CC BY
122
УДК 159.9
КОНФЛИКТ ИДЕАЛЬНЫХ ГЕНДЕРНЫХ Я-ОБРАЗОВ И РЕАЛЬНЫХ Я-ПРЕДСТАВЛЕНИЙ УЧАЩИХСЯ ПОДРОСТКОВОГО ВОЗРАСТА
CONFLICT OF TEENAGERS' IDEAL GENDER-BASED I-CONCEPTS AND REAL I-IMAGES
©2017
М.Н. Родштейн M.N. Rodshtein
В статье анализируется диффузия гендерных моделей учащихся подросткового возраста, ведущая к конфликту идеальных тендерных Я-образов и реальных Я-представлений. В качестве объяснительного фактора диффузии предлагается противоречие между миметической адаптацией подростка к нормам социальной группы и культурными сценариями, направляющими формирование гендерной идентичности. Утверждается, что в случае несогласованности норм социальной группы и личности идентичность принимает диффузный характер, что ведёт к внутренним конфликтам и распаду реальных поведенческих моделей. На материале эмпирического исследования проведен сравнительный анализ идеальных гендерных Я-образов и реальных Я-представлений учащихся подросткового и юношеского возраста. Обнаружены значительные различия в сформированное™ характеристик Я-образа у подростков и юношей: у юношей наблюдается более высокий уровень сформированности идеального гендерного Я-образа, чем у подростков, однако общий уровень гендерной самооценки в обеих группах невысок. Анализ соотношения маскулинных и феминных характеристик в схемах самосознания позволяет выявить полотипизированность, андрогинность или диффузность гендерного самообраза.
Ключевые слова: гендерная идентичность; идеальный Я-образ; реальные Я-представления; маскулинность; феминность; андрогинность; конфликтность гендерной идентичности; полотипизированность; социальные нормы; диффузия идентичности; социальные схемы самосознания.
The article analyzes the diffusion of gender models of adolescents, leading to a conflict of ideal gender self-images and real self-representations. As an explanatory factor of diffusion, a contradiction is proposed between the mimetic adaptation of the adolescent to the norms of the social group and the cultural scenarios, guiding the formation of gender identity. Along with this, it is argued that in case of inconsistency of the norms of a social group and personality, the identity takes diffuse, which leads to internal conflict and the collapse of the real behavioral models. Based on the material of the empirical study, a comparative analysis of ideal gender self-images and real self-representations of adolescents was carried out. The analysis showed significant differences in the characteristics of self-image in adolescents and young men. Boys have a higher level of a gender ideal self-image formation than adolescents, but the overall level of gender self-assessment in both groups is low. The analysis of the ratio of masculine and feminine characteristics in schemes of self-consciousness makes it possible to reveal the genderization, androgyny or diffuseness of the gender self-image.
Keywords: gender identity; the ideal self-image; real self-representations; masculinity; femininity; conflictual-ity of gender identity; protipoziarne; social norms; diffusion of identity; social schemes of self-awareness.
Нормы и навыки регуляции межсубъектного взаимодействия отвечают потребности общности в создании и поддержке устойчивых образцов поведения с целью предсказания и объяснения социального поведения. Наследственные образцы культуры, социальные схемы самосознания приспосабливаются индивидами к будущему так же, как к настоящему и прошлому в процессах переписывания кодексов понимания и интерпретации [1]. Согласно концепции Р. Докинза, наследственные образцы культуры реализуются в умственных способно-
стях к имитации: без них адаптация протекала бы как генетическая [2]. Миметическая (человеческая) адаптация в межсубъектной сфере сопряжена с сознательным проектом усиления успешных изменений и ослабления неудачных способов поведения. Если нормы социальной группы и личности не согласуются, идентичность принимает диффузный характер, ведущий к внутренним конфликтам и распаду реальных поведенческих моделей [3].
Гендерная идентичность как часть социальной идентичности является системой
организованных знаний человека о самом себе.
Будучи организованной системой Я-представлений, гендерная идентичность обеспечивает индивиду полоролевое единство и целостность [4]. Однако возможны расщепление гендерной идентичности и утрата ее определенности [5-7]. Причиной утраты служат культурные сценарии общества, которые переопределяют индивидуальные жизненные сценарии людей, а также стандарты масс-медиа, формирующие идеальные образы, недоступные для воплощения в реальных практиках межполового взаимодействия [8].
