CC BY
227
Акулова Лариса Владимировна
ТРАДИЦИИ КОЛОКОЛЬНЫХ ЗВОНОВ В ИСТОРИИ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ: ИСТОКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
В статье рассматриваются вопросы, связанные с историей возникновения и развития искусства колокольных звонов на Руси. Основное внимание автора направлено на раскрытие исторически сложившейся взаимосвязи православных основ и эстетического значения искусства колокольных звонов. Актуальность темы обусловлена возрождением колокольного звона в современной России, нарастающим интересом к нему, стремлением овладеть колокололитейным делом и мастерством звонарей. Адрес статьи: www.gramota.net/materials/3/2016/2/3.html
Источник
Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики
Тамбов: Грамота, 2016. № 2 (64). C. 19-23. ISSN 1997-292X.
Адрес журнала: www.gramota.net/editions/3.html
Содержание данного номера журнала: www.gramota.net/materials/3/2016/2/
© Издательство "Грамота"
Информация о возможности публикации статей в журнале размещена на Интернет сайте издательства: www.gramota.net Вопросы, связанные с публикациями научных материалов, редакция просит направлять на адрес: hist@gramota.net
5. Добролюбов Н. А. Собрание сочинений: в 9-ти т. М. - Л.: Гослитиздат, 1961-1964. Т. 1. 651 с.
6. Ильин И. А. Собрание сочинений: в 10-ти т. (12-ти кн.) / сост., вступит. ст. и коммент. Ю. Т. Лисицы. М.: Русская книга, 1993-1999. Т. 6. Кн. 2. 672 с.
7. Каждан Т. П. Художественный мир русской усадьбы. М.: Традиция, 1997. 320 с.
8. Казьмин П. М. Страницы из жизни М. Е. Пятницкого. М.: Всероссийское хоровое общество, 1961. 98 с.
9. Кремлев Ю. А. Русская мысль о музыке: в 3-х т. Л.: Госмузиздат, 1954. Т. 1. 288 с.
10. Лосский Н. О. Характер русского народа // Лосский Н. О. Условия абсолютного добра. Основы этики. Минск: Изд-во Белорусского Экзархата, 2011. С. 333-523.
11. Медушевский В. В. Русская музыка: духовные истоки своеобразия // Сергиевские чтения - 1. О русской музыке: сборник научных трудов. М.: Моск. гос. консерватория им. П. И. Чайковского, 1993. Сб. 4. С. 14-20.
12. Метнер Н. К. Муза и мода (защита основ музыкального искусства) // Ильин И. А. Собрание сочинений: в 10-ти т. (12-ти кн.). М.: Русская книга, 1996. Т. 6. Кн. 1. С. 445-533.
13. Рубцов Ф. А. Основы ладового строения русских народных песен. Л.: Музыка, 1964. 468 с.
14. Русское искусство. Музыка // Россия: энциклопедический словарь. Л.: Лениздат, 1991. С. 675-717.
15. Свиридов Г. В. «Разные записи» (из записных тетрадей композитора) (1981-1982 гг.) // Роман-журнал XXI век. 2000. № 7 (19). С. 55-72.
16. Святославский А. В. Глобализация как фактор изменений национальных культур // Вопросы культурологии. 2014. № 6. С. 76-80.
17. Тургенев И. С. Собрание сочинений: в 12-ти т. М.: Художественная литература, 1953-1958. Т. 1. 479 с.
18. Финдейзен Н. Ф. Очерки по истории музыки в России с древнейших времен до конца XVIII века: в 2-х т. М.: Госмузиздат, 1928. Т. 1. 117 с.
19. Чередниченко Т. В. Традиционалистские (исторически «медленные») музыкальные культуры // Музыка в истории культуры: курс лекций для студентов-немузыкантов, а также для всех, кто интересуется музыкальным искусством: в 2-х т. М.: Аллегро-Пресс, 1994. Т. 1. Ч. 2. С. 125-216.
20. Шаляпин Ф. И. Маска и душа. М.: Вагриус, 1997. 319 с.
