CC BY
0УДК 94(571.53)
DOI: 10.24412/2070-9773-2024-10-212-218
Дата поступления (Submitted) 11.09.2024
Дата принятия к печати (Accepted) 28.09.2024
Коммеморативные практики органов городского самоуправления Восточной Сибири в сфере «монументостроительства» (на материалах Иркутска
последней трети XIX в.)
НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА ГАВРИЛОВА
кандидат исторических наук, доцент, доцент кафедры Отечественной истории Байкальского государственного университета, 664003, г. Иркутск, ул. Ленина, д. 11 e-mail: nig2312@yandex.ru
Аннотация. Статья посвящена анализу деятельности органов городского самоуправления Иркутской губернии в сфере «монументостроительства». Инициативы иркутской городской думы рассматриваются в контексте изменений российской мемориальной культуры второй половины XIX в., выдвинувшей муниципальные органы самоуправления в качестве главных инициаторов и организаторов различного рода мемориальных акций.
Исследование коммеморативных практик иркутской городской думы в сфере «монументостро-ительства» проведено с учетом характеристик российского законодательства в области организации подписок на открытие памятников. Жесткий контроль данной сферы со стороны государства обуславливал потребность думы в поддержке ее инициатив по устройству памятников со стороны местных властей. В противном случае реализация предложений общественного самоуправления становилась затруднена или вовсе невозможна. Не случайно, единственным реализованным проектом иркутской городской думы в сфере «монументостроительства» стало открытие памятника Александра III (1908 г.). Роль генерал-губернатора в установлении этого монумента стала решающей.
Автор сосредотачивает внимание на анализе участия иркутской городской думы в организации памятника генерал-губернатору Восточной Сибири Н.Н. Муравьеву-Амурскому в Хабаровске (1891 г.) и открытии памятника на могиле публициста, общественного деятеля, историка и этнографа А.П. Щапова (1886 г.) в Иркутске. Подчеркивается, что диалог с властью по поводу значимых для общественности города мероприятий по увековечиванию памяти государственных и общественных деятелей был опосредован особенностями общественно-политической обстановки в регионе начала 80-х гг. XIX в.
Ключевые слова: городское общественное самоуправление, коммеморативная практика, памятник, Н.Н. Муравьев-Амурский, А.П. Щапов, Александр III, Восточная Сибирь
Commemorative practices of urban self-government bodies of Eastern Siberia in the field of monument construction (based on materials from Irkutsk in the last third of the XIX century)
NATALYA IGOREVNA GAVRILOVA
Candidate of Historical Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Russian History,
Baikal State University 11 Lenin St., Irkutsk, Russia, 664003 e-mail: nig2312@yandex.ru
Abstract. The article is devoted to the analysis of the activities of the city self-government bodies of the Irkutsk province in the field of monument organization. The initiatives of the Irkutsk City Duma are considered in the context of changes in the Russian memorial culture of the second half of the XIX century. During this period, municipal self-government bodies become the main initiators and organizers of various memorial actions. The study of the commemorative practices of the Irkutsk City Duma was conducted taking into account
the characteristics of Russian legislation in the field of organizing fundraising for the opening of monuments. It was emphasized that the strict control of this area by the state caused the need for the Duma to support its initiatives on the construction of monuments by local authorities. Otherwise, the implementation of the proposals of public self-government became difficult or even impossible. It is no coincidence that the only implemented project of the Irkutsk City Duma was the opening of the monument to Alexander III (1908). The role of the Governor-General in the establishment of this monument has become crucial. The author focuses on the analysis of the participation of the Irkutsk City Duma in the organization of the monument to the Governor-General of Eastern Siberia N.N. Muravyov-Amursky in Khabarovsk (1891) and the opening of the monument at the grave of A.P. Shchapov (1886) in Irkutsk. It is emphasized that the success of such events was mediated by the peculiarities of the socio-political situation in the region in the early 80s of the XIX century.
