных правоотношений, в которые облекается социальное обеспечение, и выступают своего рода экономико-правовым средством реализации социального обеспечения.
Неслучайно поэтому Социальный кодекс Ярославской области содержит специальную главу, посвященную финансированию социальных обязательств. По общему правилу, оно осуществляется за счет средств областного бюджета в полном объеме. Но для социальных обязательств отдельных видов предусмотрены особенности финансирования за счет средств областного бюджета. Например, если такие обязательства установлены в целях реализации полномочий Российской Федерации по вопросам совместного ведения, не переданных Ярославской области в соответствующем порядке, то возможность их финансирования за счет средств областного бюджета, предусмотренных для этих целей законом об областном бюджете (за исключением финансовых средств, передаваемых из федерального бюджета областному бюджету на осуществление целевых расходов), должна быть закреплена федеральными законами. Кроме того, в случаях и порядке, установленных Бюджетным кодексом Российской Федерации, возможно дополнительное финансирование социальных обязательств за счет средств федерального бюджета и местных бюджетов.
В этой части Социальный кодекс Ярославской области применяется во взаимосвязи с положениями Бюджетного кодекса Российской Федерации, который, в свою оче-
редь, устанавливает ряд важных для исследуемой темы дефиниций, имеющих в своей структуре термин «обязательство». Это понятия «публичные обязательства», «публичные нормативные обязательства», «расходные обязательства», «бюджетные обязательства». Каждое из них отражает конкретное правовое средство, применяемое для целей финансового обеспечения из бюджетов соответствующих уровней.
Так, под расходными обязательствами понимаются обусловленные законом, иным нормативным правовым актом, договором или соглашением обязанности публично-правового образования (Российской Федерации, субъекта Российской Федерации, муниципального образования) или действующего от его имени казенного учреждения предоставить физическому или юридическому лицу, иному публично-правовому образованию, субъекту международного права средства из соответствующего бюджета.
Бюджетные обязательства представляют собой расходные обязательства, подлежащие исполнению в соответствующем финансовом году.
Публичные обязательства - это расходные обязательства публично-правового образования перед физическим или юридическим лицом, иным публично-правовым образованием, подлежащие исполнению в установленном соответствующим законом, иным нормативным правовым актом размере или имеющие установленный указанным законом, актом порядок его определения (расчета, индексации). Отдельной их разновидностью выступают публичные нормативные обязательства, которые публично-правовые образования несут перед физическими лицами и которые подлежат исполнению в денежной форме, для чего определяются их размер или порядок его индексации (ст. 6 Бюджетного кодекса Российской Федерации).
Е. Ю. Грачева подчеркивает, что «использование категории „обязательство" в сфере финансов дает возможность гражданам потребовать исполнения публичной властью своих общесоциальных функций». Расходные обязательства выступают разновидностью финансовых обязательств государства, которые, в свою очередь, подтверждают возложение на государство обществом соответ-
ствующих обязанностей [Грачева 2016: 11, 12, 16].
В числе таких обязанностей и вытекающие из ст. 7 и 39 Конституции Российской Федерации обязанности по предоставлению гражданам социального обеспечения и гарантий социальной защиты. Так, согласно ч. 2 ст. 74.1 Бюджетного кодекса Российской Федерации расходные обязательства на социальное обеспечение населения могут возникать в результате принятия публичных нормативных обязательств, бюджетные ассигнования на исполнение которых предусматриваются отдельно по каждому виду таких обязательств в виде пенсий, пособий, компенсаций и других социальных выплат, а также осуществления мер социальной поддержки населения.
Возникает вопрос о том, как соотносятся социальные и финансовые обязательства. Федеральное законодательство не содержит прямого ответа на него. Однако по смыслу вышеприведенных положений Бюджетного кодекса, а также Социального кодекса Ярославской области социальные обязательства являются одним из видов расходных обязательств, если их стороной выступают публично-правовые образования, с чем трудно согласиться исходя из различий в правовой природе обязательств названных видов.
В этих условиях ответ на вопрос может быть дан с опорой на современные научные разработки по соответствующим направлениям. Несмотря на то что по своей первичной «отраслевой прописке» категория «обязательство» принадлежит к цивилистике, сегодня в юридической науке уже признан ее универсальный, общеправовой характер. Возможность ее применения и в публично-правовой, и в социально-правовой сфере предопределяет выявление как общих признаков обязательств всех видов, так и специфики, обусловленной отраслевой (межотраслевой) природой.
При таком подходе общими могут считаться следующие признаки: 1) обязательство представляет собой правоотношение, т. е. связь между субъектами права, выражающуюся в наличии у них прав и обязанностей; 2) обязательство включает в себя субъектов, их права и обязанности (содержание), объект; 3) обязательство носит имущественный характер, опосредует процесс перемеще-
ния материальных благ, результатов труда; 4) обязательство имеет юридическое основание, т. е. возникает в силу нормативного правового акта или договора.
Отраслевая (межотраслевая) дифференциация обязательств позволяет выявить нюансы проявления общих признаков применительно к гражданско-правовым, публично-правовым и социально-правовым обязательствам.
В частности, финансовое обязательство как элемент публично-правовой сферы может существовать в форме абсолютного правоотношения, в котором четко определена только одна сторона - должник. Основание возникновения публично-правовых обязательств -закон или иной нормативный правовой акт [Грачева 2016: 12]. Публично-правовые финансовые обязательства, в отличие от гражданско-правовых, являются безэквивалентными [Омелехина 2016: 116].
Гражданско-правовое обязательство представляет собой относительное правоотношение. Большинство таких обязательств возникает на основании договора, однако существуют и внедоговорные (в том числе деликтные) обязательства. Кроме того, в цивилистике дискутируется вопрос о возможности признания обязательствами неимущественных правоотношений [Рузанова 2015: 60, 62-63].
