CC BY
30
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2017. №3(49)
УДК 82-3/-6+325
КОЛОНИАЛЬНЫЙ ДИСКУРС АЛЖИРСКИХ ДНЕВНИКОВ
ЭЖЕНА ФРОМАНТЕНА
© Екатерина Овчарова
COLONIAL DISCOURSE IN EUGENE FROMENTIN'S ALGERIAN
TRAVELOGUES
Ekaterina Ovcharova
The article discusses the appropriateness of postcolonial criticism with respect to Eugene Fromentin's Algerian travelogues ("Un été dans le Sahara", 1854, and "Une année dans le Sahel",1858). Eugene Fromentin was a famous oriental artist. Also, he became a well-known author after the publication of his three Algerian travelogues. Art critics found it difficult to define the genre of the Algerian travelogues as they combined painterly and literary approaches to the representation of reality. They combined a soulful style and artistic vision having very few direct statements on the topic of the day and practically no social issues. Their ethnographic realities are sometimes of figurative nature and could be invented by the author. Fromentin adheres to the most impassive approach to the representation of reality. Besides the stream of impressions experienced by the main character, the travelogues include the author's reflections about the artistic vision of the surrounding reality. Thus, the main significance of the Algerian travelogues is their intermediality, which was an absolutely new phenomenon for the middle of the 19th century. These works had no analogues of this kind, due to their special style and an inimitable author's manner. Political and social realities are of secondary importance, creating a backdrop for the narrative.
Keywords: postcolonial criticism, French colonialism, Orientalism, painterly approach, synthesis of arts.
В статье рассматривается вопрос о правомерности рассмотрения так называемых алжирских дневников Эжена Фромантена - 'les récits algériens' - «Лето в Сахаре» (1854) и «Год в Сахеле» (1858) в контексте колониальной французской экспансии в Северной Африке в середине XIX в. Эти произведения были созданы известным во второй половине XIX в. художником-ориенталистом на основании своих впечатлений о трех путешествиях по Алжиру и сразу принесли автору славу модного писателя. Критики испытывали затруднения с определением жанра алжирских дневников, отмечая их живописное начало. В тексте дневников нет прямых высказываний на злобу дня, отражения социальной проблематики, этнографические же реалии подчас весьма условны и могут быть вымыслом. Автор придерживается самого бесстрастного подхода к описанию событий. Помимо основного потока впечатлений героя повествования, в алжирские дневники включены также и размышления автора о разного рода аспектах живописного отражения окружающей жизни. Таким образом, основное значение алжирских дневников состоит в их интермеди-альности, на момент появления этих произведений не имевшей себе аналогов, в особом стиле и неповторимой авторской манере. Политические же и социальные реалии, отраженные в путешествиях, имеют второстепенное значение и служат просто фоном, на котором разворачивается действие.
Ключевые слова: постколониальная критика, французский колониализм, ориентализм, живописное начало, синтез искусств.
Живописное мышление Эжена Фромантена. Эжен Фромантен (Eugène Fromentin) (1820-1876), французский деятель культуры середины XIX в., получил известность во Франции в конце 40-х - начале 50-х годов XIX века как художник-ориенталист. Его полотна впервые были выставлены в Салоне в 1847 г., он с успехом участвовал и в других Салонах.
В 1940-50-х годах Фромантену удалось совершить несколько путешествий по Алжиру. На основании своих впечатлений он написал две книги в эпистолярной форме, так называемые алжирские дневники - 'les récits algériens': «Лето в Сахаре» («Un été dans le Sahara», первая жур-
нальная публикация в 1854 г.1, книга вышла в 1857 г.) и «Год в Сахеле» («Une année dans le Sahel», журнальная публикация в 1858 г.2, книга - 1859 г.).
Перу Фромантена принадлежит также роман «Доминик» («Dominique», 1862) и искусствоведческая работа «Старые мастера» («Les Maîtres d'autrefois», 1876).
