CC BY
125
«состояние человека ^ действие, характеризующее поведение человека». Таким образом, изучение метафорических переносов значений многозначных глаголов в разных языках позволяет
Библиографический список
выявить общие и отличительные закономерности ментальных и психических ассоциаций народов, определить специфику их национального мировидения.
1. Татаринцев Б.И. Смысловые связи и отношения слов в тувинском языке. Москва: Наука, 1987.
2. Кустова Г.И. Когнитивные модели в семантической деривации и система производных значений. Вопросы языкознания. 2000; 4: 85 - 109.
3. Татаринцев Б.И. Смысловые связи и отношения слов в тувинском языке. Москва: Наука, 1987.
4. Афанасьева Е.Н. Переносное значение слова в якутском языке. Автореферат ... кандидата филологических наук. Якутск, 1996.
5. Кокошникова О.Ю. Семантическая структура многозначного глагола в хакасском языке в сопоставлении с тюркскими языками Южной Сибири. Новосибирск: ИД «Сова». 2004.
6. Лагута О.Н. Метафорология: теоретические аспекты. Часть 2. Новосибирск: Новосибирский гос. ун-т. 2003.
7. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. Ответственный редактор Б.А. Серебренников. Москва: Наука, 1988.
8. Салчак А.Я. Лексико-семантическая группа глаголов поведения в тувинском языке: в сопоставительном аспекте. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Новосибирск, 2005.
9. Чертыкова М.Д. Глаголы со значением психической деятельности в хакасском языке (системно-семантический аспект). Автореферат диссертации ... доктора филологических наук. Москва, 2016.
10. Чернова С.В. Деятельность: лингвистический анализ. Киров: Издательство ВятГГУ, 2008.
11. ХРС - Хакасско-русский словарь = Хакас-орыс с0стк. Новосибирск: Наука, 2006.
References
1. Tatarincev B.I. Smysiovye svyazi i otnosheniya siov v tuvinskom yazyke. Moskva: Nauka, 1987.
2. Kustova G.I. Kognitivnye modeli v semanticheskoj derivacii i sistema proizvodnyh znachenij. Voprosyyazykoznaniya. 2000; 4: 85 - 109.
3. Tatarincev B.I. Smysiovye svyazi i otnosheniya siov v tuvinskom yazyke. Moskva: Nauka, 1987.
4. Afanas'eva E.N. Perenosnoe znachenie siova vyakutskom yazyke. Avtoreferat ... kandidata filologicheskih nauk. Yakutsk, 1996.
5. Kokoshnikova O.Yu. Semanticheskaya struktura mnogoznachnogo giagoia v hakasskom yazyke v sopostavienii s tyurkskimi yazykami YuzhnojSibiri. Novosibirsk: ID «Sova». 2004.
6. Laguta O.N. Metaforoiogiya: teoreticheskie aspekty. Chast' 2. Novosibirsk: Novosibirskij gos. un-t. 2003.
7. Teliya V.N. Metaforizaciya i ee rol' v sozdanii yazykovoj kartiny mira. Roi'cheiovecheskogo faktora vyazyke. Yazykikartina mira. Otvetstvennyj redaktor B.A. Serebrennikov. Moskva: Nauka, 1988.
8. Saichak A.Ya. Leksiko-semanticheskaya gruppa giagoiov povedeniya v tuvinskom yazyke: v sopostavitei'nom aspekte. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Novosibirsk, 2005.
9. Chertykova M.D. Giagoiy so znacheniem psihicheskoj deyatei'nosti v hakasskom yazyke (sistemno-semanticheskij aspekt). Avtoreferat dissertacii ... doktora filologicheskih nauk. Moskva, 2016.
