CC BY
76
УДК 811.11-112
Komleva E.V. TO THE QUESTION ON THE PARITY OF TEXT'S CATEGORIES OF ADDRESSING AND APPEALING (on modern German). Addressing as a general concept is specified in the article. The addressing is the immanent property of any text. Addressing as the text category is compared with a functional-semantic text category of appealing which carries out a role of text forming element for a certain class of texts.
Key words: category of text, text class, addressing, functional-semantic category, appealing.
Е.В. Комлева, канд. филол. наук, доц. каф. иностранных языков ОГПУ, докторант РГПУ им.А.И. Герцена г. Оренбург, E-mail: [email protected]
К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ ТЕКСТОВЫХ КАТЕГОРИЙ АДРЕСОВАННОСТИ И АПЕЛЛЯТИВНОСТИ (НА МАТЕРИАЛЕ СОВРЕМЕННОГО НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА)
В статье уточняется понятие адресованности, являющееся имманентным свойством всякого текста. Адресованность как текстовая категория сопоставляется с функционально-семантической текстовой категорией апеллятивности, которая выполняет роль текстообразующего фактора для определенного класса текстов.
Ключевые слова: текстовая категория, класс текстов, адресованность, функционально-семантическая категория, апеллятивность.
Данная статья посвящена уточнению и конкретизации ряда важных положений теории текста, касающихся текстовой категории адресованности, которая, как известно, наряду с другими текстовыми категориями когезии, когентности, интертекстуальности, информативности, ситуативности, интен-циональности, относится к имманентному свойству, присущему каждому тексту. В рамках антропоцентрического подхода к языку, когда направленность на адресата рассматривается как предпосылка коммуникации, возникает необходимость уточнения места адресованности в ряду других конститутивных признаков текста, что послужило основанием для дальнейшей разработки его категориальной модели.
Материалом для данной работы выбраны апеллятивные тексты современного немецкого языка. Данные тексты отличается четко определенной апеллятивной функцией, т.е. функцией побуждения реального адресата к совершению речевого или посткоммуникативного действия (тексты с доминантой «обращение/требование», dominant auffordernde Texte). К апеллятивным текстам относятся тексты военной и политической пропаганды (листовки, плакаты, агитационные выступления политиков), военные и гражданские приказы, распоряжения, религиозные проповеди (относящиеся к текстовым группировкам с неспецифической книжностью, к массовой коммуникации), деловые письма (различные письма-просьбы, рекламации), заявления о приеме на работу, обиходно-деловые письма. Отметим, что в объеме данной работы не освещаются вопросы, связанные с серьезными отличиями письменных текстов от устных, каковыми являются, например, выступления политиков, т.к. считаем целесообразным остановиться на базовых особенностях апеллятивных текстов, которые сохраняются в их устном и письменном предъявлении.
Апеллятивный текст представляет собой систему смысловых единиц разной степени сложности, комплектности и значимости (с точки зрения достижения иллокуции), функционально (т.е. для конкретной цели) объединенных в единую семантико-смысловую структуру общей концепцией, основной мыслью. Данная концепция /главная мысль/ основная идея - побуждение определенного адресата к совершению речевого или посткоммуникативного действия, должна иметь эксплицитное выражение при помощи совокупности взаимодействующих языковых единиц, которые репрезентируют присутствующую в тексте функционально-семантическую категорию апеллятивности. Апеллятивность трактуется нами как функционально-семантическая категория. Использование термина «функционально-семантическая категория апеллятивности» находит известное основание в том, что критерием для выделения рассматриваемой категории является общность семантической функции взаимодействующих языковых элементов - побуждение к действию, ориентированное на разные
типы адресата. Система разнородных языковых средств, способных взаимодействовать для выполнения семантических функций часто определяется как функционально-семантическая категория [1]. В структурном отношении функционально-семантическая категория апеллятивности представляет собой поле. В роли компонентов функционально-семантического поля апеллятивности выступают различные конструкции с семантикой прямого и косвенного побуждения к действию, обращения, вопросительные предложения. Функционально-семантическая категория апеллятивности трактуется нами как текстовая категория, которая наряду с данным статусом, является семантической доминантой, организующей текст, создает его текстостроительный ярус. Апеллятивность при этом становится и текстообразующим фактором, с помощью которого в тексте устанавливаются сложные и многоплановые отношения, обеспечивается единство тек-стостроительных и текстообразующих факторов.
