CC BY
73
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2015. №6
Александр Андреевич Ширинянц,
доктор политических наук, профессор, заведующий кафедрой истории социально-политических учений факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова (Россия), e-mail: [email protected]
«КОНСЕРВАТОР»: СЛОВО И СМЫСЛЫ В РУССКОЙ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ1
В статье рассмотрены основные случаи употребления слов «консерватор», «консерватизм», «консервативный», которые во второй половине XIX в. обрели политические коннотации. Этими понятиями стали обозначать политические явления и процессы, антилиберальные, антисоциалистические по своему характеру. Одни русские мыслители считали, что обозначаемые этими терминами явления свойственны только западному общественному строю. Другие были уверены в том, что Россия проникнута консервативным духом, а русский народ — стихийный консерватор. Одни делали акцент на негативных оценках консерватизма, объявляли консерваторов противниками перемен, защитниками всего отжившего, закоснелого, адептами существующего порядка, обвиняли их в близости к власти и правительственной бюрократии. Другие аргументировали связь консерватизма и прогресса в реальной политике, подчеркивали противоположность консерватизма радикализму и революционности, отстаивали идею сохранения исторических начал общества и государства. Последние сформировали истинный «хранительный» смысл слова «консерватор» для обозначения человека, который, с одной стороны, исключает возможность отрицания существующего общественного строя и, с другой, — не приемлет реакционных порывов и вожделений, направленных на возрождение прошлого.
Ключевые слова: консерватизм, хранительство, русская социально-политическая мысль XIX века.
Alexander Andreevich Shirinyants,
Doctor of Political Science, Professor and Head, Program on the History of Social and Political Thought, Political Science Department, Lomonosov Moscow State University (Russia), e-mail: [email protected]
1 В основе статьи — доклад, подготовленный для Третьей Международной научной конференции «Политика в текстах — тексты в политике» (Москва, МГУ имени М.В. Ломоносова, 30 октября 2015 г.). Одним из поводов для обращения к этой теме стала замечательная статья О.Ю. Малиновой: Малинова О.Ю. Общество, публика, общественность в России середины XIX — начала ХХ века: отражение в понятиях практик публичной коммуникации и общественной самодеятельности // «Понятия о России»: к исторической семантике имперского периода / Под ред. А. Миллера, Д. Сдвижкова, И. Ширле. Т. 1. М.: Новое литературное обозрение, 2012. С. 428-463.
"CONSERVATIVE": THE WORDS AND ITS MEANINGS
IN RUSSIAN SOCIAL AND POLITICAL THOUGHT
This article deals with the principal instances of the use of the nouns "conservative" and "conservatism" and the adjective "conservative" as they added political connotations over the second half of the 19th century. These concepts came to designate political phenomena and processes that were anti-liberal and anti-socialist in nature. While some Russian thinkers believed that the terms referred to a phenomenon peculiar to the Western social order, others were convinced that Russia was imbued with a conservative spirit and that the Russian people were inherently conservative. Certain observers focused on a negative assessment of conservatism, declaring conservatives opponents of change, advocates of all that was obsolete and hidebound adherents of the existing order while accusing them of a too-close proximity to power and government bureaucracy. Others maintained that conservatism and progress were connected in real politics, stressing that conservatism was opposed to radicalism and revolution and stood for the idea of preserving the historical origins ofsociety and state. The latterformed the true "preserving" sense of the word "conservative" to describe a person who, on the one hand, excluded the possibility of denying the existing social order while on the other hand rejecting reactionary impulses and desires aimed at reviving the past.
Key words: conservatism, 'preserving', Russian social and political thought of the 19th century.
Слово «консерватор» и производные от него слова вплоть до XVIII в. в России не использовались. В XVIII в. употреблялись слова «консерва» и «консерв», которыми обозначались сваренные в сахаре плоды, корни, травы, используемые в медицине или кулинарии2. В императорской России XVIII — начала XIX в. «консерваторами» обычно называли хранителей и смотрителей музеев, библиотек, архивов, т.е. людей, призванных хранить и сохранять для потомков культурные ценности. Что касается политических коннотаций этих слов, то они начинают активно возникать и использоваться лишь во второй половине XIX в. В первой же его половине слова «консерватор», «консерватизм», «консервативный» в русской политической лексике употребляются довольно редко3.
2 Словарь русского языка XVIII века / Под ред. Ю.П. Сорокина. Вып. 10: Кастальский-КрЪпостца. СПб.: Наука, 1998.
3 В основе этого и других выводов автора — анализ содержания 114 книг избранных трудов, вышедших в издательстве РОССПЭН в рамках фундаментального проекта «Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала ХХ века», завершившегося в 2010 г. (Библиотека отечественной общественной мысли. Введение. М.: РОССПЭН, 2010). Конечно же, «избранные труды» не могут дать исчерпывающей картины словоупотребления, поэтому в нашем случае можно говорить лишь о тенденциях.
