CC BY
607Парвин ДАРАБАДИ
Доктор исторических наук, профессор кафедры международных отношений Бакинского государственного университета
(Баку, Азербайджан).
КАСПИИСКИИ РЕГИОН В МЕЖДУНАРОДНО-ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ системе НАЧАЛА XXI ВЕКА
Резюме
В статье исследуются основные международно-геополитические, геоэкономические проблемы, связанные с Каспийским регионом в первом десятилетии XXI века. Анализируются позиции по отношению к этому региону основных «геополитических игроков» — мировых и региональных держав — Рос-
сии, США, Евросоюза, Турции, Ирана и Китая.
Рассматриваются геополитические и геоэкономические перспективы Каспийского региона в наступившем столетии и их влияние на геополитическую ситуацию на всем Большом Ближнем Востоке.
В в е д е н и е
В последовавший после распада Советского Союза в конце 1991 года период начался процесс постепенного превращения Каспийского региона в серьезный геополитический и геоэкономический фактор. Регион стал восприниматься не как самозамкнутый и статичный, а в динамике глобального геополитического взаимодействия. В то же время он является лишь одним из фрагментов и узлов стягивания напряжений в системе современных всемирных геополитических процессов.
Важнейшим внешним фактором, оказывающим влияние на Каспийский регион, является значительное расширение в начале XXI века круга стран, имеющих здесь свои геополитические и геоэкономические интересы. Совокупность географического положения и растущего значения каспийских энергетических ресурсов привела к росту стратегической важности Кавказа и Каспия для мировой, в том числе и европейской, безопасности1. Не случайно Хавьер Солана, отмечая важность Кавказа для Европы, еще в 1997 году, выступая в Баку, подчеркивал, что «Европа не будет полностью безопасной, пока страны Кавказа будут оставаться за пределами европейской (системы) безопасности»2.
Наряду с традиционными «геополитическими игроками»: Россией, США, Великобританией, Турцией и Ираном — все большую политико-экономическую активность здесь проявляют Франция, Германия, Китай, Япония, Пакистан, Саудовская Аравия, Израиль, ряд других стран, что, в свою очередь, значительно усложняет ситуацию в регионе. Их взаимоотношения, наряду с прочим, определяются и интересами контроля над региональными топливно-энергетическими ресурсами и средствами их транспортировки.
Находясь в центре геополитического разлома постсоветского пространства, Каспийский регион начиная с 1990-х годов стал неотъемлемой частью новой «большой игры» в мире, ведущейся по классическим правилам геополитики.
Кавказский «узел»: многоходовая «геополитическая игра»
С заключением в Баку 20 сентября 1994 года «Контракта века» на разработку каспийских нефтяных месторождений Азербайджана активизировался процесс вовлечения кавказских и прикаспийских стран в разыгрываемую в регионе мировыми и региональными державами «геополитическую игру» на «каспийской шахматной доске», в роли главных игроков выступили Россия и Запад.
Для России чрезвычайно важную стратегическую роль на Кавказе традиционно играла и продолжает играть Армения, которая является ее традиционным «форпостом» в этом регионе. К тому же эта страна служит для России основной базой противостояния проникновению НАТО и Турции в этот регион. По мнению некоторых российских экспертов, она «обречена быть вечным союзником России»3 и «в геополитическом коде Армении доминирует традиционный российский вектор»4.
В то же время Армения пытается проводить внешнюю политику, сбалансированную между сотрудничеством с Россией и интеграцией с Западом5. В последние годы она, при активной поддержке США и согласии России, предпринимает попытки наладить свои взаимоотношения с Турцией. Это со всей наглядностью подтвердили армяно-турецкие протоколы, подписанные в Цюрихе 11 октября 2009 года. В этих документах нашло отражение и стремление Турции еще более активизировать свою политику на Кавказе.
1 См.: Кунэ Ф. НАТО и Южный Кавказ. Тбилиси: Кавказский институт мира, демократии и развития, 2003. С. 13.
2 Цит. по: Кунэ Ф. Указ. соч. С. 16.
3 Гаджиев К.С. Геополитика Кавказа. М.: Международные отношения, 2001. С. 314.
4 Дергачев В.А. Геополитика. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004, С. 354.
5 См.: Татикян С. Тенденции евро-атлантической интеграции государств Южного Кавказа // Центральная Азия и Кавказ, 2006, № 4 (46). С. 130.
Грузия как единственная кавказская страна, имеющая выход к Черному морю, также имеет стратегическое значение в отношениях России и Запада. По территории этой страны проходят транскавказские транспортные линии — железнодорожные и автомобильные, к которым за последние годы прибавились магистральные нефтегазовые трубопроводы.
Грузия, в особенности после «революции роз» 2003 года, открыто придерживается прозападной ориентации, а ее пребывание в СНГ и до осени 2008 года носило скорее символический характер.
После распада СССР осетины и абхазы были использованы Россией с целью заставить Грузию уступить давлению Москвы и отказаться от намерений вступить в НАТО. В России ясно осознавали, что Грузия, видящая свое будущее в единстве с Западом, является важным звеном в цепи, по которой западное влияние распространяется через Турцию и Азербайджан в Центральную Азию.
Не случайно, что именно по отношению к Грузии Россия применяла наиболее жесткую политику. Вначале это было введение визового режима, торгового эмбарго, «случайные» бомбардировки приграничных районов и пр. В условиях, когда присоединение Грузии к НАТО стало реальной перспективой, в августе 2008 года Россия применила прямые военно-силовые методы, приведшие в конце концов к отторжению от Грузии Абхазии и Южной Осетии и выходу страны осенью того же года из СНГ.
