CC BY
30
УДК 39:281.93:908(470.4)
DOI: 10.30914/2411 -3522-2021 -7-2-180-188
Деформация религиозных верований новокрещеных народов Среднего Поволжья в первой половине XIX века
Л. А. Таймасов
Чувашский государственный университет им. И.Н. Ульянова, г. Чебоксары, Российская Федерация
Аннотация. Введение. Христианизация народов Среднего Поволжья осуществлялась с момента присоединения региона к Русскому государству и учреждения специальной Казанской епархии. В XVIII веке было проведено массовое крещение «казанских иноверцев». Новокрещеные, не имея представлений о христианской религии, только внешне считались православными, оставаясь фактически язычниками. Изучение этно-конфессиональных процессов в разные исторические эпохи представляет научный интерес. Цель: на основе анализа источников и литературы рассмотреть деформацию религиозных верований в первой половине XIX века. Материалы и методы. В статье анализируются архивные документы из фондов Российского государственного исторического архива (РГИА), Национального архива Республики Татарстан (НАРТ), опубликованные материалы. Исследование проведено с использованием историко-хронологического, культурно-антропологического и институционального методов. Результаты исследования. Освещены причины индифферентности новокрещеных народов к церкви и приверженности к традиционным верованиям. Показан характер этноконфессиональных процессов под воздействием государственно-церковных мер христианизации. Утверждается, что в первой половине XIX в. власти пытались утвердить новокрещеных в православии, опираясь преимущественно на административно-правовые меры. Приведенный материал отражает, с одной стороны, неэффективность христианизаторской политики, с другой - устойчивость традиций. Новокрещеные игнорировали нормы церковной жизни, о чем свидетельствует отказ посещать храмы, исполнять таинства православия. Среди них возникали локальные движения, слухи и толки, направленные на противодействие православию и сохранение народных верований. Проявления протестных настроений становились предметом разбирательства со стороны церковных и государственных учреждений. Заключение. В первой половине XIX в. новокрещеные оставались верными традиционной религии. В антицерковных протестах проявлялось стремление к сохранению этнической идентичности. Однако происходил процесс постепенного формирования языческо-православного синкретизма и двоеверия. Религиозные образы стали сочетать в себе как традиционные, так и христианские черты.
Ключевые слова: религия, язычество, христианизация, боги, народы Среднего Поволжья, конфессиональная деформация, этническая идентичность
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Для цитирования: Таймасов Л.А. Деформация религиозных верований новокрещеных народов среднего Поволжья в первой половине XIX века // Вестник Марийского государственного университета. Серия «Исторические науки. Юридические науки». 2021. Т. 7. № 2. С. 180-188. DOI: https://doi.org/10.30914/2411-3522-2020-7-2-180-188
Deformation of religious beliefs of the newly christened peoples
of the Middle Volga region in the first half of the XIX century
L. A. Taymasov
Chuvash State University named after I.N. Ulyanov, Cheboksary, Russian Federation
Annotation. Introduction. Christianization of the peoples of the Middle Volga region was carried out from the moment of the region's annexation to the Russian state and the establishment of a special Kazan diocese. In the XVIII century a mass christening of the "Kazan unorthodox" was carried out. The newly christened, having no elementary ideas about the Christian religion, were only outwardly considered Orthodox, remaining in fact pagans. The study of ethno-confessional processes in different historical epochs is of scientific interest. Purpose. Based on the analysis of sources and literature, consider the deformation of religious beliefs in the first half of the 19th century. Materials and methods. The article analyzes archival documents from the funds of the Russian State Historical Archives (RSHA), the National Archives of the Republic of Tatarstan (NART), published materials.
The research was carried out on the basis of historical-chronological, cultural-anthropological and institutional methods. Research results. The reasons for the indifference of newly christened peoples to the church and adherence to traditional beliefs are highlighted. The character of ethno-confessional processes under the influence of state-church measures of Christianization is shown. It is argued that in the first half of the 19th century the authorities tried to establish the newly christened in Orthodoxy relying mainly on administrative and legal measures. The cited material reflects, on the one hand, the ineffectiveness of Christianizing policy, and on the other, the stability of traditions. The newly christened ignored the norms of church life, as evidenced by the refusal to visit churches and perform the sacraments of Orthodoxy. Among them, local movements, rumors and rumors arose, aimed at opposing Orthodoxy and preserving popular beliefs. The manifestations of protest sentiments became the subject of proceedings on the part of church and state institutions. Conclusion. In the first half of the XIX century the newly christened remained faithful to the traditional religion. In anti-church protests, a desire to preserve ethnic identity was manifested. However, there was a process of gradual formation of pagan-Orthodox syncretism and dual faith. Religious images began to combine both traditional and Christian features.
Keywords: religion, paganism, Christianization, gods, peoples of the Middle Volga region, confessional deformation, ethnic identity
The author declares no conflict of interests.
