CC BY
151. Starostin S. Etymological Dictionary of the Altaic Languages / S. Starostin, A. Dybo, O. Mudrak (with assistance of Ilya Gruntov and Vladimir Glumov). - Leiden; Boston : Brill, 2003. - Part I. A-K, Part II. L-Z, Part III. Indices. - 2096 p.
2. Газов-Гинзберг А. М. Был ли язык изобразителен в своих истоках? (свидетельство прасемитского запаса корней) / А. М. Газов-Гинзберг. - М. : Наука, 1965. - 183 с.
3. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские лексические основы на «Д», «Ж», «Й» / Авт. сл. статей Э. В. Севортян, Л. С. Левитская. -М., 1989. - 292 с.
4. Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков. - Л., 1975. - Т. I. -
672 с.
5. Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков. - Л., 1977. - Т. II. -
471 с.
6. Рамстедт Г. Введение в алтайское языкознание. Морфология / Г. Рамстедт. - М. : Изд-во иност. лит-ры, 1957. - 254 с.
7. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские лексические основы на букву ««К». - М., 2000. - 476 с.
8. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка / Ш. Балли. -М. : URSS, 1955. - Изд. 2. - 416 с.
9. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские лексические основы на буквы «К», «К» / Авт. сл. статей Л. С. Левитская, А. В. Дыбо, В. И. Рассадин. - М., 1997. - 368 с.
В.Р.Тимирханов
КАТЕГОРИИ ЯЗЫКОВОЙ СИНЕРГИИ: ДЕКЛАРАТИВНЫЕ И СУЩНОСТНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ
Сегодня все более очевидной становится неформальная вовлеченность нашей науки в онтологическое поле, в сферу лингвистического реализма, происходит несомненное усиление лингвофилософской составляющей специального анализа, усиливается внимание языковедов к оценке своего объекта в синергийных категориях. Тем не менее современная синергетика языка и по своему инструментарию, и по особенностям используемых процедур, и по метаязыку, и по характеру основных деклараций, и в особенности в области философской, мировоззренческой сохраняет прочные связи с концептуалистскими подходами к языку (см., например, работы: [1] или [2]) и все еще весьма далека от того подлинного синергизма и сущностного рассмотрения языковой природы и языковых фактов, которые провозгласила в начале ХХ в. имяславская лингвофилософия П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева. Как нам кажется, лингвистическому сообществу следует задуматься, что вне признания эйдетического слоя в качестве базового в языке (исходного пункта имяславского лингвистического реализма), вне глубокого методологического освоения животворного наследия русской онтологической философии слова синергетика продолжит оставаться не более чем модной и броской вывеской над реставрируемым зданием прежней мировоззренческой конструкции.
«Синергетический аспект выявляется при анализе единиц разных уровней языка. Поэтому в рамках становящейся синергетической парадигмы признается синергетичность языка в целом, при этом подчеркивается, что синергетический подход позволяет создать целостную концепцию языка», - так формулирует направление нового вектора в отечественном языкознании видный семантолог профессор Р.М. Гайсина [3. С. 35], исследуя энергетическую активность в области многофакторных обстоятельств взаимодействия глагола и имени в русском языке. Идет интенсивная работа по определению общей природы и выявлению отдельных параметров синергетического ресурса языка. Так, например, Р.М. Гайсиной предложена убедительная концепция синергетического устройства и
этапов становления частеречных образцов русского языка. При этом решение указанных проблем вписывается в рамки онтологического подхода, находит сущностное обоснование, а восприятие языкового развития, отстраняясь от логицизма и номинализма, интегрируется с идеями эйдетической интерпретации природы имени, мысли и вещи. Еще более важно, что функционально-семантическая диффузность частей речи анализируется с позиции оригинальных лингвофилософских категорий и регулятивных понятий «семантического пространства», «энергетического импульса», «энергетического влияния (воздействия)» [3. С. 37] и т.д.
