CC BY
5412. Il'in M., Segal E. Kak chelovek stal velikanom. M.: Profizdat, 1948. 536 s.
13. Ivich A. Poeziya nauki. O literature nauchno-populyarnoj i nauchno-hudozhestvennoj M.: Kniga, 1967. 176 s.
14. Fersman A.E. Zanimatel'naya mineralogiya. M.: Ripol-Klassik, 2019. 255s.// https://www.labirint.ru/books/706408
15. Lozinskij S.M. Istoriya odnogo perevoda // https://wikilivres.ru/%D0%98
16. Dante A. Bozhestvennaya komediya. M.: Hudozhestvennaya literatura, 1940. 480 s.
17. Barkova E.V. Ekofilosofskoe izmerenie istoriko-filosofskoj mysli // Pravo i praktika. 2017. № 3. S. 152-161.
18. Kabalevskij D.B. Pro trekh kitov i pro mnogoe drugoe. M.: Det lit-ra, 1972. 224s.
19. Denis Macuev pozdravil chitatelej «MK» i predskazal vozrozhdenie klassicheskoj muzyki // [Elektronnyj resurs] URL: https://matsuev.ru/press-tsentr/news/1070
БАРКОВА ЭЛЕОНОРА ВЛАДИЛЕНОВНА - доктор философских наук, профессор кафедры истории и философии Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова (barkova@mail.ru)/
BARKOVA ELEONORA V. - Doctor of Philosophy, Department of history and philosophy, Plekhanov Russian University.
УДК 130.3 DOI: 10.24412/2411-2275-2021-1-181-185
ПОПОВ С.И.
КОД МИРА: О ЗНАЧЕНИИ ЧЕТВЕРКИ СТИХИЙ В ГЕНЕЗИСЕ РАЦИОНАЛЬНОГО МЫШЛЕНИЯ У ДРЕВНИХ ГРЕКОВ
Ключевые слова: мир, первоначало, стихия, число, четверка, семерка, принцип упорядочения мира, рациональное мышление.
Рассматривается тема генезиса рационального мышления в ранней Античности на примере осмысления оснований ранней античной науки - четырех первоначал мира (земля, вода, огонь, воздух). Общепринятая - содержательная - их трактовка в качестве природных стихий видится непродуктивной: контрастирует с явным уже в античности многообразием вещей и явлений, стерильна в плане перспектив дальнейших исследований. Напротив, изменение «прочтения» оснований раннеантичной «физики» с содержательного на формальное позволяет выявить их небанальный смысл - числового «кода», увязать его с общей логикой генезиса рационального мышления и объяснить кажущийся параллелизм интеллектуальных процессов на востоке и западе греческого мира VI - V вв. до н.э. Числа четыре и семь (производное от четырех) в данной перспективе выступают способом рационального упорядочения мира - без системы научных категорий и представления о природных закономерностях.
POPOV, S.I.
WORLD CODE: ON THE PART OF THE FOUR OF ELEMENTS IN GENESIS OF THE ANCIENT GREEKS'RATIONAL
THINKING
Key words: world, origin, element, number, four, seven, the principle of ordering the world, rational thinking.
The topic of the genesis of rational thinking in early Antiquity is considered on the example of understanding the foundations of early ancient science - the four elements of the world (earth, water, fire, air). The generally accepted - meaningful - interpretation of them as natural elements is seen as unproductive: it contrasts with the diversity of things and phenomena that was already evident in antiquity, and is sterile in terms of the prospects for further research. On the contrary, the change in the "reading" of the foundations of early antique "physics" from meaningful to formal allows us to reveal their non-trivial meaning, a numerical "code," link it with the general logic of the genesis of rational thinking and explain the apparent parallelism of intellectual processes in the east and west of the Greek world of the 6th-5th centuries BC. The numbers four and seven (derived from four) in this perspective act as a way of rational ordering the world without a system of scientific categories and ideas about natural laws.
Тема исторического генезиса научного знания и вообще рационального мышления является одной из интереснейших в истории философии и истории науки. Дискурс на эту тему обычно следует известному шаблону: был такой древнегреческий мудрец Фалес из Милета, который считается первым ученым, - от него пошло все. Подобный мыслительный ход, представляющий собой, по сути, миф о культурном герое, присутствует в любой области знания и, пожалуй, является стандартом формирования в общественном сознании представления о том, чем и как занимается наука.
