CC BY
32
УДК 81.1
А. Н. Лощилин
профессор, доктор философских наук, профессор кафедры гуманитарных и социльно-экономических наук, МГЛУ; e-mail: [email protected]
КОЛЛЕКТИВНОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ОРУДИЙ ТРУДА -ОСНОВА ВОЗНИКНОВЕНИЯ И РАЗВИТИЯ СОЗНАНИЯ, ЯЗЫКА И ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
В статье рассматривается роль коллективного использования орудий труда в процессе возникновения языка, сознания и лингвистической деятельности, как начало человеческой истории. Автор предпринимает попытку раскрыть взаимосвязь чувственного и рационального в сознании и познании на основе лингвистической деятельности.
Ключевые слова: язык; лингвистическая деятельность; сознание; познание; чувственное и рациональное; орудийная деятельность.
Loshchilin A. N.
Advanced Doctor (Philosophy); Professor, Department of Humanities and Socioeconomic Disciplines, MSLU; e-mail: [email protected]
COLLECTIVE USE OF WORK TOOLS AS THE BASIS OF EMERGENCE AND DEVELOPMENT OF CONSCIOUSNESS, LANGUAGE AND LINGUISTIC ACTIVITY
In article the role of collective use of instruments of labor in the course of emergence of language, consciousness and linguistic activity, as the beginning of human history is considered. The author makes an attempt to solve the problem of interrelation of sensual and rational in consciousness and knowledge on the basis of linguistic activity.
Key words: language; linguistic activity; consciousness; knowledge; sensual and rational; cannon activity.
Приступая к рассмотрению обозначенной темы, следует сразу определиться с термином «лингвистическая деятельность». Данный термин обозначает не только использование языка, но и его осознание, понимание, умение им пользоваться. В этом понимании язык выступает средством лингвистической деятельности.
В рамках марксистской философии особая роль в возникновении и развитии человеческого языка, сознания отводилась трудовой и лингвистической деятельности. Тезис: «Труд создал из обезьяны человека» - стал общепризнанным. Но при этом некоторые ехидно
замечали, что почему-то лошадь не стала человеком, хотя и много трудилась.
Наиболее значимой работой, на которую опирались в своих исследованиях многие поколения ученых, исследователей языка и сознания, была «Роль труда в происхождении и развитии сознания» Ф. Энгельса. В данной статье достаточно убедительно и последовательно было показано то, что именно трудовая деятельность способствовала совершенствованию руки, развитию мозга и языка. Именно усложнение трудовой деятельности вело к усложнению языка. С помощью языка передавался опыт одних поколений другим. При этом не только реализовывалась коммуникативная, но и адаптационная функция. С помощью языка в процессе общения передавались умения и навыки определенной профессиональной деятельности, знания и умения изготовления орудий труда, возможности их применения.
Человек никогда не был созерцательным существом, как это понималось некоторыми философами. Не природа играла ощущениями человека, в результате чего возникали человеческие знания. Человек всегда был практическим существом. Каждому необходимо было, как и сегодня, есть, пить и иметь крышу над головой, а также многое другое, по мере развития его потребностей. Даже был сформулирован закон возрастания человеческих потребностей: удовлетворение одних потребностей ведет к формированию новых. Но самоудовлетворение потребностей напрямую зависит от возможностей материального и духовного производства. Без производства нет и не может быть потребления, а без потребления любое производство теряет всякий смысл. Поэтому вполне определенно можно утверждать то, что для обеспечения жизнедеятельности человека и общества необходим процесс не просто производства, а как отмечал К. Маркс, расширенного воспроизводства. И именно расширенное воспроизводство является основой развития общества.
Для обеспечения процесса производства необходимы средства человеческой деятельности, и именно они явились основой развития человеческого сознания и языка. Не просто абстрактный или конкретный труд является основой формирования и развития общественного сознания, хотя данное положение мы не пытаемся оспаривать. Но главным в трудовой деятельности средством развития сознания и языка стали именно орудия труда. Причем не сами орудия труда, а коллективное их использование.
