CC BY
246
И.Л. Дамешек Кандидат исторических наук, доцент Иркутского государственного педагогического университета
ВЫСШАЯ СИБИРСКАЯ БЮРОКРАТИЯ И ПРОБЛЕМА МОДЕРНИЗАЦИИ АДМИНИСТРАТИВНОЙ МОДЕЛИ РЕГИОНА (вторая половина Х1Х-начало XX в.)
На протяжении второй половины Х1Х-начала XX в. административная карта Сибири не единожды перекраивалась. Причиной этого служили изменения внешнеполитической ситуации в Азиатском регионе, повлекшие за собой внутриполитические изменения в жизни края, значение которого для страны в данный период времени значительно возросло.
В связи с изменившимися экономическими и политическими реалиями жизни Азиатской окраины система административно-территориального деления, разработанная М.М. Сперанским, уже не могла удовлетворять новым условиям1. В то же время последующие пореформенные десятилетия в плане административного переустройства не принесли Сибири чего-либо принципиально нового. Несмотря на то что отсутствие единства в управлении страной было признано главной причиной внешне- и внутриполитических неудач, буржуазные преобразования 60-70-х гг. XIX в., за небольшим исключением, не коснулись Сибири, которая вплоть до конца 70-х гг. продолжала жить по законам 1822 г.2 Таким образом, к началу 80-х гг. Восточносибирское генерал-губернаторство включало в себя Енисейскую и Иркутскую губернии, Якутскую, Забайкальскую, Приморскую и Амурскую области.
Проблемами разработки системы административного устройства Азиатской России на новом этапе занималась межведомственная комиссия под председательством А.И. Деспот-Зеновича, (1883-1884), которая впервые в правительственной политике продемонстрировала научный подход к этой проблеме. Комиссией был предложен целый ряд принципов, определявших как административные границы генерал-губернаторов, так и степень властных полномочий местной высшей администрации. Одним из итогов работы комиссии стало предложение о замене (вследствие низкой эффективности) генерал-губернаторской власти в регионе губернаторской . Восточносибирский генерал-губернатор барон П.А. Фредерикс крайне негативно встретил данное предложение, заявив, что генерал-губернаторская власть в крае необходима еще минимум десять лет. Тем не менее, в 1882 г. Западносибирское генерал-губернаторство было упразднено, а Тобольская и Томская губернии были подчинены непосредственно «подлежащим министерствам»4. Одновременно с этим было учреждено Степное генерал-губернаторство, объединившее Акмолинскую, Семипалатинскую и Тургайскую области, а незадолго до этого административный центр генерал-губернаторства был перенесен из Тобольска в Омск, который и стал столицей нового административного образования. Такие нововведения породили у населения восточной части Сибири надежду на
скорые реформы. Более того, обществу стало известно, что император на одном из отчетов восточносибирского генерал-губернатора (им в 1879-1885 гг. являлся генерал-лейтенант Д.Г. Анучин) наложил резолюцию: «Прочел с большим интересом и более чем смущен этим грустным, но правдивым описанием правительственного забвения столь богатого и нужного для России края. Непростительно и даже преступно оставлять подобное положение дел в Сибири5.
Вследствие указанных событий встал вопрос о пересмотре административно-территориального деления Восточной Сибири. Между тем решение его зависело от целого ряда факторов: экономических, социальных, политических (в том числе и внешнеполитических), и поэтому требовалась детальная проработка этого вопроса. В 1884 г. из Восточной Сибири было выделено самостоятельное Приамурское генерал-губернаторство в составе Забайкальской, Амурской и Приморской областей и Владивостокского военного губернаторства (существовало с 1880 г.), а в ведении генерал-губернатора Восточной Сибири, таким образом, остались Иркутская, Енисейская губернии и Якутская область. Восточносибирским генерал-губернатором был назначен в 1885 г. А.П. Игнатьев. Заметим, что еще до своего отъезда в Сибирь он поднял вопрос об административных преобразованиях в крае. В частности, Игнатьев указывал, что на практике происходит постоянное нарушение основных принципов «Учреждения» 1822 г. В 1887 г. совместно с приамурским генерал-губернатором А.Н. Корфом он представил правительству программу развития региона на ближайшее десятилетие. В соответствии с этой программой могла быть обеспечена преемственность в политике по отношению к рассматриваемым двум регионам вне зависимости от личных подходов местных генерал-губернаторов и ведомственных интересов конкретных министерств. Однако вследствие дефицита бюджета программа не была принята. Единственным ее результатом стало переименование в 1887 г. Восточносибирского генерал-губернаторства в Иркутское, упразднение Главного управления Восточной Сибири и создание канцелярии иркутского генерал-губернатора, а сам «главный начальник края» наряду с традиционными был наделен и широкими дипломатическими
полномочиями. В июне 1899 г. иркутскому генерал-губернатору было
6
присвоено наименование «военного» .
