CC BY
21
Published in the Russian Federation
Bulletin of the Kalmyk Institute for Humanities
of the Russian Academy of Sciences
Has been issued since 2008
ISSN: 2075-7794; E-ISSN: 2410-7670
Vol. 25, Is. 3, pp. 113-119, 2016
DOI 10.22162/2075-7794-2016-25-3-113-119
Journal homepage: http://kigiran.com/pubs/vestnik
UDC 811.351.19
Composite Adverbs In the Chamalal Language
Zainab M. Alieva1
1 Ph. D. in Philology, Senior Research Associate, Department of Grammatical Studies, G. Tsadasa Institute of Language, Literature and Art, Dagestan Scientific Centre of the RAS (Makhachkala, Russian Federation). E-mail: alieva_zm@mail.ru.
Abstract
The article describes composite adverbs in the Chamalal unwritten language which is necessary for further studies of the language vocabulary. The author tries to explore grammatical groups of complex adverbs. Relevance of the research corresponds to priorities in linguistics — to describe unwritten languages of peoples small in numbers that are threatened with extinction; the current case deals with description of complex adverbs of the Chamalal language.
The introduction provides a short overview of the unique ethno-linguistic Dagestan where on a relatively small area of 50 thousand sq. km. with a population barely exceeding 2 million people — more than thirty nationalities speaking different languages have been co-existing for thousands of years. It is important to note that multilingualism is a historically constituted objective reality of Dagestan. This reality is remarkable because it creates conditions and exceptional order problems that require extraordinary and scrupulous attitudes.
The object of the study are composite adverbs of the Chamalal unwritten language. The subject of the study is the semantics and structure of complex adverbs. The aim of the study is the identification, classification and system analysis of the ways of composite adverbs formation, determination of their significance and description of semantic features. The problem of the study is the identification, processing and systematization of the composite adverbs. The methods of the study are the lexical analysis and diachronic description.
Keywords: Chamalal language, composite adverbs, reduplication, morphonological phenomena, spatial and temporal values.
Биььетм ор тне К1Н ор тне ЯЛ8, 2016, Уо1. 25, 18. 3
Академик РАН Г. Г. Гамзатов пишет: «...Уникален этноязыковой мир народов Дагестана. Мир этот характеризуется более тридцати этническими и языковыми единицами.» [Гамзатов 2001: 23]. «Более половины <...> языков относятся к категории так называемых „бесписьменных": на этих языках нет письменных памятников, нет печатного слова и литературных традиций, системы школьного обучения на родном языке и родному языку. <...> Языки этих народностей <. > более всего, собственно, и нуждаются в общественном интересе и внимании, социальной, гуманитарной поддержке и заботе, бережном отношении, реальной охране и защите от угрозы исчезновения», — отмечает академик Г. Г. Гамзатов [Гамзатов 2005: 35].
Проблема сохранения родных языков стоит очень остро. Тревогой за их судьбы пронизаны выступления крупнейших деятелей национальной культуры, представителей литературы, искусства и науки. «Это и понятно: национальный язык, родное, „материнское" слово — это не просто средство общения людей, а духовная житница народа, своего рода вместилище и хранилище национального интеллектуального опыта и народного мышления, важнейший стержень национального самосознания и самочувствования» [Гамзатов 2000: 448-449].
Изучение бесписьменных языков является делом нужным и не терпящим отлагательства: темпы изменения бесписьменных языков и диалектов по известным причинам повсеместно возрастают. В будущем, если мы не успеем зафиксировать бесписьменные языки и диалекты, информация, необходимая для языкознания и исторической науки, окажется утерянной. По этому поводу Т. Е. Гудава писал: «Сравнительно небольшой географический ареал распространения тринадцати андийско-дидойских языков представляется как весьма пестрая (но не лишенная внутренней закономерности) мозаика языков, диалектов, говоров, порой „незаметно" переходящих друг в друга. Вычленение самостоятельных единиц из этой разноцветной радуги языков — дело не из легких. Каждый из этих единиц требует самостоятельного описания с учетом данных диалектов и говоров» [цит. по: Саидова 1973: 4].
Об этом же говорит и академик Г. Г. Гамзатов: «. любой язык, даже самого маленького по численности народа, — огромная
духовная ценность, в нем сконцентрирован многотысячный опыт народного мышления, он — участник человеческой цивилизации. Неразумно, опасно пренебрегать достоянием, воплотившим душу и разум народа, его историю и цивилизацию» [Гамзатов 2000: 449].
