CC BY
147
По характеру содержания интервью делятся на документальные (фиксирование исторических фактов) и интервью мнений (комментарии, личное мнение и т. д.). Разделяют интервью также по технике проведения беседы. Она бывает формализованной, с чётко структурированными, логически взаимосвязанными вопросами. Существуют и неформализованные интервью, когда обсуждаемые вопросы определяются не только тематикой, но и обстановкой беседы. Особенностью коммуникативного процесса является то, что взаимодействие между интервьюером и интервьюируемым, будь то информационное или предметное, всегда включает в себя обмен различными эмоциональными состояниями. Поэтому, каким бы ни был тип интервью, журналисту крайне необходимо знание психологических особенностей общения.
Таким образом, в условиях жёсткой конкуренции среди СМИ радио имеет свои неоспоримые преимущества за счёт оперативности, удобства восприятия информации на слух, возможностей воздействия на эмоции слушателя. Специфика радиожурналистики главным образом заключается в способе передачи информации. В отличие от телевизионной или газетной журналистики радио осуществляет передачу информации только при помощи звука. Слушатель не может увидеть описываемое, как на телевидении, не может вновь вернуться к тексту и прочитать его, как в печатных изданиях. Однако, как показало наше исследование, такая «ограниченность» позволяет радио носить статус самого доступного для восприятия источника массовой информации и в итоге -оставаться на лидирующих позициях в современном медиапространстве.
Информационные выпуски являются неотъемлемой частью радиоэфира, так как они выполнят основную задачу радио - информировать. Новостные выпуски дают слушателям возможность получать разнообразную информацию, необходимую для ориентации в действительности, узнавать о событиях, произошедших не только в мире и стране, но и в своём регионе.
Можно констатировать, что от выбранного формата вещания зависит структурно-тематическая направленность всей станции и её новостных выпусков. В зависимости от формата будет варьироваться процентное соотношение серьёзных (политических, экономических, социальных и т. д.) и развлекательных новостей. Что касается структуры самих новостных материалов, то принцип «перевёрнутой пирамиды» даёт возможность рассказывать о событии более ярко и динамично, что, несомненно, привлекает внимание аудитории.
Библиографический список
1. Клюев, Ю. В. Радиожурналистика в социуме: её современное состояние и прогноз / Ю. В. Клюев // Вестник Санкт-Петербургского университета. - 2007. - Сер. 9. Вып. 1. Ч. 1. - С. 109-114.
2. Новиков, К. Ю. Радиорепортёр и радиорепортаж в 21 веке / Е. Ю. Новиков. - М.: Издательство «ВК», 2006. - 88 с.
3. Григорова, Л. В. Радиорепортаж в программах местного вещания (на примере ставропольского краевого радио): автореф. дис. ... канд. филол. наук / Л. В. Григорова. - Ростов-на-Дону, 2007. - 23 с.
4. Шеин, В. Н. Информационные и аналитические жанры радиожурналистики: учеб.-метод. комплекс / В. Н. Шеин. - Минск, 2003. -138 с.
5. Радиожурналистика / под ред. А. А. Шереля. - М.: Изд-во Московского университета, 2000. - 480 с.
6. Система средств массовой информации России: учеб. пособие для вузов / под ред. Я. Н. Засурского. - М: Аспект Пресс, 2003. - 259 с.
7. Раскатова, Е. Р. «Формат» в радиовещании как термин и как понятие / Е. Р. Раскатова // Научно-профессиональный журнал «Акценты». - 2003. - № 5-6 (40-44). - С. 22-28.
8. Халина, Е. В. Особенности активной интеракции на современном разговорном радио / Е. В. Халина // Журналистский ежегодник. -2013. - № 2. - С. 18-19.
9. Жукова, А. С. Архитектоника новостного сообщения на сайте информационного агентства / А. С. Жукова // СМИ в условиях информационной глобализации: мат-лы Междунар. науч.-практ. конф. - Екатеринбург: УФУ, 2013. - С. 16-20.
10. Ким, М. Н. Познавательные ресурсы журналистики: учеб. пособие / М. Н. Ким. - СПб., 2010. - 192 с.
© Семёнова О. Р., Костякова Ю Б., 2016
УДК 81'42:81'373.2
«КОНФЛИКТНЫЙ», «КОНФЛИКТОГЕННЫЙ» И «СПОРНЫЙ» ТЕКСТ: К ПРОБЛЕМЕ ДЕФИНИЦИИ И СООТНЕСЁННОСТИ ПОНЯТИЙ
О. А. Ульман
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
В статье рассматриваются понятия «конфликтный», «конфликтогенный» и «спорный» текст, которые используются в юрислингви-стической практике либо как полные синонимы, либо как взаимозаменяющие друг друга понятия. Различение данных понятий является значимым в практике назначения и производства лингвистической экспертизы, поэтому в настоящей работе представляется попытка соотнесения их дефиниций с целью раскрытия сущности данных понятий, которые характеризуются как сходные, но не тождественные.