For citation: Taymasov L.A. Deformation of religious beliefs of the newly christened peoples of the Middle Volga region in the first half of the XIX century. Vestnik of the Mari State University. Chapter "History. Law ". 2021, vol. 7, no. 2, pp. 180-188. (In Russ.). DOI: https://doi.org/10.30914/2411-3522-2021-7-2-180-188
Изменение религиозных верований народов Среднего Поволжья происходило на протяжении многих веков в ходе социально-экономических, общественно-политических и этнокультурных процессов. В периоды нахождения народов региона в составе Волжской Булгарии, Золотой Орды и Казанского ханства ислам как государственная религия оказывал воздействие на полиэтническое и преимущественно языческое население. Еще в эпоху Великого переселения народов сюда стало проникать и христианство [16]. Процесс религиозной синкретизации носил перманентный характер и в каждую историческую эпоху имел особенности. Трансформация религии народов региона получила отражение в историко-этнографической литературе, однако имеющиеся публикации не раскрывают всех аспектов многопланового исторического и социального явления.
После присоединения Среднего Поволжья к Русскому государству меры утверждения православия в регионе приобрели черты церковно-государственной политики. Массовое крещение «казанских иноверцев» не могло изменить их мировоззрения, верований, традиций и так далее. В то же время христианское вероучение стало оказывать определенное воздействие на многие религиозные представления, что привело к их деформации. Церковно-правительственные меры по обращению народов Среднего Поволжья в хри-
стианство были предприняты еще в середине XVI в., однако рубежным в реализации столь масштабного этнокультурного проекта стал XVIII в., когда стараниями специально учрежденной правительством Новокрещенской конторы (1740) было проведено массовое крещение «казанских иноверцев». Численность новокрещеных по Казанской и Симбирской губерниям к началу XIX в. составила примерно 575 тыс. человек [9, с. 27]. Крещение, осуществленное под внешним правовым давлением, не могло изменить религиозное сознание крестившихся, а, наоборот, вызвало активизацию протестного движения. Массовые выступления мусульман, язычников и новокрещеных против насильственной христианизации заставили царизм пересмотреть религиозную политику самодержавия и утвердить принцип веротерпимости (1773). Однако российское законодательство запрещало православным подданным российской короны переход в иную веру, что создавало напряженные отношения в поликонфессиональном социуме.
Деформация религиозных верований новокрещеных народов отмечалась в сочинениях авторов первой половины XIX в. С.М. Михайлова, В.А. Сбоева, А.А. Фукс и других1 [8; 12]. В последующем к исследованию этноконфессиональных
1 Фукс А.А. Записки о чувашах и черемисах Казанской губернии. Казань, 1840.
процессов в рассматриваемых пространственно-временных рамках обращались отечественные (А.Ф. Можаровский, П.В. Денисов, Г.Е. Кудряшов, Н.Ф. Мокшин, Н.С. Попов, Р.Р. Исхаков и гие)1' 2 3 [7; 9] и зарубежные авторы (А. Франк, Р. Джераси, А. Каппелер, П. Верт и другие) [24; 25; 26]. Однако существующие публикации не отражают в полной мере мозаичную палитру деформации религиозных верований новокрещеных народов в поликонфессиональном регионе. В данной публикации мы анализируем отдельные архивные материалы и свидетельства современников, позволяющие расширить научные познания по заявленной проблематике.
В первой половине XIX в. наряду с административно-правовыми мерами утверждения новокрещеных в православии осуществлялись попытки их христианского просвещения. Однако христианизаторская политика в рассматриваемый период не приносила ожидаемых результатов. Видимо, правы были церковные историки, объяснявшие упорство новокрещеных народов отсутствием элементарных знаний о христианской вере, нехваткой церквей и так далее. На наш взгляд, наряду с причинами религиозного, экономического характера следует учесть также стремление народов сохранить самобытность, этническую идентичность, духовную основу которых составляла вера в «своего» бога. В первой половине XIX в. активизировалось отступническое движение, охватившее не только крещеных татар, стремившихся вернуться в ислам, но и марийцев, мордву, удмуртов, чувашей, осмеливавшихся открыто проводить массовые языческие праздники и обряды. Так, А.Г. Иванов на основе подробного анализа материалов «всемарийского моления», состоявшегося 20 ноября 1827 г. в Ца-ревококшайском уезде Казанской губернии, показал особенности этноконфессиональной ситуации, которая, впрочем, была характерна не только в среде марийцев [6].
Многовековые попытки обращения «казанских иноверцев» в православное христианство не могли не отразиться на их религиозных представлениях. Однако до середины XIX в. они при-
1 Денисов П.В. Религиозные верования чуваш. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1959.
2 Мокшин Н.Ф. Религиозные верования мордвы. Саранск, 1974.
3 Попов Н.С. Православие в Марийском крае. Йошкар-Ола, 1987.
