CC BY
88
УДК 130.2 : 291.13
Н. С. Андреева
Компаративистская методология культурфилософского исследования
ритуалистической и функционалистической концепций мифа
В статье обосновывается возможность и необходимость компаративистского анализа ритуалистической и функционалистической концепций мифа, позволяющего интерпретировать миф как исходную форму культуры.
The article substantiates the possibility and necessity of comparative analysis of the ritualistic and functionalistic concepts of myth that allow to interpret it as the initial form of culture.
Ключевые слова: Б. Малиновский, Дж. Дж. Фрейзер, ритуализм, функционализм, компаративистский анализ, мифология, миф, ритуал.
Key words: B. Malinowsky, J. G. Frazer, ritualism, functionalism, comparative analysis, mythology, myth, ritual.
Миф - интересный, многогранный и многозначно трактуемый феномен. Он существует в различных культурах на протяжении всего исторического времени, проявляясь как непосредственно, так и в контексте различных форм общественного сознания. Большое количество фактического материала, содержащего ценную информацию о мифах, ставит перед учеными ряд принципиальных задач: корректное определение мифа и мифотворчества; разработку классификации мифов, что требует нахождения общего основания исследования мифологических систем различных культур; выявление, характеристику и сравнение схожих сюжетов и образов и др.
К настоящему времени в исследованиях мифа сложилась уже своя классическая традиция [5, с. 66-68]. По авторитетному научному мнению Е. М. Мелетинского: «Новые подходы к мифу ... были намечены в начале XX в. Боасом, Фрейзером и Дюркгеймом и получили законченное выражение в ритуалистическом функционализме Малиновского» [3, с. 30].
В данной статье предметами рассмотрения избраны концепции Джеймса Джорджа Фрейзера и Бронислава Малиновского, основателей двух крупных направлений исследования мифа. Цель статьи -сравнительный анализ концепций мифа Фрейзера и Малиновского, проводимый в плане сопоставления исследовательских возможностей ритуалистического и функционалистического подходов к мифу.
© Андреева Н. С., 2018
Исследовательская деятельность Фрейзера и Малиновского оказала влияние на изучение не только мифологии, но и круга проблем, широта которого очевидно демонстрирует сложность и многогранность культуры как таковой. Данное замечание представляется важным, ибо позволяет подчеркнуть осознание этими исследователями онтологической принадлежности мифологии культуре.
Известно, что на Малиновского, как на ученого в области антропологии, оказала сильное влияние «Золотая ветвь» Фрейзера. Ученый отмечал, что в своих исследованиях он «... ограничился темой, на которой сэр Джеймс непосредственно не концентрировал своего внимания», оговаривая желание подчеркнуть значение научных разработок предшественника: «... его (Фрейзера - Н. А.) влияние оказывается столь же плодотворным» [1, с. 93]. Фрейзер также был знаком с трудами английского антрополога. Так, в предисловии к одному из сочинений Малиновского им была отмечена «ценность ... описания антропологических изысканий» ученого [2, с. 7].
Объектно-предметным полем исследований Фрейзер и Малиновский избирают широкий ряд культурных феноменов (миф, ритуал, магия, религия, наука, традиции, социокультурные взаимоотношения и др.). Миф в этом пространном ряду имеет заметное первенство. Прежде всего интерес вызывала архаическая мифология, существовавшая в культурах древности, так называемых «далеких культурах» [9, с. 839], где она зародилась и проявила себя в качестве одного из важнейших элементов повседневной жизни общества. В этой связи приведем мнение всемирно известного исследователя мифологии М. Элиаде:
«Предпочтительнее начинать ... с изучения мифа в обществах архаических и традиционных ... и прежде всего потому, что мифы народов, находящихся на примитивной стадии развития, несмотря на изменения, которые они претерпели со временем, еще отражают первоначальное состояние этих народов» [10, с. 18].
В подходах Фрейзера и Малиновского к мифу отмечается принципиальная схожесть - сближение феноменов мифа и ритуала. В этом плане можно говорить о созвучии взглядов этих исследователей со значительным кругом культурфилософских трактовок ритуала (С. X. Хук, Т. Тестер, Э. Джеймс, Ф. Рэглан, В. Я. Пропп и др.).
Сходство круга научных интересов и подходов Фрейзера и Малиновского не отменяет и ряда различий в методологических основаниях исследования мифа, способах накапливания и освоения эмпирического материала.
