CC BY
57
УДК 343.272 ББК 67.408
© 2020 г. Киреева Жанна Борисовна,
доцент кафедры уголовного права и криминологии Ростовского юридического института МВД России кандидат философских наук. E-mail: janna7575@bk.ru
Кудряшов Константин Викторович,
доцент кафедры истории и теории государства и права Северо-Кавказского социального института (г. Ставрополь) кандидат исторических наук, доцент. E-mail: kv-26@yandex.ru
Санькова Алена Александровна,
доцент кафедры литературы и методики ее преподавания Ставропольского государственного педагогического института (г. Ставрополь) кандидат филологических наук. E-mail: snarks@yandex.ru
КОНФИСКАЦИЯ ИМУЩЕСТВА: АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ АНТИКОРРУПЦИОННОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Авторами рассматривается определение Конституционного Суда РФ от 2.10.2019 г. № 2653-О («Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Захарченко Д.В. и Семыниной М.А.»), которое вызвало юридическую дискуссию.
Ключевые слова: контроль за расходами, конфискация имущества, коррупция, легальные доходы, незаконное обогащение.
Kireeva Zhanna Borisovna - Associate Professor, the Department of Criminal Law and Criminology, the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, PhD in Philosophy.
Kudryashov Konstantin Viktorovich - Associate Professor, the Department of History and Theory of State and Law of the North Caucasus Social Institute (the Stavropol), PhD in Historical Sciences, Associate Professor.
Sankova Alena Aleksandrovna - Associate Professor, the Department of Literature and its teaching methods, the Stavropol State Pedagogical Institute (the Stavropol), PhD in Philology.
CONFISCATION OF PROPERTY: CURRENT PROBLEMS OF IMPROVEMENT OFANTI-CORRUFITON LEGISLATION
The authors consider the definition of the Constitutional Court of the Russian Federation of October 2, 2019 № 2653-O, which caused a legal discussion in the domestic media.
Keywords: cost control, confiscation of property, corruption, legal income, illegal enrichment.
Поводом для рассмотрения авторами проблем применения конфискации имущества послужили события, связанные с задержанием 8.09.2016 г. при получении взятки в размере 7 млн рублей полковника полиции Д.В. Захарченко. Уже на следующий день данную «историю» подхватили отечественные СМИ, т. к. Д.В. Захарченко исполнял тогда обязанности начальника управления «Т» в центральном аппарате МВД России, т. е. он должен был возглавить борьбу с коррупцией в сфере обеспечения экономической безопасности страны, а не заниматься коррупционными делами лично. При последующих обысках в одной из осмотренных квартир была обнаружена и изъята валюта на сумму 8,5 млрд рублей, а также другое ценное имущество, формально принадлежащее не Д.В. Захарченко, но фактически находилось в его пользовании.
Позднее эти денежные средства, а также вырученные от продажи имущества семьи и подруг Д.В. Захарченко были обращены в бюджет по решениям различных судов в период с декабря 2017 по август 2018 г. Сам же Д.В. Захарченко 10.06. 2019 г. был приговорен к 13 годам лишения свободы, выплате штрафа в 11 7 млн рублей, лишен государственных наград и специального звания «полковник полиции». 17.10.2019 г. срок заключения ему был снижен до 12,5 лет.
2.10.2019 г. Конституционный Суд РФ вынес определение № 2653-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Захарченко Д.В. и Семыниной М.А. на нарушение их конституционных прав и конституционных прав их несовершеннолетней дочери положениями Федеральных законов "О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих го-
сударственные должности, и иных лиц их доходам", "О противодействии коррупции" и "О государственной гражданской службе"».
Именно это решение Конституционного Суда России и раскололо ученых, практикующих юристов, представителей СМИ на две спорящие между собой стороны.