Орудийная деятельность в зачаточной форме присуща уже высшим животным и, в первую очередь, обезьянам. Специальные исследования показали, что обезьяны достаточно сообразительны в том, чтобы ставить ящики друг на друга, если надо достать подвешенный банан. Они не только используют палки, но и соединяют их для удлинения. В фильме «Обезьяний остров» хорошо показано то, как обезьяны пытались ветками и палками напугать тигра, чучело которого исследователи выставляли на поляну. Но использование отдельных предметов в качестве средств деятельности носило ситуативный характер, только в конкретной ситуации, а затем все выбрасывалось за ненадобностью. М. Полани отмечает, что благодаря структурному сходству двух главных типов неявного знания (практического и интеллектуального) они всегда даны в сочетании друг с другом, а иногда в равных пропорциях. Это справедливо в отношении любого инструментального действия. Инструменты схожи с деталями сложного целого, поскольку тот или иной предмет выступает для нас в качестве инструмента в силу того, что мы полагаемся на него при выполнении того, на чем фокусируется наше внимание в процессе использования инструмента. В подобном случае мы можем уподобить его объекту, который используем, но в большинстве случаев не знаем (или знаем недостаточно). Как это мы и делаем. Ибо, сконцентрировав наше внимание на инструменте, как на объекте, мы предполагаем действие [12]. Ф. Энгельс отмечал, что «объяснение возникновения языка из процесса труда и вместе с трудом является единственно правильным, доказывает сравнение с животными. То немногое, что эти последние, даже наиболее развитые из них, умеют сообщить друг другу, может быть сообщено и без помощи членораздельной речи. В естественном состоянии ни одно животное не испытывает неудобства от неумения говорить или понимать человеческую речь. Совсем иначе обстоит дело, когда животное приручено человеком. Собака и лошадь развили в себе, благодаря общению с людьми, такое чуткое ухо по отношению к членораздельной речи, что, в пределах свойственного им круга представлений, они легко научаются понимать всякий язык. Они, кроме того, приобрели способность к таким чувствам, как чувство привязанности к человеку, чувство благодарности и т. д., которые раньше им были чужды. Всякий, кому много приходилось иметь дело с такими животными, едва ли может отказаться от убеждения, что имеется немало случаев, когда они свою неспособность говорить ощущают
теперь как недостаток. К сожалению, их голосовые органы настолько специализированы в определенном направлении, что этому их горю уже никак нельзя помочь. Там, однако, где имеется подходящий орган, эта неспособность, в известных границах, может исчезнуть. Органы рта у птиц отличаются, конечно, коренным образом от соответствующих органов человека. Тем не менее, птицы являются единственными животными, которые могут научиться говорить, и птица с наиболее отвратительным голосом, попугай, говорит всего лучше. И пусть не возражают, что попугай не понимает того, что говорит. Конечно, он будет целыми часами без умолку повторять весь свой запас слов из одной лишь любви к процессу говорения и к общению с людьми. Но в пределах своего круга представлений он может научиться также и понимать то, что он говорит. Научите попугая бранным словам так, чтобы он получил представление об их значении (одно из главных развлечений возвращающихся из жарких стран матросов), попробуйте его затем дразнить, и вы скоро откроете, что он умеет так же правильно применять свои бранные слова, как берлинская торговка зеленью. Точно так же обстоит дело и при выклянчивании лакомств» [11, с. 262]. Следует отметить, что отдельным словам удалось обучить даже собак, хотя они «говорят» их с большим трудом.
Проблеме формирования языка у обезьян уделялось большое внимание многих исследований, начиная с выдвинутой Ж. О. де Ламетри идеи о возможности обучения обезьяны разговорному человеческому языку, в силу анатомической близости к человеку. До середины ХХ в. обезьян пытались научить разговорному языку, но все попытки приводили к отрицательным результатам. И только после внимательного исследования гортани обезьяны и полученных выводов, что они в принципе не могут говорить, обучать их стали языку глухонемых, т. е. языку жестов. Это дало положительные результаты. Отечественные исследователи смогли обучить обезьяну языку жестов в объеме 500 слов. Еще больших результатов удалось достичь в США: их обезьяна освоила около 1000 слов. Хотя этот результат ставится под сомнение многими исследователями.
Мы рассматриваем только процесс становления и развития современного человеческого языка, хотя сложные языки существуют у муравьев и дельфинов. Некоторые исследователи даже утверждают, что язык дельфинов по информационной насыщенности не уступает
человеческому. Поэтому вполне прав был Ф. де Соссюр, отмечая тот факт, что язык существовал всегда.
В этой связи возникает вопрос: где находится та граница, которая отделяет процесс биологической эволюции от начала человеческой истории?
