CC BY
120
УДК 94 ББК 63.3
А.В. Цюрюмов
Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова
КАЛМЫКИ И РУССКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII вв.
Статья посвящена истории посольских отношений Калмыцкого ханства и Цинской империи в первой четверти XVIII века. В работе использованы уже известные опубликованные и впервые вводимые в научный оборот материалы. Они свидетельствуют о значимой роли Калмыцкого ханства не только во внешнеполитической системе России, но и в международных отношениях в центрально-азиатском регионе. Архивные источники рубежа XVII -XVIII веков показывают заинтересованность калмыков в осуществлении через территорию Китая контактов с Тибетом.
Показано, что целью политики властей Китая было привлечение калмыков к войне с Джун-гарским ханством на стороне Цинов. Для этого показаны переговоры, которые провело с калмыцким ханом Аюкой китайское посольство Тулишена. Данному посольству посвящена обширная научная литература. В статье анализируется позиция калмыков в этом вопросе. Они были заинтересованы в сохранении мирных отношений с Китаем и Джунгарским ханством.
Ключевые слова: Калмыкия, Россия, международные отношения, Поволжье, посольство, Джунгарское ханство, Тибет.
A.V. Tsyuryumov
Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov
KALMYKS AND THE RUSSIAN-CINO RELATIONS IN THE FIRST HALF OF THE XVII-th CENTURY
The article is concerned with the history of embassy relations between the Kalmyk Khanate and the Qing Empire in the first quarter of XVIII century. The authors used well-known published materials and some new scientific materials. The documents provide evidence about the important role of the Kalmyk Khanate in the foreign political system of Russia and also in international relations in the Central Asian region. Archives of the XVII - XVIII centuries show that Kalmyks were interested in contacts with Tibetthrough China.
The authors write that the Qing Empire tried to involve the Kalmyk Khanate on their own side in the war with the Dzungar.The Chinese Embassy of Tulishen negotiated with the Kalmyk Khan Ayuka. There are many scientific works concerning the work of this embassy. The article analyzes the position of the Kalmyk Khanate to these relations.Kalmyk Khans tried to maintain peaceful relations with the Qing Empire andthe Dzungar Khanate.
Key words: Kalmykia, Russia, international relations, the Volga region, the embassy, Dzungar Khanate, Tibet.
В конце XVII - начале XVIII вв. Россия представляла собой могущественное централизованное государство, простиравшееся от Балтики до Тихого океана. Первостепенное значение приобретали выход к морям и продвижение на юго-восток, через Среднюю и Центральную Азию в Китай и Индию.
В Центральной Азии система международных отношений определялась треугольником Китай - Россия - Джунгария, где положение российской стороны было наиболее предпочтительным, так как и Цинская империя, и Джунгарское ханство искали союза с Россией.
Во внешней политике России в Центральной Азии в рассматриваемый период немаловажное значение занимали взаимоотношения с Джунгарией. В своей политике по отношению к ней российское правительство исходило прежде всего из интересов обеспечения защиты Сибири, ее населения и богатств, чему служила далеко протянувшаяся Иртышская линия. Для этого любыми способами необходимо было заставить правителей Джунгарии признать российское подданство.
Основной целью данной работы является определение места и роли Калмыцкого ханства во внешней политике России в Центральной Азии. Еще Н.Я. Бичурин отмечал, что калмыки не прекращали связей с Джунгарией, Тибетом и Китаем, Россия не обращала на это особого внимания, так как они не противоречили ее интересам [4, с.88].
В историографии следует выделить, прежде всего, вклад профессора Н.Н. Паль-мова в изучение проблемы. Большое внимание в его «Этюдах» уделено месту Калмыцкого ханства в системе международных отношений. Наиболее подробно исследуются связи калмыков с Джунгарским ханством и Цинским Китаем. По мнению автора, например, Аюка устанавливал дипломатические отношения с разными владельцами, заключал мир и начинал войну исключительно по собственному усмотрению, не спрашивая разрешения на то у русских властей [21, с.54; 22,с.11].