Эта акция позволила РФ:
■ во-первых, расширить сферу своего влияния на Черном море;
■ во-вторых, Россия провела запретную черту, указывающую пределы для расширения НАТО на восток на «кавказском направлении»;
■ в-третьих, эти события продемонстрировали слабость позиций Запада на Кавказе, выявив разногласия как среди европейских стран, так и между «старой Европой» и Соединенными Штатами, которые ограничились, в основном, разного рода «резолюциями об озабоченности» и весьма неэффективными дипломатическими демаршами;
■ и, наконец, в-четвертых, другие стремящиеся в НАТО постсоветские государства получили недвусмысленный жесткий сигнал о том, что их настойчивые стремления в альянс могут закончиться войной с последующим расчленением их территорий6.
С другой стороны, августовский кризис 2008 года объективно открыл новые возможности для активизации на Кавказе Турции, которая выступила с инициативой создания системы региональной безопасности («Платформы мира и стабильности на Кавказе»), включающей в себя пять кавказских стран: Турцию, Россию, Азербайджан, Грузию и Армению, и приступила к налаживанию прерванных в 1993 году отношений с Арменией. Все это свидетельствует о том, что Турция явно намерена использовать кризис на Кавказе для укрепления собственного влияния в регионе и своего статуса как регионального центра силы. Россия же, учитывая сложившуюся на Кавказе ситуацию, склонна поддержать инициативы Турции о создании «Платформы мира и стабильности на Кавказе» с условием участия в этом проекте Ирана, что позволило бы значительно ограничить влияние США и Евросоюза в этом регионе7.
6 См.: Чантуридзе Л. Здесь не нужно пророка: война и мир на Кавказе // Центральная Азия и Кавказ, 2009, № 1 (61). С. 12; Какачиа К. Российско-грузинская пятидневная война: цена, которую предстоит заплатить, и непредвиденные последствия // Центральная Азия и Кавказ, 2009, № 1 (61).С. 16.
7 См.: Скаков А. Августовский кризис на Кавказе и его последствия // Центральная Азия и Кавказ, 2009, № 1 (61). С. 38.
Иранский фактор в геополитических процессах в Каспийском регионе
Попытки усилить свое влияние в Каспийском регионе предпринимает и Иран — региональная держава континентального типа, антиамериканская, антиатлантическая и геополитически активная страна, чьи интересы в регионе во многом совпадают с интересами России. Учитывая, что территория Ирана является одним из геополитически ключевых звеньев для новых независимых государств Кавказа и Центральной Азии, полностью исключить Тегеран из участия в каспийских проектах Западу вряд ли удастся. Именно Иран, наряду с Арменией, является основным стратегическим союзником России, противостоящим продвижению НАТО на восток.
Прежде всего, для Тегерана важно не допустить усиления влияния прозападных сил, способных лишить Иран доступа к важному со стратегической и экономической точек зрения региону. В свою очередь, расширение влияния на Кавказе и Центральной Азии позволит Ирану укрепить свой статус региональной державы, что заставит тот же Запад считаться с позицией этой страны на международной арене. Основную же ставку в «каспийском направлении» своей внешней политики Тегеран делает на Россию как реальную силу, противодействующую натиску Запада в этот регион8.
Принципиально поддерживая развитие международного сотрудничества во всем Каспийском регионе, в том числе в освоении его энергетических и биологических ресурсов, иранская сторона твердо выступает против какого-либо военного присутствия здесь нерегиональных стран. В то же время собственные интересы Ирана при определенном развитии событий могут способствовать дестабилизации обстановки в Каспийском регионе. В первую очередь речь идет о проблеме статуса Каспийского моря. Первоначально Иран занимал позицию, чрезвычайно близкую к российской: Каспийское море и его ресурсы должны рассматриваться с точки зрения кондоминиума — как общее богатство, без границ и секторов. Однако в дальнейшем руководство Ирана решило воспользоваться результатами развала Советского Союза, начав претендовать на большую, чем прежде, часть при разделе Каспийского моря, то есть вместо 13% — доля, на которую были согласны большинство прикаспийских стран, на 20% акватории Каспия.
Между тем, согласно трехстороннему соглашению, заключенному Россией, Казахстаном и Азербайджаном в мае 2003 года, было разделено 64% акватории Каспия в его северной части. Казахстан получил 27%, Россия — 19%, Азербайджан — 18%. Ирану и Туркменистану оставили 36%, предложив делить их по своему усмотрению9.
В целом же проблема окончательного определения международно-правового статуса Каспия из-за особых позиций Ирана и Туркменистана зашла в тупик. Причем в южной части акватории, где расположены перспективные месторождения нефти, неминуемо сталкиваются интересы Ирана, Азербайджана и Туркменистана. Несмотря на то что на протяжении последних двух десятков лет ведутся достаточно интенсивные переговоры между Тегераном, Баку и Ашхабадом, конфликтный потенциал этой проблемы далеко не исчерпан.
Еще одно направление, где интересы Ирана в определенной степени вступают в конфликт с интересами России, — это проблема транспортировки энергоресурсов на мировые рынки. Иран предлагает прикаспийским государствам, прежде всего Казахстану и Туркменистану, направить часть своего экспорта через его территорию. Тегеран готов
8 См.: Арье Гут. Геополитические реалии Южного Кавказа [1.news.az], 16 марта 2009.
9 См.: Лукоянов А. Саммит в Тегеране, или визит Президента России в Иран // Центральная Азия и Кавказ, 2008, № 1 (55). С. 82.
