CC BY
156
Л. В. Измаилова
КАМПАНОЛОГИЯ И СУДЬБЫ КОЛОКОЛОВ В ХХ ВЕКЕ
Колокола и колокольный звон -неотъемлемая часть европейской культуры. На протяжении тысячелетнего периода в странах Западной Европы их использовали в храмах, в механизме башенных часов на городских площадях, в светских карильонах и т. п. В России колокола оставались преимущественно богослужебными инструментами, редко переходя границы церковной ограды. Тем не менее, по меткому наблюдению Б. Асафьева, вплоть до ХХ в. звон колоколов считался «постоянной принадлежностью быта» и воспринимался «в единстве с воздухом, по которому он расплывался».
История колоколов Европы полна драматизма. Но, пожалуй, наиболее трагичный период - ХХ в., в течение которого они были вытеснены из сферы социокультурного общения. На музыкальную культуру ХХ в. оказали огромное влияние научно-технические достижения, позволившие сохранять и тиражировать звучащую музыку. Художественные вкусы и предпочтения слушателей формировали грамзапись, радио, звуковой кинематограф. На улицах звучали массовые песни, марши духовых оркестров. Начала развиваться индустрия развлекательной музыки, в Европе прочно укоренился американский джаз... Мощный музыкальный пласт - колокольный звон, по разным причинам невостребованный, был выключен из интонационного фонда новой эпохи.
Со всей очевидностью новая тенденция проявилась в культуре СССР 1920-1930-х гг. Приведем два примера. Запрет колокольного звона по идеологическим соображениям привел к обеднению, можно сказать даже уничтожению «колокольной музыки городов». В соответствии с пафосом революционного времени и изменившимися жизненными
реалиями предлагалось «переозвучить» акустическое пространство. «Гудковые симфонии» - а именно так назывались новые композиции - можно отнести к ранним образцам «конкретной музыки». Они составлялись из звуков, окружающих человека в повседневной жизни, -фабричных и заводских гудков, клаксонов авто, сигналов паровозов и пароходов, ружейных и пушечных залпов и т. д. Автору этого проекта, А. Авраамову, удалось на практике воплотить свою футуристическую идею в 1922-1923 гг. на улицах Москвы и Баку [4]. Другой пример - образец переосмысления привычных звучаний в духе новой эстетики. В 1930-е гг. часозвон курантов Спасской башни Московского Кремля был переоборудован: вместо хорошо знакомых мелодий Преображенского марша (утром) и «Коль славен наш Г осподь в Сионе» (вечером) на новых колоколах начали вызванивать революционные песни -«Интернационал» (утром) и «Вы жертвою пали» (вечером). Это редкий пример официального использования колоколов на службе социализма. В целом, подавляющее большинство «идеологически вредных» колоколов было уничтожено физически, вычеркнуто из культурной жизни и забыто. Самый распространенный музыкальный инструмент превратился в редкий музейный экспонат.
Для Беларуси потери колоколов начались еще до революции. Бронзовый сплав как металл, имеющий военностратегическое значение, в годы первой мировой войны представлял большой интерес для немецких завоевателей. Множество бронзовых колоколов было вывезено из захваченных городов с целью производства из них пушечных ядер. Ввиду близости военных действий и частичной оккупации Западного края главнокомандующий Двинским военным
округом издал приказ о спасении колоколов Литвы и Беларуси. Параллельно проводилась эвакуация церковных ценностей, в том числе и колоколов, в глубь России. О факте их эвакуации упоминается в документах Гродненских парафий более позднего времени (напомним, что в 1920-1930-х гг. эта территория входила в состав Польши). Так, например, в описях костельного имущества, составленных во время визитаций, есть сведения о трех новых колоколах д. Россь, реквизированных русской армией, о небольшом костельном колоколе (sygna-Шгка), вывезенном в 1915 г. из д. Гнезно в Россию, а также о колоколе, отлитом в 1821 г. и утерянной в годы первой мировой войны [5-7].
Документальные сведения о судьбах белорусских колоколов в России единичны и находятся в российских архивах [5]. Известно, что при транспортировке некоторые колокола были по неосторожности разбиты (колокольная бронза - хрупкий сплав). Эвакуированные из православных и католических храмов колокола сдавали на временное хранение в монастыри российских городов. Однако после окончания первой мировой войны не все ценности вернули в Беларусь. Некоторые из них, наиболее значимые с художественной точки зрения, были переданы в Музейный фонд РСФСР, другие же размещены в российских храмах.
