CC BY
11УДК 94
Конфессиональная политика в Среднем Поволжье в синодальный период: советская историография
Крестьянинов А.В.
Казанский федеральный университет Казань, Россия artkres@mail.ru
Резюме
Характерной особенностью советской историографии религиозной политики в Среднем Поволжье в XVIII - начале XX века стала ее идеологизация. Как известно, советские власти провозгласили политический курс на формирование атеистического общества. Данные тенденции отразились в декрете об отделении церкви от государства (1918 г.) и в «воспитании» новой атеистической советской личности. Политические трансформации повлияли также на интерпретации историками проблемы церковно-государственных взаимоотношений в имперский период Российского государства. Главным образом, советские исследователи были ограничены «единственно верным» методологическим подходом анализа социальных процессов, основанным на марксистско-ленинской философии. Марксистско-ленинскую методологию анализа религиозной политики в целом можно рассматривать как определенную парадигму научных исследований. При этом специфика данной парадигмы заключалась в том, что она возникла не благодаря «внутренней» революции в социальных науках, а в результате навязывания идеологии советскими властями научному сообществу. В результате эти методологические идеи были перенесены историками в исследовательское поле анализа церковно-государственных взаимоотношений в Среднем Поволжье в дореволюционный период.
Ключевые слова: религиозная политика, советская историография, Среднее Поволжье, религиозная политика в Среднем Поволжье, конфессиональная политика, Православная церковь
Confessional Policy in the Middle Volga Region in the Synodal Period: Soviet Historiography
Krestyaninov A.V.
Kazan Federal University Kazan, Russia
Summary. A characteristic feature of Soviet historiography of religious policy in the Middle Volga region in the 18th and early 20th centuries was its ideologization. As is well known, the Soviet authorities proclaimed a political course towards the formation of an atheistic society. First of all, these trends were reflected in the decree on the separation of church and state (1918) and in the "education" of the new atheist Soviet personality. Political transformations also influenced historians' interpretations of the problem of church-state relations in the imperial period of the Russian state. Soviet researchers were largely constrained by the "only true" methodological approach to analyzing social processes based on Marxist-Leninist philosophy. The Marxist-Leninist methodology of analyzing religious policy in general can be seen as a certain paradigm of scientific research. At the same time, the specificity of this paradigm was that it emerged not because of an "internal" revolution in the social sciences, but as a result of the imposition of ideology by the Soviet authorities on the scientific community. As a result, these methodological ideas were transferred by historians to the research field of analysis of church-state relations in the Middle Volga region in the pre-revolutionary period.
Keywords: religious policy, Soviet historiography, Middle Volga region, religious policy in the Middle Volga region, confessional policy, Orthodox Church
Советские историки, анализируя тот или иной аспект из религиозной политики, обращались к определенным письмам, статьям или идеям классиков марксизма-ленинизма в качестве отправной точки в своих исследованиях, или в качестве подтверждения собственной гипотезы или концепции. При этом данные тексты были часто не столько научного, сколько публицистического или политико-полемического характера (В. И. Ленин о религии, 1924), (О религии, 1963). Помимо них особое место занимают историки или философы, которые на основе текстов К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина, формировали официальное представление о религии и церковно-государственных взаимоотношениях (Крывелев, 1964) в России в прошлом и настоящем.
Спецификой сборников «о религии» классиков марксизма-ленинизма в сравнительной временной перспективе 1920-х, 1930-х и 1960-х годов являлись ссылки на одни и те же работы. Основные идеи В. И. Ленина о церкви и религии были разбросаны по различным статьям и чаще всего касались определенных аспектов из политической истории позднеимперской России. Наиболее комплексное представление В. И. Ленина о церковной и религиозной политике было изложено им в следующих работах (выступлениях): «Социализм и религия» (1905) и «Об отношении рабочей партии к религии» (1909).
Необходимо отметить, что антиклерикализм станет ключевой концепцией в интерпретации исследователями религии и религиозных взаимоотношений в Российском государстве. Как нам кажется, это являлось своеобразным феноменом советской историографии в изучении конфессиональной политики в Российской империи, когда в социальных науках преобладала «единственно верная» моноцентричная парадигма исследований, поддерживаемая государством.