10. Chernova S.V. Deyatei'nost': iingvisticheskij analiz. Kirov: Izdatel'stvo VyatGGU, 2008.
11. HRS - Hakassko-russkij siovar' = Hakas-orys söstik. Novosibirsk: Nauka, 2006.
Статья поступила в редакцию 20.09.17
УДК 882
Halikova U.H., postgraduate, Department of Russian Literature, Philological Faculty, Dagestan State University (Makhachkala,
Russia), E-mail: umkakhalikova@gmail.com
THE DIATRIBES AND MENIPPEAS ELEMENTS IN GENRE STRUCTURE OF THE POEM "MOSCOW - PETUSHKI" BY V. EROFEYEV. The paper presents research on genre structure of the poem "Moscow - Petushki" by V. Erofeyev. The object of the research is elements of a menippea and a diatribe in genre structure of the poem. The theoretical importance of work is that its results will help studying of the Russian novel of the end of the 20th century synthesizing in itself various genres, styles and the directions. The main conclusions are: "Moscow - Petushki" is a mixture of prose and lyrics, a menippea and diatribe, the antique tragedy, the different literary directions (classicism, realism); the text of the poem is an example of hybrid forms and meanings and also transformations of the genres reflecting the difficult concept of reality. Scientific novelty is realized in the complex analysis of genre signs of the diatribe and menippea and the corresponding ideological and philosophical layer, poetics, the system of images in the poem by V. Erofeyev as result of the original form of expression of subjective author's consciousness generated by postmodernism eclecticism.
Key words: genre, poem, diatribe, menippea, lyrics and prose.
У.Х. Халикова, соискатель каф. русской литературы филологического факультета, Дагестанский государственный
университет, г. Махачкала, E-mail: umkakhalikova@gmail.com
ЭЛЕМЕНТЫ ДИАТРИБЫ И МЕНИППЕИ В ЖАНРОВОЙ СТРУКТУРЕ ПОЭМЫ В. ЕРОФЕЕВА «МОСКВА - ПЕТУШКИ»
Статья посвящена исследованию жанровой структуры поэмы Вен. Ерофеева «Москва - Петушки». Предмет исследования - элементы исповеди и диатрибы в жанровой структуре поэмы. Теоретическая значимость работы в том, что её результаты помогут изучению российского романа конца ХХ в., синтезировавшего в себе различные жанры, стили и направления. Основны е выводы: «Москва - Петушки» - это смешение прозы и лирики, мениппеи и диатрибы, античной трагедии, разных литературных направлений (классицизма, реализма); текст поэмы - пример гибридных форм и смыслов, а также трансформации жанров, отражающих сложную концепцию действительности. Научная новизна: впервые проведен комплексный анализ жанровых признаков диатрибы и мениппеи и соответствующего идейно-философского пласта, поэтики, системы образов в художественной поэме Вен. Ерофеева как результат оригинальной формы выражения субъективного авторского сознания, порожденной эклектикой постмодернизма.
Ключевые слова: жанр, поэма, трагедия, диатриба, мениппея, лирика и проза.
В статье восполняется пробел, связанный с освещением в отечественном литературоведении специфики жанровой структуры поэмы Вен. Ерофеева «Москва - Петушки» [1] - одного из
самых значительных произведений литературы конца ХХ в. Это позволит частично выявить перспективы дальнейшего развития современного российского романа. Остаются недостаточно изу-
ченными и стилевые, художественные особенности поэмы Ерофеева в контексте кризисных исторических и социальных реалий 90-х годов.
Объект исследования - поэма Венедикта Ерофеева «Москва - Петушки». Предмет исследования - элементы исповеди и диатрибы в жанровой структуре поэмы как результат взаимодействия трагического и комического, лирики и прозы.
Цель статьи - описание элементов исповеди и диатрибы в поэме Вен. Ерофеева на идейно-тематическом, жанровом, стилистическом уровнях.
Постановка цели обусловливает выделение следующих задач:
1. выявить элементы диатрибы и мениппеи в поэме Вен. Ерофеева;
2. проанализировать особенности идейно-философского пласта, жанровых и структурных характеристик поэмы Ерофеева;
3. описать оригинальный стиль поэмы Вен. Ерофеева в контексте его трагикомического мировосприятия, стилевых направлений конца ХХ в.
Методология работы основывается на комплексном подходе, сочетающем следующие методы исследования: описательный, сравнительный, элементы типологического анализа.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что ее результаты помогут изучению российского романа конца ХХ в., синтезировавшего в себе различные жанры, стили и направления. Практическое применение результатов исследования возможно при разработке курса лекций по истории русской литературы конца ХХ в., при чтении спецкурсов и проведении семинаров по проблемам постмодернистской прозы в высших учебных заведениях гуманитарного направления.
Обзор и анализ источников. Литература об анализируемом произведении Вен. Ерофеева разнообразна и отличается множеством интерпретаций его творчества в целом и поэмы, в частности.
Одними из первых, кто по достоинству оценил поэму, были такие ученые, как С. Аверинцев и М. Бахтин, разглядевшие в произведении Ерофеева и глубинные метафизические пласты содержания, и оригинальную форму.