В работах современных исследователей Б.П. Гуревича, В.С. Мясникова, Ш.Б. Чимит-доржиева, А.И. Чернышева дан общий анализ ситуации в центрально-азиатском регионе, показана роль в ней ойратов и калмыков [5; 16; 32; 31]. Отдельные вопросы взаимоотношений калмыков с Джунгарией и Тибетом освещены в работах Е.Л. Беспрозванных и А.А. Курапова [3; 11; 12: 13]. Итак, авторы выявили широкий спектр взаимоотношений: конфликты и столкновения, посольские связи и военные союзы. Отдельные сюжеты были освещены в ряде наших работ [26; 27; 28; 29; 30].
Работы китайских историков, известные нам по переводам, содержат разнообразные сведения по истории ойратов, но значительно меньше о калмыках. Необходимо указать, что многие зарубежные авторы оперируют, как правило, кругом известий из китайских сочинений, которые не могут быть признаны аутентичными и обладать правами документальных свидетельств. Сравнительно полный и детальный анализ этих сочинений дан в известной книге Дж. Бэдли [1].
Архивные документы ХУП-ХУШ вв., прежде всего, в Национальном архиве Республики Калмыкия, Российском государственном архиве древних актов и Архиве внешней политики Российской империи, содержат богатейший материал, который позволяет восстановить историческую картину в указанный период.
В ХХ в. наиболее ценные публикации архивных документов появились во второй половине века. Отдельные сюжеты по истории калмыцко-китайских контактов, связанные с посольством Тулишена, отражены в имеющихся публикациях документов по истории русско-китайских отношений, а также в сборниках документов, посвященных истории взаимоотношений России с Китаем и государствами Центральной Азии [14; 24].
В 1714 г. в Восточный Казахстан Петром I была направлена экспедиция полковника Бухгольца, главной целью которого было строительство крепостей в долине Иртыша для защиты российских владений от набегов степных кочевников. Присоединение к России всей Прииртышской долины позволило начать создание Сибирской линии - кордона постов и укреплений по Иртышу от Омска на Семипалатинск и Усть-Каменогорск. В 1716 г. была заложена Омская крепость, 1717 г. - Железинская, 1719 г. - Семипалатинская, а в 1720 г. - Усть-Каменогорская [15, 25, 7]. В результате границы России
отодвигались на юго-восток, вклиниваясь между калмыками, джунгарами и среднеазиатскими государствами. Эти обстоятельства стали определяющими в восточной политике Аюки, который терял, прежде всего, возможность неконтролируемой отправки посольств на Восток. После постройки российских крепостей возможность откочевки исчезла. Не случайно в 1767 г. калмыцкий владелец Замьян писал, что еще «Аюка хан имел двоекратное намерение отсюда туда откочевать, но того учинить не удалось ему» [21, с.56-57].
В конце XVII - начале XVIII вв. отношения между Российской и Цинской империями складывались достаточно мирно. Этому способствовала активная внешняя политика Цинов в отношении Джунгарского ханства. Калмыцкое ханство вынуждено было чутко реагировать на изменения в расстановке сил в центрально-азиатском регионе. Данное обстоятельство особенно проявилось в первой четверти XVIII в., когда прекращение связей с Джунгарией привело к активизации калмыцко-китайских контактов. Калмыки не имели общей границы с Китаем, поэтому связи с ним возникали лишь в контексте отношений с Тибетом. Например, И.Я. Златкин отмечал, что «поездки волжских калмыков для богомолья в Тибет совершались регулярно. Сообщения о них имеются в русских документах. Так, в 1712 г. хан Аюка сообщал в Посольский приказ: «По обещанию нашему послал я от себя в Баронталу к далай-ламе своих людей». Подобные посылки бывали и от членов ханской семьи и влиятельных тайджей. Как правило, одновременно ехала большая группа людей. Путь их проходил обычно по Территории Джунгарии и только в период ухудшения калмыцко-джунгарских отношений или войн - через сибирские города и территорию Цинской империи, откуда путники поворачивали на Запад в сторону Тибета. В период закрытия джунгар-ской дороги при снаряжении отряда для путешествия в Тибет калмыки вынуждены были обращаться за разрешением на проезд через Казанскую и Сибирскую губернии к русской центральной и местной администрации. Подобные просьбы поступали в русские учреждения систематически. Например, в 1713 г. жена калмыцкого тайджи Чакдоржаба Джала, игравшая видную роль в калмыцком обществе, просила о пропуске ее в Тибет, причем писала: «Я по своей вере хочю к далай-ламе ехать молитца» [10, с. 333-334].
