CC BY
8
Айа Ь^^йса РйгороШапа. 2021. Уо1. 17.1. Р. 306-338 БО! 10.30842/а1р23065737171306338
Клитика Ыд в малокарачкинском говоре чувашского языка: копула, показатель ретроспективного сдвига, фокусная частица
Е. А. Романова
Независимый исследователь (Санкт-Петербург, Россия); pinknoiseontv@gmai1.com
Д. А. Сапарова
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (Санкт-Петербург, Россия); dashasaparovaa@gmai1.com
Аннотация. В настоящей работе рассматриваются контексты употребления клитики Ыэ/Ыё в малокарачкинском говоре чувашского языка. На материале полевых данных нами были выявлены значения, которые дает клитика Ыэ / Ыё при присоединении к разным глагольным формам и именам: копула прошедшего времени при неглагольной предикации, показатель плюсквамперфекта, прямо-засвидетельствованный имперфектив, показатель, употребляющийся при ирреальном и контрфактивном условии, оптатив, пермиссивный вопрос, а также кон-трастивный фокус при прямой засвидетельствованности.
Ключевые слова: чувашский язык, неглагольная предикация, контрастив-ный фокус, плюсквамперфект, ирреалис, контрфактивное условие, пермиссив-ный вопрос.
Благодарности: Работа поддержана грантом РФФИ № 20-512-14003 АНФ-а «Языковое разнообразие в Поволжском языковом союзе. Типология грамматических явлений и языковые контакты».
© Е. А. Романова, Д. А. Сапарова, 2021
Clitic ted in Maloe Karachkino dialect of Chuvash: A copula, a retrospective shift marker, a focus particle
E. A. Romanova
Independent researcher (St. Petersburg, Russia); pinknoiseontv@gmail.com D. A. Saparova
HSE University (St. Petersburg, Russia); dashasaparovaa@gmail.com
Abstract. In this paper, we consider the distribution of the clitic teg / tee in the Maloe Karachkino (Poshkart) dialect of Chuvash. The study builds on data collected during the field trips to Maloe Karachkino village in 2017-2019. We identified a wide range of functions with this marker. In this paper, we separately consider the usage of teg in non-verbal and verbal predications. In non-verbal predications, the clitic teg performs the function of a copula of the past tense. It can attach to non-verbal predicates or to the verbpol- 'be', with its usage in both contexts only limited to direct evi-dentiality contexts. This marker can also attach to both the predicate and the focused phrase. Our analysis of the distribution of the clitic in verbal predications shows that in Maloe Karachkino Chuvash, when attached to verb forms the marker teg, can be used in a wide range of contexts that are usually associated with a marker of retrospective shift in the languages of the world. We identified the following functions: the pluperfect marker, the discontinuous imperfect marker, the marker used in the protasis and apodosis of irrealis and counterfactual condition clauses, the optative marker, and the permissive question marker. We established that the clitic can stand after the predicate or occupy the Wackernagel's position (i.e. be attached to the first phrase in the clause). When attached to a non-predicative component, teg can express contrastive focus (in direct evidentiality contexts) or optative meanings. Our findings also show that there can be more than one teg in one sentence.
Keywords: Chuvash, non-verbal predication, contrastive focus, pluperfect, irrealis, counteractive conditional, permissive question.
1. Введение
В настоящей работе рассматриваются функции клитики tes / teë 1 в малокарачкинском говоре (далее МК) чувашского языка. В литературе отмечается несколько функций данного показателя. Со времен грамматики Ашмарина [Ашмарин 1898] в литературе [Левит-ская 1976; Павлов 1957] в разных терминах выделяются следующие функциональные зоны, охватываемые этим показателем 2:
— копула прошедшего времени при неглагольной предикации;
— давнопрошедшее категорическое [Павлов 1957: 197];
— прямозасвидетельствованное давнопрошедшее;
— оптатив;
— показатель, используемый в протазисе и аподозисе условных конструкций;
— смягчающая приимперативная частица.
В МК дистрибуция частицы tes частично отличается от описанной выше. Во-первых, частица не выступает в качестве приимпера-тивной (ср. примеры (1) и (2)).
литературный чувашский
(1) Хула-на кай-йр=ччё 3.
город-ûBj ехать-шр.2рь=с0р_р8т
'Поезжайте-ка в город'.
(2) *xola-ja kaj-3r=te3
город-ûBj ехать-шр.2рь=с0р_р8т
Ожид.: 'Поезжайте-ка в город'.
1 В литературном языке этот показатель всегда содержит переднерядный гласный, тогда как в исследуемом говоре подчиняется сингармонизму.
2 Данные в статье о литературном чувашском основаны на описаниях в литературе [Ашмарин 1898; Павлов 1957; Левитская 1976; Savelyev 2020], а также опросе носителей. Если при примере не указано обратное, он получен авторами от носителей.
3 В настоящей статье примеры из литературного чувашского записываются кириллицей в традиционной орфографии.
Во-вторых, как будет показано в статье, в МК у клитики tea были зафиксированы не описанные в литературе значения пермиссивного вопроса и контрастивного фокуса.
Работа структурирована следующим образом. В Разделе 2 мы рассмотрим показатель tea при неглагольной предикации. Раздел 3 посвящен функциям клитики при глагольной предикации. В Разделе 4 мы рассмотрим употребление tea в качестве маркера контрастивного фокуса. В Разделе 5 рассмотрены позиции копулы. Раздел 6 завершает работу и кратко суммирует основные выводы.
2. Неглагольная предикация
Как отмечает Н. И. Ашмарин [Ашмарин 1898: 338], в чувашском языке есть «особый глагол-существительный (Verbum Substantivum)» tea, который употребляется только в застывшей форме 3 л. ед. ч. прошедшего времени с референцией ко всем лицам и числам, ср. примеры (3а-е).
(3) a. jep xitre=tee
я красивый=сор_Р8т
'Я была красивой'.
б. es xitre=te¿
ты красивый=сор_Р8т
'Ты была красивой'.
в. val xitre=te¿
он красивый=сор_Р8т
'Она была красивой'.
г. per xitre=te¿
мы красивый=сор_Р8т
'Мы были красивыми'.
д. ser xitre=te¿
вы красивый=сор_Р8т
'Вы были красивыми'.
е. vszam xitre=Ш
они красивый=сор_Р8т
'Они были красивыми'.
Согласно [Левитская 1976: 59], клитика tes (*eli > *ils > tea) восходит к форме 3 л. прошедшего категорического времени древ-нетюркского глагола *i- < *e- < *er- со значением 'быть', который не представлен в современном чувашском в качестве корневой морфемы 4.
Показатель tes маркирует неглагольный предикат, конкурируя с формами прошедшего времени копулыpol 'быть', см. пример (4).
(4) a. pefs toxtsr=tes
Петя врач=с0р_Р8Т
б. pefs toxtsr pol-za Петя врач быть-су_8ш
'Петя был врачом'.
Следует отметить, что в чувашском для выражения прошедшего времени используются различные формы. В данном разделе будет рассмотрена только одна форма—деепричастие одновременности на -sal-zal-sel-ze, которое в МК может употребляться финитно (как и в других северо-западных говорах чувашского языка, [Сергеев 1963]) 5.