Механизм текстообразования напрямую связан с актуализацией текстообразующих категорий. Как известно, иерархия категорий не установлена. Однако антропоцентризм языка обуславливает выдвижение на передний план, наряду с традиционными категориям текста, адресованности как категории коммуникативно-прагматического плана, образующей основу научного описания текста с позиции выполняемой им функции сообщения и воздействия, т.е. ориентированной на читателя единицы речи.
Различным аспектам текстовой категории адресованности посвящено большое количество отечественных и зарубежных работ [2-10]. В упомянутых и многих других исследованиях по теории текста, так или иначе, указывается на адресован-ность как на «один из обязательных признаков текстуальности» [6, с. 15], на «общетекстовый характер адресованности как категории текста» [11, с. 22]. Адресованность является всеобщей текстовой категорией, присущей любому тексту, но степень насыщенности ею текста бывает разной. Не останавливаясь подробно на особенностях данной категории текста, отметим лишь те теоретические обоснования, которые являются важными на данном этапе нашего исследования.
В отечественной лингвистике одним из наиболее цитируемых определений категории адресованности является определение, предложенное в фундаментальной работе О.П.Воробьевой, где данная категория рассматривается как свойство текста, «посредством которого опредмечивается авторское представление о предполагаемом адресате и особенностях его интепретативной деятельности» [3, с. 2]. Отдельные аспекты категории адресованности составляют основу исследований общеязыковой категории диалогичности в текстах различных сфер коммуникации [2; 11; 5;12].
Адресованность выражается во всевозможных формах обращения автора текста к читателю. Сигналом адресованно-
сти может стать практически любой компонент текста, принадлежащий лексическому, синтаксическому и т.д. текстовому уровню [7, с. 51]. Категория адресованности реализуется в тексте через систему формально-содержательных средств и приемов привлечения внимания читателя, актуализации в текстовой структуре «образа читателя» как партнера по коммуникации^, с. 103]. Для этого используются лингвистические сигналы адресованности, т.е. такие элементы текстовой ткани, функциональное назначение которых - завладеть читательским вниманием и управлять им [13, с. 104]. К наиболее частотным сигналам адресованности относятся прямое обращение, личные местоимения (контактоустанавливающие или активизирующие внимание), императивные и вопросительные конструкции, риторические вопросы, глаголы когнитивной семантики, указывающие на общность знаний, уровень информированности адресанта и адресата (wissen, erfahren) и т.д. Участие в формировании категории адресованности языковых единиц разных уровней, структурных особенностей, графических фрагментов текста, обуславливает существование различных форм адресованности: прямой и косвенной [14, с. 54]. Сигналы прямой адресованности непосредственно называют адресата, характеризуют его, в то время как сигналы косвенной адресованности придают текстовым компонентам функциональную значимость адресации.
Как известно, неадресованных текстов не существует, любой текст адресован, даже, если его адресат элиминирован из поверхностной структуры, выдвинут в подтекст. Например, в научных работах часто отсутствует прямое указание на адресата, однако это не означает, что адресата нет. В данном случае каждый сам определяет, является ли он адресатом того или иного научного текста. Круг адресатов, при условии достаточно специфического содержания текста, может быть довольно узким. В любом случае, лицо, обратившееся к тексту, вправе для себя определять его принадлежность к данному тексту в качестве адресата. Так, например, в предисловии к учебнику или учебному пособию может быть указан потенциальный круг адресатов (студенты, аспиранты). Однако соответствующей книгой может заинтересоваться и такой читатель, который к названному кругу лиц не относится. С другой стороны, не все лица из числа тех, кому книга эксплицитно адресована, могут или пожелают обратиться к ней. Что касается автора текста данной книги, он не контролирует ни получения адресатом текста книги, ни ее прочтения. В этой связи, под адресованностью лучше понимать предназначенность текста для адресата, т.к. прямое указание на адресата может отсутствовать.