держивались принципа «в мире 77 языков, 77 религий», согласно которому у каждого языка (народа) должна быть «своя» вера, поэтому принятие «чужой» веры рассматривалось как смена этнической идентичности [20, с. 115]. В этнографической литературе приведены подобные примеры этнокультурных трансформаций4, 5 6. Предпринимаемые властями и церковью меры по утверждению государственной религии постепенно подтачивали фундамент традиционной религии, деформируя в сознании новокрещеных образы верховного бога и других персонажей небесного пантеона. Например, Н.И. Ашмарин писал о возможном исламском влиянии на происхождение иерархии богов у чувашей еще в период Волжской Булгарии [1, с. 4]. На элементы ислама в чувашских традиционных верованиях обратил внимание и видный венгерский исследователь Д. Месарош, который, анализируя собранный в ходе научной командировки в Казанскую и Симбирскую губернии в 1904-1906 гг. этнографический и фольклорный материал, пришел к мысли о чувашском монотеизме. Формирование культа единого бога, по мнению автора, «свидетельствует о более длительном сильном магометанском влиянии» на чувашские верова-ния7. Однако трудно безоговорочно согласиться с предположением Д. Месароша о том, «...что большая часть народа когда-то была мусульманами, но в результате неблагоприятной политической ситуации связь между ними и мусульманским миром прекратилась и в душе народа неукоренившийся ислам слился с еще не совсем забытым язычеством»8. При таком подходе следовало бы считать бывшими мусульманами и марийцев, и удмуртов, и даже мордву, в чьих верованиях также присутствовали элементы ислама. Видимо, здесь речь должна идти о более сильном влиянии ислама на предков чувашей еще в период их нахождения в составе единого этнополити-ческого союза в Среднем Поволжье под началом болгарских правителей, бывших мусульманами, а также пребывания в составе Золотой Орды
4 Кудряшов Г.Е. Динамика полисинкретической религиозности. Чебоксары, 1974.
5 Попов Н.С. Православие в Марийском крае. Йошкар-Ола, 1987.
6 Яковлев Г. Религиозные обряды черемис. Казань, 1887.
7 Месарош Д. Памятники старой чувашской веры. Чебоксары : ЧГИГН, 2000. С. 18.
8 Там же. С. 20-21.
и Казанского ханства. И.Н. Смирнов отметил, что религиозные идеи высшего порядка вотяки заимствовали уже из более развитых религий - ислама и христианства - через посредство тюрков и русских. При таком заимствовании с ними произошло совершенно то же, что и с черемисами: они приняли эпитеты, с которыми обращались мусульмане к единому богу, за особые божественные сущности. Таким образом сложился Салтан-дис («благой владыка»), о котором упоминал еще Георги. По мнению И.Н. Смирнова, «монотеистические представления ислама не в состоянии были вытеснить из народного сознания верований, возникших на почве анимизма» [13, с. 240]. Проблема влияния ислама на религию поволжских народов находила отражение в публикациях отечественных и зарубежных ис-следователей1, 2 [1; 12; 22].
По мнению В.П. Вишневского, бог Тура для чувашей являлся существом всевышним, поэтому они называли его, во-первых, Ман тура (главный бог), во-вторых, управителем Вселенной - £утданталак тытакан тура (содержащий вселенную бог) или £ёр-шыв ашшё (отец земли), в-третьих, дарующим счастье земное людям, из-за чего именовали Ман ыра тура (всевышний благий бог). В представлениях верующих жилищем Тура служит небо, поэтому иногда его именовали £улти тура (небесный бог) или £ут дулте выртакан (в верхнем свете почивающий). Бог Тура творил добро, только иногда за существенные провинности посылал на землю засуху, град, ненастья, бури, не касаясь конкретного человека. Свое жилище Тура оставлял только по пятницам, сходя на землю для наблюдения за праведной жизнью чувашей. В.П. Вишневский описал также благих существ, различных помощников и слуг, окружавших верховного бога, которые летали, бегали, разъезжали на белых конях по миру, почему назывались дурекенсем (всюду ходящие) [4, с. 223-224]. П.В. Денисов отмечал, что языческие представления и обряды чувашей причудливо переплетались с христиан-скими3. Научная оценка верховного бога чувашской религии была представлена в докладе Д.В. Егорова [5].
1 Ашмарин Н.И. Болгары и чуваши. Казань, 1902.
2 Золотницкий Н.И. Невидимый мир по шаманским воззрениям черемис. Казань, 1874.
3 Денисов П.В. Религиозные верования чуваш. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1959. С. 278-279.
Подобные представления о боге бытовали и у других народов Среднего Поволжья. Как указывали дореволюционные авторы, у старокрещеных татар образ верховного бога также являлся многоликим. Так, ученик и сподвижник Н.И. Иль-минского В.Т. Тимофеев, описывая религию сородичей, отмечал, что крещеные татары чтут бога, живущего на небе и ниспосылающего только доброе: дождь, урожаи, многочадие и плодовитость скота [19, с. 16]. Возможно, параллели в представлениях о верховном боге у чувашей и старокрещеных татар обусловлены их общими историческими судьбами и почитанием небесного бога Тенгри. Длительное проживание на одной территории и этнокультурные взаимодействия способствовали формированию общих черт в религиях тюркских народов региона.