Отметим книгу М.Н. Липовецкого «Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики» [2]. В данном историко-теоре-тическом исследовании рассматриваются развитие и разные формы существования постмодернизма в России на примере конкретных литературных произведений 1960-1970-х годов, а также 1980-1990-х годов, в том числе и на примере поэмы Вен. Ерофеева «Москва - Петушки».
Анализ соносферы (звукового мира) лирического произведения Ерофеева был продемонстрирован Ежи Фарыно в монографии «Введение в литературоведение» [3]. В работе И. Па-перно и Б. Гаспарова «Встань и иди» [4] выявлены библейские мотивы поэмы.
Поэме посвящены диссертационные работы: И. Вольфсон «Речевая экспликация образа автора в поэме Вен. Ерофеева "Москва - Петушки"»: традиции и новаторство» [5]; С. Хан «Языковые единицы с национально-культурной семантикой в произведении Вен. Ерофеева "Москва - Петушки"» [6]; Ч. Кво-на «Современная русская постмодернистская проза: Венедикт Ерофеев и Саша Соколов» [7]; И. Марутиной «"Москва - Петушки" Венедикта Вен. Ерофеева и "Школа для дураков" Саши Соколова в контексте русской литературы» [8]. Произведению Ерофеева посвящены и статьи Э. Власова, Е. Попова, М. Эпштейна.
Как известно, смех способен раскрывать глубинную (изнаночную) сторону истины, участвуя в постижении целостного знания о мире наравне с самыми серьезными инструментами.
Венедикт Ерофеев мастерски использует данное свойство комического, проверяя с его помощью серьезное на прочность: герой его поэмы «Москва - Петушки» Веничка трагикомичен, его пьяные проповеди внешне нелепы и сумбурны, но при этом глубина открываемых им истин в перерывах между запоями или непосредственно в процессе распития потрясает. Вспомним, например, его прозрение, что всякого человека, даже самого ничтожного на вид, надо обязательно жалеть или хотя бы выслушать. Способность слушать и слышать - отличительная особенность, достоинство Венички, признак его чуткости и «душевного вектора», направленного вовне, а не на себя.
О присутствии трагических составляющих в поэме «Москва - Петушки» заявлено уже в эпиграфе: «Вадиму Тихонову,
моему любимому первенцу, посвящает автор эти трагические листы» [9, с. 4].
В свое время исследователь А. Генис точно подметил двойственность природы поэмы Ерофеева: «...Пытаясь истолковать ее логическими категориями, мы убиваем в ней главное - игру. Мифу нужен страдающий писатель, но. обнаруживая в «Петушках» трагедию, мы теряем комедию; наряжая Ерофеева мучеником, мы губим в нем полупьяного святого, поэта и мудреца.» [10].
Говоря о смехе в поэме Ерофеева, мы имеем в виду, в первую очередь, иронию - вернее, полную драматизма рефлексивную самоиронию. Потому, наверное, так часто соседствуют в его повествовании смех и слезы. «Смех сквозь слезы» - тот тип мироощущения, что породнил Ерофеева с Гоголем. Формально находясь на самом дне общества и нравственного упадка, Веничка обнаруживает в себе дар, несомненно, возвышающий его над другими персонажами поэмы: это способность осознавать тотальность хаоса и абсурда, и, главное, смирение перед лицом неизбежности. Веничка - носитель той самой двойственной иронии, которая помогает человеку прозревать высшие истины, и одновременно деструктивной, способной уничтожить то, чему она сама же дала жизнь.
Веничка, с его смиренным и чутким отношением ко всему происходящему, то и дело с грустной улыбкой констатирует постфактум собственную беспомощность в мире грубой силы, где есть место только героям и подвигам. Он предлагает читателю более гуманную, по сути, альтернативу холодной рассудочности в виде нетривиального подхода к людям и явлениям. Основным состоянием русской души, как показывают опыт Венички и его беседы с пассажирами вагона, является грусть, проистекающая от недостижимости идеала и неутихающей потребности в нем даже со стороны маргинальных типажей. Об этом и философствуют персонажи Ерофеева, обсуждая, например, одну из сторон прекрасного - любовь к женщине («как у Тургенева» [11, с. 34]).