Подобный опыт, как нам представляется, внятно свидетельствует о том, что сегодня мы наблюдаем черты методологического обновления лингвистики на пути объяснения внутренних механизмов языка в его энергийной органике, возрождения в современных условиях чуть было не утраченной мировоззренческой традиции сущностного отношения к языку. Серьезно меняется и модус научного текста, концептуально-семантическое пространство которого организуется вокруг стержневых лингвофилософских категорий, подчиняющих себе идейные и дискурсивные стратегии автора. Происходит весьма симптоматическое смещение односторонних структурного и когнитивного векторов описания в сторону системно-энергетических, онтологических ориентиров. В новейшей истории лингвистики это означает начало закономерного поворота к имяславской методологии. Такой поворот, по нашему глубокому убеждению, именно сегодня имеет все необходимые условия: критическое ощущение научной неудовлетворенности уровнем верифицируемо-сти языковой теории и языковых фактов; наличие надежной и плодотворной традиции реалистического подхода к языку и ее укорененность в отечественном лингвофилософском сознании; растущее понимание мощного познавательного ресурса ключевых научно-методологических категорий имяславия; привлекательная альтернативность принципов теоретической интерпретации объекта при сохранении возможности стыковки, согласования аналитических процедур в двух и более системах научных координат.
Задачами философии языка, по мнению А.Ф. Лосева, не являются ни поиск, ни нахождение, ни установление каких-либо новых фактов языка. Лингвистика имяславия «имеет своей целью только точное определение тех категорий и принципов, которыми традиционный языковед пользуется либо только технически, либо бессознательно, либо вовсе некритически», для нее существенно «точно определить все эти категории и точно распределить их в одной определенной системе», ее целью не является даже сам метод науки, «но метод изложения науки»; важнейшим условием достижения этой цели является овладение диалектическим методом, «которое дается с большим трудом, предполагает специфическую культуру ума и бесконечно далеко от традиционной и весьма цепкой абстрактной метафизики» [4. С. 178, 179, 180, 193]. Существенные черты и преимущества особо понимаемой в онтологическом учении о языке диалектики Лосев показывает в своей «Философии имени», где стремится дать диалектике не психологическое, не метафизическое, а смысловое объяснение, идейно восходящее к восточно-христианским догматам синергийного устройства мира.
Краеугольным основанием лингвофилософского метода имяславия является характеристика языка в категориях сущности и явления. «В генетическом плане всякая сущность появилась в сознании человека, конечно, в результате бесконечного числа наблюдений соответствующего явления. Но раз сущность явления возникла, она уже не сводима только на одни явления» [4. С. 99]. Наблюдать различные явления можно как угодно долго, но чтобы перейти от отдельных фактов к их пониманию, необходим язык с его словом, осмысливающим чувственные восприятия в сверхчувственные сущности. Понятие сущности находится за пределами физического разделения вещей. Сущность в языковом сознании есть своего рода ментальное образование, отражающее (интерпретирующее) существенные черты реальности, но только некоторые из них, поскольку абсолютное понимание сущности недостижимо. В.Н. Лосский называет сущность «непознаваемой основой вещей» [5. С. 24], А.Ф. Лосев - «непознаваемой глубиной» предмета и «апофатическим
иксом» [6. С. 803, 874]. Сущность представляет собой основу предмета действительности, любой реалии, в которой нерасторжимо и источно содержится вся информация об этом предмете, его бытии. Одновременно сущность энергетически дает понять себя в предмете настолько, насколько велик объем информации, отражаемый человеческим языком в мысли об этом предмете. Анализ в категориях сущности и явления оказывается методологически ключевым, представляя собой такой ценностный мировоззренческий ориентир для языковеда, который позволяет ему философски отчетливо увидеть и саму онтологическую природу языка и суть его отдельных единиц в системе их отношений.
Для того, чтобы сущность была явлена, необходимо, чтобы она проявила свое движение. Это движение энергийно, ведь сущность только и проявляет себя в своих энергиях. В них та же сущность, т.е. сущность и есть ее энергии, но сущность и ее энергия не одно, энергия не есть сама сущность. В понимании подобной диалектики сущности и ее энергии лингвофилософия имяславия прямо апеллирует к положениям православного энергетизма, учению отцов Церкви о нетварных и тварных энергиях, типах энергийного образа человека (см., например, [7; 8]).
В традиции имяславия особый смысл получают понятия Божественной Сущности и материи. Сущее и меон, понимаемый как момент самой сущности, как иное сущности, условие и принцип становления сущности, - два крайних полюса, которые в мире вступают во взаимоопределение, взаимообщение. Результатом такого взаимодействия являются и идея, и само слово, и все судьбы этого слова. Согласно лосевской «Философии имени», «свет смысла и тьма бессмыслия (дают во взаимоотношении) некий вид, или идею, некий образ, представляющий собою разделение абсолютного света на те или другие оформления... Когда мы произносим или переживаем слово, мы тем самым отождествляем известную степень осмысления бессмысленной тьмы с известной степенью оформления абсолютного смысла в себе» [6. С. 48-51]. Очевидно, что в имяславии за словом признается образная природа. Этим и Флоренский и Лосев объясняют, в частности, бесконечное варьирование индивидуальных значений слова и его постоянную предметную однозначность.