Финно-угорские народы также имели аналогичные представления о верховном боге. Так, луговые марийцы называли верховного бога Кугу юмо, горные марийцы - Кого йымы. Как и в чувашской традиции, бог Юмо имел разные наименования: Волгыдо юмо (бог света), Илыш юмо (бог жизни), Тупя юмо (бог Вселенной), Ош поро кугу юмо (белый добрый великий бог), Туп юмо (главный бог) и другие. Его также окружала сонма многочисленных помощников [23]. Примеры совмещения православных и языческих божественных образов в верованиях мордвы отмечали И.Н. Смирнов, Н.Ф. Мокшин и другие4 [14]. Христианский бог получил имя дохристианского божества и стал называться Нишке-пазом, Нишке (по-эрзянски), Шкабавазом, Шкаем (по-мокшански)5. Удмуртское божество Ипмар постепенно получает черты христианского бога [3, с. 73]. Таким образом, у всех народов Среднего Поволжья бытовали схожие представления о верховном боге.
В архивных документах первой половины XIX в. нами выявлены материалы о «суеверных толках» в среде крещеного населения, в которых наряду с традиционными образами обнаруживаются христианские элементы. В фонде Министерства юстиции мы изучили дело «о малолетнем из чуваш Егоре Михайлове, сужденном в разглашении богохульной басни»6. Что же заслужило внимание столь высокой государственной
4 Мокшин Н.Ф. Религиозные верования мордвы. Саранск, 1974.
5 Там же. С. 123.
6 Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1263. Оп. 1. Д. 1361. Л. 443-445.
инстанции? Тринадцатилетний Егор Михайлов, будучи с родителями на покосе, отлучился от них на некоторое время, а по возвращении рассказал о приключившейся с ним оказии. Будто он был взят подошедшим к нему стариком в белом одеянии на небо, где его встретили еще пять подобных старцев, которые показали чувашей, заключенных в темную избу за то, что по пятницам работали, топили избы, парились в бане. Затем, указав на землю, горевшую в это время в страшном огне, старцы сказали, что чувашей ждут подобные несчастья, если они будут и в дальнейшем совершать беззакония, отступая от веры предков. Егору было приказано передать жителям деревни божественную волю: «не оставлять своих традиционных верований»1 . Когда сын поведал родителям эту необычную историю, отец убедил старосту д. Бишханово Матвея Тимофеева срочно собрать мирской сход, и мальчик повторил для селян рассказ о чудесной встрече. Впечатленные услышанным, крестьяне тут же на сходе обвинили четырех односельчан за допущенные нарушения традиционного уклада жизни и посадили под караул. Информация о неординарном происшествии была доведена до оренбургского губернатора, который в свою очередь с подробным изложением случая направил рапорт начальству. В нем, в частности, отмечалось, что за «нелепое разглашение против христианской религии малолетнего Егора Михайлова на основании указа 1722 г. июня 6 и 1737 г. февраля 4 и Высочайшего о губерниях учрежденных 397 и 399 статей, выдержав под караулом на хлебе и воде один месяц, учинить его от дела свободным, с подтверждением, чтобы впредь от подобных поступков воздерживался»2.
В ходе следствия по этому делу также выяснилось, что жители д. Бишханово ни разу не были на исповеди и святом причастии. Губернатор обратился с прошением к епархиальному начальству принять необходимые меры для утверждения отступников-крестьян в христианской вере. В случае неисполнения прихожанами впредь таинств исповеди и св. причастия он предлагал поступать с отступниками по силе указа от 30 сентября 1765 г.3 В то же время губернатор высказал сомнение, что тринадцатилетний мальчик мог
1 РГИА. Ф.1263. Оп. 1. Д. 1361. Л. 443-445.
2 Там же.
3 ПСЗ (Полное собрание законов Российской империи). Т. 17. 1765-1766. № 12483.
сам выдумать историю встречи со старцами, полагая, что вину за возникновение «ложного толка» следует возложить на отца и мать малолетнего Егора Михайлова, поэтому рекомендовал придать их духовному суду для очищения совести, как ни разу не бывших на исповеди и святом причастии, на основании упомянутого указа. На наш взгляд, в этой истории проявилось стремление отдельных чувашей укрепить в односельчанах веру предков, для чего была придумана и разыграна сцена о чудесной встрече со старцами, которые якобы передали через мальчика божественную волю. В данном случае мы видим, с одной стороны, индифферентность новокрещеных к христианской религии, с другой - стремление сохранить верность «своей» вере.
Обращение к авторитету бога можно рассматривать как одну из форм борьбы крещеных нерусских народов за сохранение традиционных верований. В новых «толках», которые возникали вопреки существующим запретам, народные «толкователи» часто апеллировали к авторитету не только языческих, но и христианских божественных образов. Так, в 1842 г. благочинный священник с. Шихазаны Цивильского уезда А. Бальбуциновский доносил в консисторию о распространении крещеной чувашкой д. Бибаль-дино Агафией Гавриловой «нелепых толков, противных православию»4. Толковательница выдавала себя за богоугодницу, часто беседующую с посланником бога, передающим через нее божественную волю, чтобы чуваши не покидали древних своих предков, праздновали пятницу, а в воскресенье ходили в церковь молиться5. Происшествие получило широкую огласку и стало предметом обстоятельного расследования на уровне Синода. В частности, выяснилось, что Гаврилова ходила в церковь и призывала молиться христианскому Богу. С толковательницей священники провели беседу, раскрыв «всю ничтожность ее рассказов, внушений и заблуждений в числе общежителей ея, коих она обманывала сближением с понятиями об истинном Боге»6. Подобный случай отражает другое архивное дело о толке, распространявшемся Назаром Фоминым. Так же, как и в предыдущем случае, Бог в «ха-латовой белой одежде, с чувашской шапкой
4 Национальный архив Республики Татарстан (НАРТ). Ф. 1. Оп. 1. Д. 371. Л. 1-3.