В случае присоединения tes к неглагольному предикату обязательно условие прямой засвидетельствованности, понимаемой в соответствии с [Плунгян 2001, 2004], ср. пример (5):
(5) jids oram-ra=tes собака улица-ьос=сор_Р8т
i. 'Собака была на улице'. {Я это сам видел.}
ii. *'Собака была на улице'. {Я сам этого не видел.}
4 Л. С. Левитская возводит к глаголу *i- < *e- < *er- в отрицательной форме причастия на -r также показатель именного отрицания mar [Левитская 1976: 59].
5 В литературном чувашском деепричастие на -sa не может использоваться в качестве вершины независимой предикации.
Стоит отметить, что деепричастие на -sa не требует прямой за-свидетельствованности, ср. пример (6):
(6) jidэ oram-ra pol-za
собака улица-мс быть-су_81м
1. 'Собака была на улице'. {Я сам это видел.} и. 'Собака была на улице'. {Я сам этого не видел.}
В Таблице 1 показаны условия употребления клитики Шэ при неглагольной предикации.
Таблица 1. Неглагольная предикация Table 1. Non-verbal predication
Связка прямая засвидетельствованность косвенная засвидетельствованность
teg (cop_pst) ok *
pol-za (6biTb-cv_siM) ok ok
Таким образом, для формы на Шэ возможна одна альтернатива, в то время как для формы на -sa—обе.
3. Глагольная предикация
В данном разделе мы будем рассматривать функции клитики Шэ при глагольной предикации. Согласно нашим и литературным данным, в МК данная клитика выступает в контекстах, которые обычно в языках мира ассоциируются с показателем ретроспективного сдвига [Плунгян 2001].
Согласно [Плунгян 2001: 72], под явлением ретроспективного сдвига понимается присоединение к самостоятельной глагольной форме особых вторичных модификаторов («ретроспективизато-ров»), которые смещают ситуацию с определенной временной соотнесенностью по временной оси в прошлое. В результате такого
присоединения «ретроспективизаторов» можно наблюдать различные семантические эффекты. В зависимости от временной локализации к ним относятся: перенос ситуации в некую зону «сверхпрошлого» с центральными значениями предшествования в прошлом, а также отдаленного и «прекращенного» прошлого. В иных случаях ретроспективный сдвиг переносит ситуацию в так называемую «антирезультативную» семантическую зону, в результате чего появляются значения ирреального условия, дуратив, оптатив, пермиссив-ный вопрос.
В ранних работах по чувашскому языку функционал показателя ретроспективного сдвига подробно не рассматривался. В литературе указывается, что клитика =ччё в литературном чувашском возможна в сочетании со следующими глагольными формами индикатива: «прошедшее неопределенное», «давнопрошедшее категорическое», «прошедшее несовершенное» [Павлов 1957: 195-201].
В МК присоединение tes допускают формы непрошедшего времени (npst), деепричастия одновременности (cv_sim), деепричастия предшествования (cv_ant), инфинитива долженствования (inf-ättr), гортатива (hört), юссива (juss) и причастия будущего времени (рс_ fut). При добавлении клитики к глагольным формам происходит сдвиг временной перспективы ситуации и/или появляются ирреальные значения, свойственные показателям ретроспективного сдвига. В Таблице 2 (с. 312-313) сопоставляется семантика этих форм при их независимом употреблении и в сочетании с клитикой tes.
Таблица 2. Сопоставление глагольных форм с клитикой и без клитики tea Table 2. Difference between verbal forms with and without the clitic tea
Форма Без клитики Ыд (наиболее релевантные значения) С клитикой tea
CV_ANT Глагольная форма, используемая в протасисе условного предложения Контрфактив и ирреальное условие, ирреальный оптатив
Форма Без клитики teэ (наиболее релевантные значения) С клитикой teэ
КРЭТ Событие в настоящем и будущем Имперфективное прямозасвидетельствованное событие в прошлом, пермиссивный вопрос, оптатив
СУ_Б1М Событие в прошлом Плюсквамперфект
рс_гит Событие в будущем Пермиссивный вопрос, оптатив
ЮТ-АГЖ Инфинитив долженствования Оптатив
НСЖГ, ,Ш88 Гортатив и юссив Оптатив
В МК клитика Шэ не присоединяется к финитной форме прошедшего времени:
(7) ik eol kajala pilëk xut tort-эn-sa=Шэ /
два год назад пять раз тянуть-КЕЕЪ-су_8ш=сор_Р8т
*tort-эn-r-эm, xaV tort-эn-m-a-p тянуть-КЕКъ-Р8т-1 бо с ейчас тянуть-КЕЕЪ-ЫЕО-№8т-1 эо
'Два года назад я подтягивался пять раз, сейчас не подтягиваюсь'.
В МК прошедшее время используется для предельных интерпретаций в недавнем прошлом:
(8) ëner ep sagэr seget-re tэr-d-эm / *tэr-za=Шэ
вчера я восемь час-ьос встать-Р8т-180 встагь-су_ям=сор_Р8т
'Вчера я встала в 8 часов'.
Семантика форм с показателем Шэ подробнее рассматривается в следующих разделах статьи.
3.1. Прямозасвидетельствованный имперфектив
Чаще всего непредельные интерпретации предиката в зоне прошедшего выражаются в МК формой деепричастия одновременности на -sa (cv_sim). В МК конверб на -sa функционирует как предикат в независимом предложении:
(9) atea-zam vila-za ребенок-PL играгь-су_81м
'Дети играли'.
При наличии прямой засвидетельствованности вместо формы на -sa используется форма непрошедшего времени с клитикой tes, см. пример (10):
(10) vsl komnat-a кёг-zen,
он комната-OBj войти-су_А№'
jep eiru-ja еёС-е-р^ё / *её^е
я письмо-OBj рвать-кР8т-18с=с0Р_Р8т рвать-су_81м
'Когда он вошел в комнату, я рвала письмо'.
Непрошедшее время в литературном чувашском локализует действие в настоящем или в будущем (если говорящий уверен, что действие непременно свершится) [Павлов 1957: 187]. Это актуально и для МК. В данном случае ретроспективный сдвиг при присоединении к форме непрошедшего времени переносит действие в прошлое 6. При этом обязательны наличие прямой засвидетельствованности и непредельная интерпретация, как в (11).
(11) ёпег es olma vsrl-a-n=ted / вчера ты яблоко красть-кр8т-280=сор_р8т,
*vsrla-za ер xa-m kor-d-эт красть-су_8ш я сам-р_18с видеть-Р8т-18с
'Вчера ты воровал яблоки, я сам видел'.
6 Также при присоединении клитики к форме непрошедшего времени возможны интерпретации оптатива, пермиссивного вопроса, ирреального условия, см. о них ниже.
Здесь важно отметить, что обычно ситуации с субъектом в первом лице кажутся по умолчанию прямозасвидетельствованными (т. к. восприятие говорящего и является его прямым источником информации). Но, тем не менее, есть ситуации, когда субъект в первом лице совершил что-либо непреднамеренно (например, 'Я разбила тарелку (случайно, т. к. не увидела ее на столе)' или 'Я сломала ноготь')) или субъект удивляется услышанной информации о себе ('(Они сказали,) что я богатый! (ложь)') и прочее [Curnow 2002]. Подобные контексты относятся к косвенной или непрямозасвидетель-ствованной эвиденциальности.