Особо актуальна проблема фиксации и изучения лексики многочисленных дагестанских бесписьменных языков, подверженных серьезным изменениям из-за усиления контактов с литературными языками и миграционных процессов.
Общеизвестно, что главный источник обогащения лексики языка — словообразование. В дагестанских языках основными способами словопроизводства являются аффиксация и основосложение, а частными — транспонирование (переход одной части речи в другую по конверсии в широком смысле: с включением субстантивации и адъективации) и конверсия [Хайдаков 1973: 17-18]. Как пишет Т. А. Чавчавадзе., словосложение как один из важнейших разделов языкового творчества «привлекало и привлекает внимание учёных как в общеязыковедческом, так и в частнолингвистиче-ском плане, т. е. в плане изучения процесса словотворчества и истории отдельных языков» [Чавчавадзе 1981: 5].
Чамалинский язык (ч1амалалдуб мис1с1) — один из бесписьменных языков Дагестана, входящий в андийскую подгруппу аваро-андо-цезской группы нахско-даге-станской ветви кавказской языковой семьи, где «наиболее древними и богатыми деривационными процессами, как и в других дагестанских языках, являются суффиксация и словосложение. Суффиксальный способ продуктивен при образовании всех знаменательных частей речи, а словосложение как способ словообразования наиболее характерен субстантивам и наречиям» [Алиева 2003: 82].
«Во многих дагестанских языках словосложение в наречиях развито несколько слабее, чем в субстантивах, адъективах и глаголах» [Комри, Халилов, Халилова 2015: 576]. Данному вопросу в своих исследованиях уделяли внимание многие ученые-дагестановеды. В числе таких работ следует отметить следующие работы: статью «Композиты-наречия в бежтинском языке» [Халилов 1981: 65]; монографии — «Гунзибский язык» [Исаков, Халилов 2012: 217-219], «Тиндинский язык» [Магомедова
2012: 190-198], «Современный аварский язык» [2014: 134-136], «Современный кумыкский язык» [2014: 279-282], «Современный лезгинский язык» [2009: 227-229], «Современный табасаранский язык» [2014: 318-319], «Грамматика бежтинского языка» [Бернард, Халилов, Халилова 2015: 576580].
Композиты-наречия в чамалинском языке представляют собой немногочисленный разряд слов, состоящий из двух компонентов. По характеру они являются гомогенными и гетерогенными. Грамматические отношения между компонентами сложных наречий строятся на основе сочинения и подчинения. В большинстве случаев наречные композиты имеют усиливающее или обобщающее значение. Различаются следующие грамматические группы сложных наречий (словарный материал взят из «Чамалинско-русского словаря» [Магомедова 1999]):
1. Композиты, состоящие из двух существительных:
а) существительное + существительное в ген., например: абадил-илагьил1 'ни за что, никогда; ни при каких обстоятельствах' (первый компонент заимствован и без второго не употребляется);
б) существительное в абс. + существительное в лок. I: къав-къавчI 'подчас, временами, время от времени' < къав 'время';
в) существительное в абс. с усечением гласного а + существительное в абл. I: йак1в-йак1веч1о 'искренне, от всей души' < йак1ва 'сердце'.
2. Композиты, состоящие из существительного, прилагательного и частицы -да со значением приближения к чему-либо: макьвч1унч1абда 'натощак' < макьв 'сон' + ч1унч1аб 'безвкусный' + да.
3. Композиты, состоящие из прилагательного и наречия, например: ахисс-гьикьи 'вверх дном' (< ахисс 'верхний' + гьикьи 'вниз'), даниссдан 'в равной мере' (< данисс 'встречный' + дан 'навстречу'), иннасс-ин-надала 'постоянно' (< иннасс 'когдашний' + иннадала 'вечно').
4. Композиты, одним из компонентов которых является числительное:
а) количественное числительное в усеченной форме + существительное в абс.: эч1-т1уб 'в двукратном размере' (< эч1ида 'два' + т1уб 'доля'), лъалът1уб 'в трёхкратном размере' (< лъалъада 'три' + т1уб 'доля') и т. д. Здесь усекается -ида (эч1ида 'два') и -ада (лъалъада 'три').