Рассмотрим вначале аргументы противников данного решения. Во-первых, по их мнению, Конституционный Суд РФ поставил точку в этом вопросе и теперь прокуратуре фактически уже можно не предоставлять доказательств того, что имущество было приобретено на доходы, не полученные легальным путем. Во-вторых, они считают, что через уже созданное Конституционным Судом РФ правовое противоречие государству теперь позволено конфисковывать в свою пользу имущество любого гражданина России, если оно было приобретено на доходы, легальность которых не подтверждается не только самими чиновниками и их родственниками, но и любыми третьими лицами, например, их друзьями, знакомыми, любовниками, да и просто любыми лицами, с которыми они совершали когда-либо и какие-либо сделки с имуществом. В-третьих, доказывать законность происхождения имущества гражданину теперь нужно будет только в суде и только с помощью справки из налоговой службы по форме 2-НДФЛ. Никакие другие доказательства суд не будет уже учитывать. В-четвертых, они считают, что пока ученые, депутаты и юристы только обсуждают саму возможность распространения действия закона о контроле за расходами чиновников на более широкий круг лиц, уже не ограниченный лишь членами их семьи, суды де-факто уже это сделали. В-пятых, они полагают, что подобное изъятие имущества создает в нашей стране новую отрасль «приблизительного права». В-шестых, противники данного решения Конституционного Суда РФ опасаются того, что теперь, по их мнению, прокуратуре можно уже ничего не доказывать, ей достаточно представить свою точку зрения суду, а суд с ней соглашается. Хотя конфискация собственности - серьезный акт, который не может происходить произвольно, а его обоснование должно быть убедительно [1].
Главный аргумент противников упомянутого выше решения Конституционного Суда РФ - фактически нарушены принципы самой Конституции РФ. Это заставляет нас обратиться к правовым текстам. Мы видим в них, что сама логика конституции, отраженная в п. 4 ст. 15, дает преимущество в данном вопросе международному праву, а п. 3 ст. 35
гарантирует каждому из нас, что «никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда». Соблюдение последнего требования вытекают из самого предмета жалобы, это именно действия судов, по решениям которых определенная собственность была у заявителей изъята, т. е. требование п. 3 ст. 35 было соблюдено, собственность изъята по решению суда. Если же обратиться к нормам международного права, то, в первую очередь, важное значение для данного спора имеет «Конвенции против коррупции», вступившая в силу для РФ 8.0.2006 г. Именно в ней находится первично важное для данного спора понятие «незаконное обогащение» (ст. 20). Буквально данная статья Конвенции устанавливает, что каждое государство в рамках своей Конституции может устанавливать, что именно в данном государстве является незаконным обогащением, и определять его как преступление.
Стало быть, антикоррупционное законодательство и конкретные, оспариваемые Д.В. За-харченко, У.Д. Захарченко и М.А. Семыкиной положения Федеральных законов не противоречат ни международному праву, ни действую-
и и и X/* XX и
щей российской Конституции. И эти российские новеллы полностью учитывают конституционно-правовой смысл права собственности, закрепляемый Конституцией РФ 1993 г. При этом Конституционный Суд РФ не правомочен пересматривать решения, вынесенные судами общей юрисдикции. Это не компетенция Конституционного Суда РФ, и именно поэтому он в рассмотрении жалобы заявителей отказал.
Авторы считают, что в ситуации по делу Д.В. Захарченко и других заявителей по этому же вопросу суды России не вышли за рамки правого поля, а вынесенные ими решения не создали никакого «приблизительного права» в России. Конституционные права человека данными судами не были поставлены под сомнение и не были нарушены обязательства самой Российской Федерации по международному сотрудничеству в области противодействия коррупции.
