CC BY
87
Р.М. Ханинова, Д.Ю. Топалова (Элиста)
КАЛМЫЦКАЯ ЛЕГЕНДА О ГОРЕ БОГДО КАК ОДИН ИЗ ИСТОЧНИКОВ ПОЭМЫ В. ХЛЕБНИКОВА «ХАДЖИ-ТАРХАН»
Аннотация. В статье рассматривается калмыцкая легенда о горе Богдо как один из инонациональных источников в поэме В. Хлебникова «Хаджи-Тархан» (1913). Изучение калмыцкого оронима в этом историко-философском произведении способствует пониманию евразийской идеи автора - союза России и Азии, взаимодействия народов, религий и культур на едином пространстве. Историческая топонимика Астраханского края передана в хлебниковском тексте включением сакрального мотива калмыцкой легенды, трансформированной в поэме, позволяющей увидеть родной мир с горной высоты и подтверждающей знание автором истории и культуры кочевого народа, населяющего эту территорию.
Ключевые слова: калмыцкая легенда; ороним Богдо; поэма; «Хаджи-Тархан»; Хлебников; Евразия.
R. Khaninova, D. Topalova (Elista)
The Kalmyk Legend of Mount Bogdo in V. Khlebnikov's Poem 'Khadzhi-Tarkhan'
Abstract. The article considers the Kalmyk legend of Mount Bogdo as one of the non-Russian sources in V Khlebnikov's poem 'Khadzhi-Tarkhan' (1913). The study of the Kalmyk oronym in the context of this historical and philosophical composition contributes to further understanding of the author's Eurasian idea - the union between Russia and Asia, the interaction of diverse peoples, religions and cultures within the integrated space. In V. Khlebnikov's text the historical toponymy of Astrakhan region is expressed via the sacral motif of the Kalmyk legend which is transformed in the poem so that it becomes possible to view the home world from the height of the mountain. Thus the author's expertise in the history and culture of the nomads inhabiting the territory is confirmed.
Key words: Kalmyk legend; oronym Bogdo; poem; 'Khadzhi-Tarkhan'; Khleb-nikov; Eurasia.
В сентябрьском письме 1912 г. Велимира Хлебникова к Алексею Крученых о любопытных задачах литературы, в том числе «заглянуть в монгольский мир», обратим внимание на следующее высказывание: «Одна из тайн творчества - видеть перед собой тот народ, для которого пишешь, и находить словам место на осях жизни этого народа, крайних точках ширины и вышины»1. В желании заглянуть в монгольский мир, по мнению А.Е. Парниса, можно многое понять в постоянном стремлении поэта к Востоку, правильно оценить генезис этого тяготения2.
Проблема изучения монгольской темы в русской литературе актуальна в аспекте общего интереса русского модернизма к Востоку, к его фоль-
клору, малой известностью в литературоведении фольклорных текстов степных народов России, их влияния на творчество русских писателей. Достаточно вспомнить стихотворение В. Соловьева «Панмонголизм», поэму А. Блока «Скифы», драму С. Есенина «Пугачев», роман А. Белого «Петербург».
Калмыцкая тема в творчестве Хлебникова, в его поэзии (лирика, поэма «Хаджи-Тархан») и прозе (повесть «Есир», автобиографическая проза) еще мало исследована. Это в основном статьи К. Ерымовского3, Г. Глини-на4, А. Парниса5, Д. Кугультинова6, Р. Ханиновой7, А. Салдусовой8. «Калмыцкая тема Хлебникова также непосредственно связана с монгольской темой и нижневолжскими сюжетами и мотивами», - указал А. Парнис9.
Как писал Н. Степанов, «одна из лучших дореволюционных поэм Хлебникова "Хаджи-Тархан" (1912) - о Волге и знакомых с детства местах - Астрахани (старинное татарское наименование ее - Хаджи-Тархан) и Казани. "Хаджи-Тархан" - историко-философская поэма, посвященная излюбленной мысли Хлебникова о связи России и Азии, об "азийском пласте" культуры. <...> Прошлое Волги, история Астрахани и Казани рассматриваются Хлебниковым с точки зрения взаимодействия народов Азии и славянства. Монголы, ислам напоминают о себе памятниками архитектуры. <.> Культура Востока предстает здесь в сохранившихся древних памятниках: хурулы (буддийский храм у калмыков), казанская башня царицы Сумбеки, в следах древней культуры калмыков, татар и прочих народов Востока, населявших Волгу»10.