Окончание первой мировой войны совпало с началом «колокольной кампании». В 1920-е гг. колокола уничтожались уже не внешним врагом, а на основании партийных документов антирелигиозной направленности. Так как еще со времен Средневековья колокола наряду с крестом были официально признаны «знаком церкви» («signum ecclesia»), а позднее - аудиовизуальным символом европейской культуры, их со-
циальный статус был чрезвычайно высоким, - следовательно, они подлежали уничтожению в первую очередь. Началась «охота на колокола». В 19241926 гг. были приняты к исполнению распоряжения «О порядке ликвидации предметов религиозного культа», «О порядке ликвидации церковного имущества», обрекающие на физическое уничтожение художественно-исторические ценности христианских храмов. Например, в Пафнутиево-Боровском монастыре (Калужская обл.) был сброшен и разбит уникальный колокол, отлитый еще в 1488 г., а из редких икон ХVIв. смастерили клетки для кроликов [3].
В конце 1920-х гг. изъятие колоколов получило иное обоснование -производственная необходимость. Руководствуясь лозунгом «колокола на индустриализацию», их передавали для утилизации в государственный трест Рудме-таллторг с целью переплавки в мелкие медные монеты. Новая волна «колокольной кампании» приходится на начало 1930-х гг. Согласно секретному постановлению НКВД от 1929 г., строго ограничившему деятельность религиозных организаций, выдвигалось требование минимализации колокольного звона. «Колокольный звон... воздействует на бытовые условия и права широких без-религиозных масс трудящихся», что «.мешает труду и использованию трудящимся его отдыха», - говорилось в документе [2, с. 12]. Далее указывалось на необходимость принятия «в отношении к церковному колокольному звону строго ограничительных и даже запретительных мер» (из Постановления заседания АРК - антирелигиозной комиссии от 6 декабря 1929 г.). Спустя девять дней, 15 декабря того же года, на заседании секретариата ВЦИК постановили передать полномочия «регулирования колокольного звона горсоветам и райис-
полкомам». В октябре 1930г. эти документы дали основание ВСНХ СССР и лично Н. Рыкову, председателю СНК, обратиться к правительству с требованием изъятия колоколов «со всех церквей в местностях, где колокольный звон запрещен», а там, где еще нет запрета, «снять излишние колокола». Причем предлагалось сделать это быстро и без огласки. Партийные циркуляры развязали руки местным чиновникам: теперь они сами могли решать на местах, какие колокола считать «излишними». В первую очередь снимали большие колокола (среди которых было особенно много исторических и художественно ценных), поскольку их звон был официально «запрещен совершенно».
Все колокола - в духе новой социалистической лексики их называли «отвес бронзы» - шли по цене металлолома. Так, например, в 1925 г. из Музея-Собора Василия Блаженного были проданы хозэксу (хозяйственно-эксплуатационному управлению) Главнауки три колокола по цене 5 руб. 30 коп. за пуд меди [1]. Напомним другой широко известный драматический эпизод. Уникальный колокольный подбор (18 единиц) Московского Данилова монастыря в 1930-е гг. был куплен американским миллионером Ч. Крейном как медный лом за 17 тыс. долларов и подарен Гарвардскому университету. На родину, в Россию, колокола удалось возвратить только в 2004 г.
На протяжении 1930-х гг. колокола уничтожались планомерно. Удалось сохранить лишь те немногие российские колокола, которым был присвоен статус музейных экспонатов, например уникальный подбор всемирно известной звонницы Ростова Великого. Бесценные колокола Псково-Печерской Лавры были спасены только благодаря тому, что по условиям Тартуского договора террито-
рия нынешнего Печерского р-на в 19201930 гг. входила в состав Эстонии, и, следовательно, советские партийные директивы на нее не распространялись.
Выскажем предположение о судьбе одного из колоколов подбора Московского Покровского собора («Василия Блаженного») на Красной площади, фигурирующего в описи под № 16 как «польский», отлитый в 1791 г. Известно, что его передали православной церкви в 1990г. из отдела металла Исторического музея. С большой долей вероятности можно утверждать, что художественно оформленный орнаментом и выгравированным текстом «польский колокол» относится к числу эвакуированных ценностей, попавших в подвал московского музея в разгар антирелигиозной кампании 1920-х гг. Возможно, спрятанный в запасниках на многие десятилетия, он вместе с другими церковными колоколами избежал уничтожения. На эту мысль наводит упоминание исследователя об отсутствии документации [1].