б) количественное числительное + наречие: семкъул1 'однажды' [< себ 'один' (б — выпадает) + мукъул1 'раз' (у — выпадает)], себ-х1аллахъа 'спокойно' (< себ 'один' + х1аллахъа 'насилу'), себ-къайдахъа 'одинаково, однотипно' (< себ 'один' + къайдахъа 'манерно') и т. д.;
в) количественное числительное + количественное числительное: себеч1ида 'несколько' — себ 'один' + еч1ида 'два'.
Из примеров видно, что при образовании сложных наречий происходят некоторые морфонологические явления. Так, устраняется конечный показатель -б в числительном себ 'один', если следующий компонент начинается с губного согласного, так как образуется неудобное для произношения сочетание двух губных согласных: себмукъул1 ^ семкъул1. В других же случаях -б сохраняется независимо от гласного или согласного начала второго компонента: себеч1ида, себ-х1алахъа и др.
5. Композиты, в состав которых входят деепричастия: кьури(ддв)-гарадд 'кубарем' (< кьур)ла 'сдвигаться, трогаться (с места)' + гарала 'опрокидываться, валиться'), баша-шёддв 'свободно' (< башла 'выпрямляться' + шёла 'сыпать'), бац1)сс1ат1ви 'в достатке' (< бац1ла // бац1)ла 'достигать' + сс1ат1вла 'прятаться'), биххи-цолъи 'с удовольствием, с радостью' (< биххла // бихх)ла 'радоваться' + цолъла 'беситься (с жиру)') и т. д.;
6. Композиты со структурой -эч1и 'самый' + наречие: эч1и-сс)н 'с самого начала' (< эч1и 'самый' + сс)н 'впереди'), эч1-бахат1в 'к концу' (< эч1 'самый' + бахат1в 'вслед').
7. Композиты, состоящие из наречий. Эта модель достаточно продуктивна: данни-бит1)д 'напрямик' (< данн 'навстречу' + бит1)д 'прямо, ровно'), гъанкъано-йехха 'с этих пор' (< гъанкъано 'отсюда' + йехха 'назад'), йалъеллълъич1о-йехха 'с сегодняшнего дня, отныне' (< йалъел 'сегодня' + лълъич1о + йехха 'назад').
Семантические признаки в наречиях-композитах позволяют выделить следующие разряды:
1) сложные наречия места: ахо-гьикьи 'сверху вниз' (< ахо 'сверху' + гьикьи 'вниз'), ахо-удал 'поверху' (< ахо 'сверху' + удал 'туда'), бёхъ-лъалв 'в окрестности' (< бёхъ 'кругом' + лъалв 'вверх'), икьано-илълъала 'повсюду' (< икьано 'откуда' + илълъала 'везде'), удано-ссёл 'в тех краях' (< удано 'оттуда' + ссёл 'вперед'), эссбахъе-лъалв 'поблизости' (< эссбахъе 'рядом' + лъалв 'вверх') и т. д.
2) сложные наречия времени: йалъел-ссет1 'в ближайшие дни' (< йалъел 'сегодня' + ссет1 'завтра'), йакъи-лъайл 'средь бела дня' (< йакъи 'в середине' + лъайл 'днём'), ссет1-ссола 'на днях' (< ссет1 'завтра' + ссола 'послезавтра', сунлъич1-сс)н 'позавчера' (< сун 'вчера' + сс)н 'впереди' и т. д.
По поводу образования сложных наречий времени П. Т. Магомедова отмечает: «Временные отношения в чамалинском языке выражаются и сложными наречиями, образованными разными путями. Часть из них образована повторением основы с прибавлением к ней какого-либо элемента (частицы -да — к наречиям и аффикса — одного из пространственных падежей — к именам): бакъ-бакъа-да 'частенько' (ср. бакъа 'быстро'), йа-да-йа 'только что' (ср. йа 'теперь'), къав-къав-ч! 'временами' (ср. къав 'время'), милъ-ч1о-милъ 'день ото дня' (ср. милъ 'день'), йегъи-ч1о-йегъи 'год от года' (ср. йегъи 'год')» [Магомедова 1991: 96].