Помимо текстов с «неопределенной» адресованностью, существуют тексты, адресованные конкретному определенному лицу или строго определенной группе лиц, которые однозначно понимают себя адресатами данных текстов. Именно так обстоит дело с адресатом апеллятивного текста. Апелля-тивные тексты, всегда адресованы эксплицитному, а не «имплицитному читателю». Представление об адресате анализируемых текстов закладывается в основу их текстообразования. Эксплицитный читатель обозначен в препозиции к тексту в виде прямого обращения, выделенного графически и указывающего на лицо индивидуального или коллективного характера, которому предназначено совершить действие. Эксплицитное указание на адресата делает возможным прямолинейность воздействия. Целенаправленностью воздействия определяется не только выбор адресатом текста конкретных коммуникативных стратегий, программирование реакции адресата, но и контроль за получением и прочтением текста, исполнением перлокутивного эффекта, который может быть представлен речевым или посткоммуникативным действием адресата. Так, мы подошли к прагматическому компоненту содержания апеллятивного текста, не только его семантика, но и прагматика связана с реализацией коммуникативной направленности. По справедливому замечанию В.В.Богданова семантика текста вне прагматического контекста оказывается неполной, поскольку мир, «отражаемый или создаваемый текстом, должен быть встроен в мир коммуникантов - автора
и адресата - и ограничен пространственно-временными координатами» [15, с.48].
Для нас является актуальным исследование апеллятивного текста не только с точки зрения структуры и семантики, но и обращение к особенностям его реального функционирования, а, следовательно, обращение к проблемам дискурса. Дискурс может рассматриваться как речевой материал, обусловленный экстралингвистическими факторами различной природы (социальными, психологическими, политическими, национально-культурными, прагматическими и др.) и включающий их как компоненты. В этом смысле дискурс не является собственно лингвистической формацией. Текст вычленяется из дискурса при отвлечении от широкого экстралингвистического контекста и представляет собой лингвистическое образование, имеющее определенную структуру, и характеризующееся цельностью, связностью, интенциональностью, информативностью, адресованностью, ситуативностью, интертекстуальностью, которые он сохраняет как свои основные свойства, и, которые, однако, получают в дискурсе определенное уточнение. Категория текста, таким образом, и категория адресованности, в частности, поставлена в соотношение с понятием «дискурс». В этой связи приобретает интерес изучение прагматических аспектов категориальных характеристик текста при помощи широкого включения экстралингвистической реальности, что позволяет учитывать фактор коммуникативной ситуации, в которой находятся адресант и адресат, и, под влиянием этого фактора, расшить границы некоторых текстовых категорий внесением в их понимание определенных уточнений.
В этой связи актуальным является вопрос о соотношении адресованности и апеллятивности как текстовых категорий. Помимо особенностей реализации апеллятивности в тексте, обусловленных функционально-семантическим статусом данной категории, ряд иных отличий получает объяснения при проецировании элементов содержательно-смысловой и композиционно-речевой организации апеллятивного текста на плоскость дискурса, где данные отличия проявляют себя как дискурсивные характеристики фугкционально-семантической категории апеллятивности.
Существенное отличие категорий адресованости и апел-лятивности связано с характеристиками субъектов апеллятив-ного текста, для изучения которых необходимо обратиться к социальным аспектам коммуникации.
Адресант и адресат - главные антропоцентры апеллятивного текста. Представление об антропологическом измерении коммуникации, являющееся с гуманистической точки зрения бесспорной прерогативой человека, в настоящее время существенно модифицируется. Развитие коммуникативной и коммуникационной сфер становятся важнейшим атрибутом и характеристикой современности, через которую преломляется и человеческое видение коммуникации. Проблеме разрыва коммуникации и информации уделяется в современной социологии большое внимание [16-18]. Ученые выделяют, ориентируясь на медиатизированный подход, развиваемый М. Маклюэном, коммуникативный (содержательный) и коммуникационный (связанный с носителем) аспекты коммуникации [16]. В контексте исследуемого общения посредством апеллятивного текста коммуникативный и коммуникационный аспекты, упомянутые выше, также актуальны, поскольку позволяют с позиции социолингвистики, с осуществлением выхода в экстралингвистическую реальность, прояснить особенности субъектов апеллятивного текста, возникающих между ними диалогических отношений, которые определяют дискурсивные характеристики апеллятивности и не могут не сказаться на текстообразовании.
В рамках социолингвистики субъектами апеллятивного текста являются реальные личности, чье статусное или ситуативное неравенство, индивидуальные и социальные черты, влияют на процессы текстопорождения, текстовосприятия, отражаясь в структурно-понятийном оформлении текста. Данное явление трактуется в текстологии как категория тек-стообразования - «установка на читателя» [3, с. 56] или адре-
сованность. Адресованность, с одной стороны, объясняется как способ отражения диалога двух субъектов - автора и читателя [3], а с другой, - как «диалогические отношения» текстов-высказываний, «если они хоть краешком касаются одной и той же темы мысли [2, с. 293]. Для нашей работы представляют интерес оба определения.