Е. Силард считает, что еще более открыто «широта нашего бытий-ственного лика», т.е. азийского континента-океана - дала о себе знать в поэме «Хаджи-Тархан» (1913), зачин которой указывает на имитацию «слова песни кочевого» - песни «кочевника-мальчугана», посвященной тому городу в устье Волги, неподалеку от которого поэт родился и о котором - в разные времена по-разному - повторял: «.у устья Волги встречаются великие волны России, Китая и Индии. Астрахань - окно в Индию»11. По мнению исследователя, «окрошечный» метод смешивания исторических реалий у Хлебникова воспроизводит акцентированное вступлением мальчишеское исполнение «слова песни кочевого», которое обусловило отсутствие требуемых литературно-эстетическими нормами «правильностей» в ритмике, мелодике и в структуре поэмы. В результате этот письменный литературный текст предстал перед читателем как текуче-подвижный сгусток «слова кочевого», прозвучавшего в «оазисе», лабиринте времен и народов, откуда возможны пути в разные концы света12.
Интерес В. Хлебникова к Астрахани, откуда родом его предки с отцовской стороны, к городу, население которого составляют и кочевые народы, художественно органичен: в зачин поэмы «Хаджи-Тархан» поэт включил фольклорный мотив калмыцкой легенды о горе Богдо, позволяющей увидеть родной край с самой высокой точки Прикаспийской низменности. «Где Волга прянула стрелою / На хохот моря молодого, / Гора Богдо своей чертою / Темнеет взору рыболова»13. Эта гора высотой 150 м находится
на территории Астраханской области, близ границы с Казахстаном, и занимает в окружности 13 км. Введение оронима Богдо в географический ландшафт поэмы манифестировано народной памятью: «Слово песни кочевое / Слуху путника расскажет: / Был уронен холм живой, / Уронил его святой, - Холм, один пронзивший пажить! / А имя, что носит святой, / Давно уже краем забыто»14.
В примечаниях Е.Р. Арензона и Р.В. Дуганова к поэме отмечено: «Богдо калм. - святой; название горы между Волгой и соляным озером Баскунчак. Согласно калмыцкой легенде, два буддийских монаха по велению далай-ламы несли гору с Урала на юг; поддавшись искушению женской красоты, один из подвижников ослаб духом, и гора погребла монахов под собой»15.
Сравним хлебниковскую версию легенды и версию в примечаниях литературоведов. В первой версии не очень ясно, что за холм уронил святой, почему холм живой, почему об этом кочевое песенное слово? Поэт обозначил кочевое слово как песню, зная, что это топонимическая легенда, видимо, чтобы актуализировать высокую традицию бытования сакральной истории. Холм остался на пустоши, а имя святого давно забыли. Вначале в поэме обозначена гора Богдо, затем - холм, и вновь - гора.
Во второй версии заметно различие: здесь уже два монаха, буддийских, согласно велению далай-ламы, несли гору по конкретному маршруту, но не донесли, потому что один из монахов поддался искушению, и оба погибли под обрушившейся на них горой. Но и в этом случае не очень понятно, зачем надо было нести куда-то эту гору.
Между тем В. Хлебников начинает многотемный рассказ, связывая калмыцкий компонент с городом своих предков, совсем не случайно. Это не только обозначение реальных географических координат на карте родного края, не только дань памяти месту своего рождения среди калмыков, не только знание калмыцкого фольклора, но и понимание значимости оронима как маркера национальной истории, религии и культуры кочевого народа. «Образ горы у всех монголоязычных народов связан с анимистическими представлениями о ней как покровительнице рода»16, поскольку «горы были главными ориентирами на местности как в географическом, так и в сакральном смысле», «с древности гора (главная гора местности) рассматривалась как символ родовых кочевий»17.
