CC BY
16
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
УДК 81-2
Л. А. Ноздрина
доктор филологических наук, профессор кафедры общего и сравнительного зыкознания МГЛУ, профессор кафедры грамматики и истории немецкого языка ФНЯ МГЛУ; e-mail: [email protected]
КАТЕГОРИЯ КООРДИНАТ В СИСТЕМЕ ГЛУБИННЫХ КАТЕГОРИЙ ТЕКСТА
В статье речь идет о так называемых глубинных категориях, скрытых в тексте, и их характеристиках, выступающих как важнейшие категориальные признаки: о принадлежности к поэтике в широком смысле, об их глубинном характере, об универсальности категорий, об их системности и когнитивности. Наиболее подробно рассмотрена одна из категорий - категория координат. В статье приведены примеры на русском и немецком языках, из поэтического и прозаического текстов.
Ключевые слова: глубинная категория; поэтика; универсальность; системность; когнитивность; стихотворный текст; лингвистика текста.
Nosdrina L. A.
Advanced Doctor (Philology), Professor, Department of General and Comparative Linguistics, MSLU; Department of Grammar and History of German, The Faculte of German, MSLU; e-mail: [email protected]
CATEGORY OF COORDINATES IN THE SYSTEM OF DEEP TEXT CATEGORIES
The article discusses the problem of the so-called "deep categories" that are hidden in the text and considers their most essential features, namely their poetic nature, their inner character, their universal status and cognitive properties. Detailed consideration is given to the category of coordinates. The article provides examples from Russian and German poetry and prose.
Key words: deep categories; poetics; universals; consistency; cognition; poetic text; text linguistics.
Интерпретация мира или действий, высказываний или текстов всегда предполагает известную долю субъективности, поскольку опирается на понимание мира, которое во многом зависит от знаний читателя, его личного опыта, взглядов, ценностной системы. Умение заметить и оценить то или иное явление не только обогащает наше впечатление о мире, но во многих случаях помогает проникнуть в суть авторской картины мира, разгадать заложенный автором замысел.
Ю. М. Лотман определяет искусство как наиболее развитое пространство условной реальности, как «испытательный полигон» для умственного эксперимента. Ученый пишет о парадоксальном свойстве искусства превращать условное в реальное, прошедшее в настоящее [1, с. 62]. Созданный писателем мир, похожий и непохожий на мир реальный, содержит мировидение автора, скрытое в художественных образах.
Проникнуть в его мировоззрение можно, опираясь на некоторые пункты в смысловой структуре текста. Этими пунктами являются: время как одна из важнейших философских категорий; пространство, которое часто связывается со временем и выступает, как и время, одной из важнейших форм существования материи; образ автора как носителя акта художественного видения; герой или описание (референт текста) и оценка автором художественной действительности, иначе говоря, модальность в широком понимании как оценка автором того мира, который он создал, с позиций утверждения или отрицания, реальности или ирреальности событий, уверенности в их достоверности или сомнения.
С точки зрения когнитивного подхода эти понятия дают читателю возможность ориентироваться в фикциональном мире произведения и декодировать ту картину мира, которую автор зашифровал в тексте. Таким образом, художественный текст становится важным средством познания человека и мира, того, который увидел автор произведения.
Исследователи, занимающиеся изучением текста, отмечают, что все элементы, его составляющие, тесно взаимодействуют друг с другом. Существует разное понимание взаимодействия:
- видоизменения категорий одного уровня под воздействием двух или нескольких категорий;
- объединения нескольких категорий для передачи иного, более крупного понятия, или категорий разного уровня, например категорий грамматики и лексики, для выражения некоторого понятия;
- объединения категорий с целью выражения определенного намерения говорящего, его желания или просьбы.
Можно выделить категории, сущность которых состоит в том, что они выражают себя в морфологии, синтаксисе и словообразовании и не имеют единых маркеров.
