CC BY
31Azerbaijan, Director of the Institute of History named after A.A. Bakikhanov of Azerbaijan National Academy of Sciences. The Republic of Azerbaijan, Baku.
УДК 94(479.24)«1914/20»
ТУРИЦЫН И.В.
КОЛОНИАЛЬНАЯ ПРАКТИКА И НАЦИОНАЛИЗМ ЭПОХИ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ (НА МАТЕРИАЛАХ АЗЕРБАЙДЖАНА)
Ключевые слова: империализм, колониальная политика, национализм, Южный Кавказ, Азербайджанская Демократическая Республика, Первая мировая война, межнациональная конфликтность.
В статье рассмотрена проблема эволюции колониальной политики великих держав в Азербайджане в 1914-1920 гг., исследовано ее влияние на региональный политический процесс, в том числе, на сферу межнациональной конфликтности. Автор показал, что в рамках Первой мировой войны судьба Азербайджана определялась столкновением интересов великих держав в контексте распада Российской империи. Представляя для них вопрос второстепенный, в сравнении с основной задачей раздела «турецкого наследства», фатально вовлеченный в мировую войну и последующую интригу Азербайджан стал предметом циничной торговли. При этом доминирование в регионе Англии в 1918-1920 гг. не только не способствовало его успешному развитию, но, напротив, создало массу проблем, в том числе, межэтнических.
TURITSYN, I.V.
COLONIAL PRACTICE AND NATIONALISM PERIOD OF THE FIRST WORLD WAR (ON THE MATERIALS OF AZERBAIJAN)
Keywords: imperialism, colonial policy, nationalism, the South Caucasus, the Democratic Republic of Azerbaijan, the First World War, ethnic conflict.
The article considers the problem of the evolution of the colonial policy of the great powers in Azerbaijan in 1914-1920 years. Studied its effect on the regional political process, including in the sphere of inter-ethnic conflict. The author has shown that in the framework of the First World War determined the fate of Azerbaijan clash of interests of the great powers in the context of the collapse of the Russian Empire. Presenting the question for them, minor in comparison with the main task of this section "the Turkish inheritance" fatally involved in World War I and the subsequent intrigue, Azerbaijan
became the subject of a cynical trade. At the same dominance in the region of England in 1918-1920. not only contributed to its successful development, but, on the contrary, has created a lot of problems, including ethnic.
1. Колониальная политика и Первая мировая война.
Оценивая актуальность основных проблем мировой политики, следует признать, что уже с XVII - XVIII столетий центральное место среди них занял колониальный вопрос. А к началу XX столетия стало совершенно ясно, что достигший своего апогея лихорадочный раздел колоний выходит на качественно новый уровень. В повестку дня был поставлен вопрос о масштабном переделе колоний. Причем он уже не мог осуществляться лишь в ходе локальных войн, подобных, к примеру, балканским войнам 1912-1913 гг., ставшим прямым предвестником мировой войны и утвердившим абсолютную доминанту «права войны».
С 1890-х годов на передний план в мире, безусловно, вышла блоковая политика. Оставляя в стороне сложные перипетии формирования Тройственного союза и Тройственного согласия, нужно признать, что несомненное лидерство здесь принадлежало быстро растущей и активно интриговавшей в поисках колоний Германии. Под влиянием этой активизации, была вынуждена пересмотреть традиционную политику «блестящей изоляции» ведущая колониальная империя - Англия. Впрочем, озаботившись вопросом привлечения союзников, она по-прежнему стремилась сохранить принцип «свободы рук», в минимальной степени связывая себя сколько-нибудь внятными обязательствами перед потенциальными партнерами.
В целом, вся атмосфера наступившего XX столетия оказалась пронизанной колониальным духом. И дипломатические интриги, и войны велись теперь почти исключительно из-за колоний. В частности, Антанта началась с разменявшего Египет на Марокко англо-французского соглашения 1904 г., а свое завершение получила в петербургском соглашении 1907 года, урегулировавшем весьма острые русско-английские колониальные споры.
Девальвировавшая ценности международного права, активизация блоковой политики рождала самые тревожные ожидания. На фоне множества тайных и явных договоров, трактатов великих и не очень «великих» держав, «под звуки утонченнейших симфоний "европейского концерта"», стремительно нарастало всеобщее противостояние. Противостояние, свидетельствовавшее о складывании глубоко кризисной ситуации, о том, что «в области международных отношений сугубо-пророчески должны звучать скорбные слова датского принца: «телята и бараны те, кто полагается на пергамент»!» [1, с.3].
Пожалуй, наиболее актуальным аспектом надвигавшейся войны стал так называемый «Восточный вопрос» или вопрос о разделе Османской империи,
которую «культурные нации» начали буквально рвать на части еще до открытого мирового конфликта. К началу 1 Мировой войны было создано более 100 проектов (!!!) такого раздела. И далее уже сама мировая война прошла под знаком непрерывного торга из-за доли отдельных стран при разделе будущей добычи, поиска все новых вариантов разграбления Оттоманской империи. Вопрос состоял лишь в том, кем и каким оно мыслилось.
Важно отметить парадоксальный факт - на первый взгляд, основные «мировые державы» были объективно заинтересованы в сохранении этой империи. В частности, доминировавшая в финансовой системе Турции и озабоченная перспективой невозврата вложенных в нее средств, Франция склонялась скорее к сохранению империи. Эта идея в еще большей степени разделялась Германией, сделавшей ставку на экономическую экспансию: «За экономическим завоеванием Турции, немецким империалистам мерещилось создание «Немецкой Индии», дальнейшее проникновение в глубины Центральной Азии: в Персию, Афганистан, Туркестан и Индию для образования среднеазиатского мощного союза мусульманских народов, объединенных политически и экономически со средне-европейским немецким блоком» [2, с.93]. До самого последнего момента - вступления Турции в войну на стороне Центральных держав, сохранение ее целостности продолжало оставаться одним из основных приоритетов английской политики.
Вместе с тем, экспансионистские устремления Германии представляли серьезную угрозу интересам Англии. Как следствие, эта ведущая колониальная держава, на наш взгляд, имевшая наиболее последовательную и продуманную колониальную политику, основанную на многовековой традиции, сумела наиболее адекватно, хотя и предельно цинично, оценить также ситуацию вокруг Турции. Не обладая по-настоящему серьезной сухопутной армией, для нейтрализации отмеченных угроз она всемерно, хотя и тайно, стала раздувать конфликт Германии и России из-за «турецкого наследства». Именно столкновение этих стран должно было обеспечить взаимное истощение двух крупнейших армий современности. И как знать, сколько средств Англии понадобилось для того, чтобы поддержать устремления «ура-патриотических» сил в этих странах.
В качестве яблока раздора при этом весьма успешно использовался вопрос о черноморских проливах. Всемерное углубление русско-германского конфликта на основе спекуляций на теме проливов было для англичан тем более разумным, что сами они, сосредоточившись на Суэце, утратили прежний повышенный интерес к ним еще в 1890-е годы. То есть, фактически Англия получила возможность нехотя изображать невиданные «уступки» России по относительно второстепенному для нее вопросу. Вся нелепость этой ситуации для России состояла в том, что, идя на «союз» с Англией, она пыталась выторговать себе то, что уже не входило в число британских приоритетов.
В указанном контексте, обращаясь к входившим в состав Российской империи территориям Южного Кавказа, в том числе современного Азербайджана, следует признать, что они изначально оказались в опасной близости от одного из основных очагов будущей войны. Соответственно, события эпохи Первой мировой войны и послевоенного урегулирования в регионе становятся понятными исключительно в контексте «Восточного вопроса». Для Кавказа, как и для Российской империи, в целом, Восточный вопрос, безусловно, приобрел центральное значение.
