CC BY
122
© 2007 г. Н.А. Боднева
КАЗАЧЬЯ СЕМЬЯ КАК СОЦИАЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ ФОРМИРОВАНИЯ ЛИЧНОСТИ
В России воспитательный процесс в конце XIX -начале XX в. был главным образом ориентирован на семейное воспитание. Оно основывалось на важнейших принципах, присущих большинству русских семей: самобытности, прочности, родственной любви, теплоте отношений между всеми ее членами, общности духовных интересов. В литературе тех лет отмечалось, что все необходимое для жизни и блага человека, высокие нравственные качества зарождаются в нормальной семье, будущность ребенка - в ее руках. Семья понималась как колыбель человеческой цивилизации, хранительница общечеловеческих, культурных и нравственных ценностей, семейное воспитание связывалось с развитием дарований человека [1, с. 5].
Именно в семье были условия и возможности, перспективные пути развития объективных условий формирования личности, выработки гуманитарных ценностей. Это особенно важно в раннем детстве, когда ребенок интенсивно впитывает жизненные впечатления, знания, овладевает опытом поведения, у него закладываются основы личности. Воспитание в семье есть систематическая помощь саморазвитию биологической и социальной природы детей, а также всестороннее усовершенствование личности в процессе ее жизнедеятельности с учетом заложенных природой сил и способностей. Именно семья являлась социальным институтом, включающим все аспекты воспитания. А.Ф. Тур подчеркивал, что до пяти лет ребенок непременно должен быть в семье, поскольку эти годы - самые важные для формирования личности: в раннем детстве наиболее пластична и податлива психическая организация личности. Особенно велика роль матери - «естественной воспитательницы». Очень важно, чтобы вместе с матерью воспитанием систематически занимался отец: только совместными усилиями родителей, старших членов семьи могут быть достигнуты положительные результаты в развитии и воспитании ребенка [2, с. 6-7]. По мнению А.Г. Харчевного, «семья - это исторически конкретная система взаимоотношений между супругами, между родителями и детьми как малой группы, члены которой связаны брачными узами или родственными отношениями, общностью быта и взаимной моральной ответственностью и социальная необходимость в которой обусловлена потребностью общества в физическом и духовном воспроизводстве населения» [3, с. 13].
Нравственные основы воспитания закладываются с раннего детства, которое является незабываемой порой в жизни каждого человека, наполненной любовью и заботой родителей. В это время складываются первые представления ребенка об окружающем мире, доброте, справедливости, ответственности и долге. Родительская любовь во все времена давала «запас прочности», а также чувство психологической защищенности. В семье
осуществляется физическое развитие ребенка, формируются нравственные качества и трудовые навыки, т. е. происходит его всестороннее воспитание [2, с. 6-7].
В казачьем обществе существовал особый подход к воспитанию подрастающего поколения, передаче духовных и нравственных ценностей. Основную роль в нем играл, несомненно, личный пример. Патриотизм -это одно из неотъемлемых качеств казачьего мироощущения, его ментальности. Патриотичное отношение старшего поколения к своей Родине уже само по себе будило в молодежи чувство такой же привязанности к своему краю.
Смысл «народной педагогики» казаков при воспитании личности ребенка в казачьей общине состоял в следующем:
- «чужих» детей не бывает и в воспитании должен быть использован принцип соборности, означающий сочетание единства и свободы многих лиц на основе их общей любви к Богу и всем абсолютным ценностям [4, с. 435]. Накопленный жизненный опыт передавался из поколения в поколение через семейные отношения и духовные ценности казачьего общества. Основополагающими добродетелями в нем традиционно считались: преданность Отечеству, верность военному и гражданскому долгу, самоотверженность, храбрость, стойкость, взаимовыручка, трудолюбие.
Надо учитывать, что главной целью жизни и деятельности взрослого поколения была защита Отечества. Решающее значение в этом контексте имеет уровень сформированности духовного мира. Для казаков защита своих семей была будничным занятием.