Keywords: municipal self-government, commemorative practice, monument, N.N. Muravyov-Amursky, A.P. Shchapov, Alexander III, Eastern Siberia
Исследование участия органов городского самоуправления Восточной Сибири в общественно-политической жизни региона второй половины XIX - начала ХХ вв. традиционно выступает активно разрабатываемой областью историографии Сибири.
Вместе с тем, характеристики коммемора-тивных практик дум восточно-сибирских городов в сфере «монументостроительства» не стали предметом самостоятельного изучения, хотя анализ исторических юбилеев как актов локальной исторической политики и коммемо-ративных практик уже входит в поле исследовательских интересов сибирских историков [1]. Отдельные фрагменты темы содержит статья Е. Шободоева, раскрывающая историю открытия в Иркутске памятника Александру III [2]. Монография А.С. Маджарова, посвященная жизненному пути и творчеству А.П. Щапова, включает важные для настоящего исследования сюжеты установки памятника на могиле этого выдающегося ученого и общественного деятеля [3].
В настоящей статье предпринята попытка раскрыть формы и степень участия органов городского самоуправления Иркутска в деятельности по открытию монументальных памятников. Особое внимание уделено анализу участия иркутской городской думы в организации установки памятников императору Александру III, генерал-губернатору Восточной Сибири Н.Н. Муравьеву-Амурскому, а также историку и общественному деятелю А.П. Щапову. Важное значение принадлежит изучению особенностей взаимодействия иркутской городской думы с региональными властями в сфере монументальной коммеморативной практики.
Источниковая база исследования представлена различными видами документов. Была использована отложившаяся в фондах ГАИО делопроизводственная документация по сооружению в Иркутске памятника Александру III, сбору средств на открытие памятника Н.Н. Му-равьеву-Амурскому; данные иркутских хроник и периодической печати, материалы воспоминаний гласных иркутских думы Н.П. Сивкова и И.И. Попова, генерал-губернатора Восточной Сибири Д.Г. Анучина. Привлечены сведения из опубликованных «Известий иркутской городской думы»
за 1886-1900 гг.
К концу 80-х гг. XIX в. гласными иркутской городской думы был накоплен некоторый опыт участия в подготовке и открытии мемориальных памятников, посвященных выдающимся государственным и общественным деятелям, судьбы которых оказались связаны с Иркутском.
Инициативы иркутян находились в русле общероссийской тенденции. Во второй половине XIX в. российская мемориальная культура переживала существенные трансформации. Как отмечает А.В. Святославский, важнейшими чертами периода являлось «зримое расширение круга инициаторов мемориальных акций как местного, так и общенационального масштаба», приобретение самими акциями комплексного характера, «содержательным ядром которых нередко выступало открытие монумента» [4, с. 211-212]. Кроме того, «коммеморации ... создавали условия для выражения социальной позиции, идеологической борьбы, общественного протеста» [5, с. 89].
Важно подчеркнуть, что именно городские органы самоуправления, созданные реформами Александра II, взяли на себя роль главных инициаторов и организаторов различного рода мемориальных акций [4, с. 212]. Не случайно, в 1898 г. в проекте «Об установлении порядка разрешения дел о сборе пожертвований по подписным листам» отмечалось, что «с развитием общественной жизни и в особенности с привлечением земских учреждений и городских общественных управлений . к заботам о нуждах населения, ясно выразилась потребность в организации сборов по подпискам по случаю различного рода событий, бедствий (пожаров, наводнений неурожаев и т.п.), а также для увековечения или чествования заслуг разных лиц, например, в государственной, общественной, ученой, литературной и другой деятельности» [6, с. 161].
По подсчетам А.В. Святославского, органы городского самоуправления как категория ком-меморантов (в эту же группу А.В. Святославским были включены «земства», а также «местные власти») составляла почти треть (27,3%) от общего числа всех учтенных категорий, уступая место только группе «военные и моряки» (28,7%)
[4, с. 257]. 13,2% от общего числа инициаторов и организаторов сооружения монументальных памятников приходилось на дворянство, 11,1%
- на членов императорской фамилии и самого монарха, 5,6% - на высшее сановничество, 5,6%
- на представителей различных корпораций (профессиональные и общественные организации, учебные, лечебные и благотворительные организации, научные и художественные организации и сообщества) [4, с. 257].