5 НАРТ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 371. Л. 1.
6 Там же. Д. 371. Л. 9.
на голове» посещал Фомина во сне и делал наставление, «чтобы чуваши держали чувашскую, русские - русскую, а татары - татарскую веру»1. Притом чуваши в знак приверженности вере предков должны были вывешивать перед своими домами на шестах белые полотенца в виде флагов2. В представлениях А. Гавриловой, Н. Фомина и других толкователей отразилась синкретическая религиозность новокрещеных, имевшая расплывчатые и туманные очертания3.
Деформация религиозных верований поволжских народов наблюдалась в деятельности локальных религиозных групп. Например, Г.Е. Верещагин описал своеобразие этноконфессиональ-ных течений среди удмуртов - вылепырысь и липопоклонников [3, с. 203-205]. В их деятельности имелись общие и отличительные черты. Члены группы вылепырысь (выле - вновь, пырысь -входящий, т.е. вступающий в новую веру) являлись ревнителями национальной религии, поэтому строго соблюдали запрет на все русское: веру, одежду, обувь, утварь и так далее [3, с. 203]. Ли-попоклонники свои моления совершали у священного дерева. Они отказались от кровавых жертвоприношений, заменив их возлиянием ку-мышкой и пивом. По мнению Г.Е. Верещагина, секта распалась вследствие пьянства липопо-клонников, а частые моления с кумышкой вредно отзывались на экономическом благосостоянии сектантов [3, с. 203]. Н.М. Маторин считал такой вывод поверхностным, но дополнительных аргументов в пользу такой оценки не при-вел4. Следует, однако, заметить, что приготовление кумышки требовало меньших финансовых и материальных издержек, чем осуществление кровавых жертвоприношений. По мнению Н.М. Маторина, течение вылепырысь можно сравнить с русскими «староверцами», «представлявшими под религиозной оболочкой национальную реакцию против европейских нов-шеств»5. Подобное сравнение следует дополнить мыслью о том, что в религиозных движениях новокрещеных народов прослеживается протест не только против навязываемой «русской веры»,
1 НАРТ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 372. Л.1-2.
2 Там же. Д. 372. Л. 1.
3 Там же. Д. 371. Л. 2.
4 Маторин Н.М. Религия у народов Волжско-Камского края прежде и теперь: язычество, ислам, православие, сектантство. М., 1929. С. 66.
5 Там же.
но и засилья всей феодально-бюрократический системы царизма.
Ярким примером религиозной деформации является «учение» мордовского крестьянина Кузьмы Алексеева (Кузьма-бог). Среди новокрещеной мордвы в 1808-1810 гг. проявилось религиозно-реформаторское движение, охватившее ряд волостей Нижегородской губернии6. Кузьма проповедовал скорое торжество мордовской веры над христианской. Вместе с тем в его учении присутствуют христианские персонажи: Божья Матерь, Михаил Архангел, Николай Чудотворец и другие. Н.М. Маторин полагал, что «Кузьма был вождем мордовского национального движения, своеобразной формы протеста под религиозной оболочкой против угнетения и обрусительства»7. Нам представляется, что антицерковный протест те-рюшевской мордвы, скорее, носил локальный характер и не отражал религиозной ориентации всего мордовского народа. В данном случае выразилось стремление части новокрещеных крестьян к сохранению народной веры. Однако суждение Маторина о проявлении в учении Кузьмы Алексеева реакции на социальное, экономическое и национальное угнетение не лишено основания.
Деформации религиозных представлений у новокрещеных народов также способствовали проникновение в их повседневную жизнь церковных обрядов и праздников, распространение и утверждение культа православных икон. Новокрещеные народы обожествляли сами иконы. Так, чуваши чудотворную икону Николая Угодника называли не иначе, как Микул тура (бог Николай) или Ишек турри (Ишакский бог) [8, с. 280-281]. Еще в 1829 г. архиепископ Казанский Филарет обратил внимание на то, что формирование такого восприятия культа икон у чувашей происходило вследствие переплетения языческих и христианских элементов в их неокрепшем духовном сознании [9, с. 183].
Духовенство новокрещеных приходов стремилось найти, по выражению И.Н. Смирнова, «религиозный компромисс» между традиционным и православным культом [13, с. 183]. В работе об удмуртах, указывая на влияние православия, И.Н. Смирнов отмечал: «Слияние русских святых
6 Мокшин Н.Ф. Религиозные верования мордвы. Саранск, 1974. С. 123.
7 Маторин Н.М. Религия у народов Волжско-Камского края прежде и теперь: язычество, ислам, православие, сектантство. М., 1929. С. 199.