Эжен Фромантен происходил из старинного буржуазного рода, представители которого в течение нескольких веков, по крайней мере с XIV века, становились юристами, врачами, высокопоставленными чиновниками. Для представителя такой семьи выбрать свободную профессию означало изменить традиции, и Эжену пришлось долго доказывать своим родителям правильность своего выбора. В свое время его отец, также обладавший художественным даром и серьезно занимавшийся живописью, не смог решиться на подобный шаг. Успех в избранной деятельности был обозначен участием в Салонах - событиях европейского масштаба, где молодой художник был обласкан вниманием критиков, и ознаменован знакомством и дружбой со многими знаменитостями, такими как Жорж Санд, Теофиль Го-тье, Сент-Бев, братья Гонкуры, Александр Дюма, вниманием со стороны Эжена Делакруа, Гюстава Флобера, а также достижением определенного официального признания. Книга «Лето в Сахаре», первый литературный опыт художника-ориенталиста, отмечена в «Дневнике» Делакруа как обязательная для прочтения. Малларме в своих дневниковых записях упоминал книгу среди модных новинок.
Как отмечал Ги Сань3, публикация «Лета в Сахаре», сразу сделала его автора широко известным писателем: «Un été dans le Sahara" lui a valu d'un coup, en 1857, la notoriété littéraire <...>» [Sagnes, p. XI]. - «эта книга в 1857 г. очень удачно выполнила функцию литературной инициации» (перевод наш - Е. О.) [Никитин, с. 13].
Многогранность таланта не позволила Фро-мантену ограничиться лишь живописным способом отображения действительности. Свое литературное дарование Фромантен проявил совсем рано. В молодые годы он создал большое количество стихотворных и прозаических текстов, но путь в мир искусства, как было сказано выше, для него лежал в развитии художественной сто-
1 Книга «Un été dans le Sahara» публиковалась в Revue de Paris с июня по декабрь 1854 г.
2 Книга «Une année dans le Sahel» публиковалась в Revue des Deux-Mondes с ноября по декабрь 1858 г.
3 редактор полного собрания сочинений Фромантена в
серии «Библиотека Плеяды» издательства «Галлимар»
роны своего дара. Фромантен обладал свойством, по словам французского литературоведа Элизабет Кардон4, l'incurable insatisfaction 'постоянной неудовлетворенности' [Cardonne, с. 10] своим творчеством, что принуждало его к постоянному творческому поиску. Именно оно заставило молодого художника совершить обратный переход от изобразительного искусства к словесному. Как он сам писал в предисловии к переизданию своих произведений в 1874 г., к литературному творчеству заставило его обратиться желание запечатлеть обычную жизнь с ее расплывчатыми и неуловимыми чертами [Фромантен, с. 85].
Фромантен, по собственному признанию, стремился живописать, а не рассказывать [Там же, с. 28]. Можно с уверенностью утверждать, опираясь на авторитетнейшее мнение Шарля Бодлера, что Фромантен олицетворял собой в середине XIX в. синтез искусств. Знаменитый поэт в своем обзоре «Салон 1859 года», восхищаясь Фромантеном-художником, отмечал равнозначность его живописной и литературной ипостасей:
Среди завоевавших известность молодых имен прежде всего отметим г-на Фромантена. Его трудно назвать только пейзажистом или жанровым художником. Вольная и гибкая фантазия этого живописца не вмещается в столь узкие рамки. Его творчество не ограничивается также и областью путевых зарисовок, ибо в этом жанре есть немало примеров прозаичности и бездушия, в то время как г-н Фромантен обладает одной из самых поэтичных и утонченных натур, какие я только знаю. Его живопись, мудрая, уравновешенная, мощная, явно восходит к Эжену Делакруа. В работах г-на Фромантена мы находим такое же, как у Делакруа, и столь же редкое само по себе, естественное и проникновенное понимание колорита. Ослепительный свет и зной, которые вызывают у некоторых нечто вроде тропического безумия, заставляя все их существо сотрясаться в приступах неукротимой лихорадки, наполняют его душу невозмутимой и мягкой созерцательностью <...> Г-н Фромантен оказался на высоте и как писатель и как художник, и обе ветви его творчества столь упруги и плодоносны, что, задумай кто-нибудь срезать одну, дабы придать силы другой, выбор был бы очень затруднительным: велик ли будет выигрыш - неизвестно, но ради него пришлось бы многим пожертвовать [Бодлер, с. 216-217].