В эвиденциальной системе МК, в частности, для описания ситуаций, в которых субъект в первом лице действовал неосознанно, используется показатель непрямой засвидетельствованности:
(12) es кёг-ze, ep eur-za / *eur-a-p=tes
ты идти-су_8ш я спать-су_ям спать-кр8т-18о=сор_р8т
'Когда ты пришел, я спал'.
Следующие примеры иллюстрируют случаи, в которых использование данной формы невозможно в силу предельной интерпретации предиката (13) или косвенной засвидетельствованности (14), ср. (11).
(13) ёпег es рйёк olma varla-r-эп / вчера ты пять яблоко красть-Р8т-28с
*vsrl-a-n=te3, ep xa-m kor-d-эт
красть-кР8т-28с=с0Р_Р8т, я сам-р_18с видеть-Р8т-18с
'Вчера ты украл 5 яблок, я сам видел'.
(14) ëner es olma varla-пэ / вчера ты яблоко красть-рс_р8т
*vsrl-a-n=te3, man abi kor-d-ё
красть-кР8т-28с=с0Р_Р8т я.оек мать видеть-Р8т-38с
'Вчера ты воровал яблоки, моя мать видела' 7.
7 В этом предложении информант выбрал форму причастия прошедшего времени на -пэ, которая функционирует в литературном чувашском аналогично форме конверба на -.за в верховых диалектах чувашского [Павлов 1957: 197].
В 3 л. мн. ч. ожидаемая форма непрошедшего времени в сочетании с клитикой tes не используется, и вместо нее выступает форма, формально соотносимая с формой имперфекта в чувашском литературном языке:
(15) *vul-ates=tes ^ vul-ate-se читать-№8т.3рь=с0р_р8т ^ читать-1рр-3рь
'Они читали'.
(16) student-sam=da poe-tar-sn-ate-se=ta / студент-рь=и собираться-сАи8-яЕЕь-1РР-3рь=и
*poe-tar-sn-ates=tes=da park-ra eyr-ete-ёе /
собираться-САи8-КЕЕЪ-кР8т3рь=сор_Р8т=и парк-Loe идти-1рр-3рь
*eyr-eteë=teë идти-МР8т3рЬ-СОР_Р8Т
'Бывало, студенты собирались и гуляли в парке (я был свидетелем)'.
Неизвестно, верно ли это для формы 3 л. ед. ч., т. к. форма непрошедшего времени с клитикой tes омонимична ожидаемой форме имперфекта (-at=tes (npst[3sg]=cop_pst) и -ate-s (ipf-3sg)).
Остальные личные формы имперфекта не встречаются в МК:
(17) vul-a-psr=tes / *vul-at-psr читать-кР8т-1 pl=cop_pst читать-ipf-! pl
'Мы читали'.
[Левитская 1976: 65] рассматривает показатель имперфекта (-at/ -ate в 3 л.) в диахронии как сочетание аффикса -a / -at, который идентичен показателю непрошедшего времени, с неправильным экзистенциальным глаголом (*e(r)-) в прошедшем времени (*-t-). Учитывая происхождение клитики tes (см. подробнее Раздел 2), мы можем предположить, что диахронически сочетание показателя непрошедшего времени с клитикой tes (указывающее на прямозасви-детельствованную непредельную ситуацию) аналогично структуре имперфекта. В таком случае присутствие имперфекта в форме 3 л. мн. ч. из литературного чувашского в парадигме формы косвенной
засвидетельствованности с непредельным значением объясняется фонетической избыточностью и фонемной тавтологией формы на -аШэ=Шэ; фонетически более удачной выглядит аналогичная форма имперфекта на -аШ-эе.
3.2. Плюсквамперфект
Согласно [Павлов 1957: 197], в литературном чувашском существует так называемое «давнопрошедшее категорическое» время. Оно используется для обозначения прошедшего действия, которое предшествует другому действию в прошлом или является уже неактуальным для говорящего. При этом говорящий должен быть очевидцем данных событий. «Давнопрошедшее категорическое» образуется от деепричастия на -са / -се с помощью глагольных показателей имперфекта. Аффикс имперфекта, как было упомянуто выше, восходит к сочетанию аффикса непрошедшего времени (-а / -а() и экзистенциального древ-нетюркского глагола (*е(г)-) в прошедшем времени (*-- [Левицкая 1976: 72]. В грамматике [Павлов 1957] также указывается, что дополнительно к форме «давнопрошедшего категорического» в 1 и 2 л. можно присоединять «частицу» -ччё:
(18) ^ыр-са-тт-ан(-ччё).
писать-су_8ш-1рр-28о(-сор_р8т)
'Ты написал было' .
Однако информация о семантике конструкций с «частицей» и без отсутствует.
Как отмечено в [Бауе1уеу 2020: 28], в литературном чувашском плюсквамперфект также образуется сочетанием формы причастия прошедшего времени на -пэ 8 и клитики -(с)сэ («давнопрошедшее неопределенное» у [Павлов 1957]) и указывает на перфективную ситуацию в прошлом с непрямой засвидетельствованностью, см. (19).
8 Здесь и далее сохраняется запись чувашских предложений и морфем из [Бауе1уеу 2020].
литературный чувашский
(19) РэЫэг sad-a тыШас рг-пэ-ссэ. прошлый.год сад-БАг/Асс заяц появиться-РБТ.РТСР-КЕТ^ 'В прошлом году в саду (видимо) появился заяц'.
В МК форма причастия прошедшего времени на -пэ в сочетании с клитикой Ыэ почти не используется. Синтетический плюсквамперфект образуется добавлением Ыэ к форме конверба на -sa, см. примеры (25)-(27) ниже.
Как было упомянуто в Разделе 3.1, форма на -sa употребляется в МК нефинитно в качестве предиката:
(20) aЫa-zam vila-za ребенок-рь играть-су_81м 'Дети играли'.
Это, в целом, не свойственно большинству тюркских языков, где конверб в предикативной позиции должен использоваться вместе со вспомогательным финитным глаголом [Johanson 1995]:
киргизский
(21) Оцы-р Ш-г^ы.
читать-соку стоять-там.РА8т-3.8с 'Он продолжал читать'.
Й. Бенциг 1959: 743-744] отмечает, что для верхового ди-
алекта чувашского характерно использование конверба -sa без финитного глагола, и предполагает, что все конвербы отсылают к ситуации, локализованной в прошлом, с актуальным на момент речи результатом.
В МК выбор «чистой» формы на -sa не зависит от эвиденциаль-ности (в примере (22) — инференция, (23) и (24) — прямая засвиде-тельствованность).
(22) ёпег kae-гa aЫa-zam eыг-za / *eыг-za=Ыэ,
вчера вечер-ьос ребенок-рь спать-су_81м спать-су_81м=сор_Р8т
тёп-^ёп te-zen §av-lэ maг=Ыэ
что-СБЬ говорШЪ-СУ_А№' Щум-РЯОР КЕО_А8СЯ=СОР_Р8Т
'Вчера вечером дети спали, так как было тихо' (говорящий делает вывод на основе косвенных свидетельств).