предоставить для этого готовую инфраструктуру: порты, причалы, нефтеперерабатывающие заводы в районе Персидского залива. Возможна и другая форма сделки, когда север Ирана снабжался бы энергоресурсами из Каспийского региона, а аналогичный их объем Тегеран продавал бы от лица этих стран на мировом рынке. Реализация подобных предложений объективно снизила бы роль России в регионе. Против подобных планов открыто выступают и США, которые полагают, что Иран стремится в перспективе «воспрепятствовать свободному перемещению энергоресурсов в мире»10.
Хотя Иран и Россия не располагают большими запасами нефти и газа в своих секторах Каспийского моря, давление со стороны сменявших друг друга администраций Билла Клинтона, Джорджа Буша-младшего и Барака Обамы, которое испытывали за последние десятилетия и продолжают испытывать обе страны, в значительной степени способствовало сближению их позиций по ряду кардинальных вопросов, затрагивающих в целом Каспийский регион и, прежде всего, по вопросу о необходимости не допустить здесь доминирование Запада.
Стремление же Ирана осуществить свою ядерную программу может спровоцировать неадекватную реакцию Запада, прежде всего США и Израиля, что может кардинально изменить всю военно-политическую ситуацию на Большом Ближнем Востоке с далеко идущими геополитическим последствиями как для Ирана, так и для России, не говоря уже о других прикаспийских странах.
Турецкие «геополитические маневры»: игра на будущее
Среди важных геополитических игроков, определяющих будущее Большого Среднего Востока и непосредственно влияющих на геополитические сдвиги на постсоветском пространстве и в особенности на Кавказе, выделяется Турция. После разрушения советского геополитического пространства в 1991 году Турция получила реальный шанс максимально использовать новую конфигурацию на Кавказе и в Центральной Азии для усиления своего геополитического влияния здесь.
В создавшейся в регионе геополитической ситуации Турция использовала свое особое геостратегическое положение государства, «находящегося и в Европе, и в Азии», связи с евро-атлантическими военно-политическими структурами и идеологию весьма европеизированной, модернистской, но в то же время традиционно-мусульманской страны.
В наступившем столетии Турция предпринимает попытки корректировать свою внешнюю политику на «кавказско-каспийском направлении», взяв курс на укрепление отношений с Россией и Ираном, в частности, в энергетической сфере.
В то же время, в целом, Турция, как и Иран, в настоящее время не обладает достаточными военно-политическими и экономическими возможностями, чтобы обеспечить себе доминирование в Каспийском регионе, вытеснив оттуда Россию и Запад.
Каспийские планы Китая
Повышение интереса Китая к Каспийскому региону за последние два десятилетия продиктовано прежде всего тем, что Пекин явно опасается установления геополитичес-
10 Каспийский узел (Геополитический контекст «акции возмездия» США в Афганистане), 8 января 2002, № 2 (425) [http://www.zavtra.ru/cgi/veil/data/zavtra/02/425/31.html].
кого контроля США над регионом и приближения зоны американского влияния к своим границам. Во-вторых, в условиях резкого роста китайского импорта нефти и нефтепродуктов за последние годы Пекин стремится «застолбить», по крайней мере, хоть какой-то доступ к запасам нефти и газа Каспия на будущее в рамках общей задачи обеспечения своей энергетической безопасности.
В целом, у Китая в этом регионе есть фундаментальные геоэкономические и геополитические интересы, в связи с чем его активность с течением времени будет только усиливаться, особенно в восточной части региона. Это связано, прежде всего, с перспективами китайско-казахстанского и китайско-туркменского сотрудничества, в результате чего Китай рассчитывает существенно расширить сырьевую базу для развития собственного топливно-энергетического сектора. Однако выход США в Центральную Азию может поставить под вопрос реализацию этого вектора китайской политики, что делает возможным возобновление интереса КНР к российским энергетическим ресурсам. Не случайно в наступившем столетии Китай делает главный упор на активизацию сотрудничества с Россией и центральноазиатскими государствами как в двустороннем формате, так и рамках ШОС11.
США в Каспийском регионе: стремление к реальному геополитическому присутствию
За последние два десятка лет Каспийский регион приобрел для Запада, в особенности для США, огромное геополитическое значение. Уже в середине 1990-х годов Соединенные Штаты, не имея возможности активно вмешиваться в ситуацию на постсоветском пространстве, определили для себя трех фаворитов: Украину, Азербайджан и Казахстан, ставя перед собой геополитическую задачу — поставить предел распространению российского влияния на трех ключевых направлениях: на Балканы (Украина), на Кавказ (Азербайджан) и в Центральную Азию (Казахстан)12.
Первого октября 1998 года Азербайджан, Грузия, Армения, Украина, Беларусь и Молдова были включены в зону ответственности Европейского командования ВС Соединенных Штатов — ЕВКОМ. В 1999 году Пентагон, признавая возрастающее геостратегическое значение Каспийского региона, передал американские военные подразделения в Центральной Азии из подчинения Тихоокеанского командования в распоряжение Объединенного Центрального командования. Это решение было охарактеризовано американским аналитиком Майклом Клером как «редкостный пример изменения военной географии»13.
В ходе начавшейся 7 октября 2001 года антитеррористической операции «Несокрушимая свобода», в ходе которой был оккупирован Афганистан, Пентагон начал использовать ряд военных баз и аэродромов в Узбекистане, Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане, разместив на некоторых из них свои воинские контингенты. Интенсифицировались также военные контакты США с кавказскими странами.