Младший современник Фромантена, поэт и критик Альфред Фейе [Alfred Feuillet (1834-
4 Элизабет Кардон-Арлик [Elisabeth Cardonne-Arlyck] занимается проблемами повествования в литературе путешествий и имеет несколько весьма значительных публикаций по творчеству Фромантена. О ней см.: http://french.vassar.edu/bios/arlyck.html
1863)]5, в статье 1857 г.6 сравнивал первую книгу Фромантена с новейшими (на середину XIX в.) достижениями в музыке - произведениями не слишком в настоящее время известного, но в середине XIX в. века весьма модного композитора Фелисьена Давида7, создателя новой формы в музыке - симфонической поэмы. Произведение Давида, симфоническая ода «Le Désert» (1844) была чрезвычайно популярна в середине XIX в.
Альфред Фейе писал, что книга Фромантена заставляет вернуться к его картинам, что на ее великолепных страницах сияет тот же свет и та же жизнь, но критик испытывал затруднения с определением места для творчества Эжена Фро-мантена в существовавшей системе искусств и жанров; он считал Фромантена прежде всего художником - как в живописи, так и в литературе, т. е. подчеркивал живописный стиль его мышления. Фейе рассматривал «Лето в Сахаре» как значительный литературный феномен, а не занимательное повествование о путешествии. Стиль Фромантена вызывал его восхищение, и в статье приводятся обширнейшие цитаты, которыми критик подтверждает свои восторги.
«Живописная логика» алжирских дневников Эжена Фромантена. Главный герой алжирских дневников кажется отстраненным от действительности, такая его позиция была заявлена автором в подзаголовке ко второй части алжирских дневников - «Дневник отсутствующего». Повествование, структурированное с помощью живописного начала, построено на основе этой видимой невовлеченности главного героя дневников в происходящее.
Отстраненность художника родственна бесстрастию философа и историка. Ярким примером тому могут служить полотна Эжена Делакруа -такие, например, как «Резня в Хиосе» или «Данте и Вергилий». Дар художника вносит отнюдь не публицистическую, а иную, живописную, логику в повествование. Фромантен не описывает события, не высказывает мнения на злобу дня, он лишь представляет картину происходящего, о которой каждый может судить, как хочет. Сочетание же фрагментов, перетекание их друг в друга снижает информативность каждого из них, но позволяет автору представить читателю некое обобщающее полотно.
5 Об Альфреде Фейе см.: [Lange]
6 опубликовано в 1859 г. в книге [Feuillet]
7 Félicien David (1810-1876) - французский композитор и дирижер, автор ряда симфонических произведений , опер, произведений для струнных инструментов. В его творчестве присутствует ориентальная тематика, связанная с Ближним Востоком. Был последователем учения Сен-Симона.
Пределом художественного бесстрастия, отстраненности героя от происходящих вокруг событий, озабоченности только проблемами живописного и литературного языка является случай с кистью руки, которую путешественник, пораженный совершенством ее формы, подбирает в пустыне как сувенир. Однако эта страшная находка через некоторое время все же возвращает героя к реальности, и он ее выбрасывает.
Помимо основного потока картин природы, портретов, воспоминаний героя, в алжирские дневники включены также размышления автора о разного рода аспектах живописного отражения изменчивой жизни с ее неуловимыми чертами [Фромантен, с. 85], разворачивающиеся порой в небольшие трактаты об искусстве живописца.