Об этом свидетельствует хотя бы то, что в работах русских мыслителей, которых относят к отцам-основателям русского консерватизма, — Н.М. Карамзина, М.П. Погодина, С.С. Уварова, С.П. Ше-вырева, А.С. Шишкова — мы этих слов не нашли4. Как не нашли их и у В.Г. Белинского, Д.В. Веневитинова, Н.В. Гоголя, К.Д. Кавелина, П.А. Кропоткина, А.С. Пушкина, С.М. Соловьева, М.М. Сперанского, А.И. и Н.И. Тургеневых, П.Я. Чаадаева.
Но вот А.И. Герцен5 и М.Н. Катков6, напротив, активно использовали эти термины в своем творчестве. Присутствовали они и в политическом лексиконе братьев К.С. и И.С. Аксаковых, П.А. Вяземского, М.А. Бакунина, Т.Н. Грановского, Н.А. Добролюбова, Ф.М. Достоевского, А.И. Кошелева, П.Л. Лаврова, К.Н. Леонтьева, Д.И. Писарева, К.П. Победоносцева, Ю.Ф. Самарина, Н.Н. Страхова, В.С. Соловьева, П.Н. Ткачева, Ф.И. Тютчева, А.С. Хомякова, Н.Г. Чернышевского, Б.Н. Чичерина, изредка употреблявших слова, производные от корня «консерват».
Перечислим несколько основных случаев такого словоупотребления.
Как мы уже отмечали, «консерватизм» — термин, означающий работу по сохранению культурных ценностей. Так, П.А. Вяземский писал об охранении и сохранении для потомков памятников, в том числе частных, семейных, биографических, которые составляют общую народную историю, и сетовал на то, что «подобный "консерватизм" не введен в наши нравы и обычаи»7. Ф.М. Достоевский
4 Если не считать упоминания Н.М. Карамзиным «Sénat Conservateur» — консервативного Сената во Франции (Карамзин Н.М. Избранные труды / Сост., автор вступит. ст. и коммент. А.А. Ширинянц; автор вступит. ст. Д.В. Ермашов. М.: РОССПЭН, 2010. С. 315) и фразы М.П. Погодина о том, что в России «консерватизм выражается народом» (Погодин М.П. Избранные труды / Сост., авторы вступ. ст. и коммент. А.А. Ширинянц, К.В. Рясенцев. М.: РОССПЭН, 2010. С. 306).
5 Многие работы А.И. Герцена были адресованы прежде всего западному читателю, они публиковались на французском, немецком, английском, итальянском языках, поэтому для них характерна европейская политическая лексика, в том числе и активное употребление слов «консерватор», «консерватизм», «консервативный». См.: Ширинянц А.А. Порыв к будущей России: А.И. Герцен, Н.Г. Чернышевский, Д.И. Писарев (библиографический очерк) // Русская философская мысль: на Руси, в России и за рубежом: Сборник научных статей, посвященный 70-летию кафедры русской философии / Под общ. ред. В.А. Кувакина и М.А. Маслина, составитель М.А. Маслин. М.: Издательство Московского университета, 2013. С. 292-299.
6 М.Н. Катков отличался тем, что иногда вместо «консерватор» употреблял слово «консерватив»: «Будьте, господа, чем хотите, либералами или консервативами, но будьте прежде всего людьми умными, людьми зрячими» (Катков М.Н. Избранные труды / Сост., автор вступ. ст. и коммент. С.С. Секиринский. М.: РОССПЭН, 2010. С. 310).
7 Вяземский П.А. Избранное / Сост., автор вступ. ст. и коммент. П.В. Акульшин. М.: РОССПЭН, 2010. С. 314.
и многие другие подчеркивали, что консерватор, в отличие от разрушителя, всегда охраняет и сохраняет.
Терминами «консерватизм», «консервативный», «консерватор» обозначали чаще всего политические явления и процессы антилиберальные, антисоциалистические по своему характеру и свойственные прежде всего западным странам, а не России. Так, М.А. Бакунин в своих ранних статьях бичевал реакционную партию противников европейской революции, носящую «название консерватизма»8. Т.Н. Грановский проводил смелые аналогии деятельности древнеримского политика Катона с деятельностью лидера консервативной партии Великобритании Р. Пиля9. Н.Г. Чернышевский называл Гегеля умеренным либералом, чрезвычайно консервативным в своих выводах, но принимающим «для борьбы против крайней реакции революционные принципы в надежде не допустить до развития революционный дух, служащий ему орудием к ниспровержению слишком ветхой старины»10. Б.Н. Чичерин характеризовал внутреннюю политику германского правительства и предупреждал об опасности для общественного строя этой страны антилиберального консервативно-социалистического альянса11. О консервативной политике монархических имперских режимов в Европе много рассуждал Ю.Ф. Самарин и приходил к выводу, что настоящая, а не «мнимоконсервативная» политика — это политика отстаивания национальных интересов12. «Политика России, — подчеркивал в этой связи Самарин, — должна быть не консервативная и не революционная, а русская. Иными словами: она должна служить не отвлеченному политическому началу, а историческому призванию России как земли православной и славянской, поставленной Провидением во главе славяно-православного мира. Это — единственная, твердая и неподвижная цель нашей политики; все остальное имеет в ней только второстепенное значение как средство»13.