Во всех социальных институтах казачьего общества у детей и юношества воспитывались отвага и презрение к трусости. Это подтверждают существовавшие поговорки: «Хочь в жар, так пиде», «Врасплох и медведь труслив» и т.д. [5, с. 33-47].
Традицию преемственности поколений в процессе военно-физического обучения детей и молодежи подкрепляли бытовавшие в станицах поговорки: «Знание старого - сила молодого», «Молодость плечами крепка, а старость - головою» [5, с. 23].
Огромную роль в формировании у подрастающего поколения любви к своей земле играло трудовое воспитание. Оно начиналось в 7-9 летнем возрасте, направляемое прежде всего родителями по роду их занятий, - в основном, хлебопашество и скотоводство. Трудовое воспитание мальчиков, как и навыки военного дела, входило в обязанности отца. Девочки целиком находились на попечении матери и с ее помощью овладевали всеми необходимыми для будущей хозяйки навыками [6, с. 51, 54].
В связи с военным образом жизни казачества и связанными с ним нормами поведения сложился так называемый кодекс чести казака. Его можно условно
разделить на ключевые установки, включающие в себя следующие понятия:
1. Верность - преданность своей вере, Родине, своим родственникам, уважение к родителям.
2. Вежливость - уважение к старшим, к женщине (прежде всего к матери). Покушение на честь матери, жены или сестры было самым оскорбительным. В понятие «вежливость» входило - уважение к любому человеку, в том числе и незнакомому. Природа этого уважения была порождена двумя основными факторами:
- во-первых, тот, кто оказывал уважение и знаки внимания другому человеку, имел право требовать с его стороны такого же отношения;
- во-вторых, каждый человек, будучи постоянно вооружен, имел право для защиты своей чести применить оружие. Путешественники, побывавшие на Кавказе, справедливо полагали, что та вежливость и уважение, которые были характерны для повседневной жизни казаков, были в определенной мере порождены той «умиротворяющей» ролью, которую играло всеобщее вооружение народа.
3. Мужество рассматривалось как синтез нескольких морально-нравственных характеристик:
- храбрость - обязательное для казака качество, неразрывно связанное с его статусом. Трусость была несовместима с положением казака. С таким человеком переставали общаться, ни одна девушка не вышла бы за него замуж, он не мог принимать участия в казачьем «кругу», полноценно участвовать в жизни своей общины;
- терпеливость и выносливость - эти качества воспитывались с раннего детства. Истинный казак должен был быть сильнее своих естественных человеческих слабостей. Считались позором и подвергались осуждению жалобы на усталость, недомогание, холод, жару, голод и даже всякое упоминание о вкусной и здоровой пище;
- простота - по мнению истинных воинов - чрезмерное пристрастие к богатству, спиртному, женщинам, рано или поздно приведут человека к потере чести.
4. Правдивость - в это понятие входило прежде всего верность данному слову. Не сдержать обещания считалось поступком, роняющим честь и потому не допустимым для воина-казака [7, с. 197-225].
5. Человечность - это качество считалось таким же обязательным, как и храбрость. Более того, эти два качества взаимосвязаны и не могут существовать друг без друга. Чувство уверенности в жизни, вес и уважение в обществе человеку давали не одна грубая физическая сила и храбрость. Физическая сила, храбрость, умение в совершенстве владеть оружием - все это необходимо воину, а значит казаку, чтобы защитить свою честь и честь окружающих, нуждающихся в его защите и покровительстве. К тем казакам, которые пренебрегали принципами человечности и делали из силы культ, общество относилось с презрением [8, с. 23].
В терских казачьих общинах господствовал культ семьи. По словам дореволюционного исследователя Г. Малявкина, отличительной чертой казака было
стремление к семейственности, своему дому: «Казаку одному жить не приходится», «Лучше плохой постой, чем хороший поход», «Что толку бобылем жить» [9, с. 128]. Общество порицало неженатых казаков. Бедным же казачий «мир» во время свадьбы всячески помогал деньгами, продуктами.