Для сопоставления взглядов на миф представителей ритуализма и функционализма обратимся к двум центральным текстам - труду Фрейзера «Золотая Ветвь. Исследование магии и религии» («The Golden Bough. A Study in Magic and Religion», 1922) и сборнику работ Малиновского «Магия, наука и религия» («Magic, Science and Religion», 1948). Отметим, что «Золотая ветвь...» открывает читателю тайны мифа в двух редакциях - полной, двенадцатитомной, и сокращенной, написанной автором значительно позднее. Безусловно, исследователь не может не задаться вопросом - насколько полно воззрения Фрейзера на миф раскрывает вторая редакция книги? Ответ на данный вопрос предлагает сам автор:
«В сокращенном издании я не вводил новый материал и не изменял взглядов, высказанных в последнем, полном издании. В целом данные, с которыми мне удалось познакомиться за это время, либо подтверждали мои выводы, либо по-новому иллюстрировали старые положения...» [8, с. 5].
Морфология обоих исследуемых текстов характеризуется четкой структурой, но на основе данной общности нельзя не заметить и различия. Сочинение Фрейзера выглядит более дробным (XXXIX глав), работа Малиновского состоит из трех частей («Магия, наука и религия»; «Миф в примитивной психологии» и «Балома: духи мертвых на Тробрианских островах»). Повествование основоположника ритуали-стического взгляда на миф - описательное, иллюстративное (обилие примеров), свободное от четкой проработанности центральных понятий. По замечанию С. А. Токарева: «Фрейзер никогда не держался за единожды построенную им теорию, легко усваивал новые мысли, менял свою точку зрения. Он нисколько не стеснялся открыто в этом признаваться, честно объясняя перемены своего взгляда, а порой даже не противопоставляя новый взгляд прежнему» [7, с. 801]. Стиль Малиновского существенно иной - изложение «Магии, науки и религии» характеризуется проработкой центральных понятий, аргументированностью выводов, диалектичностью самой постановки теоретических проблем. Сам Малиновский подчеркивал огромную дистанцию между первоначальными результатами своих исследований и окончательной формой их интерпретации: «. в этнографии зачастую существует огромная дистанция между необработанной массой информации и окончательным, вполне научным представлением результатов исследования» [2, с. 23]. Как писал советский ученый А. А. Никишенков, изучая труды Малиновского необходимо «выяснять пути и способы перевода личного опыта, полученного этнографом в ходе длительного включенного наблюдения, в конечный текст.» [4, с. 101].
Анализируя методологические основания исследований мифа, предпринятых Фрейзером и Малиновским, обратимся к основным линиям их сопоставления. Последних видится, по меньшей мере, три: 1. охват культурного ареала, артефактное поле которого анализируется (назовем его эмпирическими границами); 2. центральный метод исследования; 3. характер исследования как логическое следствие эмпирических границ и центрирования метода.
Эмпирические границы изысканий Фрейзера необходимо видеть как некую суммарность целого ряда культур разных племен и народностей, инвариантами которых выступают искомые феномены - миф, мифология, ритуал, магия и др. Ученый предлагает выводы «Золотой ветви...» на основе изучения рассказов и записей людей, живших в колониях, на что указывают многочисленные упоминания в тексте имен миссионеров и служащих Британской империи. Эмпирическая система координат исследования Малиновского - совершенна иная: ученый подвергает анализу определенную, конкретную культуру. Это культура аборигенов Меланезии (Тробрианские острова): «Я жил на этом архипелаге в общей сложности около двух лет», «работал совсем один и большую часть времени жил прямо в деревнях. А потому повседневная жизнь туземцев была у меня постоянно перед глазами» [2, с. 14].
Отмеченное различие эмпирических границ проливает свет на два принципиальных момента: а) распространенное образное и достаточно точное именование Фрейзера - «кабинетным исследователем», а Малиновского - «исследователем полевым»; б) различия основного научного метода. Метод Фрейзера - сравнительно-исторический; изучение ряда культур ожидаемо, закономерно (в контексте методологии XIX века) «подталкивает» ученого к сравнению, сопоставлению, корреляции различий. Метод Малиновского - функционализм, открывающий перед исследователем перспективы понимания глубинных механизмов функционирования актуальной культуры, ее понимания «изнутри».
«Методы, которые Малиновский применял в своей работе, основывались на интенсивных полевых исследованиях и на детальном сравнительном анализе общечеловеческих традиций в их полном социальном контексте» [6, с. 33].