THE RUSSIAN FOLK SONG IN THE HISTORICAL AND CULTURAL CONTEXT OF THE SPIRITUAL LIFE OF THE NATION
Akulova Larisa Vladimirovna, Ph. D. in Philology, Associate Professor Vladimir State University named after Alexander and Nikolay Stoletovs akulova4 7@bk. ru
The article examines the issues connected with the tradition of the Russian folk song, its sources, development and significance in the life of the nation during its history. Turning to this theme is conditioned by the problem of the estrangement of contemporary culture from its historical foundations. The author of the paper considers that the research of the nation's history and the depths of its spiritual life is impossible without comprehending the Russian folk song. The novelty of the study is in the attempt to conduct an in-depth analysis of the musical peculiarities of the Russian folk song.
Key words and phrases: folk song; folklore; historical way of development; musical intonation; harmony; voice intoning; choir singing; instrumental music; church singing; history of culture.
УДК 930.85
Исторические науки и археология
В статье рассматриваются вопросы, связанные с историей возникновения и развития искусства колокольных звонов на Руси. Основное внимание автора направлено на раскрытие исторически сложившейся взаимосвязи православных основ и эстетического значения искусства колокольных звонов. Актуальность темы обусловлена возрождением колокольного звона в современной России, нарастающим интересом к нему, стремлением овладеть колокололитейным делом и мастерством звонарей.
Ключевые слова и фразы: колокол; искусство колокольного звона; звонарь; колокололитейное производство; эстетика; музыкальные инструменты; историческая традиция; христианское мировоззрение; повседневная культура.
Акулова Лариса Владимировна, к. филол. н., доцент
Владимирский государственный университет
имени Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых akulova47@bk. т
ТРАДИЦИИ КОЛОКОЛЬНЫХ ЗВОНОВ В ИСТОРИИ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ:
ИСТОКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Колокола были известны с древних времен. Близ Никополя (Днепропетровской области) в древних захоронениях нашли сорок два колокольчика. Такие находки в древнейших захоронениях были не редкостью. Они были распространены до самой Сибири. Назначение их не выяснено до сих пор. Возможно, они имели символический смысл. Как известно, библейские священники имели на концах паллиума колокольчики.
При освящении жертв жрецы храма Прозерпины в Афинах звонили в колокольчики, романские народы также воздвигали жертвенники рядом со священным деревом, на котором подвешивали колокольчики. «Таким образом, колокола и колокольчики уже в древнейшие времена являлись символом очищения и заклинания против злых духов и обязательным атрибутом всевозможных молитв и религиозных обрядов...» [8, с. 9].
В Иерусалимском храме времен Ветхого Завета верующих созывали в храм не звоном колоколов, а звуками труб.
В Западной Европе колокола появились в христианских церквах с IV века. Существует предание, по которому изобретение колоколов приписывается святому Павлину, епископу Ноланскому, жившему в конце IV века. Есть несколько сказаний об этом. По одному из них, наиболее распространенному, святой Павлин увидел во сне полевые цветы - колокольчики, которые издавали приятные звуки. После этого сна он велел отлить колокола, имевшие форму цветов колокольчиков. Но, видимо, святой Павлин не ввел колокола в практику большинства церквей, и даже в VI веке наиболее общим способом созыва верующих к богослужению оставались била, деревянные доски, и клепала, железные или медные полосы, согнутые в полукруг. Только в начале VII века Римскому Папе Савиниану удалось придать колоколам христианское значение. С того времени постепенно в течение VIII-IX веков колокола прочно вошли в практику христианского богослужения в Западной Европе. В Греческой Церкви колокола стали употребляться только со второй половины IX века, после того как венецианский дож Урсус в 865 году прислал в дар императору Михаилу двенадцать колоколов. Их прикрепили на башне при Софийском соборе. Но в обширное употребление колокола у греков не вошли.
После крещения Руси колокола зазвонили и в православных храмах. Русь заимствовала колокола не из Греции, а из Западной Европы. На это указывает само название «колокол», которое происходит от немецкого Glocke. На церковном языке колокол называется «кампан» по наименованию римской провинции Кампании, где из меди были отлиты первые колокола.
