CC BY
62
УДК 82.091
В.И. Хомяков
«КИРГИЗСКАЯ» ТЕМА В ПРОЗЕ А. СОРОКИНА
Рассматривается своеобразие прозы А.С. Сорокина, малоизвестного и малоизученного сибирского писателя, выявляется специфика русско-казахских литературных связей, особенности и многомерность художественной картины мира автора. С одной стороны, писатель вбирает в себя опыт русского и казахского народов, который включает народную культуру, философию, религиозную веру, эстетику, а с другой — воспринимает мир в единстве и взаимосвязи, неотделимости человека и природы. Анализ творчества А.С. Сорокина позволяет говорить об отражении в его произведениях вечных вопросов бытия: о месте человека на земле, о жизни и смерти, об основах мироздания. Писатель причислен к типу «евразийцев», наряду с Г. Гребенщиковым и П. Васильевым.
проза А.С. Сорокина, русско-казахские литературные связи, художественная картина мира и человека, национальная идея.
В свое время М. Горький писал Михаилу Никитину: «Вам, сибирякам, следовало бы собрать все, что написано об Антоне Сорокине, и собрание этих очерков издать. После того, как будет издана эта книга, можно приняться за издание работ самого Сорокина» \ По мере проявления интереса к личности и наследию Сорокина (1884-1928) исследователи начинали изучать жизнь и творчество писателя, его вклад в развитие русской литературы ХХ века. Заметим, что к настоящему времени открыт и собран большой, неизвестный ранее материал, знакомство с которым уточняет, расширяет и углубляет наши представления о художественном наследии прозаика.
Мир Антона Сорокина многомерен. Знакомство с творчеством писателя позволяет говорить об озабоченности прозаика «вечными» вопросами: о месте человека на земле, о жизни и смерти, об основах мироздания. Кроме того, в со-рокинской картине мира соединился опыт русского и казахского народов, включающий в себя народную культуру, философию, религиозную веру, эстетику.
Автор воспринимает мир в его единстве и взаимосвязи, человек и природа у него неотделимы друг от друга. Он остро чувствует, что цивилизация отчуждает человека от природы. В рассказе «Тынду-тунта — трава стона», написанном в 1914 году, Сорокин пишет: «Мир и счастье когда-то были на земле. Велика и обильна мать-Земля — и для всех хватало пищи. Все создания были прикреплены корнями к земле. Каждому своему детищу отдавала мать-Земля необходимую пищу. И только всходило солнце, просыпалось все живущее и посыла-
1 М. Горький — М.А. Никитину, 15 октября 1929 г. // Горький М. Собр. соч. : в 30 т. М. : ГИХЛ, 1956. 844 с. С. 152-153.
© Хомяков В.И.., 2015
ло благодарность своей матери. Самая маленькая травка и самые большие деревья каждый восход солнца благодарили за жизнь и пищу; слышала земля с радостью шелест листьев, движение каждой веточки, и радовалось материнское сердце» 2.
Тех, кто нарушает природные и человеческие законы, Сорокин называет «жизнеедами». К сожалению, число их с каждым годом увеличивается и Земля начинает искать способы защиты: «...из самого сердца земли, растет трава Тын-ду-тунта и тихо-жалобно стонет и, когда переполняется стоном земля, тогда трясет земля свое тело и хочет сбросить со своей головы язвы незаживающие, язвы-города каменные; но глубоко и твердо укрепились города-язвы и все растут и растут, покрывают тело земли, и копошатся в них люди, как черви, и пожирают жизнь животных.
Каждый восход луны, каждый восход солнца на Алтае, на высокой горе Ай-Трак, стоном смертельной обиды все стонет и стонет трава Тынду-тунта, растущая из сердца земли, и стон этот устрашает всякого услышавшего и дает презрение к неразумным, прожорливым жизнеедам» 3.
Характерно, что наиболее отчетливо синтез природного и человеческого наблюдается при обращении автора к жизни казахского народа (к «киргизам», как пишет Сорокин). У нас есть все основания причислить писателя к типу «евразийцев», наряду с Г. Гребенщиковым и П. Васильевым.
В отличие от многих писателей, обращавшихся к казахской теме попутно, Сорокин был «вписан» в восточную культуру как по месту своего рождения, так и по национально-психическим признакам. Применительно к Сорокину мы имеем дело с процессом «степизации» (термин Савицкого) и можем говорить очер-тах евразийского психического уклада.
Сорокинская проза сочетает в себе две культуры, два начала — Восток и Запад. Его в равной степени интересовала судьба казахского народа и судьба отдельной человеческой личности. Многие рассказы и очерки Сорокина представляют своеобразную мастерскую освоения русским писателем иной цивилизации, обладающей своим внутренним строем, и принципиально иным, чем в европейской и русской культуре, отношением к жизни. Темы Востока, образы и мотивы казахской культуры сопровождали Сорокина на протяжении всего его творчества. И в этом сказалось переплетение многих стимулов — от общей ориентальной тенденции в литературе 1920-х годов до обстоятельств личной биографии, причем этот интерес приобрел очертания, которые теперь принято называть онтологическими. Сорокина интересуют типологические аспекты культуры Востока и России, и в связи с этим характер человека той и другой культуры. Достаточно вспомнить такие рассказы, как «Страшный танец ку-терме», «Последний бакса Ижтар», «О чем плакал Кинжетай», «Джурабай» и др.