Данные идеологические тенденции нашли отражение в обобщающих трудах по истории религии и церковно-государственных взаимоотношений в Российской империи. Действительно, если касаться основных теоретических работ, посвященных изучению религии, то все они основаны на философских представлениях о религии как об идеологическом инструменте властей и господствующих классов. В частности, официальные работы по истории религии и атеизму в России разрабатывались в «Союзе воинствующих безбожников» при поддержке партии (Олещук, 1936, с.8). Основной целью данной организации было распространение антирелигиозных идей, пропаганда атеизма и дискредитация религии.
Среди теоретико-обобщающих трудов по истории религии стоит отметить работы исследователей и партийных деятелей 1930 - 1940-х г. А. Т. Лукачевского и Е. М. Ярославского. Так А. Т. Лукачевский в своих трудах показал основные тенденции интерпретации роли религии в обществе в советской историографии (Лукачевский, 1933). Исследования данного автора свидетельствуют об утверждении в социальных науках 1920 - 1930-х гг. идеологической интерпретации религии. Он раскритиковал «буржуазные» концепции определения роли религии в обществе и указал, что единственно верной методологией анализа данной проблемы являлась философия марксизма-ленинизма. Основываясь на идеях В. И. Ленина о церкви, он сделал вывод, что религия представляет собой идеологическую надстройку, которая «оправдывает классовый гнет и эксплуатацию, провозглашая их божественными установлениями» (Лукачевский, 1933, с. 5).
Кроме того, А. Т. Лукачевский в 1925 г. предложил схему анализа истории церковно-государственных взаимоотношений в дореволюционной России (Лукачевский, 1925). Он выделил ряд проблем, которые, согласно его точке зрения, наиболее полно характеризовали эволюцию религиозной политики в Российской империи: бюрократизация русской православной церкви при Петре I, секуляризация церковных имений, безнравственность духовенства, церковь в капиталистических отношениях. Как показывает анализ литературы, тематика дальнейших исследований советских историков конфессиональной политики российских властей в XVIII - начале XX вв. в определенной степени основывалась именно на данной схеме.
Ко всему этому можно заметить, что антиклерикализм советской историографии отразился также в критике историками и философами ислама и язычества. Концепция классовой природы мусульманского вероучения была изложена востоковедами Г. А. Ибрагимовым и Л. И. Климовичем. Так
Г. А. Ибрагимов в научно-популярной брошюре заметил, что «ислам проповедует покорность и смирение перед властью эксплуататоров» (Ибрагимов, 1940, с. 89). Наиболее крупным исследователем исламского вероучения в рамках марксистко-ленинской парадигмы был Л. И. Климович. В своих работах он утверждал, что «Ислам по своей классовой сущности и роли не представляет какого-то исключения в ряду других религий» (Климович, 1933, с. 1). По его мнению, возникновение и дальнейшая эволюция исламского вероучения были связаны с развитием феодальных отношений и ростом экономического влияния господствующих классов (Климович, 1933, с. 9).
В том числе Л. И. Климович проанализировал юридическое положение мусульманского духовенства Российской империи в дореволюционный период (Климович, 1936). Безусловно, для него основной методологией анализа данной проблемы являлась марксистко-ленинская парадигма. Историк, опираясь на теоретические положения о классовой природе ислама, рассмотрел взаимоотношения государственных институтов власти и мусульманского духовенства в дореволюционный период. В его работе ислам был представлен как инструмент управления и подчинения имперскими властями присоединенных народов, исповедовавших ислам (Климович, 1936, с. 10). По мнению Л. И. Климовича, российские власти использовали мусульманское духовенство с целью формирования конформных представлений у мусульман к правительству с целью их внеэкономического принуждения. Согласно его точке зрения, исламское духовенство окончательно стало «агентурой самодержавия» в правление Екатерины II в результате создания Оренбургского магометанского духовного управления мусульман (ОМДС - далее) (Климович, 1936, с. 14).