Начавшаяся ломка принципов «Учреждения» Сперанского была связана с изменением основных доминант политики самодержавия по отношению к окраинам государства. Расширение азиатских и дальневосточных владений России требовало активизации и изменения ориентиров в административной и законодательной политике. В высших правительственных сферах все чаще стали раздаваться призывы к реорганизации системы управления сибирскими губерниями на «общих основаниях». После создания Приамурского генерал-губернаторства не один раз поднимался вопрос о целесообразности дальнейшего существования генерал-губернаторства в Восточной Сибири. В этой связи весьма интересным представляется мнение профессора русского права В.В. Ивановского, который подразделял генерал-губернаторства на два
разряда. Существование одних обусловливалось, на его взгляд, политическим причинами (например, Варшавское, Киевское, Виленское и Московское генерал-губернаторы), наличия же других требовали административные обстоятельства. К последним он относил именно генерал-губернаторства Азиатской России, существование которых было обусловлено геополитическими особенностями края, в частности огромной территорией и большим количеством коренного нерусского населения . Однако к концу XIX
в. в связи со значительно изменившимися экономическими и социальными условиями жизни края, обусловленными прежде всего постройкой Транссибирской железной дороги, особый порядок управления, который олицетворял собой генерал-губернатор, оказался просто ненужным. Кроме всего прочего, железная дорога значительно «приблизила» Сибирь к центру страны: чтобы добраться до столицы, теперь требовалось только восемь дней.
Идею ликвидации генерал-губернаторства в Восточной Сибири поддержал тогдашний иркутский генерал-губернатор А. Д. Горемыкин. Между тем его однофамилец — министр внутренних дел И. Л. Горемыкин — исходил из обратного. Он полагал, что постройка железной дороги и связанная с ней активизация экономической жизни в регионе, а также осложнение международной обстановки на Дальнем Востоке не позволяют ликвидировать Иркутское генерал-губернаторство8. Таким образом, генерал-губернаторская власть в Восточной Сибири продолжала существовать вплоть до 1917 г. — более 130 лет.
Первое десятилетие XX в. было отмечено следующими изменениями в административно-территориальном делении Восточной Сибири: 1906 г. — Забайкальская область вновь вошла в состав Иркутского генерал-губернаторства, была образована Камчатская область; 1908 г. — разграничение о. Сахалин (вследствие поражения в Русско-Японской войне 1904-1905 гг. часть острова была передана Японии, на российской части Сахалина была создана самостоятельная Сахалинская область в составе Приамурского генерал-губернаторства)9.
Какими администраторами были восточносибирские генерал-губернаторы второй половины XIX-начала XX в. и какую память они о себе оставили? Приведем краткие характеристики некоторых из них, данные современниками. При этом следует учитывать то обстоятельство, что в источниках в разной мере отражены сведения о личностях и деятельности генерал-губернаторов.
Корсаков Михаил Семенович (1861-1871) — генерал-лейтенант, преемник Н.Н. Муравьева-Амурского, один из самых молодых генерал-губернаторов России (35 лет), активный участник преобразований Муравьева. Кавалер орденов Святого Станислава I и II степени, Святого Владимира III степени, Святой Анны II степени, был награжден медалью на Андреевской ленте в память войны 1853-1856 гг. Корсаков продолжал политику своего предшественника, поэтому главное внимание уделял Амурскому краю — его заселению и управлению им. Активно выступал за распространение буржуазных реформ в Сибири, от которых, по его мнению, зависело «дальнейшее преуспеяние и развитие края», разрабатывал проекты по
развитию в крае просвещения, являлся одним из организаторов Общества для распространения первоначальной грамотности.