Жанровую природу исследуемого произведения можно определить как своего рода дневник, исповедь, что обусловлено, кроме прочего, самим способом повествования - внутренним монологом (подчас диалогом). Повествование у Ерофеева ведётся от первого лица, при этом рассказчик добровольно впускает читателя в сокровенные глубины своей души.
В начале XX века ощущение прежнего гармоничного мироощущения сменилось осознанием тотального хаоса, взаимной отчужденности и непреодолимого одиночества. Наступившая эпоха ознаменовалась актуализацией эстетики безобразного и торжества абсурда, что в полной мере нашло свое отражение и в творчестве Ерофеева.
Лейтмотивом рассказа Венички о его странствиях становится тема трагической непонятости героя и его непреодолимого одиночества. Линия, связанная с образом Семеныча, очередной раз подтверждает неуслышанность героя внешним миром, когда контролер из всего его монолога воспринимает лишь отдельные слова, вырывая их из контекста и понимая их в сугубо эротическом ключе («сольются в поцелуе», «женщина», «ляжет»). Недаром в поэме Ерофеева звучит цитата из знаменитого стихотворения «^Непйит!», посвященного теме покинутости, неус-лышанности Богом, теме тотального одиночества и обреченности человека в мире:
Исповедальность русской литературы является отражением природного правдолюбия русского народа. Названное качество делает, например, Веничку способным к смирению и покаянию: «Все так. Все на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загордиться человек, чтобы человек был грустен и растерян» [11, с. 37]. В своей покорности и приниженности герой Ерофеева близок «маленькому человеку», чувствующему себя кругом виноватым (отсюда и мотив вина/вины).
На первый взгляд, перед читателем череда путевых ситуаций и встреч, монологов и дискуссий, казалось бы, мало связанных между собой, как, например, повествование деда с внуком или контролера Семеныча. Но, учитывая исповедальность как общую направленность всего произведения, можно воспринимать эти откровения персонажей, в том числе и главного героя, как звенья одной цепи, «сцементированные мотивом проповеди», схожей с античным жанром диатрибы.
Диатриба выросла из публичной философской проповеди киников и стоиков и была обращена к простому народу. Как и в диатрибе, признаками поэмы Ерофеева являются «сочетание серьезности и насмешки, личные обращения к читателю-адресату, возражения самому себе и ответы на эти возражения, широ-
кое использование сравнений, аналогий, примеров, притч, мифов, сентенций, раскрывающих и объясняющих доказываемый философский тезис» [12].
Стилю изложения Ерофеева присущи простота и образная форма, риторические приемы; создается ощущение, что, как и диатриба, повествование Венички представляет собой устную форму речи, импровизацию, которая возникает по конкретному поводу (об икоте, например). Порой кажется, что монологи Венички, как и авторов диатрибы, немыслимы без общения с аудиторией, обмена фразами; вспомним, например, его частые обращения к читателю: «Вы, конечно, спросите: а дальше, Веничка, а дальше - что ты пил?» [11, с. 59]. Или же пространные диалоги с тем же воображаемым собеседником по поводу, например, выпивки или содержимого чемоданчика героя.
При письменной фиксации диатриба сблизилась с трактатом, литературным диалогом, сатирой, памфлетом, письмом. «О диатрибе можно говорить не как о жанре, а как о стиле, не как о типе произведения, а как о комплексе приемов» [12], что в полной мере можно сказать и о художественном методе Ерофеева.
Большую часть пути от станции «Чухлинка» до платформы «43 километр» сознание Венички воплощается в мемуарах и философских эссе, в репликах ангелов, а также в стихотворениях в прозе, наподобие тургневских.
Что касается стихотворения в прозе, то этот жанр также представлен в многоликом творении Ерофеева.
«Лирическое произведение в прозаической форме обладает такими признаками лирического стихотворения, как небольшой объем, повышенная эмоциональность, обычно бессюжетная композиция, общая установка на выражение субъективного впечатления или переживания, но не такими средствами, как метр, ритм, рифма» [13]. Не стоит путать стихотворение в прозе с ритмической прозой и свободным стихом.
Творение Ерофеева можно считать произведением поэтическим по содержанию и прозаическим по форме. В нем часто встречаются элементы, характерные для других разновидностей ритмической прозы: синтаксические повторы, в некоторых случаях рефрены, параллелизмы, кольцевая композиция, анафоры. Мелодичность текста чащ всего создается формой звуковой организацией (аллитерациями и другими созвучиями), но не рифмами, то есть такими средствами, какими пользуется не только поэзия, но и проза.
