CC BY
64
УДК 130.2 : 236 : 7.046
А. C. Иванова
Калки и Майтрея: опыт религиоведческой компаративистики
В статье подвергнуты сравнению эсхатологии циклического и линейного типа на примере пуранического мифа о Калки - десятой аватаре Вишну, индуистского мессии, приход которого должен положить конец нравственному и религиозному упадку в последние времена Кали-юги. Эсхатологические представления религиозных культов в контексте линейного и циклического времени часто выступают как непримиримые оппозиции. Однако, несмотря на разницу в восприятии времени и исторического процесса, в каждом типе эсхатологии (линейной или циклической) присутствуют такие общие базовые элементы, как эсхатологический кризис, мировая катастрофа/суд и возобновленный мир. Компаративный анализ сюжетов о Калки и Будде Майтрее демонстрирует разные типы мифологического воспроизведения особенностей циклической эсхатологии.
The article is devoted to comparison of the eschatology of the cyclic and linear types based on the Puranic myth of Kalki - the tenth avatar of Vishnu, the Hindu messiah, whose coming will destroy the moral and religious decline in the last days of Kali-yuga.
Eschatological representations of religious traditions in the context of linear and cyclic time are often presented as irreconcilable oppositions. Despite the difference in the perception of time and a historical process, each type of eschatology (linear or cyclic) has common basic elements such as eschatological crisis, world catastrophe or final court and renewed world. The comparative analysis of the stories about Kalki and the Buddha Maitreya demonstrates various types of mythological reproduction of the features of cyclic eschatology.
Ключевые слова: эсхатология, циклическое время, Калки, миф о катастрофе, линейность.
Key words: eschatology, cyclical time, Kalki, the myth of the end of the world, linearity.
Цель данной статьи - сравнительный анализ эсхатологических моделей линейного и циклического типа в духовных традициях восточной культуры, осуществляемый с позиций современного религиоведческого знания.
© Иванова А. C., 2017
Термин «эсхатология»1 (греч. eschatos - последний, конечный и logos - слово) как религиозное учение о конечной судьбе мира сформировался на основе библейских представлений иудео-христианской традиции. Несмотря на свой первоначальный контекст, понятие «эсхатология» активно применяется для обозначения определенного типа сюжетов в авраамических религиях и зороастризме, в некоторой степени его можно отнести к индуизму, буддизму и даосизму.
Между западными и восточными эсхатологическими моделями2 есть существенные различия в восприятии истории и времени. Если для западных эсхатологий характерно учение о всеобщей катастрофе, в процессе которой происходит суд Божества над всеми людьми и установление нового идеального состояния мира, которым завершается весь исторический процесс, то для восточных, ориентированных на цикличность времени, глобальная катастрофа не уникальна, и нет ни одного события, которое стало бы «последним» в религиозных системах цикличного типа. В научной среде есть небезосновательное мнение о том, что восточную эсхатологию нельзя назвать полноценной эсхатологией в смысле учения о последних днях человеческой истории, так как цикличность и повторяемость определенных мировых периодов являются ключевыми принципами построения индуистской и буддийской космологии и исключают уникальность всеобщей мировой катастрофы [22, p. 8-91; 12, p. 147-169; 5, с. 295]. Исходя из очевидных различий западных (линейных) и восточных (циклических) темпоральных систем возникает вопрос о правомерности корректного использования термина «эсхатология» в отношении религий циклического типа. Для того, чтобы обосновать состоятельность такого термина, как «циклическая эсхатология», следует задать вопрос: «все ли религии сами по себе эсхатологичны?» [18, p. 169] и обратиться к примерам использования термина «эсхатология» в некоторых религиоведческих исследованиях.
В многотомном классическом издании Джеймса Хастингса «Энциклопедия религии и этики» (1908), которое было несомненным событием в науке (к изданию привлекались авторитетнейшие специалисты), в соответствующей статье понятию эсхатологии дано следующее определение: «это все то, что можно назвать последним, а именно: идея суда и воздаяния или Судного дня, миллениаризм, ката-
1 Кроме всемирной эсхатологии, различают индивидуальную эсхатологию - учение о посмертной участи каждого человека. В данном исследовании пойдет речь именно о всемирной эсхатологии.
2 Используется современная условная зарубежная (прежде всего англо-американская) типология, в соответствии с которой все три авраамические религии обозначаются как «западные».