Как подчеркнул лингвист В.Н. Хонинов, возникновение калмыцкого топонима Богдо уул («Священная гора») «связано с предками калмыков, которые оставили места своих кочевий в Джунгарии и в конце 30-40-х годов XVII в. прикочевали к низовьям Волги, где они и обосновались, обретя вторую родину. Для калмыков, оставшихся без традиционных мест поклонения, единственная крупная гора в приволжской степи стала их культовым объектом, получив символическое название Богдо уул»18. Этот топоним относится к так называемым перенесенным или повторяющимся географическим названиям, т.к. культ священной горы Богдо у калмыков существовал и в древние времена, т.е. до прихода на Волгу в XVII в. «О Богдо уул у монголов бытует немало легенд и преданий, но среди них мы
не встречаем сюжетов, связанных с переносом горы людьми», как уточняет фольклорист Д. Басаев19. В то время как П.И. Тартаковский назвал монгольской легенду, с которой начинался «Хаджи-Тархан», тема и образ холма проходит через всю поэму, двумя значительными композиционными опорами художественной структуры которой являются два доминантных образа, несущих в себе мощный импульс национально-традиционной символики: Волга - наиболее эмблематичный образ Руси и Степь - древний символ Востока20.
Именно в калмыцком фольклоре есть несколько вариантов топонимических легенд о появлении горы Богдо в Прикаспийской низменности. Возможно, В. Хлебников познакомился в «Астраханском справочном листке» за 1883 г. (№ 228) с перепечатанными калмыцкими преданиями. В записи профессора С.Г. Гмелина «рассказывается о двух святых калмыках, которые решили перенести гору Богдо с берегов Яика к Волге. Когда они приблизились с этой горой к Волге, один из них "осквернил себя злым промышлением" (как тут же отмечает Гмелин, по другой версии - "учинил блудодеяние"). Грешник тут же потерял силы, и гора придавила его. Второй калмык не мог один справиться с горой, и она осталась на том месте, где стоит ныне»21. Близкий этому сюжету вариант легенды приведен в примечаниях к поэме Хлебникова.
Ученый «Г. Федченко указывает другую версию калмыцкого предания, записанную им во время путешествия по южной и юго-восточной России в начале 60-х годов XIX века, - напомнил Д. Басаев. - Здесь труд выполняет уже сам Далай-лама, который решил с горы на Урале натаскать земли в болотистую приволжскую степь. Он насыпал большой мешок земли, взял с собой хлеба, соли и пошел в степь. <.> эта версия приписывает Далай-ламе не только образование Баскунчакского озера, но и священной горы Богдо, а также холма Богдо Малое (Му Богдо), находящегося от Большого в двадцати верстах. Сделав привал, уставший Далай-лама отсыпал часть земли из мешка, так появилось Богдо Малое. Он идет дальше, силы его слабеют, но он идет до кровавого пота. Наконец, Далай-лама падает под тяжестью своей ноши. Мешок с землей каменеет и остается навеки священной горой Богдо»22.
Судя по тексту хлебниковской поэмы, автор опирался на вторую версию - с участием Далай-ламы. Летом 1917 г., как вспоминал поэт Дмитрий Петровский, они с Велимиром «отправились в степь разыскивать гору Бог-до, уроненную святым и воспетую Хлебниковым в его "Хаджи-Тархане", задолго до этого путешествия»23. Но, по его воспоминаниям, не дошли до своей цели.
Обратившись к началу поэмы Хлебникова «Хаджи-Тархан», теперь понимаем, почему холм живой (это земля с далекой родины), почему был уронен холм (от долгого пути) и кем (Далай-ламой). Таким образом, «предания о горе Богдо в основном представляют собой рассказы о переносе горы с одного места на другое (с Урала или из Джунгарии на Волгу)»24. Гора Богдо упоминается и в других жанрах калмыцкого фольклора, в сказ-
ках, например, но легенды о ее происхождении нет в калмыцком героическом эпосе «Джангар», как ошибочно полагал А.А. Мамаев: «...калмыцкий народный эпос ("Был уронен холм живой" - "Хаджи-Тархан") и так
далее»25.