Л. И. Климович писал также о джадидистком движении среди мусульман в Российской империи во второй половине XIX века. Как полагал историк, данное движение отражало развитие капиталистических отношений внутри татарского общества. Он негативно оценивал данное движение в истории татарского народа, так как оно, согласно его точке зрения, представляло интересы не народа, а определенных кругов татарской буржуазии (Климович, 1936, а 101).
В результате востоковед сделал вывод, что мусульманское духовенство являлось одним из агентов властей, которое было необходимо российскому правительству для сохранения Российской империи как «тюрьмы народов» (Климович, 1936, с. 10). Кроме того, историк указывал, что мусульманское духовенство также использовалось властями для ограничения развития светского образования и революционных кружков в татарском обществе. Данные положения об исламском вероучении как о классовом и имперском агенте продержались в научной литературе на протяжении всего советского периода.
Данная корреляция методологических подходов в изучении религии отразилась и в первых обобщающих исторических трудах. Так, Н. М. Маторин в своем этнографическом труде попытался применить марксистко-ленинскую методологию исследований для изучения религиозности различных этнических групп в Поволжье. Так во введении к своему исследованию он указал следующую цель работы: «Нужно.. .объяснить происхождение тех или иных религиозных верований в связи с экономикой края и классовым строем» (Маторин, 1929, с. 5). По его мнению, все религии, представленные в Среднем Поволжье (православие, язычество, ислам), отражали классовое неравенство внутри отдельных народностей.
Кроме того, Н. М. Маторин проанализировал политику насильственной христианизации «инородцев» в регионе. Он отмечал, что данная политика свидетельствовала о расширении экономического и политического господства российских светских и духовных властей в XVIII - XIX веках над «инородцами» региона. На основе этих положений он раскритиковал и школьную
образовательную систему Н. И. Ильминского. Согласно его точке зрения, она являлась продолжение насильственной христианизации «инородцев» (Маторин, 1929, с. 10).
Необходимо также отметить, что в 1920 - 1930-е годы в исторических журналах были опубликованы источники, посвященные отдельным аспектам религиозной политики в Поволжье в XVIII - начале XX века. Данные источники должны были показать читателям классовый и антинациональный характер конфессиональной политики российских властей (Максимов, 1933, с. 13 - 31). Так в одном из номеров исторического журнала «Красный архив» историки напечатали законодательные материалы, посвященные формированию миссионерских методов в начале XX века с целью противодействия распространению исламского вероучения среди «инородцев» Поволжья (Из истории национальной политики царизма, 1929). Историки А. Максимов и Ш. Юсупов издали также архивные материалы Казанской духовной консистории за 1902 г. (Максимов, 1933), в которых нашла отражение дискуссия в церковных кругах о методах миссионерской политики православной церкви среди «инородцев» региона в начале XX века.
В аннотации к статье, посвященной делопроизводственным документам консистории, А. Максимов и Ш. Юсупов обозначили официальную концепцию миссионерской политики царских властей по отношению к татарам-мусульманам Поволжья в XIX - начале XX вв. В значительной степени их концепция основана на представлении о религиозной политике как инструменте национального угнетения российскими властями «инородцев» империи. С целью подтверждения собственных теоретических положений они сослались на доклад чиновника М. Разумова. В этом докладе чиновник указывал, что «колониальная политика» имперского правительства имела одну цель - «уничтожение татарского народа» (Максимов, 1933, с. 13).
