CC BY
291
4 Григорьева Е. Непреднамеренное С. Аксакова. - М., 2007. - С. 80.
5 Русская беседа. - 1856. - №»2.
6 Гоголь Н. Из писем. - М., 2007. - С. 45.
7 Там же. - С. 43.
8 Русская беседа. - 1857. - №»4.
9 Там же.
10 Русская беседа. - 1860. - №»1.
11 Русская беседа. - 1859. - №»4.
12 Сухомлинов М. Исследования и статьи по русской литературе и просвещению. - СПб., 1889. - С. 462.
13 Пирожкова Т. Славянофилы и их издательская деятельность. - М., 2002. - С. 7.
Т.В. Цыплакова
КЛАССИЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ В СОВРЕМЕННОЙ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ: ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКИЙ И МЕТОДИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ
Статья посвящена проблеме преемственности в развитии литературы на современном этапе. Автор рассматривает современную литературу как носительницу устойчивых традиций, раскрывает формы и приемы взаимодействия современных писателей с классическим наследием, излагает вопросы, связанные с изучением современного художественного творчества в школьном курсе русской литературы.
На сломе эпох в культурном пространстве происходит неизбежное разрушение и переосмысление устаревших традиций, не в полной мере созвучных новым формам жизни. Однако то, что происходит в литературе сейчас, дает повод некоторым критикам утверждать, что, в соответствии с известной формулой В. Шекспира, «распалась связь времен». В критически настроенном по отношению к современной литературе круге авторов (как правило это критики старшего поколения) сложилась точка зрения, согласно которой современная литература с традицией демонстративно разрывает, что она сознательно отвергает всякие правила и ограничения, выработанные предшествующей культурой. Появление произведения, абсолютно несходного с другими, невозможно, утверждал литературовед А.С. Бушмин, «а будь оно возможно - оно было бы обречено остаться «неведомым шедевром», т.к. оказалось бы вне преемственных связей со всем нашим духовным опытом» [2]. М.М. Бахтин, развивавший идею «диалогического» взаимодействия культурных явлений, настаивал на том, что звучание того или иного художественного произведения полностью определяется культурным контекстом: «Жизнь слова -в переходе из уст в уста, из одного контекста в другой контекст, от одного социального коллектива к другому, от одного поколения к другому поколению. При этом слово не забывает своего пути и не может до конца освободиться от власти тех конкретных контекстов, в которые оно входи-
ло» [1]. Об этом же говорят сегодня многие литературоведы и критики, последовательно доказывающие связь современной литературы с русской, и шире - мировой - культурной традицией.
М.Н. Липовецкий находит предположительные истоки новой прозы в различных традициях русской литературы XIX и XX веков, в том числе забытых или замалчивавшихся в советскую эпоху (так, поэзия метареалистов, по мнению исследователя, наследует традиции барокко; концептуализм тяготеет к абсурдизму Д.Хармса; проза неонатурализма проявляет интерес к «маленькому человеку», к «униженным и оскорбленным» -мотивам, формирующим уходящую в XIX век традицию возвышенного отношения к народу и народному страданию; литература неосентиментализма возрождает «слезную традицию», уходящую своими корнями в древние формы культуры, в обряды оплакивания и поминания и т.д.) [9]. Н.Б. Иванова, выделяя как самостоятельную ветвь современной литературы «историческое течение», к которому относит, например, Михаила Кураева и Вячеслава Пьецуха, в произведениях которых открывается новый взгляд на историю, определяет истоки этого течения - творчество Ю.В. Трифонова, В.С. Гроссмана и Ю.О. Домбров-ского. Неонатурализм, своего рода новая «натуральная» школа, представленный творчеством С. Каледина, Л. Петрушевской, унаследовал, по мнению исследовательницы, традиции «физиологических очерков», а также прозы, печатавшейся в «Новом мире» периода оттепели. Аналогию
«куртуазныхманьеристов» Н.Б. Иванова отыскала в «легкой поэзии» начала XIX века [6]. С.Л. Страшнов находит им другую аналогию -творчество М. Кузмина [11].