(23) ep maldan vola-za,
я раньше читать-су_8ш
xaV vol-a-p malala=da vol-a-p
теперь читать-отэт-^о вперед=Аоо читать-отэт-^о
'Я читала, читаю и буду читать'.
(24) ik eol kajala port lart-sa / *lart-sa=tea,
два год назад дом посадить-су_!31м посадить-су_!31м=сор_Р8т
xaV ep onda poran-a-p теперь я здесь жить-отзт-^о
'Два года назад я построил дом, и теперь я там живу'
Глагольная форма на -sa=tea указывает на действие, которое происходило давно (25), предшествовало другому действию в прошлом (26), было прекращено или результат которого был аннулирован (27). В случае если эти условия не выполняются, использование формы невозможно, ср. (22)-(24). Для выбора этой формы эвиденциальность так же нерелевантна (в примере (25) — косвенная засвидетельство-ванность, в (26) и (27) — прямая).
(25) ta-xean ta-xean jurje-zem
iNDEF-когда iNDEF-когда песня-PL
xitre jorla-za=tea красивый петь-су_81м=сор_Р8т
'Давным-давно пели красивые песни'.
(26) atea-zam jor krepoz-a eëmër-ze tsk-sa=tes ребенок-PL снег крепость-сда ломать-су_ям лить-су_81м=сор_Р8т
'(Когда я проходил мимо, я увидел, что) дети сломали / доломали снежную крепость'.
(27) ik eol kajala port lart-sa=tes,
два год назад дом посадить-су_81м=сор_Р8т
xaV val eok теперь он neg_ex
'Два года назад я построил дом, сейчас его уже нет'.
3.3. Контрфактив и ирреальное условие
В протазисе условного предложения, как правило, используется форма деепричастия предшествования на -san/-sen. Для выражения ирреального следствия в условной конструкции (28) и контрфактив-ного (29) условия глагольная форма в аподозисе присоединяет кли-тику tes. Данная форма обязательна в аподозисе.
(28) es iran kil-m pol-zan
ты завтра идти-рс_р8т быть-су_Акт
jep koksl pëz£r-e-p=teë я пирог готовить-NPST-! SG=COP_PST
'Если бы ты завтра пришел, я бы приготовил пирог'.
(29) ëner pets xola-ja kaj-za=tes
вчера Петя город-еда идти-су_81м=сор_р8т
'Вчера Петя поехал бы в город (, но он заболел).'
3.4. Оптатив
В сочетании с некоторыми глагольными формами показатель Ыэ может также выражать значения оптатива, см. Таблицу 3 (с. 321).
(30) т1§э xola-ja kaj-zan=Ыэ
Миша город-еда ехать-су_АЭТ=сор_Р8т 'Если бы только Миша поехал в город!'
(31) рег-ёп telej-lë ро1^=Ыэ мы-оек счастье-ряор быть-рс_еит=сор_Р8т
'Вот бы мы были счастливы'.
(32) vot xalj eыг-ma-la=Ыэ
вот сейчас спать-ют-Атси=сор_Р8т 'Вот бы сейчас поспать'.
(33) telej-te pol-ar / OKpol-ar=tes
СЧаСТЬе-PROP бьПЪ-HORT.lPL 6bITb-HORT.1PL=COP_PST
'Пусть мы будем счастливы!'
Таблица 3. Формы с оптативной семантикой Table 3. Forms with optative semantics
Формы Оптативная семантика с tea Оптативная семантика без tea
cv_ant + -
pc_fut + -
inf-attr + -
hort. 1sg %
hort.lpl 9 % %
imp.2sg 10 -
imp.2pl -
juss.3sg % +
juss.3spl % +
npst + -
Таблица устроена следующим образом: в первом столбце представлены глагольные формы, во втором и третьем указывается возможность для них оптативного значения. В таблице используются следующие обозначения: «+» — выражение оптатива возможно, «—» — невозможно, «%»—данные контексты были разрешены только частью информантов, зачеркнутые клетки — данных форм не существует.
9 Особенность данного примера в том, что формы гортатива большинством носителей оцениваются как литературные. Форма гортатива мн. ч. с показателем ^э также оценивается как грамматичная не всеми носителями
10 Несмотря на то, что формы императива изолированно не выражают оптатив, а также не сочетаются с &э, они были включены в эту таблицу, для сравнения с формами гортатива и юссива.
Стоит отметить, что в литературном чувашском перечисленные формы не могут выражать значение оптатива, ср. (34) и (35).
литературный чувашский
(34) Миша кантар-ла-хи апат ди-ет-ччё
Миша полдень-АТ1и-АТ1и_ТЕМР обед есть-кр8т.380=сор_р8т
i. 'Миша пообедал'.
ii. *'Вот бы Миша пообедал'.
(35) miga kandar-la-xi Миша полдень-Агга-Агси_ТЕМР
i. 'Миша пообедал'.
ii. 'Вот бы Миша пообедал'.
В литературном чувашском для выражения значений из оптативной зоны используется специализированная парадигма. Н. И. Аш-марин называет данные формы «уступительно-желательным наклонением» [Ашмарин 1898: 294], в то время как в [Павлов 1957: 210] отмечено, что форма «желательного наклонения» образуется «от уступительного наклонения путем присоединения к формам последнего частицы -ччё (...) придающей глаголам в некоторых формах значение усилительного желания совершить какое-нибудь действие» и имеет свою парадигму, см. Таблицу 4.
Таблица 4. Парадигма глагола в желательном наклонении в литературном чувашском [Павлов 1957: 211]
Table 4. Paradigm of the verb in optative in Standard Chuvash [Павлов 1957: 211]
Ед. ч. Мн. ч.
1 л. дыр-ап-ин=ччё писатъ-NPST. 1 SG-CONC-COP_PST дыр-апар-ин=ччё писагь-npst. 1pl-conc=cop_pst
2 л. дыр-ас-ан=ччё nHCaTb-CONC-NPST.2sG=COP_PST дыр-ас-ар=ччё nHCaTb-CONC-NPST.2PL=COP_PST
3 л. дыр-ин=ччё nHcaTb-coNC=cop_psT дыр-ед-ин=ччё nHCaTb-NPST.3PL-CONC=COP_PST
abat eiet=teë
обед ecTb-NPST.3sG=cop_psT
В МК данные формы признаются не всеми носителями 11 (см. пример (36)), и их заменяют формы из Таблицы 3.
(36) vsl xola-ja *kaj-in=teë / OKkaj-ma-la=tes
он город-сш ехать-сокс=сор_Р8т ехать-ют-Агти=сор_Р8т
'Вот бы он в город поехал'.
3.5. Пермиссивный вопрос
Помимо значений, описанных выше, клитика tes может также выражать значение пермиссивного вопроса (вопроса, выражающего просьбу о разрешении совершить действие). Значение пермиссивного вопроса может быть выражено при присоединении tes к формам гортатива (hort), юссива (juss), непрошедшего времени (npst) и причастия будущего времени (pc_fut).
(37) ep kaj-am=tes xola-ja
я ехать-нсжг.180=сор_р8т город-сш
'Можно я поеду в город?'
(38) %per kaj-ar=tes xola=ja
мы ехать-нокг. 1pl=cop_pst город-сш
'Можно мы поедем в город?'
(39) per-ën telej-lë pol-as=tes
мы-GEN счастье-PROP бьПЪ-РС_ГиТ=СОР_Р8Т
'Можно мы будем счастливыми?'