Согласно Э. Эриксону, мы имеем дело с феноменом «расщепленного Я» или «смешанной идентичности», то есть личность демонстрирует стабильный «внутренний плюрализм» [9]. Когда человек формально свободно выбирает свои приоритетную роль и стиль жизни, общественные формы деятельности и т.д., он сталкивается с тем, что социум поддерживает лишь определенный выбор [10-12].
Об противоречии нормативного и информационного давления пишет Ш. Берн, которая отмечает общественный традиционализм поощрения определенных половых ролей, что ведет, в свою очередь, к социальному или даже физическому наказанию за несоответствие полоролевым стандартам [13-16].
Проблема «Я» (и процессуальные результаты Я: «образ Я», «Я-концепция», самооценка) остается одной из самых дискуссионных. Нельзя не сделать отсылки к концепту отраженного «Я», являющегося на всех этапах онтогенеза универсальным феноменом самосознания. Субъект развития пользуется отраженным «Я» как средством самопознания, способствующего трансформации структурных компонентов самосознания. Традиционно исследователи указывают на развитие положительной динамики структурных компонентов самосознания личности, сопровождающегося увеличени-
ем когнитивной сложности, изменением самооценки в сторону адекватной, регуляцией поведения в направлении социально приемлемого и конструктивного уровня межличностного общения (В.В. Столин [17].
Исследователи едины в мнении, что при всем многообразии вариаций успешной встречи с самим собой существует типично подростковая ситуация конфликта компонентов самосознания.
В.В. Столин выделяет следующие типы самосознания:
- самосознание, основанное на признании поступка и допускающее отрицательную эмоционально-ценностную позицию по отношению к себе (констатация «Я -плохой»). В случае положительного отношения к себе Я играет роль индикатора необходимости самопознания и регуляции мотивационной структуры личности, так как субъект пытается завоевать положительное отношение к себе у самого себя при помощи поступков;
- самосознание, основанное на непризнании поступка. Оно исключает отрицательное отношение к себе и сохраняет положительное отношение как самоцель, так как конфликт представлений о себе запускает механизмы защиты «Я» от новой информации о себе. В случае конфликта субъект прибегает к психологической защите через «изоляцию себя от своих поступков», что способствует сохранению положительного отношения к самому себе [17].
По мнению В.В. Столина, связь расщепления самоотношения с необходимостью защиты «Я» от негативных эмоций и поддержания самоуважения на сравнительно неизменном уровне служит механизмом самоподдержания, «предохранительным клапаном», действующим таким образом, чтобы снижение уровня симпатии не приводило к повышению уровня антипатии.
Любой процесс оправдания себя и своего действия вызывает на поверхность сознания все идентичности человека, когда-либо им использованные или оцениваемые в качестве возможных для себя. В культурно-
смысловом аспекте гендерная идентичность рассматривается как механизм смыслопоро-ждения, как информационный фильтр, призванный произвести смысловую классификацию культурных объектов. Гендерная идентичность структурирует все многообразные объекты культурного пространства в соответствии с собственной структурой. Гендерная идентификация предполагает соотнесение любого культурного объекта с нормативно-ценностной базой гендерной идентичности (гендера) по определенным знаковым признакам или качествам.
Именно в связи с необходимостью гендерного опознания объекта в культуре различные качества человека или мира ассоциируются с мужским или женским полом. При этом каждый элемент взаимодействий обладает собственной смысловой ролью и соответствующим прототипом взаимодействий, что обеспечивается не только оценкой объекта взаимодействия, но и самооценкой. Маскулинная система значений контролируется понятием границы, которая жестко разделяет качества, роли и статусы элементов взаимодействий. Это означает, что она стремится к самодостаточности, к автономности существования. Феминная система значений отличается размытостью, нечеткостью границ между элементами взаимодействий. Для маскулинной и феминной систем значений характерна асимметрия отношений: когда один из субъектов взаимодействий занимает доминирующую роль по отношению к другому, то подчиненный субъект самоутверждается за счет самоутверждения доминантного.