Наряду с этим, для понимания характера последующих событий, важно видеть специфику колониального вопроса в самом Азербайджане (главным образом, Бакинская и Елисаветпольская губернии), где, как и в России в целом, в начале XX столетия постепенно набирали силу национальные движения. На наш взгляд, она состояла, главным образом, в том, что, придя в Закавказье еще в конце XVIII - начале XIX вв., Россия изначально руководствовалась не столько интересами колониальной наживы, сколько «логикой великодержавного феодального обладания и «покровительства» единоверцам Грузии и Армении» [3]. Полагаем, что, несмотря на последующие перемены, она и в дальнейшем не смогла в полной мере осмыслить задачи своей колониальной политики в регионе.
В принципе, к Первой мировой войне здесь доминировала идея развития колоний, как органической части империи. Причем колонизация понималась как поступательное, прогрессивное развитие (выделено авт.), исключавшее уничижительное содержание самого понятия «колония». Зачастую российские аналитики, не делая различий между отдаленными и внутренними российскими территориями, прямо заявляли: «Не только Азиатские окраины нашего огромного государства, но даже в Европейской России такие части ее, как Печерский край, с его богатейшими запасами нефти, могут смело считаться русскими колониями, которые еще ждут приложения к ним культурных сил путем процесса колонизации» [4, с.3]. Подобные установки находили завершение в сочетании глубоко противоречивых подходов - с одной стороны, в оценке колонизации через «принцип "уравнения"» всех территорий [5, с.33], а с другой - в призывах «наладить колонизацию по европейскому образцу» [5, с.35]. Похоже, о совершенной невозможности совместить эти принципиально разные подходы (развитие на основе «уравнения» и колониальный грабеж) российские аналитики всерьез не задумывались.
Указанная «вялотекущая» колонизация, на наш взгляд, отчасти снимала остроту колониального вопроса в Закавказье, в том числе в Азербайджане. Тем не менее, на фоне существенного ускорения экономического развития страны и в условиях интенсивного формирования наций и национального самосознания, его актуальность неизбежно усиливалась.
В еще большей степени значение этого вопроса возросло в военных условиях. Первая мировая война кардинально изменила жизнь многих регионов, государств, народов. Отразилась она и на Азербайджане, оказавшемся в эпицентре военных действий на Кавказе.
Внешне положение России в регионе было устойчивым. Более того, как отмечалось выше, она видела здесь перспективы территориального расширения, активно продвигала имперскую идею овладения проливами. Однако не дремали и союзники. Характерное для Антанты недоверие, постоянные интриги, были связаны с тем, что каждый ее участник боялся на минуту ослабить внимание, чтобы не лишиться своей части колониального пирога. Это привело к тому, что, пытаясь, с одной стороны, блокировать германо-турецкие связи, а с другой -сделать «более сговорчивой» успешно действовавшую в 1914 году на Кавказском фронте и мечтавшую о проливах Россию, союзники начали Дарданелльскую операцию (февраль 1915 - январь 1916 гг.).
Как записал в своем дневнике 22 февраля 1915 г. английский посол в Париже Фрэнсис Берти: военно-морской атташе Майкл Генри Ходжес был просто «в восторге от перспективы ... захвата Константинополя»: «Если это случится, то произойдут большие изменения. Болгария, Греция и Румыния, как голодные волки, бросятся на умирающего турка, чтобы отхватить себе клочок, а турки повернут фронт и предадут своих друзей-гуннов». В этой связи, посол также надеялся, что «общественное мнение в Англии и за границей заставит великие державы отвергнуть в принципе русскую точку зрения о правах России в отношении Константинополя и Черноморских проливов» [6, с.137].
Правда, в проливах Англию ждала неудача. Слабость сухопутной армии и отчаянное сопротивление турецких войск предопределили провал операции. В принципе, это стало ясно практически сразу. Уже 20 марта 1915 г. в дневнике упомянутого Ф. Берти появляется запись: «Дела под Дарданеллами идут не так хорошо» [6, с.140]. Тем не менее, он упорно стоял на позициях английского доминирования и строгого контроля над аппетитами союзников. Об этом, к примеру, свидетельствует дневниковая запись от 2 апреля: «Я думаю, что было бы очень ошибочно доверять России и Италии и сделать первую владычицей Черного моря, а вторую сильнейшей державой в Адриатике» [6, с.143].
Впрочем, в условиях осложнения ситуации на западном фронте, долго оставаться на столь шаткой платформе было не просто сложно - нереалистично. Именно поэтому, на фоне первых неудач Дарданелльской операции, уже в марте 1915 г. Россия все же «добилась» решения о будущей передаче ей желанных проливов, компенсировав союзникам это согласие обещанием соответствующих территориальных приращений в Малой Азии.
Достижение этой частной, но мало к чему обязывавшей договоренности оказалось тем более возможным, что для Англии она представляла собой все же
вопрос второго порядка. В это время она решала гораздо более актуальные задачи. Вся активность этого колониального лидера была, прежде всего, направлена на захваты турецких владений на Ближнем и Среднем Востоке. Продолжение же Дарданелльской операции, преследовавшей цель захвата Константинополя, с конца апреля 1915 года в основном легло на плечи австралийских и новозеландских подданных Великобритании (Галлиполийское сражение).
Создавая угрозу Константинополю, на наш взгляд, союзники, по существу, не столько рассчитывали на его взятие, сколько отвлекали Турцию от задачи защиты важных окраинных территорий. В свою очередь, Россия, явно не сочувствуя планам закрепления англо-французских частей в проливах, в 1915 году заметно снизила свою активность на Кавказском фронте. Все это ставило успех Галлиполийского сражения под большой вопрос.
Еще раз подчеркнем - война велась в первую очередь за колонии. И англичане действовали здесь весьма напористо и последовательно. Даже в их собственном освещении война представляла собой, прежде всего, отрыв кусков территорий от слабеющей Османской империи. Первым делом в ноябре 1914 г. Великобритания озаботилась защитой Суэцкого канала и закрепились в Египте. Параллельно, в ноябре 1914 г. она оккупировала Басру (турецкая Месопотамия, ныне Ирак), «чтобы обезопасить тамошние нефтяные скважины», после чего предприняла неудачные (до весны 1917 г.) попытки захватить Багдад. Причем уже в январе 1916 г. Великобритания и Франция заключили секретное соглашение о разделе таких владений Османской империи как Месопотамия и Палестина. Помимо этого, они «предложили отдельные турецкие территории русским, итальянцам и арабам» [7, с.39-40].
В это же время, Россия, имея самую смутную колониальную программу, несла на себе значительно более тяжелую ношу, сковывая значительные силы Центральных держав. Хотя военные действия на Кавказском фронте, несмотря на отдельные трудности, развивались вполне благоприятно, по мере затягивания военного конфликта, в Закавказье отмечалось все более серьезное ухудшение политической ситуации [8].
2. Закавказье и Азербайджан в условиях мировой войны.
Помимо традиционных тягот военного времени, положение населения прифронтовой зоны на Кавказском театре военных действий дополнительно чрезвычайно осложнялось обострением межнациональной и религиозной конфликтности. Причем во все более значительных масштабах. Нарастанию негативных процессов в указанных сферах способствовали действия обеих воюющих сторон, рождавшие массовые национально- и религиозно окрашенные радикальные движения (восстание мусульман Аджарии против России, действия полуавтономных дружин армянских добровольцев против Турции и др.).
В этой ситуации наиболее трагичные последствия для Закавказья имели кровавые столкновения тюрок - азербайджанцев («кавказских татар») и армян.
Причем и без того драматичную обстановку значительно усугубило нарастание в империи внутренней нестабильности и развитие революционных движений. Если в 1914 - начале 1917 гг. власти, прежде всего, военные полевые суды царской армии довольно жестко пресекали зверства националистов над мирным населением [9], то с вступлением региона в полосу революционных потрясений положение стало поистине критичным. С 1917 года российские власти были все менее способны обеспечивать стабильность.