Категория «социальное обязательство» пока не получила единодушного признания специалистов в сфере права социального обеспечения, хотя первые работы, в которых отстаивалась идея об обязательственной природе социально-обеспечительных правоотношений, появились еще в советский период [Красильникова 1972: 9; Иванкина 1979: 29]. В последние годы интерес к социальным обязательствам в отраслевой науке усилился, и даже появилась точка зрения о необходимости признания социально-обеспечительного обязательства базовой отраслевой юридической конструкцией [Лушни-кова, Лушников 2009: 468]. Социально-обеспечительное обязательство предлагается определять как «относительное правоотношение активного типа, в котором орган социального обеспечения (организация, иное лицо) обязан в порядке и на условиях, предусмотренных законом или договором, предоставить лицу определенный вид социальных выплат, социальных услуг, социальных
льгот» [Там же: 473]. Продуктивным видится подход, при котором дефиниция социальных обязательств формулируется с указанием обязанной стороны. Например, «социальные обязательства государства - это основанные на законе или ином нормативном правовом акте материальные правоотношения между государством и гражданами, в которых граждане при наличии установленных законом условий имеют право на получение конкретных видов социального обеспечения, а государство в лице уполномоченных органов и учреждений обязано их предоставить» [Кур-ченко 2007: 130].
Помимо государства, обязанной стороной в социальных обязательствах могут выступать и негосударственные субъекты. В первую очередь речь идет о работодателях, которые как участники социального партнерства могут принимать на себя обязательства по предоставлению работникам и членам их семей дополнительной социальной поддержки. Такие обязательства возникают на основании коллективных договоров и соглашений. В ряде случаев акты социального партнерства содержат термин «социальные обязательства». Например, Отраслевое соглашение по машиностроительному комплексу Российской Федерации на 2020-2022 годы (утв. Ассоциацией машиностроительных профсоюзов России, Профсоюзом работников автомобильного и сельскохозяйственного машиностроения РФ, общероссийским отраслевым объединением работодателей «Союз машиностроителей России», Профсоюзом работников промышленности, общественной организацией «Всероссийский электропрофсоюз» 30 декабря 2019 г.) предусматривает, что оно обязательно к применению работодателями при заключении отраслевых, территориальных соглашений на уровне субъектов Российской Федерации и муниципальных образований, коллективных договоров в организациях, трудовых договоров с работниками организаций и при разрешении индивидуальных и коллективных трудовых споров, а его социальные обязательства являются минимально гарантированными (п. 2.8).
В соответствии с Межрегиональным отраслевым соглашением по алмазно-бриллиантовому комплексу Российской Федерации на 2019-2021 годы (утв. Межрегиональным
профессиональным союзом работников «АК „АЛРОСА" (ПАО «Профалмаз»), Межрегиональным отраслевым объединением работодателей алмазно-бриллиантового комплекса 21 февраля 2019 г.) перечень социальных обязательств и гарантий предприятий, формы и механизмы их реализации определяются коллективными договорами организаций в рамках финансово-экономических возможностей и целесообразности с учетом положений данного Соглашения (п. 5.1).
Обращает на себя внимание возможность установления дополнительных социальных гарантий на каждом уровне социального партнерства, а также в индивидуальных трудовых договорах. Это соответствует принципу многоуровневости социальной защиты, который прямо вытекает из положений Конституции Российской Федерации, в частности ч. 3 ст. 39 и п. «ж» ч. 1 ст. 72.
Прежде чем предложить универсальное определение социальных обязательств, попробуем сформулировать их основные признаки. В качестве отправной точки будем ориентироваться на категорию социального риска.
В науке права социального обеспечения социальный риск признается основанием для предоставления пенсий, пособий, социальных услуг, мер социальной поддержки. Социальный риск представляет собой возможность возникновения социально неблагоприятных ситуаций, которые гражданин не способен преодолеть самостоятельно и которые в силу этого обусловливают необходимость его поддержки государством и обществом посредством предоставления социального обеспечения. В учебной литературе высказана точка зрения о том, что нормы, закрепляющие перечень жизненных обстоятельств, дающих право на социальное обеспечение, образуют в структуре общей части отрасли институт социальных рисков, или оснований обеспечения [Право социального обеспечения 2006: 73].
Категория социального риска исследуется и в научной литературе. Например, Е. А. Истомина рассматривает ее в более широком смысле, а не только как основание социального обеспечения [Истомина 2018]. Характер обстоятельств, признаваемых социальными рисками, предопределяет условия и формы предоставления гражданам тех или
иных категорий социального обеспечения, а также его уровень или объем. Следовательно, именно социальные риски обусловливают установление ключевых параметров системы социального обеспечения и определение содержания права на социальное обеспечение. Такой подход согласуется со ст. 39 Конституции Российской Федерации, которая, гарантируя каждому социальное обеспечение по возрасту, в случае болезни, инвалидности, потери кормильца, для воспитания детей и в иных случаях, установленных законом, по существу закрепляет открытый перечень социальных рисков как оснований для возникновения у граждан права на социальное обеспечение, а у государства - обязанности по его предоставлению. Указанные право и обязанность, корреспондирующие друг другу и конкретизированные в законодательстве, обозначают наличие между гражданином, находящимся в ситуации социального риска, и государством правовой связи, которую можно именовать социальным обязательством.
При подобном подходе важнейшим признаком социальных обязательств, отражающим их правовую природу и предназначение, следует признать их связь с социальными рисками и нацеленность на защиту от социальных рисков путем предоставления социального обеспечения. Сущность социальных обязательств, по нашему мнению, заключается в принятии на себя государством или иным субъектом обязанности компенсировать за счет обобществленного ресурса последствия социального риска, возникшего у гражданина.