Известно, что детские годы писателя прошли в Павлодаре. Природа казахстанского Прииртышья становится центром многих сорокинских произведений. Необыкновенная восприимчивость натуры, рано пробудившаяся потребность воплотить
2 Сорокин А.С. Тынду-Тунда - трава стона [Текст] // Сочинения. Воспоминания. Письма / Обществ. благотвор. фонд «Возрождение Тобольска». Тобольск, 2012. С. 174.
3 Там же.
в яркую художественную форму впечатления от окружающего мира наполнили душу писателя неисчерпаемым запасом образов. Степь присутствует в его стихах и поэмах в таком постоянстве, что образ ее можно считать одним из ключевых. Как справедливо отмечал В.Я. Зазубрин, «Сорокин же пишет о Сибири, не мудрствуя лукаво, и его образ реален и пахуч, как красный кровяной кусок сырой, парной баранины. Сорокин хорошо показал киргиза, для которого аэроплан — птица, несущая яйца, родящая гром. Читатель вместе с сорокинским киргизом немного опасается, что как бы эта «птица» действительно не начала вить гнездо в степи из юрт бедных кочевников.
Писатель показал нам туземца при царе, при белых и при Советской власти. Он рассказал нам о драме кочевника-скотовода, которого заставили рыть окопы: «Андрюшка, ты сдурел, что ли? Не буду рыть землю. Степь — матери больно, степь кормит. Зачем буду землю портить? Не буду» 4
Для русского человека земля — мать не только потому, что она породила человека, а прежде всего потому, что она кормит, дает урожай. Для казахов степь родная мать только потому, что она дала им жизнь. Казахи-кочевники не обрабатывали землю, степь не давала им урожая, традиционным их занятием было разведение скота, поэтому выражение мать-кормилица не характерно для их культуры. В ментальности русского человека степь — это прежде всего раздолье, воля, удаль. Степь — это огромное пространство, которое тянется до горизонта, у нее нет границ, однообразный пейзаж придает ей закрытость, глухость. Огромная безлюдная степь, однообразный для русского человека пейзаж, без какого-либо движения, вызывает в его душе грусть, настраивает на философские рассуждения, вызывает в душе сильную тоску. Однако тоска не является доминирующей чертой в восприятии степи казахами, для которых просторы степи являются домом, где они выросли. Так, в рассказе «Песня о живом кургане Азах» (1927) Сорокин пишет: «Необъятны земли сибирские, степи неохватные, степи тихие киргизские, не степи, а море изумрудное, ширь-океан...
В степях неохватных, мерно колыхаясь, как корабли, гуськом, один за одним идут верблюды, отчетливые на темно-синем небе. Краски степи нежны — глаза ласкают теплыми зелеными, желтыми, серебряными тонами, только ярки темно-синие озера, как камни сапфира в изумрудной оправе, ярки рубиновые закаты на бирюзовом небе. Дети степи — киргизы — любят поэтому украшать свои юрты синими и красными причудливыми узорами, и эти цвета особенно ярки на цветочно-белой кошме, чаевые перегородки расшиты такими же яркими шелками из далекой Бухары и Хивы.
По гладкой и ровной Теренгульской степи, величиной с германскую землю, брошена желтая телеграфная лента — это дорога в Павлодар. Воткнуты спички — это телеграфные столбы, такие смешные здесь, в степи. На столбах иногда отдыхают коричневые беркуты, степные орлы, словно для их отдыха поставлены эти столбы.
И в жар, когда солнце лучами целует каждую травку, на столбах сидят беркуты, раскрыв клюв и устало опустив крылья. Жаркий степной воздух любит иногда
4 Сорокин, А.С. Саудакас // Сочинения. С. 474-475.
пошутить и увеличивает отдаленный столб, и тогда столб кажется огромной сосной. На маленькой кочке кобчик кажется в рост человека. А особенно в жаркие дни, когда лучи солнца выпивают зелень степей, степной воздух показывает перевернутый город в голубом небе, и зоркий глаз киргиза, словно сделанный на заказ на оптическом заводе Цейса, видит даже перевернутых мурашей-людей в этом городе миража. Степь, словно золотая монета, и начеканены аулы, иногда киргизские памятники на могилах и большие курганы» 5.
Возникает мотив превращения конечного в бесконечное, временного в вечное. Сорокин поднимает важнейшую проблему человеческого бытия, которая существовала и будет существовать всегда. Есть незыблемые основы человеческой жизни, не подвластные времени, политике и т. д. На почве отрицания не может вырасти ничего позитивного. Оттого и плачет мудрый Кинжетай («О чем плакал Кинжетай», 1915), что «есть горе большее, чем смерть моего сына, и нет друзей, никто не придет и никто бережными словами не предупредит о несчастье, одни только наглые, безжалостные враги хохочут и смеются над горем.