Лексема «богдо» в общемонгольском употреблении («святейший, премудрый, верховный, высочайший») встречается в оронимии и антропони-мии26. В поэме Хлебникова описание горы Богдо актуализирует ее высоту в прямом и переносном смысле. «Высокий и синий, боками крутой, / Приют соколиного мыта! / Стоит он, синея травой, / Над прадедов славой курган»27. Поэтому поэт связал прошлое, настоящее и будущее в хронотопе: «И подвиг его и доныне живой / Пропел кочевник-мальчуган»28. В то же время автор не уточнил в цветовой гамме красноватый склон горы с одной стороны.
Как пишет историк Э.П. Бакаева, «центром земли является гора, выступающая как маркер родной территории. <...> Гора - этнический маркер, появление которого в фольклоре следует связывать с появлением этноса, консолидирующегося вокруг некоего символа, чаще всего которым
а ?? ^ 29
является символ земли-воды , священной горы, мирового древа, и т.п.»29.
Следовательно, «с приходом калмыков из Джунгарии в низовья Волги единственная крупная гора в этой местности стала объектом их традиционного поклонения, и культ новой горы Богдо и ее "хозяина" Цаган овгена послужил калмыкам маркером их исторической памяти и реального освоения нового жизненного пространства»30.
Итак, мотив горы Богдо в поэме Хлебникова «Хаджи-Тархан» имеет исторический и сакральный характер. Поэма открывается описанием этой горы на основе калмыцкой легенды о ее возникновении в Прикаспийской низменности. Автор использовал один из вариантов легенды о Далай-ламе, литературоведы Е.Р. Арензон и Р.В. Дуганов привели в примечаниях к поэме другой вариант легенды о двух монахах, один из которых погиб из-за своей нечестивой мысли под обрушившейся на него горой.
Для В. Хлебникова географический код калмыцкого оронима в тексте обусловлен соседством народов и религий в дельте Волги, союзом России и Азии, евразийской идеей. По словам Е. Силард, целевая устремленность поэмы Хлебникова требовала опоры на «героический эпос», пересказываемый «кочевником-мальчуганом». Задолго до рождения утопии «Ладомира», Хлебников предложил в «Хаджи-Тархане» перспективу братания «волгокаспийских» народов и их окружения31.
Включение калмыцкого оронима в поэму в таком аспекте подтверждает интерес автора к истории, религии и культуре кочевого народа, к его фольклору, к этнографическим и естественнонаучным трудам. «Буддийский мир, калмыцкий быт, калмыцкие мифы и предания прочно вошли в сознание Велимира Хлебникова», - писала С. Старкина32.
Следовательно, вариант калмыцкой легенды о горе Богдо, ставший одним из инонациональных источников в поэме В. Хлебникова «Хаджи-Тархан», был творчески трансформирован в поэтике его произведения.
--
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Хлебников В. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 6. Кн. 2. «Доски судьбы» (избранные страницы). Мысли и заметки. Письма и другие автобиографические материалы. 1897-1922. М., 2006. С. 146.
2 Парнис А.Е. «Евразийские» контексты Хлебникова: от «калмыцкого мифа» к мифу о «единой Азии» // Евразийское пространство: звук, слово, образ. М., 2003. С. 308.
3 Ерымовский К.И. Певец Лебедии // Ерымовский К.И. Легенда о лотосе. Элиста, 1989. С. 151-188.
4 Глинин Г.Г. Калмыкия в прозе В. Хлебникова // Тезисы докладов III Хлебни-ковских чтений. Астрахань, 1989. С. 34-35.
5 Парнис А. «Конецарство, ведь оттуда я...» // Теегин герл. 1976. № 1. С. 135151.
6 Кугультинов Д. Осиянное слово // Хлебников В. Ладомир. Поэмы, стихотворения. Элиста, 1984. С. 5-11.