строфический конец мира и его восстановление» [14, р. 373]. В первой части статьи приводятся представления о посмертном воздаянии
1 ^ 1 о о ^ ^
и финальной катастрофе в египетской, кельтской, римской, греческой, индуистской, буддийской, персидской, мусульманской и иудейской традициях. Завершая статью изложением христианских идей, Хастингс выделяет «апокалипсическую эсхатологию» и эсхатологию апостола Павла, сформированные на основе новозаветных сюжетов. Статья Хастингса не содержит классификаций эсхатологических моделей, ее композиция в духе эволюционизма располагает эсхатологический материал разных религиозных систем таким образом, чтобы продемонстрировать полноту и разработанность христианской эсхатологии. Несмотря на то, что термин «эсхатология» имеет иудео-христианское происхождение, Хастингс как религиовед свободно использует его для работы с нехристианскими религиями, ориентируясь именно на наличие в той или иной системе верований таких элементов, как «катастрофа», «Суд», «воздаяние», «восстановление мира».
Крупнейший религиовед ХХ века Мирча Элиаде выделял два типа эсхатологий: мифологическую (индийская, римская, греческая, месопо-тамская, ацтекская) и историческую (принятую в аврамических религиях) [10, с. 243]. Согласно М. Элиаде, мифологический тип эсхатологии является более древним, так как он основан на представлении, которое было широко распространено у архаических народов, о том, что конец мира был уже в прошлом и «циклическое время вечного возвращения» представляет собой ритмичное чередование всемирных катастроф и возрождений мира в определенные интервалы между циклами [8, с. 72].
Для мифологических эсхатологий архаичное представление об обратимости времени отождествляется с очевидным чередованием биологических процессов и явлений природы. В самом деле, циклическое мировоззрение в контексте мифологической эсхатологии предполагает спутанность между настоящим, прошлым и будущим, и материализацию времени, так как представление о нем наполнено чередованием таких образов, как зима и лето, день и ночь, рождение и смерть. Отсутствие четких различий между прошлым и будущим временем в циклической темпоральности мифологических эсхатоло-гий формирует образ вечного круговорота закономерных событий, который нашел свое отражение не только в идеях и мистериях восточных религиозных систем, но и в ритуалах западных религий. Для эсхатологии исторического типа характерны такие черты, как представление об уникальном существовании конечного мира, отображение будущей гибели мира как следствия взаимосвязанных неповторимых исторических событий, идея будущего возобновленно-
го мироздания как чего-то совершенно нового. Если обобщить все сведения, которые нам дают классификации Элиаде, мы получим ответ на вопрос о том, «эсхатологичны ли все религии», и он будет утвердительным в отношении и всемирных и индивидуальных религиозных представлений.
В авторитетном издании «Энциклопедия религии» (2005) под ред. Л. Джонс, в статье об эсхатологии приводятся сведения о том, что для азиатских религий, в которых представление о времени основано на бесконечной последовательности повторяющихся циклов, характерна «"относительная эсхатология", так как идея конечного завершения исторического процесса в этих религиях отсутствует» [15, р. 2834]. В статье различаются индийская эсхатология (в которой есть представление о том, что каждый цикл заканчивается всеобщей катастрофой, за которой следует новое созидание мира, сопровождаемое появлением аватары или нового Будды) и китайская буддистская эсхатология, связанная с всеобщим ожиданием Будды Майтреи, которое стало одной из важных причин массовых крестьянских восстаний, мессианских и милленаристских движении в Китае и Юго-Восточной Азии [15].
Рассматривая примеры использования авторитетными религиоведческими изданиями эсхатологической терминологии в отношении восточных религий, следует заключить, что такое понятие как «циклическая эсхатология» можно назвать вполне состоятельным и целесообразным, если применять его в контексте сопоставления разных религиозных систем.
Эсхатологические модели линейного и циклического типа объединяет наличие в их содержании структур, которые дают возможность идентифицировать тот или иной сюжет как эсхатологический. И линейная, и циклическая эсхатология имеют свою универсальную метафизическую составляющую, в которую входят три базовые элемента: образ критического состояния мироздания накануне катастрофы, глобальная катастрофа или суд, описание нового мира [5, с. 46-55].