Именно в условиях революции все более острыми становились «спящие» местные межнациональные конфликты в Закавказье, прежде всего, конфликты армян и азербайджанцев. Сегодня, когда в указанной сфере накопилось немало спекуляций, следует особо подчеркнуть, что, на наш взгляд, в своем большинстве азербайджанцы были принципиальными противниками погромных настроений. Распространенный тезис о протурецкой ориентации местного населения, которым многие склонны если не оправдывать, то объяснять антиазербайджанские акции, на наш взгляд, не выдерживает серьезной критики. Здесь необходимы коррективы. И существенные.
На самом деле, «протурецкие настроения» в среде мусульманского населения, конечно, присутствовали. Однако ситуация была далеко не однозначной. Поясним нашу мысль, обратившись, в частности, к мемуарам казачьего есаула - воспитателя сына Сардара Макинского. Ханство на границе с Сурмалинским, Эриванским, Шаруро-Даралагезским и Нахичеванским уездами, скорее формально входившее в состав Персии, но примыкавшее также к Турции и России и находившееся фактически под русским контролем, можно рассматривать как своего рода эпицентр столкновения интересов этих государств. Характеризуя наступившую в 1918 году смуту бесконечной «смены форм, флагов и имен» (русские, Закавказский Комиссариат, турки, дашнакская Армения и др.), мемуарист горячо сочувствовал «несчастному населению», которое стало главной жертвой в условиях, когда отличительной чертой эпохи стал «национальный вопрос, перерастающий в зоологический национализм» [10, с.334].
Вопреки распространенным ныне стереотипам, описывая то кошмарное положение, в котором оказалось Макинское ханство, есаул, постоянно участвовавший в собраниях местной знати, выделил, на наш взгляд, принципиальный момент, характеризующий сугубо мирные настроения азербайджанского населения, в частности, выразившиеся в негативном восприятии любых репрессий. Он наглядно показал, что приход в регион турецких войск осенью 1918 г., в том числе их репрессивные акции против местного армянского населения, были изначально восприняты с явным недовольством. А после рассказов приехавшего в Маку Джафар-Кулихана Нахичеванского (с сыном
Карбалай-ханом) о том, «что творят турки в Нахичевани и уездах», местные ханы и вовсе объявили туркам бойкот. При появлении аскеров в Маку даже закрывались лавки на базаре [10, с.334].
Иными словами, местные элиты, широкие слои населения азербайджанских земель руководствовались не столько «протурецкими», сколько своими собственными интересами. Причем одним из наиболее принципиальных моментов для них являлось сохранение мира и региональной стабильности.
С другой стороны, мемуарист отмечал исключительную трудность налаживания отношений с крайними националистами из руководства оформившегося армянского государства. Красноречиво отразил его, к примеру, конфликт на званом обеде у Али-хана в Эривани, где на тост армянского «тамады» (дашнак, начальник милиции Эривани) за делегатов из Нахичевани («этим приездом они, так сказать, признали Армянскую республику, а себя подданными ее, ибо уезд их входит в пределы этой республики») «возразил» Джафар-Кули-хан. Отметив крайне тяжелое положение нахичеванских мусульман («с одной стороны, на их город нападал Андроник, а с другой - на них вели наступление турки»), последний предложил более внимательно относиться к своим соседям [10, с.340-341]. В итоге, эта речь вызвала негодование полицмейстера, заявившего: «имейте ввиду, что Армянская республика со своими войсками составляют 7-й корпус Деникинской Армии. Армия эта обладает большими силами. Мы хорошо знаем, что нахичеванцы изменники. Имейте ввиду, что все Ваши банды и Макинский Сардар будут стерты с лица земли. На Вас пойдет из Зенгезура Андроник, а отсюда мы на Вас вышлем нашу Казахскую кавалерию» [10, с.341].
Фактически торжественный обед был сорван. А после него, Джафар-Кули-хан Нахичеванский говорил «со слезами на глазах»: «От французов и англичан, очевидно, нам ожидать помощи нечего, а Россия от нас отказалась и совершенно забыла о нашем существовании» [10, с.341]. Исключительно точное определение!
В целом, очевидно, что уже в 1917 году, тем более, после заключения Брестского мира и выхода России из войны, действительно, произошло ее самоустранение от закавказских дел. Именно это и создало условия для взрывного нарастания межнациональной конфликтности. На наш взгляд, в данных условиях в самом Азербайджане в это время не было каких-либо бескомпромиссно протурецких или антироссийских настроений. Более того, в ряде регионов: «Все ханы сторонники России. В этом нет ничего удивительного» [10, с.343].
Доминировавшим же настроением следует считать стремление к стабильности на основе самостоятельного развития. Тем более, что фактический уход из региона России, слабость и недееспособность местной власти в лице Закавказского сейма привели к драматическим событиям и объективно потребовали от азербайджанцев активной самоорганизации. В этих условиях
оформилось и набирало популярность движение за автономию, а затем и за независимость, началось строительство Азербайджаном собственной государственности.
Оценивая реакцию на указанный процесс и «великих», и региональных держав, следует признать, что такого развития событий не хотел никто. Советская Россия, Турция, Персия, терпящая поражение Германия, страны Антанты - никто, по существу, не был заинтересован в появлении самостоятельного Азербайджана. В этой связи, их отношение к провозглашению 28 мая 1918 года Азербайджанской Демократической республики (АДР) было более чем прохладным. Не случайно, все те страны, которые, пользуясь распадом Российской империи, направляли сюда свои военные контингенты в 1918-1920 гг., так и не признали правосубъектность этой республики.
3. Азербайджан в планах Германии и Турции.
Первыми указанное выше отношение продемонстрировали Германия и Турция, активизация деятельности которых после «позорного» Брестского мира оказалась неизбежной. Не имея сил для противодействия агрессии Германии, советское руководство весной - летом 1918 года в основном лишь наблюдало за расширением ее масштабов. Между тем, оккупировав Украину, немцы попытались сделать ставку на большую войну против Англии в Азии и начали активное продвижение в Закавказье.
Любопытный анализ ситуации, сложившейся в этой связи к лету 1918 года, был дан известным советским дипломатом, в то время - полпредом РСФСР в Германии и последовательным троцкистом А.А. Иоффе. В своем письме руководству НКИД и «вождям» советского государства (Ленину, Троцкому, Свердлову, Зиновьеву), судя по контексту, написанном в первых числах июня, он настаивал: «все последние события: интриги на Мурмане, в Крыму, на Кавказе, на Кубани, на Дону, движение на Царицын (показывают - авт.) - что все это является лишь отдельными эпизодами подготовки обширного плана затяжной войны против Англии с театром войны в Индии, Афганистане, Персии и ближним тылом в Туркестане и на Кавказе, а дальним по всей России». Исходя из такого видения ситуации, А. Иоффе прямо прогнозировал, что если советская Россия косвенно не поможет немцам своим нейтралитетом и игнорированием их активности на российских окраинах, то они неизбежно перейдут к грубому шантажу и потребуют «признания самостоятельности Грузии, Кубанской, Донской, м.б. новоиспеченной татарской, возможно Калмыцкой республики» [11, л.2].
Наиболее активная политическая роль в немецких планах отводилась Грузии («я не сомневаюсь, что Грузия позовет «на помощь» Германию, а та повторит там Украинскую трагедию» [11, л.2]). Наиболее ценным экономическим ресурсом, напротив, являлся Баку, его нефтепромыслы, которые должны были обеспечивать войну с Англией. Однако уступать Баку немцам большевики не
собирались. Поэтому, как подметил А. Иоффе: «На Баку идти опасаются и сдерживают турок: нам очевидно удалось убедить их, что мы взорвем Баку, а этого боятся. Но если верно сегодняшнее сообщение в газетах о создании там татарской республики, признании ее Германией и Турцией, то это несомненная попытка захватить Баку изнутри с гарантией неприкосновенности промыслов» [11, л.2]. Однако в данном случае советский дипломат явно торопился с выводами, скорее лишь угадывая возможное развитие событий.