К концу 80-х гг. XIX в. на территории Российской империи уже было установлено не менее 12 монументов видным государственным деятелям (так называемые «императорские памятники» в данную группу не входят), в т. ч. представителям генерал-губернаторского корпуса [7, с. 309-315]. Среди таких скульптурных произведений - памятники новороссийскому генерал-губернатору А.Э. Ришелье (г. Одесса, 1828 г.), генерал-губернатору Прибалтийского края Ф.О. Паулуччи (г. Рига, 1851 г.), киевскому генерал-губернатору А.П. Дрентельну (г. Киев, 1889 г.), генерал-губернатору Западной Сибири Г.Х. Гасфорду (с. Обдорск, 1850-е - 1860е гг.), выдающимся государственным деятелям Г.А. Потемкину, М.С. Воронцову, П.М. Волконскому.
Следует подчеркнуть, что сбор пожертвований путем подписки жестко регламентировался. Решающее значение имело соответствие или несоответствие предполагаемой акции «видам и намерениям правительства», необходимости пресечения таких подписок, которые «имеют целью нанести возможный вред» правительственным планам. Как отмечает Г.Н. Ульянова, ведущий специалист в области истории российской благотворительности, «согласно законодательству на открытие подписки испрашивалось соизволение императора путем предоставления всеподданнейшего доклада министра внутренних дел» [6, с. 162-163].
В феврале 1882 г. на основании циркуляра, спущенного из МВД генерал-губернаторам и губернатором, иркутская дума была приглашена к участию в сборе средств на сооружение памятника графу Н.Н. Муравьеву-Амурскому. В циркуляре, в частности, указывалось: «Заслуги графа Н.Н. Муравьева-Амурского, приобретение для России Амурского края, неусыпные плодотворные труды его по благоустройству и развитию Восточной Сибири в течение 35-летнего управления его ... настолько значительны, что нельзя не сочувствовать цели открываемой ныне подписки. На нас, и в особенности на современниках этого замечательного и энергичного государственного деятеля, лежит нравственная обязанность воздать должную дань его памяти, увековечив таковую предназначенным путем в приобретенном им для России крае» [8, л. 1аоб-2].
Согласно циркуляру пожертвования должны были сосредотачиваться в Главном Управлении
Восточной Сибири или у губернатора.
Инициатива открытия памятника исходила от генерал-губернатора Восточной Сибири Д.Г. Анучина (1879 - 1885). В декабре 1881 г., вскоре после кончины графа, Анучин обратился с письмом к министру внутренних дел с просьбой исходатайствовать высочайшее соизволение об открытии добровольной подписки на сооружение памятника Н.Н. Муравьеву-Амурском. Анучин подчеркивал: «Во всей Восточной Сибири, а особливо на Амуре, граф Муравьев-Амурский пользовался большими симпатиями общества. И в Благовещенске давно уже благодарными гражданами этого города приготовлено место, на котором поклонники покойного желали бы видеть воздвигнутый в честь него памятник. Немедленно по получении известия о кончине графа Николая Николаевича в Восточной Сибири возникла мысль о собрании, посредством добровольной подписки, известной суммы для сооружения покойному памятника и учреждения, если окажется возможным, какого-либо благотворительного заведения для увековечения его памяти в крае, на пользу которого он столько потрудился» [9, с. 721-722].
Отметим, что к этому времени уже были предприняты первые попытки увековечивания памяти Н.Н. Муравьева-Амурского. В 1857-1858 гг. в шести верстах от будущего города Благовещенска, на месте, где генерал-губернатор Н.Н. Муравьев жил перед подписанием договора с Китаем, майор Языков соорудил памятник в честь Н.Н. Муравьева-Амурского в виде оштукатуренной каменной усеченной пирамиды. Позже на ней была установлена четырехскатная кровля, увенчанная гербовым орлом. На передней грани пирамиды укрепили две доски с пояснительными надписями. Общая высота памятника составляла около семи метров [7, с. 314].