Миф о культурном герое-одиночке и о науке, эпохальные достижения в которой оказываются плодом озарений череды гениев, несмотря на его органичность общественному сознанию, тем не менее, непродуктивен. Особенно ясным это становится, если применить его к генезису науки, как таковой: до Фалеса, получается, не было ничего (господствовало мифосознание), а с его приходом сразу появились геометрия, астрономия, натурфилософия. Это выглядит неправдоподобно: такого «инноватора» было бы некому слушать. Поэтому, рассуждая о генезисе даже древнегреческой науки, следует говорить о труде поколений безвестных ученых, то есть - о древнем научном или преднаучном сообществе [1, с.82].
Самая ранняя античная интеллектуальная культура изрядно отличается от более привычной нам новоевропейской с ее дихотомией звездного неба и нравственного закона, прежде всего, своим содержанием, в котором, как может показаться, нераздельно слились спекулятивная мысль и наука, миф и моральные поучения и многое другое. Попытки в ходе преподавания упорядочить любомудрие древних, однако, разочаровывают: чуть ли не единственным содержанием греческой
науки и «первой философии» оказывается обсуждение проблемы первоначала сущего ранними греческими натурфилософами. Устоявшиеся шаблоны в восприятии генезиса рационального мышления у древних греков в последние два-три десятилетия у нас подвергаются переоценке в ряде публикаций [2-4]. В русле этой тенденции нам кажется актуальным обращение с целью пересмотра привычных представлений к указанной выше теме первоначала сущего.
Как известно, на роль упомянутой субстанции Фалес Милетский прочил воду, Анаксимен (его идейный последователь) - воздух, Гераклит из Эфеса - огонь, а Эмпедокл из Аграганта - все 4 первоначала (три названных + земля), именуемые у него «корнями вещей». Гипотеза, заключающая в себе интригу работы, видится следующим образом: изменение «прочтения» оснований раннеантичной «физики» с содержательного на формальное позволяет выявить их небанальный смысл, увязать его с общей логикой генезиса рационального мышления и объяснить кажущийся параллелизм интеллектуальных процессов на востоке и западе греческого мира VI - V вв. до н.э.
Четверка стихий-первоэлементов имеет очень древние корни - гораздо древнее вышеназванных натурфилософов. Она упоминается во фрагментах, посвященных полулегендарным мудрецам-поэтам Орфею и Лину - современникам Гомера (VIII - VII вв. до н.э.) [5, с.63, 72]. Концепция 4-х первоначал мира, которую Лин в приписываемой ему поэме «О природе космоса» излагает вполне натурфилософски, явно обнаруживает свое мифологическое происхождение. Что бы ни означал сам указанный миф (а в нем при желании можно прочесть указание на литосферу, гидросферу, атмосферу - так сказать, «биосферные» слои - и «небесный огонь» Солнце), трудно отделаться от ощущения бедности его содержания. Непохожие и многоразличные вещи сводятся к земле, воде, воздуху и огню. И эта четверка первостихий устойчиво воспроизводилась в античности, несмотря на вопиющее ее противоречие с реалиями жизни, с растущим знанием. Сами древние, вероятно так же, как и мы, ощущали нищету содержания данной концепции, но воспроизводили ее из соображений сакрального характера. Современные ученые с сожалением констатируют эту нищету (древний = примитивный) с высот достигнутого ими знания. Теория, согласно которой все состоит из четырех элементов - земли, воздуха, огня и воды, пишет С. Хокинг, «была достаточно простой, чтобы называться теорией, но с ее помощью нельзя было получить никаких определенных предсказаний» [6, с.24].
Допустим, что с содержательной стороны теория о четырех стихиях-первоэлементах (даже с учетом ее «биосферного» смысла) - банальна. А с формальной стороны? Формально ее можно понять как способ рационального упорядочения мира посредством числа «четыре». Найдем ли мы следы именно такого понимания четверки первоначал в ранней греческой философии?