Надо отметить, что и на живописных полотнах Фромантена нет и следа каких бы то ни было намерений автора отразить социальную проблематику, перед зрителем предстает или прекрасный, яркий мир, полный движения и света, или трагическая Страна жажды, место, невозможное для жизни, где песок поглощает людей, как сама Смерть.
Таким образом, главный герой дневников -явление достаточно умозрительное. Практически все, что обычно занимает человека, находящегося в путешествии, автором опущено, как несущественное. Так, например, ничего нельзя сказать об источнике благосостояния путешественника. Его можно сравнить с les vrais voyagers 'истинными путешественниками' Шарля Бодлера из поэмы «Le voyage» ('истые пловцы' в известном переложении Марины Цветаевой). Герой ищет только упоения светом и удовольствия от постоянно меняющихся пейзажей.
У меня вполне определенная цель. Если я ее достигну, она сама скажет за себя; если нет, стоит ли говорить тебе о ней? Знай лишь, что я страстно люблю голубой цвет и сгораю от желания вновь увидеть безоблачное небо над лишенной тени пустыней [Там же, с. 39].
Отнюдь не хроникальный, а вневременной принцип повествования, заложенный в основание алжирских дневников, особенно ярко виден при изображении политических событий. Трактовка Фромантена здесь основана на самом общем взгляде на исторический процесс, подобном заключению пушкинских «Цыган»: И всюду страсти роковые, / И от судеб защиты нет. Показателен эпизод, когда политические новости
из Франции8 включаются в общую живописную картину южного дня в арабском селении Сиди Окба; события предстают в образе гонца-араба и взмыленных, усталых лошадей; рассказчик упоминает также раскаленное добела небо, угощение в тени смоковницы, беспокойный шелест пальм, листья которой были покрыты черной пылью, стаю птиц, взмывшую в небо от ружейного выстрела:
<...> Точная дата политических волнений, неожиданно слившихся с африканской пасторалью, и букет пальмовых ветвей навеки отпечатались в моей памяти - вот все, что осталось от посещения путешественником Сиди Окба [Там же, с. 277-278].
Война в пустыне предстает читателю алжирских дневников в своем живописном обличии, как на полотнах Делакруа, она у Фромантена носит некий вечный, библейский характер; кажется, что военные действия просто не касаются героя, хотя он и путешествует по пустыне среди воинственных арабских племен. Поразительно яркое описание взятия французскими войсками города в пустыне - это настоящее художественное полотно. Вот, например, место сражения, увиденное бесстрастными глазами батального живописца:
Под старым сводом, - рассказывал мне лейтенант, - груды тел достигли перекрытия, поэтому пришлось сначала расчищать проход. Когда был разобран верхний слой убитых, обнаружили тело великолепного негра; почти обнаженный с непокрытой головой, он лежал на трупе лошади, все еще сжимая в руке сломанное ружье, которым пользовался как дубинкой. Его грудь была изрешечена пулями, словно его расстреляли по приговору суда <...> [Там же, с. 104].
Фромантен и на своих живописных полотнах воспроизводит окружающие его сцены восточной жизни, но это взгляд художника, преобразующего увиденное, создающего на основе элементов реального мира собственное художественное пространство, а не бесстрастная фиксация любопытных этнографических диковинок, не демонстрация характерных достопримечательностей и знаменитых видов. Это пространство имеет уже некие иные черты, не свойственные реальному миру. Умение Фромантена создавать иллюзию объективности проявляется как в алжирских дневниках, так и в его живописных произведениях, которые подчас рассматриваются наивными зрителями как изображе-
8 О содержании которых современники Фромантена могли судить по их дате, а сейчас можно узнать только из комментариев издателя.