(40) — iran migs maskva-ja kaj-at=tes
завтра Миша Москва-сш ехать-кр8т.380=сс>р_р8т
—jorat pust kaj-at
ладно пусть ехать-отвт^с
'— Можно Миша поедет завтра Москву? — Ладно, пусть поедет'.
11 Теми, кто признает эти формы возможными, они оцениваются как литературные.
Важно отметить, что конструкция с Ыэ не употребляется при обычном вопросе. В данном случае будет употребляться вопросительный маркер i/j, ср. примеры (40) и (41).
(41) — iгan migэ maskva-ja kaj-ad=i /
завтра Миша Москва=сда ехать-кР8т.3&з=о
*kaj-at=Ыэ ехать-кР8т.38с=с0Р_Р8т
—eok iгan vэl ëel-et
нет завтра он работать-кР8т.38с
'— А Миша поедет завтра Москву? — Нет, он завтра работает'.
Как отмечено в [М^Ьш 1995: 377; Добрушина 2009: 299], формы с ирреальной семантикой употребляются в вопросах и в других языках. Например, в русском языке частица бы может входить в конструкцию, выражающую вежливый вопрос. Так, в [Там же] отмечено, что русское сослагательное наклонение в сочетании с отрицанием и/или модальными словами может выражать вежливое побуждение, которое реализуется в форме вопроса ('Не могли бы Вы зайти попозже?').
Вероятно, функция, сходная с данной, также реализуется в литературном чувашском, в котором клитика Ыэ используется для смягчения императива, гортатива и юссива, см. примеры (42)-(44). Как было отмечено в Разделе 1, в МК частица Ыэ с формами императива не сочетается.
литературный чувашский
(42) Хула-нa кай-дар=ччё. город-еда ехать-.ш88.380=сор_р8т
'Ну пусть он поедет в город'. {Я надеюсь, что он поедет в город}
(43) Хула-нa кай-ар=ччё. город-еда ехать-нокг. 1рь=сор_р8т
'Поедем-ка мы в город'.
(44) Хула-нa кай-ар=ччё. город-еда ехать-1мр.2рь=с0р_р8т
'Поезжайте-ка в город'.
4. Контрастивный фокус
В МК клитика Шэ развила еще одно употребление, не свойственное литературному языку — она используется в качестве маркера контрастивного фокуса, присоединяясь к именным и местоименным формам, см. пример (45).
(45) реРэ=Шэ рахШа-га ёе1-а Петя-сор_Р8т огород-ьос работать-крзт.Зэо
'Именно Петя работает в огороде {а не кто-то другой}'.
В литературном чувашском Шэ не выполняет данную функцию, ср. пример (46).
литературный чувашский
(46) *Петя=ччё пахча-ра ёдл-ет
Петя=сор_Р8т огород-ьос приезжать-крэт.З&з
Ожид.: 'Именно Петя работает в огороде'.
Для выражения многих фокусных значений и в МК, и в литературном чувашском используется эмфатическая частица -ак, см. примеры (47) из МК и (48) из литературного чувашского.
(47) реР-ак / ОКреРэ=Шэ рахШа-га ёе1е Петя-Емрн Петя-сор_Р8т огород-ьос работать-крзт.Ззо
' Именно Петя работает в огороде'.
литературный чувашский
(48) Лещенко мар, Кобзон-ах кил-нё Лещенко ото Кобзон-Емрн приезжать-рс_р8т
'Не Лещенко, а именно Кобзон приехал'.
Как отмечено в [Закирова 2019], рефлексы данной частицы встречаются и в других языках Поволжья 12. В работе [Козлов 2017]
12 «<в> чувашском (=ах / =ех ), луговом марийском (=ак, в некоторых говорах =ок), горномарийском (=ок), татарском (=ык / =ик), башкирском (=ык/ =йк) и удмуртском (=гк)» [Закирова 2019: 4].
предлагается анализ частицы в горномарийском языке (там она выглядит как =о^.
Согласно [Козлов 2017], «<п>рисоединяясь к референциальным выражениям (т. е. неквантифицированным именным группам), <^к> обычно переводится на русский одной из трех следующих частиц: же "присоединительное" 13, именно или все-таки» [Козлов 2017: 242].
Показатель Ыэ, в отличие от -ak, может употребляться только в контекстах со значением 'именно' [Закирова 2017], ср. примеры (49)-(51).
Антиаддитивный фокус (же «присоединительное»)
(49) a. ma§э paxЫa-гa ëеl-et aЫa-zam-Ъa=da
М. огород-ьос работать-кР8т.38с ребенок-рь-1К8=Аъю
ma§-ak Шг^ М.-ЕМРН сидеть-№8т.38о
'В огороде работает Маша, с детьми сидит Маша же'.
б. *ma§э paxЫa-гa ëеl-et aЫa-zam-Ъa=da
М. огород-ьос работать-кР8т.38с ребенок-рь-м8=Аов
ma§э=Ыэ Ыг^ М.=СОР_Р8Т сидеть-кР8т.38с
Ожид.: 'В огороде работает Маша, с детьми сидит Маша же'.
Эмфатический приглагольный фокус (всё-таки)
(50) ep е0гЪe е^-Ъ^ / #e-e-p=Ыэ 14
я суп есть-№8Т-180-ЕМРН есть-КР8Т-18С=СОР_Р8Т 'Я все-таки ем суп'.
13 В [Козлов 2017: 242] контексты, которые обслуживает же «присоединительное», называются антиаддитивными (анализируются как имеющие следующую пресуппозицию: «относительно референта фокусной альтернативы верно еще одно свойство, кроме того, о котором говорится в высказывании.
14 Данный пример с формой непрошедшего времени и показателем копулы прошедшего времени может иметь интерпретации оптатива 'Вот бы мне поесть суп', пермиссивного вопроса ('Можно я поем суп?'), а также значение прошедшего непредельного прямозасвидетельствованного действия ('Я ел суп'), см. Раздел 3.
Для частицы -ak важно, чтобы референт именной группы был задан, и обязательна пресуппозиция данности (т. е. референт должен быть введен в дискурс заранее и оставаться активированным), а также пресуппозиция исчерпанности [Kozlov 2018; Закирова 2019]. Это же верно и для tes. Так, в примере (51) невозможно употребление фокусных маркеров.
(51) temle student-(*ak) / student=(*tee) ku какой-то студент-ЕМРЫ студент=сор_Р8т этот
teorim-in-e dokazat tu-za теорема-р_3-сш доказать делать-су_8ш
'Какой-то студент доказал эту теорему'.
Следует также отметить, что показатель tes, в отличие от маркера -ak возможен только в условиях контраста и прямой засвиде-тельствованности, ср. (52) и (53):
(52) kobzon-ak / *kohzon=tes kil-ze Кобзон-Емрн Кобзон-сор_Р8т приезжать-су_81м
'Именно Кобзон приехал'.
(53) leeenko mar, kobzon=tes kil-ze Лещенко neg Кобзон=сор_р8т приезжать-су_81м
i. 'Не Лещенко, а именно Кобзон приехал'. {Я сам видел}
ii. *'Не Лещенко, а именно Кобзон приехал'. {Но я сама не видела.}
Мы также отметим, что показатель tes не может выражать кон-трастивный топик (о контрастивном топике и его отличии от фокуса см. [Büring 2016]), см. пример (54).