Отметим и негативные значения терминов «консерватизм», «консервативный» и «консерватор», которые присутствовали в рус-
8 Бакунин М.А. Избранные труды / Сост. П.И. Талеров, А.А. Ширинянц; авт. вступ. ст. А.А. Ширинянц, Ю.А. Матвеева, П.И. Талеров. М.: РОССПЭН, 2010. С. 52, 76.
9 Грановский Т.Н. Публичные чтения. Статьи. Письма / Сост. А.А. Левандов-ский, Д.А. Цыганков; автор вступ. ст. и коммент. А.А. Левандовский. М.: РОССПЭН, 2010. С. 179.
10 Чернышевский Н.Г. Избранные труды / Сост., автор вступ. ст. и коммент. В.В. Блохин. М.: РОССПЭН, 2010. С. 355.
11 Чичерин Б.Н. Собственность и государство / Сост., автор вступ. ст., коммент. А.И. Нарежный. М.: РОССПЭН, 2010. С. 697.
12 Самарин Ю.Ф. Избранные труды / Сост., автор вступ. ст. и коммент. Н.И. Цим-баев. М.: РОССПЭН, 2010. С. 383.
13 Там же. С. 396.
ской политической литературе тех лет. В принципе, весь спектр негативных оценок можно свести к тому, что консерваторы объявлялись противниками перемен, защитниками всего отжившего, закоснелого, адептами существующего порядка, обвинялись в близости к власти и правительственной бюрократии. Так, Н.А. Добролюбов страстно бичевал «пассивное подчинение существующим уже влияниям, консервативное отвращение от всякой перемены»14, а Д.И. Писарев глубокомысленно заявлял, что «умственная посредственность всегда отличается пассивным консерватизмом и противопоставляет натиску новых идей тупое сопротивление инерции»15. П.Л. Лавров считал консерватизм реакцией, а консерватора—антонимом прогрессиста16. Но если мы внимательно прочтем то, что писали так называемые «реакционеры» и «охранители», если мы попытаемся понять то, к чему они стремились, то с удивлением обнаружим в их творчестве и гражданской позиции явный элемент оппозиционности существующей власти. Более того, практически все русские мыслители (от Н.М. Карамзина до Л.А. Тихомирова) изображали идеальную монархию, отталкиваясь от критического отношения к реальному воплощению современного им российского самодержавия17. Однако, в противовес нигилизму недоучившейся молодежи, оппозиционность их была конструктивной и в аргументации отличалась опорой на солидную интеллектуальную традицию как западной, так и русской науки; знанием и осознанием социально-политической истории, позволявшим утверждать недопустимость кардинальных инноваций и революционных скачков; трепетным отношением к «домашнему быту русского народа», который хотя и противопоставлялся быту и духу «цивилизованных европейцев», но оценивался не по шкале «хуже — лучше», подразумевающей необходимость кого-то в чем-то догонять, заимствовать чей-то уникальный опыт и тому подобное «европейничанье», а получал право на параллельное существование в качестве особой православной цивилизации. Их оппозиционность онемеченной бюрократической власти поддерживалась мировоззренческой установкой на «органичное» развитие общества, укорененного в национально-русской почве и питающегося отнюдь не теоретическими книжными изысками Вольтеров и Руссо, а потому,
14 Добролюбов Н.А., Писарев Д.И. Избранное / Сост., авторы вступ. ст. и коммент. О.В. Волобуев, А.Ю. Морозов. М.: РОССПЭН, 2010. С. 164.
15 Там же. С. 318.
16 Лавров П.Л. Избранные труды / Сост., автор вступ. ст. и коммент. Р.А. Арс-ланов. М.: РОССПЭН, 2010. С. 202 и др.
17 Хрестоматийный пример — «историко-политические» письма М.П. Погодина периода Крымской войны (Ширинянц А.А. Русский хранитель: политический консерватизм М.П. Погодина. М.: Русскш М1р, 2008. С. 93-116).