Солидаризируясь с выводом О. С. Кур-ченко о том, что социальные обязательства выступают правовой формой выражения экономических распределительных отношений [Курченко 2007: 129], можно предложить для обсуждения новую идею об определении соотношения социальных обязательств и социального обеспечения. В разных областях научного знания выработаны разные подходы к пониманию социального обеспечения. С точки зрения экономики это совокупность распределительных отношений. Для правоведения социальное обеспечение выступает объектом правового регулирования и потому являет собой совокупность общественных отношений, связанных с предоставлением гражданам поддержки из общественных
фондов потребления (за счет публичных ресурсов, валового внутреннего продукта). В таком значении термин «социальное обеспечение» применяется в ст. 72 Конституции РФ.
При этом по буквальной формулировке ч. 1 ст. 39 Конституции РФ социальное обеспечение может пониматься как объект соответствующего конституционного права, некий гарантированный государством набор социальных благ и услуг, предоставляемых при наступлении социального риска. В данном качестве социальное обеспечение - объект социальных обязательств.
Сторонами социальных обязательств выступают гражданин и государство либо негосударственные субъекты. Гражданин, подверженный социальному риску, в таких обязательствах всегда является управомоченной стороной. Ему противостоит сторона, принявшая на себя обязанность по компенсации неблагоприятных последствий социального риска. Право гражданина на социальное обеспечение или поддержку и корреспондирующая ему обязанность государства или иного принявшего ее субъекта предоставить такое обеспечение составляют содержание социального обязательства.
Как уже отмечалось, основанием возникновения социальных обязательств могут быть законы или иные нормативные правовые акты, а также договоры (коллективные договоры и соглашения, договоры негосударственного пенсионного страхования и т. п.).
Если основание возникновения социальных обязательств не является персонифицированным (что имеет место в большинстве случаев, когда обязанной стороной выступает публичный субъект), то названные обязательства проходят в своем развитии два этапа, существуя сначала как общерегулятивные правовые отношения без точной «поименной» индивидуализации, по крайней мере, на стороне управомоченного субъекта, а затем как относительные правоотношения, стороны которых определены.
Следует подчеркнуть, что уже на первом из названных этапов публичный субъект (государство в лице Российской Федерации либо субъекта Российской Федерации, а также муниципальное образование) принимает на себя обязанность по компенсации соответствующего социального риска, т. е. социально-обеспечительное обязательство
в отношении тех лиц, которые находятся в ситуации социального риска. Для этого у публично-правового образования должны быть необходимые финансовые ресурсы. Финансовое обеспечение социальных обязательств осуществляется в форме финансовых обязательств (публичных, публичных нормативных, расходных, бюджетных).
Между тем социальное обязательство (на первом этапе своего существования) не тождественно расходному обязательству публичного субъекта. Хотя оба вида обязательств безэквивалентны, они различаются по субъектному составу, по объекту и по содержанию. При этом они взаимосвязаны, поскольку возникновение каждого из них предполагает взаимную оценку их объема. Иными
Социальные обязательства представляют
собой основанные на законе, ином нормативном правовом акте или договоре материальные правоотношения, в которых государство, муниципальные образования, негосударственные субъекты принимают на себя обязанность компенсировать гражданам последствия возникших у них социальных рисков
словами, социальное обязательство не может возникнуть (точнее, не должно возникать) без подтверждения реальности его исполнения. В свою очередь, объем финансовых обязательств, сопровождающих социальные обязательства, не может быть определен до того момента, пока не будут установлены тот или иной вид социального обеспечения, условия его предоставления, размеры соответствующих выплат, и на этом основании не будет рассчитано количество граждан, могущих претендовать на такую поддержку.
С учетом изложенного можно определить социальные обязательства как основанные на законе, ином нормативном правовом акте или договоре материальные правоотношения, в которых государство, муниципальные образования, негосударственные субъекты принимают на себя обязанность компенсировать гражданам последствия возникших у них социальных рисков, а граждане имеют право при наличии
установленных законом, иным нормативным правовым актом или договором условий на получение социального обеспечения конкретных видов.
Многообразие социальных обязательств актуализирует проблему их классификации. Она может быть проведена по различным основаниям. Одно из них - статус обязанного субъекта. По этому критерию можно выделить социальные обязательства Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, работодателей, негосударственных пенсионных фондов и др.
При этом следует подчеркнуть, что отнесение социальной защиты, включая социальное обеспечение, к предметам совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов позволяет разграничить социальные обязательства субъектов Российской Федерации в зависимости от того, в порядке исполнения каких полномочий они установлены. Если социальные обязательства приняты субъектом Российской Федерации в рамках совместного ведения, они могут носить производный характер и отражать преемственность в реализации мер социальной поддержки граждан отдельных категорий в процессе совершенствования разграничения полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами, который, как отмечалось ранее, принято связывать со вступлением в силу Федерального закона от 22 августа 2004 г. № 122-ФЗ.
Между тем субъекты Российской Федерации вправе предусматривать дополнительные меры социальной поддержки за счет собственных средств (ст. 26.3 Федерального закона от 6 октября 1999 г. № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации»), и в этом случае возникают их первичные социальные обязательства, для которых может быть характерна меньшая стабильность, что обусловлено необходимостью их надлежащего финансового обеспечения.
Аналогичные выводы можно сделать и при характеристике дополнительных мер социальной поддержки, устанавливаемых органами местного самоуправления для граждан отдельных категорий в соответствии со ст. 20 Федерального закона от 6 октября
2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации». Такие меры могут быть установлены за счет средств бюджета муниципального образования, причем вне зависимости от наличия в федеральных законах положений, закрепляющих указанное право. Финансирование подобных мер социальной поддержки не является обязанностью муниципального образования, осуществляется при наличии возможности и не может служить основанием для выделения дополнительных финансовых ресурсов из других бюджетов бюджетной системы РФ. Поэтому социальные обязательства муниципальных образований, принимаемые ими в добровольном порядке, могут не отличаться стабильностью.