(54) — vzam ssta kaj-ates pets / *pefs=tes
они куда ехать-№8т.3рь Петя Петя=сор_Р8т
xola-ja kaj-at город-ciBj ехать-кР8т.38с
'— Куда они едут? — [Петя]ст едет [в город]Р'
5. Позиция клитики
В разделах выше мы показали, что клитика Ыэ может присоединяться к предикату, а также к контрастивной фокусной непредикативной составляющей.
В данном разделе мы рассмотрим ограничения на присоединение Ыэ к непредикативной составляющей (Раздел 5.1), а также случаи, когда в предложении употребляются несколько показателей Ыэ (Раздел 5.2).
5.1. Ваккернагелевская позиция
Как отмечалось выше, клитика Ыэ может присоединяться не только к предикату. Так, мы выявили, что она может занимать две позиции: после предиката и ваккернагелевскую (позицию после первой составляющей клаузы). Следующие примеры показывают, что в МК клитика Ыэ допускает позицию после первой (55 а), (56а), однако, как правило, не после второй (55 б), (56б) непредикативной составляющей.
(55) a. mi§э=Ыэ xola-ja kaj-za
Миша=сор_Р8т город-еда идти-су_ям
б. *xola-ja mi§э=Ыэ kaj-za
город-еда Миша=сор_Р8т идти-су_ям
'Именно Миша ездил в город'.
(56) a. xola-ja=Ыэ migэ kaj-za
город-сда=сор_Р8т Миша идти-су_ям
б. ^^э xola-ja=Ыэ kaj-za
Миша город-сда=сор_Р8т идти-су_ям
'Миша ездил именно в город'.
Позиция после второй составляющей возможна в том случае, если ей предшествует пауза, ср. (56б) и (57).
(57) migэ # xola-ja=Ыэ kaj-at
Миша город-сда=сор_Р8т ехатъ-NPSт.3sG 'Миша в город именно поедет'.
Позиция после первой составляющей возможна для клитики Ыэ не только в значении контрастивного фокуса, но также в функции копулы и оптативного маркера.
При неглагольной предикации Ыэ также может занимать как позицию после предиката, так и ваккерангелевскую позицию после узкого фокуса, ср. (58а-б) и (59а-б). Так, в (58) присоединять показатель Ыэ может и предикат, и фокусная составляющая. В случае же если предикат находится в фокусе, присоединять показатель Ыэ может только он, как в (57).
(58) a. евё=Ыё xola-гa
я=сор_рбт город-ьос
б. евё xola-гa=Ыэ
я город-ьос=сор_Р8т
{Кто был в городе?} 'Я был в городе'.
(59) a. eъë хоьа-яа=ЫЭ
я город-ьос=сор_Р8т
б. *eъë=Ыë хоьа-яа я=сор_рбт город-ьос
{Где ты был?} 'Я был в городе'.
Как и при глагольной предикации, Ыэ может присоединяться только к первой составляющей, см. пример (60).
(60) *eъë xitгe=Ыë xola-гa
я красивый=сор_Р8т город-ьос
Ожид.: 'Я была в именно красивом городе'.
Допустимость присоединения клитизованной копулы не только к предикату, но и к составляющей в узком фокусе находит типологическую параллель в мокшанском языке, см. [Kho1odi1ova 2016].
Стоит отметить, что в литературном чувашском возможно присоединение клитики только к предикату и невозможно присоединение к фокусной составляющей, ср. примеры (61а-б) и (62а-б).
литературный чувашский
(61) а. *Эпё=ччё хула-ра
я-СОР_Р8Т город-ьос
б. Эпё хула-ра=ччё я город-ьос-сор_Р8т
{Кто был в городе?} 'Я был в городе'.
(62) а. Эпё хула-ра=ччё
я город-ьос=сор_Р8т
б. *Эпё=ччё хула-ра я-СОР_Р8Т город-ьос
{Где ты был?} 'Я был в городе'.
Допустимость ваккернагелевской позиции в оптативном контексте показывает пример (63).
(63) т1§э=Шэ хв1а^а ка]-а1
Миша=сор_Р8т город-ов1 ехать-кР8т.3&з 'Вот бы именно Миша поехал в город'.
Как было отмечено в Разделе 3.4, показатель Шэ выражает оптативную семантику не только в сочетании с формой непрошедшего времени, как в примере (63), но и в сочетании с рядом других глагольных форм. Однако, поскольку остальные глагольные формы и изолированно могут выражать значение оптатива или близкое к нему, для них оказывается сложно определить, выступает ли в примере показатель Шэ в составе глагольной формы или же в качестве показателя контрастивного фокуса.
Невозможность ваккернагелевской позиции Шэ в контекстах ирреального и контрфактивного условия (64), пермиссивного вопроса (65) и прямозасвидетельствованного ретроспективного сдвига (66) показана в примерах ниже.
(64) *es iran kil-пё pol-zan jep=tee kokal
ты завтра идти-рс_р8т 6biTb-cv_ANT я-сор_р8т пирог
рё%ег-е-р Готовить-npst-I sg
Ожид.: 'Если бы ты завтра пришел, я бы приготовил пирог'.
(65) *ер=Ш kaj-am xola-ja
я-сор_р8т ехать-нокг.1 sg город-еда
Ожид.: 'Можно я поеду в город?'
(66) *mi$d=ted xola-ja kaj-at
Миша=сор_Р8т город-еда ехать-кР8т.380
Ожид.: 'Миша ездил в город'.
Таким образом, при присоединении к первой непредикативной составляющей в клаузе tea может выполнять функцию копулы и выражать значение оптатива или контрастивного фокуса, но не может выполнять других функций. Данные о возможном расположении кли-тики обобщены в Таблице 5.
Таблица 5. Положение клитики Table 5. Clitic position
Функция Положение клитики
На предикате На непредикативной составляющей
1. Копула + +
2. Оптатив + +
3. Ирреальное и контрфактивное условие + -
4. Пермиссивный вопрос + -
5. Прямозасвидетельствованный ретроспективный сдвиг + -
6. Контрастивный фокус - +
5.2. Наличие нескольких &э в одном предложении
Как отмечалось в начале данного раздела, в МК возможно употребление нескольких показателей Шэ в одном предложении. В данном случае у клитики также возможны две позиции: ваккернаге-левская и после глагола. Так, в (67) один из показателей, вероятно, маркирует фокус, а другой — либо оптатив, либо прямозасвидетель-ствованное прошедшее, либо пермиссивный вопрос.
(67) т1§э=Шэ хв1а^а кад-а^Шэ
Миша=сор_Р8т город-еда ехать-кР8т.3&з=с0Р_Р8т
1. 'Пусть именно Миша в город поедет'. и. 'Именно Миша ездил в город'. ш. 'Можно именно Миша поедет в город?'
6. Выводы
Таким образом, были выявлены следующие употребления показателя Шэ в МК:
— копула прошедшего времени;
— прекращенное прошлое;
— аннулированный результат;
— прямозасвидетельствованный имперфектив;
— ирреальное и контрфактивное условие;
— оптатив;
— пермиссивный вопрос;
— контрастивный прямозасвидетельсвованный фокус.