с языческими богами имеет своим последствием то, что вотяки-язычники начинают им молиться наравне с христианскими» [13, с. 183]. Так, удмурты Глазовского уезда перед началом пахоты совершали языческое моление, а затем православный молебен. Подобные примеры автор приводил и в отношении марийцев. В частности, им зафиксированы обряды с элементами православного богослужения по Бирскому, Осинскому уездам Вятской губернии, Мамадышскому уезду Казанской губернии [15, с. 240-241]. Исследователь в другой своей работе о марийцах отмечал: «Никола, Варсонофий и Казанская Божия Матерь до такой степени уподобились черемисским богам, что получили, подобно этим последним, и прислужников (сакче-шукшы). Культ их у некрещеных черемис совершенно тождествен с культом языческих богов: им приносят в лесах жеребят, мясо которых съедают, а кожу и кости сжигают» [15, с. 211].
Таким образом, приведенные в нашей работе примеры убедительно свидетельствуют о деформации божественных образов и религиозных обрядов новокрещеных народов Среднего Поволжья под воздействием православия. Динамика этнорелигиозных процессов была обусловлена как внешними факторами (государственно-церковная политика христианизации, социально-экономические преобразования, этнокультурные взаимодействия и так далее), так и стремлением новокрещеных сохранить национальную самобытность и этническую идентичность. Религиозные движения первой половины XIX в. носили локальный, неорганизованный характер, тем не менее отражали протестные настроения новокрещеных и заставляли государственно-церковные структуры развивать миссионерско-просветительское направление христианизатор-ской политики.
Список литературы
1. Ашмарин Н.И. Отголоски золотоордынской старины в народных верованиях чуваш // Известия Северо-восточного археологического и этнографического института в Казани. 1921. Т. 2. С. 93-128.
2. Верещагин Г.Е. Вотяки Сосновского края. СПб., 1886.
3. Верещагин Г.Е. Вотяки Сарапульского уезда Вятской губернии // Записки Русского географического общества. СПб. 1889. Т. 11, вып. 3.
4. Вишневский В.П. О религиозных поверьях чуваш: из записок миссионера // Казанские губернские ведомости. Казань, 1846. С. 223-224.
5. Егоров Д.В. Верховный бог чувашей Тура: опыт историко-этнографической реконструкции: доклад на научной сессии Чувашского государственного института гуманитарных наук по итогам работы за 2019 год. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=44033916 (дата обращения: 10.05.2021).
6. Иванов А.Г. Всемарийское языческое моление 1827 года и действия властей // Марийский археографический вестник. Вып. 8. Йошкар-Ола, 1998. С. 48-75.
7. Исхаков Р.Р. Мифология татар-кряшен в зеркале религиозной обрядовости: аграрные культы // Научный Татарстан. 2013. № 1. С. 46-65.
8. Михайлов С.М. Собрание сочинений. Чебоксары: ЧГИГН, 2004.
9. Можаровский А.Ф. Изложение хода миссионерского дела по просвещению казанских инородцев с 1551 по 1867 г. М., 1880.
10. Родионов В.Г. Василий Сбоев и Николай Золотницкий как мифологи-компаративисты // Вестник Чувашского университета. 2019. С. 149-159. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=41471099 (дата обращения: 12.05.2021).
11. Руденко К.А. Универсальное и локальное в истории культуры народов Среднего Поволжья // Вестник Казанского государственного университета культуры и искусств. 2019. С. 53-59. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=41190294 (дата обращения: 09.05.2021).
12. Сбоев В.А. Чуваши в бытовом, историческом и религиозном отношениях: их происхождение, язык, обряды, поверья, преданья. М., 1865.
13. Смирнов И.Н. Вотяки: историко-этнографический очерк. Казань, 1890.
14. Смирнов И.Н. Мордва: историко-этнографический очерк. Казань, 1895.
15. Смирнов И.Н. Черемисы: историко-этнографический очерк. Казань: Типолит. Императ. Казан. ун-та, 1889.
16. Таймасов Л.А. К этнической истории чувашского народа: савиры (сувары) на Северном Кавказе // Исследования по истории Чувашии и чувашского народа. Чебоксары: ЧГИГН, 2001. С. 7-34. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=42356748. (дата обращения: 08.05.2021).
17. Таймасов Л.А. Православный приход в Чувашском крае во второй половине XIX века // Институты общинного самоуправления в социальной жизни многонационального крестьянства Волго-Уральского региона (XVHI в. - 20-е гг. ХХ в.). Казань, 2019. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=42356748 (дата обращения: 15.05.2021).
18. Таймасов Л.А. Сведения о религиозной жизни чебоксарцев на рубеже XIX-XX веков по отчетам Казанского архиепископа Арсения // Чебоксары: история, этнография, культура. Чебоксары, 2019. С. 143-151. URL: https://elibrary.ru/ author_items.asp?authorid=179274 (дата обращения: 14.05.2021).
19. Тимофеев В.Т. Черты из быта инородцев. Мое воспитание. (Рассказ старокрещеного татарина) // Православное обозрение. 1864. Т. 14. С. 16.