ние, представляющее интерес с точки зрения этнографии и истории, в то время как там представлена просто прекрасная картина, в которой, возможно, слишком многое обязано фантазии художника, чтобы она могла считаться научным артефактом
Алжирские дневники в контексте англоязычной критики колониальной политики Франции XIX в. На основании вышесказанного становится понятно, что рассмотрение алжирских дневников в контексте колониальной политики Франции XIX века, что часто свойственно англоязычным исследователям, несомненно, не слишком продуктивное занятие.
Здесь надо отметить, что англоязычные исследователи не уделяют слишком много внимания ранним произведениям Фромантена, считая их явление второстепенным по сравнению с « Домиником» и «Старыми мастерами». Европейские и американские исследователи не придают большого значения восторгам французских критиков и литераторов и часто относят алжирские дневники к литературе путешествий, travel literature, а порой даже и к путевым заметкам, travel writing, что позволяет издателям помещать эти книги во всегда популярный и хорошо продаваемый контекст приключений и путешествий.
Вызывает вопросы и перевод Блейком Робинсоном (Blake Robinson) названия второй книги алжирских дневников на английский язык («Une annee dans le Sahel») как «A year in the Sa-hel. Between Sea and Sahara: An Algerian Journal» («Год в Сахеле. Между океаном и Сахарой: алжирский дневник»). Даже если не принимать во внимание, что для правильного понимания географической дислокации действия книги английскому читателю необходимо знать о разнице в понимании топонима Сахель в разные эпохи, следует отметить, что данная интерпретация вносит несколько тяжеловесную определенность в контекст легкой и блистательной, виртуозной и изысканной фромантеновской прозы - и совершенно однозначно классифицирует «Год в Сахеле» как образец документального путешествия, хотя, как указывает К. Грин, переводчик и предпринял значительные усилия, дабы сохранить дух и обаяние оригинала [Green].
Первый английский перевод второй книги из цикла алжирских дневников вышел в свет позднее полного русского варианта обеих частей, в 1999 году, до этого переводились лишь ее фрагменты искусствоведом Марианной Стивенс для ее статьи 1984 г., посвященной взаимодействию западного искусства и исламского мира в течение XIX и начале XX вв. [Stevens]. Заметим, что
первая часть, «Лето в Сахаре», а также предисловие 1874 г., содержащее изложение эстетического мировоззрения Фромантена, в оба издания перевода не включены, что позволило издателям представить вторую книгу как переплетение страстей, драматических событий и приключений. Весьма примечательным является то, что фромантеновский подзаголовок journal d'un absent 'дневник отсутствующего' (хотя, как указывалось, и сопровождавший лишь первую журнальную публикацию книги и отсутствующий в последующих изданиях, тем не менее не потерявший своего значения) в английских изданиях обратился сначала в вышеупомянутый «An Algerian Journal» 'Алжирский дневник', что, в общем, соответствует авторскому замыслу, в издании Ohio University Press 1999 г. (с предисловием Валери Орландо) [Fromentin, 1999], затем в неожиданные «An Orientalist Adventure" 'Приключения ориенталиста' в издании 2004 г. [Fromentin, 2004], осуществленного Tauris Parke Paperbacks, которое сопровождается предисловием Сары Андерсон (Sarah Anderson), известной английской бизнес-леди и специалиста по travel writing9. Собственно, именно взгляд на алжирские дневники как на классический образец литературы путешествий, travel literature, которую не все отличают от путевых заметок и путеводителей - travel writing, породил курьез на сайте почтенного американского издательства компании Macmillan. Это удивительная справка по Фромантену, сопровождающая аннотацию на английский перевод алжирских дневников, вышедший в этом издательстве:
Eugene Fromentin (1820-1876), writer and artist, was one of the great Orientalist painters. He lived for many years in North Africa, and is the author of the classic novel, Dominique10. - Эжен Фромантен, писатель и художник, был одним из великих художников-ориенталистов. Он жил в течение многих лет в Северной Африке (разрядка моя - Е. О.) и был автором классического романа «Доминик».