На деле, оккупировавшие часть Закавказья немцы, чья высадка в Грузии в мае 1918 года прямо предшествовала провозглашению независимости Грузии (26.05), Армении и Азербайджана (28.05), опасаясь негативных последствий, фактически игнорировали АДР, при этом не предпринимая активных действий и против Бакинского Совета, который именно в первую неделю июня, по признанию С.Шаумяна, был занят «лихорадочной подготовкой похода на Елисаветполь» [12, л.1]. Однако, по мнению немецких экспертов, в частности, высказанному в перехваченной в Персии германской телеграмме из Казвина от 31 мая, атакованные армянскими войсками на востоке и юго-востоке от Александрополя турецкие части успешно противостояли им и сами перешли в наступление, причем: «Сопротивление Баку не считается очень серьезным» [12, л.2].
Иными словами, стремясь утвердиться в Баку, Германия делала ставку не на независимость АДР, и даже не на свою армию, а на наступление турецких войск, в рядах которых, впрочем, находились немецкие инструкторы. Инспирируя усиление турецкой активности, сами немцы вели себя довольно осторожно и впервые появились в Баку лишь в конце июня. Как следует из письма С. Шаумяна В. Ленину из Баку от 5 июля 1918 г.: «На днях (22 июня - авт.) прилетели сюда два немецких офицера из Тифлиса, якобы с целью позаботиться о пленных. Мы их отправили к вам в Москву» [13, л. 9].
Такая активность Германии и Турции встретила резкую реакцию советского руководства. К примеру, И.В. Сталин, в телеграмме от 13 июля 1918 г., направленной наркому иностранных дел Г.В. Чичерину (копии Л.Д. Троцкому и В.И. Ленину), обращая особое внимание на ухудшение положения в связи с активизацией немцев и турок (особенно в связи с наступлением на Баку), прямо требовал: «Протестуйте же против вмешательства турок в наши внутренние дела и хозяйничанья немцев (на - авт.) Кубани. Нарком Сталин» [14, л.3].
Итак, в Азербайджане немцы предпочитали действовать через Турцию, в конечном счете, в сентябре 1918 года добившуюся военного контроля над Баку. Германия же ограничилась подписанием 27 августа 1918 года дополнительного соглашения к Брест-Литовскому мирному договору, формально признававшего эти территории российскими, но фактически легитимизировавшего оккупацию ряда азербайджанских земель и гарантировавшего поставки Германии ежемесячно четвертой части всей добываемой в Баку нефти [15, с.132-133].
Фиксируя, в этой связи, позицию руководства АДР, А. Бадаев пишет: «в связи с подписанием данного соглашения, 12 сентября 1918 года М.Э. Расулзаде в качестве главы азербайджанской делегации в Стамбуле вручил посланнику германского правительства в Турции графу Вальдбургу ноту, в которой выражался протест против признания Германией суверенитета России над городом Баку, «естественной столицей, интеллектуальным, экономическим и политическим центром Азербайджана»» [15, с. 133].
Однако нужно признать, что позиция Германии являлась вполне логичной. Отказавшись от прямого наступления на Баку, она, не входя в прямой конфликт с Москвой, все же обеспечила (хотя и на очень краткий срок) свое присутствие в Азербайджане через союзника - Турцию.
4. Английская экспансия в Азербайджане.
Наряду с Германией и Турцией, не меньшую заинтересованность в получении Бакинских нефтепромыслов выказала Великобритания. Английская угроза для региона в полной мере обнаружилась уже к лету 1918 года. Впрочем, тогда она являлась скорее потенциальной, хотя и явно недооцененной.
Как следует из письма С. Шаумяна от 7 июня 1918 г., в это время в повестку дня был вынесен «вопрос о Бичерахове», с подачи англичан предложившего Бакинскому Совету свою поддержку: «Этот вопрос несколько озадачивает меня. Вы знаете о наших переговорах с ним. В последнем письме он ставил нам условие допущения английской миссии в Баку». После получения инструкций из Москвы, С. Шаумян «немедленно сообщил ему наши условия» - в отряде должны быть «только граждане российской республики». Однако при этом сам он особой опасности со стороны Англии не видел: «Самое главное собственно не то, будет ли с ним некоторое количество англичан, а то, что же он сам представляет из себя со своим отрядом». Таким образом, С. Шаумяна волновал лишь сам Л.Ф. Бичерахов. Причем поначалу последний воспринимался им как фигура самостоятельная. Тем более, что все, кто его знал и кто вел с ним переговоры -«все уверяли в его порядочности и в том, что мы без всяких колебаний должны принять его услуги. Но на днях мне передали расшифрованный радио английского генерала в Персии, где он писал, между прочим: «Моя цель спасти Кавказ от турок и германцев и думаю, что все партии мне помогут. Против Советской власти я ничего не имею. Бичерахов в политическом отношении находится в моем распоряжении, и он ничего не будет иметь против бакинской власти» [12, л.1об.]. В свете этих новых данных, С. Шаумян признавал, что они «осложняют положение», тем более, что Л. Бичерахов уже выдвигается в Энзели и далее на Баку. Как «поступить с ним» - для главы Совета было не ясно [12, л.2].
Такая невнятная позиция С. Шаумяна, такое непонимание им английской угрозы стало одним из важнейших факторов падения Бакинской коммуны. И подконтрольный англичанам Л. Бичерахов сыграл в этом весьма важную роль.
На фоне военных поражений от наступающей турецкой армии и растущего недовольства политикой коммунистов в самом Баку, английское влияние неуклонно росло. Нужно признать - англичане провели большую и умелую подготовительную работу. Причем, помимо Бичерахова, ими были успешно использованы силы местной оппозиции в Бакинском Совете (эсеры, меньшевики, националисты - дашнаки). В июле 1918 года даже частью командного состава дашнаков, открыто и широко велась агитация за «призыв» англичан, причем уже тогда «отдельные части выносят резолюции о необходимости призыва» [13, л.12].
Особо следует охарактеризовать позицию дашнаков, весной 1918 г. находившихся в союзных отношениях с большевиками и виновных в массовых репрессиях в отношении мирных азербайджанцев (см. напр. газету «Азербайджан» № 67, 30/17 марта 1919 г.). Безусловно, это был более чем странный, обреченный на провал союз, в итоге, немало способствовавший падению скомпрометированного большевистского режима.
Нужно признать, что, как основная военная сила Бакинского Совета, дашнаки не отличались надежностью. Как отмечал в конце июня 1918 г. заместитель комиссара по военным и морским делам Б.П. Шеболдаев: «Командный состав плох, и опорой советской власти может быть только до тех пор, пока дашнаки имеют «русскую ориентацию» ... Возможна перемена ориентации на английскую и тогда ... могут быть любые неожиданности.» [16].
И действительно, когда положение Бакинского Совета, под воздействием турецких воинских сил, оказалось под угрозой, дашнаки Баку стали искать себе других покровителей. 25 июля 1918 года «Дашнакцутюн» при поддержке тех, кто не желал в Азербайджане власти национального правительства, предложил пригласить в Баку английские войска. В этой ситуации дашнакские части прямо отказались воевать, а Бичерахов увел свои войска к Сумгаиту, совершенно оголив фронт. В итоге, 31 июля 1918 года Совет сложил полномочия. Власть в Баку перешла к «Диктатуре Центрокаспия и Президиума Временного Исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов», состоящего из меньшевиков, эсеров и дашнаков [17]. Накануне предложение дашнаков о сдаче города на военном совещании у генерала Багратуни (Амазасп, Казаров и др.) поддержали также иностранные дипломаты, в частности, «шведский консул, гарантировавший неприкосновенность армянского населения» [18, л.324]
Как сообщал 17 августа 1918 года из Астрахани в «сводке» о военных событиях в Азербайджане (в Царицын И. Сталину, в ЦК В. Ленину) Лумарьянц: «31 июля Главнокомандующий Аветисов требовал поднять белый флаг и вести переговоры с неприятелем о сдаче города. С аналогичным требованием обратился армянский национальный совет. На все эти требования нашими комиссарами на фонте был дан самый категорический отказ». Однако поскольку было ясно, что город под своим контролем большевикам уже не удержать, оставалось только
спасать «советские войска, артиллерию, броневики и прочее военное снаряжение», готовя их эвакуацию [18, л.326].