Однако само применение конфискации имущества порождало ряд серьезных вопросов в прошлом, порождает их сейчас, и очевидно, будет порождать их и в будущем. В нашем историческом прошлом многие выдающиеся юристы дореволюционной эпохи -Н.С. Таганцев, Г.Е. Колоколов, В.Д. Спасович и др. - считали, что конфискация не всегда вполне соответствует идеям справедливости, нарушает принцип личной ответственности
осужденного, так как бремя ответственности за преступления фактически ложилось еще и на его семью. Один из авторитетнейших представителей отечественной юридической мысли прошлого И.Я. Фойницкий еще в восьмидесятые годы XIX в. сделал интересные, а, главное, не утратившие до сегодняшнего дня своей актуальности суждения о свойствах уголовного наказания. И.Я. Фойницкий настаивает на том, «что принцип справедливости, принцип индивидуализации уголовного наказания и конфискация имущества никак не согласуются с требованиями уголовного права». И.Я. Фойниц-кий делает вывод о том, что «именно заинтересованность правительства в конфискации имущества породила в древнюю эпоху это уголовное наказание, так как это «ослабляло экономически его врагов и пополняло фиск». Значит, конфискация имущества как наказание все чаще назначается за тяжкие преступления. Заслуживает доверия и утверждение И.Я. Фой-ницкого о том, что «до монгольского вмешательства в русские дела денежное наказание было широко распространено и в нашем Отечестве, и только под влиянием ига в нашей стране широко станут применяться телесные наказания». Именно они станут характерными наказаниями в эпоху Судебников и Соборного Уложения 1649 г. [2, с. 68-69, 70-71]
«Уложение о наказания уголовных и исправительных» 1845 г. уже относит конфискацию к дополнительным уголовным наказаниям, которые сопровождают главные уголовные наказания. То есть с этого момента конфискация всего имущества могла назначаться только с главным уголовным наказанием, а самостоятельного характера уже не имела. Конфискация всего имущества становится уголовным наказанием, применяемым лишь за некоторые политические преступления (ст. 255 Уложения). По Воинскому Уставу о наказаниях 1869 г. конфискация также рассматривается как дополнительное наказание. Советское государство использовало конфискацию имущества как орудие классовой борьбы. Фактически, согласно диспозиции ст. 50 УК РСФСР, советский суд мог использовать по своему усмотрению конфискацию имущества как дополнительное наказание уже к любому преступлению. Сама же конфискация имущества в те времена, согласно ст. 38 УК РСФСР, «состояла в принудительном безвозмездном отчуждении в пользу Советского государства всего или же точно определенного судом конкретного имущества осужденного, но с обязательным исключением из конфискуемого имущества необходимых осужденному и его
семье предметов домашнего обихода, а также служащего средством к существованию осужденного и его семьи инвентаря мелкого кустарного или сельско-хозяйственного производства или инвентаря, необходимого для профессиональной работы осужденного, а также продуктов питания, необходимых для личного потребления осужденного и его семьи, а если суд постановляет о лишении конкретного осужденного права заниматься соответствующей профессией, то мог быть конфискован и необходимый для работы профессиональный инвентарь».
Основные начала уголовного законодательства расширили перечень имущества, которое теперь нельзя было конфисковать, и с этого времени конфискация стала рассматриваться как отчуждение всего или части имущества правонарушителя. По мнению Г.Н. Тоскиной, «денежные взыскания в пользу Советского государства были не только преимущественны, но и определялись самой властью именно как Советской властью как самые действенные средства для противодействия преступности». Однако необходимо помнить, что денежные взыскания доминировали лишь в первые годы Советской власти» [3, с. 1477].
УК РСФСР 1 926 г. определял уже конфискацию имущества, полную или частичную, как меру социальной защиты судебно-испра-вительного характера (ст. 20), и как основное и дополнительной наказание. В одних составах Особенной части УК РСФСР конфискация могла стоять как дополнительное наказание одновременно с расстрелом, в других составах конфискация дополняла менее строгие наказания, а в ст. 63 конфискация даже стала главным наказанием для лица, сокрывшего наследственное имущество [4].
Можно согласиться с мнением Э.В. Мар-тыненко о том, что уголовное наказание, выражавшееся в полной или частичной конфискации имущества преступника, в данном УК уже не зависела от тяжести преступления [5]. В ст. 22 УК РСФСР 1960 г. конфискация имущества уже определена только как дополнительное наказание [6].
Ранее Пленумом Верховного Суда СССР от 29 сентября 1953 г., № 7 были подведены итоги судебной практики по применению конфискации имущества. Теперь в отношении конфискации имущества устанавливались специальные ограничения. Особо оговаривалось, что именно конфискации не подлежит. Решение Пленума обязывало суды при вынесении решений о конфискации имущества учитывать это, как учитывать саму общественную опасность совер-
шенного преступления, степень вины и личности осужденного. Суды должны были проверить: а действительно ли уже описанное на стадии предварительного следствия имущество является личной собственностью осужденного, не включено ли в опись к исполнению имущество, не подлежащее конфискации? Суды должны были теперь обращать внимание и на необходимость возмещения осужденным причиненного им материального ущерба, а также не препятствовать исковым заявлениям и уйти от практики необоснованного отказа в исключении из описи подлежащего конфискации имущества, в порядке исполнения приговора [7].