Можно предположить, что темпоральная, локальная, персональная, референтная и модальная структуры также будут взаимодействовать в тексте и объединять отдельные его части в единое целое. У каждой из них будут проявляться свои характеристики в зависимости от функционального стиля или жанра, к которым относится текст. Кроме своей специфической задачи, они выполняют еще ряд задач, характерных для всех этих категорий. Некоторые характеристики можно считать важнейшими категориальными признаками. К ним относятся: принадлежность к поэтике, глубинный характер, универсальность, системность и когнитивность.
Принадлежность к поэтике состоит в том, что эти категории отражают те связи, под которыми понимают поэтику широко, как структуру отношений внутритекстовых элементов, и имеют в виду и поэтический, и прозаический текст. Понимая поэтику именно так, можно признать за глубинными категориями статус поэтического уровня.
Глубинный характер категорий заключается в том, что в художественном тексте существует некая программа, определяющая выбор языковых средств. Эта программа не лежит на поверхности текста, она скрыта в его глубине и не доступна непосредственному наблюдению. Ее можно выявить в тексте, только опираясь на косвенные данные, т. е. на соответствующие поверхностные структуры - на так называемые текстовые сетки, включающие в себя лексические, грамматические и словообразовательные элементы, передающие определенное понятие (например, время или локальность).
Универсальный характер глубинных категорий состоит в том, что они присущи любому художественному тексту, независимо от функционального стиля, жанра и типа текста. В разных жанрах значимость этих категорий будет различной. В исторических текстах особую роль играют время и место действия, образующие хронотоп. В эссе время и пространство уйдут на второй план, уступая место оценочной категории точки зрения, которая определяет авторскую оценку излагаемого. Однако глубинный характер категории
характерен для каждого текста. Названные категории можно признать универсальными.
Системный характер этих категорий проявляется в том, что они действуют не разрозненно, а «встроены» в единую последовательность, в единую систему. Метод оппозиций здесь не действует: эти категории можно противопоставлять друг другу, что, однако, не дает полноты их описания и взаимодействия в тексте. Тексту тесно в рамках оппозиций. Требуется иной принцип описания текстовых категорий. В этом случае можно предложить принцип включенности: категория, находящаяся в центре (категория хронотопа), обрастая постепенно дополнительными значениями, переходит в новую (категорию координат). Та, в свою очередь, включая ссылку на референт, переходит в следующую за ней категорию (категорию дейксиса), а та, подключив модальную оценку, перерастает в категорию точки зрения. Таким образом, одна категория «вкладывается» в другую, родственную ей по характеру, но более крупную. Возникает единое целое в рамках литературного произведения.
Когнитивный характер категорий состоит в поисках автором истины, в толковании окружающего мира, ориентировании в нем. Цель любого произведения заключается не в поисках особого приема, а в познании мира, в общении между людьми, в самопознании и самопостроении личности. Текст выступает в роли некой «моделирующей системы» (выражение Ю. М. Лотмана), активно формирующей сознание человека. Поэтому глубинные категории рассматриваются с точки зрения их участия в познавательном процессе. Основная задача исследователя в том и состоит, чтобы показать, как человек в процессе коммуникации (а художественная литература и есть особый процесс коммуникации) познает мир [3, с. 58-63].
Параметры текста дают читателю представление о том, как автор текста видит мир, не только через триаду «я-здесь-сейчас», но и оценивая информацию, содержащуюся в тексте, как нечто впервые данное или известное, обобщенное или частное, реальное или ирреальное, желаемое или существующее в действительности.
Всё это исходит из одного из важнейших свойств языка - его антропоцентризма. Он и находит свое выражение в процессе отбора языковых средств, составляющих текст. Та картина мира, которую автор моделирует в тексте, в частности, прибегая к помощи глубинных категорий, проходит через его индивидуальное сознание. «Здесь»
и «сейчас» выступают в роли окружения человека. Через язык показано познание человеком мира. Поэтому глубинные категории рассматриваются не только как формально-смысловые, но и дают глобальную картину видения мира глазами автора текста как субъекта языкового творчества.