Бытование «низких» жанров, за счет которых произошло расширение жанрового спектра современной литературы, и «недостойных» предметов (табуированных тем) известно в русской литературе XIX и XX веков. Н.Б. Иванова указывает на наличие этих черт у Н.В. Гоголя, - в украинских повестях, в которых впервые была открыта «поэзия пошлости»; у Ф.М. Достоевского, -в образе Лебядкина («Бесы»), прототипе жалкого доморощенного стихотворца в социальной среде «маленьких людей»; у В.В. Розанова, гордившегося тем, что ввел в литературу «крохотные паутинки будней»; у Обэриутов (ссылавшихся, кстати, на Лебядкина) с их пристрастием к мелким, ничтожным «случаям» из обыденной жизни; наконец, у М.А. Булгакова, который считал обыденность и серые будни неотъемлемыми составными частями культуры как целого [7].
Поиски традиций коснулись не только стилевых и жанровых составляющих современной литературы, но и индивидуальных повествовательных манер, отдельных произведений. Особенно много аналогий критики находят в поэме Вен. Ерофеева «Москва-Петушки», родоначальнице отечественного постмодернизма. Истоки поэмы, по мнению С.И. Чупринина, восходят к традиции так называемой низовой культуры, устного народного творчества (анекдоты, частушки, эпиграммы в духе черного юмора) [13]. С точки зрения В. Муравьева, поэма «Москва-Петушки» продолжает ряд произведений русской литературы, в которых мотив путешествия реализует идею правдоискательства («Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева, «Кому на Руси жить хорошо» Н.А. Некрасова, «Чевенгур» А.П. Платонова и др.) [10]. А. Зорин считает, что в поэме нашла своеобразное преломление традиция карнавальной культуры [5]. А. Кавадееву книга Вен. Ерофеева напомнила травестийное житие, на сравнение же с «Мертвыми душами» Н.В. Гоголя наталкивает авторское обозначение жанра произведения [8]. Н. Живолупова обнаружила сходство между поэмой «Москва-Петушки» и «Записками из подполья» Ф.М. Достоевского, а также определенные переклички с «Преступлением и наказанием», «Братьями Карамазовыми», «Двойником» [4]. Петр Вайль отметил
несомненную близость между Вен. Ерофеевым и Х. Борхесом [3].
Чаще всего упрекают в отрыве от традиции современный постмодернизм. Между тем именно он в большей степени ориентирован на контакт, «диалог» (и даже «полилог») с классикой. Однако оформляется этот диалог довольно специфическими способами и приемами.
Для обозначения «литературности» постмодернизма, его бытования в контексте культуры, существует понятие «интертекстуальность». Используется оно в нескольких значениях: 1) как принцип поэтики; 2) как литературный прием, сознательно используемый писателями-постмодернистами; 3) как философская концепция. В первом случае интертекстуальность предполагает растворение текста в цитатах, которые являются строительным материалом для произведения. Причем термин «цитата» в постмодернизме имеет максимально широкое значение: в художественное произведение могут включаться кинофильмы, ранее написанные литературные произведения, идеологические штампы, лозунги, стереотипы поведения, мышления и т.п. Как литературный прием, интертекстуальность предполагает игру с цитатами и культурными ассоциациями, их пародирование и ироническое осмысление. Философская концепция интертекстуальности возникла в ходе критического осмысления широко распространенной художественной практики последних лет и понимается как фактор своеобразного коллективного бессознательного, определяющего деятельность художника вне зависимости от его воли и желания.
Термин «интертекстуальность» был введен французской исследовательницей Ю. Кристевой в 1967 г. и стал затем одним из основных принципов постмодернистской поэтики. Каноническую формулировку понятий «интертекстуальность» и «интертекст», по мнению большинства западных теоретиков, дал Р. Барт: «Каждый текст является интертекстом; другие тексты присутствуют в нем на различных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты предшествующей культуры и тексты окружающей культуры. Каждый текст представляет собой новую ткань, сотканную из старых цитат» [14].