Проведем классификацию социальных обязательств и в зависимости от основания их возникновения: возникшие на основе федерального закона, закона субъекта Российской Федерации, муниципального нормативного правового акта, коллективного договора или соглашения, договоров других видов. Заслуживает обсуждения возможность признания основаниями возникновения социальных обязательств Конституции Российской Федерации и международных договоров. Как неоднократно отмечал в своих решениях Конституционный Суд РФ, Конституция гарантирует каждому право на социальное обеспечение, но относит установление видов социального обеспечения и условий их предоставления к компетенции законодателя. Следовательно, Конституция обязывает государство установить систему социального обеспечения, но конкретные параметры защиты от социальных рисков не предусматривает.
Необходимо указать, что Закон РФ о поправке к Конституции Российской Федерации от 14 марта 2020 г. № 1-ФКЗ вносит в ее текст дополнения, конкретизирующие такие параметры. Так, ст. 75 Конституции Российской Федерации в редакции названного Закона содержит чч. 6 и 7, предусматривающие формирование в Российской Федерации системы пенсионного обеспечения граждан на основе принципов всеобщности, справедливости и солидарности поколений и поддержку ее эффективного функционирования, осуществление индексации пенсий не реже одного раза в год в порядке, уста-
новленном федеральным законом, а также гарантирующие в соответствии с федеральным законом обязательное социальное страхование, адресную социальную поддержку граждан и индексацию социальных пособий и иных социальных выплат. Таким образом, Конституция Российской Федерации обусловливает возникновение социальных обязательств государства лишь во взаимосвязи с федеральными законами.
Аналогичный вывод можно сделать и в отношении международных договоров, которые после ратификации становятся частью российской правовой системы, но сами по себе, вне взаимосвязи с национальным законодательством, социальные обязательства государства не устанавливают.
Еще одним критерием классификации социальных обязательств может служить их объект. В этом качестве выступают различные виды социального обеспечения - пенсии, пособия, компенсационные выплаты, меры социальной поддержки и т. д. По поводу каждого из названных видов социального обеспечения могут возникать социальные обязательства. При этом установление социальных обязательств применительно к каждому виду социального обеспечения предполагает четкое определение условий, формы, продолжительности периода его предоставления, а также размера (если речь идет о денежных выплатах) или объема (если обеспечение предоставляется в натуральной форме). Несоблюдение данных требований, сопряженное с отступлением при определении параметров компенсации социального риска от конституционных принципов и предписаний может потребовать вмешательства Конституционного Суда РФ.
Конституционный Суд РФ вносит значительный вклад в развитие концепции социальных обязательств. Термин «социальные обязательства» можно обнаружить в ряде его решений. Примечательно, что данный термин иногда используют даже заявители для обоснования своей позиции по поставленным в жалобах вопросам.
Так, В. А. Черных, оспаривавший конституционность п. 3 ст. 32 Федерального закона от 28 марта 1998 г. № 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе», ссылался на необходимость обеспечить в рамках действия контракта о прохождении военной
службы неснижаемый уровень социальных обязательств, установленных на момент его заключения, а снижение уровня социальных обязательств по сравнению с существовавшим на момент заключения контракта предлагал признать нарушением условий контракта, дающим право на его досрочное расторжение в судебном порядке (Определение Конституционного Суда РФ от 16 октября 2007 г. № 679-О-О).
Авиакомпании «Полет», «Сибирь» и «Uta-ir», оспаривая конституционность подп. 3 п. 2 ст. 106 Воздушного кодекса Российской Федерации, предусматривающего льготные условия перевозки несовершеннолетних детей в возрасте от двух до двенадцати лет с предоставлением им отдельного места, указывали на то, что тем самым на авиакомпании возлагаются социальные обязательства государства без какого-либо возмещения понесенных затрат (Постановление Конституционного Суда РФ от 20 декабря 2011 г. № 29-П).
В некоторых случаях термин «социальные обязательства» используется в мотивировочной части решений Конституционного Суда. В частности, развернутая характеристика социальных обязательств была дана в Определении Конституционного Суда РФ от 15 февраля 2005 г. № 17-О по жалобе гражданки Енборисовой Прасковьи Федоровны на нарушение ее конституционных прав пунктом 8 статьи 14 Федерального закона «О трудовых пенсиях в Российской Федерации».
Прежде всего было указано на конституционные предписания (в частности, ст. 7, 39, 71, 72, 76 Конституции РФ) и международно-правовые акты, являющиеся составной частью российской правовой системы, как на источники нормативной фиксации социальных обязательств Российской Федерации перед населением. Конституционный Суд сделал вывод о том, что величина прожиточного минимума в субъекте Российской Федерации определяет объем экономических обязательств государства перед гражданином при установлении государственных пенсий и социальных пособий. Применена также формулировка «минимальная мера социально-экономических обязательств государства перед населением, реализуемых, в том числе, через систему пенсионных отношений».
Тем самым Конституционный Суд стремился подчеркнуть необходимость установления социальных обязательств сообразно имеющимся у государства экономическим ресурсам. Использование категории «публично-правовые обязательства» в качестве обобщающего термина со ссылкой на ранее сформулированные правовые позиции о недопустимости произвольного отказа государства от выполнения указанных обязательств может рассматриваться в качестве возможного обоснования таких принципов установления и реализации социальных обязательств, как их экономическая обоснованность и стабильность.