Колокол имеет звук определенной высоты, которую трудно зафиксировать из-за сложного ряда обертонов (соответствующего квадратам натурального ряда чисел: 1, 9, 16, 25 и т.д.). Звук может извлекаться двумя способами: раскачиванием самого колокола, края которого попеременно ударяются о язык колокола (при этом невозможно применение колоколов больших размеров), и раскачиванием языка, который ударяется о края колокола. Русский колокол отличается от западноевропейского тем, что сам колокол укрепляется неподвижно, а язык подвешивается внутри колокола свободно качающимся. Интересно отметить, что русский народ назвал ударную часть колокола языком, уподобив этим колокольный звон звуку живого человеческого голоса.
Как отмечают специалисты, «западноевропейская традиция требует, чтобы самые важные из... обертонов согласовывались друг с другом гармонично, образуя трезвучие» [9, с. 115]. В Средние века форма колокола определялась процессом производства, но в XV-XVI веках разработали более гармоничный профиль. Видимо, некоторые литейщики колоколов усвоили правила «золотого сечения», изложенные в труде итальянского математика Л. Пачоли «Божественные пропорции».
Философ, богослов, музыкант и культуролог В. Н. Ильин отмечал, что существуют два стиля колокольного звона: западноевропейский и русский. В Западной Европе колоколам «поручают» несоответственную им задачу. На них могут исполнять произведения с отчетливо выраженным мелодическим рисунком, как, например, на карийоне (инструменте, представляющем собой набор небольших настроенных колоколов), искусство которого достигло высокого развития в некоторых западноевропейских странах уже в Средние века. Но эту задачу несравненно лучше и целесообразнее поручить человеческим голосам и оркестровым инструментам. Мелодическая фигура или даже мелодия на колоколе «может иметь значение лишь гротеска-барокко, каковой мы и наблюдаем, например, в исполнении курантами или карильонами их мелодии. Всерьез же исполняемая на колоколах мелодия (да и еще с литургическими целями) производит впечатление чего-то крайне неуместного, мертвого, фальшивого, искусственного и надуманного» [4, с. 229].
В русском искусстве колокольного звона на первый план выдвигается тембр, ритм и темп, то есть вместо мелодий и гармоний в обычном смысле слова появляется ритмически звучащий, специфический тембр колоколов. Различные размеры, вес, форма и другие факторы в наборе колоколов дают разные сочетания обертонов при сохранении господствующих тонов. Музыку колоколов можно назвать ритмо-обертоновой или ритмо-тембровой.
Как отмечал В. Н. Ильин, на Руси колокола играли совершенно самостоятельную роль, так как их музыкально-метафорическая задача сводилась к максимальному одушевлению материала, металла, который в колокольном звоне начинал жить по-настоящему. «Здесь максимально выявляется в акустико-музыкальном образе Платонова идея неорганической материи» [Там же, с. 230].
Звуки одного церковного колокола представляют собой нечто возвышенное, торжественное, но если раздается звон нескольких колоколов, то возникает величественное благозвучие, которое духовно просветляет человека.
На Руси существовал обычай при звуках церковного колокольного звона ненадолго останавливать работу, снимать шапки и креститься. Таким образом, тот человек, который не мог присутствовать в церкви или находился далеко от нее, все-таки мысленно включался в духовное действо, отвлекаясь от мирских дел и забот. Красивые мощные звуки, которые разливались в воздухе на многие километры вокруг, до глубины сердца трогали каждого христианина. Чудным звоном колоколов возвеличивался праздник и выражалось общее возвышенное настроение православных людей.
С колокольным звоном соединялись все торжественные и печальные события на Руси. Поэтому появились различные виды звонов, и каждый имел свое назначение и название. Выделяют, прежде всего, благовест и собственно звон. Благовестом называют мерные удары в один большой колокол. Совершается он следующим
образом: сначала производят три редких, медленных, протяжных удара, а затем следуют мерные удары. Благовест, в свою очередь, делится на два вида: обыкновенный, или частый, который производится самым большим колоколом; постный, или редкий, который совершается меньшим по величине колоколом в дни Великого поста. Благовест возвещает о начале богослужения. В больших монастырях, лаврах имелось несколько больших колоколов. В соответствии своему назначению они различались на колокола праздничные, воскресные, простоднев-ные. Собственно звоном называется звон, когда звонят сразу во все колокола или в несколько колоколов. Звон во все колокола разделяется на несколько видов. Один из них - трезвон - это звон во все колокола, повторяющийся три раза после небольшого перерыва. Двузвоном называется звон во все колокола дважды. Перезвон представляет собой звон поочередно в каждый колокол, начиная с большого и до самого малого. Перебор, или погребальный звон, совершается в обратном порядке, чем перезвон. Существует также набатный звон, то есть очень частый звон в большой колокол. В набат, или всполох, как его еще называли, звонили во время тревоги.