Согласно идее всеобщей диалогичности языка в рамках диалогической модели текста Гюлих Райбле [19, с. 150] адре-сованность рассматривается как имплицированный в тексте диалог с Другим. Наличие «Другого» подразумевает отношение двух субъектов - автора и читателя, определения которых наполняются в научной литературе разными смыслами [7, с. 50]. Апеллятивные тексты создаются реальным автором -конкретным историческим лицом и направлены на реального читателя: массового (аудитория, публика) или индивидуального (реципиент-интерпретатор). Для обозначения реального читателя существуют различные термины: «внеположенный тексту адресат» [3, с. 12], «внешний адресат» [20, с. 8], «читатель-получатель» [21, с. 11], «эмпирический читатель» [22, с.14], «подразумеваемый читатель» [23, с. 278], «фиктивный читатель» как читатель, смоделированный в тексте [24, с. 35].
Наличие реальных автора и читателя, их стабильная локализация в тексте обеспечивают его референциальную определенность. Референциальная определенность всех, содержащихся в апеллятивном тексте элементов субъектной (имеется в виду и субъект речи) и хронотопической семантики является его важной особенностью. Требование определенности референции субъектных и хронотопических элементов имеет онтологический характер и действительно, в принципе, для любого вида речевых произведений. Однако есть формы речи, к которым относятся рассматриваемые апеллятивные тексты, где эта черта проявляется наиболее ярко и последовательно, более того, представление об адресате закладывается в основу текстообразования.
Апеллятивные тексты, всегда адресованы «эксплицитным» адресантом «эксплицитному», а не «имплицитному адресату». «Эксплицитный» читатель обозначен в препозиции к тексту в виде прямого обращения, выделенного графически и указывающего на лицо индивидуального или коллективного характера, которому предназначено совершить действие. Прагматическая направленность апеллятивных текстов, обуславливает появление маркеров диалогичности, отражающих двуначалие коммуникации, репрезентирующих факт личност-но-ориентированного общения и организующих «дистантный диалог», хотя апеллятивный текст представляет собой исходную монологическую форму речи, инициирующую дальнейшую коммуникацию, поскольку здесь налицо усиление роли одного активного субъекта речи (адресанта), в то время как речепорождающая роль приемника информации либо не эксплицируется, либо присутствует в тексте опосредованно.
Даже в крайней форме монолога имеет место взаимодействие субъекта с субъектом, а не субъекта с объектом. Дело не в том, что при монологе активен только говорящий, а слушающий пассивен. В данной форме общения воздействие, оказываемое говорящим на слушающего, значительно сильнее, чем воздействие слушающего на говорящего. При этом второй субъект отнюдь не пассивен, ведь в плане внутренней речи идет интенсивная работа (комментирование, возражение, согласие и т.д.), чаще всего сопровождающая восприятие внешней речи. На данном основании можно утверждать, что связь адресанта и адресата апеллятивного текста - это связь субъекта с субъектом, а не субъекта с объектом, поскольку адресат также проявляет активность. В его внутренней речи выполняется работа по осмыслению прочитанного, кроме этого он совершает некоторое посткоммуникативное действие (например, ускоряет отправку документов/товаров, следует приказу и др.) Отправитель информации ориентируется на состояние приемника или на предыдущий опыт общения с ним, чтобы сделать воздействие на него более сильным. Субъектное и объектное распределение ролей в ситуациях общения посредством апеллятивных текстов сопряжены таким образом, что адресат является одновременно субъектом общения и
объектом как источник информации для адресанта. Являясь молчащим на уровне поверхностной структуры текста, но все же равноправным партером, воспринимающим текст, адресат самим фактом своего существования как субъекта инициируемой с помощью апеллятивного текста деятельности, делает ситуацию коммуникативно открытой, социально значимой. Обмен информацией начинается с апеллятивного текста (с делового письма, приказа, листовки и т.д.), с так называемого «текста-стимула», в котором адресант заявляет о своем намерении вступить в коммуникацию с адресатом. Если следует «текст-реакция» (ответ на письмо, отчет о выполнении приказа, идеологическая листовка оппозиционной партии и т.д.), то можно говорить о переходе монологического письменного дискурса, представленного текстом в один конец, в диалогическую плоскость, поскольку, подобно диалогу, дискурс становится непрерывным, сохраняется одна тема - «инкорпорирующий дискурсный топик» [5, с.116] и реализуется трактовка адресованности, определяющая данную категорию как «диалогические отношения текстов». Тесная взаимосвязь чередующихся «текстов-стимулов» и «текстов-реакций», напоминающих чередование реплик в диалоге, дает возможность рассматривать обмен текстами между участниками коммуникации как коллективное речеобразование, осуществляемое двумя коммуникантами, а два смежных текста как своеобразное диалогическое единство, что позволяет выявить закономерности отношений между «текстом-стимулом» и «текстом-реакцией», подобно смысловому взаимоотношению «реплики-стимула» и «реплики-реакции» в диалоге. Создается обратимость отношений «адресант - адресат». Адресант апеллятив-ного текста, обращаясь к адресату, вступает с ним в диалог с целью побуждения к совершению речевого или посткоммуникативного действия. Адресат, подтверждая ответным текстом свое вступление в диалог, выступает в качестве адресанта. Для нашего исследования, таким образом, приобретают значимость оба аспекта изучения адресованности - как отражение «диалогических отношений» текстов-высказываний и как способ диалога субъектов.