Термин «социальное обязательство» употреблялся Конституционным Судом в решениях по вопросам социальной поддержки граждан отдельных категорий. Так, в определениях об отказе в принятии к рассмотрению жалоб граждан, ставивших под сомнение конституционность положений федерального законодательства, возлагающих на субъекты Российской Федерации полномочия по установлению и финансированию мер социальной поддержки, указывалось на то, что названные нормы направлены на установление публичного субъекта, несущего финансовую ответственность за реализацию взятых на себя социальных обязательств (Определения от 28 января 2016 г. № 61-О, от 6 июня 2016 г. № 1155-О и от 19 декабря 2017 г. № 2929-О). Неслучайно неопределенность возлагаемых на субъектов правоотношений обязанностей (нередко сочетающаяся с неопределенностью распределения ответственности между ними), в частности при регламентации финансирования социальных обязательств, отнесена Конституционным Судом к существенным изъянам оспариваемых законодательных актов, что отмечено в одобренной его решением от 23 июня 2016 г. информации «Конституционно-правовые аспекты совершенствования нормотвор-ческой деятельности (на основе решений Конституционного Суда Российской Федерации 2013-2015 годов)».
Таким образом, Конституционный Суд указывает на необходимость обеспечения определенности социальных обязательств применительно к обязанной стороне, очевидно, подразумевая, что и прочие параметры
социальных обязательств требуют однозначного нормативного регулирования. В итоге общеправовой принцип определенности реализуется в сфере социального обеспечения, преломляясь в принцип определенности социальных обязательств. С точки зрения принципов обоснованности принятия и стабильности исполнения Конституционный Суд в ряде случаев характеризовал социальные обязательства субъектов Российской Федерации по предоставлению государственным служащим данных субъектов дополнительного обеспечения к трудовой пенсии (Определения от 11 мая 2006 г. № 88-О и от 3 апреля 2007 г. № 332-О-П).
Следовательно, в решениях Конституционного Суда можно встретить не только непосредственное применение термина «социальное обязательство» в сочетании с необходимой в соответствующем контексте характеристикой данного правового феномена, но и более глубокое отражение правовой природы социальных обязательств, которое в качестве имплицитной информации может быть воспринято исследователями, в частности для теоретического обоснования и развития принципов установления и исполнения социальных обязательств.
Так, принцип стабильности социальных обязательств может быть выведен на основе правовой позиции относительно реализации приобретенных социальных прав в условиях реформирования законодательства. Впервые она была четко сформулирована Конституционным Судом в Постановлении от 24 мая 2001 г. № 8-П применительно к жилищным субсидиям для граждан, выезжающих из районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей. Проблема, поставленная в жалобах заявителей, заключалась в том, что при изменении законодательства были увеличены требования к стажу работы или проживания на северных территориях при определении права на такие субсидии (с 10 до 15 лет). Заявители, проработавшие на Севере более 10 лет, выехали на постоянное место жительство в другие регионы, где были поставлены на очередь для улучшения жилищных условий. Однако после введения в действия оспариваемого закона они были исключены из очереди как не имеющие стажа 15 лет.
Признавая оспариваемые положения противоречащими Конституции, Конституционный Суд исходил из того, что изменение законодателем ранее закрепленных условий предоставления жилищных субсидий должно осуществляться с учетом следующих требований: 1) соблюдение принципа поддержания доверия граждан к закону и действиям государства, что предполагает сохранение разумной стабильности правового регулирования и недопустимость внесения произвольных изменений в действующую систему норм; 2) предоставление гражданам в случае необходимости возможности, в частности посредством установления временного регулирования, в течение некого разумного переходного периода адаптироваться к вносимым изменениям, в том числе при решении вопроса о выборе места жительства и работы.
Конституционный Суд пришел к выводу, что такого рода изменение означает отказ государства от выполнения в конкретных правоотношениях своих обязательств, возникших из ранее действовавшего регулирования и правоприменительных актов, которыми решался вопрос о постановке гражданина на учет как нуждающегося в улучшении жилищных условий. Это не только подрывает доверие к действиям государства, к закону, но и приводит к нарушению конституционного принципа равенства. Даже если увеличение для этих граждан минимально необходимого стажа работы (времени проживания) в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях, дающего право на получение жилищных субсидий, обусловлено недостаточностью финансовых ресурсов, выделяемых на решение проблем переселения граждан из указанных районов и местностей, оно не может служить адекватным правовым средством обеспечения баланса между правами этих граждан и правомерными интересами общества и государства.
Впоследствии данная правовая позиция была признана имеющей общий характер, что позволило развивать ее применительно к другим видам социального обеспечения, адресованного гражданам различных категорий (инвалидам-чернобыльцам, ветеранам боевых действий и др.). Кроме того, она была воспринята законодателем при определении принципов осуществления реформы социальных льгот и по сути воспроизведена
в преамбуле и ст. 153 Федерального закона от 22 августа 2004 г. № 122-ФЗ «О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием федеральных законов „О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации"" и „Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации"».
Эти принципы, будучи универсальными, могли бы получить отражение в кодифицированном законе, выступающем источником права социального обеспечения. Однако перспективы кодификации социального законодательства Российской Федерации в настоящее время обсуждаются лишь в науке права социального обеспечения [Васильева 2010]. В связи с этим в каждом случае, когда законодатель считает необходимым их формализовать применительно к тем или иным общественным отношениям, он фиксирует их специально, определяя тем самым вектор дальнейшего развития законодательства и правоприменительной практики.
Одним из наиболее показательных примеров могут служить положения ст. 6 и 11 Федерального конституционного закона от 21 марта 2014 г. № 6-ФКЗ «О принятии в Российскую Федерацию Республики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъектов - Республики Крым и города федерального значения Севастополя», предусматривающие постепенную (в течение переходного периода) адаптацию системы социальной защиты граждан, проживающих на указанной территории, к установленным российским законодательством условиям предоставления социальных выплат, благ и услуг. Закреплен запрет на ухудшение правового положения таких граждан по сравнению с достигнутым по состоянию на 21 февраля 2014 г., в том числе запрет на снижение размеров денежных выплат, уменьшение совокупного объема финансирования соответствующих льгот и выплат, ухудшение условий их предоставления.