7 Ханинова Р.М. Калмыцкий компонент в «Есире» В. Хлебникова: мифопо-этика и культура // Творчество В. Хлебникова и русская литература: материалы IX Международных Хлебниковских чтений. Астрахань, 2005. С. 281-286; Ханинова Р.М. «Спички судьбы» Велимира Хлебникова: поэтика пламени. Азия в Европе: взаимодействие цивилизаций // Язык, культура и этнос в глобализированном мире: на стыке цивилизаций и времен: в 2 ч. Ч. I. Элиста, 2005. С. 186-192; Ханинова Р.М. Четки и альчики в восточном дискурсе Велимира Хлебникова // Вестник Калмыцкого университета. 2006. № 1. С. 50-60; Ханинова Р.М. Игра в альчики в историософской образности Велимира Хлебникова // Историософия в русской литературе ХХ и XXI веков: традиции и новый взгляд: материалы XI Ше-шуковских чтений. М., 2007. С. 41-48; Ханинова Р.М. Калмыцкие легенды об Окон-Тенгр и повесть В. Хлебникова «Есир»: мифопоэтика огня // Международные Ломидзевские чтения. Изучение литератур и фольклора народов России и СНГ: Теория. История. Проблемы современного развития. М., 2008. С. 210-219; Ханинова Р.М. Калмыцкий компонент в творчестве В. Хлебникова // Творчество Велимира Хлебникова и русская литература ХХ века: поэтика, текстология, традиции: материалы X международных Хлебниковских чтений. Астрахань, 2008. С. 316-319; Ханинова Р.М. Четки дня на нити времен: о семантике четок в творчестве Велимира Хлебникова // Велимир Хлебников и Калмыкия. Элиста, 2013. С. 175-183; Ханинова Р.М. Поэтика вещи в творчестве Велимира Хлебникова // Азийское мировидение Велимира Хлебникова в аспекте калмыцких истоков творчества поэта. Элиста, 2015. С. 101-117.
8 СалдусоваА.Г. О реальности мира В. Хлебникова // Творчество В. Хлебникова и русская литература: материалы IX Международных Хлебниковских чтений. Астрахань, 2005. С. 111-114.
9 Парнис А.Е. «Евразийские» контексты Хлебникова: от «калмыцкого мифа» к мифу о «единой Азии» // Евразийское пространство: звук, слово, образ. М., 2003. С. 309.
10 Степанов Н.Л. Велимир Хлебников. М., 1975. С. 106-107.
11 Силард Е. Прелиминарии к теме «Азийство Хлебникова» // Филология и культура. 2012. № 2. С. 112.
12 Силард Е. Прелиминарии к теме «Азийство Хлебникова» // Филология и культура. 2012. № 2. С. 113.
13Хлебников В. Хаджи-Тархан // Хлебников В. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 3. Поэмы 1905-1922. М., 2002. С. 121.
14Хлебников В. Хаджи-Тархан // Хлебников В. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 3. Поэмы 1905-1922. М., 2002. С. 121.
15 Арензон Е.Р., Дуганов Р.В. Примечания // Хлебников В. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 3. Поэмы 1905-1922. М., 2002. С. 446.
16 Хонинов В.Н. Об общемонгольской лексеме богдо в системе калмыцкой топонимии // Монголоведение в новом тысячелетии. Элиста, 2003. С. 229.
17 Жуковская Н.Л. Кочевники Монголии: Культура. Традиции. Символика. М., 2002. С. 28.
18 Хонинов В.Н. Об общемонгольской лексеме богдо в системе калмыцкой топонимии // Монголоведение в новом тысячелетии. Элиста, 2003. С. 229.
19 Басаев Д.Э. Калмыцкие предания и легенды о горе Богдо // Проблемы современного калмыковедения. Элиста, 2001. С. 23.
20 Тартаковский П.И. «Хаджи-Тархан» // Тартаковский П.И. Социально-эстетический опыт народов Востока и поэзия Хлебникова в 1900-1910-е годы. Ташкент, 1987. С. 211-250.
21 Басаев Д.Э. Калмыцкие предания и легенды о горе Богдо // Проблемы современного калмыковедения. Элиста, 2001. С. 17-18.
22 Басаев Д.Э. Калмыцкие предания и легенды о горе Богдо // Проблемы современного калмыковедения. Элиста, 2001. С. 18.
23 Петровский Дм. Воспоминания о Велемире Хлебникове. М., 1926. С. 25.
24 Басаев Д.Э. Калмыцкие народные легенды и предания: автореф. дис. ... к. филол. н.: 10.01.09. Элиста, 2009. С. 17.
25 Мамаев А.А. Астрахань Велимира Хлебникова: док. повесть. Астрахань, 2007. С. 28.