Ни один из фрагментов сочинений ученого № 1 - Фалеса Милетского (625-546) - до нас не дошел. Вроде бы, он знал о четырех первоначалах, но для историков науки подлинность соответствующего фрагмента у одного из доксографов сомнительна [4, с.152]. Все идейное наследие Фалеса Милетского обычно сводят к трем положениям: Солнце затмевается Луной; Всё
- из воды; Все полно богов. Здесь налицо противоречие: первое - естественнонаучное - положение совершенно не стыкуется с последующими, которые явственно указывают на то, что Фалес мыслил в русле мифа. Последнее еще прозрачнее у двух других милетцев - Анаксимандра (611546) (вещи растворяются в первоначале) и Анаксимена (585-525) (когда тот иллюстрирует формирование Земли из воздуха сомнительной аналогией с валянием шерсти). Огонь другого ионийца - Гераклита (535-475) - явно иносказание, метафора, отсылающая к текучести, «мерцанию» мира. Во всем перечисленном трудно заметить рациональное мышление. С ним мы впервые сталкиваемся в ясном виде, переходя к Эмпедоклу (484-424 или 492-432). Четверка стихий у этого мыслителя - основной строительный материал мироздания. Он обходится без мифической «трансмутации» первоэлементов друг в друга и без столь же фантастического порождения четверки (или тройки) остальных первоэлементов неким «старшим» началом. «У Эмпедокла картина мира была похожа на картину города, раздираемого борьбой четырех партий»,
- приводит М.Л. Гаспаров меткую аналогию [7, с. 204]. Важна не качественная специфика четырех начал (это - само собой), а то, что их - четыре. Из 4-х непохожих и независимых элементов в концепции Эмпедокла при помощи действующей в универсуме силы «любви» («симпатии»? тяготения?) собираются (как в конструкторе LEGO?) любые вещи мира. Звучит это, на наш взгляд, здраво, особенно, если, модернизируя древнюю теорию, представить, например,
органические молекулы, строящиеся всего-то из 6 элементов-органогенов, из которых наиболее задействованными оказываются снова 4: углерод, водород, азот, кислород. Имеются в распоряжении Эмпедокла еще и 2 «силы» - «любовь» и «вражда». Тут нам видится явная параллель с Лином, вводившим дополнительные - промежуточные - начала: «четыре начала у всех вещей ... тремя узами держимы. ... Интервал от земли до воды физики называют Необходимостью» [5, с.72]. И т.д. У Лина получается: 4+3. Если подходить содержательно -невнятица, если формально - получается семерка.
Семерка фигурирует в трактате «О седмицах» (первая треть VI в. до н.э., Иония) -древнейшем дошедшем до нас научном произведении, написанном прозаически, где выступает способом рационального упорядочения мира. Куда бы ни обратил взор безвестный «гептадор» («семёрочник»), всюду он находит семеричный порядок, всякую область мира мысленно «собирает» из семи частей. «Первый ряд во Вселенной - беспримесного мира, имеющий проходы лета и зимы. Второй ряд - звезд отсвет и разреженность, более блеклый блеск природы. Третий -путь Солнца, обладающий теплом. Четвертый - Луны возвращающейся, становящейся полной через прибыль и уменьшающейся через убыль. Пятая доля - скопление и мир воздуха, содержащая дожди и молнии, громы и снег, и град, и прочее подобное. Шестая - влажная часть моря, рек, родников, источников и озер, и соленая и пресная вода, и содержащееся в них тепло - проводник влажного испарения и орошение. Седьмая [часть] - сама Земля, на которой животные и растения.» [5, с.552]. Из текста трактата становится ясно, что звезды небесные, числом семь, определяют смену времен года, времен года гептадор насчитывает (для земледельца) тоже семь, жизнь человека состоит из семи сезонов, как из семи частей состоят его тело и душа. Иными словами, миром правит число семь. Судя по относительно многочисленным примерам из областей медицины и анатомии, автор трактата, по всей видимости, врач. Три медицинских школы процветали в V в. до н.э. на юге Ионии: книдская, косская и родосская. При этом мы видим у Гиппократа Косского (460-370), но уже применительно к анатомии, снова четверку начал (4 сока в теле), что и у философа, мага, врача Эмпедокла, жившего в это же время на далеком западе - в Великой Греции (юг Италии). Что может объединять в плане числовой символики две таких удаленных местности?