Показатель Шэ имеет функции, схожие с функциями клитик э1'э / э1эп в ареально близком горномарийском, которые также выражают антирезультатив, прекращенное прошлое и, помимо этого, маркируют миративность [Mordashova 2017], чего не было замечено в МК.
И чувашская и горномарийские клитики этимологически представляют собой застывшие формы прошедшего времени глагола 'быть' [Mordashova 2017].
Согласно [Сичинава 2018], показатели плюсквамперфекта часто помимо своей «основной» функции маркирования давнопрошедшего времени также выступают и в других контекстах. Так, функции, которые выполняет показатель tea, находят типологические параллели во многих языках:
• Ирреальное значение ретроспективного сдвига
Употребление в конструкциях со «значением ирреального (кон-трфактивного) условия» является одним из наиболее типологически распространенных значений плюсквамперфекта, [Сичинава 2018: 33-37]. Например, в английском языке формы плюсквамперфекта используются также и в ирреальных условных конструкциях, см. пример (68).
(68) If the boy had got the money yesterday, he would have bought a present for a girl.
Русская частица бы, используемая в протазисе и аподозисе ирреальных условий, изначально имела плюсквамперфектное значение, потом грамматикализовалась в показатель условного наклонения [Сичинава 2018: 34].
О причинах грамматикализации показателей плюсквамперфекта в маркеры ирреалиса см. [Steele 1975: 200; Dahl 1997; Плунгян 2004], а также разбор этих теорий в [Сичинава 2013: 36].
• Вежливость
Также часто происходит грамматикализация маркеров плюсквамперфекта в показатели вежливости и смягчения категоричности.
См. пример из языка волоф [Church 1981], приведенный в [Сичинава 2013]:
волоф (атлантические) (69) loo beg-oon?
'Чего бы вам хотелось?' ('что вам угодно?' 'qu'est-ce que vous aimeriez?')
В литературном чувашском языке при присоединении к формам императива, гортатива и юссива показатель tea маркирует смягченный вежливый императив, однако в МК данную функцию клитика не выполняет.
• Фокус
В [Heine, Kuteva 2002: 96] отмечено, что грамматикализация фокусных маркеров из копул происходит и в ряде других языков мира. Так, в креолах копулы с референцией к третьему лицу, функционирующие как матричный предикат в клефтовой конструкции, начинают интерпретироваться как маркеры новой информации, а затем и фокуса.
Список условных сокращений
l, 2, 3 — l, 2, 3 лицо; attr_temp—темпоральный аттрибутивизатор; сор_ pst—копула прошедшего времени; cv_ant—деепричастие предшествования; cv_sim — деепричастие одновременности; hört—гортатив; imp — императив; Inf—инфинитив; inf_attr—инфинитив долженствования; juss—юссив; loc — локатив; npst—непрошедшее время; obj—объект; pc_fut—причастие будущего времени; pc_pst—причастие прошедшего времени; pl — множественное число; pst—прошедшее время; sg — единственное число.
Литература
Ашмарин l898—H. И. Ашмарин. Материалы для исследования чувашского языка. Казань: Типо-литография Императорского университета, l898. Добрушина 2009 — Н. Р. Добрушина. Семантика частиц бы и б // К. Л. Киселева, В. А. Плунгян, Е. В. Рахилина, С. Г. Татевосов (ред.). Корпусные исследования по русской грамматике. М.: Пробел, 2009. С. 283-3l3.
Закирова 2019 — А. Н. Закирова. Частицы эмфатической идентичности в поволжском языковом союзе. Дипломная работа. М.: МГУ, 2019.
Козлов 2017—А. А. Козлов. Горномарийская частица =ok и грани эмфатической идентичности // Е. А. Лютикова, А. В. Циммерлинг (ред.). Типология морфосинтаксических параметров. Материалы международной конференции. Вып. 4. М.: Государственный институт русского языка им. А. С. Пушкина, 2017. С. 240-254.
Левитская 1976 — Л. С. Левитская. Историческая морфология чувашского языка. М.: Наука, 1976.
Павлов (отв. ред.) 1957—И. П. Павлов (отв. ред.). Материалы по грамматике современного чувашского языка. Чебоксары: Чувашгосиздат, 1957.
Плунгян 2001 — В. А. Плунгян. Антирезультатив: до и после результата // В. А. Плунгян (ред.). Исследования по теории грамматики. Вып. 1: Глагольные категории. М.: Русские словари, 2001. С. 50-88.
Плунгян 2004—В. А. Плунгян. О контрафактических употреблениях плюсквамперфекта // Ю. А. Ландер, В. А. Плугнян, А. Ю. Урманчиева (ред.). Исследования по теории грамматики. Вып. 3: Ирреалис и ирреальность. М.: Гно-зис. С. 273-291.
Сергеев 1963 — Л. П. Сергеев. Некоторые материалы для диалектологического атласа чувашского языка // Г. Е. Корнилов (ред.). Материалы по чувашской диалектологии. Вып. II. Чебоксары: Чувашское государственное изд-во, 1963. С. 101-109.
Сичинава 2013 — Д. В. Сичинава. Типология плюсквамперфекта. Славянский плюсквамперфект. М.: АСТ-Пресс, 2013.
Сичинава 2018 — Д. В. Сичинава. Частица было: порядок слов, семантика и информационная структура предложения // Rhema. Рема. 2018. № 1. C. 82-101.
Buring 2016—D. Buring. (Contrastive) topic // C. Féry, S. Ishihara (eds.). The Oxford Handbook of Information Structure. Oxford: Oxford University Press, 2016. P. 64-85.
Church 1981 — E. Church. Le système verbal du wolof. Dakar: CLAD, 1981.
Curnow 2002—T. J. Curnow. Types of interaction between evidentials and first-person subjects // Anthropological Linguistics. 2002. Vol. 44. No. 2. P. 178-196.
Dahl 1997 — O. Dahl. The relation between past time reference and counterfactuali-ty: A new look // A. Athanasiadou, R. Dirven (eds.). On Conditionals Again. Amsterdam: Benjamins, 1997. P. 97-114.
Heine, Kuteva 2002—B. Heine, T. Kuteva. World Lexicon of Grammaticalization. Cambridge: Cambridge University Press, 2002. DOI: 10.1017/CBO9780511613463.
Johanson 1995 — L. Johanson. On Turkic converb clauses // M. Haspelmath, E. Konig (eds.). Converbs in Cross-linguistic Perspective. Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 1995. P. 313-347. DOI: 10.1515/9783110884463-010.
Kholodilova 2016—M. Kholodilova. Moksha non-verbal predication // K. Shagal, H. Arjava (eds.). Mordvin Languages in the Field. Helsinki: University of Helsinki, 2016. P. 229-260.
Mithun 1995 — M. Mithun. On the relativity of irreality // J. Bybee, S. Fleischman (eds.). Modality in Grammar and Discourse. Amsterdam: Benjamins, 1995. P. 367-388. DOI: 10.1075/tsl.32.16mit.
Mordashova 2017—D. Mordashova. Hill Mari verbal constructions with ê l'ê / ê lên : Discontinuous past and beyond // K. Bellamy, A. Ionova, G. Saad (eds.). ConSOLE XXV. Leiden: Leiden University Centre for Linguistics, 2017. P. 297-310.