Спустя всего две недели сбор добровольных пожертвований на сооружение памятника Н.Н. Муравьева-Амурскому в г. Благовещенске был высочайше разрешен. Подписка дозволялась на территории «Восточной Сибири и в других местах империи».
Предполагаемое место установки памятника (г. Благовещенск) вызвало критику со стороны иркутян. Как отмечал в своих воспоминаниях Д.Г. Анучин, «все мои сибирские знакомые того мнения, что было бы лучше поставить памятник Муравьеву-Амурскому не в Благовещенске, - местности, которая прождет для своего развития, быть может, еще целое столетие, а в Иркутске, где задумывались широкие планы графа Муравьева и откуда они приводились в исполнение» [9, с. 724]. Подтверждает эти слова и запись в дневнике видного общественного деятеля, гласного иркутской думы В.И. Вагина, писавшего о Н.Н. Муравьеве-Амурском: «В народе он был чрезвычайно популярен; еще и теперь, через 30 лет после его отъезда, старики иногда вспоми-
нают о нем» [10, с. 33].
К концу 1883 г. было собрано 48,9 тыс. руб., большая половина которых (28,5 тыс. руб.) поступила из Амурской области. Вклад иркутян составил 5,1 тыс. руб., включая 4 тыс. руб., пожертвованных иркутскими капиталистами П.А. Сиверсом, И.С. Хаминовым и В.П. Сукачевым [9, с. 724].
По подписному листу от купеческого и мещанского обществ Иркутска поступило 343 руб. [11, с. 2]. Количество собранных иркутянами средств было сопоставимо с суммой пожертвований на устройство памятника, поступившей от петербуржцев (6,9 тыс. руб.) [9, с. 723]. Тем не менее Д.Г. Анучин в воспоминаниях характеризовал участие иркутского общества в подписке как «ничтожное» [9, с. 725]. Вероятно, это был своеобразный ответ городу, общественность которого в ноябре 1883 г. (период совпал со временем завершения подписки на устройство памятника Н.Н. Муравьева-Амурского) инициировала волнения, служившие выражением общего недовольства действиями местных властей. Поводом стала казнь учителя женской гимназии, руководителя народовольческого кружка К.Г. Неустроева, нанесшего Д.Г. Анучину пощечину во время посещения генерал-губернатором арестованного в тюремном замке. Гласный городской думы, видный общественный деятель В.И. Вагин писал: «Это дело задело иркутян за живое. Ему не было бы предано такой гласности, если бы, во-первых, Неустроев не был такой симпатичной личностью и, во-вторых, и главное, если бы у всех не накипело против Анучина» [12, с. 173]. Вскоре после этих событий Д.Г. Анучин выехал из Иркутска, а позже ушел в отставку. Как отмечали современники, «он ... оставил Восточную Сибирь, не возбудив ни в ком сожаления» [10, с. 34].
В сложившихся обстоятельствах Иркутск едва ли мог рассматриваться Д.Г. Анучиным, инициатором установки памятника Н.Н. Мура-вьеву-Амурскому, в качестве города для открытия в нем указанного монумента, а перспективы отношений с городским обществом, прежде всего, иркутской думой, видеться как возможные для конструктивного диалога. Роль иркутской городской думы в дальнейшей работе по устройству памятника Н.Н. Муравьеву-Амурскому не претерпела изменений: ее деятельность была ограничена сбором пожертвований согласно полученным циркулярам.
Торжественное же открытие памятника графу Н.Н. Муравьеву-Амурскому (скульптор А.М. Опекушин) состоялось 30 мая 1891 г. в Хабаровске [9, с. 731, 739].