Необходимо отметить, что подобный диалог в призме социальных аспектов коммуникации, исследуемой с коммуникативной и коммуникационной точек зрения, выполняет как созидательную, так и разрушительную функцию. С одной стороны, адресант и адресат объединяются общей коммуникативной деятельностью, а с другой стороны, происходит разлом человеческого «Я», отщепление «носителя сообщения» от его «экзистенциальной свободы» [17, с. 16]. В процессе диалога, инициирование которого осуществляется появлением апеллятивного текста, адресант не только налаживает определенные диалогические отношения с «Другим», но и сам постоянно предстает как «Другой», участвуя в различных сферах статусно-ориентированного общения под разными «масками», происходит его фрагментация, «расщепление». Как общая стратегия апеллятивного дискурса (здесь «дискурс» как диалог и как отражение некой тематической и когнитивной общности) установка на «Другого» лингвистически еще не изучалась, хотя проблема «Другого» в тексте, поставленная М.М. Бахтиным, широко обсуждается в разных аспектах и жанрах [2, с. 260]. Применительно к данному исследованию «Другой», как один из составляющих коммуникации, выступает не только в значении «иной», но и в значении «преобразованный», поскольку коммуникация рушит экзистенциальное субъекта, порождая его новый модус. Возникает многообразие «типических модусов являемости феноменов» [17, с. 15] и уникальная форма коммуникации «Я субъекта» и экзистен-циала «люди» [25. с. 117]. Люди - это «Dasein» повседневности субъекта [25, с. 117]. Влияние людей (общества), их точка зрения, образование, воспитание, религия, политика планомерно выстраивают экзистенциально-тождественному «Я субъекта» то различное фрагментированное «Я», которым его должно видеть общество. «Фрагментированный» субъект более не является подлинным, он не присутствует в своем экзистенциальном измерении, он его посещает, иногда убегая от «людей» в свое одиночество [26, с. 302]. У такого «фрагмен-
тированного» субъекта интуиция подменяется индукцией, «он не может предаться спонтанному ощущению, ибо он знает, как «следует» ощущать «правильно» [26, с. 303]. В процессе развития субъекта как члена общества, его «фрагментирован-ное Я» полностью полоняет субъективное, духовный мир постепенно превращается в пользовательский инструментарий «людей». Он становится в высшей степени коммуникационным, он - проводник той информации, которая сообщается ему «людьми», «Другими», при этом данная информация не является абсолютно новой, т.к. сам субъект и есть «Другой».
Фрагментация адресата апеллятивного текста обусловлена заданностью его социальной роли в общественной сфере. Обозначенный при помощи прямого обращения, адресат является для адресанта определенным фрагментированным гипотетическим конструктом, с ориентацией на которого разворачивается коммуникативная стратегия текста. Апеллятивный текст насквозь антропоцентричен, отличается жесткой, «заостренной» адресованностью, но при этом он создан не для всех, прямое обращение точно идентифицирует адресата как коллективного (Einwohner Leningrads!, Offiziere!, Soldaten der Roten Armee!, Frauen!, Leser!, Benutzer!, FachkoИegen!, Mütter!, Hausfrauen!, Soldaten und Offiziere!, Proletarier!, Mitglieder der offiziellen Delegationen und des Diplomatischen Corps!, Liebe Brüder und S^wester!, Liebe Kollegen und Kolleginnen! Verehrte Brüder im Bis^ofs-und Priesteramt!, Sehr geehrte Staatsoberhäupter!, Meine Herren Kardinäle!, Sehr geehrte Kunden!) или, напротив, как индивидуального (Herr Maier! Herr Doktor! Herr General! Ihre Majestät! Herr Direktor, Sehr geehrter Herr Präsident!), адресат рождается вместе с текстом, являясь движущей силой его интерпретационной стратегии. Соответственно коммуникативная компетентность адресата определяется генетикой самого текста. Адресат создается последовательностью текстуальных инструкций, представленных в линейном развертывании текста как последовательность предложений или иных сигналов.