Казачьи семьи были патриархальными. Главой считался мужчина, который единолично распоряжался семейным бюджетом. Именно он принимал решение об отделении сыновей и дочерей при вступлении в брак. Но даже после создания своих семей взрослые сыновья и дочери беспрекословно подчинялись отцу, который мог вмешаться в их личную жизнь. Сыновья уже женатые и имевшие зачастую взрослых детей не могли отделиться от общей семьи, пока не даст на это согласие ее глава. Не редки были случаи, когда отец физически наказывал своего взрослого женатого сына. Сыновья в этих случаях не жаловались, понимая, что атаман и станичные судьи будут на стороне отца. Суть в том, что в казачьей семье отец осуществлял свое право в любых условиях и к любому члену семьи вне зависимости от пола, возраста и положения.
Л.Н. Толстой отмечал, что «Казак большую часть времени проводит на кордонах, в походах или на рыбной ловле. Он почти никогда не работает дома. На женщину (свою жену) он смотрит как орудие своего благосостояния. Весь дом, все имущество, все хозяйство приобретено ее трудами заботами. Казак же твердо убежден, что труд постыден... и приличен только работнику - ногайцу и женщине.» [10, с. 26]. Во многих казачьих семьях к женщинам относились унизительно, что во многом объяснялось низким культурным уровнем отдельных казаков. «Муж-казак жестоко обращался с женой. Избивал ее без всякой причины, придерживаясь пресловутых понятий отношения к жене: "Бей жену по утру, бей и поздно вечером", если дышит и ворчит, значит еще хочет». Мужья-казаки особый гнев проявляли к женам, рожавшим девочек: «Расти до 16 лет, справляй приданое и отдай замуж. Вот и выходит кому-то работницу выкормишь. Одни затраты. А до 16 лет какая от нее помощь? Уход, да заботы!» Некоторые отцы безо всякой заботы относились к девочкам, в силу чего их немало умирало в раннем возрасте. Рождение сыновей являлось гордостью для казаков-отцов [11, с. 72-78].
В целом же, по мнению дореволюционных авторов, отношения в казачьих семьях имели «мягкий оттенок», редко можно было услышать резкое слово. Брань порицалась. Мужа-буяна приструняли родители или станичный суд, который в качестве крайней меры мог передать управление хозяйством жене [9, с. 33-34].
К началу XIX в. в среде северокавказского казачества преобладали семьи в 2-5 чел. и в два поколения. В 1874 г. эта группа несколько уменьшилась за счет увеличения числа семей из 6-7 чел. Одновременно появляются семьи из 11-15 и даже 16-20 чел. В 1884 г. большинство семей были неразделенные, способные к экономической самодеятельности, в которых две и более семейные пары вели совместное хозяйство.
О преобладании малой семьи свидетельствует специальное распоряжение наказного атамана Черноморского войска 1832 г., строго запрещавшее разделы семей: «. Предписав всем куренным управлениям, объявить войсковым жителям для их пользы . чтобы их сыновья от отцов своих и матерей без ведома куренных управлений и обществ ни под каким видом не отселялись . Велеть исполнять силу оного во всей точности под опасением за малейшее неисполнение строгого взыскания». Но в отдельных станицах встречались списки, где бытовали большие патриархальные семьи. В станице Казанской подтверждается семейными списками церковной описи, составленные в 1821 - 1846 гг. По описи значится 349 семей. Среди них преобладали семьи в 12-15 чел., состоявшие из трех поколений. Вместе с родителями и их несовершеннолетними детьми обычно жили два, иногда три семейных сына. Встречаются и более многочисленные семьи в 23-26 чел. [12, с. 94]. Большесемейные традиции проявляются в конце XIX в.