20. Успенский Б.А. Семиотика искусства. М. : Школа, 1995.
21. Ягафова Е.А. Чуваши-мусульмане в XVIII - начале XXI века. Самара, 2009.
22. Ягафова Е.А. Этнокультурное взаимодействие в Урало-Поволжье: история и современность // Проблемы этнокультурного взаимодействия в Урало-Поволжье: история и современность. Самара: СИПУ, 2006. С. 4-13.
23. Frank A. Islamic Historiography and 'Bulghar' Identity among the Tatars and Bashkirs of Russia. Leiden; Boston; Koln, 1998.
24. Geraci R. Window on the East: National and Imperial identities in Late Tsarist Russia. Ithaca; London, 2001.
25. Kappeler A. Die Tschuwaschen. Ein Volk im Schatten der Geschichte. Koln, Weimar, Wien, 2016.
26. Werth P.W. At the Margins of Orthodoxy: Mission, Governance, and Confessional Politics in Russia's Volga-Kama Region, 1827-1905. Ithaca; London, 2001.
Статья поступила в редакцию 03.06.2021; одобрена после рецензирования 05.07.2021; принята к публикации 15.07.2021.
Об авторе
Таймасов Леонид Александрович
доктор исторических наук, профессор, Чувашский государственный университет им. И.Н. Ульянова (428015, Российская Федерация, г. Чебоксары, Московский пр-т, д. 15), [email protected]
Автор прочитал и одобрил окончательный вариант рукописи.
References
1. Ashmarin N.I. Otgoloski zolotoordynskoi stariny v narodnykh verovaniiakh Chuvash [Echoes of the Golden Horde antiquity in the Chuvash folk beliefs]. Izvestiia Severo-vostochnogo arkheologicheskogo i etnograficheskogo instituta v Kazani = News of the North-Eastern Archaeological and Ethnographic Institute in Kazan, 1921, vol. 2, pp. 93-128. (In Russ.).
2. Vereshchagin G. Votyaki Sosnovskogo kraya [The Votyaks of the Sosnovsky region]. SPb., 1886. (In Russ.).
3. Vereshchagin G.E. Votyaki Sarapul'skogo uezda Vyatskoi gubernii [The Votyaks of the Sarapul district of the Vyatka province]. ZapiskiRusskogo geograficheskogo obshchestva = Notes of the Russian Geographical Society, SPb, 1889, vol. 11, issue 3. (In Russ.).
4. Vishnevsky V.P. O religioznykh pover'yakh Chuvash: iz zapisok missionera [Chuvash religious beliefs: from the missionary's notes]. Kazanskie gubernskie vedomost = Kazan Provincial Gazette, Kazan, 1846, pp. 223-224. (In Russ.).
5. Egorov D.V. Verkhovnyi bog chuvashei Turä: opyt istoriko-etnograficheskoi rekonstruktsii: doklad na nauchnoi sessii Chu-vashskogo gosudarstvennogo instituta gumanitarnykh nauk po itogam raboty za 2019 god: monographiya [The supreme god of the Chuvash Turä: the experience of historical and ethnographic reconstruction: report at the scientific session of the Chuvash State Institute of Humanities on the results of work for 2019: monograph]. Available at: https://elibrary.ru/item.asp?id=44033916 (accessed 10.05.2021). (In Russ.).
6. Ivanov A.G. Vsemariiskoe Yazycheskoe molenie 1827 goda i deistviya vlastei [All-Mari pagan prayer of 1827 and the actions of the authorities]. Mariiskii arkheograficheskii vestnik = Mari Archaeographic Bulletin, Yoshkar-Ola, 1998, issue 8, pp. 48-75. (In Russ.).
7. Iskhakov R.R. Mifologiya tatar-kryashen v zerkale religioznoi obryadovosti: agrarnye kul'ty [Mythology of Tatar Kryashens in religious rites: agrarian cults]. Nauchnyi Tatarstan = Scientific Tatarstan, 2013, no. 1, pp. 46-65. (In Russ.).
8. Mikhailov S.M. Sobranie sochinenii. [Collected Works]. Cheboksary: ChSIH Publ., 2004. (In Russ.).
9. Mozharovsky A.F. Izlozhenie khoda missionerskogo dela po prosveshcheniyu kazanskikh inorodtsev s 1551 po 1867 g. [Statement of the course of the missionary work on the education of Kazan non-Slavs from 1551 to 1867]. M., 1880. (In Russ.).
10. Rodionov V.G. Vasiliy Sboev i Nikolai Zolotnitsky kak mifologi-komparativisty [Vasiliy Sboev and Nikolai Zolotnitsky as my-thologists-comparativists]. Vestnik Chuvashskogo universiteta = Bulletin of the Chuvash University, 2019, pp. 149-159. Available at: https://elibrary.ru/item.asp?id=41471099 (accessed 09.05.2021). (In Russ.).
11. Rudenko K.A. Universal'noe i lokal'noe v istorii kul'tury narodov Srednego Povolzh'ya [Universal and local in the history of the culture of the peoples of the Middle Volga area]. VestnikKazanskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv = Bulletin of Kazan State Institute of Culture, 2019, pp. 53-59. Available at: https://elibrary.ru/item.asp?id=41190294 (accessed 09.05.2021). (In Russ.).