Адресат и адресант апеллятивного текста являются четко идентифицируемыми, что подразумевает определенное место их позиционирования и функционирования в социуме, принадлежность к той или иной социальной группе, коммуникативной сфере. Программируя воздействие апеллятивного текста на получателя, адресант руководствуется различными параметрами адресата (социальная, политическая, религиозная принадлежность, пол, возраст и т.д.). Адресатами апелля-тивных текстов являются определенные социальные слои населения, различные военные формирования, представители политических оппозиций, избиратели, т.е. группы людей, объединенные общностью отношения к человеческим ценностям (жизнь, дети, родина), историческим событиям (война, оккупация, выборы политических партий и т.д.). В самой природе человека заложено подмеченное Б.Малиновским стремление к созданию «уз общности» между людьми [27], отражающихся и в апеллятивном дискурсе. Не случайно и художники слова иногда подчеркивают, что считают своей задачей «поиск общих мест», где каждый человек может почувствовать, что его «Я» такая же частичка универсума, как и все остальные.
Пребывание в рамках определенной социальной группы формирует определенную «интенциональность» субъекта, что и делает его членом данной группы. Возможность произвольного действования субъекта, принадлежащего к некоторой
Библиографический список
социальной группе, строго детерминирована. Четкая идентификация субъектов апеллятивного дискурса устанавливает контроль над его производством. Субъект дискурса порождается как форма, образуемая пересечениями различных дискурсивных практик («речевая деятельность, осуществляемая в соответствии с требованиями определенного типа дискурса в процессе его производства и воспроизводства» [28, с. 38], поэтому он подчинен предписаниям, общим для этих практик. Таким образом, возникает некоторый интерсубъективный консенсус. Термин «интерсубъективный» применим здесь к социальной группе как к единому субъекту коммуницирую-щему внутри социального поля с другими такими же группами-субъектами. Интерсубъективный консенсус является в данном случае коммуникационным консенсусом, в противоположность коммуникативному консенсусу коммуникации. То есть, в первом случае отдельное сознание - есть только проводник, коммуникационный носитель, в который привносится некая среднестатистическая консенсуальная основа. В то время как во втором случае, сознание вступает в коммуникативное действие активно, конституируя конкретные темати-зации коммуникативного консенсуса. Коммуникационный консенсус определяет особенности организованного посредством апеллятивного текста диалога, в который адресант и адресат участвуют идентифицированными фрагментами своих личностей и являются лишь проводниками информации, ее коммуникационными носителями, которые руководствуются определенными надиндивидуальными правилами речевого поведения. Среднестатистическая консенсуальная основа обеспечивает заданность коммуникации, прототипизацию как формы, так и содержания общения, что проявляется в построении апеллятивных текстов по установленным образцам (по своей сути апеллятивный текст во всех своих разновидностях принадлежит к так называемым «закрытым» текстам, построенным, как правило, по более или менее единым речевым клише), ограниченном наборе тем, однотипности коммуникативных стратегий и тактик, механизмов для осуществления воздействия, которыми являются: 1) авторитет, 2) законная власть, 3) убеждения, аргументации, 4) поощрения, наказания.
Завершая рассмотрение круга вопросов, связанных с разграничением понятий адресованности и апеллятивности, необходимо отметить следующее. В апеллятивном тексте при реализации адресованности, как всеобщей текстовой категории, происходит ее модуляция, она переходит в другую тональность, наполняется дополнительным содержанием - непосредственно называя, номинируя адресата, ему сообщается коммуникативное задание - совершение речевого или посткоммуникативного действия. В тексте апеллятивность смыкается с адресованностью и перерастает в нее. При этом всякий текст адресован, но не каждый текст апеллятивен. Апел-лятивность является частным случаем, продолжением и уточнением категории адресованности, что обусловлено рядом факторов, основным их которых является особый характер субъектов апеллятивного текста. Объяснение данным факторам может быть дано привлечением экстралингвистической реальности - в дискурсе, где адресант и адресат наделяются различными социальными ролями, а коммуникативная ситуация обретает пространственно-временные показатели.