Киргизский народ вымирает, вот это горе! Вот почему и песни стали казаться печальными, вот почему и радости стало мало. Дети богачей уходят в города хватать мудрость.» 6. Однако вспомним одного из сыновей Султанбыя из «Непонятной песни» (1911), который бежит из душного города: «.он мечтал о степи, о юрте, он тосковал об охоте с беркутом, о которой только слышал рассказы отца и гостей, ему не хотелось есть мясо с луком, перцем и солью, он хотел есть молодых барашков и еремчик» 7.
Пореволюционная действительность с ее динамическим ритмом, радикальной ломкой старого мира не могла не вызвать отклика в творчестве Сорокина. Тенденциозность и эмоциональная насыщенность образов людей нового мира во многом сближает Сорокина с советскими писателями. Это сходство обнаруживается не только в прямых декларациях, но и в активном восприятии социальных изменений, например, в таких его рассказах, как «Что знает только Аделькан о Ленине», «Симу», «Песня Джеменея» и др.
Но был и другой мир, сформировавший писателя. Сорокин дает в своих рассказах масштабную картину патриархальной жизни казахского народа с ее особым «ладом», размеренным течением всей жизни человека, с ритмичной чередой будней и праздников.
Мы остановились лишь на некоторых гранях художественного мира А. Сорокина. Думается, что и читателей, и исследователей его творчества ждут еще новые открытия. Пророческими оказались слова омского ученого и поэта П. Драверта: «Стушуются, наконец, как серые бесформенные тени, недоброжелатели покойного, но красочным, оригинальным пятном надолго останется в сибирской литературе имя Антона Сорокина.» 8.
5 Сорокин А. Песня о живом кургане Азах // Там же. С. 381-382.
6 Он же. Тынду-тунда — трава стона. С. 180.
7 Он же. Непонятная песня // Сочинения. С. 98.
8 Сорокин А.С. Сочинения. Воспоминания. Письма. С. 474.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. М. Горький — М.А. Никитину, 15 октября 1929 г. // Горький М. Собр. соч. : в 30 т. М. : ГИХЛ, 1956. — 844 с. — С 152-153.
2. Сорокин, А.С. Тынду-Тунта — трава стона // Сочинения. Воспоминания. Письма / Общ. благотвор. фонд «Возрождение Тобольска». — Тобольск, 2012. — 511 с.
3. Сорокин, А.С. Саудакас // Сочинения. Воспоминания. Письма / Обществ. благотвор. фонд «Возрождение Тобольска». — Тобольск, 2012. — 511 с.
4. Сорокин, А.С. Песня о живом кургане Азах // Сочинения. Воспоминания. Письма. / Обществ. благотвор. фонд «Возрождение Тобольска». — Тобольск, 2012. — 511 с.
5. Сорокин, А.С. Непонятная песня // Сочинения. Воспоминания. Письма. / Обществ. благотвор. фонд «Возрождение Тобольска». — Тобольск, 2012. — 511 с.
REFERENCES
1. M. Gor'ky — M.A. Nikitinu, 15th, October 1929. // Gor'ky M. Set of works : in 30 Vols. M. : State Publishing House of Fiction, 1956. — 844 p. — pp. 152-153.
2. Sorokin, A.S. Tyndu-tunta — grass of groan // Writings. Memories. Letters / Public Charitable Foundation "Revival of Tobolsk". — Tobolsk, 2012. — 511 p.
3. Sorokin, A.S. Saudakas // Writings. Memories. Letters / Public Charitable Foundation "Revival of Tobolsk". — Tobolsk, 2012. — 511 p.
4. Sorokin, A.S. Song about living mound Azah // Writings. Memories. Letters / Public Charitable Foundation Revival of Tobolsk. — Tobolsk, 2012. — 511 p.
5. Sorokin, A.S. Unclear song // Writings. Memories. Letters / Public Charitable Foundation "Revival of Tobolsk". — Tobolsk, 2012. — 511 p.
V.I. Khomyakov
KAZAKH MOTIFS IN A. SOROKIN'S PROSE
The paper focuses on a Siberian writer A.S. Sorokin's original prose. It provides an insight into the peculiarities of Russian-Kazakh literary connections and the writer's individual worldview. The paper maintains that A.Sorokin's artistic reality is multidimensional. On the one hand, it has absorbed Russian and Kazakh national experiences, which include national culture, philosophy, religious beliefs and aesthetics. On the other hand, the writer views the world as a unity of man and nature. The analysis of the writer's works shows that A. Sorokin's works center on eternal issues of a person's life mission, life and death, the laws of the universe. A.Sorokin is one of Eurasian writers along with G. Grebenshchikov and P.Vassilyev.
Prose fiction, A.S. Sorokin, Russian and Kazakh literary connections, artistic worldview, national idea.