Plungian, van der Auwera 2006—V. A. Plungian, J. van der Auwera. Towards a typology of discontinuous past marking // Sprachtypologie und Universalienforschung. 2006. Vol. 59. No. 4. P. 317-349. DOI: 10.1524/stuf.2006.59.4.317.
Savelyev 2020 —A. Savelyev. Chuvash and the Bulgharic languages // M. Robbeets, A. Savelyev (eds.). The Oxford Guide to the Transeurasian Languages. Oxford: Oxford University Press, 2020. P. 446-464. DOI: 10.1093/ oso/9780198804628.003.0028.
Steele 1975 — S. Steele. Past and irrealis: Just what does it all mean? // International Journal of American Linguistics. 1975. Vol. 41. No. 3. P. 200-217. DOI: 10.1086/465362.
References
Ashmarin 1898 — N. I. Ashmarin. Materialy dlya issledovaniya chuvashskogo yazy-ka [Materials for the Study of the Chuvash Language]. Kazan: Tipo-litografiya Imperatorskogo universiteta, 1898.
Buring 2016 — D. Buring. (Contrastive) topic. C. Féry, S. Ishihara (eds.). The Oxford Handbook of Information Structure. Oxford: Oxford University Press, 2016. P. 64-85.
Church 1981 — E. Church. Le système verbal du wolof. Dakar: CLAD, 1981.
Curnow 2002—T. J. Curnow. Types of interaction between evidentials and first-person subjects. Anthropological Linguistics. 2002. Vol. 44. No. 2. P. 178-196.
Dahl 1997 — O. Dahl. The relation between past time reference and counterfactuali-ty: A new look. A. Athanasiadou, R. Dirven (eds.). On Conditionals Again. Amsterdam: Benjamins, 1997. P. 97-114.
Dobrushina 2009 — N. R. Dobrushina. Semantika chastits by i b [Semantics of particles by and b]. K. L. Kiseleva, V. A. Plungian, E. V. Rahilina, S. G. Tatevosov (eds.). Korpusnyye issledovaniyapo russkoy grammatike [Corpus Studies on Russian Grammar]. Moscow: Probel, 2009. P. 283-313.
Heine, Kuteva 2002 — B. Heine, T. Kuteva. World Lexicon of Grammatical-ization. Cambridge: Cambridge University Press, 2002. DOI: 10.1017/ CBO9780511613463.
Johanson 1995 — L. Johanson. On Turkic converb clauses. M. Haspelmath, E. König (eds.). Converbs in Cross-linguistic Perspective. Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 1995. P. 313-347. DOI: 10.1515/9783110884463-010.
Kholodilova 2016 — M. Kholodilova. Moksha non-verbal predication. K. Shagal, H. Arjava (eds.). Mordvin Languages in the Field. Helsinki: University of Helsinki, 2016. P. 229-260.
Kozlov 2017 —A. A. Kozlov. Gornomariyskaya chastitsa =ok i grani emfaticheskoy identichnosti [Hill Mary particle =ok and emphatic identity edges]. E. A. Lyutiko-va, A. V. Zimmerling (eds.). Tipologiya morfosintaksicheskikh parametrov. Ma-terialy mezhdunarodnoy konferentsii [Typology of Morphosyntaclic Parameters. Materials of the International Conference]. Vol. 4. Moscow: The Pushkin State Russian Language Institute, 2017. P. 240-254.
Levitskaya 1976—L. S. Levitskaya. Istoricheskaya morfologiya chuvashskogo ya-zyka [Historical Morphology of the Chuvash Language]. Moscow: Nauka, 1976.
Mithun 1995 — M. Mithun. On the relativity of irreality. J. Bybee, S. Fleischman (eds.). Modality in Grammar and Discourse. Amsterdam: Benjamins, 1995. P. 367-388. DOI: 10.1075/tsl.32.16mit.
Mordashova 2017 — D. Mordashova. Hill Mari verbal constructions with §V§ / alan: Discontinuous past and beyond. K. Bellamy, A. Ionova, G. Saad (eds.). ConSOLE XXV. Leiden: Leiden University Centre for Linguistics Press, 2017. P. 297-310.
Pavlov (ed.) 1957 — I. P. Pavlov (ed.). Materialypo grammatike sovremennogo chuvashskogo yazyka [Materials on the Grammar of the Modern Chuvash Language]. Cheboksary: Chuvashgosizdat, 1957.
Plungian 2001 — V. A. Plungian. Antirezultativ: do i posle rezultata [Antiresultative: Before and after result]. V. A. Plungian (ed.). Issledovaniyapo teoriigrammatiki [Studies in the Theory of Grammar]. Iss. 1: Glagolnyye kategorii [Verbal Categories]. Moscow: Russkiye slovari, 2001. P. 50-88.
Plungian 2004 — V. A. Plungian. O kontrafakticheskikh upotrebleniyakh plyusk-vamperfekta [On counterfactual uses of pluperfect]. Y. A. Lander, V. A. Plungian, A. Yu. Urmanchieva (eds.). Issledovaniya po teorii grammatiki [Studies in the Theory of Grammar]. Iss. 3: Irrealis i irrealnost [Irrealis and Irreality]. Moscow: Gnozis, 2004. P. 273-291.
Plungian, van der Auwera 2006 — V. A. Plungian, J. van der Auwera. Towards a typology of discontinuous past marking. Sprachtypologie und Universalienforschung. 2006. Vol. 59. No. 4. P. 317-349. DOI: 10.1524/stuf.2006.59.4.317.
Savelyev 2020 —A. Savelyev. Chuvash and the Bulgharic languages. M. Robbeets, A. Savelyev (eds.). The Oxford Guide to the Transeurasian Languages. Oxford: Oxford University Press, 2020. P. 446-464. DOI: 10.1093/ oso/9780198804628.003.0028.
Sergeyev 1963 — L. P. Sergeyev. Nekotoryye materialy dlya dialektologicheskogo atlasa chuvashskogo yazyka [Some materials for the dialectological atlas of the Chuvash language]. G. E. Kornilov (ed.).Materialypo chuvashskoy dialektologii [Materials on Chuvash Dialectology]. Iss. 2. Cheboksary: Chuvashskoye gosu-darstvennoye izdatelstvo, 1963. P. 101-109.
Sichinava 2013 — D. V. Sichinava. Tipologiyaplyuskvamperfekta. Slavyanskiyplyusk-vamperfekt [Typology of Pluperfect. Slavic Pluperfect]. Moscow: AST-Press, 2013.
Sichinava 2018 — D. V. Sichinava. Chastitsa bylo: poryadok slov, semantika i infor-matsionnaya struktura predlozheniya [Particle bylo: Word order, semantics and information structure of sentence]. Rhema. 2018. No. 1. P. 82-101.
Steele 1975 — S. Steele. Past and irrealis: Just what does it all mean? International Journal of American Linguistics. 1975. Vol. 41. No. 3. P. 200-217. DOI: 10.1086/465362.
Zakirova 2019 —A. N. Zakirova. Chastitsy emfaticheskoy identichnosti v povolzhs-kom yazykovom soyuze [Particles of emphatic identity in the Volga-Kama sprachbund]. Master's thesis. Moscow: Moscow State University, 2019.