Набатные звоны XVII века описаны историком Москвы И. Е. Забелиным. Он писал: «Мы должны упомянуть о набатных колоколах, посредством которых делались тревожные повестки на случай пожара. В 1668 году издан указ, как звонить в кремлевские набаты. Всего было принято три набата» [3, с. 115]. Каждый из них имел свои особенности и предназначение.
Русские люди в прежние времена чутко различали сигналы, издаваемые тем или иным колоколом. Колокол регламентировал жизнь города и каждого его жителя, колокольный звон сопровождал православного человека в течение всей его жизни, став частью его повседневной культуры. Три редких удара в самый большой колокол приносил весть о том, что скончался царь или патриарх. Торжественные коронации, которые совершались в Успенском соборе Кремля, встреча воинов-победителей, многие праздники оглашали город радостным многоголосием нескольких тысяч колоколов. Следует особо отметить так называемый красный звон во все колокола. Такой звон бывает там, где есть большое количество колоколов. Этот звон совершается в Великие праздники, при особо торжественных и радостных событиях в церковной и государственной жизни. Так, 12 октября 1812 года звон колоколов Страстного монастыря известил жителей Москвы о том, что французы покинули столицу, - и вслед за ним раздался звон колоколов всех уцелевших храмов Москвы. А. А. Шаховской, очевидец этих событий, писал: «Сильный трезвон заколебал московское поднебесье. Все как будто встрепенулись, и, конечно, с победы Пожарского и всенародного избрания Михаила Федоровича не было ни одной литургии, петой в Москве с таким умилением и слушанной с таким благочестием; но когда по ея окончании священный клир возгласил славу перед царскими вратами - "Царю Небесный, Утешителю!" - все, наполнявшие монастырское здание, начальники, воины, дворяне, купцы, народ русский и иностранцы, православные и разноверные, даже башкиры и калмыки, служившие в войске, пали на колени, и хор рыданий смешался с священным пением и всеместным трезвоном колоколов» [7, с. 173].
Техника отливки колоколов менялась с годами. Первый пушечный двор был основан во времена князя Ивана III. С того времени литейное дело на Руси приобрело широкий размах. Литейщики именовались пушечных и колокольных дел мастерами. Они в совершенстве владели технической стороной дела и много внимания уделяли художественной отделке своих изделий. Отличительной чертой русских колоколов является их звучность и певучесть. Эти качества достигаются различными средствами. Необходимо знать точные пропорции меди и олова, нередко с добавлением серебра, то есть обеспечить правильный сплав; определить правильные пропорции самого колокола; правильно подвесить колокол; сделать правильный сплав языка и соответствующим образом прикрепить его к колоколу и многое другое. В XVII столетии колокола на Руси достигли огромных размеров и веса.
Рост и укрепление Русского государства благотворно повлияли на колокололитейное производство. Московскими мастерами были отлиты колокола, являющие собой настоящие произведения искусства. Они были необычны по форме: не сплошные, а с прорезями в средней части, с красивой орнаментовкой. В 1622 году мастер Андрей Чохов отлил колокол весом около 33 тонн. При отступлении из Москвы в 1812 году французы взорвали звонницу, и колокол упал с большой высоты. Сам колокол уцелел, но у него отбились уши, которые впоследствии были искусно приделаны. В 1667 году московским мастером Александром Григорьевым был отлит колокол в 35 тонн для Саввино-Сторожевского монастыря. Этот колокол считался самым благозвучным в России. Он являлся личным вкладом царя Алексея Михайловича, о чем говорила надпись на колоколе. Среди мастеров колокольного дела выделялась династия Маториных, которые отлили много уникальных колоколов. Но венцом деятельности этой династии стала отливка в Кремле Царь-колокола весом в 200 тонн и диаметром 6 метров 60 см в 1735 году.