США видят в нефти Каспия дополнительный источник энергии, которую можно будет использовать в случае, если поставки из стран Персидского залива окажутся под
11 См.: Сыздыков М.З. Геополитические коллизии Центральной Азии: эволюция интересов внешних сил и вопросы безопасности региона [http://www.postsoviet.ru/page.php?pid=59].
12 См.: Уткин А.Н. Американская стратегия для XXI века. М.: Логос, 2000. С. 105.
13 Цит. по: Ибрахим А. Эволюция политики Соединенных Штатов в Каспийском регионе: неустойчивое равновесие // Центральная Азия и Кавказ, 2007, № 4 (52). С. 45.
угрозой. Помимо этого американские интересы в Центральной Азии и в регионе Каспийского моря во многом определяются стремлением сохранить влияние на своих союзников, то есть на объединенную Европу и Японию. США заинтересованы дистанцировать центральноазиатские страны от России и, в конечном счете, даже вывести их из зоны российского влияния, ослабив ее потенциальные возможности вновь бросить когда-либо геополитический вызов Соединенным Штатам.
Возрастающее влияние США в Центральной Азии, особенно после событий 11 сентября 2001 года и начала антитеррористической войны в Афганистане, безусловно, дало Вашингтону геополитическое преимущество в отношении Китая, Ирана, Юго-Западной Азии и Южной Азии, не говоря уже о России. В русле своей стратегии в Евразии Вашингтон, используя фактор так называемого «исламского фундаментализма и экстремизма», стремится пристегнуть Центральную Азию к «географическому поясу», который составляют Турция, Саудовская Аравия и Пакистан14. Однако без подключения к этому процессу стран Каспийского региона, и прежде всего Азербайджана, Казахстана и Туркменистана, выполнение данной геостратегической задачи выглядит весьма проблематичным.
Евросоюз в Каспийском регионе: утоление «энергетической жажды»
В отличие от США страны Евросоюза в Каспийском регионе имеют преимущественно экономические интересы. Главной целью европейской политики здесь является обеспечение собственной энергетической безопасности в XXI веке. Новые поставщики нефти и газа в лице Азербайджана, Казахстана и Туркменистана могут значительно уменьшить зависимость Европы от ближневосточной и российской нефти. Второй основной целью ведущих стран Евросоюза в этом регионе является сохранение и развитие собственной нефтедобывающей отрасли за счет работы своих нефтяных компаний на более богатых месторождениях за пределами своих стран.
Как известно, после очередного расширения Евросоюза на восток в 2004 году все три страны Кавказа вошли в группу из 17 стран, подготовивших и подписавших углубленные программы сотрудничества с этой европейской структурой. В октябре 2006 года Евросоюз подписал с ними обновленные Соглашения о партнерстве и сотрудничестве в рамках Европейской политики соседства (ЕПС). Программа действий Европейской политики соседства для каждой из кавказских стран была составлена с учетом их интересов.
Россия на Каспии: лицом к лицу с геополитическими реалиями XXI века
Тем временем события последних лет вокруг Каспия не могут не вызывать серьезную обеспокоенность России. Это связано в основном с двумя факторами. С одной сторо-
14 Российские стратегические исследования. Ежегодник. М.: Логос, 2002. С. 104.
ны, Россия в 1990-х годах не в полной мере осознавала, в чем конкретно заключаются ее интересы на этой части постсоветского пространства, что и дало возможность Западу беспрепятственно войти и закрепиться в ряде стран Каспийского региона. С другой же стороны, значительное ослабление экономического потенциала России в этот период не позволяло ей в полной мере отстаивать свои геополитические и геоэкономические интересы в этом регионе15. Фактически границы с Кавказом отошли к рубежу начала XIX века, а с Центральной Азией — середины того же столетия, что в конце концов привело к сжатию геополитического пространства в этих регионах и уменьшению роли России как основного геополитического центра на Каспии.
В ельцинский период «разброда и шатаний» во внутренних и иностранных делах «каспийская политика» России отличалась непоследовательностью и фрагментарностью; она игнорировала специфические особенности как региона в целом, так и конкретных прикаспийских государств. К тому же, увязнув в 1990-х годах в войне в Чечне, которая являлась важным звеном перекачки каспийской нефти на экспорт — на ее территории стыковались нефтепроводы из Азербайджана и Казахстана, — Москва значительно усложнила свои позиции на Северном Кавказе.
Связь событий в Чечне с борьбой за трубопроводы со всей очевидностью проявилась в конце 1994 года, когда Москва начала здесь активные боевые действия, переросшие затем в новую кавказскую войну. Все это в конце концов поставило Россию перед реальной угрозой потери своих геополитических позиций в регионе со всеми вытекающими из этого геостратегическими последствиями.
В целом же в этот период «у России не было синтезированной, ориентированной на будущее, общенациональной позиции в отношении Каспия»16.
Лишь после прихода к власти в России В. Путина внешнеполитические шаги российской дипломатии приобрели прагматичность и последовательность. Причем во внешнеполитической доктрине РФ появилась новая тенденция — придерживаться концепции гибких коалиций, то есть не входить в долгосрочные союзы ни с одним государством, делая ставку в основном на налаживание стабильных двух- и многосторонних отношений с государствами постсоветского пространства, согласно своим конкретным геополитическим и геоэкономическим целям и задачам.
Стремление России нормализовать отношения со всеми прикаспийскими государствами было наглядно продемонстрировано в ходе официальных визитов президентов В. Путина и А. Медведева в прикаспийские страны, когда был подписан ряд важных межгосударственных политических и экономических соглашений.
Приход к власти администрации В. Путина ознаменовался усилением позиций РФ на Каспии. В этот период Россия более активно вовлекается в конкурентную борьбу за ресурсы региона.