На основании данных идей историки сделали вывод, что целью политики христианизации в XVIII - начале XX вв. являлась национальная ассимиляция татарского народа: «Оно (крещение - А. К.) стремилось к тому, чтобы татары позабыли свое национальное происхождение, потеряли все особенности своего быта, переменили свой язык и даже имена на русские» (Максимов, 1933, с. 14). Кроме того, они раскритиковали образовательную систему «махрового великодержавника» Н. И. Ильминского. По их мнению, подходы к религиозной политике казанского миссионера характеризовались исключительно насильственными методами обращения «иноверцев» (Максимов, 1933, с. 13). В то же время А. Максимов и Ш. Юсупов не проанализировали конкретных результатов данной образовательной системы и ее роли в культурном и социальном развитии крещеного нерусского населения Поволжья. К тому же, опубликованные историками документы, а именно журналы Казанской духовной консистории за 1902 год, отнюдь не свидетельствуют о каких-либо насильственных методах миссионерской политики российских властей и казанских священнослужителей по отношению к татарам-мусульманам. Прежде всего эти документы показывают обсуждение в церковных кругах проблемы отступничества и методы борьбы с этим явлением с помощью открытия новых школ по системе
Н. И. Ильминского и новых приходов.
Необходимо также отметить коллективный исторический труд, посвященный крестьянскому движению в Поволжье в 1850-1870-х годах (Материалы по истории Татарии второй половины XIX в., 1936). Эта работа представляет собой сборник архивных документов Ленинградского отделения центрального исторического архива (Российский государственный исторический архив). Помимо документов, касающихся антикрепостнического движения в регионе, историки опубликовали также источники о религиозной политике по отношению к мусульманскому населению и отступническом движении «инородцев» от православия в пореформенной России. С одной стороны, у авторов данного сборника была конкретная идеологическая задача - показать классовую природу религии, в частности ислама: «Материал нашего сборника дает достаточно отчетливую характеристику классового лица и политических установок муфтия» (Материалы по истории Татарии второй половины XIX в., а LШ). Так историк И. Л. Морозов отмечал, что муфтии являлись проводниками интересов татарских помещиков в селах и «верными слугами» имперских властей. Наряду с этим он также утверждал, что мусульманские муллы являлись агентами «русификаторской политики царизма
среди «восточных инородцев». Этот вывод кажется крайне странным для российской историографии, так как традиционно мулл рассматривали как сторонников изоляции и консервативности татарско-мусульманского населения.
Несмотря на такие довольно категорические оценки религиозной политики в Поволжье во второй половине XIX века, этот сборник является важным этапом в изучении конфессиональных взаимоотношений в регионе. Практически впервые в отечественной историографии были опубликованы архивные материалы Департамента духовных дел иностранных исповеданий.
Помимо данных сборников архивных документов советские исследователи опубликовали ряд исторических трудов, посвященных взаимоотношениям православной церкви и государства в дореволюционной России. В значительной степени историки в своих работах стремились показать, что религиозная политика российских властей отражала крепостнические интересы господствующих классов российского общества.
Однако хотелось бы отметить, что несмотря на идеологизацию отдельных аспектов церковно-государственной истории, советским исследователям в целом удалось проанализировать социально-экономические проблемы, связанные с православной церковью.
Основная модель понимания истории взаимоотношений имперских властей и церкви в имперский период была изложена в фундаментальном труде Н. М. Никольского. Его труд по истории православной церкви в России переиздавался на протяжении всего советского периода. Прежде всего он проанализировал данную проблему, опираясь на антиклерикальные идеи марксистко-ленинской философии. Его интерпретация выстраивалась по линии «огосударствления» православной церкви как института, поддерживавшего крепостные отношения в Российской империи (Никольский, 1930, c. 147). В таком же духе он оценивал и миссионерскую политику православной церкви. Согласно его точке зрения, миссионерство являлась «одним из приемов колонизации и русификации» (Никольский, 1930, c. 162). Однако историк не указал, что он понимал под понятием «русификация». Безусловно, труд
Н. М. Никольского представляет собой обобщающее исследование, в котором историк стремился показать комплексное представление роли православной церкви в истории Российского государства в дореволюционный период.