Ключевые слова: конфликт, текст, конфликтный текст, спорный текст, конфликтогенный текст, тексты-манипуляторы, тексты-неудачи, тексты-злоупотребления, дискурс.
В настоящее время становится актуальным проведение лингвистических экспертиз, которые рассматриваются как одно из доказательств по тому или иному делу как в рамках гражданского и арбитражного, так и в рамках уголовного делопроизводства. Благодаря лингвистической экспертизе, можно установить фактические данные, которые имеют большое значение при урегулировании споров разного характера.
Объектом лингвистической экспертизы является текст, который в письменной или в устной форме зафиксирован на материальном носителе (вещественные доказательства, документы, образцы для сравнительного исследования, материалы дела, по которому проводится судебная экспертиза). Текст, по которому назначает-
ся лингвистическая экспертиза, рядом исследователей и экспертов-лингвистов называется «конфликтным текстом».
Прежде, чем дефиницировать вслед за этим рядом авторов понятие «конфликтный текст», определим входящие в названное (и ставшее устойчивым теперь в юрислингвистической практике) сочетание лексемы: «текст» и «конфликт».
В толковом словаре С. И. Ожегова конфликт определяется как «столкновение, серьёзное разногласие, спор.
Вступить в к. Вооружённый к. (война; книжн.). К. мнений. II прил. Конфликтный, -ая, -ое. Конфликтная комиссия (по разбору конфликтов)» [1, с. 286].
Текст, по определению названного автора, - это «1. Всякая записанная речь (литературное произведение, сочинение, документ и т. п., а также часть, отрывок из них). Т. сочинений Пушкина. Подлинный т. Т. оперы. С рисунками в тексте. 2. В лингвистике: письменная или звучащая речь, которая внутренне организована и относительно закончена. Связность и законченность — основные признаки текста. 3. Открытым текстом сказать, сообщить и т. п. - прямо, без обиняков (разг.) || прил. текстовой, -ая, -ое [1, с. 776].
По замечанию О. Ю. Усачёвой, «конфликтный текст - это текст, реализующий социально-психологическую ситуацию конфликта, то есть ситуацию столкновения двух и более разнонаправленных сил с целью реализации их интересов в условиях взаимодействия» [2, с. 13]. Названный исследователь не коррелирует «конфликтный текст» с текстом «спорным», как это делает О. Ю. Романов, который идентифицирует два рассматриваемых понятия: «конфликтный текст - это то же, что и спорный текст, спорное речевое произведение; текст, способный породить конфликт, текст в котором нарушены правила речевого общения и социального поведения» [3, с. 1]. В данном определении «конфликтный» и «спорный» текст - это синонимы, причём - полные.
Таким образом, с одной стороны, синонимичным понятием «конфликтному тексту» становится «спорный текст». С другой стороны, понятие «конфликтный текст» может приобретать расширительную трактовку, в которой оно просматривает перспективу - текст, способный привести к конфликту.
В. С. Ли обращается к «спорному тексту» в широком понимании. Он определяет спорный текст как «источник речевых конфликтов, органично вплетающихся в контекст проблематики современной лингвистики. Более того, можно считать, что такое направление, как лингвистика текста со своим уже сложившимся научным аппаратом, с богатейшим опытом изучения текстов разных типов и жанров, начинает обращать особое внимание на прикладные аспекты лингвистического анализа текста, в том числе и для решения юридических задач» [4, с. 64-65].
Далее данный исследователь обращает внимание на то, что «спорные тексты, начиная с текстов, фиксирующих обыденные речевые ситуации, кончая текстами газетных публикаций и юридических документов, в повседневной жизни могут «отозваться» не всегда безобидно, поскольку они порой воспринимаются совершенно не так, как то предполагал автор текста. Речевые конфликты в таких случаях, к сожалению, приводят к серьёзным последствиям, связанным с разного рода разбирательствами, крайней формой которых выступают судебные» [4, с. 64-65].
А. Н. Баранов рассматривает конфликтные тексты как «сферу функционирования языка, где лингвистическое исследование необходимо для решения практических задач. Конфликт в тексте может быть преднамеренным и непреднамеренным, но в любом случае адресат осознанно или нет использует глубинные свойства языка» [5, с. 3].