в отличие от прожектерства строителей далекого и недостижимого «светлого будущего», нацеленного на конструктивные перемены настоящего18. В этом отношении радикальным критикам охранения хорошо ответил В.С. Соловьев, подчеркнув нравственную правоту консервативных защитников «того безусловного в старине, что должно оставаться одинаково священным при всяком общественном порядке»19. При этом сам Соловьев резко отрицательно относился к «ходячему консерватизму», называл его лжеконсерватизмом, «который стремится заменить живые плоды духа искусственными консервами»20.
Охранительный характер консерватизма, его близость к власти и вытекающее из этого стремление защитить собственность и существующий общественный строй в своих работах подчеркивал замечательный политический публицист, парадоксальный мыслитель и мастер стиля — А.И. Герцен. Он писал о том, что консерватизм дозволяет жить старому и ненужному, пока можно (1848); заявлял, что консерватизм — отстаивание своего места (в ситуации невозможности ни дальше развиваться, ни остановить развитие) (1850); различал революционный консерватизм и консервативную революционность (1848-1850), подчеркивал, что «консерватизм, не имеющий иной цели, кроме сохранения устаревшего status quo, так же разрушителен, как и революция. Он уничтожает старый порядок не жарким огнем гнева, а на медленном огне маразма» (1850)21; отмечал, что закоснелый консерватизм защищает падающие институты, составляющие главное препятствие развитию (1865). Герцен считал, что консерваторы поддерживают всеми силами старое устройство (1848); консерваторы хранят, сохраняют (1850); стремятся во что бы то ни стало спасти разлагающийся общественный порядок (1850); что консерватор всегда собственник, имущий, ему есть что хранить, беречь (1856, 1859). И, наконец, в 1868 г. пришел к выводу о том, что «нельзя говорить серьезно о консерватизме в России. Даже самое слово это не существовало до освобождения крестьян. Мы можем стоять, не трогаясь с места, подобно святому столпнику, или же пятиться назад подобно раку, но мы не можем быть консерваторами, ибо нам нечего хранить»22.
18 Ширинянц А.А. Нигилизм или консерватизм? (Русская интеллигенция в истории политики и мысли). М.: Издательство Московского университета, 2011. С. 218.
19 Соловьев В.С. Избранное / Сост., автор вступит. ст. и коммент. С.Б. Роцинский. М.: РОССПЭН, 2010. С. 214.
20 Там же. С. 374.
21 Герцен А.И. Избранные труды / Сост., автор вступ. ст., коммент. В.К. Кантор. М.: РОССПЭН, 2010. С. 301.
22 Там же. С. 677. Как бы вступив в заочную полемику с Герценом, Ф.М. Достоевский замечал: «Все права русского человека — отрицательные. Дайте ему что
В отличие от Герцена, многие русские мыслители были уверены в том, что в России есть что хранить, что она проникнута консервативным духом, а русский народ — стихийный консерватор. Так, П.А. Вяземский писал о присущем России «духе консерватизма и общественного порядка»23, размышлял о консерватизме русской нации, обладающей здоровым инстинктом и здравым смыслом, мудростью и добрыми побуждениями. «В отличие от других стран, — писал Вяземский, — у нас революционным является правительство, а консервативной — нация. Правительство способно к авантюрам, оно нетерпеливо, непостоянно, оно — новатор и разрушитель. Либо оно погружено в апатический сон и ничего не предпринимает, что бы отвечало потребностям и желаниям момента, либо оно пробуждается внезапно, как бы от мушиного укуса, разбирает по своему произволу один из жгучих вопросов, не учитывая его значение и того, что вся страна легко могла бы вспыхнуть с четырех углов, если бы не инстинкт и не здравый смысл нации, которые помогают парализовать этот порыв и считать его несостоявшимся»24. О консервативных началах русского народа рассуждал и К.Н. Леонтьев. Он различал «простой» консерватизм, любящий прошлое и верящий в его возрождение, и «серый» консерватизм, консерватизм чисто экономический, лишенный религиозного оправдания; подчеркивал национальную специфику консерватизма: «Охранение в странах католических иное, чем в нациях православных; консерватизм турок не похож на охранение буддистов; но либерализм везде одинаково враждебен тем историческим началам, в дисциплине которых вырос тот или другой народ»25.