В принципе, возможности для военного сопротивления все же оставались: «Появление неприятеля около Баку вызвало большую тревогу в городе и на промыслах рабочие начали группами вооружаться и отправляться на фронт. Наступление неприятеля в город было задержано новыми свежими силами». Проблема однако состояла в том, что и население, и новый состав Совета, и «диктаторы» Центрокаспия теперь в основном надеялись не на свои силы, а именно на приход англичан. Тем более, что в это самое время в Баку прибыл «штаб английских войск и пятьсот английских войск, часть которых колониальные войска сипаи из Астрахани 150». «Советские войска» выступали против приглашения англичан, но власть в Баку, была уже представлена «Центрокаспием» - «диктатурой Каспийской военной флотилией совместно с временным президиумом Исполнительного Комитета Совдепа. Взаимоотношение между нами и новой властью обостренное». Курс на Англию для новых властей стал определяющим: «Англичанам послано в Ензели около сорока тысяч пудов бензина для месопотамской армии и обещают в трехнедельный срок перебросить в Баку девятитысячную армию» [18, л.326].
Как следует из телеграммы военкома Северо-Кавказского округа А. Анисимова Л. Троцкому от 7 августа 1918г.: «новая Бакинская власть послала в Ензели за англичанами, которые якобы уже обещали через 48 часов быть в Баку по их приглашению» [18, л.л. 322-323].
В этой ситуации бакинским комиссарам осталось лишь ругать англичан и обижаться на обманутое, неразумное население. В «Декларации», выпущенной непосредственно перед уходом из Баку, бывшие руководители Совета (С. Шаумян, П. Джапаридзе, Г. Корганов, Г. Петров и др.; в том числе, от части дашнаков - Нуриделанян) заявили, что дашнаки, эсеры и меньшевики предали их, сознательно обманув пролетариев и матросов. Поэтому: «Пока бакинский пролетариат находится в заблуждении и предпочитает англичан российским советским силам, пока мы не имеем достаточно войск, чтобы дать отпор наседающим туркам, а теперь уже и германцам, с одной стороны, и английским империалистам - с другой, они не могут оставаться в Баку» [13, л.л. 28-30].
Как известно, расчеты на помощь Баку со стороны англичан были иллюзией. Турки взяли город. И лишь общее поражение в войне заставило их вывести войска из Азербайджана в ноябре 1918 года. Только после этого англичане смогли занять место турок. Но даже теперь их силы были весьма скромными. В этой связи, они значительное внимание уделяли информационной войне, преувеличивая мощь своих контингентов и усиленно распуская слухи о скором приходе более значительных сил. Как информировали Совет Народной Обороны и ЦИК астраханские большевики (11 декабря 1918г.): «По слухам в Баку высадилось
восемнадцать тысяч, а затем вся Месопотамская английская армия будто бы двинется на Север на борьбу с большевиками» [18, л.378]. Несмотря на слухи о том, что англичане пришлют в регион не менее 50 тысяч солдат, на деле: «Со слов коммуниста, выехавшего из Баку двадцать шестого ноября, англичане впервые высадили в Баку триста человек десанта двадцать шестого ноября» [18, л.379]. При этом даже английские суда находились не в Баку, а в Красноводске.
Оценивая политическую ситуацию в Баку, астраханские большевики констатировали: «Власть в руках англичан, союзниками которых являются бичераховцы и Азербайджанские татары. Восстановлена цензовая дума, старая полиция . Бакинское население и рабочие находились в подавленном настроении под свежим впечатлением турецкой резни, когда было вырезано тридцать пять тысяч армян, среди которых погибло много русских рабочих» [18, л.379].
Характеризуя отношение политически доминировавших в Азербайджане англичан к идее его независимости, следует признать, что изначально оно являлось предельно негативным. Поначалу они вообще рассматривали АДР исключительно как искусственный «турецкий проект» и однозначно считали Азербайджан российской территорией. При этом свою миссию в регионе они официально рассматривали как временную. Лишь с большим трудом, проявив исключительное дипломатическое искусство, создатели АДР, прежде всего, лидеры «Мусавата», к началу 1919 года все же добились более благожелательного отношения англичан к идее формирования независимого Азербайджана.
Такому ходу событий в немалой степени способствовали нефтяные интересы Англии. М.Э. Расулзаде справедливо отмечал, что «поведение англичан не вытекало из того, что они были влюблены в черные глаза азербайджанцев. Собственно говоря, любовь не может служить политическим фактором, так как вместе с первобытной эпохой давно отошла в область преданий. Здесь имела место не любовь, а политические и экономические интересы. Нахождение нефти в руках независимого азербайджанского правительства и вообще отделение Азербайджана от России было на руку англичанам. Азербайджан же должен был использовать это обстоятельство. Этим объяснялись дипломатические успехи национального правительства» [15, с.155]. Несмотря на некоторое преувеличение, связанное с выводом М. Расулзаде о «нефти в руках» АДР, такая оценка представляется абсолютно верной.
Добавим также, что отмеченному повороту Англии способствовала и гражданская война в России. Воспользовавшись невиданным ослаблением России, бывшие союзники готовили ей ту же участь, что и побежденной Османской империи. Подобно Турции, в 1918-1919 гг. Россию рвут, грабят, оккупируют. И это прямо сказывается на Азербайджане. Как полагал в данной связи Ф. Берти (дневниковая запись от 23 января 1919 г.): «То, что называется Россией, я считаю мертвым. Азиатские ханства отпадут, так же поступят те части китайского народа,
которые были в той или иной форме аннексированы бывшей Российской империей» [6, с.344].
В ситуации, когда особо не церемонились даже с Россией, отношение держав-победительниц, прежде всего Британии, к Азербайджану следует определить как абсолютное доминирование. Как отмечалось, после удаления отсюда турецких войск, с ноября 1918 года англичане в полной мере определяли местный политический процесс, особенно явно демонстрируя свое негативное отношение к элементам прежних «протурецких» настроений. С этой целью, в частности, уже 19 ноября 1918 г. английское военное командование, олицетворявшее союзные силы в целом, обратилось к местному населению с предложением подавать через участковые комитеты домовых организаций (домкомы) в Контрольную комиссию союзных держав в Баку обоснованные претензии о возмещении убытков, причиненных во время турецкой оккупации города [19]. Прежде всего, речь шла о событиях 15-18 сентября 1918 г., которые пострадавшие местные жители (армяне, русские, евреи, грузины и пр.) определяли как «время всеобщего грабежа» [20, л.9].
На наш взгляд, тогда, действительно, имело место стремление аскеров получить «законную добычу». По свидетельствам очевидцев, в момент занятия города турецкому командованию лишь на 5-7 день удалось восстановить в нем относительный порядок [21, л.66]. А до этого момента грабежи и погромы серьезно дестабилизировали обстановку.
Несмотря на свидетельства о массовых расправах над армянами, справедливости ради нужно признать, что все же главным моментом в это время стал именно грабеж (в целом ряде случаев в нем участвовали и местные мусульмане [20, л.л. 24, 37]), а не террор. Причем турецкими солдатами нередко применялась весьма «элегантная форма», когда вначале население определенного квартала (двора) под предлогом опасности возможной «бомбардировки» удалялось (зачастую буквально во двор на соседней улице), а потом опустевшие дома за 3-4 часа подвергались очистке от всего сколько-нибудь ценного имущества [21, л.л. 32, 48].
В то же время, как показывают изученные документы, угроза этнических чисток (как возможной мести за события марта - апреля 1918 г. в Баку) здесь выступала скорее как потенциально возможная. К примеру, как следует из заявления А.Д. Маркарянца от 15 (28) ноября 1918 г., он был арестован по обвинению в поджогах имущества, которое им якобы уничтожалось с целью предотвращения попадания в руки турок. Как он полагал, видимо, его уже повели на расстрел, однако «благодаря встрече по дороге русских - служащих из таможни - замысел их не был приведен в исполнение» [20, л.л. 28-28об.]. Конечно, подобные примеры вряд ли могут свидетельствовать в пользу версии о системных этнических чистках в момент занятия Баку турецкими войсками.