Конфликтные тексты, являясь продуктами речевой деятельности, представляют собой объект лингвистической экспертизы, реальный или потенциальный. О. Н. Матвеева в своей диссертации «Функционирование конфликтного текста в правовой сфере и особенности его лингвистического изучения» на материале текстов, вовлечённых в юридическую практику, выстраивает классификацию конфликтных текстов с точки зрения юрис-лингвистики. Названная типология включает в себя:
1) тексты-неудачи, заключающие в себе потенциальный конфликт, который обоснован свойствами самого языка. К данной группе зачастую относятся юридические тексты: законы, подзаконные акты, договоры и т. д. В намерение адресанта не входит допущение вариативного понимания текста. Возникновение неоднозначности обосновано конкретным языковым знаком, его окружением;
2) тексты-манипуляторы, которые могут заключать в себе как реальный конфликт, так и потенциальный. Эту группу представляют агитационные ролики, рекламные тексты. Коммуникативное намерение адресанта -скрытое воздействие на адресата, побуждающее его на какие-либо действия. Конфликтный потенциал основан на нарочитом использовании таких свойств языка, которые допускают вариативность, игру смыслов, намёки, что естественным образом воздействует на подсознание;
3) тексты-злоупотребления, заключающие в себе конфликт, который обоснован коммуникативными установками адресата. Тексты-злоупотребления знаменуют собой вариативность интерпретаций, но данная вариативность понимания и является сутью конфликтной ситуации. Конфликт реализуется путём нарушения морально-этических норм общества через продукты речевой деятельности. Такие конфликты зачастую приводят к необходимости правового регулирования [6, с. 66-69].
Т. В. Чернышова полагает, что «конфликтные тексты, попадающие в сферу юридической практики и, соответственно, лингвистической экспертизы, - это прежде всего тексты средств массовой информации» [7, с. 23].
Делая, таким образом, вывод о том, что тексты, носящие социальный характер и являющиеся текстами, представляющими собой поступок, приводит Т. В. Чернышову к мысли о том, что они должны иметь все при-
знаки поступка, в том числе цель, намерение, мотив и причину его совершения. Текст является вербальным действием, вербальным поступком, который должен оцениваться в системе всех признаков этого поступка, то есть субъекта действия, объекта, на который оно нацелено, субъективной стороны и объективной стороны: какие средства были использованы для осуществления вербального поступка, при каких обстоятельствах он был совершен [7, с. 23].
К. И. Бринёв также находит важным, что «большинство конфликтных текстов являются текстами СМИ, представляют собой регистрацию публичных, агитационных и иных дискурсов либо ситуации служебного общения» [8, с. 47].
Стоит согласиться с мнением Т. В. Чернышовой и К. И. Бринёва, так как «конфликтный текст» зачастую проникает в материалы СМИ, и не заметить такого вида тексты сложно.
А. Н. Ковальчук рассматривает конфликтный текст, как текст, представляющий собой «такой текстовый инвариант, который объективно допускает некоторое число интерпретационных вариантов. Их в случае юрис-лингвистического функционирования конфликтного текста, по крайней мере, два: один представлен адресантом, другой - адресатом. Конфликт разворачивается в тексте: ни одна единица языка не является исключительно инвективой, умаляющей честь и достоинство» [9, с. 127]. На наш взгляд, такое понимание соотносимо с понятием «спорного текста» (см. 1 значение в определении О. Ю. Романова).
По мнению Г. Г. Слышкина, конфликтный текст как некое коммуникативное целое (речевое событие) заключает в себе, в том числе, и различные речевые жанры (лозунги, призывы, угрозы, провокационные заявления, оценки, оскорбления и т. д.) [10, с. 56].
Е. С. Кубрякова отмечает, что «конфликтный текст» - это текст, «вовлечённый в сферу юридической практики». Представленный на экспертизу, он должен анализироваться как дискурс, понимаемый как особая форма использования языка, как речь, прогружённая в жизнь, как речевое действие, которое всегда актуально, субъективно и утилитарно. Анализ конфликтного текста должен представлять собой анализ конфликтного события, другими словами, лингвистическое исследование должно проходить в широком экстралингвистическом контексте» [11, с. 187].
Далее названный исследователь обращает внимание на то, что «дискурс создаёт текст, который, таким образом, оказывается регистрацией коммуникативного акта, осуществлённого в устной или же письменной форме» [11, с. 187].
Г. С. Иваненко заметил, что «конфликтный текст является и орудием правонарушения, и регистрацией конфликтного дискурса, и материальным носителем состава правонарушения. Именно наличие текста порождает конфликт и определяет закономерное развитие ситуации: обращение одного из участников конфликта к независимому арбитру - суду» [12, с. 13].