Ерофеев тщательно подходит к выбору наиболее метких и выразительных в используемом контексте слов. Писателю присущ при этом поэтический взгляд на мир. Изображение действительности в его поэме имеет подчас абстрагированный характер, а тематика не только актуальна для выбранного исторического периода, но и отражает субъективный опыт автора и эмоциональное отношение к происходящему, а также полноту впечатлений, образность, игру смыслов. При этом для произведения Ерофеева характерны бессюжетность, специфика тематического выбора, приемы экспрессивного синтаксиса (обилие риторических конструкций, например); структурная и ритмическая упорядоченность за счет повторов и параллелизмов на разных языковых уровнях, своеобразие отражения времени, то растягиваемого, то спрессованного, и т. д.
Подобное соединение лирического и прозаического начал, высокого и низкого сближает творение Ерофеева с жанром ме-ниппеи, в котором была смесь различных метров, речи прозаической и поэтической, а также латинского и греческого языков.
Ерофеев сам заявил о наличии лирического начала в своем произведении, назвав его поэмой. Употребление определения «поэма» применительно к своему прозаическому произведению закономерно отсылает к «Мертвым душам» Гоголя. Об этом не раз писали различные исследователи: «Формообразующая роль
Библиографический список
выпивки заключается у Ерофеева в том, что процесс опьянения героя идет у него рука об руку с расширением того художественного пространства, в котором герой существует и действует, выходом его из узких пределов быта в беспредельный план бытия. Происходит „взрыв" в мире детерминированной реальности и переход всех его компонентов в некое иное измерение <...> И в этом новом измерении поездка Венички в Петушки оказывается только поводом к безгранично широкой постановке вопроса о смысле и сущности человеческой жизни в объеме всей известной нам истории. Здесь и лежит разгадка так смущающего всех слова „поэма". Прибавлю, что совершенно аналогично обстоит дело и с „Мертвыми душами"» [14].
Своеобразие ерофеевского подхода заключается в том, что у него, в отличие от Гоголя, лирическое начало организовано несколько по-иному.
В центре изображения у Ерофеева эмоции и поток сознания, что превращает его эпическое произведение в лирическое: у данного автора сложно отграничить одно от другого. В анализируемом художественном тексте практически отсутствуют границы между бытом и метафизикой, сном и явью, между вымыслом и достоверностью; смысл слов подчас оказывается вывернутым наизнанку. В итоге, поэма теряет свою связь с предметностью, сюжетной логикой и превращается в самое настоящее стихотворение.
Таким образом, поэма «Москва - Петушки» представляет собой смешение прозы и лирики, мениппеи и диатрибы, античной трагедии, разных литературных направлений (классицизма, реализма).
В частности, в жанровой природе поэмы Вен. Ерофеева прослеживаются многие элементы, сближающие ее с античными жанрами, - в частности, жанром диатрибы: это мотив проповеди; повествование в форме устной речи; многочисленные импровизации, возникающие по тому или иному конкретному поводу (об икоте, например); частые обращения к аудитории и др. Названные признаки характеризуют не только жанр, но и стиль исследуемого произведения, художественный метод писателя.
С жанром мениппеи творение Вен. Ерофеева сближается благодаря соединению лирического и прозаического начал, высокого и низкого, быта и метафизики, сна и яви, вымысла и достоверности. В итоге, текст поэмы предстает как пример гибридных форм и смыслов, а также трансформации жанров, отражающих сложную концепцию действительности.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
1) впервые проведен комплексный анализ жанровых признаков диатрибы и мениппеи и соответствующего идейно-философского пласта, поэтики, системы образов в художественной поэме Вен. Ерофеева как результат оригинальной формы выражения субъективного авторского сознания, порожденной эклектикой постмодернизма;
2) описан оригинальный стиль поэмы Вен. Ерофеева в контексте стилевых направлений конца ХХ в. и таких художественных инструментов постмодернизма, как интертекстуальность.
Личный вклад автора статьи в решение рассматриваемой проблемы заключается в том, что произведение Вен. Ерофеева рассмотрено сквозь призму классических античных жанров, и это в очередной раз доказывает принадлежность исследуемой поэмы к традиционным, но новаторски преображенным и переосмысленным («переигранным») жанрово-стилевым формам.