Как отмечают И. А. Щирова и Е. А. Гончарова, подчинение анализа человеку приводит его к переосмыслению истины и ее ключевых вопросов, к пересмотру проблем понимания. При прочтении текста расчет идет на соучастие читателя, на активный фактор. Новые смыслы получают и термины «понимание», «интерпретация», «когнитивный» [5, с. 80]. Однако новый подход к этим терминам не исключает и общие принципы научной преемственности как принципы, конкретизирующие развитие науки [там же, с. 81]. Наибольший интерес представляют собой работы, «размывающие» междисциплинарные границы, работы по теории текста, теории дискурса, теории интерпретации [там же, с. 82]. Такой работой, как нам представляется, является и данная статья, находящаяся на стыке двух наук: литературоведения и лингвистики текста.
Итак, категория координат, одна из глубинных категорий, имеет три опорные точки, на которых она основывается. Это уже названные «я», «здесь» и «сейчас», появляющиеся в разных вариантах и указывающие на степень удаленности действия от говорящего. В варианте «я-здесь-сейчас» они указывают на непосредственное участие говорящего в действии, в варианте «ты-около тебя-теперь» - на отдаление говорящего от действия. «Он-там-тогда» означают, что действие еще более отдалено от говорящего.
В стиле художественной литературы это содержательные элементы текста. Человек, время и пространство обязательны для каждого текста и появляются иногда уже в первом абзаце или в первой строке стихотворения, как это видно по тексту О. Мандельштама «Ты прошла сквозь облако тумана»:
Ты прошла сквозь облако тумана,
На ланитах нежные румяна.
Светит день, холодный недужный.
Я брожу свободный и ненужный.
Злая осень ворожит над нами,
Угрожает спелыми плодами,
Говорит вершинами с вершиной И в глаза целует паутиной.
Как застыл тревожной жизни танец! Как на всем играет твой румянец! Как сквозит и в облаке тумана Ярких дней сияющая рана.
[2, с. 282-283].
Здесь все три составляющие категории координат даны уже в первой строке (категория лица «ты», категория времени «прошла», категория пространства «сквозь облако тумана»).
То же можно увидеть и в стихотворении в прозе, созданном Э. Штриттматтером и записанном в строчку «Wasser im Spätherbst». Здесь преобладание грамматического времени презенс соотносит действие с одним пластом времени художественного - с художественным настоящим. Однородность темпоральной структуры создает смысловую целостность текста, его генерализацию («так было всегда»):
Wasser im Spätherbst
Der Nebel fällt, und die Gräser glänzen. Die Sonne steht schräg, und die Krähen schwärmen. Klar ist das Wasser in Tümpeln und Teichen, rein und durchschaubar, bis auf den Grund. Alles, was sommers im Wasser schwebte, sank in die Tiefe, lebt dort im Sumpf. Sommer und Winter - Steigen und Sinken. Aber im Frühling entfliegen dem Moder blaue Libellen und schweben im Grün [6, с. 29].
Обращение к временной форме презенс может рассматриваться здесь и не только как обобщение, генерализация, но и как описание действия повторяющегося, итеративного. Об этом свидетельствуют временные существительные Herbst-Winter-Frühling-Sommer, образующие цепочку и связывающие в единый, повторяющийся годовой цикл четыре времени года.
У О. Мандельштама мы видим лишь одно время года - осень, но глаголы стоят (кроме первой строки) тоже во времени настоящем.
Оно, время, и связывает отдельные предложения в единый текст. Эту же задачу выполняет локальная структура текстов. Она представлена в тексте Э. Штриттматтера именами существительными, проходящими через весь текст и образующими топикальную цепочку. Эта цепочка также связывает воедино отдельные предложения: ... das
Wasser in Tümpeln und Teichen ... bis auf den Grund ... im Wasser ... die Tiefe ... im Sumpf... dem Moder ... im Grün.
У О. Мандельштама читаем: ... сквозь облако тумана ... на ланитах ... на всем ... в облаке тумана. Здесь локальных указателей значительно меньше, но они от этого не теряют своей значимости.