Знакомство с партийными документами проливает свет и на драму отечественных колоколов в ХХ в. Согласно распоряжению Совета труда и обороны от 29 апреля 1934 г., Советскую Беларусь обязали заготовить 100 тонн колокольной бронзы для чеканки медных монет, а с сентября по декабрь - еще 150 тонн дополнительно. Эти директивы были выполнены ценой уничтожения в Беларуси почти всех бронзовых колоколов больших и средних размеров [2, с. 12].
Истребление колоколов, начатое в годы первой мировой войны, было завершено в 1930-х гг. Потеря больших благовестников обеднила звучание колокольных ансамблей. А это, в свою очередь, привело к утрате накопленных веками знаний, навыков, секретов мастерства старых звонарей. С нарушением
преемственности исполнительских традиций «прервалась связь времен».
Иная ситуация сложилась в Западной Беларуси, согласно Рижскому мирному договору отошедшей к Польше. В то время как в Советской Беларуси колокола уничтожали, в Западной, наоборот, отливали новые. На территории Брестчины и Гродненщины повсеместно проводилась инвентаризация костельного имущества, что позволило определить реальные потребности храмов в новых колоколах. В 1925-1926 гг. для костела
г. Волковыска были приобретены две сигнатурки «Св. Тереза» и колокол «Св. Онуфрий». В 1930 г. князь Ипполит Иодковский закупил на деньги прихожан
д. Волпа взамен разбитого большого колокола новый, названный «Иоанн Креститель». Как следует из описи, его корпус покрывал богатый орнаментальный изукрас в стиле неорококо, а также литой текст. Если в СССР в 1920-е гг. колокололитейные заводы повсеместно закрывались (после 1927 г. остались только мастерские, отливающие мелкие колокольчики), то в Польше они продолжали работать и в 1930-х, например, широко известные литейные предприятия «Братья Фельчинские» в г. Пшемысле и в г. Калуше. В 1928-1929гг. в г. Пше-мысле на них были отлиты три колокола для костела в д. Россь. А в 1929 г. в
г. Калуше та же мастерская на деньги верующих из д. Гнезно изготовила один колокол и сигнатурку [7]. До наших дней в г. Воложине и г. Ракове сохранились колокола польского производства. Благодаря заботе о колокольном звоне на западной территории сохранились некоторые исторические колокола, например известный Молодовский, отлитый в 1583 г. (Брестская обл., Ивановский р-н).
После воссоединения Западной и Советской Беларуси в 1939 г. местные жители, пытаясь спасти церковные ко-
локола от истребления, закапывали их в землю, топили. Но в настоящее время их редко удается найти в местах, указанных старожилами. Так, например, безвозвратно утерян в годы войны один из костельных колоколов г. Видзы: как говорят местные жители, он был утоплен, чтобы избежать уничтожения. Однако есть и удачи. Сохранились сведения о колоколах, спрятанных в православной церкви
г. Ракова и потому уцелевших. В начале 1980-х гг. в песчаном карьере около
д. Гарбуки местным экскаваторщиком был обнаружен старинный колокол, закопанный жителями г. Клецка еще в 1941 г. А в 1990-е гг. в г. Гомеле во время строительства кинотеатра был также найден колокол. Одно из последних сообщений в прессе относится уже к началу XXI в. - это информация о колоколе из д. Лесново Кобринского р-на Брестской области.
Еще в годы Великой Отечественной войны с разрешения Сталина открыли некоторые монастыри и церкви. Тогда же зазвучали колокола ПсковоПечерского и Новодевичьего монастырей, Киево-Печерской Лавры, соборных колоколен. (В Троице-Сергиевой Лавре разрешили звонить только в 1970 г.) Но это были единичные случаи. Большинство колоколов в послевоенные годы долгое время оставались безмолвными.
Борьба с религией продолжалась и после войны. По свидетельству старого церковного звонаря из д. Парохонск Брестской области Николая Григорьевича Савило, местным жителям пришлось дважды отстаивать свои колокола: сначала во время очередной богоборческой кампании и позднее, в 1980-е гг., когда пять старинных колоколов с мелодичным звуком, представляющие художественно-культурную ценность, хотели увезти в музей (из интервью с Н. Г. Са-вило, 2004 г.).
В советское время выросло несколько поколений наших соотечественников, не знакомых с эстетикой и семантикой колокольного звона. Только в 1990 г. было дано официальное разрешение на колокольный звон. Первыми зазвонили колокола Московского собора Василия Блаженного на Красной площади, а на Пасху 27 апреля 1992 г. - колокольни Ивана Великого в Кремле. В течение следующего десятилетия колокола заняли законное место - на церковных колокольнях, а в культурную жизнь современного общества был возвращен мощный пласт музыкального звучания.