В результате взаимоопределения Сущего и меона, «света смысла и тьмы бессмыслия» формируются предметы неживого мира, живое, слово, идея, все судьбы слова. В представлении П.А. Флоренского и А.Ф. Лосева, Бог, будучи единством, представляет как бы основание света. Этот Божественный свет, абсолютный смысл, Божественная Сущность «явлена в имени как энергема имени».
Понимание энергемы П.А. Флоренским и А.Ф. Лосевым также восходит к XIV веку, к традиции архиепископа Фессалоникийского Григория Паламы в его трактовке Преображения Господня. Имяславие считает, что свет Фавора, воссиявший при Преображении Господня, не есть сама Сущность Божия, но присносущая энергия Сущности Божией, отличная от самой Сущности, но неотделимая от Нее. В этой связи становится очевидным основной тезис имяславия: Имя Божие есть сам Бог, но Бог сам - не имя.
Следуя за своим единомышленником, П.А. Флоренским, который зачастую ограничивается лишь напоминаниями, что «слово синэнергетично», имеет «высокую степень за-ряженности его оккультными энергиями» [9. С. 263-270], А.Ф. Лосев дает подробный анализ энергемы и ее типов, соответствующих степени просветления тьмы бессмыслия, моментам проявления общей энергии перво-сущности, Бога в слове. Он выделяет и описывает физическую энергему и феноменологию раздражения, органическую энергему и феноменологию раздражения, сенсуальную энергему и феноменологию ощущения, но-этическую энергему и феноменологию мышления. На каждой из них слово обладает особой природой. А.Ф. Лосев обстоятельно интересуется проблемами природы языкового знака, фонетики, грамматики и семантики. А.Ф. Лосев признает многоступенчатость знаковых отношений в слове. Знак для него одновременно материален и идеален, так как связан, с одной стороны, со звуковой материей и материей мозга, а с другой - с человеческим
сознанием. Само это единство, по его мысли, рождается в голове человека. Вот почему он неоднократно подчеркивает, что сознание и бытие изначально тождественны.
Понимание образования образно-мыслительных конструктов, ментальных сущностей языка связано с философской категорией отражения. Однако отражение не понимается как слепое копирование или воспроизведение действительности, либо как сугубо свойство только самой материи, одной лишь материи (ср. марксистское понимание отражения). В основе отражения лежат сложные функциональные отношения между действительностью и ее переработкой в человеческом языке. В работе отражения на первый план выходит активный характер обратного воздействия человеческого сознания и мышления на действительность. Кроме обобщения в специфической энергетике языкового отражения действует множество волений-энергий других актов человеческого сознания и мышления. Так язык синергийно улавливает существо предмета, становится свидетельством достоверности сознания и способом постижения, хранения и выражения результатов мысли, собирает разрозненные энергии в единство.
Для имяславской лингвофилософии принципиально, что языковые смыслы не могут возникать вне связи с доминирующим в сознании эйдетическим слоем, формирующим синергийную основу языка, тогда как «аналитические концепции предпочитают обходиться без третьего, наряду с логикой и языком, уровня чистого смысла..., постулируя прямую (без посредующего звена в виде эйдосов) корреляцию логического смысла и внеположной действительности» [10. С. 292].
Безусловным шагом вперед в синергетике является признание подвижности текстовых смыслов, связанное в первую очередь с имяславскими идеями А.Ф. Лосева [1. С. 11], однако в целом методология решения конкретных проблем текстообразования обусловлена позициями традиционных подходов. В рамках смыслового поля текста «синергетически» осваиваются виды межфразовых связей, правила трансформаций и синтагматического развертывания структур, дериватология компонентов членения предложения [11], факторы влияния на просодический континуум текста и квантитативное структурирование его семантической организации [1], аспекты лексического анализа текста как «отражение средовых влияний» и ценностных предпочтений субъекта [12]. Обращение к текстовым смыслам как явлениям «самодвижущейся, самоорганизующейся языковой системы» при этом объясняется «связью с типом преобладающей сенсорной системы», текстовыми «областями возрастания флуктуаций (начальных возмущений) и. их затухания» [12. С. 301-303]. Субъект текстовой деятельности предстает в качестве некоего «артеавтора» синергетического взгляда на мир «с апелляцией к таким базовым концептам синергетики, как гармония и хаос» или даже культурного «коллективного интеллекта», подобного «ассиметрии полушарий головного мозга отдельного человека», отражаемой в языке [12. С. 362]. В конце концов оказывается, что сами языковые средства и становятся тем «вечным двигателем», энергетической причиной и последней инстанцией собственного самодвижения и самоперевоплощения. А где же затекстовое бытие, осваиваемое автором? В этом смысле во взглядах на автора и язык современная синергетика текста пока что повторяет путь отечественных нормативно-отражательных концепций поэтического языка середины ХХ в. и популярных на Западе концепций о «смерти автора». В качестве мировоззренческой основы исследований используются обычно ссылки на постмодернистские теории неопозитивизма, модернизма, волновой концепции К. Прибрама, учение о свернутой реальности Д.Бома и др. Отсюда следуют нередко заменяющие понятие смысловой «картины мира» понятия «хаосологии» и «хаосферы», абсолютизирующие смысловой дисбаланс мира и креативность распада.