26 Хонинов В.Н. Об общемонгольской лексеме богдо в системе калмыцкой топонимии // Монголоведение в новом тысячелетии. Элиста, 2003. С. 228-229.
27Хлебников В. Хаджи-Тархан // Хлебников В. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 3. Поэмы 1905-1922. М., 2002. С. 121.
28Хлебников В. Хаджи-Тархан // Хлебников В. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 3. Поэмы 1905-1922. М., 2002. С. 121.
29 Бакаева Э.П. Сакральные коды культуры калмыков. Элиста, 2009. С. 98.
30 Басаев Д.Э. Калмыцкие предания и легенды о горе Богдо // Проблемы современного калмыковедения. Элиста, 2001. С. 24.
31 Силард Е. Прелиминарии к теме «Азийство Хлебникова» // Филология и культура. 2012. № 2. С. 113.
32 Старкина С. Велимир Хлебников: Король Времени. Биография. СПб., 2005. С. 14.
References (Articles from Scientific Journals)
1. Parnis A. "Konetsarstvo, ved' ottuda ya..." [The Kingdom of Horses, There I Come From.]. Teegin gerl, 1976, no. 1, pp. 135-151. (In Russian).
2. Khaninova R.M. Chetki i al'chiki v vostochnom diskurse Velimira Khlebnikova [The "Rosary/Beads" and "Shagai/Ankle Bone Shooting" in Khlebnikov's Oriental Discourse]. VestnikKalmytskogo universiteta, 2006, no. 1, pp. 50-60. (In Russian).
3. Silard E. Preliminarii k teme "Aziystvo Khlebnikova" [The Preliminaries to
"Khlebnikov's Asianism"]. Filologiya i kul'tura, 2012, no. 2, p. 112. (In Russian).
4. Silard E. Preliminarii k teme "Aziystvo Khlebnikova" [The Preliminaries to "Khlebnikov's Asianism"]. Filologiya i kul'tura, 2012, no. 2, p. 113. (In Russian).
5. Silard E. Preliminarii k teme "Aziystvo Khlebnikova" [The Preliminaries to "Khlebnikov's Asianism"]. Filologiya i kul'tura, 2012, no. 2, p. 113. (In Russian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
6. Parnis A.E. "Evraziyskie" konteksty Khlebnikova: ot "kalmytskogo mifa" k mifu o "edinoy Azii" [Khlebnikov's Eurasian Contexts: From the "Kalmyk Myth" to the "United Asia Myth"]. Evraziyskoe prostranstvo: zvuk, slovo, obraz [The Eurasian Space: Sound, Word, Image]. Moscow, 2003, p. 308. (In Russian).
7. Erymovskiy K.I. Pevets Lebedii [The Singer of the "Swanland"]. Erymovskiy K.I. Legenda o lotose [The Legend about the Lotus].Elista, 1989, pp. 151-188. (In Russian).
8. Glinin G.G. Kalmykiya v proze V. Khlebnikova [Kalmykia in Khlebnikov's Prose]. Tezisy dokladov 3 Khlebnikovskikh chteniy [The Theses of the Third Khlebnikov Readings]. Astrakhan, 1989, pp. 34-35. (In Russian).
9. Kugul'tinov D. Osiyannoe slovo [The Illumined Word]. Khlebnikov V. Ladomir. Poemy, stikhotvoreniya [V. Khlebnikov. Ladomir, Epic Poetry, Poems]. Elista, 1984, pp. 5-11. (In Russian).
10. Khaninova R.M. Kalmytskiy komponent v "Esire" V Khlebnikova: mifopo-etika i kul'tura [The Kalmyk Component in V Khlebnikov's "Essir": the Mythopoet-ics and Culture]. Tvorchestvo V. Khlebnikova i russkaya literatura: materialy 9 Mezh-dunarodnykh Khlebnikovskikh chteniy [V. Khlebnikov's Works and Russian Literature: the Proceedings of the Ninth International Khlebnikov Readings]. Astrakhan, 2005, pp. 281-286. (In Russian).