В ряде сложных наречий времени компоненты представляют собой основы с разными пространственными или временными значениями. Некоторые компоненты носят антонимический характер: йалъел-ссет1 'в ближайшие дни' < йалъел 'сегодня' + ссет1 'завтра'), ах-гъикъан 'подряд' (< ах 'наверху' + гъикъа" 'внизу'), ини-гъе-къан 'изредка' (< ини 'внутри' + гъекъа" 'снаружи'), бахат1в-сс)н 'один за другим' (< бахат1в 'за чем-либо' + сс)н 'впереди'), бакъан-сс)н 'изредка' (< бакъан 'меж' + сс)н 'впереди'), гъикъанода-ахи 'с самого начала' (< гъикъано 'снизу' + да + ахи 'наверх'), ссинода-ал 'с самого начала' (< ссино 'спереди' + да + ал 'сюда'), йалълъич1о-йехха 'отныне' (< йа 'теперь' + лълъич1о + йехха 'прочь'), эч1и-сс)н 'вначале' (< эч1и 'самый' + сс)н 'впереди').
Часть сложных наречий времени представляет собой результат лексикализации словосочетаний: ссет1елъада 'завтра вечером' (< ссет1 'завтра' + йелъада 'вечером'), сунлъахъв 'вчера вечером' (< сун 'вчера'+ лъахъв 'сегодня вечером'), сунлъич1-сс)н 'позавчера' (< сун 'вчера' + лълъи-ч1 + сс) 'раньше'), йакъелъач1 'в полночь' (< йакъ 'середина' + йелъа 'ночь' + -ч1), йакъилъайл 'средь бела дня' (< йакъи 'середина' + лъайл 'днём'), гъанссаг1ал1 'сейчас' (< гъанб 'этот'+ саг1ат 'час' + -ил1). Данный исторический способ образования наречий носит лексико-синтаксический характер.
Основы некоторых композитов, трансформируясь, превращаются в суффиксоиды. Так, значения двух композитов — йа-гьина 'в этом году', йалъел 'сегодня' — восстанавливаются только этимологическим путём. Ср. йалъел 'сегодня' (< йа 'теперь' + лъайл 'днём'); йагьина 'в этом году' (< йа 'теперь' + йегьин 'год').
Пространственные отношения в чама-линском языке могут трансформироваться во временные. В одних случаях временные значения развиваются на базе пространственных без изменений в слове — на уровне полисемии (сс)н 'впереди' и 'раньше', эч1исс)н'в начале' и 'сперва', ини-гьекьан 'смежные' — о комнатах и 'изредка'); в других же случаях происходит лексикализация пространственных наречий и послелогов (результат окаменения классных показателей в одной из форм). Лексикализованные формы могут использоваться и при образовании сложных слов с временной семантикой: йахат1в 'потом', 'затем' (ср. йахат1 II, IV, V кл., вахат1в I кл., бахат1в III кл. 'вслед за кем-либо'), гьанкьано-йехха 'с этих пор', гьундкьано-йехха 'с тех пор' (ср. йехха II, IV, V кл., вехха I кл., бехха III кл. 'вспять') [Магомедова 1991: 96-97].
3) сложные наречия образа действия: ахо-лъало 'поверхностно' (< ахо 'сверху, поверх' + лъало 'сверху'), гьункьла-гьанкьла 'всё равно, в любом случае' (< гьункь + ла 'так, точно так' + гьанкь + ла 'так, таким образом'), инийо-ахъе 'исподтишка' (< инийо 'изнутри' + ахъе 'здесь, на этой стороне').
4) сложные наречия меры и степени: бёгъв-бегъв 'помногу' (< бёгъв 'много'), кванлъ-къванлъуб 'понемногу' (< кван' лъуб 'немного'), окьолда-окьол 'слиш-ком'(< окьол 'столько, настолько'), семкъул1да-семкъул1 'единственный раз' (< семкъул1 'раз').
Отдельный тип составляют композиты, первый компонент которых выражен знаменательной частью речи, а второй не обладает самостоятельным лексическим значением: лъедида-къинида 'без страха' (< лъедида 'не страшась' + ?); мик1уб-илаб 'мало, немного' (< мик1уб 'маленький" + ?) и т. д. Таких композитов-наречий немного.
Редупликация в свою очередь играет существенную роль в образовании композитов-наречий. Повторы, как известно, имеют усиливающее или дополняющее значение, например: авза-гъавза ' вперемешку'(< ав-зла 'смешиваться'), кванлъ-кванлъуб 'понем-
ногу' (< кванлъуб 'немного'), мик1-мик1уб 'помалу' (< мик1уб 'малый') и т. д.