Данные требования, в совокупности составляющие содержание принципа стабиль-
ности социальных обязательств, изначально сформулированные Конституционным Судом РФ и затем получившие законодательное оформление, были детализированы применительно к пенсионному обеспечению проживающих в Крыму и Севастополе граждан, а также социальной поддержке их отдельных категорий.
Так, ст. 3 Федерального закона от 21 июля 2014 г. № 208-ФЗ «Об особенностях пенсионного обеспечения граждан Российской Федерации, проживающих на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя» предусматривает с 1 января 2015 г. перерасчет по правилам российского законодательства размеров пенсий, назначенных указанным гражданам в соответствии с законодательством, действовавшим на данной территории до перехода Крыма под юрисдикцию Российской Федерации. При этом установлены следующие гарантии: запрет на пересмотр права на пенсию; осуществление перерасчета в беззаявительном порядке, по документам выплатного дела; запрет на снижение размера пенсии, определенного по состоянию на 31 декабря 2014 г., в том числе с учетом ежемесячной выплаты к этой пенсии, установленной Указом Президента РФ от 31 марта 2014 г. № 192 «О мерах государственной поддержки граждан, являющихся получателями пенсий на территориях Республики Крым и г. Севастополя» и составлявшей с 1 июля 2014 г. 100 % назначенной пенсии. Если при перерасчете размера пенсии он - несмотря на применение специальных правил, предусмотренных ст. 4 и 5 данного Федерального закона, - окажется ниже определенного на момент окончания переходного периода, то пенсия выплачивается в сохраненном, более высоком размере, который не подлежит ежегодной корректировке (индексации), а также перерасчету в сторону увеличения до достижения размера, исчисленного в соответствии с законодательством Российской Федерации.
Аналогичные правила закреплены Федеральным законом от 1 декабря 2014 г. № 398-ФЗ «Об особенностях пенсионного обеспечения отдельных категорий граждан Российской Федерации, проживающих на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя» для военных пенсионеров.
Принимая на себя социальные обязательства в отношении жителей Крыма и Севастополя, Российская Федерация обеспечила их преемственный характер и установила гарантии, исключающие возможность ухудшения правового положения граждан. При этом в течение переходного периода Россия, по существу, приняла и исполняла социальные обязательства, возникшие до 18 марта 2014 г., постепенно увеличивая их объем в целях создания для граждан Российской Федерации, проживающих на указанных территориях, единых стандартов защиты от социальных рисков. Это потребовало большой подготовительной работы по оценке параметров социального риска (включая количество проживающих в Крыму и Севастополе граждан, на которых будут распространяться вводимые специальные правила, условия применения льготных механизмов, а также объем финансового обеспечения соответствующих социальных гарантий).
Такого рода оценка необходима во всех случаях принятия социальных обязательств, независимо от того, кто выступает в них обязанной стороной. Тем самым реализуется принцип обоснованности социальных обязательств, имеющий два аспекта - экономический (оценка достаточности ресурсов для исполнения обязательств, иными словами -реальности их исполнения) и правовой (количественная и качественная оценка социальных рисков, которые подлежат компенсации). Игнорирование законодателем данного принципа может привести к невозможности исполнения социального обязательства и послужить основанием для решения о внесении в соответствующий закон изменений или о его отмене.
Подобная ситуация имела место в Ставропольском крае, где законом от 27 декабря 2012 г. № 123-кз «О мерах социальной поддержки многодетных семей» многодетным семьям было предоставлено право на получение при рождении третьего ребенка или последующих детей материнского (семейного) капитала в размере 100 000 руб. Право на данную меру социальной поддержки возникало с даты рождения третьего ребенка или последующих детей при соблюдении ряда условий. Реализовать это право можно было по достижении третьим (или одним из последующих) ребенком возраста трех лет.
М. С. Колесникова, родившая 16 апреля 2013 г. третьего ребенка, выполнила все эти условия и в апреле 2016 г. обратилась за региональным материнским капиталом. Однако законом Ставропольского края от 2 декабря
2015 г. № 127-кз «О признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Ставропольского края» с 1 января
2016 г. соответствующие положения краевого закона «О мерах социальной поддержки многодетных семей» были признаны утратившими силу, в связи с чем ей было отказано. Правильность отказа подтвердили суды общей юрисдикции.
Данная правовая ситуация стала поводом для обращения М. С. Колесниковой в Конституционный Суд Российской Федерации. Постановлением от 27 марта 2018 г. № 13-П Суд признал оспариваемые нормы не соответствующими Конституции Российской Федерации и обязал законодателя Ставропольского края установить компенсаторный механизм, направленный на смягчение неблагоприятных последствий такой отмены для семей, приобретших право на получение данной выплаты на основании ранее действовавшего правового регулирования. В мотивировочной части указанного Постановления были сделаны следующие акценты, важные с точки зрения концепции социальных обязательств.
Во-первых, по своей правовой природе региональный материнский (семейный) капитал, право на который не обусловливалось уровнем дохода семьи, ее нуждаемостью в социальной помощи и поддержке, имел как социальное, так и стимулирующее предназначение. Он представлял собой дополнительную меру социальной поддержки многодетных семей, введенную субъектом Российской Федерации в порядке реализации своих дискреционных полномочий, с финансированием за счет средств регионального бюджета, следовательно, с учетом своих финансовых возможностей.