В целом, несмотря на завершение Первой мировой войны, ощущение опасности конфликта в регионе сохранялось и в конце 1918 года. На этом фоне чрезмерная политическая самодеятельность азербайджанцев неизменно вызывала настороженное отношение оккупационных сил, а нередко и резкие ограничительные меры. К примеру, в апреле 1919 г. декретом генерала Томсона была распущена учрежденная в Карсе Юго-Западная Кавказская республика. Весьма жесткому контролю подвергалась и АДР. Так, известный исследователь проблемы Дж. Гасанлы отмечает, что азербайджанская делегация на Парижскую конференцию с января по конец апреля 1919 г. вынужденно просидела в Стамбуле, «так как английское командование чинило всяческие препятствия, стараясь не допустить азербайджанцев к участию в Парижской мирной конференции» [22].
Однако собрав и обобщив огромный материал, тот же самый исследователь предложил весьма странную концепцию становления и развития АДР и ее взаимоотношений с великими державами. В главе 7 своей очень интересной и фактологически насыщенной книги, специально посвященной «западной мандатной системе», он, в частности, высказал мнение о том, что, поскольку «ни одно молодое государство не могло обойтись без зарубежной помощи» (?): «Для сохранения независимости Азербайджана, декларированной в 1918 г., не мешало бы и нашей делегации найти себе влиятельного покровителя, применив институт «подмандатности» Эта идея была не так уж плоха» [23, с.429].
Более того, по мнению ученого, такое «покровительство», обеспечивавшее защиту от «угроз» со стороны России и межэтнический мир в регионе, нужно было еще заслужить, так как «выбрать себе сильного покровителя и получить его согласие было не так-то просто. К примеру, те же англичане, которых с Кавказа никто не выгонял. Напротив, кавказские республики и их парижские представители просили правительство Великобритании остаться, но англичане все же ушли» [23, с.430]. В дальнейшем, стремясь детально восстановить картину якобы имевшего место «выбора» (?) из 4-х кандидатур на роль «покровителя» -Англии, Франции, США и Италии, ученый констатирует: «Решение Англии вывести свои войска с Кавказа по сей день остается неуточненной серьезной проблемой» [23, с.434].
Отвергая бытовавший в советской историографии фактор «давления пролетарских масс во главе с большевиками», Дж. Гасанлы вначале предлагает совершенно реалистичный взгляд, состоящий в том, что, несмотря на определенный интерес к Азербайджану, «Англия была озабочена не столько приобретением новых колоний, сколько сохранением за собой завоеванных в годы войны. Задача состояла в том, чтобы не только красиво уйти из Кавказского региона, но и не дать ни американцам, ни французам получить здесь одностороннее преимущество» [23, с.435]. Тем не менее, ученый так и не смог
определиться с ответом на вопрос о причинах вывода английских войск. Вывода, осуществленного даже при том, что английская попытка оставить регион зоной ответственности более слабой Италии оказалась несостоятельной, а США, явно усилившие свой интерес к Кавказу, активно пытались превратить его в собственную подмандатную территорию (триумф США - посредничество при подписании мирного соглашения АДР и АР 23 ноября 1919 г.).
Дж. Гасанлы решительно отвергает как несостоятельную «советскую» (?) концепцию оккупации Англией территории Азербайджана с ноября 1918 по август 1919 г. на том основании, что «англичане расстались с нами как друзья» (подружился ягненок с волком!!! - авт.). При этом он предлагает более чем сомнительный вывод о том, что: «Присутствие английских войск на Кавказе не только защищало от деникинской угрозы, но и гарантировало сохранение мира междy кавказскими республиками (выделено авт.)». В этой связи, ученый прямо поддерживает и популяризирует более чем сомнительный тезис У. Черчилля о том, «что британская дивизия была единственным гарантом мира между грузинами, армянами, азербайджанцами, горцами и русскими на всей территории Кавказа от Черного до Каспийского морей» [23, с.442].
Оценивая представленную концепцию как явно ошибочную, выскажем альтернативное мнение, не связанное со столь откровенной идеализацией английской политики в Азербайджане. На наш взгляд, роль Англии в регионе, напротив, являлась глубоко негативной, а дружба мусаватистов с этой «культурной нацией» принесла Азербайджану гораздо больше вреда, нежели пользы. Более того, для Азербайджанской Демократической Республики она превратилась в поистине «родовое» проклятие.
Как наиболее опытный мировой колонизатор, Англия вела весьма сложную и глубоко продуманную политику. С окончанием мировой войны она попыталась максимально воспользоваться плодами победы, существенно нарастив присутствие и на территории разорванной Османской империи, и на бывших землях империи Российской. При этом в своих гегемонистских устремлениях она с неизбежностью обострила отношения с союзниками. Напомним, что главным для победителей являлся раздел «турецкого наследства». Он был настолько важен, что после Мудросского перемирия в их отношениях ясно вырисовались контуры нараставшего конфликта из-за доминирования на Ближнем Востоке (Мосульская нефть и пр.). На этом фоне интерес к Азербайджану, актуализировавшийся в 1918 году в связи с начавшимся распадом Российской империи, был хотя и очевидным, но все же вторичным по отношению к турецкому вопросу.
В принципе, великие державы скептически наблюдали за активностью местных лидеров, но вовсе не торопились с признанием нового государства, решение участи которого на Парижской конференции формально увязывалось с вопросом о судьбе России. По существу, ни одна из великих держав не желала
связывать себя какими-либо серьезными перспективными планами с территорией, которая формально по-прежнему признавалась ими российской (хотя бы уже поэтому они априори не могли быть для АДР и других кавказских новообразований мифической «защитой» от России).
Более смело здесь действовала Англия, с одной стороны, наблюдавшая за ходом гражданской войны в России, а с другой - умело интриговавшая против потенциальных претендентов на «кавказский» или «азербайджанский» мандат. Нужно признать, что в последнем случае, как и в местных региональных интригах, она проявила исключительное искусство.
Поскольку реальными соперниками Англии в регионе могли быть лишь Франция и США, старый колониальный лис сумел разыграть здесь очень хитрую комбинацию. Прежде всего, немедля обеспечив свое военное присутствие в регионе (август, затем ноябрь 1918 г.), он умело использовал в своих интересах местные межэтнические противоречия. На контролируемых территориях Азербайджана английские военные власти самым активным образом участвовали в местных спорах и урегулировании территориальных конфликтов. Подчеркнем -не межэтнических, а именно территориальных. По нашему мнению, колонизаторы не брезговали и искусственным разжиганием противоречий, фактически поощрявшим межнациональную рознь.
Известная политика «разделяй и властвуй» применялась опытным колонизатором умело и эффективно. К примеру, по оценке современника: «Зангезур, ставший за годы смуты почти исключительно армянским, решением генерала Томсона вошел в состав Азербайджана, тогда как Нахичеванский край, с преобладающим тюркским населением вошел в состав армянской республики, что вызвало ряд кровавых столкновений» [24, с.186].
Очевидно, что такая «дружественная» политика англичан являлась одной из существенных причин, разжигавших кровавые, разрушительные армяно-азербайджанские столкновения, в ряде случаев, опустошавшие целые районы проживания этих народов (Шуша, Шемаха и т.д.).
Используя межэтническую конфликтность, Англия параллельно провела исключительно искусную и почти незаметную интригу также против своих потенциальных конкурентов в регионе - США и Франции. Понимая значение взаимодействия с местным населением в разгоравшейся борьбе за бакинскую нефть, англичане как-то незаметно отошли на задний план в колоссальной общемировой кампании разоблачения геноцида армян. На наш взгляд, последняя активно велась в мировых СМИ не столько из любви и сочувствия к армянам, и даже не столько под влиянием довольно обширной и влиятельной во многих западных странах армянской диаспоры, сколько для обоснования законности масштабного раздела огромных территорий бывшей Османской империи.