Военные игры на Каспии
Безусловно, одной из важнейших проблем, затрагивающей как настоящее, так и будущее Каспийского региона, является проблема демилитаризации Каспия. Курс же на наращивание всеми пятью прикаспийскими государствами своей военно-морской мощи является дестабилизирующим фактором и чреват непредсказуемыми последствиями.
15 См.: Жильцов С. Геополитическое влияние России в Каспийском регионе // Центральная Азия и Кавказ, 2004, № 4 (34). С. 61.
16 Баргесов Ю.Г. Каспий в международном праве и мировой политике. М.: ИМЭМО РАН, 1998. С. 64.
Между тем российская сторона на саммите по проблемам каспийской нефти и газа, состоявшемся в Лондоне 22—23 марта 2001 года, открыто заявила, что предметом особой ее озабоченности является угроза этому региону со стороны международного терроризма и религиозного экстремизма, а также региональных и локальных конфликтов, что оправдывает и требует разностороннего присутствия России в этом регионе, включая и военное17.
Между тем первые же годы наступившего столетия ознаменовались активизацией под благовидным поводом «борьбы с международным терроризмом» усилий США и НАТО по установлению военно-политического контроля над важнейшими в геостратегическом отношении регионами мира. Одним из основных явился американский геостратегический план «Большой Ближний Восток», включающий в себя Северную Африку, Ближний Восток, Средний Восток, Кавказ и Центральную Азию.
В 2003 году, в период разработки плана военной акции против Ирана, в недрах Пентагона был разработан также план по созданию сил специального назначения под названием «Каспийская стража» и военных баз, призванных обеспечить безопасность в Каспийском бассейне18. Основной задачей этих сил должно было стать быстрое реагирование на возникновение чрезвычайных ситуаций, включая угрозы нападения террористов на нефтяные объекты19.
Намерение США обозначить в ближайшие годы свое военное присутствие на Каспии вызывает однозначно негативную реакцию Москвы и Тегерана, так как это ставит под угрозу оборонные интересы России и Ирана в этом регионе.
Между тем Россия в том же 2003 году выступила с инициативой формирования пятисторонней Каспийской военно-морской группы оперативного взаимодействия («Кас-фор») — по образцу «Блэксифор» на Черном море. «Касфор» должен был представлять собой оперативную военную группировку в составе всех флотов прикаспийских стран. Однако этот проект не получил поддержки ряда прибрежных государств.
В целом, хотя по Каспию и сложилась конфликтная ситуация, она пока еще не имеет кризисного измерения. Однако разворачивающееся вокруг Каспийского региона напряженное геополитическое соперничество между формирующимися новыми геостратегическими центрами создает весьма реальные перспективы превращения региона в XXI веке в решающий «театр военных действий» в атлантистско-евразийском геополитическом противостоянии.
Геополитические перспективы Каспийского региона: задача со многими неизвестными
В геополитической борьбе в Центральной Евразии решается судьба нового миропорядка, так как контроль над ней позволяет контролировать Черноморско-Кавказско-Каспийское геополитическое пространство, Центральную Азию и Большой Ближний Восток со всеми вытекающими из этого геостратегическими преимуществами.
Зб. Бжезинский достаточно откровенно излагает геостратегические и геоэкономи-ческие задачи Запада по отношению к богатейшим нефтегазодобывающим районам,
17 См.: Урнов А.Ю. Геополитические проблемы Каспия. Выступление на саммите по проблемам каспийской нефти и газа. Лондон, 22—23 марта 2001// Бюллетень «Использование и охрана природных ресурсов в России», 2001, № 3—4. С. 8—9.
18 См.: Эхо (Баку), 14 апреля 2005.
19 См.: Там же.
включающим Персидский залив, Иран и Каспийский регион: «А коль скоро надежный доступ к энергоносителям по разумным ценам жизненно важен для трех наиболее динамичных в экономическом отношении регионов — Северной Америки, Европы и Восточной Азии, стратегическое господство над этой зоной, пусть даже замаскированное соглашениями о сотрудничестве (выделено нами. — П.Д.), было бы определяющим с точки зрения мировой гегемонии преимуществом»20.
В целом, США явно заинтересованы не только в разработке природных ресурсов Каспийского региона, но и в недопущении доминирования РФ на данном геополитическом пространстве. Первоочередной интерес США состоит в том, чтобы не дать России приобрести здесь стабильные позиции. Вашингтон заинтересован прежде всего в том, чтобы обеспечить ситуацию, при которой ни одна держава не контролировала бы данное геополитическое пространство, а Запад имел бы к нему беспрепятственный финансовоэкономический доступ. В то же время вариант с полным исключением России из региона не предусматривается, так как это послужит серьезным фактором нестабильности в регионе с далеко идущими военно-политическими последствиями.
В свою очередь, с военно-стратегической точки зрения масштабное и исключительное военное присутствие США в Персидском заливе, Ираке и Афганистане открывает перед американцами, по мнению З. Бжезинского, «широчайшие возможности единолично принимать нужные политические решения». Что же касается Ирана с его 70-миллионным населением, «величественной имперской историей и чувством национальной самоценности», — трудно представить, «чтобы Соединенным Штатам удалось в одиночку принудить Иран к радикальной переориентации»21.
Вашингтон активно использует в связи с антитеррористическими операциями в Афганистане и Ираке международную конъюнктуру для расширения своего прямого и косвенного (через структуры НАТО) присутствия на постсоветском пространстве. По сути, начата реализация геополитической стратегии «анаконда», вполне оправдавшей себя в отношении СССР в период «холодной войны».