Впоследствии важные заказы на изготовление колоколов стал выполнять завод П. Н. Финляндского. Особо значительным и почетным стало для него изготовление колоколов для строящегося Храма Христа Спасителя в Москве. Было отлито 14 колоколов. Главный из них, весом 1654 пуда, был прекрасно отделан, что превращало его в настоящее произведение искусства. Снаружи он был позолочен сусальным золотом. На нем были рельефные изображения и надписи из Священного Писания. Столь же богато были украшены и остальные колокола. Для правильного обращения с колоколами завод обычно давал инструкцию. Колокола, которые отливались на заводе П. Н. Финляндского, являются последними памятниками колокольного искусства в России XIX - начала XX века. Их сохранилось совсем немного.
Искусство русских звонарей было уникальным. Очень большое впечатление производило мастерство звонарей на русских композиторов: М. И. Глинку, М. П. Мусоргского, Н. А. Римского-Корсакова, С. В. Рахманинова. Колокольные звоны, услышанные ими в детстве, оставили неизгладимое впечатление на всю жизнь
и отразились в их творчестве не как случайный эпизодический элемент, но как важное выразительное средство музыкального языка композитора.
А. И. Цветаева, сестра поэтессы М. И. Цветаевой, поведала об уникальном музыканте-звонаре К. К. Сара-джеве. Он жил в Москве в 20-х годах XX века. Обладая уникальным музыкальным слухом, он считал колокола самым совершенным инструментом. Он наперечет знал все лучшие колокола Москвы. К. К. Сараджев мечтал собрать нужные ему колокола на одной из московских звонниц и давать колокольные музыкальные концерты. Многие московские композиторы, музыканты приходили к церкви, где звонил К. К. Сараджев, послушать его звоны. Лично знавшая К. К. Сараджева А. И. Цветаева поделилась своими воспоминаниями о впечатлениях, которые производили звоны этого замечательного московского мастера: «...звон ворвался неожиданно, взорвал тишину... Словно небо рухнуло! Грозовой удар! Мерно, один за другим рушится музыкальный гром, и гул идет от него... И вдруг заголосило, залилось птичьим щебетом, заливчатым пением неведомых больших птиц, праздником колокольного ликования! Перекликание звуков светлых, сияющих на фоне гула и гула. Перемежающиеся мелодии, спорящие, уступающие голоса... оглушительно неожиданные сочетания, немыслимые в руках одного человека. Колокольный оркестр!» [10, с. 15].
Русские звонари прославились на весь мир. Осталось множество воспоминаний иностранных путешественников о московских колокольных звонах. Так, Адам Олеарий писал: «Ввиду большого количества церквей и часовен в Москве имеется несколько тысяч колоколов, которые во время богослужения дают разнообразный перезвон и мелодию, так что непривычный человек слушает с изумлением» [2, с. 87-88]. Впоследствии много туристов приезжало из Европы и Америки, чтобы послушать праздничный звон.
Конечно, самым торжественным был пасхальный благовест. На Пасху в Москве звонили более пяти тысяч колоколов. Тот, кто слышал московский пасхальный звон, никогда не мог его забыть. Московский митрополит Филарет (Дроздов) в 1849 году узаконил полуночный благовест к пасхальной заутрене и дал московским церквам предписание относительно благовеста и к тому особое примечание, что с особой осторожностью необходимо наблюдать, чтобы благовест к утрене в день Пасхи нигде не был начат прежде Успенского собора. Все остальные церкви должны слушать первый удар колокола Успенского собора и со второго начать свой благовест.