Мнения Е. С Кубряковой и Г. С. Иваненко схожи, так как оба исследователя сводят «конфликтный текст» к «дискурсу». Потому как сам «дискурс» включает в себя «спор» и в какой-то степени «столкновение мнений».
Л. О. Бутакова замечает, что «тексты, попадающие в руки лингвистов-экспертов, не всегда высокоэстетичны, как художественные тексты. Но это не значит, что они не обнаруживают специфики смысловой системы автора или характерные черты процесса речепорождения. Тексты теле-радиопередач, газетные и журнальные тексты могут рассматриваться с позиций выявления смысловых и эмотивных доминант, мест выражения повышенной экспрессии и т. п. Именно так приходится поступать, когда необходимо анализировать тексты, фигурирующие в делах о защите чести и достоинства человека» [13, с. 408].
Н. Д. Голев говорит о тексте не как о «конфликтном», а как «конфликтогенном». Иначе говоря, он утверждает, что конфликтогенный текст - это текст, ищущий выгодную интерпретацию для автора (адресанта), который ссылается на то, что его не так поняли, что он не то имел в виду. Ситуация становится практически неразрешимой, когда текст построен на импликации, невербализованных намёках, сравнениях, коннотативных значениях и пр., т. е. на тех способах передачи смысла, которые не подлежат непосредственному формальному определению.
Адресат конфликтогенного текста, как правило, имеет возможность «выбора»: интерпретировать высказывания как порочащие его честь, достоинство и деловую репутацию, либо как вполне приемлемые с этой точки зрения. Для объективного исследования конфликтогенного текста необходимо применение определённого алгоритма экспертных действий, включающего в сложных случаях проведение эксперимента, нацеленного на исследование речевого действия как перлокутивного акта, - отмечает Н. Д. Голев [14, с. 128].
Таким образом, можно прийти к выводу о том, что понятие «конфликтный текст» можно интерпретировать широко и узко. В узком понимании «конфликтный текст» есть «спорный текст», который допускает возможность неоднозначных интерпретаций. В широком понимании «конфликтный текст» - это текст, не вызывающий споров в силу возможных неоднозначных интерпретаций, но это текст, который приводит к конфликту.
Понятие же «конфликтогенный текст» не становится в линейку «конфликтный - спорный». «Конфликто-генный» текст не соотносим со «спорным», так как в нём автор ищет выгодную для себя интерпретацию и намеренно уклоняется от спора, эвфемизирует свою речь, пытаясь изменить мнение оппонента в свою пользу и тем самым уйти от ответственности. Эта попытка «ухода от ответственности» разнит «конфликтогенный текст» с «конфликтным», так как «конфликтогенный» нацелен на конфликт, «конфликтогенный» же нацелен на «сглаживание» конфликта ситуации или, при условии «мастерской манипуляции», - на его снятие.
Библиографический список
1. Ожегов, С. И. Словарь русского языка: ок. 60 000 слов и фразеологических выражений / С. И. Ожегов; под. общ. ред. проф. Л. И. Скворцова. - 25-е изд., испр. и доп. - М.: ООО: «Изд-во Оникс»: ООО «Изд-во «Мир и Образование, 2007. - 976 с.
2. Усачёва, О. Ю. К определению понятия «жанр Интернета» и построению модели жанра в среде Интернет / О. Ю. Усачёва // Мир русского слова, 2010. - № 1. - С. 51-57.
3. Романов, О. Ю. Экспериментальный центр при Институте судебных экспертиз и криминалистики / О. Ю. Романов. - 2013. - 89 с.
4. Ли, В. С. Лингвистическое исследование конфликтного текста в юридической практике / В. С. Ли, Р. Д. Карымсакова, Р. Б. Тапалова. -Алматы: Казах. нац-ный университет им. аль-Фараби, 2008.- 146 с.
5. Баранов, А. Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика. / А. Н. Баранов. - М: Флинта: Наука, 2007. - 592 с.
6. Матвеева, О. Н. Функционирование конфликтных текстов в правовой сфере и особенности его лингвистического изучения (на материале текстов, вовлечённых в юридическую практику) / О. Н. Матвеева. - Барнаул, 2004. - 283 с.
7. Чернышова, Т. В. Современный публицистический дискурс (коммуникативно-стилистический аспект): учебное пособие / Т. В. Чернышова. - Барнаул: Изд-во Алт. университета, 2003. - 178 с.
8. Бринёв, К. И. Теоретическая лингвистика и судебная лингвистическая экспертиза: монография / К. И. Бринёв; под ред. Н. Д. Голева. -Барнаул: Алт ГПА, 2009. - 252 с.