Недостающие звенья, на наш взгляд, дает как раз трактат «О седмицах», идеи которого упоминались выше. О способе получения семерки из четверки мы уже говорили. Дело, однако, даже не в конкретном числе, а в принципе. Здесь четверка и семерка равнозначны. Семерка как принцип упорядочения мира затем триумфально всплывает у пифагорейцев - снова на Западе. Вспомним, что Пифагор с Самоса (580-500) - тоже происходил из Ионии; он мог «вывезти» идеи трактата «О седмицах» в Великую Грецию при своем туда переселении около 540 г. до н.э. У пифагорейцев чисто рациональный принцип упорядочения мира по семеркам находит эмпирическое обоснование. Опыт с монохордом (струна, натянутая над мерной линейкой, позволявшей давать ей путем зажима произвольную длину от первоначальной) ясно показывает координацию семи и чувственно данного мира, являя один из первых примеров «непостижимой эффективности математики». «Укорачивая струну длиной в 12 делений до 6, 8 и 9, т.е. в отношениях 2:1, 3:2 и 4:3, он получал тоны, которые были выше на одну октаву, квинту и кварту», причем «для пифагорейцев получило первостепенное значение то, что важнейшие гармонические интервалы могут быть получены при помощи отношений чисел 1, 2, 3 и 4. Это как бы было подтверждением их основного принципа. «Всё упорядочивается в соответствии с числами» [8, с. 169]. 7 нот, а впоследствии и 7 «планет» (Солнце, Луна и 5 известных грекам планет) блестяще подтверждали прозрения «гептадора» и давали пифагорейцам важные козыри в обосновании метафизического могущества чисел (в пифагорейских общинах наряду с семеркой была сакрализована и десятка).
Для лучшего понимания значения числа как принципа рационального мышления приведем литературную параллель. Герой романа В. Пелевина финансист и банкир Стёпа Михайлов, подобно древнему Лину, «разобрал» семерку, с которой у него с детства был заключен «пакт», на 3 и 4 и стал поклоняться числу 34, решив «пропитать» этим числом всю свою жизнь (чем не способ упорядочения мира с помощью числа?). «Степа начал с того, что стал вставать не в шесть тридцать, как раньше, а в шесть тридцать четыре. Так же сдвинулись все остальные точки его расписания, которые зависели от него. Назначая встречу на половину шестого, он приходил на
четыре минуты позже, специально задерживаясь в вестибюле метро, чтобы дать стрелке переползти на несколько делений вперед. Когда рациональная часть ума начинала нашептывать, что его поведение глупо, для нее был наготове рациональный ответ. Все вокруг меняется каждый миг, и в каждый момент мир представляет собой сумму иных обстоятельств, чем секундой до или после. Люди, с которыми мы имеем дело, тоже постоянно меняются и ведут себя по-разному в зависимости от того, какие именно мысли попадают в моментальное сечение их умов. Поэтому, выбирая временную и пространственную точку своей встречи с миром, мы занимаемся совершенно реальной магией, может быть, даже единственно возможной магией, потому что каждый раз мы решаем, в какой именно мир нам вступить... Эти слова Степа нашел много позже, уже тогда, когда научился превращать числа в деньги, но сама мысль, на которую они указывали, в неоформленном виде была знакома ему со школы. Засыпая, он считал не до ста, а до тридцати четырех, потом опять до тридцати четырех и так далее. Выбирая в кафе, за какой из столиков сесть, он начинал считать их по кругу, по нескольку раз каждый, пока не добирался до тридцати четырех. Перед тем как нырнуть в море с пирса, он делал тридцать четыре быстрых вдоха. Каждый раз, когда надо было принять решение, он тем или иным способом привязывал его к священному числу» [9]. Пелевин называет привычку Степы «магией», но магия не исключает рациональности: она ее использует для упорядочения мира и - через это - для овладения им. Но не тем ли занимается современная математизированная наука? Вот только в случае древних греков и Степы рационализация эффективно достигается без знания специальных понятий и без представлений о законах природы.
Линию культурной преемственности магии чисел применительно к древнегреческой культуре, как нам видится, можно понять следующим образом. Пифагор еще в Ионии мог слышать об идеях, высказанных в трактате «О седмицах», а в Великой Греции, где он в итоге осел, эти идеи могли стать секретными (в духе «ордена» пифагорейцев), обретя тем самым сакральное значение. Это предопределило их дальнейшую трансляцию, как и сохранение до наших дней самого текста трактата, который опубликован в неоднократно цитируемых здесь «Фрагментах ранних греческих философов» в составе текстов гиппократовской школы. То, что идеи эти циркулировали в сообществах врачей, объясняет преемственность числовой символики, с одной стороны, от врача-гептадора - косской школе, с другой стороны, от гептадора - через Пифагора - медикам-пифагорейцам Великой Греции. У представителя пифагорейской медицины Алкмеона (расцвет его деятельности пришелся на первую половину V в. до н.э.) появляются пары противоположных качеств: сладкое - горькое, сухое - влажное, горячее - холодное, мягкое - твердое и т.д. С одной стороны, снова числа - на этот раз «двоичная» символика. С другой стороны, «Аристотель указывает, что противоположные качества Алкмеона отличались от канонических десяти пифагорейских пар и число их не было фиксировано» [10, с.23]. Так-то оно так, но интуиция подсказывает, что важных пар противоположностей, характеризующих макро-состояние организма, не так уж много. Скорее всего, как раз в пределах семи.