Корсаков был «человек ровный, спокойный, неторопливый, но и не ленивый... Но после такого блестящего метеора, как граф Амурский, Корсаков был бледен и даже немного смешноват. при нем легко двигалось и свободно жилось, после него этого уже не было»10 В отличие от большинства восточносибирских генерал-губернаторов Корсаков не конфликтовал с представителями местной высшей духовной власти (архиепископом) и поддерживал миссионерскую деятельность православной церкви. Одним словом, «был разумный и честный человек». Вынужден был просить об отставке ввиду своей болезни11.
Сменил его уже немолодой, 65-летний Синельников Николай Петрович (1871-1873) — сенатор, генерал-лейтенант, с 1873 г. - генерал от кавалерии, по
отзывам современников — «один из лучших, отзывчивых на все хорошее
12
генерал-губернаторов» . Как вспоминал сам Синельников, это назначение было для него неожиданным и министру внутренних дел генерал-адъютанту Тимашеву он откровенно заявил, что считает «недобросовестным взять на себя обязанности эти по преклонным летам. Управление же Восточной Сибирью
13
требует усиленной энергии» . Синельников был широко известен местному обществу как ярый преследователь «всякого противозакония» среди должностных лиц. Его глубоко возмущал тот факт, что «корыстное зло пустило настолько глубокие корни в крае, что для их извлечения нужны были не одни карательные меры, но целесообразные экономические и административные
14
улучшения» .
По воспоминаниям современников, Синельников «был честный солдат, честно исполнявший свою обязанность, горячий защитник народа, который и теперь вспоминает о нем с благодарностью. Но он делал все по-медвежьи, сплеча, не соображаясь ни с законами, ни с обстоятельствами. За это не любили.»15. Будучи по натуре вспыльчивым человеком, он не единожды конфликтовал с представителями православной церкви, в частности с архиереем Пареением. С течением времени их отношения настолько обострились, что однажды перед обедом, на который оба они были приглашены городским головой С.К. Трапезниковым, у них произошел очередной конфликт. Синельников, вспылив, так резко высказался об архиерее, что тот уехал к себе, даже не оставшись обедать16.
Тем не менее, спустя годы современники и очевидцы правления Синельникова вспоминали о нем с теплотой. «Он был враг хищничества и эксплуатации. Особенно заботился он о положении простого народа, старался по возможности истребить или, по крайней мере, ограничить кулачество; обращал особое внимание на приисковых рабочих и принял ряд мер к улучшению их положения (боролся с пьянством на приисках. —И.Д.), старался облегчить тяжесть натуральных и денежных повинностей и уничтожить те их них, которые введены были неправильно, обычаем или требованием
17
чиновников» . Благодаря Синельникову Иркутск получил новое современное (для той эпохи) здание театра (к сожалению, сгоревшее в 1890 г.). Оно было
выстроено на ул. Большой (ныне К. Маркса), где сейчас находится всем известный Драматический театр им. Охлопкова.
Барон Фредерикс Платон Александрович (1873-1879) — генерал-
адъютант, до назначения в Сибирь — начальник Варшавского жандармского округа. По оценке современников, это была «самодовольная фигура, надменная. своим ли баронством или своим генерал-губернаторством», не блиставшая административными способностями. Оставил о себе память своей скандальной женитьбой. Приехав в Иркутск, он влюбился в жену местного полицмейстера, Антонину Михайловну, дочь иркутского купца Пономарева. В период девичества она была известна «миловидностью, обходительностью и симпатичностью своего характера». Фредерикс «устроил развод» полицмейстеру и обвенчался с его женой18.