С другой стороны, в наступившем столетии все более реальные черты приобретает процесс формирования Западом гигантской геополитической дуги Балтика — Черномо-рье — Каспий с последующим выходом на просторы Центральной Азии.
Каспийский регион в глобальных геоэкономических процессах
С проникновением глобальных экономических акторов в Каспийский регион он не утратил значения в мировой геоэкономике. Наоборот, сегодня можно констатировать растущую интенсивность глобальных воздействий, направленных на включение региона с его огромными природными ресурсами в масштабные геоэкономические проекты.
Процессы, происходившие на рубеже XX—XXI веков, и всевозрастающая роль энергоресурсов в мировой политике неизбежно привели к пересмотру ряда традиционных взглядов на регионы, входящие в Ближний и Средний Восток. В книге «Энергетический суперкубок», изданной Центром Никсона, регион, простирающийся от устья Волги до Омана, охарактеризован как стратегический «энергетический эллипс». Он представля-
20 Бжезинский 3. Выбор: мировое господство или глобальное лидерство. М: Международные отношения, 2004. С. 102.
21 Там же. С. 104.
ет собой продолжение нефтяных месторождений Ирана и всего Ближнего Востока и содержит 2/3 разведанных залежей нефти и более 40% доказанных мировых запасов природного газа22. В этой связи, как в геополитическом, так и в геоэкономическом плане, Каспийский бассейн и Персидский залив рассматриваются как единая конструкция.
Итак, наличие больших запасов нефти и газа является важнейшим геоэкономичес-ким фактором, влияющим на расклад геополитических сил в Каспийском регионе. По оценке ряда российских экспертов, при наличии мировых запасов нефти в 150 млрд т на долю этого региона приходится свыше 25 млрд т23. В то же время ряд других российских аналитиков считают, что на долю бассейна Каспийского моря приходится всего 15— 20 млрд т, то есть не более 10% мировых запасов нефти, тогда как на Россию — 6—10%, а на страны Ближнего Востока — 60%. По мнению стран ОПЕК, запасы Каспийского бассейна не превышают 23 млрд т24.
По оценкам же западных экспертов, сырье из Каспийского моря может иметь большое значение для Европы как альтернатива для арабской нефти, когда уменьшится добыча из Северного моря25. По некоторым данным, только Казахстан, Азербайджан и Туркменистан владеют более чем 100 млрд баррелей нефти, что делает Каспийский регион третьим по величине нефтяным резервуаром в мире после Персидского залива и Сибири26.
В свою очередь, Министерство энергетики США считает, что бассейн Каспийского моря располагает крупнейшими неразработанными запасами углеводородов в мире, в том числе разведанные запасы составляют от 17 до 33 млрд баррелей нефти и около 232 трлн куб. футов природного газа. Потенциальные же запасы могут составить около 200 млрд баррелей нефти и до 350 трлн куб. футов природного газа27.
Что касается запасов нефти в отдельных прикаспийских странах, то, по оценкам независимых экспертов, доказанные запасы нефти в Азербайджане составляли на первый квартал 2007 года 7 млрд баррелей, Казахстана — 30 млрд баррелей, Туркменистана — 600 млн баррелей, Ирана — свыше 136 млрд баррелей, в то время как запасы нефти в Саудовской Аравии — свыше 262 млрд баррелей28.
Важным геоэкономическим фактором является и то, что Каспийский регион может стать одним из основных поставщиков газа в Европу. По оценкам экспертов «Бритиш петролеум», на долю Туркменистана, Казахстана и Азербайджана приходится в общей сложности 5,85 трлн куб. м29. Потенциал государств Каспийского региона подтверждается объемами их запасов природного газа — 35—40 трлн куб. м, или 26% мировых запасов, что почти в три раза больше суммарных подтвержденных запасов Алжира, Египта, Нигерии и Ливии30.
Для обеспечения же полного использования потенциала Каспийского региона и создания всей инфраструктуры, необходимой для добычи и транспортировки нефти и газа
22 См.: Maгoмeдoв A. Борьба за Каспийскую нефть и Каспийский транзит: геополитическое и региональное измерение // Центральная Азия и Кавказ, 2005, № 1 (37). С. 95.
23 См.: Красная звезда, 5 октября 2000; Морской сборник, 1997, № 7. С. 22.
24 См.: Cmapчeнкoв Г. Каспийская нефть в региональной экономике и мировой политике // Центральная Азия и Кавказ, 2006, № 1 (43). С. 8, 14.
25 См.: Kyшкyмбaeв C. Влияние энергоресурсов на некоторые аспекты внутренней и внешней политики Казахстана // Центральная Азия и Кавказ, 1998, № 1. С. 41.
26 См.: New York Times, 17 February 1998.
27 См.: Новое время, 15 января 2004; Implementation of US Policy on Caspian Sea Oil Exports. US Senate Committee on Foreign Relations, 8 July 1998. Washington: GPO, 1998. P. 9—24; Matthews O. The Next Move is Check // Newsweek, 8 April 2002. P. 44—45.
28 См.: Зеркало (Баку), 26 мая 2007.
29 См.: BP World Energy Outlook. Statistical Review of World Energy 2008 [http://www.bp.com/liveassets/ bp_internet/globalbp/globalbp_uk_english/reports_and_publications/statistical_energy_review_2008/STAGING/ local_assets/downloads/pdf/gas_table_of_proved_natural_gas_reserves_2008.pdf].
30 См.: npe^ep Д., Омельченko В. Голубое топливо стран Каспийского региона: проблемы поставок на рынок Европы // Центральная Азия и Кавказ, 2005, № 3 (39). С. 143.