Задолго до полуночи на Ивановской площади в Кремле собирались толпы народа, каждый хотел присутствовать в торжественный момент первого удара главного колокола. В толпе ждали того же момента многие иностранцы. «Едва часы пробили двенадцать, на Иване Великом раздается первый удар пасхального благовеста. Несколько мгновений глубокого благоговейного внимания - и на Иване Великом следует второй удар большого колокола, вслед за ним разом отзываются все многочисленные колокольни Москвы...» [1, с. 138]. Этот дивный звон возносился к небу как победный гимн Воскресшему Христу. Замечательное описание последнего торжественного пасхального звона в Москве, прозвучавшего незадолго до революции 1917 года, оставил князь Сергей Голицын: «...мы вдыхали свежий ночной воздух, вслушивались в тишину, ждали... Первым, как двести лет подряд, ударил на Иване Великом. Густой, низкий и могучий звук его разнесся по Москве, по окрестностям. И тотчас же все сорок сороков зазвонили радостно и благозвучно. Праздничный звон сливался в едином порыве. Гудело везде - и ближе и дальше. Казалось, само небо поет и славит Бога. Но отдельные, ближние колокола все же различались. И не думали мы тогда, и никто в Москве не думал, что тот Великий Пасхальный ночной звон, такой победоносной мощи и силы, был последним» [5, с. 92-93]. Очевидно, что звона подобной красоты уже никому не суждено услышать.
Отливка колоколов часто была связана с важными историческими событиями в России. В этом отношении интересна судьба русского колокола в Александрии. Этот колокол напоминает о событиях, связанных с победным штурмом войск А. В. Суворова турецкой крепости Измаил, считавшейся, как известно, неприступной. Через год после вступления русских войск в крепость Измаил была освящена православная церковь во имя Воздвижения Креста Господня. Три колокола удивительной работы стали царским подарком Кресто-воздвиженской церкви в Измаиле. Колокола были очень большими, и для них предполагалось построить высокую колокольню. Временно их поместили рядом с церковью, где они стояли и в XX веке, молчаливо напоминая о русской земле и доблести русского воинства.
История царского серебряного колокола также связана с важным историческим событием, которое произошло 17 октября 1888 года. В этот день император Александр III со всей своей семьей возвращался на поезде из Крыма. Внезапно недалеко от станции Борки Харьковской губернии поезд сошел с рельсов. Под обломками вагона, в котором ехала царская семья, погибло много людей. Удивительно, но из членов царской семьи никто не пострадал. Во всей России это событие вызвало волнение по случаю чудесного спасения царской семьи. Вскоре был организован комитет для сбора пожертвований на строительство церкви недалеко от места катастрофы. Духовенство Харьковской епархии решило отлить для этого храма колокол из чистого серебра, весом в 10 пудов. Серебряный колокол отлили в июне 1890 года в Харькове. Как и предполагалось, звонили в него ежедневно в первом часу дня, в то самое время, когда произошло это событие. После революции колокол исчез. Гибель этого колокола стала предтечей уничтожения колоколов в России во время советской власти.
После революции 1917 года сначала был запрет на колокольные звоны, а затем стали снимать колокола на переплавку. Погибли многие тысячи колоколов, были уничтожены и сами центры колокольного искусства. До начала 90-х годов XX века в России совсем не существовало колокольного производства. Казалось, что исчез целый пласт культуры, несший в себе многовековую историю. Но еще до революции колокольный звон был записан, положен на ноты А. А. Израилевым, который изобрел акустический прибор для определения числа
колебаний звучащего колокола, благодаря чему стало возможным настраивать колокола в определенный тон. Колокольные звоны стали изучаться и записываться. Появились работы А. А. Израилева «Ростовские колокола и звоны» (СПб., 1884), С. Г. Рыбакова «Церковный звон в России» (СПб., 1896), Н. И. Оловянишникова «История колоколов и колокололитейное искусство» (М., 1912). Работы этих ученых помогли сохранить память о колокольных звонах. Сохранились описания звонов в литературных произведениях: ведь они всегда жили в сердце русского человека. Неизгладимое впечатление производили московские звоны на М. Ю. Лермонтова. В своем раннем произведении «Панорама Москвы» он уподоблял утренний звон московских колоколов прекрасной музыке Л. В. Бетховена. «Едва проснется день, как уже со всех ее златоглавых церквей раздается согласный гимн колоколов, подобно чудной, фантастической увертюре Бетховена, в которой густой рев контр-баса, треск литавр с пением скрипки и флейты образуют одно великое целое; - и мнится, что бестелесные звуки принимают видимую форму... О, какое блаженство внимать этой неземной музыке, взобравшись на самый верхний ярус Ивана Великого... и думать, что весь этот оркестр гремит под вашими ногами...» [6, с. 503-504]. Описание М. Ю. Лермонтова важно и потому, что он был хорошим музыкантом, скрипачом, и его сравнения носят не только эмоциональный характер, но имеют черты музыковедческого анализа.