Казачьи семьи в рассматриваемый период в большинстве своем были многодетными. По данным 1882 г., на каждую казачью семью приходилось 7-8 душ обоего пола. Таким образом, до конца XIX в. у казаков Терского левобережья считалось экономически выгодным иметь максимальное количество детей. Наиболее распространенными были большие семьи, состоявшие из трех и редко из четырех поколений, нисходящих по прямой линии. Так же, как и повсюду, сравнительно редко встречались семьи, в которых вместе с женатыми сыновьями жили замужние дочери, т.е. семьи с «примаками». Обычно брали в дом зятя те семьи, где не было сына или на него не надеялись в хозяйственном отношении. Положение зятя в большинстве случаев считалось для мужского достоинства унизительным, поэтому в зятья - примаки шли лишь в крайних случаях - сироты либо сыновья из бедных многодетных семей [13, с. 191].
Развитию большой неразделенной семьи на Тереке способствовало особое социальное положение казачества и специфический уклад его жизни. Для обработки сравнительно больших наделов земли, предоставляемых казакам за службу, необходимы были рабочие руки. Поэтому родители заставляли сыновей жениться до военного призыва. Отделение происходило, как правило, после возвращения казаков с военной службы. Главы многих казачьих семей были заинтересованы в концентрации земли и имущества в одном хозяйстве, они часто препятствовали отделению сыновей и тем самым дроблению большесемейного хозяйства [13, с. 192].
Развод, особенно в семьях старообрядцев, считался страшным позором. В станицах такие исключительные дела решали уважаемые старики. Если сохранить семью не удавалось, то разведенных соответственно называли «соломенная вдова» и «соломенный вдовец». Им не разрешалось венчаться 5-6 лет, а то и всю жизнь. Родители не принимали их к себе, а в церкви священник «не брал под крест». В отношении этимологии «соломенный» отметим, что в восточнославянской традиции этот термин служил выражением высшей степени сухости - ста-
рости со значением нечистой силы (в фольклоре «соломенный мужик» считался хозяином некрещеных детей) [14, с. 244].
В России церковный брак был принят в 1561 г. У казаков обряд бракосочетания вплоть до XVIII в. проводился на кругу. Жених брал невесту за руку, выводил на круг и говорил: «Будь моей женой!». А она в ответ: «Будь моим мужем!» После чего молодых трижды обводили вокруг священного дерева, и с этого момента они считались мужем и женой.
У первых русских переселенцев на Тереке свадебные обряды отличались простотой и незамысловатостью. Акт заключения брака был прост. В знак защиты и покровительства казак прикрывал женщину полой своего кафтана [15, с. 29]. Эта сугубо народная форма заключения гражданского брака долгое время сохранялась в казачьей староверческой среде гребен-цов и терцев. Известны архаичные формы заключения брака - венчание вокруг березы или вербы. Когда девушку умыкали или брали в плен как военную добычу, брак вообще не заключался.
В XIX столетии свадебная обрядность все более усложнялась, в ней появилось много черт, общих с великорусской и украинской свадебной обрядностью. Но и сохранялась специфика, связанная с военизированным укладом жизни казаков, а также с включением отдельных элементов свадебной обрядности местного северокавказского населения. Это оставление части приданного в семье родителей, праздничная одежда жениха и невесты, одаривание молодых предметами домашнего обихода, изготовленными из металла, возведение невесты на белый войлок, кошму или шкуру, джигитовка, стрельба из ружей и пистолетов, исполнение различных кавказских танцев. Большим уважением в семьях казаков пользовались старики. Сложился своеобразный стереотип поведения мужчин и женщин в семье и обществе. Казак стеснялся в присутствии посторонних брать на руки своих детей, оказывать знаки внимания им и жене. Женщина никогда не переходила дорогу мужчине, а при его появлении в доме вставала в знак уважения. Считалось неприличным появиться женщине с непокрытой головой на улице. Как правило, брак совершался с согласия родителей. Казаков «силком не женили», любовь бывала «сгляд-ная» и «притягная». «Первая, - объясняли казаки, -есть любовь взаимная, приносящая счастья; вторая -невольная: какая-нибудь женщина дурного поведения привязывает к себе молодца наговорами, и он начинает тосковать, сам не зная о чем» [16, с. 37]. Свадьбы чаще всего справляли поздней осенью или зимой. Брачный возраст у невесты колебался от 13 до 21 года, у жениха - от 16 до 22 лет.