на мировые рынки, по оценкам экспертов, необходимо инвестировать приблизительно 200 млрд долл.31
Все эти факторы превращают Каспийский регион в один из основных центров гео-экономического влияния на планете. Как отмечает С. Блэнк, «главными игроками в конкурентной борьбе за добычу и экспорт энергоресурсов Центральной Азии и бассейна Каспийского моря остаются компании США и России. Однако в последние годы с ними все чаще соперничают китайские и индийские корпорации»32.
В целом американские специалисты не исключают, что со временем нефтедобывающие прикаспийские государства — Азербайджан, Казахстан и Туркменистан сообща могли бы составить серьезную конкуренцию странам ОПЕК33. Как заявлял еще в середине 1990-х годов Д. Бейкер, в XXI веке «каспийская нефть может иметь такое же значение для индустриального мира, какое сегодня имеет нефть Персидского залива»34.
Под влиянием глобализации усилилось политическое и коммерческое противоборство за контроль над энергетическими ресурсами Каспийского региона. Бесспорно, наиболее влиятельными игроками здесь, наряду с Россией, стали и мировые центры силы в лице США, Евросоюза, Китая, стран Большого Среднего Востока.
С геоэкономической точки зрения участие в разработке нефтегазовых ресурсов Каспия, в определении маршрутов их транспортировки на мировые рынки, проблема делимитации его морского пространства привлекает особое внимание и обусловливает как скрытую, так и открытую конкурентную борьбу не только между прибрежными странами, но и между ведущими державами, а также некоторыми региональными государствами.
Геоэкономические аспекты нефтегазопроводов в Каспийском регионе
Благодаря своему географическому положению Кавказ постепенно превращается в связующий узел, через который будет проходить трансконтинентальная система коммуникаций, в частности планируемый трубопровод «Набукко» и ряд других. В целом же проекты эффективной системы трансъевразийских коммуникаций не представляются возможными в обход Кавказа. Наличие больших запасов энергоносителей крайне актуализирует создание эффективной системы коммуникаций для транспортировки углеводородов Каспийского региона на мировые рынки35.
Формирование в обозримом будущем геоэкономических конструкций по горизонтальному направлению на запад: Каспий — Черное море — Средиземноморье — Атлантика и на восток: Каспий — Китай — Азиатско-Тихоокеанский регион, а также по вертикали на юг: Каспий — Персидский залив и Каспий — Индийский океан в сочетании с уже функционирующими нефте- и газокоммуникационными магистралями и реализуемыми проектами Баку — Супса, Баку — Новороссийск, Тенгиз — Новороссийск,
31 См.: Литера Б. Нефть и газ Каспийского моря: состояние и перспективы // Кавказ & Глобализация, 2007, Том 1 (2). С. 50.
32 Блэнк С. Энергетическая игра в Центральной Азии становится все более напряженной // EURASIANET,
2 сентября 2005.
33 См.: О долговременной стратегии США в Каспийском регионе // Журнал теории и практики Евразийства, 2003, № 22.
34 Цит. по: Орлов А. Персидский залив в Каспийском море // Итоги, 16 сентября 1997. С. 37.
35 См.: Эйвазов Дж. Безопасность Кавказа и стабильность развития Азербайджанской Республики. Баку: Нурлан, 2004. С. 133.
Корпедже — Курдкуй, Баку — Джейхан и др. может способствовать полномасштабному выходу энергоресурсов Каспийского региона на мировые рынки и интеграции экономик прикаспийских государств в новую глобализирующуюся экономическую систему планеты.
Подписание «Контракта века» осенью 1994 года дало старт ощутимым изменениям в геополитической ситуации на Кавказе, да и, частично, во всем Каспийском регионе. Актуализировалась проблема выбора маршрута транспортировки каспийской нефти на мировые рынки. Считая это «одним из острейших геополитических вопросов для России», представители российской военной элиты не скрывали своего опасения, что «в его решении важную роль будут играть британо-американские нефтяные компании, которые, по существу, медленно, но верно стремятся установить транснациональный контроль над природными ресурсами Каспия»36. С российской точки зрения геополитическая выгода Запада в суперпроекте «Контракт века», приведшем к строительству основного нефтепровода Баку — Тбилиси — Джейхан, заключалась в том, что, во-первых, Запад экономически укрепится в этих геополитически очень чувствительных для России зонах; во-вторых, он будет способствовать горизонтальной консолидации государств Центральной Азии и Кавказа вокруг новых коммуникационных артерий, ориентированных друг на друга, лишая при этом Россию контроля над товаропотоками; в-третьих, он через инвестиции будет способствовать укреплению хрупкой государственности образовавшихся на постсоветском пространстве независимых стран и, наконец, в-четвертых, им будет создан мощный экономический и военно-политический союз в качестве противовеса России37.
К этому следует добавить, что существование других вариантов направлений трубопроводов из Каспийского региона на мировые рынки: Россия — Казахстан — Туркменистан — Иран — Афганистан — Пакистан — Индийский океан и Западный Казахстан — Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР, безусловно, будет способствовать более активному вовлечению в каспийскую «геополитическую игру» новых акторов, в частности Китая, Пакистана, Японии и др., откроет перспективу выхода каспийской нефти и газа на рынки Азиатско-Тихоокеанского региона.
Реализация проекта Баку — Тбилиси — Джейхан, открытие которого состоялось 25 мая 2005 года, имело двоякое геополитическое и геоэкономическое значение. Во-первых, был обеспечен доступ через Грузию и Турцию азербайджанской, а в перспективе и всей каспийской нефти на западные рынки; во-вторых, были ослаблены позиции России в Каспийском регионе.