Перспективность данного исследования представляется нам бесспорной, как и высокий уровень его проблемности, а также необходимость дальнейшего теоретического поиска. Что касается основных положений и выводов автора в работе, они вполне соответствуют современным научным концепциям, существующим в данной области исследования.
1. Ерофеев Венедикт. Москва-Петушки Санкт-Петербург: Азбука-Аттикус, 2016.
2. Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм. Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 1997.
3. Фарыно Ежи. Введение в литературоведение. Варшава, 1991: 309-318.
4. Паперно И.А., Гаспаров Б.М. Встань и иди. Slavica Hierosolymitana. Jerusalem, 1981; № 5 - 6.
5. Вольфсон И. Речевая экспликация образа автора в поэме Вен. Ерофеева Москва - Петушки». Диссертация ... кандидата филологических наук: Саратов, 1998.
6. Хан С. Языковые единицы с национально-культурной семантикой в произведении Вен. Ерофеева «Москва - Петушки»: Диссертация ... кандидата филологических наук. Москва, 1998.
7. Квон Ч. Современная русская постмодернистская проза: Венедикт Ерофеев и Саша Соколов. Диссертация ... кандидата филологических наук. Москва, 1999.
8. Марутина И. «Москва - Петушки» Венедикта Ерофеева и «Школа для дураков» Саши Соколова в контексте русской литературы. Диссертация ... кандидата филологических наук. Москва, 2002.
9. Ерофеев Венедикт. Москва-Петушки. Санкт-Петербург: Азбука-Аттикус, 2016.
10. Генис Александр. Благая весть. Венедикт Ерофеев. Available at: http://kirovsk.narod.ru/culture/ludi/erofeev/articles/genis.htm
11. Ерофеев Венедикт. Москва-Петушки. Санкт-Петербург: Азбука-Аттикус, 2016.
12. Available at: http://www.litpedia.ru
13. Available at: http://litset.ru
14. Е.А. Егоров. Развитие гоголевской поэтики в поэме Вен. Ерофеева. Available at: http://www.e-reading.club/chapter.php/115312/7/ Analiz_odnogo_proizvedeniya_Moskva-Petushki_Ven._Erofeeva_%28Sbornik_nauchnyh_trudov%29.html
References
1. Erofeev Venedikt. Moskva-Petushki Sankt-Peterburg: Azbuka-Attikus, 2016.
2. Lipoveckij M.N. Russkijpostmodernizm. Ekaterinburg: Ural. gos. ped. un-t, 1997.
3. Faryno Ezhi. Vvedenie vliteraturovedenie. Varshava, 1991: 309-318.
4. Paperno I.A., Gasparov B.M. Vstan' i idi. Slavica Hierosolymitana. Jerusalem, 1981; № 5 - 6.
5. Vol'fson I. Rechevaya 'eksplikaciya obraza avtora v po'eme Ven. Erofeeva Moskva - Petushki». Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk: Saratov, 1998.
6. Han S. Yazykovye edinicy s nacional'no-kul'turnoj semantikoj vproizvedenii Ven. Erofeeva «Moskva - Petushki»: Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 1998.
7. Kvon Ch. Sovremennaya russkaya postmodernistskaya proza: Venedikt Erofeev i Sasha Sokolov. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 1999.
8. Marutina I. «Moskva - Petushki» Venedikta Erofeeva i «Shkola dlya durakov» Sashi Sokolova v kontekste russkoj literatury. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 2002.
9. Erofeev Venedikt. Moskva-Petushki. Sankt-Peterburg: Azbuka-Attikus, 2016.
10. Genis Aleksandr. Blagaya vest'. Venedikt Erofeev. Available at: http://kirovsk.narod.ru/culture/ludi/erofeev/articles/genis.htm