Помимо работы Н. М. Никольского, в 1920 - 1930-е гг. были опубликованы научно-популярные исследования историков, атеистов-пропагандистов по истории православной церкви, претендовавших на теоретическое обобщение роли православной церкви в государстве и в обществе. Так Н. А. Лукин, проанализировав петровские церковные реформы, сделал вывод, что духовенство представляло собой «чиновников в рясах», служивших для контроля над настроениями крестьянского населения и для оправдания угнетения и эксплуатации (Лукин, 1922, с. 14 - 16). Аналогичные выводы были характерны и для А. Дмитрева. Историк подчеркивал, что православная церковь в Российском государстве являлась полицейским охранительным органом «для предупреждения и пресечения преступлений, противодействующих достижению «общего блага» (Дмитрев, 1931, c. 17). В том числе, как полагал А. Дмитрев, православная церковь оправдывала власть помещиков и капиталистов (Дмитрев, 1931, c. 4).
Кроме того, в 1960 - 1980-е г. были опубликованы обобщающие критические исследования о церковно-государственных взаимоотношениях в дореволюционной России (Религия и церковь в истории России: советские историки о православной церкви, 1975). В этих исторических сборниках негативные оценки роли православной церкви также имели место. Прежде всего анализ религиозной политики государственной власти выстраивался на основе рассмотрения следующих проблем: роль православной церкви в русификаторской политике, в социальном и национальном угнетении, в подавлении освободительной борьбы и свободы совести. Как предполагали составители данных сборников, эти статьи должны были служить для пропаганды научного атеизма в советском обществе. Особое внимание читателей историки акцентировали на том, что церковь являлась идеологическим инструментом имперских властей в формировании классового сознания у российского крестьянства. В данном направлении интерпретировалась и миссионерская деятельность
православной церкви. Советские историки чаще всего указывали на серьезные финансовые вложения в миссионерскую деятельность российскими имперскими властями. Помимо этого, историки особо подчеркивали насильственный характер миссионерской деятельности православной церкви и ее связь с полицейскими учреждениями: «Буквально каждый шаг миссионера носил не столько религиозный, сколько административно-полицейский характер» (Церковь в истории России (IX - 1917 г.): критические очерки, 1967, c. 281). В то же время советские историки, сделав данные выводы, не проанализировали дореволюционную историографию, в которой также были раскритикованы синодальные власти вследствие использования административных методов крещения.
Церковно-государственные взаимоотношения были проанализированы в 12-томной «Истории СССР» (1960-е годы). Интерпретация этих отношений также основывается на антиклерикальном дискурсе. Историки в данных сочинениях описали бюрократизацию православной церкви, церковь как капиталистического агента, секуляризацию церковных имений, борьбу светского образования с религиозными школами. Помимо этих тем историки не обошли вниманием и религиозную политику в Поволжье. Так, историк Н. Г. Апполов изучил христианизацию нерусского населения Российской империи. По его мнению, активная религиозная политика имперских властей в XVIII в. была вызвана необходимостью усиления самодержавной власти в восточных регионах государства: «Она (христианизация - А. К.) являлась средством укрепления идеологических позиций самодержавия на окраинах империи» (История СССР. Т. 3. Превращение России в великую державу, 1967, с. 283). В результате историк сделал вывод, что данная политика укрепила идеологическое воздействие самодержавной власти среди нерусского населения. В то же время историк отмечал и положительные стороны политики христианизации нерусского населения: «Единая религия способствовала сближению народов окраин с русскими» (История СССР. Т. 3. Превращение России в великую державу, 1967, с. 286)
В 5-ом томе «Истории СССР» историки А. Ф. Смирнов, Н. Н. Лещенко, Е. И. Корнейчик, Ю. И. Жюгда, С. А. Лазутка и др. проанализировали реализацию религиозной и национальной политики в Поволжье в позднеимперский период. Следует отметить, что в отдельной главе данного тома дается вполне взвешенная оценка деятельности Н. И. Ильминского. Традиционные оценки Н. И. Ильминского как крайнего монархиста и великодержавника отсутствуют. Историки показали его систему не столько в координатах национального угнетения или русификации, сколько как реакцию православной церкви на массовые отпадения новокрещенных от православия в XIX веке (История СССР. Т. 5. Развитие капитализма и подъем революционного движения в пореформенной России, 1968, c. 425). Также исследователи рассмотрели общественно-религиозные движения среди татарского населения во второй половине XIX века, а именно борьбу кадимистов и джадидистов. По их мнению, кадимисты являлись сторонниками сохранения феодальных порядков в татарском обществе, которые «держали народ в духовном порабощении» (История СССР. Т. 5. Развитие капитализма и подъем революционного движения в пореформенной России, 1968, c. 426). В то же время авторы положительно относились к джадидисткому движению, так как, по их мнению, представители джадидизма боролись против религиозной схоластики и мистицизма, с одной стороны, и за прививание среди татарского населения европейских идей и образования, с другой стороны (История СССР. Т. 5. Развитие капитализма и подъем революционного движения в пореформенной России, 1968, c.427).