В свое время Н.А. Бердяев, рассуждая о консерватизме, совершенно справедливо заметил: «Консервативное начало само
положительного и увидите, что он будет тоже консервативен. Ведь было бы что охранять. Не консервативен он потому, что нечего охранять. Чем хуже, тем лучше — это ведь не одна только фраза у нас, а к несчастью — самое дело» (Достоевский Ф.М. Избранное / Сост., автор вступ. ст. и коммент. Т.А. Касаткина. М.: РОССПЭН, 2010. С. 739). Много позже линию Герцена, пришедшего к отрицанию консерватизма в России, продолжил Н.А. Бердяев, заявивший сначала в одной из статей сборника «Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности» (1918), что «Полное отсутствие настоящего консерватизма — фатальная особенность России» (Бердяев Н.А. Избранные труды / Сост., авторы коммент. Т.А. Филиппова, П.Н. Баратов, автор вступ. ст. Т.А. Филиппова. М.: РОССПЭН, 2010. С. 226), а затем в работе 1937 г. «Истоки и смысл русского коммунизма» о том, что «культурных консервативных идей и сил в России не было» (Бердяев Н.А. Указ. соч. С. 317). Нужно заметить, что при этом Бердяев исходил из того, что «истинный консерватизм», или «настоящий консерватизм», призван охранять государственные и национальные ценности.
23 Вяземский П.А. Указ. соч. С. 271.
24 Там же. С. 415.
25 Леонтьев К.Н. Избранное / Сост., автор вступит. ст. и коммент. А.В. Репников. М.: РОССПЭН, 2010. С. 264.
по себе не противоположно развитию, оно только требует, чтобы развитие было органическим, чтобы будущее не истребляло прошедшего, а продолжало его развивать»26. Ему вторит С.Л. Франк, прямо заявивший, что консерватизм и «прогрессизм» не противоположны, а соотносительны: «Улучшение жизни через создание новых ее форм, соответствующих изменившимся общим внешним и внутренним ее условиям, есть одновременно восстановление нарушенного старого и незыблемого ее существа и подлинно оправдано только как таковое»27. Это парадоксальное на первый взгляд утверждение мыслителей XX в. о «прогрессивности» консерватизма требует небольшого историко-политологического объяснения. Когда говорят о консерватизме, то расхожим стереотипом является восприятие его приверженцев как противников прогресса вообще, причем не проводится принципиального различия между понятиями «прогресс» и «развитие». Одним из первых в истории русской социально-политической мысли «развел» эти два понятия К.Н. Леонтьев, заявив, что «между эгалитарно-либеральным поступательным движением и идеей развития нет ничего логически родственного, даже более: эгалитарно-либеральный процесс есть антитеза процессу развития». Он доказывает, что «прогресс, то есть последующая ступень истории, ее завтрашний, так сказать, день не всегда носит характер более эмансипационный, чем была ступень предыдущая, чем период истекающий или истекший». В силу этого «могут стать прогрессом, в свою очередь, и всякие реакционные меры, и временные, и законодательные — раз только меры, освобождающие личность человеческую, достигнут так называемой точки насыщения». Леонтьев, используя идею прогресса против самих «прогрессистов», настойчиво убеждает своих читателей в том, что «настало время реакционного движения, если не для всех, то, по крайней мере, для некоторых сторон жизни.. .»28.
Вслед за Леонтьевым связь консерватизма и прогресса в реальной политике аргументировал Л.А. Тихомиров. Рассуждая об имманентном сосуществовании в общественной жизни любой нации консервативных и прогрессивных элементов, он указал на необходимость разумной цели как для сохранения (консерватизм), так и изменения (прогресс), подчеркнул, что любые изменения должны быть органичными, т.е. вытекать из возникших общественных потребностей. «Какие-либо теоретические, личные и партийные
26 Бердяев Н.А. Философия неравенства / Сост. предисл. и примеч. Л.В. Полякова. М., 1990. С. 122.
27 Франк С.Л. Избранные труды / Сост., автор вступ. ст. и коммент. С.Б. Рощинский. М.: РОССПЭН, 2010. С. 591.
28 Леонтьев К.Н. Указ. соч. С. 103, 321, 310.
истолкования "прогресса" и рекомендации на этом основании изменения общества вполне допустимы, как дело проповеди, — пишет Тихомиров в "Монархической государственности", — но для того чтобы ввести изменение в программу правительственного действия, недостаточно такого личного понимания. Для правительственного действия нужно, чтобы сама нация находила потребность в данном изменении. Иначе государство превращается в орган не служения национальной жизни, а насилия над ней»29.
В свою очередь, Ф.И. Тютчев считал, что в России именно консервативное начало «сохраняет только жизнь, а смерть — отсутствие жизни — непременно разлагает»30. Громадное консервативно-национальное большинство русского общества, писал он, составляет так называемая «русская партия», во главе которой — славянофильство. Славянофильское направление, по мысли Тютчева, «носит наиболее ярко выраженный национальный характер и именно потому представляется наиболее откровенно консервативным, наиболее искренне преданным самому принципу власти в России»31. Ему вторит Н.Н. Страхов: «Со славянофилов начинается поворот в нашей умственной жизни. Как известно, они — националы в смысле отрицания космополитических идей; они — самобытники, как противники подражательности; они — консерваторы, как защитники тех живых начал, на которых выросла, окрепла и держится Россия... Все наши русские партии, всякие консерваторы и патриоты не только не имеют права отрекаться от славянофильства, а обязаны признавать его существенные принципы и могут расходиться только в частностях.»32.