Фактически картины «зверств» турок против армян целенаправленно, планомерно и цинично использовались западными державами для оправдания собственного колониального грабежа, прежде всего, для обоснования справедливости и законности упразднения столь «варварской» державы, как Османская империя. И чем больше жертв обнаруживалось у армян, тем больше козырей получали западные политики, тем более логичными выглядели колониальные притязания «культурных» стран Антанты.
Среди колониальных хищников наиболее хитро выстроила свою политику в это время именно Англия, которая «тихо» отказалась от упрощенно проармянской позиции. В итоге, в 1919 году возникли своего рода «качели»: «Англия -Азербайджан» - «США - Армения» (проект Вильсона о «Великой Армении»). Иными словами, Англия преуспела в том, чтобы получить симпатии не только в Ереване, но и в Баку и при этом незаметно, но эффективно дискредитировала в глазах азербайджанцев, как американцев, так и французов (вспомним, к примеру, отказ делегации АДР от предложения американцев запросить покровительство США на Парижской конференции). Даже сегодня в трудах некоторых исследователей более сдержанная позиция Англии по армянскому вопросу делает ее едва ли не благодетелем Азербайджана. Кстати, претензии своего наиболее вероятного конкурента - США Англия тоже легко нейтрализовала, опираясь в этом отношении на Францию.
Гениальная интрига!
Однако даже гениям необходимо точно соизмерять свои желания с возможностями, тем более, когда они ограничены. При всей корысти, старый колонизатор понимал, что в ситуации, когда основная ставка сделана на Ближний Восток, когда идет борьба за оккупацию Анатолии, за «мандат» на всю Турцию, когда планируется полная оккупация Константинополя и его превращение во «второй Гибралтар», чем-то неизбежно придется поступиться. Своевременно понять это англичанам помогло неуклонно нараставшее национально-освободительное движение в Турции, к концу 1919 года все более вытеснявшее их из ключевых пунктов страны.
Как отмечалось выше, на фоне нарастания национально-освободительного движения турецкого народа, среди прочего, весьма важное внимание Антанта и, прежде всего, англичане уделяли нейтрализации турецкого влияния в Азербайджане. В частности, именно для этого и была организована значительная работа по «разоблачению турецких преступлений» в Баку в 1918 году. Следственная комиссия союзников собрала, в этой связи, большой массив данных, составивших 809 увесистых томов (ГАРФ. Ф. Р-8209).
Помимо некой «благородной» общегуманитарной составляющей, логика этой большой работы, на наш взгляд, была предельно простой и понятной. В общественном мнении формировался упрощенный штамп: во всем виноваты
турки, правы во всем - цивилизованные англичане; в принципе, «правы» были и другие союзники, но уже не столь безукоризненно. Эта простенькая в своей общедоступности формула была призвана скрыть истинную суть вещей. Преследуя в 1918 - начале 1919 г. цель утверждения в регионе, англичане подчеркивали (подчеркивают и ныне) свою особую «цивилизаторскую роль».
Между тем, такая «цивилизация» оборачивалась разорением и порабощением. Не удивительно, что, несмотря на английское присутствие, 1919 год, среди прочего, характеризовался новым значительным обострением межнациональной конфликтности (особенно события весны - лета в Нахичевани и Шаруро-Даралагезе Эриванской губернии и т.д.). А ведь большевиков здесь уже не было! И только уход из региона англичан позволил осенью 1919 года на некоторое время (впрочем, весьма короткое) снизить накал противостояния (в Карабахе и пр.).
Вполне понятно, что политика колонизаторов рождала все более мощное движение сопротивления. Как следствие, вовсе не английское «благородство», а освободительное движение в Турции, растущее недовольство колонизаторами в Закавказье, а также успехи большевиков на фронтах гражданской войны - вот что привело к выводу английских войск из Азербайджана.
Как показывают документы, еще раньше - в 1918 году весьма серьезное сопротивление встретили попытки англичан проникнуть на Северный Кавказ. Несмотря на определенные симпатии к ним части местных «верхов», в массе горского населения отмечалось явное неприятие таких планов. К примеру, в телеграмме Ленину, Троцкому, Чичерину, Аралову о положении на Кавказе от 13 сентября 1918 г. сообщалось: «Во Владикавказе арестована английская миссия, уличенная в сношениях и связи с Добровольческой армией Алексеева и с контрреволюционным Моздокским Советом. Задержано письмо Локкарта председателю английской миссии полковнику Пайку, а также письмо Шульгина с просьбой установить связь Алексееву с союзниками». Задержанный с этими письмами «шпион» штабс-капитан Угневенко «расстрелян Орджоникидзе» [13, л.39]. В свою очередь, А.Г. Шляпников в телеграмме от 16 декабря 1918 г. (Ленину, Троцкому и Вацетису), в частности, сообщал: «В Чечне были Чермоевские листки, именующие английского короля царем Кавказа, мусульмане с ненавистью уничтожили. Передают, в одном Чеченском ауле пачку собранных листков привязали собаке на хвост, подожгли и пустили собаку в горы, толпа кричала ура английскому царю Кавказа» [18, л. 381].
На фоне нараставшего народного сопротивления, в том числе, в Азербайджане, где уже в 1918 году также отмечались элементы недовольства местного населения [13, л.38], от этого лакомого куска колоний англичанам, в итоге, пришлось отказаться вынужденно. Выведя осенью 1919 года войска из Закавказья, они в полной мере сосредоточились на захвате Турции и, в конечном
счете, нарастив военное присутствие, в марте 1920 года установили полный контроль над Константинополем. - Вот и вся «загадка» неожиданного вывода войск из Закавказья.
5. Падение Азербайджанской Демократической Республики.
Итак, британские части ушли из Закавказья (исключая Батуми). При этом, продолжение дружбы с этой «культурной нацией», уже после вывода ее войск из региона обернулось для молодого азербайджанского государства крайне неприятными последствиями. На наш взгляд, она вообще имела временный, причем сомнительный, позитивный эффект и значительный перспективный негатив. Ведь по существу, с 1919 года Азербайджанская Демократическая Республика в мире стала рассматриваться как чисто «английский проект», что обусловило соответствующее к ней отношение, в том числе, что особенно важно, со стороны советской России и кемалистской Турции. И это отношение к АДР ближайших соседей, в итоге, имело решающее значение.
Между тем, чем реально могла помочь АДР Англия? Практически ничем. Да и хотела ли она это делать? Полагаем, - совершенно не хотела. К слову, находившиеся в регионе британские военные вообще весьма скептически относились к государственному самоопределению, к чувствам патриотизма и «любви к Отечеству» среди местного населения, более того, они однозначно фиксировали здесь «отсутствие национального духа» [25].
Во всяком случае, только в обстановке победного шествия большевиков, разгромивших Добровольческую армию, с подачи Англии Верховный совет союзных держав лишь 11 января 1920 года принял решение о признании де-факто независимости Азербайджана. Шаг во многом вынужденный, но по-прежнему ограниченный. Ведь де-юре АДР так и не была признана. И это в ситуации, когда большевики уже прямо угрожали английским позициям не только в Закавказье, но и на всем Востоке.
В свою очередь, для большевиков, в маниакальной идее мировой революции изначально ориентированных на Восток, Азербайджан и, особенно, Баку, с его пролетариатом и нефтяной промышленностью, представляли первостепенный интерес. И какие-то половинчатые, нерешительные «признания» остановить их не могли. Тем более, что, победив на внутренних и внешних фронтах, они смогли быстро урегулировать свои отношения с региональными державами - Турцией и Ираном (соответствующие договоры подписаны в феврале 1921 года).
Особое значение при этом имело сближение России с Турцией, позволившее этим странам совместно бороться с колониальной Версальской системой. Подчеркнем, что пока западные державы «делили» османское наследство, только Советская Россия в это время ясно заявляла: «Константинополь - турецкий город; Турция должна быть свободной, равноправной державой» [26]. Не удивительно,
что, в свою очередь, Турция прямо поддержала большевиков по многим позициям, в том числе в их операции по возврату Азербайджана.