Минчане впервые услышали колокола православного кафедрального собора в 1993 г. Однако некоторыми горожанами это было встречено неприязненно. Их мотивация вот уже более десяти лет остается неизменной и напоминает доводы коммунистов 1920-х гг.: звон мешает отдыху граждан после трудового дня. К православным колоколам присоединили свой голос и католические. В октябре 1997 г. зазвонили четыре колокола Минского кафедрального костела на пл. Свободы, возвращенного верующим в 1993 г. По западной традиции они имеют имена: первый посвящен Матери Божьей Будславской, второй - Папе Иоанну Павлу II, третий - бискупу Лозинскому, четвертый - Синоду.
С 1996 г. в Беларуси возобновлено колокололитейное производство. Фирма «Отменное литье», созданная на базе мощностей завода им. С. Кирова, изготовила первый колокол в сентябре 1996 г. (вес 25 кг, в настоящее время находится на ВДНХ в г. Минске), второй -в октябре того же года (25 кг, установлен в Свято-Николаевской церкви г. Ивен-ца). Образцом для первых колоколов было избрано геометрическое построение Кнаббе, что соответствует профилю известных ростовских «Сысоя» и «Лебе-
дя». Не имея своих цветных металлов, белорусские мастера закупают колокольную медь и олово в России.
В январе 2000 г. по решению Синода Православной Церкви была открыта Минская школа звонарей, в которой получили квалификацию десятки учащихся из Беларуси, Украины, Латвии, Польши. На базе Минской школы регулярно проводятся колокольные концерты, фестивали-конкурсы (последний из них - в мае 2005 г. в г. Гомеле).
Общественный интерес к колоколам во второй половине ХХ в. стимулировал развитие исторической и теоретической науки, связанной с колоколами. Кампанология (колоколоведение) - специальная область теоретических знаний, существующая в Западной Европе более 200 лет. В России первые работы в этом направлении появились более 100 лет тому назад. Как самостоятельная наука, колоколоведение сформировалось на постсоветском пространстве в конце ХХ в. и уже выдвинуло ряд имен серьезных российских исследователей: А. Ярешко, Б. Никаноров, А. Бондаренко, А. Макарова и др. В Беларуси наука о колоколах представлена скромно, несколькими публикациями в научных изданиях (А. Милинкевича, Э. Ветер и Ю. Ходыко) и статьей И.Назиной в монографии о белорусских народных инструментах.
«Новейшая история» белорусских колоколов, ведущая свое летосчисление с 1990-х гг., богата событиями - это исполнительская практика, колокололитейное производство, археологические поиски спрятанных в земле старых колоколов и т. д. Дальнейшие теоретические исследования и изучение исторических судеб колоколов Беларуси в контексте диалога культур Западной и Восточной Европы представляется делом ближайшего будущего.
1. Бондаренко, А. Колокола Покровского собора: прошлое и настоящее / А. Бондаренко // Труды ГИМ. - М., 2002. - Вып. 131. - 112 с.
2. Лихачев, М. Кто запрещал колокольный звон / М. Лихачев // Царкоунае слова. -1995. - № 4 (37). - С. 12.
3. Орехов, Н. Святые источники России / Н. Орехов. - СПб.: Невский проспект, 2002. - 160 с.
4. Отечественная музыкальная литература: 1917-1985. Вып.1: учеб. для музык. училищ. - М.: 1996. - 376 с.
5. Шатько, Е. Судьбы колоколов Беларуси в годы первой мировой войны / Е. Шатько // Х Міжнародныя Кiрыла-Мефодзiеускiя чытанш, прысвечаныя Дням славянскага тсьменства i культуры (Мшск, 24-26 мая 2004 г.) / рэдкал.: М. А. Бяспалая (адк. рэд.) i шш. - Мн.: Бел. дзярж. ун-т культуры i мастацтвау, 2005. - С. 167-174.
6. Brensztejn, M. Zarys dziejow ludwisarstwa na ziemiach b. Wielkiego Ksiestwa Litewskiego / M. Brensztejn. - Wilno, 1924.
7. Koscioly i klasztory rzymskokatolickie dawnego wojewodztwa nowogrodzkiego. - Krakow: Miedzynarodowe centrum kultury w Krakowie, 2003. - 288 s.
72