12. Sboev V.A. Chuvashi v bytovom, istoricheskom i religioznom otnosheniyakh: ikh proiskhozhdenie, yazyk, obryady, pover'ya, predan'ya [The Chuvash in everyday, historical and religious relations: their origin, language, rituals, beliefs, traditions]. M., 1865. (In Russ.).
13. Smirnov I.N. Votyaki. Istoriko-etnograficheskii ocherk [The Votyaks: historical and ethnographic essay]. Kazan, 1890. (In Russ.).
14. Smirnov I.N. Mordva: Istoriko-etnograficheskii ocherk [The Mordva: historical and ethnographic essay]. Kazan, 1895. (In Russ.).
15. Smirnov I.N. Cheremisy: istoriko-etnograficheskii ocherk [The Cheremis: historical and ethnographic essay]. Kazan: Tipo-lit. Imp. Kazan Un-ty, 1889. (In Russ.).
16. Taymasov L.A. K etnicheskoi istorii chuvashskogo naroda: saviry (suvary) na Severnom Kavkase [On the ethnic history of the Chuvash people: the Savirs (Suvars) in the North Caucasus]. Issledovania po istorii Chuvashi I chuvashskogo naroda = Research on the history of Chuvashia and the Chuvash people, Cheboksary: ChSIH Publ., 2001, pp. 7-34. (In Russ.).
17. Taymasov L.A. Pravoslavnyi prikhod v Chuvashskom krae vo vtoroi polovine XIX veka [Orthodox parish in the Chuvash region in the second half of the XIX century]. Instituty obshchinnogo samoupravleniya v sotsial'noi zhizni mnogonatsional'nogo krest'yanstva Volgo-Ural'skogo regiona (XVIII v. - 20-e gg. XX v.): Materialy Vserossiiskoi nauchnoi konferentsii (Kazan, 14-15 noyabrya 2019 goda) = Institutions of community self-government in the social life of the multinational peasantry of the Volga-Ural region (18th century - 20s of the 20th century): Materials of the All-Russian Scientific Conference (Kazan, November 14-15, 2019), Kazan, 2019. Available at: https://elibrary.ru/item.asp?id=42356748 (accessed 08.05.2021). (In Russ.).
18. Taymasov L.A. Svedeniya o religioznoi zhizni cheboksartsev na rubezhe XIX-XX vekov po otchetam Kazanskogo arkhiepis-kopa Arseniya [Information about the religious life of Cheboksary residents at the turn of the 19th-20th centuries according to the reports of the Kazan Archbishop Arseny]. Cheboksary: istoriya, etnografiya, kul'tura = Cheboksary: history, ethnography, culture, Cheboksary, 2019, pp. 143-151. Available at: https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=179274 (accessed 15.05.2021). (In Russ.).
19. Timofeev V.T. Cherty iz byta inorodtsev. Moe vospitanie. (Rasskaz starokreshchenogo tatarina) [Features from the life of foreigners. My upbringing. (The story of an old-christened Tatar)]. Pravoslavnoe obozrenie = Orthodox Review, 1864, vol. XIV, 16 p. (In Russ.).
20. Uspensky B.A. Semiotika iskusstva [Semiotics of art]. M., Shkola Publ., 1995. (In Russ.).
21. Yagafova E.A. Chuvashi-musul'mane v XVIII - nachale XXI veka [Chuvash Muslims in the 18th - early 21st centuries]. Samara, 2009. (In Russ.).
22. Yagafova E.A. Etnokul'turnoe vzaimodeistvie v Uralo-Povolzh'e: istoriya i sovremennost' [Ethno-cultural interaction in the Ural-Volga region: history and modernity]. Problemy etnokul'turnogo vzaimodeistviya v Uralo-Povolzh'e: istoriya i sovremennost' = Problems of ethno-cultural interaction in the Ural-Volga region: history and modernity, Samara: SPPU Publ., 2006, pp. 4-13. (In Russ.).
23. Frank A. Islamic Historiography and 'Bulghar' Identity among the Tatars and Bashkirs of Russia. - Leiden; Boston; Koln, 1998. (In Eng.).
24. Geraci R. Window on the East: National and Imperial identities in Late Tsarist Russia. Ithaca; London, 2001. (In Eng.).
25. Kappeler A. Die Tschuwaschen. Ein Volk im Schatten der Geschichte. Koln, Weimar, Wien, 2016. (In Germ.).
26. Werth P. W. At the Margins of Orthodoxy: Mission, Governance, and Confessional Politics in Russia's Volga-Kama Region, 1827-1905. Ithaca; London, 2001. (In Eng.).
The article was submitted 03.06.2021; approved after reviewing 05.07.20; accepted for publication 15.07.2021.
About the author Leonid A. Taymasov
Dr. Sci. (History), Professor, Chuvash State University named after I.N. Ulyanov (15 Moskovsky Prospect, Cheboksary 428015, Russian Federation), [email protected]
The author has read and approved the final manuscript.