11. Khaninova R.M. "Spichki sud'by" Velimira Khlebnikova: poetika plameni. Aziya v Evrope: vzaimodeystvie tsivilizatsiy [Khlebnikov's "Matchsticks Destiny": the Poetics of Flame]. Yazyk, kul'tura i etnos v globalizirovannom mire: na styke tsivilizatsiy i vremen [The Language, Culture and Ethnos in the Global World: at the Juncture of Civilizations and Times]: in 2 vols. Vol. 1. Elista, 2005. pp. 186-192. (In Russian).
12. Khaninova R.M. Igra v al'chiki v istoriosofskoy obraznosti Velimira Khlebnikova [The "Shagai/Ankle Bone Shooting" in Khlebnikov's Historical and Philosophical Imagery]. Istoriosofiya v russkoy literature 20121 vekov: traditsii i novyy vzglyad: materialy 11 Sheshukovskikh chteniy [The History and Philosophy in the Russian Literature of the 20th - 21st Centuries: the Traditions and New Views: the Proceedings of the Eleventh Khlebnikov Readings]. Moscow, 2007, pp. 41-48. (In Russian).
13. Khaninova R.M. Kalmytskie legendy ob Okon-Tengr i povest' V. Khlebnikova "Esir": mifopoetika ognya [The Kalmyk Legends about Okon-Tengr and Khlebnikov's Novella "Essir": the Mythopoetics of Fire]. Mezhdunarodnye Lomidzevskie chteniya. Izuchenie literatur i fol'klora narodov Rossii i SNG: Teoriya. Istoriya. Problemy sovre-mennogo razvitiya [The International Lomidze Readings. The Study of Literature and Folklore of the Peoples of Russia and the CIS: Theory. History. The Issues of Current Development]. Moscow, 2008, pp. 210-219. (In Russian).
14. Khaninova R.M. Kalmytskiy komponent v tvorchestve V. Khlebnikova [The Kalmyk Component in V. Khlebnikov's Works]. Tvorchestvo Velimira Khlebnikova i russkaya literatura 20 veka: poetika, tekstologiya, traditsii: materialy 10 mezhdunarod-nykh Khlebnikovskikh chteniy [V Khlebnikov's Works and the Russian Literature of the
20th Century: Poetics, Textology, Traditions: the Proceedings of the Tenth International Khlebnikov Readings]. Astrakhan, 2008, pp. 316-319. (In Russian).
15. Khaninova R.M. Chetki dnya na niti vremen: o semantike chetok v tvorchestve Velimira Khlebnikova [The Beads of the Day on the String of Times: On the Semantics of Rosary in Velemir Khlebnikov's Works]. Velimir Khlebnikov i Kalmykiya [Velemir Khlebnikov and Kalmykia]. Elista, 2013, pp. 175-183. (In Russian).
16. Khaninova R.M. Poetika veshchi v tvorchestve Velimira Khlebnikova [The Pet-ics of Things in Velimir Khlebnikov's Works]. Aziyskoe mirovidenie Velimira Khlebnikova v aspekte kalmytskikh istokov tvorchestva poeta [Velemir Khlebnikov's Asian Worldview in the Aspect of the Kalmyk Sources in the Poet's Woks]. Elista, 2015, pp. 101-117. (In Russian).
17. Saldusova A.G. O real'nosti mira V Khlebnikova [On the Reality of Khlebnikov's World]. Tvorchestvo V. Khlebnikova i russkaya literatura: materialy 9 Mezh-dunarodnykh Khlebnikovskikh chteniy [V. Khlebnikov's Works and Russian Literature: the Proceedings of the Ninth International Khlebnikov Readings]. Astrakhan, 2005, pp. 111-114. (In Russian).
18. Parnis A.E. "Evraziyskie" konteksty Khlebnikova: ot "kalmytskogo mifa" k mifu o "edinoy Azii" [Khlebnikov's Eurasian Contexts: From the "Kalmyk Myth" to the "United Asia Myth"]. Evraziyskoe prostranstvo: zvuk, slovo, obraz [The Eurasian Space: Sound, Word, Image]. Moscow, 2003, p. 309. (In Russian).
19. Khoninov V.N. Ob obshchemongol'skoy lekseme bogdo v sisteme kalmyts-koy toponimii [On the All-Mongolian Lexeme "Bogdo" Within the System of Kalmyk Toponymy]. Mongolovedenie v novom tysyacheletii [The Mongol Studies in the New Millenium]. Elista, 2003, p. 229. (In Russian).