Следует отметить, что в иркутском обществе и в последующие годы сохранился интерес к инициированию различных мемориальных акций, посвященных памяти Н.Н. Муравьева-Амурского. В частности, в 1899 г. с предложением
установить памятник Н.Н. Муравьеву-Амурско-му в иркутскую городскую думу обратился известный благотворитель, крупный золотопромышленник и судовладелец А.М. Сибиряков. С его точки зрения своеобразным монументом генерал-губернатору Восточной Сибири могли бы стать каменные Амурские ворота, возведенные вместо имеющихся деревянных, построенных в 1858 г. иркутянами в честь заключения Айгунского договора. На сооружение такого памятника Сибиряков готов был пожертвовать 10 тыс. руб. [13, л. 1а]. Однако дум отклонила данное предложение.
Иной характер имело участие иркутской думы в открытии памятника (1886 г.) на могиле публициста, общественного деятеля, выдающегося историка и этнографа А.П. Щапова (1831, с. Анга, Иркутская губерния - 1876, Иркутск).
Инициатива установки монумента принадлежала членам Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества (ВСОИРГО), среди которых было немало и думцев, включая городского голову В.П. Сукачева. Невозможность инициирования в городской думе вопроса об открытия памятника ссыльному ученому в силу жесткой регламентации данной сферы со стороны государства заставляла общественность города находить иные каналы реализации своих предложений. Существенную роль в возможном решении подобных задач играли общественные неполитические организации города. Заметное место среди них принадлежало ВСОРГО.
В 1885 г. Отделом была организована неформальная подписка и назначена комиссия для выработки проекта памятника. Причем, недостающая для начала работ по выполнению самого монумента сумма была внесена В.П. Сукачевым [3, с. 215].
Высоко оценивая общественное значение деятельности А.П. Щапова, гласные выступили с предложением участия города в открытии монумента. Однако они были вынуждены подчеркивать, что «открытие памятника имеет совершенно частный характер» [14, с. 14-15]. На заседании думы 4 августа 1886 г. указывалось, что «городские представители нравственно обязаны принять участие при открытии памятника и на панихиде по А.П. Щапове, который был выдающимся ученым, литератором и профессором-сибиряком». Думцы уточняли: «У нас не так много выдающихся литераторов и ученых. И могила А.П. Щапова первая, имеющая право на надпись "Писателю родина"» [14, с. 1-2]. Было предложено назвать именем А.П. Щапова одну из стипендий в Казанском университете и присвоить имя ученого начальному училищу в Знаменском предместье Иркутска.
Инициатива думы встретила резкую критику со стороны губернских властей. Как вспоминал гласный Н.П. Сивков, «вопрос этот едва не был
снят с программы думского заседания иркутским губернатором В.В. Коленко, как будто бы выходящий из сферы местных польз и нужд. Только после указания на чествование памяти писателей или же участие в похоронах их со стороны общественных учреждений России, удалось отстоять право думы чествовать память общественного деятеля родины. Дума по выслушивании внесенного предложения приняла его единогласно. Правда, оно было скромнее: участие думы через депутацию при открытии памятника, название его именем одного из начальных училищ, не получившее потом утверждения со стороны администрации» [15, л. 54].
Как отмечает А.С. Маджаров, «вдогонку за ушедшим событием и в связи с ним графу А.П. Игнатьеву пришло официальное письмо от министра народного просвещения, который, узнав из прессы о намерениях иркутской городской думы, спешил их пресечь. Он разъяснял, что Щапов, «занимая в 60-е годы кафедру русской истории в Казанском университете, проводил в среде молодежи весьма вредные мысли», подстрекал даже к «противоправительственным действиям», в литературных трудах «обнаружил себя приверженцем партии с отрицательным направлением», был удален из Казани, а затем из Петербурга за «крайне неблагонадежное направление». «Ввиду сего, - заключал министр, - в дополнение к телеграмме от 29 сентября сего года имею честь обратиться к Вашему Сиятельству с покорнейшею просьбою, если означенное газетное известие верно, отклонить ходатайство Иркутской городской думы о наименовании стипендии при Казанском университете щаповскою и присвоении его имени школе, находящейся в предместье Знаменском» [3, с. 215].