Анализируя гендерные модели идеальных Я-образов и реальных Я-представле-ний учащихся подросткового и юношеского
возраста, мы можем понять причины диффузии и кризисности идентичности, а также реальные поведенческие гендерные модели.
Исследование было проведено на базе общеобразовательных школ (ГБОУ СОШ с. Екатериновка Приволжского р-на Самарской обл., ГБОУ № 1 с. Приволжье Самарской обл.). Были сформированы две группы. В первую вошли 53 мальчика и 47 девочек подросткового возраста (8-9 классы), чей возраст варьировался от 13 до 15 лет. В контрольную группу вошло 46 юношей и 54 девушки (10-11 классы) возрасте 16-17 лет.
Для исследования особенностей ген-дерного самосознания были использованы следующие методики: Вопросник по изучению маскулинности - феминности С. Бем; тест «Кто Я» (М. Кун и Т. Макпартленд); не-стандартизированный самоотчет с применением контент-анализа.
На первом этапе нами были изучены особенности гендерной идентичности. Результаты, полученные с помощью вопросника С. Бэм по изучению маскулинности -феминности, показан на рис. 1.
Как видим, у 95% респондентов-подростков гендерная идентичность андрогин-ная, феминность свойственна лишь 5%, маскулинность отсутствует. В юношеском возрасте гендерная идентичность имеет большую дифференцированность: значительная часть респондентов (71%) также имеет ан-дрогинную гендерную идентичность, но 10% обладают маскулинной гендерной идентичностью, 19% - феминной. В целом андрогинность преобладает как в подростковом, так и в юношеском возрасте, что говорит о ее адаптивном потенциале.
100% 90% 80% 70% 60% 50% 40% 30% 20% 10% 0%
10%
19%
I подростки I юноши
маскулинность андрогинность феминность
Рис. 1. Сравнительный анализ групповых показателей характеристик гендерной идентичности
Анализируя рисунок 2, можно определить, что лишь 14% девочек-подростков обладают феминной гендерной идентичностью, у 86% идентичность андрогинная;
маскулинных девочек в данной группе нет. Мальчики-подростки андрогинны в 100%, что говорит о ярко выраженной тенденции к смешению гендерных характеристик.
120% 100% 80% 60% 40% 20% 0%
100%
66% 66%
■
■ 14%
0% 0% 0%
I мальчики I девочки
J
S
«F
Рис. 2. Сравнительный анализ показателей характеристик гендерной идентичности мальчиков и девочек в группе подростков
Многие исследователи объясняют андрогинию эмансипацией обоих полов, интеграцией женского эмоционально-экспрессивного стиля с мужским инструментальным стилем деятельности [16; 18; 19]. На наш взгляд, преобладание в группах испытуемых андрогинии объясняется тем, что в подростковом возрасте формируются собственная картина мира, новый образ Я. Подростковая трансформация - не пассивное усвоение ген-дерных норм и ролей, а стремление самостоятельно осмыслить и сформировать свою гендерную идентичность. Андрогинность
позволяет подросткам менее жестко придерживаться полоролевых норм, быть свободными от социальных стереотипов, свободнее переходить от традиционных женских занятий к мужским и наоборот. Однако данная «свобода» порождает и размытость (диффуз-ность) тендерного самообраза и формирует противоречивые Я-представления.
В юношеской группе выявлены более высокие показатели полотипизированности, чем в подростковой группе (рис. 3). 44% девушек обладает феминной гендерной иден-
тичностью, 56% - андрогинной. Юноши обладают как маскулинной гендерной идентичностью (17%), так и андрогинной (83%).
Повышение показателей полотипизирован-ности связано, на наш взгляд, с более высокими требованиями полоролевого соответствия в данном возрасте.
90% 80% 70% 60% 50% 40% 30% 20% 10% 0%
56%
17%
по, 0%
83%
и
и
1
0%
I девушки I юноши
маскулинность андрогинность феминность
Рис. 3. Сравнительный анализ показателей характеристик гендерной идентичности юношей и девушек в контрольной группе
На следующем этапе с помощью методики Куна - Макпартленда «Кто Я» в моди-
фикации Т.В. Румянцевой выявлялся идеальный «Я-образ» испытуемых.