В то же время терские казаки использовали и другие методы заключения брака. «Пускались на добычу в горы, возвращались не с пустыми руками, а с лошадьми, скотом, оружием, а подчас и пленницами, которых делали своими женами, а иной раз и женихались полюбовно на их девках, платя за них дорогой калым скотом, оружием и другими вещами» [17, л. 38]. По рассказам старожилов, обычай умыкания они заимство-
вали у горцев, потому что «иначе женщин не добьешься», так как их «было мало, да и тех стерегли», а «казаков все больше становилось» [18, с. 295]. Такая форма заключения брака, т.е. похищение невест, существовала в виду семейно-патриархального уклада жизни в терском казачестве. Девушку могли украсть, если ее семья не давала согласия на брак. Иногда понравившуюся девушку воровали против ее воли, иногда умыкали просто из молодечества [19, с. 121-127]. Влюбленные до свадьбы старались не проявлять своего чувства на людях. Открытое ухаживание без последующей женитьбы многими считалось оскорбительным для девушки. В то же время родители девушки-невесты по возможности создавали условия для знакомства с ней юношей. Став женихом, юноша приходил к девушке по вечерам в сопровождении друзей. Важную роль в общении жениха и невесты играл при этом «посредник» [20, с. 20-29].
Построенная на патриархальной основе казачья семья предшествовала современной эгалитарной, т.е. предполагающей равенство всех ее взрослых членов, так и браки по договоренности родителей, предшествовали бракам по договоренности самих женихов и невест. Это браки в обоих случаях по договоренности или сговору [21, с. 43].
Существовали два способа выбора невесты: или это делал сам жених, или его родители. Задача эта была непростая, поскольку учитывались разные факторы: социальное происхождение невестки или зятя, положение их семей в обществе, трудолюбие будущей невестки, физическое здоровье и возраст молодоженов. Те, кто не посещал молодежную улицу либо нарушал ее правовые нормы, как правило, подолгу не выходили замуж. Такие проблемы нередко возникали у дочерей казачьих офицеров. К середине XIX в. офицеры окончательно отделились от основной массы казачества. Их дочери так же прониклись сознанием своей особенности и не посещали вечеринок станичной молодежи. «Казаки стеснялись сватать такую, да и она не шла». Парубок старался подобрать себе невесту - ровню по социальному и по материальному положению [15, с. 31-34]. Младшая сестра не могла выйти замуж раньше старшей. Родители боялись, что старшая дочь «засидится в девках». Известны случаи, когда казак, пришедший сватать младшую дочь, женился в итоге на старшей [15, с. 34].
Существовала система так называемых предпочтительных браков, при которой выбор жениха или невесты в большей степени определялся их принадлежностью к той или иной категории родственников. Мужчины и женщины вступали в брак не с тем, с кем хотели, а с кем было предназначено самим фактом рождения. Существовали такие виды браков, как женитьба на двух сестрах, а позднее на сестре умершей жены (сорорат), брак с братом умершего мужа (левират), люлечное обручение, обменные браки [22, с. 132-156].