Таким образом, анализ советской историографии позволяет сделать вывод о том, что произошел коренной разрыв в изучении религиозной политики с предшествующей дореволюционной историографией. Характерной чертой новой историографии стала ее идеологизация с опорой на марксистско-ленинскую философию. В советских исторических трудах сформировался антиклерикальный язык описания церковно-государственных взаимоотношений. Для советских историков религия являлась искаженной формой идеологии, направленной на поддержание и сохранение классового устройства Российской империи. Кроме того, историки и философы перестали рассматривать религию как интегрирующий компонент национальной идентичности.
Помимо этого, советская историография религиозной политики в Российской империи была ограничена узким кругом тем. Прежде всего историки обращались к таким проблемам, как бюрократизация церкви, роль православной церкви и мусульманского духовенства в экономической эксплуатации населения. Анализ данных исследовательских проблем, с точки зрения советских историков, должен был показать классовый характер религиозных институтов в Российском государстве. В результате в исследованиях советских историков стали преобладать образы церковных институтов как полицейских агентов, сформированных и поддерживаемых государственной властью для экономической эксплуатации. В то же время, советским историкам удалось изучить то, что религиозные институты были непосредственным образом связаны с социально-политической реальностью. Основываясь на идеях о классовой и идеологической природе религии, советские историки отмечали и тесную связь между идеями «полицейского государства» и церковными институтами.
Список источников и литературы
В. И. Ленин о религии. М., 1924. 32 с.
Дмитрев А. Д. Петр I и церковь. М., 1931. 88 с.
Ибрагимов Г. А. Ислам, его происхождение и классовая сущность. М., 1940. 112 с.
Из истории национальной политики царизма // Красный архив. 1929. Т. 4 (35). С. 107 - 127; Т. 5 (36). С. 61 - 83.
История СССР. Т. 3. Превращение России в великую державу. М., 1967. 747 с.
История СССР. Т. 5. Развитие капитализма и подъем революционного движения в пореформенной России. М., 1968. 748 с.
Климович Л. И. Ислам в царской России. М., 1936. 408 с.
Климович Л. И. Классовая сущность ислам. М., 1933. 20 с.
Крывелев И. А. Маркс и Энгельс о религии. М., 1964. 207 с.
Лукачевский А. Т. Религия. Программа конспект для антирелигиозных кружков самообразования повышенного типа. М.; Л., 1925. 112 с.
Лукачевский А. Т. Марксизм-ленинизм как воинствующий атеизм. М., 1933. 104 с.
Лукин Н. М. Церковь и государство. М., 1922. 56 с.
Максимов А. Из истории миссионерства среди татар // Центральный архив Татарстана. 1933. № 1 (22). С. 13 - 31.
Материалы по истории Татарии второй половины XIX в. Т. 16, вып. 6. Аграрный вопрос и крестьянское движение 50 - 70-х годов XIX в. М.; Л., 1936. 512 с.
Маторин Н. М. Религия у народов Волжско-Камского края / Н. М. Маторин. М., 1929. 176 с.
Никольский Н. М. История русской церкви. Минск, 1930. 447 с.
О религии: хрестоматии. М., 1963. 598 с.
Олещук Ф. Н. X лет союза воинствующих безбожников М., 1936. 80 с.
Религия и церковь в истории России: советские историки о православной церкви. М.,1975. 256
с.
Церковь в истории России (IX - 1917 г.): критические очерки. М., 1967. 336 с.