Различаются следующие разряды повторов:
а) повторы, образованные путем удвоения основ наречий времени: зама-заманач1о 'временами' (< заманач1о 'со временем'), ссет1-ссет1к1уле 'по утрам' (< ссетЫуле 'утром') и т. д. Не все наречия времени могут редуплицироваться. Таковы, например, наречия йалъел 'сегодня', сун 'вчера', ссасс 'в прошлом году' и т. п.
б) повторы, образованные путём удвоения основ наречий места: с1с1идв-с1с1идв 'очень далеко' (< с1с1идв 'далеко') и т. д. В некоторых случаях первые компоненты представлены не в полной форме: эсс-эссбахъе 'очень близко' (< эссбахъе 'близко').
в) повторы, образованные путём удвоения основ имён существительных: бут1а-бут1а 'по частям' (ср. ав. бут1а 'часть'), кьер-кьер 'по слоям' (< кьер 'слой'), т1ел-т1ел 'по группам' (< т1ел 'группа') и т. д. В этой категории основы имен существительных заимствованы из близкородственного аварского языка.
Имеют место и наречия-повторы, заимствованные из разных (например, аварского) восточных языков: ахир-къад 'наконец' (< араб. ахир 'конец' + авар. къад 'днём'), нагегь-надир 'изредка' (< перс. нагагь 'внезапно, неожиданно; нечаянно' + араб. надир 'редкий, редкостный'), сагъ-саламат 'в добром здравии' (< араб. сагъ 'здоровый, истинный, целый' + араб. саламат 'безопасность, спасение, здравость').
Таким образом, в чамалинском языке встречаются композиты-наречия: 1) состоящие из двух субстантивов; 2) состоящие из субстантива и адъектива с частицей -да;
3) состоящие из прилагательного и наречия;
4) один из компонентов которых является числительным; 5) в состав которых входят деепричастия; 6) состоящие из наречий.
По семантическим признакам в них выделяются следующие разряды: а) сложные наречия места; б) сложные наречия времени; в) сложные наречия образа действия; г) сложные наречия меры и степени.
Отмечены следующие виды редупликаций: а) повторы с удвоением основ наречий времени; б) повторы с удвоением основ наречий места; в) повторы с удвоением основ субстантивов; г) наречия-повторы, заимствованные из аварского и андийских языков.
Литература
Алиева З. М. Словообразование в чамалинском языке. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, 2003 152 с.
Бернард К., Халилов М., Халилова З. Грамматика бежтинского языка: Фонетика, Морфология. Словообразование. Лейпциг-Махачкала: Институт эволюционной антропологии им. Макса Планка, 2015. 656 с.
Гамзатов Г. Г. Бесписьменный, но живой, реальный ...: // Магомедова П. Т., Абдулае-ва И. А. «Каратинско-русский словарь» (серия «Бесписьменные языки Дагестана») СПб.; Махачкала: ДНЦ РАН, 2001. 480 с.
Гамзатов Г. Г. Лингвистическая планета Дагестан. Этноязыковой аспект освоения. М. Наука, 2005. 99 с.
Гамзатов Г. Г. Русский язык и русская культура как факторы единства и согласия в многонациональном регионе // Русский язык в странах СНГ и Балтии. М.: Наука, 2000 С. 448-449.
Исаков И. А., Халилов М. Ш. Гунзибский язык (Фонетика. Морфология. Словообразование. Лексика. Тексты). Махачкала: ДНЦ РАН, 2012. 398 с.
Магомедова П. Т. Образование временных наречий в чамалинском языке // Выражение временных отношений в дагестанских языках. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, 1991 С. 96-97.
Магомедова П. Т. Тиндинский язык. Махачкала ИЯЛИ ДНЦ РАН, 2012. 303 с.
Магомедова П. Т. Чамалинско-русский словарь Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, 1999. 436 с.
Саидова П. А. Годоберинский язык. Махачкала: ИЯЛИ Даг. ФАН СССР, 1973. 202 с.
Современный аварский язык / М. Е. Алексеев. Б. М. Атаев, М. А. Магомедов [и др.]. Махачкала: ИЯЛИ, 2012. 419 с.
Современный даргинский язык / З. Г. Абдулла-ев [и др.] ; отв. ред. С. М. Темирбулатова] Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, 2014. 614 с.