1. Бондарко, А.В. Грамматическое значение и смысл. - Л.: Наука,1978.
2. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство,1986.
3. Воробьева, О.П. Лингвистические аспекты адресованности художественного текста: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М.: Изд-во МГЛУ,
1993.
4. Арутюнова, Н.Д. Фактор адресата // Изв. АН СССР. - 1981. - № 4. - Сер. яз. и лит.
5. Славгородская, Л.В. Научный диалог. - Л.: Наука,1986.
6. Гончарова, Е.А. Интерпретация текста. Немецкий язык / Гончарова Е.А., Шишкина И.П. - М.: Высшая школа, 2005.
7. Щирова, И.А. Текст и интерпретация: взгляды, концепции, школы /Щирова И.А.,Тураева З.Я. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2005.
8. Schmidt, S.J. Texttheorie. - München: Universität, 1973.
9. Plett, H. Einführung in die Textanalyse. - Hamburg: Buske, 1979.
10.Petöfi, J. Texte und Sachverhalte: Aspekte der Wort-und Textbedeutung. - Hamburg: Buske, 1983.
11.Кожина, М.Н. О функциональных семантико-стилистических категориях в аспекте коммуникативной теории языка // Разновидности и жанры научной прозы: Лингвистические особенности. - М.: Наука,1989.
12.Кожина, М.Н. Стилистика русского языка. - М.: Наука,1996. 13.Чернявская, В.Е. Интерпретация научного текста. М.: КомКнига, 2005.
14.Романова, Н.Л. Языковые средства выражения категории адресованности в научном тексте // Studia Linguistica. Язык и общество. Лингвистика текста и лингвостилистика. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 1996.- Вып. 2.
15.Богданов, В.В. Текст и текстовое общение. - СПб.: Наука,1993.
16.McLucan, M. Die magischen Kanäle. - Düsseldorf: Econ-Verlag,1992.
17.Лещев, С.В. Коммуникативное, следовательно, коммуникационное. - М.: Эдиториал УРСС, 2002.
18. Laclau, E. and Mouffe, C. Hegemony and Socialist Strategy. Towards a Radical Democratic Politics. - London: Verso,1985.
19. Gülich, E. Textsortenprobleme //Linguistische Probleme der Textanalyse. Sprache der Gegenwart / Gülich E., Raible W. - Düsseldorf: Econ - Verlag, 1975. - Bd. 35.
20.Карасик, В.И. Язык социального статуса. М.:ИТДК «Гнозис», 2002.
21.Дридзе, Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации: проблемы социопсихологии. - М.: Наука,1981. 22.Эко, У. Шесть прогулок в литературных лесах. - СПб.: Симпозим, 2002.
23.Iser, W. The Implied Reader. - Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1974. 24.Iser, W. The Act of Reading. - Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1976.
25.Heidegger, M. Sein und Zeit. - Tübingen: Niemeyer, 1984.
26.Лакан, Ж. Я в теории Фрейда и в технике психоанализа. - М.: Изд-во «Гнозис»,1999.
27.Malinowski, A. Die Wissenschaft und die Arbeiterklasse. Frankfurt. - M.: Makol -Verlag,1971.
28.Фуко, М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. - СПб.: A-cad:Талисман,1994.
Bibliography
1. Bondarko, A.V. Grammaticheskoe znachenie i smihsl. - L.: Nauka,1978.
2. Bakhtin, M.M. Ehstetika slovesnogo tvorchestva. - M.: Iskusstvo,1986.
3. Vorobjeva, O.P. Lingvisticheskie aspektih adresovannosti khudozhestvennogo teksta: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. - M.: Izd-vo MGLU, 1993.
4. Arutyunova, N.D. Faktor adresata // Izv. AN SSSR. - 1981. - № 4. - Ser. yaz. i lit.
5. Slavgorodskaya, L.V. Nauchnihyj dialog. - L.: Nauka,1986.
6. Goncharova, E.A. Interpretaciya teksta. Nemeckiyj yazihk / Goncharova E.A., Shishkina I.P. - M.: Vihsshaya shkola, 2005.
7. Thirova, I.A. Tekst i interpretaciya: vzglyadih, koncepcii, shkolih /Thirova I.A.,Turaeva Z.Ya. - SPb.: Izd-vo RGPU im. A.I. Gercena, 2005.
8. Schmidt, S.J. Texttheorie. - Munchen: Universitat, 1973.
9. Plett, H. Einfuhrung in die Textanalyse. - Hamburg: Buske, 1979.
10.Petofi, J. Texte und Sachverhalte: Aspekte der Wort-und Textbedeutung. - Hamburg: Buske, 1983.