Здесь надо пояснить, что все три путешествия Фромантена по Алжиру не составили в сум-
9 Известный путешественник и писатель, в 1972 г. основала в Англии магазин книг, посвященных путешествиям, которым успешно руководила до 1990 г., после чего уже целиком посвятила себя литературной деятельности. Источник: http://www.travelintelligence.com/travel-writing/writers/sarah-anderson.
10 Источник:
http://us.macmillan.com/betweenseaandsahara
ме и полутора лет, он был в Алжире (приведены даты его отбытия и прибытия во Францию): с 3 марта по 18 апреля 1846 г., с 24 сентября 1847 г. по 23 мая 1848 г. и с 5 ноября 1852 г. по октябрь 1853 г.
Трактовка дневников в среде тех, кто пишет о Фромантене на английском языке, подчас весьма прямолинейна, и в соответствии с традицией постколониальной критики исследователи ищут и находят в алжирских дневниках оценки колониалистской экспансии Франции в XIX в., а также прямые политические параллели. Подобный подход к текстам Фромантена чем-то напоминает советскую трактовку образов Дафниса и Хлои из знаменитого античного романа Лонга как представителей эксплуатируемого трудового народа [Беркова, с. 91].
Вот характерная аннотация на издание второй части алжирских дневников:
Between Sea and Sahara» is one of the great classics of travel-writing about the Middle East. Fromentin's masterpiece is a symbol of nineteenth century Europe's fascination with the Orient and a tale of passion and adventure set in Algeria in the third decade of French colonization. This is a compelling eyewitness account of the country and its people, questioning France's and his own presence there. In his desire to capture the essence of this world on paper as well as canvas, Fromentin reveals much about the roots of this colonial relationship, the repercussions of which can still be felt today11. -
Эжен Фромантен - Между океаном и Сахарой: приключения ориенталиста. Издатель: Tauris Parke Paperbacks. «Между океаном и Сахарой» - один из классических образцов путевых заметок о Ближнем Востоке. Шедевр Фромантена воплощает то очарование, которое имел Восток для европейцев в XIX в. и является повестью о страстях и приключениях в Алжире в третьей декаде французской колонизации. Это захватывающее свидетельство очевидца о стране и ее людях, ставящее под вопрос <правомерность> присутствия Франции и его самого в своей стране. В своей страсти схватить самое основное в окружающем мире и отразить это в литературном описании или на полотне, Фромантен разоблачает корни тех колониальных взаимоотношений, влияние которых ощущается и по сей день (здесь и далее перевод мой - Е. О.).
Более того, культуролог Валери Орландо (Valéry Orlando) в своем предисловии к первому изданию второй части алжирских дневников на английском языке, впервые представившему широкому англоязычному читателю «Год в Сахе-ле», а следовательно, и весь алжирский цикл, предъявляет в этой связи Фромантену довольно
11 http://www.ebook3000.com/Eugene-Fromentin— Between-Sea-and-Sahara--An-Orientalist-Adventure 55703.html
серьезные обвинения, весьма напоминающие те, которые сыпались на самых разных авторов со стороны советского литературоведения классического периода с его перманентным стремлением к разоблачению всего и вся, с постоянными резкими, большей частью необоснованными переходами от частного к общему. Исследовательница вводит произведение Фромантена в контекст тайных империалистических планов Франции, она утверждает:
<...> it served the imperializing agenda [Fromentin, 1999, с. xviii];
<...> both his Algerian travelogues <...> exhibit his ambition to be part of the politically expansionist climate of the times [Там же, с. xx-xxi]. -
<...> это служило тайным планам империалистической экспансии;
<...> оба его алжирских травелога <...> обнаруживая его стремление не выпадать из общего экспансионистского политического настроя своего времени.