В свою очередь, в конечном счете, и «жандарм Турции» - Англия также вполне сознательно «сдала» АДР большевикам. В конце апреля - мае 1920 г. Красная армия развернула свои действия в Азербайджане (1 мая в Баку прошел парад XI армии), а уже 31 мая начались переговоры о заключении англо-русского торгового соглашения. Подписание последнего 16 марта 1921 г. фактически явилось прямым одобрением большевистского освоения Закавказья, в том числе Азербайджана [27].
Кстати, на закате АДР дала знать о себе и еще одна «мина замедленного действия», заложенная англичанами еще в 1919 г. путем фактического установления нефтяной блокады Азербайджана. В контексте британских приоритетов, следует видеть, что: «Английским капиталистам был на руку кризис бакинской промышленности» [28, с.168]. Запретив вывоз нефти в советскую Россию, последовательно разоряя местных нефтепромышленников, англичане заблаговременно готовили почву для скупки их активов по дешевке. Однако тем самым они максимально накалили социально-политическую обстановку в Баку, создав самые благоприятные условия для возвращения большевиков. Подчеркнем, в том числе и благодаря этому, местное население встретило большевиков вполне доброжелательно.
Как следствие, Азербайджан оказался первой закавказской республикой, где была восстановлена Советская власть и начался процесс создания будущего СССР (договор РСФСР и АССР от 30 сентября 1920 г.). Причем, еще летом 1920 года части Красной армии, с опорой на местное население, фактически начали масштабные военные действия против дашнакской Армении.
В целом, финал АДР оказался неизбежным. В 1923 году А.М. Топчибаши писал М.Э. Расулзаде: «если в период мирной конференции нам всем сочувствовали и благоприятствовали, затем нас просто терпели, то после Лоз[аннской] кон[ференции] не раз отделывались большей частью многозначительным молчанием, советами о необходимости выжидать более счастливого стечения обстоятельств и благоприятных событий ...» [29].
Подводя итоги статьи, следует признать, что в рамках Первой мировой войны судьба Азербайджана определялась столкновением интересов великих держав в контексте распада Российской империи. Представляя для них вопрос второстепенный, в сравнении с основной задачей раздела «турецкого наследства», фатально вовлеченный в мировую войну и последующую интригу Азербайджан стал предметом циничной торговли. При этом доминирование в регионе Англии в 1918-1919 гг. не только не способствовало его успешному развитию, но, напротив, создало массу проблем, в том числе, межэтнических. Проводя традиционную политику «разделяй и властвуй», по-настоящему реальной поддержки АДР
оказать она была не в состоянии. Побочные же эффекты мифического британского «покровительства», как показала жизнь, оказались крайне тяжелыми.
Литература и источники
1. Карабчевский Ник. Закон и Жизнь // Закон и жизнь. - 1912. - №1. - С.3.
2. Кряжин В. Борьба за проливы // Новый Восток. - 1922. - Кн.2. - С.93.
3. Турицын И.В. Парадоксы российского колониального опыта первой половины XIX века (на материалах Закавказья) // Современная научная мысль. - 2013. - №4. -С.55.
4. Гинс Г. Принципы колонизационного законодательства и заселение Азиатской России // Закон и жизнь. - 1913. - №1. - С.3.
5. Гинс Г. Принципы колонизационного законодательства и заселение Азиатской России // Закон и жизнь. - 1913. - №2. - С.33, 35.
6. Берти Ф. За кулисами Антанты: дневник британского посла в Париже, 19141919. - М., 2014.
7. Колли Р. Первая мировая война: История за час. - М., 2014.
8. См.: Масловский Е.В. Мировая война на Кавказском фронте 1914-1917 г. -Париж, 1933.
9. См.: Перинчек М.Армянский вопрос в 120 документах из российских государственных архивов. - М.: Лаборатория Книги, 2011.
10. Макинское ханство // Новый Восток. - 1922. - Кн.1.
11. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р-130. Оп.2. Д.104.
12. ГАРФ. Ф. Р-130. Оп.2. Д.580а.
13. ГАРФ. Ф. Р-130. Оп.2. Д.569.
14. ГАРФ. Ф. Р-130. Оп.2. Д.570.
15. Балаев А. Мамед Эмин Расулзаде (1884-1955). - М.: Флинта, 2009.
16. Большевики в борьбе за победу социалистической революции в Азербайджане. Документы и материалы. 1917-1918 гг./ Под ред. З.И. Ибрагимова, М.С. Искендерова. - Баку, 1957. - С. 523-526.
17. Балаев А. Азербайджанское национальное движение в 1917-1918 гг. - Баку: ЕЛМ, 1998. - С. 224-226.
18. ГАРФ. Ф. Р-130. Оп.2. Д.741.
19. Азербайджан. 1918. 19 ноября. №39.
20. ГАРФ. Ф. Р-8209. Оп.1. Д.809. Л.9.
21. ГАРФ. Ф. Р-8209. Оп.1. Д.12. Л.66.
22. Гасанлы Дж. Азербайджанская делегация на Парижской мирной конференции // Азербайджанская Демократическая Республика. - М.: Оверлей, 2008. - С.26.
23. Гасанлы Дж. Русская революция и Азербайджан: трудный путь к независимости. 1917-1920. - М.: ФЛИНТА, 2011.
24. Худадов В.Н. Современный Азербайджан // Новый Восток. - 1923. - №3.
25. Денстервилъ. Британский империализм в баку и Персии 1917-1918 (воспоминания) / Пер. с англ. Б. Руденко. - Тифлис: Советский Кавказ, 1925. - С.4.
26. ОлЫ Л.П. Туреччина I СРСР // Бюллетень Всеукраинской ассоциации востоковедения. - Харьков, 1926. - №1. октябрь. - С.3. // Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р-1335. Оп.1. Д.24. Л.3.
27. Внешняя политика СССР. Сборник документов. - Т.2. - М., 1944.
28. Худадов В.Н. Современный Азербайджан // Новый Восток. - 1923. - №4.
29. A.M. Топчибаши и М.Э. Расулзаде: Переписка. 1923-1926 гг. / Сост., предисл. и прим. С.М. Исхаков. - М.: Издательство «Социально-политическая мысль», 2012. - С.27.
ТУРИЦЫН ИГОРЬ ВИКТОРОВИЧ - доктор исторических наук, профессор, президент НИИ истории, экономики и права. Россия, Москва (i.turitsyn@mail.ru) TURITSYN, IGOR V. - Doctor of History, Professor, History, Economics and Law Research Institute (HELRI), President.
УДК 940. 1 (470)«1920/30»
БУРОВ А.Н.
ПРОЛЕТАРСКАЯ ПЕДАГОГИКА В КОНТЕКСТЕ СОВЕТСКОЙ МОЛОДЕЖНОЙ ПОЛИТИКИ 1920-х гг.
Ключевые слова: культурная революция, крестьянство, народное образование, партия большевиков, педагогика, пролетариат, Советская школа.
В статье исследуется начальный период советской педагогики, показана смена образовательной парадигмы в 1920-е гг. В стране, в условиях кардинальной смены политической системы, изменялись цели, задачи и принципы образования. Подчеркивается классовый характер советской школы, где предпочтение отдавалось детям рабочих и беднейшего крестьянства. Показано, что на протяжении 1920-х гг. поиски новых путей развития в народном образовании шли довольно интенсивно: вводились новые учебные программы и методы обучения (бригадно-лабораторный, проектов и др.), школьное самоуправление. Росло число школ, в том числе в деревне. В тоже время усиливалась политизация учебного процесса. Указывая на прогрессивный характер проводимых преобразований, автор доказывает, что многое из того, что закладывалось в сферу образования в те годы, сохранилось, закрепилось, получило развитие в последующем и трансформировалось в современность.