Для исследования поведения обезьян на остров были привезены обезьяны из зоопарка и размещены в естественной среде. В ходе изучения их поведения был снят фильм «Обезьяний остров». Исследователи установили, что граница в использовании орудий труда обезьянами и человеком лежит в их коллективном использовании. Каждая обезьяна применяет отдельные предметы сугубо индивидуально, в конкретной ситуации. Первобытные люди начали пользоваться орудиями труда коллективно, что послужило началом человеческой истории, в то время как обезьяны только приблизились к этому. Лишь те из них, кто начал осуществлять коллективную трудовую деятельность в процессе труда, постепенно пошли по пути исторического прогресса. Хотя сама идея о роли коллективного использования орудий труда и их роли высказывалась Ф. Энгельсом. «Начинавшееся вместе с развитием руки, вместе с трудом господство над природой расширяло с каждым новым шагом вперед кругозор человека. В предметах природы он постоянно открывал новые, до того неизвестные свойства. С другой стороны, развитие труда по необходимости способствовало более тесному сплочению членов общества, так как благодаря ему стали более часты случаи взаимной поддержки, совместной деятельности, и стало ясней сознание пользы этой совместной деятельности для каждого отдельного члена» [11, с. 262].
В самом начале и затем на всем протяжении человеческой истории орудия труда выполняли ряд функций, которые явились основой и причиной развития человеческого языка и сознания. Чтобы не быть голословным в данном вопросе, рассмотрим эти функции (эти функции пока не имеют специального названия, но суть их состоит в следующем).
1. Орудия труда значительно усиливали естественные возможности организма. Одно дело, когда обезьяна ударяет кулаком, но совершенно другое дело, когда удар наносится дубиной, а коллективное использование дубин во время охоты позволяло уже одолеть крупных животных и более успешно противостоять опасным хищникам.
2. Способствовали открытию тех свойств действительности, которые не лежат на поверхности, не даны в явлениях. Как говорят психологи, исследователи поведения обезьян, мышление у обезьян ручное, т. е. они видят и знают окружающий мир лишь в той степени, в какой он дан им в ощущениях или поверхностно. Поэтому можно с уверенностью говорить о том, что проникновение в сущностный уровень окружающего мира позволяло использовать специальные предметы в качестве орудий труда.
3. Как в самом начале человеческой истории, так и на всем ее протяжении орудия труда выполняли функцию абстрагирования от конкретной ситуации в знаниях меры и границ применимости в их использовании. Это, несомненно, способствовало развитию абстрактного мышления. В качестве примера можно привести то, что уже первые дубины могли быть использованы универсально и при охоте, и при защите от хищников или представителей другого племени. Невольно в качестве примера напрашивается и одна из современных реклам утюгов, на которых можно жарить яйца, с их помощью поливать цветы, забивать гвозди. Этот пример показывает универсальность орудия, которое можно использовать в разных ситуациях. Подобное универсальное применение орудий труда определенным образом способствует и развитию сознания, расширению опыта, выходу за рамки сложившихся стереотипов.
4. Орудия труда в процессе их изготовления и использования значительно расширяли сферу неосознаваемого в процессе познания, так называемую область «подсознания», то есть ту часть сознания, которая не осознается, но выполняет колоссальный объем получения и обработки информации. А коллективное использование орудийной деятельности с необходимостью предполагало расширение и усложнение информационных процессов и во многом способствовало развитию языка и лингвистической деятельности [9].
Эти функции орудий труда постоянно развивались в историческом процессе. И все современные приборы, машины, механизмы продолжают выполнять выделенные функции. Поэтому именно они являются основным двигателем исторического развития. Но орудийная деятельность основана на чувственном уровне знания. Как и каким образом чувственное познание переходит затем к рациональному уровню?
Проблема взаимосвязи чувственного и рационального возникла еще в Античности [8, с. 101-103]. Аристотель детально проанализировал структуру чувственного и рационального познания, но возник вопрос их взаимосвязи. Хотя сам Аристотель не решал его, но от Секста Эмпирика известно, что такая задача осознавалась и ставилась сначала самим Эпикуром, а затем в виде проблемы номинализма и реализма эпохи Средневековья.
С особой остротой данная проблема была поставлена в Новое время, и мнения об источнике знаний разделились. Ф. Бэкон [1], Т. Гоббс [2], Дж. Локк [6] и другие философы считали источником знаний человеческие ощущения. Нет ничего в человеческом интеллекте, чего не было в ощущениях, отмечал Дж. Локк.
Противоположную концепцию разрабатывали рационалисты. Наиболее ярко их подход отражен в работах Р. Декарта [3], В. Лейбница [5, с. 413-429] и Б. Спинозы [10], которые считали человеческий интеллект источником новых знаний.