Французский ученый Ж. Женетт в книге «Палимпсесты: Литература во второй степени» (1982) предложил пятичленную классификацию разных типов взаимодействия текстов в постмодернист-
ском произведении: 1) интертекстуальность как соприсутствие в одном тексте двух или более текстов (цитата, аллюзия, плагиат и т.д.); 2) паратек-стуальность как отношение текста к своему заглавию, послесловию, эпиграфу и т.д.; 3) мета-текстуальность как комментирующая и часто критическая ссылка на свой предтекст; 4) гипертекстуальность как осмеяние и пародирование одним текстом другого; 5) архитекстуальность, понимаемая как жанровая связь текстов. Эти основные классы интертекстуальности Ж. Женнет делит затем на многочисленные подклассы и типы и прослеживает их взаимосвязи. Немецкие исследователи У Бройх, М. Пфистер и Б. Шульте-Мидделих, авторы сборника «Интертекстуальность: Формы и функции» (1985), выделяют следующие конкретные формы литературной интертекстуальности: заимствование и переработка тем и сюжетов, явная и скрытая цитация, перевод, плагиат, аллюзия, парафраза, подражание, пародия, инсценировка, экранизация, использование эпиграфов и т.д.
Рассмотрим некоторые специфические для постмодернистской практики формы и приемы. Прежде всего, это «цитатность», «центон-ность». Современные авторы свободно используют в своих текстах цитаты, которые не маркированы как таковые (цитирование без кавычек получило название «автоматической цитации»). Цитатность используется постмодернистами в самом емком смысле - словесная, смысловая, синтаксическая, ритмическая. Цитатой может стать и устойчивая композиционная конструкция (как в «Сонетах на рубашках» Г. Сапгира), и обращение к рифмовке - все, вплоть до принятого графического выделения стихов. Цитатность становится одним из главных и определяющих приемов постмодернистской поэтики, она всеохватна и всепрони-кающа. Порой цитатная плотность постмодернистских произведений достигает уровня центона (от лат. cento - «одежда или одеяло из разноцветных лоскутов» - литературный текст (как правило, стихотворный), полностью составленный из строк разных литературных произведений).
Контакт с классической традицией, выступающий в форме повторения (цитирования), реализуется также через систему заглавий и эпиграфов. Нередко уже в заглавиях заключен диалог с классикой: «Голова Гоголя» А. Королева, «Накануне накануне» Е. Попова, «Закрытая книга» А. Дмитриева, «Пушкинский дом» А. Битова и др.
Используемые авторами названия представляют собой культурные коды, сигнализирующие о стоящих за ними текстах. Их использование в произведениях соответствует принципу «эстетической экономии», в то же время широко раздвигая культурное пространство произведения, активизируя мысль читателя. Ключом к более глубокому пониманию соответствующих разделов, частей, глав, или произведения в целом являются предваряющие их эпиграфы, представляющие собой цитаты из литературных произведений. Они «подталкивают» к диалогу с классикой, проецированию эпизодов произведения о современности на типологически родственные эпизоды текстов писателей XIX-XX вв., которые играют роль эталона.
Обращена к культурному наследию и игра стилевыми заимствованиями, получившая определение «полистилистики» (термин введен Н. Искренко). Это понятие подразумевает одновременное использование совершенно не схожих между собой стилей - высокого и низкого, столкновение нескольких исторических стилей, а в более широком смысле - смешение языков «разных культур». Текст, построенный на принципе полистилистики, соединяет разнородные фрагменты в нечто целое, но внутренне не единое. Как отмечает Е.И. Трофимова, полистилистические конструкции в русском постмодернизме создавались тремя основными путями: цитированием, стилизацией и использованием имиджей [12]. Однако наиболее широко распространенным, считает исследователь, стал последний способ как самый универсальный, включающий в себя все остальное.
Имидж (англ. image < лат. imago образ, вид) -созданные советской идеологией и канонизированные в литературных текстах образы. В постмодернизме произведение также рассматривается как имидж. Примером может служить стихотворный текст С. Гандлевского («Отечество, предание, геройство...») с посвящением Д. Пригову, где обыгрываются стилистика и семантика имиджа, представляющего подвиг пионера, который оберегает поезд от крушения.