50,00 40,00 30,00 20,00 10,00 0,00
45,95
Я подростки юноши
тендерная социальная индивидуал.
Рис. 4. Сравнительный анализ групповых показателей уровня сформированности характеристик Я-образа
Анализ данных показал значительные различия в сформированности характеристик Я-образа у подростков и юношей.
У юношей наиболее высокий уровень сформированности Я-образа наблюдается по показателю «индивидуальная самооценка», причем она имеет более высокий показатель, чем у подростков. Группа же подростков отличается более высоким уровнем
социальной самооценки, что, вероятно, связано с более высокой значимостью социального Я-образа. У юношей наблюдается более высокий уровень сформированности идеального гендерного Я-образа, чем у подростков, однако общий уровень гендерной самооценки в обеих группах невысок. Это говорит о слабой осознанности личных ген-дерно-ролевых предпочтений и слабой выраженности и неустойчивости гендерных
Интересно сравнить содержательные характеристики гендерного Я-образа респондентов двух групп. При анализе высказываний подростков и юношей наблюдаем, что у подростков, девочек и мальчиков, отсутствуют содержательные дифференцированные характеристики, они ограничиваются обобщенными обозначениями (девочка, девушка, мальчик, парень), а юноши и девушки используют разнообразные вариативные характеристики. Семантический анализ показал, что юноши «в идеале» приписывают своему полу более высокую оценку силы, высоко оцениваются ими такие маскулинные характеристики, как сила личности, активность, ум, образованность, спортивность, что свидетельствует о наличии традиционного маскулинного стереотипа. Девушки в идеальном Я-образе отмечают наличие таких характеристик: смелая, сильная, красивая, умная, что указывает на уход от традиционных гендерных ориентиров в формировании Я-образа.
Таблица 2
Содержательные характеристики тендерного Я-образа подростковой и юношеской групп
Подростки Юноши
Характеристики тендерного Я-образа % Характеристики гендерного Я-образа %
Девушка 66 Девушка 66
Девочка 22 Леди 22
« о Милая девочка 11 Красотка 15
с « Принцесса 10 Обаятельная девчонка 13
8 И Умная девушка 12
о Я Умелая хозяйка 11
* Сильная девушка 11
Смелая 9
Добрая девушка 10
Юноша 23 Парень 30
Парень 23 Мужественный юноша 25
Супергерой 9 Активный парень 23
Мальчик 7 Крепкий парень 29
О с Пацан 7 Решительный 20
5 8 О Сильная личность 15
и о * 2 Интеллектуал 10
Спортсмен 8
Симпатичный парень 8
Супермен 8
Веселый парень 8
Юноша 8
характеристик в структуре Я-образа молодых людей обеих групп.
Анализ индивидуальных показателей уровня сформированности гендерного Я-об-раза (табл. 1) показал, что у подростков и юношей он различается.
Таблица 1
Показатели уровня сформированности тендерного Я-образа
подростковой и юношеской групп (%)
Подростки Юноши
Очень низкий 18 14
Низкий 73 57
Средний 9 24
Высокий 0 5
У подростков преобладают очень низкий и низкий уровень сформированности, у юношей - средний уровень. У юношей обнаруживается высокой уровень сформиро-ванности гендернего Я-образа, чего не наблюдается в подростковом возрасте.
Результаты исследования позволяют сделать следующие выводы:
1) у большинства подростков гендер-ная идентичность не имеет полотипизиро-ванного характера; наиболее высоко оцениваются «вера в себя», «привлекательность» и «умение дружить». В юношеском возрасте наиболее важными компонентами самооценки являются «вера в себя», «склонность защищать свои взгляды», «сила личности» и «собственная позиция». Это согласуется с основным видом деятельности каждой возрастной группы;
2) как в подростковом, так и в юношеском возрасте наблюдается слабая сформи-рованность гендерного Я-образа. У подростков отсутствуют содержательные дефферен-цированные характеристики гендерного образа, для обозначения полоролевой принадлежности используются общие социальные
половозрастные маркеры (девочка, девушка, мальчик, парень). Юноши и девушки при оценке гендерного образа применяют более разнообразные, вариативные характеристики, однако индивидуальные показатели присутствия гендерных маркеров остаются низкими;
3) обнаруживается рассогласование гендерных Я-представлений и Я-образа. Представления о своих реальных характеристиках не носят ярко выраженного полоти-пизированного характера, в то время как Я-образ наделен маскулинными или феминны-ми чертами, соответствующими половой принадлежности, в большей степени. Это свидетельствует о диффузии гендерных моделей в подростковом и юношеском возрасте.