References
V. I. Lenin o religii [V. I. Lenin about religion]. Moskva, 1924. 32 p.
Dmitrev A. D. Petr I i cerkov' [Peter I and church]. Moskva, 1931. 88 p.
Ibragimov G. A. Islam, ego proiskhozhdenie i klassovaya sushchnost' [Islam, its origins and class essence]. Moskva, 1940. 112 p.
Iz istorii nacional'noj politiki carizma [From the history of national policy of tsarism] // Krasnyj arhiv. 1929. Vol. 4 (35). PP. 107 - 127; Vol. 5 (36). PP. 61 - 83.
Istoriya SSSR. T. 3. Prevrashchenie Rossii v velikuyu derzhavu [History of the USSR. Т. 3. Transforming Russia into a Great State.]. Moskva, 1967. 747 p.
Istoriya SSSR. T. 5. Razvitie kapitalizma i pod"em revolyucionnogo dvizheniya v poreformennoj Rossii [History of the USSR. Т. 5. The Development of Capitalism and the Rise of the Revolutionary Movement in Post-Reform Russia]. Moskva, 1968. 748 p.
Klimovich L. I. Islam v carskoj Rossii [Islam in Czarist Russia]. Moskva, 1936. 408 p.
Klimovich L. I. Klassovaya sushchnost' islam [The Class Essence of Islam]. Moskva, 1933. 20 p.
Kryvelev I. A. Marks i Engel's o religii [Marx and Engels on Religion]. Moskva, 1964. 207 p.
Lukachevskij A. T. Religiya. Programma konspekt dlya antireligioznyh kruzhkov samoobrazovaniya povyshennogo tipa [Religion. Program outline for anti-religious self-education circles of increased type]. Moskva; Leningrad, 1925. 112 p.
Lukachevskij A. T. Marksizm-leninizm kak voinstvuyushchij ateizm [Marxism-Leninism as Militant Atheism]. Moskva, 1933. 104 p.
Lukin N. M. Cerkov' i gosudarstvo [Church and State]. Moskva, 1922. 56 s.
Maksimov A. Iz istorii missionerstva sredi tatar // Central'nyj arhiv Tatarstana [Central Archive of Tatarstan]. 1933. № 1 (22). PP. 13 - 31.
Materialy po istorii Tatarii vtoroj poloviny XIX v. T. 16, vyp. 6. Agrarnyj vopros i krest'yanskoe dvizhenie 50 - 70-h godov XIX v. [Materials on the History of Tataria in the Second Half of the 19th Century. Vol. 16, issue 6. The Agrarian Question and the Peasant Movement in the 50s - 70s of the 19th Century.] Moskva; Leningrad, 1936. 512 p.
Matorin N. M. Religiya u narodov Volzhsko-Kamskogo kraya [Religion among the peoples of the Volga-Kama region]. Moskva, 1929. 176 p.
Nikol'skij N. M. Istoriya russkoj cerkvi [History of the Russian Church]. Minsk, 1930. 447 p.
O religii: hrestomatii [On Religion: A Textbook]. Moskva, 1963. 598 p.
Oleshchuk F. N. X let soyuza voinstvuyushchih bezbozhnikov [X Years of the Union of the Militant Godless]. Moskva, 1936. 80 p.
Religiya i cerkov' v istorii Rossii: sovetskie istoriki o pravoslavnoj cerkvi [Religion and Church in Russian History: Soviet Historians on the Orthodox Church]. Moskva,1975. 256 p.
Cerkov' v istorii Rossii (IX - 1917 g.): kriticheskie ocherki [The Church in Russian History (IX -1917): Critical Essays]. Moskva, 1967. 336 p.
Крестьянинов А. В. (Казань)
Крестьянинов Артем Валентинович - к.и.н., преподаватель Казанского Федерального университета, 420037, ул. Лукина 3а, кв.127, +79375227862, artkres@mail.ru
Krestyaninov Artem V. - candidate of history (PhD), assistant in Kazan Federal University. Russia, 420037 Kazan, Lukina, 3A, app. 127, +79375227862, artkres@mail.ru