Новый УК РФ был принят в 1996 г. и действует с 1 января 1997 г. по настоящее время. Именно в рамках данного УК РФ трижды за относительно короткие исторические сроки менялась сама природа института конфискации имущества и отношение к данному институту. Первоначально конфискация имущества была только дополнительным наказанием и могла быть применена лишь только за тяжкие и особо тяжкие преступления. Имевшие в предыдущем УК положения гражданско-правового характера были убраны из текста нового закона [8, с. 77-79].
Новый уголовный закон также не избежал ряда противоречий и по-прежнему сохранил ряд давних упущений законодателя. Например, проблема соотношения стоимости всего конфискуемого имущества со стоимостью нанесенного преступником имущественного вреда. Закон никак не регулировал случаи, когда имело место многократного превышения конфискованного имущества, так и наоборот. Представляется, что в последнем случае штраф как наказание соответствовал бы полнее.
Считаем, что институт конфискации имущества имеет еще возможности для дальнейшего совершенствования, а сама последующая отмена конфискации вызвала непонимание у многих ученых России [9].
Так, М.Ю. Дворецкий видел «в ее отмене искусственно создаваемый законодателем конфликт с тысячелетней уголовно-правовой традицией и нарушение международных обязательств» [10, с. 157].
Сравнительно короткий период с 2003 по 2006 гг. отечественное уголовное законодательство не знало конфискации имущества. Однако также неожиданно уже другим Федеральным законом от 27.07.2006 № 153-ФЗ в УК РФ появляется и новая Глава 15.1 «Конфискация имущества», и новая ст. 104.1 «Конфискация имущества», но природа самой конфискации иму-
щества уже меняется: теперь конфискация рассматривается как иная мера уголовно-правового характера, и это порождает новые противоречия и проблемы [11, с. 13-14].
По мнению О.В. Филипповой, теперь возникла новая проблема, так как «конфискация имущества уже не является уголовным наказанием, но ей тем не менее все еще свойственны многие признаки уголовного наказания. Более того, по своей природе конфискация выступает по-прежнему последствием к совершенному преступлению, как и принудительные меры медицинского характера» [12, с. 29].
В.Н. Найденко считает, что «конфискация имущества должна и подорвать экономическую основу современного экстремизма, и восстанавливать справедливость» [13, с. 117].
К.С. Суховаров утверждает, что «конфискации не должно подлежать имущество, приобретенное законным путем». Однако, по его мнению, «все, что стало результатом незаконного обогащения, изначально не может быть объектом чьих-либо прав. Именно поэтому он заявляет, что «в этом случае это вообще не может называться конфискацией имущества, так как по факту здесь может идти речь лишь об изъятии имущества». Выход из этой ситуации ученый видит в «дальнейшем развитии рыночных отношений и совершенствовании законодательной базы, альтернативу которым человечество еще не придумало» [14, с. 86-89].
А.Э. Бадалов напоминает юридическому сообществу о том, что «положения о конфискации имущества неоднократно подвергались изменениям и дополнениям, и это весьма значительное число изменений и дополнений нуждается в дальнейшем совершенствовании» [15, с. 168-169].
Авторам представляется, что институт конфискации существует в нашем Отечестве уже с XI века. Он постоянно развивался на протяжении тысячелетия и, возможно, мы сейчас «изобретаем велосипед», который давно был изобретен предыдущими поколениями россиян, на плечи которых мы как их потомки сейчас встали. Конфискация имущества должна снова стать дополнительным наказанием в УК РФ, при этом должен быть не только закрытый список всех ее составов, по которым она применяется, но и порядок ее применения в УИК РФ, а также должны быть окончательно определены виды имущества, не подлежащего конфискации. Считаем, что при преступлениях, связанных с коррупцией, терроризмом и наркоторговлей, конфискация должна стать обязательным дополнительным наказанием.