20. Khoninov V.N. Ob obshchemongol'skoy lekseme bogdo v sisteme kalmyts-koy toponimii [On the All-Mongolian Lexeme "Bogdo" Within the System of Kalmyk Toponymy]. Mongolovedenie v novom tysyacheletii [The Mongol Studies in the New Millenium]. Elista, 2003, p. 229. (In Russian).
21. Basaev D.E. Kalmytskie predaniya i legendy o gore Bogdo [The Kalmyk Legends about Mount Bogdo]. Problemy sovremennogo kalmykovedeniya [The Issues of Modern Kalmyk Studies]. Elista, 2001, p. 23. (In Russian).
22. Tartakovskiy P.I. "Khadzhi-Tarkhan" ["Khadzhi-Tarkhan"]. Tartakovskiy P.I. Sotsial'no-esteticheskiy opyt narodov Vostoka i poeziya Khlebnikova v 1900-1910-e gody [The Socioaesthetic Experience of the Peoples of the Orient in the 1900-1910s]. Tashkent, 1987, pp. 211-250. (In Russian).
23. Basaev D.E. Kalmytskie predaniya i legendy o gore Bogdo [The Kalmyk Legends about Mount Bogdo]. Problemy sovremennogo kalmykovedeniya [The Issues of Modern Kalmyk Studies]. Elista, 2001, pp. 17-18. (In Russian).
24. Basaev D.E. Kalmytskie predaniya i legendy o gore Bogdo [The Kalmyk Legends about Mount Bogdo]. Problemy sovremennogo kalmykovedeniya [The Issues of Modern Kalmyk Studies]. Elista, 2001, p. 18. (In Russian).
25. Khoninov V.N. Ob obshchemongol'skoy lekseme bogdo v sisteme kalmyts-koy toponimii[On the All-Mongolian Lexeme "Bogdo" Within the System of Kalmyk Toponymy]. Mongolovedenie v novom tysyacheletii [The Mongol Studies in the New Millenium]. Elista, 2003, pp. 228-229. (In Russian).
(Monographs)
26. Stepanov N.L. Velimir Khlebnikov [Velimir Khlebnikov]. Moscow, 1975,
pp. 106-107. (In Russian).
27. Zhukovskaya N.L. Kochevniki Mongolii: Kul'tura. Traditsii. Simvolika [The Nomads of Mongolia: Culture. Traditions. Symbolism]. Moscow, 2002, p. 28. (In Russian).
28. Starkina S. Velimir Khlebnikov: Korol' Vremeni. Biografiya [Velimir Khleb-nikov: The King of Time. Biography]. Saint-Petersburg, 2005, p. 14. (In Russian).
(Thesis and Thesis Abstracts)
29. Basaev D.E. Kalmytskie narodnye legendy ipredaniya [The Kalmyk Legends]. PhD Thesis Abstract. Elista, 2009, p. 17. (In Russian).
Римма Михайловна Ханинова - кандидат филологических наук, доцент, старший научный сотрудник отдела монгольской филологии Калмыцкого научного центра Российской академии наук.
Научные интересы: поэтика, русская литература, калмыцкая литература и фольклор, калмыцкая поэзия, перевод.
E-mail: [email protected]
Дельгир Юрьевна Топалова - кандидат филологических наук, научный сотрудник отдела монгольской филологии Калмыцкого научного центра Российской академии наук.
Научные интересы: литература калмыцкого зарубежья, русскоязычная калмыцкая поэзия, современная калмыцкая поэзия.
E-mail: [email protected]
Rimma Khaninova - Candidate of Philology, Associate Professor, Senior Research Associate, Department of Mongolian Philology, Kalmyk Scientific Center of the Russian Academy of Sciences.
Research interests: poetics, Russian literature, Kalmyk literature and folklore, Kalmyk poetry, translation.
E-mail: [email protected]
Delgir Topalova - Candidate of Philology, Research Associate, Department of Mongolian Philology, Kalmyk Scientific Center of the Russian Academy of Sciences.
Research interests: literature of the Kalmyk expatriate community, Kalmyk poetry in Russian, modern Kalmyk poetry.
E-mail: [email protected]