Именно во времена правления барона в Иркутске произошли чудовищные пожары, когда выгорела большая часть города. Как писал известный иркутский общественный деятель тех времен В.И. Вагин, если бы не было «тех пожаров, которые совершенно перевернули иркутскую жизнь и при воспоминании о которых иногда невольно вспоминается Фредерикс, то он давно уже исчез бы из нашей памяти, потому что больше поминать его нечем»19.
Анучин Дмитрий Гаврилович (1879-1885) (в некоторых изданиях значится 1880 г., поскольку Анучин прибыл в Иркутск только 18 июня 1880 г.) — генерал-лейтенант генерального штаба. «Вступил в управление в очень
трудное время: ему нужно было и поднимать амурские дела, совершенно упавшие при двух его предместниках (именно в правление Анучина было образовано самостоятельное Приамурское генерал-губернаторство. — И.Д.), и обдумывать реформы, необходимость которых вызывалась общим ходом дел, и более или менее заботиться о восстановлении разрушенного пожарами Иркутска. Он был человек способный и удачно справился с некоторыми из своих задач. Ему. много обязан отдел географический (Восточно-Сибирский отдел Русского географического общества. — И.Д.) своим восстановлением. Но это был, во-первых, лично какой-то антипатичный господин, производивший впечатление скорее подьячего, чем генерал-губернатора; во-вторых, справедливо или нет, он приобрел репутацию взяточника, с которою и оставил Восточную Сибирь, не возбудив ни в ком сожаления»20.
Граф Игнатьев Алексей Павлович (1885-1889) — свиты его величества генерал-майор, затем генерал-лейтенант, в 1889 г. назначен Киевским генерал-губернатором. После реорганизации в 1887 г. управления Восточной Сибирью
— первый Иркутский генерал-губернатор.
Это был «полный, даже несколько тучный мужчина, с большой, почти лысой головой и суровым, но вялым и почти безучастным выражением лица». Привык жить широко, что не понравилось местному обществу. По
воспоминаниям современников, когда он увидел дом, приготовленный, для
21
него, то сказал: «И в этой конюшне я должен жить целые годы» . В памяти местных жителей осталась именно эта пышность жизни Игнатьева. В качестве примера можно привести воспоминания купца К.А. Антонова: перед его отъездом из Сибири «дума поднесла ему за какую-то деятельность на пользу
края (мне пока неизвестную) звание почетного гражданина. Из деяний его в Иркутске ничего замечательного не осталось.. хотя его приближенные отзываются о нем как о деятельном человеке, которые говорят, что он много работал над проектами, но они так и остались проектами, не осуществились.»22. В то же время Игнатьев большое внимание уделял вопросам ограничения политической ссылки, улучшению путей сообщения и
23
пр.
Несмотря на это современники дали довольно нелицеприятную оценку сибирской деятельности Игнатьева: «Недаром он был пажом, недаром в
молодости служил в гвардии: трудно представить себе более ловкого, более изворотливого господина. Может быть, он не был в состоянии так очаровать своим обращением, как, бывало, граф Амурский, но он умел занять и, главное, умел сделать себя приятным. Но класть палец ему в рот не следовало: он вел свою линию и умел не показать этого. Он положил на город огромную контрибуцию в виде содержания увеличенной полиции. Преобразование крестьянского управления (так называемый институт крестьянских начальников. — И.Д.) останется самым крупным памятником его деятельности, но едва ли этот памятник выдержит строгую критику. Уже и теперь раздаются жалобы на дороговизну и тягость для крестьян нового управления. Игнатьева провожали отсюда с сожалением, пили за его здоровье очень усердно, но едва ли память о нем надолго останется в обществе и народе»24.
Горемыкин Александр Дмитриевич (1889-1900) — Генерального штаба генерал от инфантерии (пехоты. — И.Д.,) — до назначения в Сибирь — командир 6-го Армейского корпуса. Уволен с должности в связи с назначением в Государственный совет.