Браки вольного периода до конца XVII в. носили межэтнический характер, иными они вряд ли могли быть. Даже в XIX в., когда взаимоотношения с горцами серьезно обострились, у казаков-гребенцев были
жены из числа дагестанских народов, кабардинцев, чеченцев [23, с. 80-85; 194-199; 10-87]. Однако как в XIX в., так и в более ранний период этническая и религиозная принадлежность считались по отцу. Отмеченные межэтнические контакты не могли не оказать своего влияния на свадебную обрядность казаков. По мнению Л.Б. Заседателевой, заимствования выразились в обязательном включении в состав приданного и свадебных подарков металлических предметов и изделий, оставлении части приданного в семье родителей, исполнении лезгинки, игре на местных музыкальных инструментах, спортивно-развлекательных играх и состязаниях (джигитовка, стрельба и пр.), в ряде элементов свадебной одежды и украшений, похищении невесты [24, с. 32, 12, 58]. На наш взгляд, это влияние было гораздо глубже. Оно явилось порождением именно межэтнических браков и контактов. Известное наблюдение Л. Н. Толстого о родстве гре-бенцов с чеченцами подтверждается и генеалогией многих казачьих фамилий, в числе которых Гуноевы, Гулаевы, Закаевы, Молаевы [25, с. 49-51].
На рубеже XVIII - XIX вв. складывается семейная педагогика казачества, ориентированная на формирование личности казака-семьянина, труженика, гражданина, воина. В воспитательной практике казаки успешно применяли такие средства, как труд, военно-спортивные игры, учение, личный пример и т.д. При этом воспитательный процесс был глубоко традицио-нален. Обрядность рассматривалась как эффективный метод педагогического воздействия. Представления казаков о любви, семье, нравственности нашли отражение в комплексе продуманных норм и правил, соблюдение которых было обязательным для всех членов семьи и общины.
Воспитание в казачьих семьях строилось на принципах «Домостроя», что предполагало безусловный авторитет отца или старшего казака. В воспитании родители стремились соблюдать дифференцированный подход к детям, создавая тем самым условия для гармоничного развития и самовыражения личности. На воспитание мальчиков в семье оказывала влияние военная организация жизни казаков. Этим обусловлены многоступенчатые обряды инициации, т. е. посвящение мальчика в казаки с учетом его основного назначения - служение Отечеству. Воспитание девочки предполагало ее подготовку к будущей семейной жизни, т.е. девочек приучали держать дом в порядке, готовить пищу, шить и стирать, следить за младшими.
Отличительной чертой воспитания в казачьих семьях было гуманное и заботливое отношение к детям, поскольку казаки полагали, что необоснованное и излишне частое наказание приведет к формированию слабой личности. Значительное влияние на ребенка имели крестные родители. Считалось, что родные родители могут быть или чрезмерно мягкими, или наоборот строгими. Крестные должны же быть объективными в оценке поступков крестника, в меру строги и обязательно к нему справедливы.
Особенностью духовной жизни казачества, его культуры была религиозность. Вера помогала усвоить
этические нормы, ощутить единство с православным миром, обрести гармонию. От строк священного писания пошли казачьи пословицы и нравственные заветы, наставляющие казака быть искренним, не причинять вреда окружающим, уметь воздерживаться в словах и делах.
Проведенный нами анализ позволяет утверждать, что решающая роль семьи в воспитании полноценного молодого поколения очевидна. Семья являлась источником крепкого духа и жизнелюбия. Трепетно сохраняла народную обрядность и культуру, являясь первой ступенью на пути к самостоятельной жизни.
Приобщение к нравственной культуре не ограничивалось рамками семьи. Общественная форма проживания обусловила активное участие казачьей общественности в деле воспитания молодого поколения, что делало процесс формирования личности истинного казака непрерывным.
С раннего детства казачонку давали возможность осознать себя частью станичного общества, приучали к уважению своих братьев-станичников, коллективному решению научных вопросов.
Особым вниманием станичной общественности были окружены дети сироты, вдовы и старики без кормильцев, что еще раз подтверждает направленность процесса взаимодействия на формирование гуманизма, человечности, толерантности.