Игра с травестированными имиджами русских и зарубежных писателей - еще одна разновидность диалога с русской классикой, характерная для сегодняшнего дня. Основана она на создании текстов, героями которых становятся русские писатели классического периода, точнее их имиджи (или мифологемы).
Постмодернистские произведения часто строятся по принципу коллажа (от франц. collage (букв. «наклеивание») - соединение разрозненных элементов, из которых вырисовывается общая картина). В постмодернистском коллаже не просто цитируются другие произведения, а механически ассимилируются фрагменты чужих сочинений, нарочито «склеивается» несовместимое, стыкуются стилистически чужеродные элементы (постмодернизм испытывает особое пристрастие к технике бриколажа (от франц. bricoler -мастерить) - цитатного совмещения несовместимого). Благодаря другим уровням стилистической общности произведение сохраняет целостность. Построение текста по типу коллажа характерно для повести А. Королева «Голова Гоголя».
Среди стилистических характеристик новой литературы прежде всего бросается в глаза пристрастие авторов к пародии и иронии, которые посредством переосмысления элементов культуры прошлого выступают особой формой контакта с классикой. Ирония в постмодернизме многослойна, она проявляется на нескольких уровнях и может быть описана как «принцип матрешки» (М. Липовецкий). Пародия также приобретает иное обличье и функцию по сравнению с традиционной литературой. Постмодернизму присуще постоянное пародическое сопоставление двух (или более) «текстуальных миров», под которыми следует понимать художественные стили. Такое специфическое свойство постмодернистской пародии получило название «пастиш» (от итал. pasticcio - опера, составленная из отрывков других опер, смесь, попурри, стилизация; и франц. pastiche - пародия, музыкальная фантазия). В форме пастиша написана поэма Вен. Ерофеева «Москва-Петушки».
«Перечень» («каталог»). Прием перечня -это своеобразный способ каталогизации и инвентаризации литературных традиций (В.Н. Курицын провозгласил «перечень» самостоятельным жанром.). Произведение, созданное в таком жанре, представляет собой бесконечный перечень цитат. В форме перечня построен роман Д. Галков-ского «Бесконечный тупик».
Завершая рассмотрение форм и приемов постмодернистского «освоения» классики, следует упомянуть ремейки и сиквелы. Ремейк (от англ. remake) означает переписанную и опубликованную заново версию известного произведения (переделка). Ремейки распространены в американ-
ском искусстве, но имеют низкое качество, поскольку на современный лад переделываются сюжеты массовой литературы. Русский ремейк основывается на классических произведениях и наследует во втором плане текста социально-философские проблемы. Сиквелы - продолжения классических произведений, имеющие целью «творческое развитие неоконченных сюжетных линий». Опытом постмодернистских сиквелов стала пьеса О. Шишкина «Анна Каренина II».
Современная литература, характеризующейся включенностью в парадигму культуры, диалогом со множеством художественных текстов, интертекстуальностью, задает тем самым определенный подход к ее изучению в школьном курсе. В сферу рассмотрения естественным образом вовлекается творчество писателей разных эпох и культур, предметом анализа становятся всевозможные цитаты, аллюзии, реминисценции, подтексты, случайные отклики и т.п., без учета которых невозможно адекватное постижение идейно-эстетической сущности многих современных произведений. «Контекстное» изучение современной литературы позволяет актуализировать запас историко-культурных знаний старшеклассников. На этапе, когда изучен программный корпус классических текстов, требующий системного осмысления, современная литература, тесно связанная с предшествующим литературным опытом школьников, предоставляет большие возможности для самых широких историко-литературных ассоциаций. В связи с этим наиболее эффективными являются следующие формы и приемы работы: лекции-обзоры, включающие «сквозное» рассмотрение повторяющихся образов, ведущих мотивов, «вечных» тем, универсальных проблем в русской классической и современной литературе, и несущие в себе диалогические элементы, вопросы, актуализирующие преемственные связи; уроки-семинары, опирающиеся на систему докладов сопоставительно-интерпретационного характера; рецензирование произведений современной литературы; сопоставление произведений классических и современных авторов на образной, сюжетно-композиционной, идейной, проблемно-тематической, жанровой и стилевой основе; поиск цитат и определение их идейно-эстетических функций в современном тексте; культурологический комментарий с опорой на античную и славянскую мифологию, библейские легенды и т.д.; распознавание стилисти-
ФИЛОЛОГИЯ
Д.В. Чистяков
ческих пластов в полистилистических конструкциях современных текстов; преемственное обращение к ранее усвоенным теоретико-литературным понятиям. К перечисленным позициям следует добавить сравнение художественного образа и его культурно-исторического прототипа; сопоставление эпиграфа и идейного звучания произведения, определение его роли в раскрытии авторского замысла; сравнение текста классического произведения и его современной переработки (ремейка) и пр. Указанные формы и приемы работы находят продолжение в организации самостоятельной деятельности учащихся (к примеру, составлении тематики сочинений «сквозного», сравнительно-сопоставительного характера) и во внеклассной работе (проведение читательских конференций по «осевым» для русской литературы темам и проблемам и т.п.).