9. Ковальчук, А. Н. Актуальность использования специализированных лингвистических корпусов для решения практических вопросов юрислингвистики / А. Н. Ковальчук // Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения: сб. мат-лов I (IV) Междунар. конф. молодых учёных (3-5 апреля 2014 г.). - Вып. 15. В 2-х т. Т. 1: Лингвистика. - Томск: Изд-во Томск. ун-та, 2014. - С. 127-131.
10. Слышкин, Г. Г. Лингвокультурные концепты и метаконцепты: дис. ... докт. филол. наук / Г. Г. Слышкин. - Волгоград, 2004. - 323 с.
11. Кубрякова, Е. С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. / Е. С. Кубрякова. - М, 2004. - 560 с.
12. Иваненко, Г. С. Анализ модальности текста при разрешении информационного конфликта / Г. С. Иваненко // Русский язык: Исторические судьбы и современность: II Международный конгресс исследователей русского языка (Москва, МГУ им. М. В. Ломоносова, филологический факультет, 18-21 марта 2004 г.): труды и материалы / сост. М. Л. Ремнёва, О. В. Дедова, А. А. Поликарпов. - М.: Изд-во Моск. гос. ун-та им. М. В. Ломоносова 2004. - 680 с.
13. Бутакова, Л. О. Художественный текст в аспекте его суггестивных параметров: поиск оптимальной методики лингвистического анализа / Л. О. Бутакова // Текст и языковая личность: мат-лы V Всероссийской конференции с международным участием. - Томск: Изд-во ЦНТИ, 2007. - С. 405-412.
14. Голев, Н. Д. Правовое регулирование речевых конфликтов и юрислингвистическая экспертиза конфликтогенных текстов / Н. Д. Голев // Правовая реформа в Российской Федерации: общетеоретические и исторические аспекты. - Барнаул, Изд-во Алт ГУ, 2002. - С. 125134.
© Ульман О. А., 2016
УДК 81'37:81'242(571.513)
ТИПЫ ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОЙ ИНТЕРФЕРЕНЦИИ В РЕЧИ ДЕТЕЙ-ХАКАСОВ
Л. И. Чебодаева
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
В статье анализируются типы межъязыковой интерференции в области лексики, допускаемые хакасскими детьми-билингвами. Отмечается, что лексико-семантическая интерференция в русской речи хакасских детей является очень сильной, устойчивой и многогранной.
Ключевые слова: хакасско-русское двуязычие, межъязыковая интерференция, учащиеся-билингвы, лексико-семантические ошибки, корреляция, субституция.
Цель настоящего исследования - выявление и описание типичных лексико-семантических ошибок в речи учащихся-хакасов при обучении русскому языку, возникающих в результате русско-хакасского языкового контакта. Отклонение от нормы и системы второго языка (в нашем случае - русского) под влиянием родного в условиях их взаимодействия называется, как известно, интерференцией (от лат. inter - между собой, взаимно и ferio - касаюсь, ударяю) [1, с. 197].
Интерференция является непременным следствием любого языкового контакта. Она связана с использованием билингвом предыдущего языкового опыта в виде знаний, умений и навыков на первом языке в процессе ещё недостаточно освоенной речевой деятельности на втором языке.
Лингвистическая интерференция проявляется на всех ярусах языка. Наиболее сложным и трудным из них является лексико-семантический уровень, поскольку лексическая система любого языка, как известно, является «открытой», другими словами, менее организованной и более подверженной изменениям (прежде всего в результате процессов заимствования, неологизации и архаизации) по сравнению с другими системами языка. Известно, что в сфере лексики интерферирующее воздействие родного языка оказывается наиболее устойчивым и значительным. Оно наличествует как при восприятии лексем второго языка, так и при употреблении их в речевом потоке.
Анализ речи хакасских детей-билингвов показывает, что в области лексики хакасские дети-билингвы допускают следующие типы межъязыковой интерференции: 1) нарушение правил лексической сочетаемости единиц русского языка при отождествлении синтагматических связей соотносимых слов хакасского и русского языков; 2) перенос слов хакасского языка в русский контекст; 3) замена слов русского языка под влиянием унифицированного выражения обозначаемых ими понятий в хакасском языке. Рассмотрим их последовательно.
1. Нарушение правил лексической сочетаемости единиц русского языка при отождествлении синтагматических связей соотносимых слов хакасского и русского языков. В каждом языке сочетаемость тех или иных слов в зависимости от их значений представляет настолько специфическую систему, что её полное усвое-