Как бы в ответ на «геоэкономический вызов» Запада Россия весной 2007 года предприняла энергичные шаги по диверсификации газопроводов в восточном секторе Каспия. В мае того же года в ходе шестидневной поездки президента РФ В. Путина в Казахстан и Туркменистан состоялось подписание договора о строительстве Прикаспийского газопровода в «российском направлении». Это явилось ответом России на попытки США и Евросоюза вывести из орбиты Москвы прикаспийские страны Центральной Азии путем строительства газопроводов в обход российской территории.
Западные страны, в свою очередь, выступили с инициативой строительства Транскаспийского газопровода по дну Каспия с дальнейшим подключением Туркменистана к проектируемой в ближайшей перспективе газопроводной системе «Набукко».
В целом, надо отметить, что монополизация транспортировки каспийской нефти и газа позволяет держать под контролем всю геополитическую обстановку в Каспийском регионе. В этой связи одной из основных геоэкономических задач Запада в этом регионе
36 Морской сборник, 1997, № 7. С. 23.
37 См.: Внешняя политика и безопасность современной России (1991—1998). Xрестоматия. Т. 1. М.: Международные отношения, 1999. С. 19.
является обеспечение американским и западноевропейским компаниям беспрепятственного доступа к нефтегазовым месторождениям Каспия и Центральной Азии. Это позволит уменьшить зависимость Запада от ближневосточной нефти и снизит мировые цены на энергоресурсы.
Что касается Европейского союза, эта организация рассматривает Каспийский регион как не только стратегически важный источник энергоносителей, но и своеобразный плацдарм, обеспечивающий непосредственный выход к ресурсам Центральной Азии и Ирана.
Проекты транспортного коридора Европа — Кавказ — Азия (TRACECA) и Межгосударственной транспортировки нефти и газа в Европу (INOGATE) в наибольшей степени соответствуют европейскому взгляду на развитие этого региона. Более того, система трубопроводов здесь может быть использована как значительная составляющая стратегии «расширения Европы».
В 1990-х годах США и объединенная Европа особое внимание придавали созданию евразийского транспортного коридора Восток—Запад. В частности, в 1995 году ЕС предложил рассмотреть практическую целесообразность транспортного маршрута Венеция — юг Италии — Поти — Батуми — Тбилиси — Ереван — Баку — Туркменбаши — Бишкек, который во многом повторяет древний Великий шелковый путь38.
В свою очередь, международный транспортный коридор Север — Юг, открытый официальным протоколом в середине 2002 года в Санкт-Петербурге, призван соединить север России и Европы через Каспийский бассейн со странами Персидского залива, Индией и Пакистаном. По оценкам российских экспертов, перевозка грузов по этому маршруту в три раза короче, чем по Суэцкому каналу, и на 30—40% дешевле39.
Значительная активизация Китая, по сути являющегося второй экономикой мира, в Каспийском регионе вызвана его острой потребностью в энергетических ресурсах, прежде всего нефти и газе. В самой Поднебесной стратегия обеспечения энергоносителями реализуется через проект строительства «Великой китайской трубы» — масштабной транспортной газовой инфраструктуры, призванной обеспечить импорт голубого топлива из России, Казахстана и Туркменистана40.
3 а к л ю ч е н и е
В условиях формирования нового мирового порядка, когда талассократический Запад в лице своего безусловного лидера США получил реальные возможности одержать тотальную геополитическую победу над теллурократическим Востоком, на передний план выдвинулась основная геостратегическая цель атлантистов — не допустить, чтобы одна только Россия доминировала в Центральной Евразии, в том числе и в богатом энергоресурсами Каспийском регионе. Это и способствовало превращению региона в один из важнейших, наряду с Балканами и Ближним Востоком, геополитических центров на рубеже XX—XXI веков, интенсификации на его пространствах соперничества не только между Россией и США (НАТО), но и региональными державами — Турцией и Ираном.
Касаясь актуализировавшейся за последнее десятилетие проблемы транспортировки каспийских энергоресурсов на мировые рынки, следует отметить, что как в мировой
38 См.: Россия и Закавказье: реалии независимости и новое партнерство. М.: ЗАО «Финстатинформ», 2000. С. 44.
39 См.: Брагина Е. Каспий в режиме глобализации // Мировая экономика и международные отношения, 2003, № 12. С. 117.
40 См.: Барбасов М. Нефтепровод в Китай как фрагмент борьбы за Прикаспийские ресурсы // Центральная Азия и Кавказ, 2004, № 4 (34). С. 118.
истории, так и в современности «география, которую имеет в виду геополитическая мысль, — это не физическая география суши и моря; это география коммуникаций международной торговли и международной войны. На всемирных перекрестках, как свидетельствует история, торговые коммуникации при необходимости приобретают военно-стратегическое значение. Пути торговли становятся путями войны»41. В этом смысле в наступившем столетии нефтегазопроводы и транспортные коммуникации, протянувшиеся от Каспия во всех четырех направлениях, в особенности в западном и в восточном, в силу своего неоспоримого стратегического значения представляют собой особый вид «геополитического и геоэкономического оружия».
В целом, обостряющееся геостратегическое соперничество за один из важнейших «геополитических и геоэкономических призов» XXI века — Каспийский регион может привести к изменению всей традиционной конфигурации геополитического ландшафта Большого Ближнего Востока.
41 Максименко В. Центральная Азия и Кавказ: основание геополитического единства // Центральная Азия и Кавказ, 2000, № 3 (9). С. 70—71.