И в завершение заметим, что некоторые русские мыслители считали многие политические понятия и процессы, ими обозначаемые (не только термины «консерватизм», «консервативный», «консерватор», но и «либерализм», «оппозиция», «демократия», «прогресс» и т.п.), свойственными только западному общественному строю и не подходящими русскому земскому миру. Они солидаризовались с К.С. Аксаковым, который прямо заявлял: «Трудно понять Россию, не отрешившись от западных понятий, на основании которых все мы хотим видеть в каждой стране — и
29 Тихомиров Л.А. Монархическая государственность / Сост., автор вступ. ст., коммент. А.В. Репников. М.: РОССПЭН, 2010. С. 643.
30 Тютчев Ф.М. Избранные сочинения / Сост., автор вступ. ст., переводов, коммент. Б.Н. Тарасов. М.: РОССПЭН, 2010. С. 317.
31 Там же. С. 351, 361.
32 Страхов Н.Н. Избранные труды / Сост., автор вступ. ст. и коммент. Н.И. Цим-баев. М.: РОССПЭН, 2010. С. 123.
поэтому в России — или революционный или консервативный элементы; но и тот и другой суть точки зрения нам чуждые.»33; желали, как И.С. Аксаков, «чтоб эта рутина, чтоб эти пошлые понятия — охранительные начала, консерватизм и прогресс, в том смысле, как они употребляются у нас в России, были изгнаны из нашей литературы как решительно ничего не выражающие и только сбивающие с толку.»34. М.Н. Катков, ничуть не стесняясь, назвал глупцами и слабоумными тех, кто придает значение консервативным или либеральным «титулам». «Из числа готовых понятий, — писал он, — особенно употребительны в наше время, в суждениях о предметах политических, либерализм и консерватизм. Вы то и дело слышите о либералах и консерваторах, о либеральных партиях и партиях консервативных, и люди, употребляющие эти слова, большей частью не сопровождают их никакой мыслью и сами не знают, что говорят. Если речь идет о государстве, которого мы граждане, о народе, которого мы дети, о деле, которому мы служим, об общем интересе, которому мы призваны способствовать, то вопрос отнюдь не в том, либералы мы или консерваторы; весь вопрос в том, хорошо ли мы служим, полезна ли принимаемая или предлагаемая нами мера делу нашего служения, а не в том, либерального ли она пошиба или консервативного»35. Суть же русского консерватизма или, другими словами, хранительства-служения сформулировал Н.Н. Страхов: «Все дело в том и состоит, чтобы ничего не переносить, ничему не подражать, а все развивать из того, что есть, и не разрушая того, что есть»36.
Действительно, у каждого из нас имеется свой ангел-хранитель, духовный наставник и покровитель, призванный способствовать спасению подопечного. У каждой страны имеются свои патриоты-хранители, приверженцы идеи сохранения исторических начал общества и государства. Это и есть консерваторы — противники радикализма и революционности. Ведь истинный консерватизм, с одной стороны, исключает возможность отрицания существующего общественного строя и, с другой — не приемлет реакционных порывов и вожделений, направленных на возрождение прошлого. И этот смысл слова более близок к истине, чем избитые клише «противник перемен», «ретроград», «реакционер» и т.п., которыми еще недавно сопровождалось упоминание того или иного консерватора.
33 АксаковК.С., АксаковИ.С. Избранные труды / Сост., авторы вступ. ст. и ком-мент. А.А. Ширинянц, А.В. Мырикова, Е.Б. Фурсова. М.: РОССПЭН, 2010. С. 229.
34 Там же. С. 404.
35 Катков М.Н. Указ. соч. С. 327.
36 Страхов Н.Н. Указ. соч. С. 40.
В этом нас еще раз убеждает творческое наследие русских социально-политических мыслителей прошлого, в котором мы находим интересные и важные для нас рассуждения о консерватизме и консервативности.
ЛИТЕРАТУРА
АксаковК.С., АксаковИ.С. Избранные труды / Сост., авторы вступ. ст. и коммент. А.А. Ширинянц, А.В. Мырикова, Е.Б. Фурсова. М.: РОССПЭН, 2010.
Бердяев Н.А. Избранные труды / Сост., авторы коммент. Т.А. Филиппова, П.Н. Баратов, автор вступ. ст. Т.А. Филиппова. М.: РОССПЭН, 2010.
Бердяев Н.А. Философия неравенства / Сост. предисл. и примеч. Л.В. Полякова. М., 1990.