На выполнение этой же задачи - передачу ощущения авторского восприятия времени года - нацелена и персональная сетка. В тексте Э. Штриттматтера она представлена формами 3-го лица единственного и множественного числа и также связывает воедино отдельные предложения.
У О. Мандельштама это и 2-е л. глагола («ты прошла...»), и притяжательное местоимение 2-го л. («... твой румянец.»), а в основном -здесь «чересполосица» (термин Т. И. Сильман), передающая смятение автора. Наряду со 2-м л. ед. и мн. числа («... на ланитах нежные румяна ...») вводится и 3-е лицо («светит день ...»), и 1-е л. ед. числа (« ... я брожу ...»).
Здесь же необходимо отметить и разницу в текстовой категории координат, а тем самым и в ее когнитивном аспекте, в восприятии этими авторами мира.
Э. Штриттматтер показывает читателю природу поздней осени. Тем не менее у читателя не складывается отношения к ней как к неизбежности и, тем самым, ощущения подавленности и страха перед миром.
Восприятие же О. Мандельштама, судя по его замечательным, волнующим стихам, всегда отрицательное. Его мир - «маятник», который хочет быть его «судьбой». Мир чужд ему. «Недоволен стою и тих / Я, создатель миров моих.». Читатель не знает, как не знает и сам автор стихов, что перевесит в его сознании: «сегодня», в котором мы живем, «вчера», в которое уходят корнями все наши волнения, тревоги и проблемы, или «завтра» с его мечтами, желаниями и надеждами. Читатель не знает поэтому, будет ли его судьба тем «маятником», о котором говорит автор. Возможно, что отрицательное отношение к миру - это отношение автора стихов. Вполне допустимо, что такое мироощущение выступает свидетельством предчувствия автором всех сложностей своей судьбы, всех трудностей, предназначенных ему будущим. Отсюда и «омут, злой и вязкий», из которого он пришел в этот мир, отсюда и «темница мира», и «скудный луч», и «мороз вечности», и «черный ветер», и «дурной день», и «сумрачных скал сень», и еще многое другое.
Таким образом, три указателя (на время, на пространство и на лицо), объединенные в глубинную категорию координат, определяют и жанровые характеристики приведенных лирических текстов.
Конечно, можно согласиться с И. А. Щировой и Е. А. Гончаровой в том, что субъективность не облегчает понимание сущности текста [5, с. 5] и лингвистика текста рассматривается как часть общих междисциплинарных наук [там же, с. 18]. Однако и эти термины могут быть поняты по-разному. Теория текста, как известно, возникает в ХХ в. на пересечении текстологии, лингвистики, поэтики, риторики, прагматики, семиотики, герменевтики и других направлений [там же, с. 19], а текст понимается как единство многоаспектное, многомерное и многофункциональное [там же, с. 23].
Закончить статью можно словами И. А. Щировой и Е. А. Гончаровой о коммуникативно-творческой стратегии автора и о функциях, выполняемых повествователем (нарратором) текста, о важности «человеческой составляющей» научного знания. Однако чтение монографии И. А. Щировой и Е. А. Гончаровой [5], равно как прочтение стихов О. Мандельштама [2] и миниатюр Э. Штриттматтера [6], даст читателю значительно больше, нежели рассуждения автора статьи на тему «Как я понимаю стихи».
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Лотман М. Ю. Культура и взрыв. - М. : Гнозис; Прогресс, 1992. - 272 с.
2. Мандельштам О. Полное собрание сочинений. - СПб. : Азбука ; Азбука -Аттикус, 2014. - 928 с.
3. Ноздрина Л. А. Интерпретация художественного текста. Поэтика грамматических категорий: учеб. пособие. - М. : Дрофа, 2009. - 360 с.
4. Степанов Ю. С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. - М. : Наука, 1985. - 335 с.
5. Щирова И. А., Гончарова Е. А. Текст в парадигмах современного гуманитарного знания. - СПб. : Книжный дом, 2006. - 192 с.
6. Strittmatter E. Wasser im Spätherbst // Vom Geschmack der Wörter. Miniaturen. - Berlin : Buchverlag Der Morgen, 1983. - S. 29.