11.Kozhina, M.N. O funkcionaljnihkh semantiko-stilisticheskikh kategoriyakh v aspekte kommunikativnoyj teorii yazihka // Raznovidnosti i zhanrih nauch-noyj prozih: Lingvisticheskie osobennosti. - M.: Nauka,1989.
12.Kozhina, M.N. Stilistika russkogo yazihka. - M.: Nauka,1996.
13.Chernyavskaya, V.E. Interpretaciya nauchnogo teksta. M.: KomKniga, 2005.
14.Romanova, N.L. Yazihkovihe sredstva vihrazheniya kategorii adresovannosti v nauchnom tekste // Studia Linguistica. Yazihk i obthestvo. Lingvistika teksta i lingvostilistika. - SPb.: Izd-vo RGPU im. A.I. Gercena, 1996. - Vihp. 2.
15.Bogdanov, V.V. Tekst i tekstovoe obthenie. - SPb.: Nauka,1993.
16.McLucan, M. Die magischen Kanale. - Dusseldorf: Econ-Verlag,1992.
17.Lethev, S.V. Kommunikativnoe, sledovateljno, kommunikacionnoe. - M.: Ehditorial URSS, 2002.
18. Laclau, E. and Mouffe, C. Hegemony and Socialist Strategy. Towards a Radical Democratic Politics. - London: Verso,1985.
19. Gulich, E. Textsortenprobleme //Linguistische Probleme der Textanalyse. Sprache der Gegenwart / Gulich E., Raible W. - Dusseldorf: Econ - Verlag, 1975. - Bd. 35.
20.Karasik, V.I. Yazihk socialjnogo statusa. M.:ITDK «Gnozis», 2002.
21 .Dridze, T.M. Tekstovaya deyateljnostj v strukture socialjnoyj kommunikacii: problemih sociopsikhologii. - M.: Nauka,1981.
22.Ehko, U. Shestj progulok v literaturnihkh lesakh. - SPb.: Simpozim, 2002. 23.Iser, W. The Implied Reader. - Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1974. 24.Iser, W. The Act of Reading. - Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1976.
25.Heidegger, M. Sein und Zeit. - Tubingen: Niemeyer, 1984.
26.Lakan, Zh. Ya v teorii Freyjda i v tekhnike psikhoanaliza. - M.: Izd-vo «Gnozis»,1999.
27.Malinowski, A. Die Wissenschaft und die Arbeiterklasse. Frankfurt. - M.: Makol -Verlag,1971.
28.Fuko, M. Slova i vethi. Arkheologiya gumanitarnihkh nauk. - SPb.: A-cad:Talisman,1994.
Статья поступила в редакцию 27.07.11
YflK130.2
Kruglova N. V. STAGES OF DETERMINATION THE TOLERANCE AS A SOCIAL AND CULTURAL NORM. The
article is an attempt of system investigation of the process determination the tolerance as social and cultural norm. The main points of culture genesis where the tolerance was produced as a real are described by the author. The own classification types of tolerance states and kinds of tolerance are presented.
Key words: tolerance, internal and external pluralism, types of tolerance states, kinds of tolerance (religious, political, gender, ethnic, racial, between thegenerations, tolerance to indetermination).
Н.В. Круглова, канд. филос. наук, доц. каф. культурологии философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета, г. Санкт-Петербург, E-mail: [email protected]
ЭТАПЫ СТАНОВЛЕНИЯ ТОЛЕРАНТНОСТИ КАК СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ НОРМЫ
Настоящая статья - это попытка системного рассмотрения процесса становления толерантности как социокультурной нормы. Автор указывает наиболее значимые точки культурогенеза, в которых толерантность была представлена как реальность, приводит свою классификацию типов толерантных режимов и видов толерантности.
Ключевые слова: толерантность, интернальный и экстернальный плюрализм, типы толерантных государств, виды толерантности (религиозная, политическая, гендерная, этническая, расовая, между поколениями, толерантность к неопределенности).
Идея толерантности относительно недавно стала рассматриваться российской гуманитарной мыслью, менее 20 лет назад. До этого толерантность расценивалась как чисто буржуазная идея и, соответственно, не вписывалась в идеологи-
ческий каркас, сковывавший развитие обществознания. Иными словами, толерантность как реальность, и как понятие были чужды советской культуре. Советский Союз, государство с имперским типом устройства, доставшимся от самодержавной