По характеристике чиновника особых поручений канцелярии иркутского генерал-губернатора, известного русского историка, А.А.Корнилова (18941900), впоследствии, «Горемыкин, как иркутский генерал-губернатор, пробыл на своем месте одиннадцать лет. Я думаю, со времени Муравьева-Амурского никто из предместников его не пробыл на своем посту так долго. При нем построена великая Сибирская железная дорога, коренным образом изменившая условия существования края. При нем введена судебная реформа, хотя давшая суд и без присяжных заседателей, но радикально изменившая судебное устройство Сибири. При нем введено в Сибири новое поземельное устройство крестьян и при нем же изменено и управление крестьянами, причем не земскими, а крестьянскими начальниками. Наконец, он предполагал ввести в Сибири земское самоуправление, не его вина, если эта реформа не
осуществилась»25.
Конечно, Горемыкин «не был инициатором всех этих преобразований, но, несомненно, он употребил немало труда, чтобы принести как можно больше пользы. Если же вспомнить все мелочные изменения в составе управления. и тот образ жизни, который он вел, то невольно придется признать его одним из лучших генерал-губернаторов»26.
По свидетельствам сибиряков, «Горемыкин был честный человек в бюрократическом смысле, т.е. не причастен к воровству. Жил скромно, что
особенно бросалось в глаза после Игнатьева». В отличие от своего предшественника, оглядев тот же генерал-губернаторский дом, он «с умилением воскликнул: “Благодарю тебя, боже, и моего государя: хоть на старости лет поживу в таком дворце”». Вся дальнейшая жизнь Горемыкина (почти 10 лет) была полной противоположностью (жизни. — И. Д.)
Игнатьева»27.
Как политик, Горемыкин «любил полиберальничать и щегольнуть своей терпимостью. К политическим ссыльным он относился. лучше, чем к сибирякам, которых считал всех сепаратистами.»28.
В то же время, будучи старым армейским служакой, не обладающим административными талантами, Горемыкин «решил оправдать оказанное ему доверие точным исполнением данной ему при назначении инструкции. А потому он сразу стал попадать впросак. Враг всякой помпы, он с палкой в руках, без свиты и конвоя отправлялся гулять по городу и от встречных требовал поклона с обнажением головы. Получались целые истории по этому поводу, а иногда и скандалы: “Я здесь представитель моего государя. Снятия
29
фуражки требую не для себя лично, а как представитель монарха”» . В общем, «взбалмошный, неуравновешенный, он кричал на подчиненных даже на улице, разносил гимназистов за то, что они не встали перед ним во фронт, а если мальчуганы убегали, то посылал ловить их городового или даже своего
30
адъютанта на извозчике» .
К чести Горемыкина следует сказать, что «он терпеливо выслушивал всякого смелого человека. И если доводы были убедительны, то он сдавался на капитуляцию. “Шапочный” вопрос, таким образом, и решился. Генерал-губернатору доказали всю нелепость его требования». Вскоре «на улицах многие раскланивались с ним из вежливости к самому генералу, а не по принуждению»31.
А уважать его было за что. В правление Горемыкина 28 октября 1890 г. в Иркутске сгорел старый деревянный театр. Генерал-губернатор принял самое
32
активное участие в сборе средств на постройку нового театра . И уже в 1898 г. в Иркутске состоялось открытие вновь выстроенного большого каменного театра. Город почти всецело был обязан этим театром Горемыкину, который сумел собрать деньги на строительство и сам наблюдал за ним. Заметим, что театр «вышел великолепный, после одесского лучший в провинциальной России»33.
По оценке современника, «Горемыкин был ценным человеком в том
смысле, что всегда почти сознавал свои промахи, если ему их доказывали. И со временем иркутяне зажили с генералом миролюбиво, насколько это было
34
возможно» .
Сменил Горемыкина Пантелеев Александр Ильич (1900-1903) — генерал-лейтенант отдельного корпуса жандармов, по некоторым сведениям, числившийся в списках лейб-гвардии Семеновского или, 17-го
Архангелогородского полков. Был освобожден от должности в связи с назначением в Государственный совет35.
