CC BY
192
Л. И. Кушнарева
КАНОНИЧЕСКИЕ И АВТОРСКИЕ ПРИТЧИ
В статье проводится сопоставление канонической и авторской притчи. Предлагаемый подход основан, с одной стороны, на феномене канонической притчи как сверхтекста, универсума мировой культуры; с другой — на тезисе о том, что философские и нравственные координаты остаются востребованными и в наши дни.
L. Kushnareva
BIBLICAL AND MODERN PARABLES
The article analyses Biblical and modern parables with regard to their similarities and differences. Biblical parables are treated as supertexts, universals of world culture whose philosophical and moral teachings are inherited by modern authors.
Притчи невелики по объему, но чрезвычайно выразительны. Неудивительно, что этот жанр использовался и до сих пор широко используется известными писателями (А. Пушкин, Л. Толстой и Ч. Айтматов — в русскоязычной литературе; Г. Честертон, Г. Д. Лоуренс и У. Голдинг — в английской литературе; У. Фолкнер, Э. Хемингуэй и Р. Бах — в американской литературе; Б. Брехт, Ф. Кафка и Т. Манн — в не-
мецкой и австрийской литературе; Х. Борхес и П. Коэльо — в латиноамериканской литературе).
Причину популярности притчи нужно искать в самой ее сути — притча помогает разъяснить нечто сокровенное, зачастую неподвластное воображению. И делает она это как бы вскользь, косвенно, предлагая, на первый взгляд, парадоксальное объяснение некоторых явлений (например, су-
54
Любой художественный текст содержит часть информации в подтексте. Поскольку автор не может «сказать всего», эксплицировать все в каждом новом высказывании (это делает текст слишком многословным), он прибегает к иносказанию, которое направлено на импликацию циркулирующих смыслов. Эксплицируются лишь указания на пути понимания того, что скрыто.
Создаваемый иносказанием канал передачи информации работает успешно, его использовали и продолжают использовать для сохранения и передачи культурно значимых смыслов. Здесь необходимо подчеркнуть двунаправленность иносказания: скрывая одно, оно раскрывает другое5.
Отличительная особенность иносказания состоит в том, что оно ориентировано преимущественно на привитие морально-нравственных норм поведения. Рассмотрим следующую притчу: Однажды по дороге шла толпа людей. Каждый нес на плече свой крест. Одному человеку казалось, что его крест очень тяжелый. Он был очень хитрым. Приотстав от всех, он зашел в лес и отпилил часть бревна. Довольный, что обхитрил всех, он их догнал и пошел дальше. Вдруг на пути появилась пропасть. Все положили свои кресты и перешли. Хитрый человек остался на этой стороне, так как его крест оказался коротким6. Иносказание передано через образ креста. Основная мысль — не стремиться избегать трудностей (каждый должен нести свой крест) — скрыта, переиначена. Текст притчи обеспечивает активную интеракцию автора с читателем в том смысле, что автор подводит читателя к однозначному выводу — бессмысленно избежать трудностей за счет обмана, следовательно — обманывать нехорошо. Обман наказуем.
Притчи учат читателя спокойно относиться к любому мнению, даже если оно кажется несправедливым. Ср. следующую притчу: Однажды Иисус Христос проходил чрез одно селение. Собралась большая толпа
недовольных людей, которые, окружив, начали поносить его. Иисус Христос стоял и улыбался. Один человек, наблюдавший за происходящим, подошел и спросил, почему тот ведет себя так. Иисус ответил: Каждый дает то, что имеет в своем кошельке1. Символом, актуализирующим иносказание, является слово «кошелек». Безусловно, Христос имел в виду не кошелек как таковой, а уровень мышления, в данном случае, ограниченность мышления некоторых людей. Урок для читателя заключается в том, что не всякую критику нужно воспринимать как «руководство к действию» по исправлению своего поведения.
Как отмечено выше, все притчи учат основополагающим ценностям и помогают обрести правильные нравственные ориентиры. В ходе анализа большого объема текстов из разных культур установлено, что притчи обладают этноспецифическими характеристиками. Так, в дзен-буддийской традиции основная мысль любой притчи — организация духовной жизни в процессе морального очищения — подается в форме парадокса. В иудаизме гораздо важнее глубокая религиозность и этическая идея. Его исходная точка — единство человеческого рода. Различия между индивидами обусловливаются их намерениями и нравственными поступками, людям следует лишь исполнять волю Бога. В христианстве важны покаяние и нравственные поступки в соответствии с Библейскими заповедями. Различия касаются и способов передачи информации, т. е. «упаковки» основной идеи.
Исследования в области лингвистики текста, психолингвистики и семиотики показали, что всякий целостный текст посредством определенных процедур может быть свернут до некоторого минимума, отражающего его самые существенные признаки. Текст, имеющий целостную структуру, связанную между собою какой-то мыслью, может быть сведен к предложению, где будет субъект (о чем говорится) и где будет предикат (что говорится). Это ста-
подтверждается наличием в тексте «Шпиля» следующих библеизмов: Имя им легион [Лука 8, 30]; Суета сует [Еккл. 1, 1]; Час пробил [Ио. 17, 1]; Не ведают, что творят [Лука 23, 34]; осуждать на вечные муки [Мат. 25, 46]; нести свой крест [Марк 8, 34]; запустение в храме [Лука 21, 20]; обуян гордыней [Иов 9, 13]; рыть яму другому [Притчи 26, 27]9 и др. Данные примеры вполне соотносятся с пониманием притчи как сложного устройства, хранящего многообразие кода и заключающего в себе не только символический смысл устремления человека к духовному и моральному совер-
шенству, но и помогающего формированию иерархии ценностных ориентиров.
Истолкование знаков аллегории в авторской притче требует рационального и до определенной степени логического переосмысления, так как интерпретация иносказания предполагает имманентную цель изменить поведение читателя.
Подводя итоги, отметим, что обретение иносказательного (символического) смысла такими компонентами текста, как бытовая деталь, пейзаж, психологическое состояние раскрывает всепроникаемость притчевости.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. — М., 1997. — С. 22, 428.
2 См., например: Random House Webster's College Dictionary. — NY, 1997. — P. 35. Ср. также определение аллегории в: Longman Dictionary of English Language and Culture. — Longman, 1993. — P. 28.
3 Фитцджеральд Ф. С. Алмазная гора // Избранные произведения: В 3 т. Т. 3: Новеллы. Эссе / Пер. с англ., коммент. А. Зверева. — М.: Художественная литература, 1977; Бах Р. Чайка Джонатан Ливингстон. Иллюзии / Пер. с англ. — К.: София; М.: ИД «Гелиос», 2001. Ср. также аллегорическое название романа О. Бальзака «Шагреневая кожа».
4 Тодоров Ц. Введение в фантастическую литературу / Пер. с фр. Б. Нарумова. — М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. — С. 64—65.
5 New Encyclopaedia Britannica. — Vol. 1: Micropaedia. Encyclopaedia Britannica, Inc.
6 Притчи человечества / Сост. В. В. Лавский. — Мн.: Лотаць, 2001. — С. 326.
7 Там же.
8 Green P. The World ofWilliam Golding // A Review of English Literature. - 1960. - № 2. - P. 62-72.
9 Все примеры цитируются по след. изданию: Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета Канонические в русском переводе с параллельными местами. Перепечатано с Синодального издания. - М., 1991.