В 1709 г. на Волгу прибыл «от китайские стороны Касыгин посол». Получив разрешение Петра I, Аюка сразу же отправил в Китай посла Самтана Каюкова. Калмыцкий посол должен был выяснить судьбу двоюродного племянника Аюки Арабжура, задержанного в Пекине по возвращении с 500 калмыками из Тибета. Кстати, Арабжур был задержан в Пекине с «почетом, награжден землей и включен в свиту императора».
Казанский губернатор П.М. Апраксин отправил калмыцкого посла в сопровождении драгун и калмыков через Верхотурье и Тобольск к китайской границе [24, с.112-114, 130]. В Тобольске посольство было задержано в декабре этого же года. Здесь же была составлена «Роспись калмыцким посланцам», по которой следовало, что Аюка послал 4 человек, Чакдорджаб - 3. До Тобольска посольство сопровождали пятеро людей хана, по два от Чемета и Мунко-Темира [24, с. 131].
По данным Н.Я. Бичурина, калмыцкий посол прибыл в Пекин в 1712 г. [4, с.91]. Архивные документы свидетельствуют, что в ноябре в Тобольске было получено письмо от купца Петра Худякова, в котором сообщалось о прибытии калмыцких послов в Китай и отправке в Россию ответного китайского посольства [24, с. 131].
Позднее Чакдорджаб сообщал в Астрахань, что «китайский царь посыльщика вельми одарил, и провожатых русских людей також де одарил, и говорит он, царь, что хочет с нами быть в дружелюбии и шлет к нам посла своего с 30 человеки» [17, Д.1, Л.11].
Итак, ответом на три калмыцких посольства стало отправление в июне 1712 г. китайского посольства Тулишена в сопровождении Самтана [24, с.130]. О ходе переговоров сохранились свидетельства Тулишена и капитана Шничера, а также значительная переписка Сената с Сибирским и Казанским губернаторами М.П. Гагариным и П.М. Апраксиным [8, 20, 9]. 5 июня 1712 г. М.П. Гагарин получил из Пекина письмо с просьбой разрешить проезд посольства к Аюке [24, с.432]. Коллегия иностранных дел еще до появления посольства получила сведения о его цели. Сибирский губернатор М.П. Гагарин в доношении канцлеру Г.И. Головкину (от 6 октября 1712 г.) высказался против приезда послов к Аюке. Но он вынужден был признать, что если не пропустить послов, то Китай в ответ не пропустит российских торговцев. Губернатор сообщал, что причина приезда послов связана с заключением союза против Джунгарии, так как без калмыков Китай не начнет войну. Россия, по его мнению, не может допустить союза и возможного разгрома хунтайджи, так как в этом случае «владенье китайское будет смежно нам со многими сибирскими ближними городами - Красного Яру, Енисейска, Иркуцка, Томска, Тары и от Тобольска и Тюмени в самой близости ж». Аюке необходимо отказать под предлогом мирных отношений России и Джунгарии. Губернатор советовал впредь не пропускать калмыцких послов в Китай [14, с.230-231].
26 ноября 1712 г. Сенат разрешил послам Китая проехать на Волгу, а хан калмыков был предупрежден, что если китайские послы будут «подзывать его, Аюку, на калмыцкого владельца, Контайшу, войною, то ему, Аюке, говорить, дабы он на него, Контай-шу, войной не ходил для того, что он, Контайша, царскому величеству примирителен». Российское правительство твердо заявило Аюке, что хунтайджи находится в мирных сношениях с Россией, поэтому выступление калмыков против него не отвечает его интересам [6, с.353]. В ноябре 1712 г. губернатор П.М. Апраксин получил указ Сената, запрещавший Аюке поддерживать Китай в войне с Джунгарией [14, с.347].
Китайские послы прибыли в Тобольск в августе 1713 г., на Волге посольство оказалось только в июне 1714 г. [24, с.139-149, 467]. В источниках нет ни одного упоминания о содержании 14-дневных встреч и переговоров, в «Записках Тулишена» основное внимание было уделено процедурным вопросам. Поэтому в историографии имеются разные взгляды на цели китайского посольства.