По характеристике уже упоминавшегося А.А. Корнилова, это «был странный генерал, носивший постоянно мундир Семеновского полка, но иногда надевавший мундир жандармского полка. Как только Пантелеев приехал, обнаружилась его полная неосведомленность и относительно населения, и даже относительно географии края.». Более того, было неясно, «в каком смысле он желает управлять краем»36. Уже первая встреча с Пантелеевым сулила местным чиновникам «мало утешительного. На общем приеме, когда ему представлялись гласные (городской думы. — И.Д.). он сделал выговор городской думе за то, что ничего не делает и даже не замостила городских улиц.». Однако в целом это был «не злой, мягкий, не особенно вредный, среднего ума, но весьма воспитанный человек. быстро сошелся с иркутским обществом и стал ему несравнимо ближе, чем Горемыкин». Про жену Пантелеева говорили, что «она помогает мужу в управлении краем и без нее управление совершенно свихнулось бы».
Пантелееву очень хотелось увековечить свое имя в Иркутске. И лучшее, что он смог придумать, — это памятник императору Александру III, инициатору строительства Великого Сибирского железнодорожного пути. Однако «городская дума отнеслась не особенно сочувственно к этой затее. Гласные полагали, что в Иркутске, где еще нет мостовых, рано ставить монументы» Тем не менее, памятник был сооружен — «на берегу Ангары, напротив Большой улицы, и здесь разбили хороший сквер (знаменитая “набережная” — И. Д. )37.
О последних Иркутских генерал-губернаторах имеются лишь минимальные сведения.
Граф Кутайсов Павел Ипполитович (1903-1905) — генерал от
инфантерии, участник Крымской войны и покорения Кавказа. Бывший военный агент в Лондоне, а затем нижегородский губернатор. Дорожил общественным мнением, возможно, поэтому «во многих отношениях оказался покладистее, чем Пантелеев, не говоря уже о Горемыкине»38. После отставки зачислен в Государственной совет.
Алексеев Константин Михайлович (1906) — генерал-лейтенант назначен временным иркутским военным генерал-губернатором.
Селиванов Андрей Николаевич (1906-1910) — генерал от инфантерии. Особо значимых административных дел него вершил, зато «искоренял крамолу», введя цензуру в местной печати и обществе в целом, некоторых даже высылал из Иркутска, чем и «прославился»39.
Князев Леонид Михайлович (1910-1916) — егермейстер двора его величества, до назначения в Иркутск — курляндский губернатор.
Пильц Александр Иванович (1916-1917) — до назначения в Иркутск, в 1910-1916 гг., могилевский губернатор, около месяца — товарищ министра внутренних дел, действительный статский советник. В связи с событиями 1917
г. отстранен от власти и арестован Комитетом общественных организаций; отправлен в Петроград40.
Таким образом, более чем за 130-летнюю практику существования генерал-губернаторской власти в Сибири эта форма правления не однажды (и,
заметим, справедливо) подвергалась весьма строгой критике. Ее особенностью как в Сибири, так и в стране в целом, было наличие у генерал-губернаторов чрезвычайных полномочий. Возможно, что именно в таких полномочиях и заключались весь смысл и все значение генерал-губернаторской власти. Ни для кого не было секретом, что эти полномочия базировались не на законе, а на личном усмотрении. Основывалось же «личное усмотрение» на доверии императора к тому или иному генерал-губернатору. Как известно, такое доверие ценилось в России намного выше закона.
Однако если говорить об эволюции генерал-губернаторской власти в крае во второй половине XIX-начале XX в., то следует отметить наличие здесь противоречивых тенденций. С одной стороны, значительно возросла роль генерал-губернатора как политической фигуры (обеспечение безопасности), с другой стороны, сохранялись напряженные и не урегулированные отношения с
41
министерствами, которые усиливали свое присутствие в регионе .
Таким образом, в Сибири во второй половине XIX-начале XX в. на должности генерал-губернатора побывало 15 чел. (5 — в Западной Сибири, 10
— в Восточной). В среднем каждый из них занимал этот пост в течении пяти с половиной лет. Более десяти лет генерал-губернаторский пост занимали Г.Х. Гасфорд, Н.Н. Муравьев-Амурский, М.С. Корсаков и А. Д. Горемыкин.
Практически все сибирские генерал-губернаторы были военными, обычно в чине генерал-лейтенанта. Трое из них имели титул: граф Н.Н.