Литература
Bibliography
1. URL: https://www.znak.com/2019-11-12/kon- 1. URL: https://www.znak.com/2019-11-12/kon-stitudonnyy_sud_razreshil_izymat_imuchestvo_u_ stitucionnyy_sud_razreshil_izymat_imuchestvo_u_ vseh_kto_ne_dokazhet_zakonnost_ego_priobreteniya.vseh_kto_ne_dokazhet_zakonnost_ego_priobreteniya.
2. Фойницкий И.Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. М., 2000.
3. Тоскина Г.Н. Штраф и конфискация имущества как важнейшие средства борьбы с преступностью в первые годы советской власти // Lex Russia История государства и права. № 12 (Т. XCVII). Декабрь 2014.
4. Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского правительства РСФСР. 1926. № 80. Ст. 600.
5. Мартыненко Э.В. Конфискация имущества в действующем российском уголовном праве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010.
6. Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1960. № 40. Ст. 591.
7. «О судебной практике по применению конфискации имущества»: постановление Пленума Верховного Суда СССР от 29 сентября 1953 г., № 7 // СПС «КонсультантПлюс».
8. Никулочкин Е.О., Сергеев К.А., Сергеев А.Б. Конфискация имущества: уголовно-правовые и уголовно-процессуальные аспекты // Социум и власть. 2013. № 3 (41).
9. Воронцов С.А., Кулик С.С. О противодействии коррупции в органах государственной и муниципальной власти Ростовской области // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС. 2015. № 3.
10. Дворецкий М.Ю. Формы уголовной ответственности и их виды // Проблемы в российском законодательстве. 2016. № 4.
11. Мартыненко Э.В. Достоинства и противоречия имущества как иной меры уголовно-правового характера // Российский следователь. 2009. № 16.
12. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ ugolovno-pravovœ-regulirovame-konfiskatsii-imus-chestva-v-sovremennoy-rossii/viewer.
13. Найденко В.Н. Конфискация имущества как правовой инструмент противодействия этнонациональному экстремизму // Журнал российского права. № 1 (45).
14. Суховаров К.С. Уголовное наказание конфискацией имущества как фактор снижения коррупционной угрозы национальной безопасности России // Человек: преступление и наказание. 2013.
15. Бадалов А.Э. Проблемы систематизации правового регулирования оснований конфискации предмета взяточничества в уголовном праве России // Общество и право. 2016. № 2 (56).
2. Foinitsky I.J. The Doctrine of punishment in connection with turnoverin. M., 2000.
3. Toskina G.N. Fine and confiscation of property as the most important means of fighting crime in the first years of Soviet power // Lex Russia History of state and law. № 12 (V. XCVII). December 2014.
4. Collection of laws and orders of the Workers and Peasants government of the RSFSR. 1926. № 80. Art. 600.
5. Martynenko E.V. Confiscation of property in the current Russian criminal law: Dis. PhD in law. M., 2010.
6. Vedomosti of the Supreme Soviet of the RSFSR. 1960. № 40. Art. 591.
7. «On judicial practice on application of confiscation of property»: the resolution of Plenum of the Supreme Court of the USSR from 29.09.1953, № 7 // LRS «ConsultantPlus».
8. Nikulochkin E.O., Sergeev K.A., Sergeev A.B. Confiscation of property: criminal-legal and criminal-procedural aspects // Society and power. 2013. № 3 (41).
9. Vorontsov S.A., Kulik S.S. On anti-corruption in the state and municipal authorities of the Rostov region // State and municipal administration. Proceedings of the SKAGS. 2015. № 3.
10. Dvoretsky M.Yu. Forms of criminal responsibility and their types // Problems in Russian legislation. 2016. № 4.
11. Martynenko E.V. The Merits and contradictions of property as a different measure of criminal law // Russian investigator. 2009. № 16.
12. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ ugolovno-pravovoe-regulirovanie-konfiskatsii-imus-chestva-v-sovremennoy-rossii/viewer.
13. Naydenko V.N. Confiscation of property as a legal tool for countering ethno-national extremism // Journal of Russian law. № 1 (45).
14. Sukhovarov K.S. Criminal punishment by confiscation of property as a factor in reducing the corruption threat to the national security of Russia // Man: crime and punishment. 2013.
15. Badalov A.E. Problems of systematization of legal regulation of grounds for confiscation of the subject of bribery in the criminal law of Russia // Society and law. 2016. № 2 (56).