Идея, что знание не является результатом сверхъестественных прозрений отдельных одиночек (на что указывают, например, легендарные сведения о них), а представляет собой сетевую структуру, в пределах которой отдельный мыслитель, являясь «узлом» или только частью «узла», добавляет немного к известному, - не нова [11]. Но именно на примере ранней античности, на наш взгляд, ее можно проиллюстрировать нагляднее всего. В Ионии начала VI в. до н.э. уже сложилось преднаучное сообщество, частью которого были и Фалес Милетский (по крайней мере, в части приписываемых ему математических идей), и безвестный гептадор - автор трактата «О седмицах». В этом сообществе развилась магическая идея упорядочения мира посредством чисел, через Пифагора транслированная на запад, в Великую Грецию. Через пифагорейских медиков мысль о числовом коде могла достичь Эмпедокла, который ведь в том числе и врач. Можно, таким образом, при некотором желании проследить традицию числовой символики, имеющую начало в Ионии VI в. до н.э. и разветвляющуюся на запад (в Великую Грецию) и юг (Книд, Кос, Родос). У поздних звеньев этих интеллектуальных сетей (Эмпедокла и Гиппократа) мы видим упрощение числовой символики: отказ от исключительности семерки (произвол гептадора проистекает из мифа) и смелые эксперименты с другими числами, включая и возврат к традиционной четверке. Ко времени Эмпедокла она уже утратила смысл мифологических первоначал-первопотенций, оставив значение чисто математического упорядочивающего мир принципа.
Подход гептадора - Пифагора - медиков оказался рациональным и перспективным в плане научности (оспаривая символику чисел, родилось естествознание), тогда как мысль Ксенофана -Парменида и их школы осталась в рамках теологически окрашенного спекулятивного дерзания. Предложения «атомистами» Демокритом и Анаксагором вариантов мира, состоящего из бесчисленных начал, также не привели к изучению вещества, имея лишь моральное значение. Иными словами, акцент в осмыслении первоначал мира на их содержании оставлял мысль в рамках мифа. Формальный взгляд на первоначала сводил их к символике чисел и оказался действительно «мостом» к рациональному мышлению - упорядочению мира через число.
Литература и источники
1. Чайковский Ю.В. Откуда у греков взялась наука? // Химия и жизнь. 1998. №4.
2. Рожанский И.Д. Две научных революции в Древней Греции // Некоторые проблемы истории античной науки: Сб. науч. работ / ред.-сост. Л.Я. Жмудь. Л.: ГАО, 1989. С. 5-16.
3. Панченко Д.В. Фалес, солнечные затмения и возникновение науки в Ионии в начале VI в. до н.э. // Hyperboreus. 1996. № 1. Т. 2. С. 47-124.
4. Чайковский Ю.В. Фалесова наука в историческом контексте // Вопросы философии. 1997. №8. С. 151-165.
5. Фрагменты ранних греческих философов / сост. А.В. Лебедев. Ч.1. М.: Наука, 1989.
6. Хокинг С. Краткая история времени: От большого взрыва до черных дыр. СПб.: Амфора, 2001.
7. Гаспаров М.Л. Занимательная Греция: Рассказы о древнегреческой культуре. СПб.: Амфора, 2015.
8. Чайковский Ю.В. Лекции о доплатоновом знании. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2012.
9. Пелевин В.О. Числа [Электронный ресурс]: роман // Сайт творчества Виктора Пелевина. - Режим доступа: http://pelevin.nov.ru/romans/pe-chisla/
10. Рожанский И.Д. Ранняя греческая философия // Фрагменты ранних греческих философов / сост. А.В. Лебедев. Ч. 1. М.: Наука, 1989.