В. Орландо, а вслед за ней и независимый исследователь Кэтрин Грин в своем обзоре говорят о значительном влиянии авторов-ориенталистов, подобных Фромантену, на политический климат эпохи, на распространение в широких массах уверенности оправданности колониальной экспансии:
The fine line between literature and political rhetoric concerning the newly colonized lands demonstrates the influence authors like Fromentin had on the political climate.
These authors gave confidence back to the public and assured them that his unknown world would not only lead to material wealth but also recreate the French man, thus fortifying the individual and, in turn, the nation [Там же, с. xxii]. -
Тонкая грань между литературой и политической риторикой, касающейся вновь колонизованных земель, демонстрирует влияние авторов, подобных Фромантену, на политический климат.
Эти авторы возвращают широкой публике уверенность и убеждают их, что описываемый автором неизвестный мир не только может привести их к материальному благополучию, но также придаст новое качество французам, как всем по отдельности, так и всей нации.
Возможно, таким обширным выводам в отношении дневников способствовали те два небольших пассажа, в которых проявилось, скорее столь свойственное Фромантену стремление к гармоничному устроению действительности, чем хищнические притязания колонизатора. В одном из них Фромантен успешно сочетает поэтическое восхищение красотой алжирской земли и мечты об ее сельскохозяйственном освоении. Вот голос
автора вдруг вмешивается в рассказ героя о странствии и замечает:
Свежее утро, прохладный воздух, восхитительно ясное голубое небо. Одним взглядом я охватил чудесную равнину; вместе с Сицилией она была хлебным амбаром римлян и станет нашей житницей, когда обретет свои легионы земледельцев [Фромантен, с. 251].
Второй пассаж из «Года в Сахеле», где мастерски нарисована пасторальная картина благоденствия маленького городка в Алжире, для благоустройства которого французские колонизаторы затратили много усилий, что, вполне возможно, так и было на самом деле [Там же, с. 251252].
Заключение. Сложное, даже сложнейшее, взаимодействие народов, которое совершается в силу разных исторических обстоятельств, взаимодействие, наблюдать которое во всей его многоплановости можно в документальных текстах вдумчивых современников, в англоязычных колониальных штудиях постколониальной критики часто подменяется голой схемой. Эжен Фроман-тен, с его проникновенной и утонченной прозой, с его глубоким сочувствием ко всем жизненным явлениям, в том числе и к окружающим его людям, независимо от их национальной и расовой принадлежности, оказывается в данном случае жертвой подобного подхода. Это тем более обидно, что ему совсем не свойственно высокомерие других французских путешественников и литераторов того же времени - Гюстава Флобера, Теофиля Готье, Александра Дюма, в чьих описаниях путешествий на Восток отношение к местным жителям варьируется от любопытства с разными степенями сочувствия до холодной насмешки и даже полного пренебрежения. Оценка колониальной политики Франции, приписываемая Фромантену англоязычными исследователями, но не содержащаяся в его текстах, является лишь мнением критиков и исследователей его литературных произведений, выводом, который они делают на основании своих собственных знаний и представлений.
Список литературы
Беркова Е. А. Буколический роман Лонга / Античный роман. М.: Художественная литература, 1969. С. 75-91.
Бодлер Ш. Об искусстве. М.: Искусство, 1986. 422 с.
Никитин В. А. Красота пустыни в сердце художника / Эжен Фромантен. Одно лето в Сахаре. М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1985. С. 3-21.
Фромантен Э. Сахара и Сахель. М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1990. 367 с.
Cardonne É. Indtroduction / Eugène Fromentin. Une année dans le Sahel. P.: Flammarion, 1991. P. 8-31.
Feuillet A. Flânerie littéraire à travers quelques œuvres récentes. Paris: E. Dentu, Libraire-éditeur, 1859. 220 p.
Fromentin E. Between Sea and Sahara: An Algerian Journal. Athens: Ohio University Press, 1999. xxvii + 197 p.
Fromentin E. Between Sea and Sahara: An Orientalist Adventure Publisher: Tauris Parke Paperbacks, 2004. 226 p.