Этой и подобной методологии противостоит лингвофилософия имяславия, возвращающая интерес языковедов к этической, нравственно-философской составляющей содержания текста, а вместе с ней и отзывчивость к любым проявлениям реально-жизненных, человеческих смыслов, пронизывающих текст.
Без принципиального признания языка как области синергийного Богочеловече-ского взаимодействия, объясняющего природу текстовой синергии, без осознанной необходимости сделать решительный шаг к имяславской традиции, чему, казалось бы, объективно способствует декларируемая синергетическая проблематика, путь к реально-жизненной, ценностной интерпретации текстовых (как, впрочем, и всяких языковых) смыслов остается иллюзорным.
Литература
1. Белоусов К.И. Синергетика текста: От структуры к форме. - М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2008. - 248 с.
2. Моисеева И.Ю. Синергетическая модель текстообразования: Автореф. дис. ... докт. филол. наук. - Челябинск, 2007. - 38 с.
3. Гайсина Р.М. Становление частей речи в свете синергетической парадигмы (на примере взаимодействия имени существительного и глагола) // Исследования по семантике. Вып. 22. - Уфа: РИО БашГУ, 2004. - С. 34 - 53.
4. Лосев А.Ф. Введение в общую теорию языковых моделей. - М.: Едиториал УРСС, 2004. - 296 с.
5. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. - М.: Центр «СЭИ», 1991. - 224 с.
6. Лосев А.Ф. Бытие - имя - космос. - М.: Мысль, 1993. - 810 с.
7. Прот. И. Мейендорф. Жизнь и труды святителя Григория Паламы. Введение в изучение. - СПб.: Byzantinorossica, 1997. — 479 с.
8. Синергия. Проблемы аскетики и мистики православия. - М.: Издательство Ди-Дик, 1995. - 368 с.
9. Флоренский П.А. У водоразделов мысли. - М.: Мысль, 1990. - Т. 2.
10. Гоготишвили Л.А. Непрямое говорение. - М.: Языки славянских культур, 2006. - 720 с.
11. Филиппов К.А. Лингвистика текста: Курс лекций. - СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 2003. - 336 с.
12. Сулименко Н.Е. Текст и аспекты его лексического анализа: учебное пособие. -М.: Флинта: Наука, 2009. - 400 с.
Е.Б. Трофимова, У.М. Трофимова
ПРОЯВЛЕНИЕ ИКОНИЗМА В УСЛОВИЯХ ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ЭКСПЕРИМЕНТА
В данной статье осуществляется попытка осмыслить итоги коллективного исследования, посвященного изучению степени проявленности иконизма при окказиональной вербализации сигналов различной природы носителями русского, английского, монгольского, алтайского и китайского языков. Под окказиональной вербализацией понимается процесс индивидуального означивания сигналов разной природы носителями того или иного языка в условиях психолингвистического эксперимента. Характер экспериментов, в которых принимали участие разноязычные носители, должен был ориентировать испытуемых на поиски соответствий между стимулом и реакцией, поскольку, согласно инструкции, требовалось по возможности отразить в окказиональном наименовании (в форме псевдослова) специфику стимула.
Внимание к проблемам отражения иконизма в окказиональных образованиях обусловлено поисками ответа на следующие вопросы: 1) каковы основные стратегии, используемые носителями разных языков при окказиональном порождении? 2) существует ли различие в структуре псевдослов, конструируемых разноязычными испытуемыми? 3) как соотносятся в окказиональных образованиях элементы иконического и конвенционально-