Современный кумыкский язык / А. З. Абдуллае-ва, Н. Э. Гаджиахмедов [и др.]. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, 2014. 557 с.
Современный лезгинский язык / Гайдаров Р. И. Гюльмагомедов А. Г., Мейланова У. А., Талибов Б. Б. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН 2009. 482 с.
Современный табасаранский язык / З. М. Заги-ров, В. М. Загиров [и др.]. Изд.2-е доп. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, 2014. 488 с.
Хайдаков С. М. Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков. М.: На-
ука, 1973. 179 с. Халилов М. Ш. Композиты-наречия в бежтин-ском языке // V конференция молодых ученых Дагестана: тезисы докладов. Махачкала, 1981. С. 65. Чавчавадзе Т. А. Именное словосложение в новоперсидском языке. Тбилиси: Мецниереба, 1981. 374 с.
References
Alieva Z. M. Slovoobrazovanie v chamalinskom jazyke [Word formation in the Chamalal language]. Makhachkala, IJaLI DNC RAN (Inst. Of Lang., Lit. and Art of Dagestan Scientific Center of the RAS) Publ., 2003, 152 p. (In Russ.).
Bernard K., Halilov M., Halilova Z. Grammatika bezhtinskogo jazyka: Fonetika, Morfologija. Slovoobrazovanie. [Grammar of the Bezhta language: phonetics, morphology, word-formation]. Lejpcig - Makhachkala, Institut jevolju-cionnoj antropologii im. Maksa Planka (Max Planck Institute for Evolutionary Anthropology) Press, 2015. 656 p. (In Russ.). Chavchavadze T. A. Imennoe slovoslozhenie v no-vopersidskom jazyke [Nominal compounding in the New Persian language]. Tbilisi, Mecniereba Publ., 1981, p. 5 (In Russ.). Gamzatov G. G. Bespis 'mennyj, no zhivoj, real'nyj...: Predislovie k knige Magomedo-va P. T., Abdulaeva I. A. «Karatinsko-russkij slovar'» (seriya «Bespis'mennye jazyki Dages-tana») [Unwritten but real, live...: Introduction to book of Magomedova P. T., Abdulaeva I. A. Karatin-Russian dictionary. Series "The unwritten languages of Dagestan"]. Saint Petersburg-Makhachkala, DNC RAN (Dagestan Scientific Center of the RAS) Publ., 2001. 480 p. (In Russ.).
Gamzatov G. G. Lingvisticheskaja planeta Dagestan. Etnojazykovoj aspekt osvoenija [Linguistic planet Dagestan, Ethno-linguistic aspect of development]. Moscow: Nauka Publ., 2005, 99 p. (In Russ.).
Gamzatov G. G. Russkij jazyk i russkaja kul'tura kak faktory edinstva i soglasija v mnogonacional'nom regione [Russian language and Russian culture as factors of unity and consent in the multinational region]. Russkij jazyk v stranah SNG i Baltii [Russian language in the CIS and Baltic states]. Moscow, Nauka Publ., 2000, pp. 448-449 (In Russ.). Isakov I. A., Khalilov M. Sh. Gunzibskij yazyk (Fonetika. Morfologiya. Slovoobrazovanie. Leksika. Teksty) [The Hunzib Language (Phonetics. Morphology. Word formation. Vocabulary. Texts)]. Makhachkala, DNC RAN (Dages-
tan Scientific Center of the RAS) Publ., 2012. 398 p. (In Russ.).
Khaidakov S. M. Sravnitel'no-sopostavitel'nyj slovar' dagestanskih jazykov [The Comparative Dictionary of Dagestan languages]. Moscow,Nauka Publ., 1973, 179 p. (In Russ.).
Khalilov M. Sh. Kompozity-narechiya v bezhtin-skom yazyke [Composites-adverbs in Bezhta language]. V konferenciya molodyh uchenyh Dagestana: tezisy dokladov (V conference of young scientists of Dagestan: abstracts). Makhackala, 1981. P. 65.
Magomedova P. T. Obrazovanie vremennyh na-rechij v chamalinskom jazyke [The formation of adverbs of time in the Chamalal language]. Vyrazhenie vremennyh otnoshenij v dagestan-skih jazykah [Phenomenon of temporal relations in the Dagestan languages]. Makhachkala, IJaLI DNC RAN (Inst. Of Lang., Lit. and Art of Dagestan Scientific Center of the RAS) Publ., 1991, pp. 96-97 (In Russ.).