Н.Я. Бичурин считал, что главная цель посольства - «вооружить, если возможно, волжских калмыков против Цеван-Раптана». Кроме того, послы должны были «посоветоваться с ханом Аюки об испрошении у российского двора дозволения возвратиться Робчжуру на родину через Сибирь», а также «обозреть положение земель России, а от калмыков получить подробные сведения как о внутреннем ее состоянии, так и о внешних сношениях» [4, с. 91]. Н. Нефедьев, полагая, что дело Арабжура было лишь «одним слабым предлогом к посылке в калмыцкую степь посольства из Пекина», отмечал, что для «пекинского кабинета, озабоченного Зюнгарией, нужны были сведения о состоянии калмыцкого народа и об отношениях оного к единоплеменным зюнгарам» [18, с.38-39].
В литературе отражено еще одно обстоятельство, связанное с посольством Тули-шена. М.Г. Новолетов ошибочно утверждал, что в 1714 г. Аюка выдал свою дочь за китайского богдыхана и что сватовство к ханской дочери составляло цель посольства [19, с.10]. Н.Н. Пальмов, опираясь на свидетельство торгового комиссара П. Худякова, был уверен в том, что посольство едет к калмыкам с предложением военного союза против Джунгарии. По мнению исследователя, Аюка знал, что за помощь Китаю
в войне с Джунгарией пекинская дипломатия сулит калмыкам свободный доступ в Тибет прямым южным путем [21, с.19, 37, 42]. К. Баркман, ссылаясь на китайское издание записок Тулишена, предполагает, что посланник Цинов пытался убедить хана вернуться в Азию [2, с. 91-92].
Н.Н. Бантыш-Каменский, составлявший по указу Екатерины II «Дневную записку» Коллегии иностранных дел по истории отношений с Китаем в 1720-1796 гг., не внес ясности, отмечая, что официальный наказ содержал одно наставление, послы же должны были руководствоваться другим, секретным указанием, в каком направлении они должны вести переговоры с калмыцким ханом [24, с. 26].
Аюка через Б. Кереитова, представителя казанского губернатора, сообщал, что послы вели переговоры о возвращении Арабжура [24, с.154]. Но в феврале 1716 г. М.П. Гагарин получил официальное сообщение Пекина о начинающейся войне с Джунгарией, причем сибирский губернатор уведомлялся о том, что калмыки тоже входят в антиджунгарский блок [24, с. 169]. Значит, в 1714 г. в ходе переговоров были заключены какие-то договоренности.
Цинские власти надеялись, что Аюка, стремясь вернуть из Джунгарии улусы Санджиба, начнет поход на Цеван-Раптана. Об этом прямо говорил в январе 1721 г. Тушету-хан в ходе переговоров с российским посланником Л.В. Измайловым. Но позиция России по этому вопросу была предельна жесткой и не оставляла Цинам надежд на калмыков [24, с.254].
По сведению находившегося в то время в Пекине русского купца П. Худякова, послы должны были «подговорить Аюку воевать с китайцы калмыцкого владельца контайшу... а без Аюки китайский [хан] один завоевать его не может». В «Записке С.И. Писарева о путешествии в Цинскую империю в 1725-1728 гг.» прямо указывалось, что отправление посольства 1712 г. произошло «по притчине, имевшейся у них с калмыцким владельцем контайшею долговременной войны» [24, с. 17-18].
В 1731 г. чиновник И. Глазунов, сопровождавший от сибирской границы до Москвы второе пекинское посольство к калмыкам, писал в Коллегию иностранных дел, что посольство 1714 г. склоняло хана Аюку, «чтоб он от Астрахани откочевал на прежние свои степи, где кочует кон-тайша, при чем манджюро-китайцы обнадеживали его против кон-тайши не помогать оружием и богдыханским жалованием». Наконец, сам Тулишен признавал, что надеялся на предложение Аюки о совместном выступлении против джунгаров [22, с. 19].
Но сам Тулишен отмечал, что перед посольством не стояла задача привлечения калмыков к борьбе с джунгарами [24, с.439-440]. На наш взгляд, Тулишен вынужден был признать, что планы привлечения калмыков к войне против джунгаров не осуществимы, так как между ними находились земли каракалпаков и казахов [24, с.466]. К тому же позиция Л. В. Измайлова, с которым он неоднократно встречался, показала, что Россия не допустит активизации калмыков. Именно поэтому в «Записках Тулишена» не говорится об обсуждении джунгарского вопроса.