В 1889 г. в честь 50-летия со дня смерти М.М, Сперанского иркутская городская дума вступил с ходатайством об открытии подписки на открытие в городе памятника последнему сибирскому генерал-губернатору [16, с. 309]. В январе 1891 г. после получения высочайшего соизволения сбор пожертвований был открыт. Однако осуществлялся он крайне медленно, средств на строительство памятника не хватало [2, с. 3]. Воплотить в жизнь этот проект думе так и не удалось.
Резким контрастом на фоне нереализованной городским самоуправлением инициативы увековечивания памяти М.М. Сперанского выступает успешно осуществленный проект открытия в Иркутске памятника Александру III в 1908 г.
Формально идея установления монумента императору также принадлежала деятелям иркутского общественного самоуправления. На состоявшимся 28 ноября 1900 г. заседании дума по предложению городского головы В.В. Жар-никова решила ознаменовать окончание строительства сибирской железной дороги постановкой на берегу р. Ангары против Большой улицы
памятника императору Александру III.
В докладе Жарникова, в частности, указывалось: «... это величественное предприятие ... осуществилось на наших глазах, действительно произведши благодетельное изменение в экономическом и общественном быте нашей окраины, соединив ее с внутренней Россией быстрым и удобным сообщением, понизив цены на необходимые предметы привоза и широко открыв двери промышленным и торговым предприятиям, долженствующим вызывать наружу скрытые в недрах нашего родного края богатства.
Перед таким крупным историческим фактом нельзя не остановиться современникам и в особенности жителям Сибири, на которых силою самого события ложится нравственная обязанность увековечить настоящий момент достойным его делом и тем завещать грядущим поколениям благодарную память о Державном Строителей Великого Сибирского Пути.
Из частного совещания г.г. гласных, обративших на вышеизложенные обстоятельства мое внимание, и из взаимного обмена мыслей выяснилось, что наиболее приличествующим случаю способом увековечения памяти Царя-Миротворца должно признать постановку ему памятника в г. Иркутске, как в центре Великой Сибирской магистрали и как в городе, который по своему географическому, экономическому и административному значению для Восточной Сибири должен почитаться главным в крае городом» [17, с. 671].
Для осуществления проекта дума постановила ходатайствовать через генерал-губернатора о разрешении сбора пожертвований для сооружения памятника по всей России и просила А.И. Пантелеева (иркутский военный генерал-губернатор, 20.04.1900 - 24.05.1903) принять на себя образование комитета для этой цели и предсе-дательствование в нем. Из городских сумм на памятник было ассигновано 10 тыс. руб. [18, с. 440].
Реальное положение дел относительно устройства памятника раскрывает в своих воспоминаниях гласный думы, редактор газеты «Восточное обозрение» И.И. Попов. В тексте есть такие строчки: «Мои отношения с Пантелеевым наладились. . Некоторая тень легла . в связи с памятником Александру III. Горемыкин оставил после себя Иркутску театр, - Пантелееву также хотелось увековечить свое имя в Иркутске, и он не придумал ничего лучшего, как только памятник Александру III, инициатору великого сибирского железнодорожного пути. Нужно было высочайшее разрешение на сбор пожертвований. Городская дума не особенно сочувственно отнеслась к этой затее. Гласные полагали, что в Иркутске, где еще нет мостовых, рано ставить монументы. Кое-кто из гласных предлагал монумент заменить учреждением. Вопрос, конечно, прошел, и речи гласных стали известны Панте-
лееву, однако неприятных последствий ни для кого не было» [19, с. 122-123].
Значительный административно-управленческий ресурс генерал-губернатора позволил за короткий срок собрать значительные средства для устройства монумента (к 1 января 1903 г. собрано 123 тыс. руб.), организовать четкую работу Комитета по сооружению памятника, провести художественный конкурс эскизов памятника Александру III и заключить контракт с фирмой на изготовление памятника [2]. Участие думы было сведено к исполнению поручений генерал-губернатора.