Память о замечательных русских колокольных звонах не исчезла, и это помогло в какой-то степени возродить колокольное искусство. В настоящее время в Москве существует школа колокольного мастерства при Храме Христа Спасителя, создано Общество церковных звонарей России. С недавнего времени стало традицией проведение фестивалей православных колокольных звонов. Старые мастера колокольного звона, которых осталось очень мало, передают свой опыт молодым. В 2003 году скончался звонарь Новодевичьего монастыря В. И. Машков, который был живым носителем традиции русского колокольного звона XIX - начала XX века.
Колокольный звон - это внешний голос церкви, который способен проникать в человеческую душу. В наши дни восстанавливаются старые храмы, строятся новые и снова отливают в России колокола. Старший звонарь Московского Кремля и Храма Христа Спасителя И. В. Коновалов в своих статьях и многочисленных интервью отмечал, что трудность возрождения колокольного дела связана в немалой степени и с духовным состоянием современного общества. Приходится отстаивать и освобождать чистоту церковного искусства от вредного воздействия обмирщенного сознания. Благодаря энтузиастам и результатам научных акустических исследований по возможности возрождаются старые технологии отливки колоколов, хотя секреты большинства из них безвозвратно утеряны. И все-таки над русской землей вновь поплыл колокольный звон. В этих широко плывущих звонах отражаются глубина и талант русского народа, многогранность его творчества, неисчерпаемая душевность.
В русских колокольных звонах слышится голос, зовущий к высшей духовной цели человеческой жизни, напоминание о небесном мире.
Список литературы
1. Георгиевский Г. П. Праздничные службы и церковные торжества в старой Москве. М.: Международный издательский центр православной литературы, 1995. 432 с.
2. Духин И. А. Красный звон // Памятники Отечества. М., 1997. № 1 (37). С. 87-91.
3. Забелин И. Е. Домашний быт русского народа в XVI и XVII столетиях: в 2-х т. М.: Типография Грачева и Ко, 1872. Т. 1. 263 с.
4. Ильин В. Н. Эстетический и богословско-литургический смысл колокольного звона // Музыка колоколов: сб. исследований и материалов / отв. ред. и сост. А. Б. Никаноров. СПб.: РИИИ, 1999. С. 228-232.
5. Князь Сергей Голицын. Вслед за Иваном Великим // Памятники Отечества. М., 1997. № 1 (37). С. 92-93.
6. Лермонтов М. Ю. Панорама Москвы // Лермонтов М. Ю. Собрание сочинений: в 4-х т. М. - Л.: Изд-во АН СССР, 1959. Т. 4. С. 503-509.
7. Москва в 1812 г. (исторический очерк). К столетию Отечественной войны. М.: Издание товарищества издательского дела и книжной торговли Н. И. Пастухова в Москве, 1912. 182 с.
8. Финдейзен Н. Ф. Очерки по истории музыки в России с древнейших времен до конца XVIII века. М.: Госмузиздат, 1928. Т. 1. Вып. 1. 117 с.
9. Хаазен Йо. Тайны колоколов // Музыка колоколов: сб. исследований и материалов / отв. ред. и сост. А. Б. Никаноров. СПб.: РИИИ, 1999. С. 113-117.
10. Цветаева А. И., Сараджев Н. К. Мастер волшебного звона. М.: Музыка, 1986. 157 с.
TRADITIONS OF BELL-RINGING IN THE HISTORY OF RUSSIAN CULTURE: ORIGINS AND MODERNITY
Akulova Larisa Vladimirovna, Ph. D. in Philology, Associate Professor Vladimir State University named after A. G. and N. G. Stoletovs akulova4 7@bk. ru
The article examines the problems associated with the history of the origin and development of bell-ringing art in Russia. The author aims to discover the historically established relation between the Orthodox basics and the esthetic meaning of bell-ringing art. The relevance of the subject is conditioned by the revival of bell-ringing in modern Russia, growing interest for it, the tendency to master the art of bell casting and the bell-ringer's skills.
Key words and phrases: bell; bell-ringing art; bell-ringer; bell casting production; esthetics; musical instruments; historical tradition; Christian worldview; everyday culture.