Итак, официальным поводом посольства Тулишена стали переговоры о возвращении Арабжура. Истинная цель - дипломатическая разведка вопроса о возможности привлечения калмыков к войне против Цеван-Раптана. Попытка Цинов склонить Аюку к выступлению против Джунгарского ханства не увенчалась успехом. Здесь, прежде всего, сказались интересы внешней политики России, поддерживавшей Джунгарию как противовес Китаю. Но неудачу цинского посольства обусловили не только «советы» российских властей, но и личные соображения правителя Калмыцкого ханства,
не расположенного воевать против Цеван-Раптана. Именно поэтому все попытки цинской дипломатии склонить царское правительство к союзу против джунгаров, уговорить двинуть против ойратов калмыцкие войска потерпели неудачу.
Переговоры калмыков с китайским посольством ускорили создание системы контроля над восточной политикой Аюки. Уже в октябре 1713 г., когда китайское посольство ехало на Волгу, калмыцкое посольство в Тибет было остановлено в Тобольске и осенью 1714 г. возвращено в ханство. Петр I в грамоте хану сослался на то, что пропустить послов «до времяни невозможно». На следующий год хан вновь получил отказ [24, с. 149, 153, 157, 165]. В 1717 г., когда Дарма-Бала просила пропустить ее людей, Сенат отказал ей, сославшись на отсутствие царя в столице [23, с.487]. Отказы повторились и в последующие годы [24, с.284,289,292].
Исключение было сделано только в 1719 г., когда Коллегия иностранных дел разрешила пропустить через Тобольск большую группу представителей Далай-ламы [24, с.182]. Среди них находился новый глава буддийской церкви Шакур-лама. И.Я. Златкин писал, что он привез повеление Далай-ламы, «чтоб они все, калмыки, ис под российской протекции к своему однозаконному хану откочевали, и хан де Аюка и жена его Дармабала и Шакур-лама и емчи-гелен предложили, чтоб им откочевать к хонтайше, обослався с ним и объявя ему повеление Далай-ламино, и надеялись де, что он, хонтайши, Далай-ламино повеление не оставит и их (так, как ханова сына Санжипа) не разорит» [10, с.221].
Как известно, в 1716 г. в Тибете развернулись крупномасштабные военные действия между джунгарами, поддержавшими Далай-ламу VI, и Цинами, выступившими на стороне внука куку-норского Гуши-хана Лхабсан-хана. В 1721 г. китайцы одержали верх, захватив Лхасу, поставили во главе Тибета нового Далай-ламу VII Галсан-Чжамцо [3, с.147-162].
Вероятно, в эти годы Аюка поддерживал отношения с другим ойратским государством - Хошоутским ханством, за правителя которого он в 1714 г. выдал дочь [22, с. 11]. Известно, что в 1720 г. на Волгу прибыл посланец Тибета Шакур-лама. Его назначение во главе буддийской церкви калмыков диктовалось тем обстоятельством, что сам он являлся калмыком, происходил из Табун-Отокова улуса. Прибыв на родину, лама объявил «повеление» Далай-ламы откочевать из России к любому монгольскому хану [5, с.60, 84]. Но изменение ситуации в Центральной Азии охладило пыл калмыцкого нойонства и Шакур-ламы и на время отложило осуществление планов откочевки. Только этим обстоятельством можно объяснить неожиданный переход Шакур-ламы в 1724 г. в число сторонников пророссийской ориентации.
Таким образом, хотя российский внешнеполитический контроль еще не полностью затрагивал восточное направление, здесь отмечается определенное влияние России. Это, в первую очередь, сказалось на неудачных попытках цинской и джунгарской дипломатии склонить калмыков к военному союзу друг против друга.
Список литературы
1. ВaddIeу D. Russia, Mongolia and China. London, 1919. Vol. I. p. ССХУП (на русском яз.); Vol. II, pp. 37-40 (на англ, яз.)
2. Barkman CD. The return of the torquts from Russia to China // Journal of Oriental Studies. Vol.II №.1.Hong-Kong, 1955. P.89-115.
3. Беспрозванных Е.Л. Лидеры Тибета и их роль в тибето-китайских отношениях XVII-XVIII вв. - Волгоград, 2001. - 356 с.
4. Бичурин Н.Я. (Иакинф) Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV столетия до настоящего времени. 2-е изд. - Элиста, 1991. - 128 с.
5. Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии ХУП-ХМП вв. - М., 1979. - 311 с.
6. Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительственном Сенате в царствовании Петра Великого. Т.П. Кн. 2. - СПб., 1883. - 551 с.