Green K. L. Eugene Fromentin. Between Sea and Sahara: An Algerian Journal. Athens: Ohio University Press, 1999. xxvii + 197 p.
Lange A. Alfred Feuillet (1834-1863), poète et critique cognaçais: Paris: Oudin et E. Beaulu, 1984. 43 pp.
Sagnes G. Introduction / Eugène Fromentin. Œuvres complètes . Gallimard, 1984. P. XI-XXII.
Stevens M. Western Art and Its Encounter with the Islamic World, 1798-1914 / The Orientalists: Delacroix to Matisse: The allure of North Africa and the Near East. London, Royal Academy of Arts and Weidenfeld and Nicolson, and Washington, D.C.: National Gallery of Art, 1984. P. 15.
References
Berkova, E. A. (1969). Bukolicheskii roman Longa / Antichnii roman [Long's Bucolic Novel / A Novel of the Antiquity]. Pp. 75-91. Moscow, Khudogestvennaia literatura. (In Russian)
Bodler, Sh. (1986). Ob isskustve [On Art]. 422 p. Moscow, Iskusstvo. (In Russian)
Cardonne, É. (1991). Introduction / Eugène Fromentin. Une année dans le Sahel [Preface / Eugène
Овчарова Екатерина Эдуардовна,
кандидат экономических наук, доцент,
Санкт-Петербургский политехнический университет, 195251, Россия, Санкт-Петербург, Политехническая, 29. [email protected]
Fromentin. A Year in Sahel]. Pp. 8-31. Paris, Flammarion. (In French)
Feuillet, A. (1859). Flânerie littéraire à travers quelques œuvres récentes [A Literary Stroll through a Few Recent Works]. 220 p. Paris, E. Dentu, Libraire-éditeur. (In French)
Fromenten, E. (1990). Sakhara i Sakhel' [Sahara and Sahel]. 367 p. Moscow, Nauka, Glavnaia redaktsiia vostochnoi literatury. (In Russian)
Fromentin, E. (1999). Between Sea and Sahara: An Algerian Journal. xxvii + 197 p. Athens, Ohio University Press. (In English)
Fromentin, E. (2004). Between Sea and Sahara: An Orientalist Adventure. 226 p. Publisher: Tauris Parke Paperbacks. (In English)
Green, K. L. (1999). Eugene Fromentin. Between Sea and Sahara: An Algerian Journal. xxvii + 197 p. Athens, Ohio University Press
Lange, A. (1984). Alfred Feuillet (1834-1863), poète et critique cognaçais [Alfred Feuillet (1834-1863), a Poet and Critic from Cognac]. 43 p. Paris, Oudin et E. Beaulu. (In French)
Nikitin, V. A. (1985). Kracota pustyni v serdtse khu-dozhnika / Ezhen Fromanten. Odno leto v Sakhare [The Beauty of the Desert in the Artist's Heart / Eugene Fromentin. A Summer in the Sahara]. Pp. 3-21. Moscow, Nauka, Glavnaia redaktsiia vostochnoi literatury. (In Russian)
Sagnes, G. (1984). Introduction / Eugène Fromentin. Œuvres complètes [Preface / Eugène Fromentin. Complete Works]. Pp. XI-XXII. Paris, Gallimard. (In French) Stevens, M. (1984). Western Art and Its Encounter with the Islamic World, 1798-1914. The Orientalists: Delacroix to Matisse: The allure of North Africa and the Near East. 15 p. London, Royal Academy of Arts and Weidenfeld and Nicolson, and Washington, D.C.: National Gallery of Art. (In English)
The article was submitted on 30.05.2017 Поступила в редакцию 30.05.2017
Ovcharova Ekaterina Eduardovna,
Ph.D. in Economy, Associate Professor, Saint-Petersburg Polytechnic University, 29 Polytechnical Str.,
St. Petersburg, 195251, Russian Federation. [email protected]