11. Erofeev Venedikt. Moskva-Petushki. Sankt-Peterburg: Azbuka-Attikus, 2016.
12. Available at: http://www.litpedia.ru/
13. Available at: http://litset.ru
14. E.A. Egorov. Razvitie gogolevskoj po'etiki v po'eme Ven. Erofeeva. Available at: http://www.e-reading.club/chapter.php/115312/7/Analiz_ odnogo_proizvedeniya_Moskva-Petushki_Ven._Erofeeva_%28Sbornik_nauchnyh_trudov%29.html
Статья поступила в редакцию 26.09.17
УДК 82.09
Cheltygmasheva L.V., Cand. of Sciences (Philology), leading researcher, Department of Literature, Khakass Research Institute
of Language, Literature and History (Abakan, Russia), E-mail: cheltygmasheval@mail.ru
ETHNOPOETIC ORIGINALITY OF G. KAZACHINOVA'S STORIES FOR CHILDREN. The article is dedicated to research of ethnopoetic identity of the understudied literature works in the creative work of a modern Khakass writer G. Kazachinova. The use of different genres, images, motives, principles, poetic devices of folklore (Khakass heroic epos, legends, proverbs and sayings, figurative comparisons, principle of humanization of the environment, etc.) is identified on the basis of the ideological and aesthetic analysis of G. Kazachinova's stories. Special attention is paid to methods of introduction into the literary text of ethnographic realities, associated with the naming a baby, the Khakass traditional hospitality, their world views, world understanding, national clothing, household, cuisine, etc. The author comes to the conclusion that the ethnopoetic identity of G. Kazachinova's stories, written in the way that is easy for children to percept the texts about the history of Khakassia, about games and hobbies of children, about their relationships with peers and adults, is provided by folklorisms and etnographisms, which through expression of the mentality, ethno-aesthetic and worldview foundations of the spiritual culture of the Khakass people contribute to the depiction of tempers, disclosure of characters' images, enhancement of the sharpness of the plot action, creation of the descriptive and expressive system of a literary work.
Key words: prose, story, ethnopoetic identity, folklorism, ethnographism, character, tradition.
Л.В. Челтыгмашева, канд. филол. наук, вед. науч. сотр. сектора литературы Хакасского
научно-исследовательского института языка, литературы и истории», г. Абакан, E-mail: cheltygmasheval@mail.ru
ЭТНОПОЭТИЧЕСКОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ДЕТСКИХ РАССКАЗОВ Г. КАЗАЧИНОВОЙ
Статья посвящена исследованию этнопоэтического своеобразия малоизученного литературоведами творчества современного хакасского писателя Г. Казачиновой. На основе идейно-эстетического анализа рассказов Г. Казачиновой выявлено использование различных жанров, образов, мотивов, принципов, поэтических средств фольклора (хакасского героического эпоса, легенд, пословиц и поговорок, образных сравнений, принципа очеловечивания окружающей природы и др.). В статье отдельное внимание уделяется способам введения в художественный текст этнографических реалий, связанных с нареканием имени младенцу, традиционным гостеприимством хакасов, их мировоззрением, миропониманием, национальной одеждой, бытом, кухней и т. д. Автор приходит к выводу, что этнопоэтическое своеобразие рассказов Г. Казачиновой, написанных доступным для детского восприятия языком об истории Хакасии, об играх и увлечениях детей, об их отношениях со сверстниками и взрослыми, придают фольклоризмы и этнографизмы, которые, выражая менталитет, этноэстетические, мировоззренческие основы духовной культуры хакасского народа, способствуют изображению характеров, раскрытию образов героев, усилению остроты сюжетного действия, созданию изобразительно-выразительной системы литературного произведения.
Ключевые слова: проза, рассказ, этнопоэтическое своеобразие, фольклоризм, этнографизм, герой, традиция.
Галина Григорьевна Казачинова - современный хакасский писатель, член Союза писателей России, заслуженный работник культуры Республики Хакасия, видный общественный деятель (род. 9 декабря 1941 г. в улусе Аев Усть-Абаканского района Хакасии). После окончания Абаканского государственного педагогического института Галина Григорьевна в разные годы работала журналистом, редактором в республиканской газете «Ленин чолы», Гостелерадио Хакасской автономной области, редактором в Хакасском книжном издательстве, в 1998 - 2009 гг. возглавляла Союз писателей Хакасии.
Первые стихи Г. Казачиновой были опубликованы в 1967 г. в сборнике молодых хакасских поэтов «Типр хуры» («Радуга»). Первая книга её - повесть «Той» («Свадьба») - вышла в свет в 1979 г. Всего Галина Григорьевна издала более десяти отдельных книг. Несмотря на то, что она является автором столь солидного количества публикаций, творческая индивидуальность поэта и прозаика Г. Казачиновой не оценена в достаточной мере. Хотя проблемно-тематические и жанрово-стилевые особенности её произведений были исследованы в некоторых статьях хакасских литературоведов А.Г. Кызласовой [1], В.А. Карамашевой