42
Муравьев-Амурский, граф А.П. Игнатьев и барон П.А. Фредерикс .
Примечания
1 Ремнев А.В. Самодержавие и Сибирь. Административная политика второй половины XIX -начала XX веков. Омск, 1997. С. 70.
2 Середонин С.М. Исторический обзор деятельности Комитета Министров. СПб., 1902. Т. 3. Ч. 2. С. 1.
3 Ремнев А.В. Указ. соч. С. 81, 83.
4 ПСЗ-3, № 886.
5 К.М. Современная жизнь Сибири и ея нужды // Сибирский сборник. СПб., 1886. С. 116.; Сибирь. 1884. № 35.
6 ПСЗ-3, № 2324, 4517, 8485, 17 274 и др.
Ивановский В.В. Русское государственное право. Казань, 1890. Т. 1.Вып. 3. С. 196.
8 Ремнев А. В. Указ. соч. С. 196.
9 ПСЗ-3, № 27 570, 30 859, 32 146.
10 Базалийская О. Иркутские правители в воспоминаниях современника // Земля Иркутская. 1997. № 8. С. 34.
11 Памятная книжка Иркутской губернии на 1861 г. Иркутск, 1861. С. 11., Матханова Н.П. Генерал-губернаторы Восточной Сибири середины XIX в. Новосибирск, 1998. С. 313, 316,
318; Записки сенатора Синельникова // Исторический вестник. 1895. № 6. С. 695.
12
Адрес-календарь личного состава служащих в правительственных и частных учреждениях города Иркутска на 1901 г. Иркутск, 1901. С. 8.
13
Записки сенатора Синельникова. С .694.
14 Там же. С. 700.
15 Базалийская О. Указ. соч. С. 34.
16 Щуцкий М.М. Из воспоминаний иркутских старцев //Труды иркутской ученой архивной комиссии. Иркутск, 1914. Вып.2. С. 206-207.
17 Сидорченко В. Дедушка Синельников //Земля иркутская. 1997. № 8. С. 28.
18 Щуцкий М.М. Указ. соч. С. 207.
19 Базалийская О. Указ. соч.
20
Адрес-календарь личного состава служащих. С. 12-15, Базалийская О. Указ. соч.
21 Торгашев П.И. Сибирские воспоминания // Голос минувшего. 1914. № 10. С. 144.
22 Антонов К. А. Памятная с 1867 г. — записки летописного характера (90-е гг. 19 в) // Летопись города Иркутска 17-19 вв. Иркутск, 1996. С. 247.
23 См. подробнее: Кеннан Дж. Сибирь и ссылка: Путевые заметки (1885-1886). Спб., 1999. Т. 2. С. 14; Сукачев В. П. Иркутск: его место и значение в истории и культурном развитии Восточной Сибири. М., 1891. С. 43.
24
Базалийская О. Указ. соч.
25 Корнилов А. А. Воспоминания // Земля иркутская. 1997. № 8. С. 50-51.
26 Попов И.И. Забытые иркутские страницы. Записки редактора. Иркутск, 1989. С. 59.
27 Торгашев П.И. Указ. соч. С. 144.
28
29 Торгашев П.И. Указ. соч. С. 144.
30 Попов И.И. Указ. соч. С. 59.
31 Торгашев П.И. Указ. соч. С. 144.
32 Антонов К. А. Указ. соч. С. 253.
33 Попов И. И. Указ. соч. С. 71.
34 Торгашев П.И. Указ. соч. С. 147-148.
35
Адрес-календарь личного состава служащих. С. 15.
36 Корнилов А. А. Указ. соч. С. 51.
37 Попов И.И. Указ. соч. С. 116, 122-123.
38 Там же. С. 212, 214, 232.
39 Сидорченко В. Указ. соч. С. 21; Попов И.И. Указ. соч. С. 95, 305, 307.
40 Сидорченко В. Указ. соч. С. 21.
41 Ремнев А.В. Указ. соч. С.117
42 Власть в Сибири: XVI-начало XX века: Межархив. справ. Новосибирск, 2002. С. 68-69.