Magomedova P. T. Chamalinsko-russkij slovar' [Chamalal-Russian dictionary]. Makhachkala, IJaLI DNC RAN (Inst. Of Lang., Lit. and Art of Dagestan Scientific Center of the RAS) Publ., 1999. 436 p. (In Russ.).
Magomedova P. T. Tindinskij yazyk [The Tindi language]. Makhachkala, IJaLI DNC RAN (Inst. Of Lang., Lit. and Art of Dagestan Scientific Center of the RAS) Publ., 2012. 303 p. (In Russ.).
Saidova P. A. Godoberinskij jazyk [The Ghodo-beri language]. Makhachkala, IJaLI Dag. FAN SSSR (Inst. Of Lang., Lit. and Art of Dagestan branch of the USSR Academy of Sciences) Publ., 1973, 202 p. (In Russ.).
Sovremennyj avarskij jazyk [Modern Avar language. By M. E. Alekseev, B. M. Ataev, M. A. Ma-gomedov, etc.]. Makhachkala, IJaLI DNC RAN (Inst. Of Lang., Lit. and Art of Dagestan Scientific Center of the RAS) Publ., 2012. 419 p. (In Russ.).
Sovremennyj darginskij jazyk [Modern Dargwa language. By Z. G. Abdullaev and others. Editorin Chief S. M. Temirbulatova]. Makhachkala, IJaLI DNC RAN (Inst. Of Lang., Lit. and Art of Dagestan Scientific Center of the RAS) Publ., 2014. 614 p. (In Russ.).
Sovremennyj kumykskij jazyk [Modern Kumyk language. By A. Z. Abdullaeva, N. Je. Gadzhi-ahmedov and others]. Makhachkala, IJaLI DNC RAN (Inst. Of Lang., Lit. and Art of Dagestan Scientific Center of the RAS) Publ., 2014. 557 p. (In Russ.).
Sovremennyj lezginskij jazyk [Modern Lez-gian language. By R. I. Gajdarov,
A. G. Gjul'magomedov, U. A. Mejlanova,
B. B. Talibov]. Mahachkala, IJaLI DNC RAN (Inst. Of Lang., Lit. and Art of Dagestan Scientific Center of the RAS) Publ., 2009. 482 p. (In Russ.).
Sovremennyj tabasaranskij jazyk [Modern Tabasa-ran language. By Z. M. Zagirov, V. M. Zagi-
rov and others. 2nd edition]. Mahachkala, IJaLI DNC RAN (Inst. Of Lang., Lit. and Art of Dagestan Scientific Center of the RAS) Publ., 2014. 488 p. (In Russ.).
УДК 811.351.19
КОМПОЗИТЫ-НАРЕЧИЯ В ЧАМАЛИНСКОМ ЯЗЫКЕ
Зайнаб Магомедовна Алиева1
1 кандидат филологических наук, старший научный сотрудник, отдел грамматических исследований, Институт языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы, Дагестанский научный центр РАН (Махачкала, Российская Федерация). E-mail: alieva_zm@mail.ru.
Аннотация: Статья посвящена описанию композитов-наречий в бесписьменном чамалин-ском языке, что необходимо для дальнейшего выяснения состава лексики языка. Исследование отвечает главной задаче сегодняшнего дня — описанию бесписьменных языков малочисленных народов, находящихся под угрозой исчезновения, в данном конкретном случае — описанию сложных наречий чамалинского языка. Дается классификация грамматических групп композитов-наречий, системный анализ способов их образования, определение их значения и характеристика семантических признаков. Во введении сделан небольшой экскурс в уникальный этноязыковой мир Дагестана, где на относительно небольшой территории в 50 тыс. км2 с населением, едва превышающим 2 млн. человек, в течение тысячелетий функционирует более тридцати народностей, говорящих на разных языках. Важно отметить, что многоязычие — исторически сложившаяся объективная реальность Дагестана. И данность эта примечательна тем, что создаёт условия и проблемы исключительного порядка, требующие к себе неординарного и щепетильного отношения.
Ключевые слова: чамалинский язык, наречия-композиты, редупликация, морфонологи-ческие явления, пространственные и временные значения.