Как это явствует из рассмотренного нами ряда литературоведческих и методических аспектов проблемы, актуализация преемственных литературных связей оказывается наиболее плодотворным направлением как в научном, так и школьном изучении современной литературы. Именно «контекстный» анализ позволит учащимся увидеть литературный процесс в единстве «вертикальных» и «горизонтальных» связей, оценить его как поступательное движение, не отрицающее весь предшествующий творческий опыт.
Библиографический список
1. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М.: Сов. Россия, 1979. - С. 235.
2. Бушмин А. С. Преемственность в развитии
литературы. - Л.: Наука, 1975. - С. 34.
3. Вайль П. Пророк в отечестве: Веничка Ерофеев между. прозой и позой // Независимая газета. - 1992. - 14 мая. - №> 90.
4. Живолупова Н. Паломничество в Петушки, или Проблема метафизического бунта в исповеди Венички Ерофеева // Человек. - 1992. - N°1. -С. 78-91.
5. Зорин А. Пригородный поезд дальнего следования // Новый мир. - 1989. - №>5. - С. 256-258.
6. Иванова Н.Б. Намеренные несчастливцы? (О прозе «новой волны») // Дружба народов. -1989. - №>7. - С. 239-252.
7. Иванова Н.Б. Неопалимый голубок («Пошлость как эстетический феномен») // Знамя. -1991. - №>8. - С. 211-219.
8. Кавадеев А. Сокровенный Венедикт // Соло. - 1991. - №>8. - С. 85-95.
9. Липовецкий М.Н. Свободы черная работа (об «артистической прозе» нового поколения) // Вопросы литературы. - 1989. - №№9. - С. 3-45.
10. Муравьев В.С. Предисловие // Ерофеев Вен. Москва-Петушки. - М.: СП «Интербук», 1990.
11. Страшнов С.Л. «Знаки неба в памяти земли». Судьбы культуры в современной поэзии // Литературное обозрение. - 1992. - N°2. - С. 21-27.
12. Трофимова Е.И. Стилевые реминисценции в русском постмодернизме 1990-х годов // Общественные науки и современность. - 1999. - N°4. -С. 169-177.
13. Чупринин С.И. Безбоязненность искренности // Трезвость и культура. - 1988. - №№12. - С. 26.
14. Barthes R. Texte // Encyclopaedia universalis. - P., 1973. - Vol. 15. - P. 78.
Д.В. Чистяков
МЕТАФОРА КАК ВТОРИЧНАЯ НОМИНАЦИЯ (на материале немецкого молодежного языка)
Данная работа посвящена рассмотрению метафор как явлений вторичной номинации на материале немецкого молодежного языка. Выделяется активная роль данных единиц в процессе коммуникации молодых людей, их особенности и задачи.
Написание данной работы продиктовано необходимостью уделить внимание проявлениям процессов вторичной номинации в немецком молодежном языке на примере метафорических переносов. До сих пор эти явления в подобном освещении не были объектом специального научного исследования,
хотя широкое распространение метафоры и ее специфическая роль в молодежном языке подчеркивается многими авторами (Коломиец, Кра-моренко, Розен...).
Человеческий язык непрерывно развивается. Однако следует заметить, что основной лексический пласт уже миновал период формирования