Возможность выявления и изучения взаимосвязей различных социокультурных феноменов, актуализируемая функционализмом, есть его очевидный «плюс». В тоже время нельзя не признать наличие некого «минуса» у этого метода, подмеченного в свое время К. Леви-Строссом, предостерегавшим исследователей от «. построения своеобразной системы интерпретации - функционализма - позволяющей с опасной легкостью оправдать любой существующий режим» [1, с. 16].
Обозначим методологическое различие подходов Фрейзера и Малиновского. Центральным аспектом восприятия культурных артефактов и феноменов для Фрейзера становится ритуал, представляющий собой явление типологического свойства. Миф в учении Фрезера раскрывается как некое пространство ритуала. Малиновский, руководствуясь ориентирами функционализма, экстраполирует миф в системный контекст культуры, ритуал в рамках данной конструкции стоит на одном уровне с мифом.
Необходимо обратить внимание еще на один немаловажный аспект, а именно на характер субъективности повествования. Малиновский, находясь внутри исследуемой культуры, записывает собственные наблюдения, перерабатывая их во вроде бы объективный материал для читателя. Повествование его работы характеризуется той субъективностью, которую можно назвать «авторской», неопосредованной. Фрейзер, наоборот, выстраивает цепочку положений и выводов, оперируя многочисленными записями путешественников. В логике его исследования наблюдения других, сторонних, людей служат основой для выдвигаемых теорий. В данном случае можно зафиксировать опосредованный, собирательный, характер субъективности изложения.
Гносеологическая модель исследования Малиновского: «непосредственно воспринимаемая объективная реальность ^ авторская концепция реальности». Логика рассуждения Фрейзера иллюстрируется иной схемой: «ряд авторских концепций реальности, суммар-ность которых выполняет роль репрезентанта объективной реальности, ^ авторская концепция реальности». То, что Фрейзер прибегает к использованию иных авторских свидетельств ни в коей мере не есть достаточное основания утверждения большей объективности его повествования (в сравнении с Малиновским). Необходимым условием, допускающим выдвижение подобного тезиса, выступает методология анализа приведенных свидетельств и мнений, а именно, их критическое сопоставление, перекрестная корреляция. Последнее в логике размышлений Фрейзера, если не отсутствует вообще, то заявляет о себе тихо и фрагментарно. Таким образом, говорить об уклонении стиля повествования Фрейзера от позиции «субъективное» в сторону «объективное» не приходится. Напротив, исследователю, анализирующему труд представителя ритуализма, приходится значительно сложнее, ибо позиция автора часто демонстрирует «колебания» между различными первоначальными свидетельствами. Повествование Малиновского, в свою очередь, видится как более плавное, логичное, так как субъект постулирования высказываний единичен.
Компаративный анализ исследовательских подходов Фрейзера и Малиновского свидетельствует о разнообразии научного арсенала методологий и теоретических построений, которые могут быть взаимодополняющими при аналитике смысла и функций мифа в культуре.
Список литературы
1. Малиновский Б. Магия, наука и религия / пер. с англ. - М.: Рефл-бук, 1998. - 304 с.
2. Малиновский Б. Избранное: Аргонавты западной части Тихого океана / пер. с англ. - М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2015. - 552 с.
3. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. - М.: Мир; Академический проект, 2012. - 336 с.
4. Никишенков А. А. О Брониславе Малиновском и его работах // Этнографическое обозрение. - 1993. - № 6. - С.99-103.
5. Смирнов М. Ю. Магия, религия и мифологическое сознание // Смыслы мифа: мифология в истории и культуре / сост. М. М. Шахнович. - СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского Философского общества, 2001. - С. 66-68.
6. Сонгинайте Н. С. Социальная антропология Бронислава Малиновского // Журнал социологии и социальной антропологии. - СПб., 1998. - Т. 1. - № 2. -С. 33-40.
7. Токарев С. А. Послесловие // Фрейзер Дж. Дж. Золотая ветвь: Исследования магии и религии. - М.: Политиздат. 1980. - С. 794-804.
8. Фрейзер Дж. Дж. Золотая ветвь: Исследования магии и религии / пер. с англ. М. К. Рыклин. - М.: Академический Проект, 2012. - 854 с.
9. Фурс В. Н. Ритуал // Новейший философский словарь / сост. и гл. науч. ред. А. А. Грицанов. - Минск: Книжный Дом, 2003. - 1280 с.
10. Элиаде М. Аспекты мифа / пер. с фр. В. П. Большакова. - 5-е изд. - М.: Академический проект, 2014. - 235 с.
Статья поступила: 08.01.2018. Принята к печати: 28.02.2018