В целом воспитательная деятельность семьи и общественности, построенная на принципах свободы совести и порядочности, чести и воинской удали, была направлена на формирование у молодого поколения трудолюбия и почитания старших, уважительного отношения к закону и дисциплинированность, религиозность и веротерпимость.
Литература
1. Гранкин А.Ю. Семейная педагогика в России во второй половине XIX - начале XX века. Пятигорск, 1996.
2. См.: Гранкин А.Ю., Бабаян А.В. Семья как пространство нравственности // Проблемы семьи и семейной педагогики: теория и практика, история и современность: Материалы междунар. науч.-практ. конф. памяти П.И. Петренко. Пятигорск, 2005.
3. Харчевный А.Г., Мацковский М.С. Современная семья и ее проблемы. М., 1978.
4. Гражданкина Н.Б. Некоторые особенности социализации личности в Черноморском казачьем обществе // Научно-творческое наследие Ф.А. Щербины и современность. Краснодар, 2004.
5. Пословицы, поговорки и загадки Кубани // Сост. Л.Б. Мартыненко, И.В. Уварова. Краснодар, 1993.
Пятигорский краеведческий музей
6. Смирнов И.В. О роли родителей и школы в трудовом воспитании детей у терских казаков // Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа. Армавир; Железноводск, 1998.
7. Мирзоев А. С. Уэркъ хабзе - кодекс чести черкесского дворянства // Эльбрус. Вып. по этнологии народов Северного Кавказа и Закавказья. Нальчик, 1999. № 2.
8. Кузнецов И.В. Путь через века: Ходарев В.В. Казачий круг // Библиотечка казачьей семьи. Ставрополь, 1993.
9. Малявкин Г. Станица Червленная // Этнографические очерки. 1891. № 1.
10. Толстой Л.Н. Казаки. М., 1940.
11. Архив Пятигорского краеведческого музея. Из истории ст. Горячеводской. Инв. № 1970.
12. Тютюнина Е.С. Структура поселений Терской области // Вопросы северокавказской истории. Вып. 6. Ч. 1. Армавир, 2001.
13. Чистов К.В. Семья и семейный быт // Кубанские станицы. М., 1967.
14. Бернштам Т.А. Молодость в символизме переходных обрядов восточных славян: Учение и опыт Церкви в народном христианстве. СПб., 2000.
15. Тончу Е. А замуж выходили по жребию... // Родина. 2000. № 1-2. С. 31.
16. Миненко Н. «Жена мужа бьет - не на худо учит» // Родина. 2004. № 5. С. 118.
17. РВИА, ф. 644, оп. 1, д. 117 (предание записано в 1847 г. от 90-летнего казака станицы Червленной).
18. Заседателева Л.Б. Терские казаки (середина 16 - начало 20 в.). Историко-этнографические очерки. М., 1974.
19. Першиц А.И. Похищение невест: правило или исключение? // Советская этнография. 1982. № 4.
20. Ганцкая О.А. Этнос и семья в СССР // Советская этнография. 1974. № 3.
21. Здоровега Н.И. Нариси народной весельной обрядности на Украине. Киев, 1974; Чистов К.В. Типологические проблемы изучения восточно-славянского свадебного обряда // Проблемы типологии и этнографии. М., 1979.
22. Краулей Э. Мистическая роза: исследование о первобытном браке. СПб., 1905.
23. Ткачев Г.А. Станица Червленная // СОЛКС. Владикавказ, 1912. № 7-12.
24. Заседателева Л.Б. Традиционная и современная свадебная обрядность русского населения Чечено-Игушетии // Новое и традиционное в культуре и быту народов Чечено-Ингушетии. Грозный, 1985.
25. Великая Н.Н. Свадебная обрядность казаков и вайнахов как показатель этнокультурных связей // Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа: Материалы Второй междунар. Кубанско-Терской науч.-просвет. конф. Армавир, 2000.
7 декабря 2006 г.