22 июня 1903 г. состоялась торжественная закладка памятника. Мероприятие, прошедшее в присутствии многочисленных горожан, сопровождалось торжественным молебном с крестным ходом и сбором войск местного гарнизона. Спустя неполных восемь лет, 30 августа 1908 г. памятник Александру III в Иркутске был торжественно открыт. Барельефы М.М. Сперанского и
Литература и источники
Н.Н. Муравьева-Амурского на его постаменте заменили не воплотившиеся в жизнь идеи горожан об открытии памятников этим государственным деятелям в Иркутске.
Таким образом, последняя треть XIX в. стала периодом формирования нового пространства деятельности органов городского самоуправления Иркутска, связанного с коммеморативными практиками в сфере «монументостроительства». Жесткий контроль данной сферы со стороны государства обусловливал потребность думы в поддержке ее инициатив со стороны местных властей. В противном случае реализация предложений общественного самоуправления становилась затруднена или вовсе невозможна. Однако, несмотря на существенные ограничения, дума стремилась использовать коммеморации в качестве канала, позволяющего заявить о проблемах пореформенного развития Сибири, представить свое видение острых общественно-политических вопросов.
1. Чернышов С.А. Празднование 300-летия присоединения Сибири к России в Красноярске и Иркутске: неудавшийся акт локальной исторической политики // Гуманитарный вектор. 2023. Т. 18, № 1. С. 168-178.
2. Шободоев Е. Памятник над Ангарой // Земля Иркутская. 1995. № 3. С. 2-16.
3. Маджаров А.С. Афанасий Щапов. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1992. 272 с.
4. Святославский А.В. История России в зеркале памяти. Механизмы формирования исторических образов. М.: Древлехранилище, 2013. 592 с.
5. Ростовцев Е.А. Революционные коммеморации в Петербургском университете на рубеже XIX - ХХ вв. // Клио. 2011. № 4. С. 89-99.
6. Ульянова Г.Н. Благотворительность в Российской империи, XIX - начало ХХ века. М.: Наука, 2005. 403 с.
7. Сокол К.Г. Монументальные памятники Российской империи. Каталог. М.: Вагриус Плюс, 2006. 426 с.
8. Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф. 70. Оп. 2. Д. 1295.
9. Анучин Д.Г. Памятник графу Н.Н. Муравьеву-Амурскому в Хабаровске (Посвящается всем, принимавшим участие в этом патриотическом деле) // Русская старина. 1892. Т. 73. № 3. С. 715-739.
10. Базалийская О. Иркутские правители в воспоминаниях современников // Земля Иркутская. 1997. № 8. С. 30-34.
11. ГАИО. Ф. 70. Оп. 2. Д. 1295.
12. Иркутский край. Четыре века: История Иркутской губернии (области) XVII-XXI вв. / А. В. Гимельштейн, Л. М. Дамешек, Ю.А. Зуляр, С. И. Кузнецов, Ю.А. Петрушин, В. П. Шахеров и др. Гл. ред. проф. Л. М. Дамешек. Иркутск: Востсибкнига, 2012. 880 с.
13. ГАИО. Ф.70. Оп. 3. Д. 815.
14. Известия иркутской городской думы. 1886. № 17. 58 с.
15. ГАИО. Ф. 480. Оп. 1. Д. 205.
16. Известия иркутской городской думы. 1889. № 13-16. С. 275-350.
17. Известия иркутской городской думы. 1900. № 23-24. С. 587-859.
18. Романов Н.С. Летопись города Иркутска за 1881-1901 гг. / издание подготовлено Н.В. Куликаускене. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1993. 544 с.
19. Попов И.И. Забытые иркутские страницы: Записки редактора. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1989. 384 с. References
1. Chernyshov S.A. Prazdnovanie 300-letiya prisoedineniya Sibiri k Rossii v Krasnoyarske i Irkutske: neudavshiisya akt lokal'noi istorich-eskoi politiki [Celebrating the 300th anniversary of the annexation of Siberia to Russia in Krasnoyarsk and Irkutsk: a failed act of local historical policy]. Gumanitarnyi vektor [Humanitarian vector], 2023, vol. 18, no. 1, pp. 168-178.