Во-вторых, даже несмотря на то что право на данную выплату непосредственно из Конституции Российской Федерации не вытекает, установление субъектом Российской Федерации дополнительных мер социальной поддержки является основанием для возникновения у этого субъекта расходных обязательств. Иными словами, социальное
и расходное обязательства субъекта Российской Федерации сопровождают друг друга, возлагая на органы государственной власти края обязанности не только предусмотреть финансирование мер социальной поддержки, но и обеспечить их предоставление гражданам, т. е. достижение цели, преследовавшейся при введении соответствующего правового регулирования.
Между тем действие положений закона Ставропольского края «О мерах социальной поддержки многодетных семей», предусматривавших выплату многодетным семьям материнского (семейного) капитала, с 1 января 2014 г. было приостановлено, а 1 января 2016 г. они утратили силу. При этом поскольку реализовать право на данную выплату можно было лишь по достижении рожденным начиная с 1 января 2011 г. третьим или последующим ребенком трехлетнего возраста, ни одна многодетная семья этой дополнительной меры социальной поддержки получить не смогла.
Конституционный Суд подчеркнул, что отмена дополнительной меры социальной поддержки многодетных семей, если принимать во внимание ее правовую природу, сама по себе не вступает в противоречие с предписаниями Конституции Российской Федерации, однако лишь при условии соблюдения в законодательном процессе требований о надлежащем финансово-экономическом обосновании любого законопроекта с указанием прогноза социально-экономических и иных последствий его принятия, а также о рассмотрении законопроектов, предусматривающих расходы, покрываемые за счет бюджета Ставропольского края, только по представлению губернатора Ставропольского края либо при наличии его заключения.
В-третьих, при должном подходе к организации законодательного процесса при принятии соответствующих законов (т. е., по существу, при принятии субъектом Российской Федерации социальных обязательств) граждане, оказавшиеся в ситуации социального риска, связанного с рождением третьего ребенка или последующих детей, имели, как указал Конституционный Суд, основанные на законодательном регулировании ожидания и были вправе рассчитывать на реальную возможность получения материнского (семейного) капитала.
Конституционный Суд в очередной раз акцентировал внимание на том, что при изменении или отмене ранее установленных мер социальной поддержки законодатель субъекта Российской Федерации обязан соблюдать принцип поддержания доверия граждан к закону и действиям государства, который предполагает его ответственность за качество принимаемых решений, сохранение разумной стабильности правового регулирования, обеспечение надлежащей правовой определенности, недопустимость внесения произвольных изменений в действующую систему норм, предсказуемость законодательной политики в социальной сфере.
При этом наделение законодателя субъекта Российской Федерации полномочием устанавливать и отменять дополнительные меры социальной поддержки граждан отдельных категорий не означает, что он обладает неограниченной свободой усмотрения и может произвольно отказываться от взятых на себя ранее публично-правовых, а по существу социальных, обязательств. Конституционный Суд четко обозначил обязанность регионального законодателя прилагать все усилия к сохранению своих обязательств, поиску баланса конституционно значимых ценностей, публичных и частных интересов, а в случаях, когда с учетом состояния бюджета субъекта Российской Федерации это оказывается объективно невозможным, - по крайней мере, максимальному смягчению негативных для граждан последствий.
Приведенная в данном Постановлении Конституционного Суда аргументация подтверждает ранее сформулированный нами вывод о возникновении социальных обязательств сначала в форме общерегулятивных правовых отношений, в субъектном составе которых определена лишь сторона, принявшая на себя обязанность по компенсации неблагоприятных последствий социального риска на условиях и в объеме, установленных законом. Управомоченная сторона представлена непоименованным кругом лиц, которые подвержены влиянию соответствующего социального риска и в случае его реализации могут претендовать на компенсацию в виде пенсий, пособий, социальных услуг, мер социальной поддержки.
Таким образом, отражение феномена социальных обязательств (как буквальное, так и имплицитное) в практике Конституционного Суда Российской Федерации свидетельствует о признании обязательственной природы социально-обеспечительных правоотношений. Вклад суда в развитие концепции социальных обязательств проявляется во влиянии сформулированных им правовых позиций на развитие социального законодательства и практики его применения, в частности усиление конституционных гарантий защиты от социальных рисков. Кроме того, практика конституционного судопроизводства служит источником новых идей и аргументов, способных обогатить теорию права социального обеспечения в условиях кон-ституционализации социальной защиты.
Список литературы
Васильева Ю. В. Кодификация российского законодательства о социальном обеспечении: теоретические и практические проблемы: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2010. 54 с.
Грачева Е. Ю. К вопросу о финансовых обязательствах государства // Вестник Университета им. О. Е. Кутафина (МГЮА). 2016. № 6. С. 10-20.
Иванкина Т. В. Проблемы правового регулирования распределения общественных фондов потребления. Л.: Изд-во ЛГУ, 1979. 102 с.
Истомина Е. А. Социальный риск и право социального обеспечения // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Сер. Право. 2018. Т. 18. № 4. С. 30-34. DOI: 10:14529/^180405.
Красильникова Т. В. Пенсионные правоотношения и общие основания их возникновения: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Свердловск: СЮИ, 1972. 22 с.
Курченко О. С. Социальные обязательства государства: экономический и юридический подходы к содержанию понятия // Российский юридический журнал. 2007. № 5. С. 127-131.
Литвинова В. В. Сравнительный анализ социальных кодексов субъектов Российской Федерации // Актуальные проблемы российского права. 2019. № 3. С. 151-160. DOI: 10.17803/1994-1471.2019.100.3.151-160.
Лушникова М. В., Лушников А. М. Курс права социального обеспечения. М.: Юстицин-форм, 2009. 653 с.
Омелехина Н. В. Юридическая конструкция финансовых обязательств: концептуальные основы формирования // Журнал российского права. 2016. № 10. С. 109-121. DOI: 10.12737/21539.
Право социального обеспечения: учеб. / под ред. М. В. Филипповой. М.: Юристъ, 2006. 444 с.