Бакунин М.А. Избранные труды / Сост. П.И. Талеров, А.А. Ширинянц; авт. вступ. ст. А.А. Ширинянц, Ю.А. Матвеева, П.И. Талеров. М.: РОССПЭН, 2010. Библиотека отечественной общественной мысли. Введение. М.: РОССПЭН,
2010.
Вяземский П.А. Избранное / Сост., автор вступ. ст. и коммент. П.В. Акульшин. М.: РОССПЭН, 2010.
Герцен А.И. Избранные труды / Сост., автор вступ. ст., коммент. В.К. Кантор. М.: РОССПЭН, 2010.
Грановский Т.Н. Публичные чтения. Статьи. Письма / Сост. А.А. Ле-вандовский, Д.А. Цыганков, автор вступ. ст. и коммент. А.А. Левандовский. М.: РОССПЭН, 2010.
Добролюбов Н.А., ПисаревД.И. Избранное / Сост., авторы вступ. ст. и коммент. О.В. Волобуев, А.Ю. Морозов. М.: РОССПЭН, 2010.
Достоевский Ф.М. Избранное / Сост., автор вступ. ст. и коммент. Т.А. Касаткина. М.: РОССПЭН, 2010.
Карамзин Н.М. Избранные труды / Сост., автор вступит. ст. и коммент. А.А. Ширинянц; автор вступит. ст. Д.В. Ермашов. М.: РОССПЭН, 2010.
Катков М.Н. Избранные труды / Сост., автор вступ. ст. и коммент. С.С. Се-киринский. М.: РОССПЭН, 2010.
Кропоткин П.А. Избранные труды / Сост., автор вступ. ст. А.А. Ширинянц, П.И. Талеров. М.: РОССПЭН, 2010.
Лавров П.Л. Избранные труды / Сост., автор вступ. ст. и коммент. Р.А. Арс-ланов. М.: РОССПЭН, 2010.
Леонтьев К.Н. Избранное / Сост., автор вступит. ст. и коммент. А.В. Репников. М.: РОССПЭН, 2010.
Малинова О.Ю. Общество, публика, общественность в России середины XIX — начала ХХ века: отражение в понятиях практик публичной коммуникации и общественной самодеятельности // «Понятия о России»: к исторической семантике имперского периода / Под ред. А. Миллера, Д. Сдвижкова, И. Ширле. Т. 1. М.: Новое литературное обозрение, 2012. С. 428-463.
Погодин М.П. Избранные труды / Сост., авторы вступ. ст. и коммент. А.А. Ширинянц, К.В. Рясенцев. М.: РОССПЭН, 2010.
Самарин Ю.Ф. Избранные труды / Сост., автор вступ. ст. и коммент. Н.И. Цим-баев. М.: РОССПЭН, 2010.
Словарь русского языка XVIII века / Под ред. Ю.П. Сорокина. Вып. 10: Кастальский-Крепостца. СПб.: Наука, 1998.
Соловьев В.С. Избранное / Сост., автор вступит. ст. и коммент. С.Б. Роцинский. М.: РОССПЭН, 2010.
Страхов Н.Н. Избранные труды / Сост., автор вступ. ст. и коммент. Н.И. Цим-баев. М.: РОССПЭН, 2010.
Тихомиров Л.А. Монархическая государственность / Сост., автор вступ. ст., коммент. А.В. Репников. М.: РОССПЭН, 2010.
Тютчев Ф.М. Избранные сочинения / Сост., автор вступ. ст., переводов, ком-мент. Б.Н. Тарасов. М.: РОССПЭН, 2010.
Франк С.Л. Избранные труды / Сост., автор вступ. ст. и коммент. С.Б. Роцин-ский. М.: РОССПЭН, 2010.
Чернышевский Н.Г. Избранные труды / Сост., автор вступ. ст. и коммент. В.В. Блохин. М.: РОССПЭН, 2010.
ЧичеринБ.Н. Собственность и государство / Сост., автор вступ. ст., коммент. А.И. Нарежный. М.: РОССПЭН, 2010.
Ширинянц А.А. Нигилизм или консерватизм? (Русская интеллигенция в истории политики и мысли). М.: Издательство Московского университета, 2011.
Ширинянц А.А. Порыв к будущей России: А.И. Герцен, Н.Г. Чернышевский, Д.И. Писарев (библиографический очерк) // Русская философская мысль: на Руси, в России и за рубежом: Сборник научных статей, посвященный 70-летию кафедры русской философии / Под общ. ред. В.А. Кувакина и М.А. Маслина, сост. М.А. Маслин. М.: Издательство Московского университета, 2013. С. 292-299.
Ширинянц А.А. Русский хранитель: политический консерватизм М.П. Погодина. М.: Русскш М1р, 2008.
REFERENCES
Aksakov, K. S.; Aksakov, I. S. Izbrannye trudy, eds. A. A. Shiriniants, A. V. Myrikova, E. B. Fursova. Moscow: ROSSPEN, 2010.