11. Коллинз Р. Социология философий. Глобальная теория интеллектуального изменения. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. 1282 с.
References and Sources
1. Chajkovskij Yu.V. Otkuda u grekov vzyalas' nauka? // Himiya i zhizn'. 1998. №4.
2. Rozhanskij I.D. Dve nauchnyh revolyucii v Drevnej Grecii // Nekotorye problemy istorii antichnoj nauki: Sb. nauch. rabot / red.-sost. L.Ya. Zhmud'. L.: GAO, 1989. S. 5-16.
3. Panchenko D.V. Fales, solnechnye zatmeniya i vozniknovenie nauki v Ionii v nachale VI v. do n.e. // Hyperboreus. 1996. № 1. T. 2. S. 47-124.
4. Chajkovskij Yu.V. Falesova nauka v istoricheskom kontekste // Voprosy filosofii. 1997. №8. S. 151-165.
5. Fragmenty rannih grecheskih filosofov / sost. A.V. Lebedev. Ch.1. M.: Nauka, 1989.
6. Hoking S. Kratkaya istoriya vremeni: Ot bol'shogo vzryva do chernyh dyr. SPb.: Amfora, 2001.
7. Gasparov M.L. Zanimatel'naya Greciya: Rasskazy o drevnegrecheskoj kul'ture. SPb.: Amfora, 2015.
8. Chajkovskij Yu.V. Lekcii o doplatonovom znanii. M.: Tovarishchestvo nauchnyh izdanij KMK, 2012.
9. Pelevin V.O. Chisla [Elektronnyj resurs]: roman // Sajt tvorchestva Viktora Pelevina. - Rezhim dostupa: http://pelevin.nov.ru/romans/pe-chisla/
10. Rozhanskij I.D. Rannyaya grecheskaya filosofiya // Fragmenty rannih grecheskih filosofov / sost. A.V. Lebedev. Ch. 1. M.: Nauka, 1989.
11. Kollinz R. Sociologiya filosofij. Global'naya teoriya intellektual'nogo izmeneniya. Novosibirsk: Sibirskij hronograf, 2002. 1282 s.
ПОПОВ СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ - кандидат философских наук, доцент кафедры философии и культурологии Кемеровского государственного медицинского университета; доцент кафедры гуманитарных дисциплин Кемеровского института (филиала) Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова (popov.si@kemerovorea.ru).
POPOV, SERGEY 1 - Ph.D. in Philosophy, Associate Professor, Department of Philosophy and Culturology, Kemerovo State Medical University; Department of Humanities, Kemerovo Institute (Branch) of G. V. Plekhanov Russian Economic University.
УДК: 1(091): 130.122: 130.33 DOI: 10.24412/2411-2275-2021-1-185-194
ФОМЕНКО М.В., МАРМАЗОВА Т.И., УГРЮМОВА М.В., ФОМЕНКО С.А. ИСТОРИОСОФСКИЙ АНАЛИЗ ПРОБЛЕМЫ СТАНОВЛЕНИЯ КАТЕГОРИИ «АБСОЛЮТНОЕ» В РУССКОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ФИЛОСОФИИ XI-XVIII ВЕКОВ
(ДОУНИВЕРСИТЕТСКИЙ ПЕРИОД)
Ключевые слова: Абсолют, Абсолютное, Бытие Бога, православие, русское средневековье, религиозная философия.
В статье рассматривается проблема возникновения и последующего приращения знания в отношении категории «Абсолютное», которая всегда присутствовала в отечественной философии. Основываясь на взглядах русских религиозных мыслителей, показано как с течением времени происходило изменение содержания Абсолютного, формирующегося на почве сложных социально-исторических процессов развивающегося российского общества.
FOMENKO, M.V., MARMAZOVA, T.I., UGRYUMOVA, M.V., FOMENKO, S.A. HISTORIOSOPHICAL ANALYSIS OF THE PROBLEM'S FORMATION OF THE CATEGORY «ABSOLUTE» IN RUSSIAN RELIGIOUS PHILOSOPHY OF THE XI-XVIII CENTURIES (PRE-UNIVERSITY PERIOD)
Key words: Absolute, Absolute, The Being of God, Orthodoxy, Russian Middle Ages, religious philosophy.
This article examines the problem of the emergence and subsequent increment of knowledge of the category "Absolute", which has always been present in Russian philosophy. The views of Russian religious thinkers provide a basis for understanding how the content