Неудовлетворительность однобокого рассмотрения процесса познания была осознана И. Кантом [4]. Мыслитель попытался связать в единое целое чувственный и рациональный уровни в модели трансцендентального субъекта. Связывающим звеном чувственного и рационального уровней по Канту являются априорные формы чувственности и рассудка. Априорные формы (пространство и время) упорядочивают ощущения и создают мир явлений. Априорные формы рассудка, соединяясь с данными чувственности, образуют понятия как основу рационального уровня. Красивое решение, но не более. Поэтому данная концепция не была принята многими мыслителями в силу допущения априоризма. Не удовлетворял кантовский подход В. Соловьева, и ученый предпринял попытку несколько иначе решить эту проблему. По Соловьеву чувственное и рациональное являются крайностями, но единство достигается в мистике. По-своему красив и этот подход, если бы он вносил ясность в решение проблемы.
Современная философия науки относит к рациональному уровню теоретическое и эмпирическое познание. Но при этом остается вопрос о связи этих уровней с чувственным уровнем. Связывающим звеном, по нашему глубокому убеждению, является язык. Слово относится и к образу, и к понятию. Рассмотрим этот вопрос более подробно.
Под воздействием других людей происходит формирование образного мира ребенка. Родители и воспитатели постоянно обращают
внимание ребенка на окружающие предметы и называют их определенными словами: это папа, это мама, это кошка, это собака и т. д. Происходит концентрация внимания ребенка на предмете, фиксация образа и соединение образа со словом. В представлении ребенка образ не только закрепляется, но и получает имя.
Может быть, в данном случае уместно вспомнить взгляды Ф. де Соссюра, который выделял слово и акустический образ. Главным для него было соединение акустического образа, слова и понятия. На первоначальном этапе развития ребенка формируется образный мир и образное мышление. Но затем постоянная практика с предметным миром ведет к тому, что одно и то же слово фиксирует внимание ребенка на предметах, которые различаются (белая, черная, рыжая, большая, маленькая собака - это все «собака»). В этом процессе осознания связи слова с разнообразными предметами происходит формирование понятий, которые относятся к целому классу предметов в виде: «дом вообще» или «собака вообще». Можно вполне уверенно утверждать, что каждое понятие человека формируется с помощью языка на основе единства акустического и зрительного образа. Данное положение не требует специального доказательства. Важно то, что связью чувственного и рационально уровней в познании и мышлении является язык.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бэкон Ф. Новый органон. Новый Органон. - М. : Мысль, 1935. - 384 с.
2. Гоббс Т. Левиафан. - М. : Мысль, 2001. - 269 с.
3. Декарт Р. Рассуждения о методе для верного направления разума и отыскания истины в науках. - М. : ЭКСМО, 2015. - 128 с.
4. Кант И. Критика чистого разума. - М. : ЭКСМО, 2006. - 736 с.
5. Лейбниц Г. В. Монадология // Соч.: в 4 т. - Т. 1. - М. : Мысль, 1982. -С. 413-429.
6. Локк Дж. Опыт о человеческом разумении // Соч.: в 3 т. / под ред. И. С. Нарского. - Т. 1. - М. : Мысль, 1985. - 623 с.
7. Лощилин А. Н. Язык, сознание и мышление // Социодинамика взаимодействия философии и культуры в условиях глобальных изменений. -М. : ФГБОУ ВПО МГЛУ, 2014. - 198 с. - (Вестн. Моск. гос. лингвист. ун-та; вып. 11 (697). Сер. Философия и культурология).
8. Лощилин А. Н., Лощилина М. А. Связь чувственного и рационального в познании // Перспективы развития науки и образования : сб. науч. тр. по материалам Междунар. науч.-практ. конф. 31 января 2014 г. : в 15 частях. -Ч. 3 ; М-во обр. и науки РФ. - Тамбов : Бизнес-Наука-Общество, 2014. -163 с.
9. Лощилин А. Н. Философские основания теории творчества. - М. : Всемирный следопыт, 1998. - 132 с.
10. Спиноза Б. Этика. - СПб. : Азбука-Аттикус, 2015. - 352 с.
11. Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. - Т. 20. - С. 262.
12. Polanyi M. Tacit Knowing: Its bearing on Some Problems of Philosophy // Reviews of Modern Physics. - Vol. 34. - # 4. - 1962. - P. 601-616.