Bakunin, M. A. Izbrannye trudy, eds. P. I. Talerov, A. A. Shiriniants. Moscow: ROSSPEN, 2010.
Berdiaev, N. A. Filosofiia neravenstva, ed. L.V. Poliakova. Moscow, 1990. Berdiaev, N. A. Izbrannye trudy, eds. T. A. Filippova, P. N. Baratov. Moscow: ROSSPEN, 2010.
Biblioteka otechestvennoi obshchestvennoi mysli. Vvedenie. Moscow: ROSSPEN,
2010.
Chernyshevskii, N. G. Izbrannye trudy, ed. V. V. Blokhin. Moscow: ROSSPEN,
2010.
Chicherin, B. N. Sobstvennost' i gosudarstvo,ed. A. I. Narezhnyi. Moscow: ROSSPEN, 2010.
Dobroliubov, N. A.; Pisarev, D. I. Izbrannoe, eds. O. V. Volobuev, A. Iu. Morozov. Moscow: ROSSPEN, 2010.
Dostoevskii, F. M. Izbrannoe, ed. T. A. Kasatkina. Moscow: ROSSPEN, 2010. Frank, S. L. Izbrannye trudy, ed. S. B. Rotsinskii. Moscow: ROSSPEN, 2010. Gertsen, A. I. Izbrannye trudy. ed. V. K. Kantor. Moscow: ROSSPEN, 2010. Granovskii, T. N. Publichnye chteniia. Stat'i. Pis'ma, eds. A. A. Levandovskii, D. A. Tsygankov. Moscow: ROSSPEN, 2010.
Karamzin, N. M. Izbrannye trudy, ed. A. A. Shiriniants. Moscow: ROSSPEN,
2010.
Katkov, M. N. Izbrannye trudy, ed. S. S. Sekirinskii. Moscow: ROSSPEN, 2010.
Kropotkin, P. A. Izbrannye trudy, eds. A. A. Shiriniants, P. I. Talerov. Moscow: ROSSPEN, 2010.
Lavrov, P. L. Izbrannye trudy, ed. R. A. Arslanov. Moscow: ROSSPEN, 2010.
Leont'ev, K. N. Izbrannoe, ed. A. V. Repnikov. Moscow: ROSSPEN, 2010.
Malinova, O. Iu. "Obshchestvo, publika, obshchestvennost' v Rossii serediny XIX — nachala XX veka: otrazhenie v poniatiiakh praktik publichnoi kommunikatsii i obshchestvennoi samodeiatel'nosti," «Poniatiia o Rossii»: k istoricheskoi semantike imperskogoperioda, eds. A. Millera, D. Sdvizhkova, I. Schierle. Vol. 1. Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie, 2012, pp. 428-463.
Pogodin, M. P. Izbrannye trudy, eds. A. A. Shiriniants, K. V. Riasentsev. Moscow: ROSSPEN, 2010.
Samarin, Iu. F. Izbrannye trudy, ed. N. I. Tsimbaev. Moscow: ROSSPEN, 2010.
Shiriniants, A. A. "Poryv k budushchei Rossii: A.I. Gertsen, N.G. Chernyshevskii, D.I. Pisarev (bibliograficheskii ocherk)," Russkaia filosofskaia mysl': na Rusi, v Rossii i za rubezhom: Sbornik nauchnykh statei, posviashchennyi 70-letiiu kafedry russkoi filosofii, eds. V. A. Kuvakin i M. A. Maslin. Moscow: Moscow University Press, 2013, pp. 292-299.
Shiriniants, A. A. Nigilizm ili konservatizm? (Russkaia intelligentsiia v istorii politiki i mysli). Moscow: Izdatel'stvo Moskovskogo universiteta, 2011.
Shiriniants, A. A. Russkii khranitel': politicheskii konservatizm M.P. Pogodina. Moscow: Russkii Mir, 2008.
Slovar' russkogo iazyka XVIII veka, ed. Iu. P. Sorokina. Vol. 10. St. Petersburg: Nauka, 1998.
Solov'ev, V. S. Izbrannoe, ed. S. B. Rotsinskii. Moscow: ROSSPEN, 2010.
Strakhov, N. N. Izbrannye trudy, ed. N. I. Tsimbaev. Moscow: ROSSPEN, 2010.
Tikhomirov, L. A. Monarkhicheskaia gosudarstvennost', ed. A.V. Repnikov. Moscow: ROSSPEN, 2010.
Tiutchev, F. M. Izbrannye sochineniia, ed. B. N. Tarasov. Moscow: ROSSPEN,
2010.
Viazemskii, P. A. Izbrannoe, ed. P. V. Akul'shin. Moscow: ROSSPEN, 2010.