Рузанова Е. В. Гражданско-правовые обязательства: понятие и классификационные критерии // Юридический вестник Самарского университета. 2015. Т. 1. № 4. С. 59-67.
Марина Юрьевна Федорова - доктор юридических наук, профессор, советник Конституционного Суда Российской Федерации в Управлении конституционных основ трудового законодательства и социальной защиты. 190000, Российская Федерация, Санкт-Петербург, Сенатская пл., д. 1. E-mail: [email protected].
Social Obligations in the Legal Science, Law and the Judicial Practice of the Constitutional Court of the Russian Federation
The modern social and political practice uses the term «social obligation» to designate the responsibility of the state and other subjects (for instance, employers) to provide social security benefits (assistance, social safeguards) to the individuals. This term is used in the statutes, acts of social partnership, and acts of the Constitutional Court of the Russian Federation. This makes the issue of defining the term and standardizing its utilization relevant. Consequently, we may complete the objective of improving the conceptual system of Russian legal science and social security laws. Identifying the legal nature and the content of social obligations may contribute to the extension of social guarantees.
Applying the variety of research methods (analysis, synthesis, systematic and formal methods, etc.), the author formulates the basic characteristics of social obligations in its correlation with contractual and public obligations. The legal nature of the social obligation is identified through its relevancy to social risk acceptance. The social risk is accepted by establishing (either in the statute or contract) the obligation to compensate negative consequences of social risk materialization by providing social security. The article offers the classification of social obligations depending on the status of the obligation bearer, the legal authority and the object.
The author points out, that the Constitutional Court of the Russian Federation contributed immensely to forming of the social obligations concept. The Court has developed universal criteria used to assess the permissibility of changing and terminating the social obligations of the state. The state has recognized the named criteria in law while providing the reforms of social security benefits. Later these requirements were established into social security laws in Crimea and Sevastopol.
The understanding of social obligations in its' correlation with social risks might be a promising area of research in social security law. In the context of the rulings of the Constitutional Court of the Russian Federation, this approach contributes to improvement of social security law and its enforcement practice.
Keywords: social obligations, social risks, social security, parties to social obligations, classification of social obligations, the Constitutional Court of the Russian Federation
References
Filippova M. V. Pravo sotsial'nogo obespecheniya [Social Security Law], Moscow, Yurist, 2006, 444 p.
Gracheva E. Yu. K voprosu o finansovykh obyazatel'stvakh gosudarstva [On the Issue of Financial Obligations of the State], Vestnik Universiteta im. O. E. Kutafina (MGYuA), 2016, no. 6, pp. 10-20.
Istomina E. A. Sotsial'nyi risk i pravo sotsial'nogo obespecheniya [Social Risk and Social Security Law], Vestnik Yuzhno-Ural'skogo gosudarstvennogo universiteta. Ser. Pravo, 2018, vol. 18, no. 4, pp. 30-34, DOI: 10:14529/law180405.
Ivankina T. V. Problemy pravovogo regulirovaniya raspredeleniya obshchestvennykh fondov potrebleniya [Problems of Legal Regulation of Distribution of Public Consumption Funds], Leningrad, Izd-vo LGU, 1979, 102 p.
Krasil'nikova T. V. Pensionnye pravootnosheniya i obshchie osnovaniya ikh vozniknoveniya [Pension Legal Relations and General Grounds for their Occurrence]: autoabstr. of cand. jur. sc. thesis, Sverdlovsk, Sverdlovsk. yurid. in-t, 1972, 22 p.
Kurchenko O. S. Sotsial'nye obyazatel'stva gosudarstva: ehkonomicheskii i yuridicheskii podkhody k soderzhaniyu ponyatiya [Social Obligations of the State: Economic and Legal Approaches to the Content of the Concept], Rossiiskii yuridicheskii zhurnal, 2007, no. 5, pp. 127131.
Litvinova V. V. Sravnitel'nyi analiz sotsial'nykh kodeksov sub"ektov Rossiiskoi Federatsii [Comparative Analysis of Social Codes of the Subjects of the Russian Federation], Aktual'nye problemy rossiiskogo prava, 2019, no. 3, pp. 151-160, DOI: 10.17803/1994-1471.2019.100.3.151160.
Lushnikova M. V., Lushnikov A. M. Kurs prava sotsial'nogo obespecheniya [Social Security Law Course], Moscow, Yustitsinform, 2009, 653 p.
Omelekhina N. V. Yuridicheskaya konstruktsiya finansovykh obyazatel'stv: kontseptual'nye osnovy formirovaniya [Legal Construction of Financial Obligations: Conceptual Basis for Formation], Zhurnal rossiiskogo prava, 2016, no. 10, pp. 109-121, DOI: 10.12737/21539.
Ruzanova E. V. Grazhdansko-pravovye obyazatel'stva: ponyatie i klassifikatsionnye kriterii [Civil Law Obligations: the Concept of Classification and Criteria], Yuridicheskii vestnik Samarskogo universiteta, 2015, vol. 1, no. 4, pp. 59-67.
Vasil'eva Yu. V. Kodifikatsiya rossiiskogo zakonodatel'stva o sotsial'nom obespechenii: teoreticheskie i prakticheskie problemy [Codification of Russian Legislation on Social Security: Theoretical and Practical Problems]: autoabstr. of doct. jur. sc. thesis, Moscow, 2010, 54 p.
Marina Fedorova - doctor of juridical sciences, professor, adviser to the Constitutional Court of the Russian Federation, Department of constitutional bases of labor legislation and social protection. 190000, Russian Federation, Saint-Petersburg, Senatskaya square, 1. E-mail: [email protected].
Дата поступления в редакцию / Received: 15.06.2020
Дата принятия решения об опубликовании / Accepted: 13.07.2020