2. Shobodoev E. Pamyatnik nad Angaroi [Monument over the Angara]. Zemlya Irkutskaya [Irkutsk Land], 1995, no. 3, pp. 2-16.
3. Madzharov A.S. Afanasii Shchapov [Afanasy Shchapov]. Irkutsk, East Siberian Book Publishing House, 1992, 272 p.
4. Svyatoslavskii A.V. Istoriya Rossii vzerkale pamyati. Mekhanizmy formirovaniya istoricheskikh obrazov [History of Russia in the Mirror of Memory. Mechanisms of Formation of Historical Images]. Moscow, Ancient Repository Publ., 2013, 592 p.
5. Rostovtsev E.A. Revolyutsionnye kommemoratsii v Peterburgskom universitete na rubezhe XlX - KhKh vv. [Revolutionary commemorations at St. Petersburg University at the turn of the 19th and 20th centuries]. Klio [Clio], 2011, no. 4, pp. 89-99.
6. Ul'yanova G.N. Blagotvoritel'nost' v Rossiiskoi imperii, XIX - nachalo KhKh veka [Charity in the Russian Empire, XIX - early XX centuries]. Moscow, Nauka Publ., 2005, 403 p.
7. Sokol K.G. Monumental'nye pamyatniki Rossiiskoi imperii. Katalog [Monumental sites of the Russian Empire. Catalogue]. Moscow, Vagrius Plus Publ., 2006, 426 p.
8. State Archives of the Irkutsk Region (hereinafter referred to as SAIR). F. 70. Op. 2. D. 1295.
9. Anuchin D.G. Pamyatnikgrafu N.N. Murav'evu-Amurskomu v Khabarovske (Posvyashchaetsya vsem, prinimavshim uchastie v etom pa-trioticheskom dele) [Monument to Count N.N. Muravyov-Amursky in Khabarovsk (Dedicated to all who took part in this patriotic cause)]. Russkaya starina [Russkaya Starina], 1892, vol. 73, no. 3, pp. 715-739.
10. Bazaliiskaya 0. Irkutskie praviteli v vospominaniyakh sovremennikov [Irkutsk rulers in the memoirs of contemporaries]. Zemlya Irkutskaya [Irkutsk Land], 1997. no. 8, pp. 30-34.
11. SAIR. F. 70. Op. 2. D. 1295.
12. Gimel'shtein A.V., Dameshek L.M., Zulyar Yu.A., Kuznetsov S.I., Petrushin Yu.A., Shakherov V.P. Irkutskii krai. Chetyre veka: Istoriya Irkutskoi gubernii (oblasti) XVII-XXI vv. [Irkutsk region. Four centuries: History of the Irkutsk province (region) XVII-XXI centuries], Ir-
kutsk, East Siberian book Publ., 2012, 880 p.
13. SAIR. F. 70. Op. 3. D. 815.
14. Izvestija irkutskoj gorodskoj dumy [News of the Irkutsk City Duma], 1886, no. 17, 58 p.
15. SAIR. F. 480. Op. 1. D. 205.
16. Izvestija irkutskoj gorodskoj dumy [News of the Irkutsk City Duma], 1889, no. 13-16, p. 275-259.
17. Izvestija irkutskoj gorodskoj dumy [News of the Irkutsk City Duma], 1900, no. 23-24, p. 587-859.
18. Romanov N.S. Irkutskaya letopis' 1857-1880 gg. Prodolzhenie «Letopis» P.I. Pezhemskogo i V.A. Krotova [Irkutsk Chronicle 18571880. Continuation of the "Chronicle" by P.I. Pezhemsky and V.A. Krotov], Irkutsk, 1914. 410 p.
19. Popov I.I. Zabytye irkutskie stranitsy: Zapiski redaktora [Forgotten Irkutsk pages: Editor's Notes]. Irkutsk: East-Siberian Publishing House, 1989, 384 p.
© «Клио», 2024 © Гаврилова Н.И., 2024