7. Евсеев Е.Н. Экспедиция И. Д. Бухгольца и основание Омской крепости // Города Сибири. - Новосибирск, 1974. - С.47-59.
8. Записка капитана Иоанна Христиана Шничера, которой был у китайских посланников, бывших в 1714 г. у Аюки хана, в провожатых // Русско-китайские отношения в XVIII в. Т.1.1700-1725. - М., 1978. - С.437-486.
9. Записки Тулишена о его поездке в составе цинского посольства к калмыцкому хану Аюке в 1712-1715 гг. // Русско-китайские отношения в XVIII в. Т.1. 1700-1725. - М., 1978. - С. 438-450.
10. Златкин И.Я. История Джунгарского ханства. Изд. 2-е. - М.: Наука, 1983. - 410 с.
11. Курапов А. А. Буддизм в Астраханском крае: этапы исторического развития // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. 2010. № 1. - С.132-145.
12. Он же. Социально-политическое развитие буддийской общины калмыков в XVII-XIX вв. // Вестник Орловского государственного университета. Серия: Новые гуманитарные исследования. 2011. - № 6. - С.45-51.
13. Он же. Главы буддийской церкви калмыков во взаимодействии с Российским государством в XVП-XIX вв. // Известия Самарского научного центра РАН. 2017. Т. 19. № 3. - С.18-22.
14. Международные отношения в Центральной Азии. XVII-XVШ вв. Документы и материалы. Кн. 2. - М.: Наука, 1989. - 340 с.
15. Миллер Г. Ф. Известия о песошном золоте в Бухарии и чиненных для онаго отправлениях и о строении крепостей при р. Иртыше // Ежемесячные сочинения и переводы к пользе и увеселению служащие. - СПб., 1760. Январь-февраль. - С.3-54.
16. Мясников В.С. Империя Цин и Русское государство в XVII веке. - М., 1980. - 312 с.
17. Национальный архив Республики Кадмыкия.Ф.36. Оп.1. Состоящий при калмыцких делах при Астраханском губернаторе.
18. Нефедьев Н. Подробные сведения о волжских калмыках. - СПб., 1834. - 286 с.
19. Новолетов М.Г. Калмыки: Исторический очерк. - СПб., 1884. - 77 с.
20. Описание путешествия, которым ездили китайские посланники в Россию бывшие в 1714 г. у калмыцкого хана Аюки на Волге // Ежемесячные сочинения и известия о ученых делах. Июль-ноябрь.1764. № 6. - С.3-48.
21. Пальмов Н.Н. Очерк истории калмыцкого народа за время пребывания его в пределах России. Астрахань, 1922. - 159 с.
22. Он же. Этюды по истории приволжских калмыков.Ч.1. Астрахань, 1926. - 260 с.
23. Полное собрание законов Российской империи- Собрание I. Т. V. (1713-1719). СПб., 1830.
24. Русско-китайские отношения в XVIII веке. Материалы и документы. Т. 1. 1700-1725. - М., 1978.
25. Фиалков Д.П. По следам Ивана Дмитриевича Бухгольца // Известия Омского отделения Всероссийского географического общества. 1964. № 6(13)
26. Цюрюмов А.В. Калмыцкое ханство и Джунгария: этапы межгосударственных отношений // Россия, Запад и Восток: история взаимоотношений. Материалы всероссийской научной конференции. - СПБ.,2003. - С. 90-93.
27. Он же. Геополитическое положение Калмыцкого ханства в XVП-XVШ вв. // Астраполис. № 4-5. 2003. - С.29-30.
28. Он же. Калмыцко-джунгарские отношения в XVII веке // Образование, культура и гуманитарные исследования Восточной Сибири и Севера в начале XXI («Байкальские встречи - V») Улан-Уде, 2005. - С.201-206.
29. Он же. Калмыцко-китайские отношения в конце XVII - первой четверти XVIII вв. // Известия ВУЗов. Северокавказский регион. Общественные науки. Приложение. 2006. № 5. - С.164-170.
30. Он же. Калмыцкое ханство в составе России: проблемы политических взаимоотношений. Элиста, 2007. - 462 с.
31. Чернышев А.И. Общественное и государственное развитие ойратов в XVIII в. -М., 1990. - 138 с.
32. Чимитдоржиев Ш.Б. Россия и Монголия. - М., 1987. - 233 с.