& & &
1. Бауман 3. Идентичность в глобализирующемся мире [Электронный ресурс] // Индивидуализированное общество. Режим доступа: http://www.vtk.interro.ru/book/print/155.htm (дата обращения 15.06.2017).
2. Докинз Р. Эгоистичный ген = The Selfish Gene / пер. с англ. Н. Фоминой. М. : Corpus, 2016.
512 с.
3. Батлер Дж. Психика власти: теории субъекции. Харьков : ХЦГИ ; СПб. : Алетейя, 2002.
168 с.
4. Горностай П.П. Личность и роль: Ролевой подход в социальной психологии личности. Киев : Интерпресс ЛТД, 2007. 312 с.
5. Родштейн М.Н. Гендерный перформанс в социальных практиках пола // Психология сознания : материалы междунар. науч. конф. Самара : ПГСГА, 2015. С. 269-272.
6. Родштейн М.Н., Рулина Т.К. Гендерный конструкционизм в кризисном обществе: трансформация социальных ролей [Электронный ресурс] // Грани познания : электронный научно-образовательный журнал ВГПУ. 2010. Июнь. Режим доступа: www.grani.vspu.ru (дата обращения 15.06.2017).
7. Родштейн М.Н. От андрогинии к бесполости // Человек, субъект, личность в современной психологии (К 80-летию А.В. Брушлинского) : материалы междунар. науч. конф. М. : Институт психологии РАН, 2013. Т. 1. С. 316-319.
8. Зимбардо Ф., Коломбе Н. Мужчины в отрыве: Игры, порно и потеря идентичности : пер. с англ. М. : Альпина Паблишер, 2017. 344 с.
9. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис : пер. с англ. М. : Флинта, 2006. 352 с.
10. Семенова Л.Э. Содержание основных моделей процесса гендерной социализации в современном обществе // Ярославский педагогический вестник. 2009. № 3. С. 1-12.
11. Радина Н.К., Терешенкова Е.Ю. Гендерная социализация подростков // Мир образования -образование в мире. 2007. № 1. С. 131-138.
12. Рымарев Н.Ю. Гендерные различия в проявлении субъектности у подростков // Личность и её бытие: субъектный подход. Психология субъекта и гендерные аспекты бытия личности : материалы III всерос. науч.-практ. конф. / под ред. З.И. Рябикиной, В.В. Знакова. Краснодар : Кубанский унитверситет, 2005. С. 63-65.
13. Берн Ш. Гендерная психология. М. : Олма-Пресс, 2007. 318 с.
14. Лопата В.В. Социокультурные основания исследования гендерных трансформаций современного общества // Культура и общество: история и современность : материалы II всерос. (с меж-дунар. участием) науч.-практ. конф. Ставрополь : Ветеран, 2013. С. 88-92.
15. Гафизова Н.Б. Роль средств массовой информации в формировании и поддержании традиционных ролей мужчин и женщин // Практикум по гендерной психологии / под. ред. И.С. Клециной. СПб. : Питер, 2003. С. 113-118.
16. Бем С. Линзы гендера: Трансформация взглядов на проблему неравенства полов. М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. 336 с.
17. Столин В.В. Самосознание личности // Психология интегральной индивидуальности: Пермская школа : сборник науч. тр. / сост. Б.А. Вяткин, Л.Я. Дорфман, М.Р. Щукин. М. : Смысл, 2011.С. 315-343.
18. Гиллиган К. Иным голосом: психологическая теория и развитие женщин // Этическая мысль : науч.-публицист. чтения. 1991 / общ. ред. А.А. Гусейнова. М. : Республика, 1992. 446 с.
19. Гредновская Е.В. Дети третьего пола: «гендерные одежды» для неудобных тел // Мальчики и девочки: реалии социализации : сборник статей. Екатеринбург : Уральский ун-т, 2004. С. 180-185.