Для того, чтобы продемонстрировать особенности эсхатологии циклического типа, обратимся к анализу средневекового индуистского мифа о Калки1 - десятой аватаре2 Вишну, индуистском
1 Имя Ка1кт переводится как «разрушитель всего нечистого», «тот, кто снимает порок со всего мира».
2 Концепция аватары (ауаШга, нисхождение), наиболее распространенная в вишнуизме, - это идея манифестации верховного божества, его воплощение в различных формах с целью восстановления нарушенного мирового порядка. Наиболее распространенный список десяти основных аватар ёабауаШга) представлен следующим образом: Рыба (Матсья), Черепаха (Курма), Вепрь (Вараха), Человеколев (Нарасимха), Карлик (Вама-на), Парашурама, Рама, Кришна, Будда, Калки.
мессии, приход которого должен положить конец нравственному и религиозному упадку в последние времена Кали-юги. Миф о Калки [21, р. 85-88; 17, р. 145-163; 18, р. 401-426; 11] по-разному воспроизводится в древних (IV-IX вв.) - «Вишну-», «Ваю-», Брахманда-», «Падма-» и поздних (X-XII вв.) - «Агни-», «Вараха-», «Шива-», «Бхагавата-», «Брахма-» пуранах1. В содержании мифа о Калки можно выделить несколько базовых частей, таких как кризис, суд индуистского мессии, финальный эсхатологический акт.
Кризис. Систематизируя основные признаки деградации мира, необходимо отметить, что время эсхатологического кризиса - это последний этап Кали-юги2. Так как он достаточно подробно описан во многих пуранических источниках, мы выберем сведения только из тех, где фигурирует Калки. Наиболее полное изложение кризиса Кали-юги содержится в «Вишну-пуране» (IV. 24. 69-97):
«Все цари, правящие землей, будут иметь грубый дух, буйный нрав и преданность лжи и лукавству. Они будут убивать женщин, детей и коров, захватывая имущество своих подданных, они будут иметь ограниченную власть и большая часть из них падет. Их желания буду ненасытны. Народы из различных стран будут смешиваться с ними и следовать их примеру. Варвары станут повелевать князьями, все чистые племена будут находиться в опале, люди погибнут. Богатство и благочестие будут уменьшаться день за днем, пока мир не станет полностью развращенным. Тогда богатство станет единственным источником преданности. Страсть будет единственной связью между полами, ложь будет единственным средством успеха в тяжбе, и женщины просто будут объектами чувственного удовольствия. Земля будет почитаться только из-за своих минералов. Нить брахманов станет предметом одежды. Ложь станет всеобщим законом жизни. Одно лишь только омовение станет уже очищением, а обоюдное согласие браком. Тонкие одежды станут достоинством, а вода будет почитаться как святой источник. Править будет только сильнейший. Люди из-за скупых царей будут неспособны нести тяжкое бремя, возложенное на них, и станут скрываться в долинах гор, с радостью питаясь диким медом, травами, корнями, фруктами, цветами, листьями. Их одеждой станет кора деревьев, они не смогут укрыться от ветра, солнца и дождя. Люди будут жить не более двадцати трех лет. Таким образом будет продолжаться Кали-юга, пока человеческий род не приблизится к уничтожению» [24, р. 295].
1 Пурана (с санскрита - древняя былина) - тексты послеведического периода, в которых собраны мифы, легенды, сказания о древних временах, сведения о родословных, научные и этические трактаты. Авторство пуран приписывалось мифическому риши Вьясе - создателю «Махабхараты» и «Рамаяны».
2 Юга (yuga) (c санскрита - ярмо) - эра внутри космологического цикла. В процессе смены четырех юг (Сатья/Крита-юга, Трета-юга, Двапарва-юга, Кали-юга) происходит деградация дхармы, которая полностью нивелируется в Кали-югу, после чего происходит обновление мира и запускается новый цикл - махаюга.
Все проявления кризиса тесно связаны с одной причиной - всесторонним нарушением сакрального ритуально-нравственного закона дхармы и безразличием к сакральной традиции. В Кали-юге вытесняется древний обряд, смешиваются варны, народы, территории. Все упрощается (от порядка проведения ритуала до способа человеческой жизни), что влечет за собой искажение человеческого ума (психическое слабоумие). Ядро кризиса - небрежное отношение к ритуалу и открытость для вторжения чуждых культур. В описаниях Кали-юги фигурирует уныние как наиболее выразительная эмоция, обусловленная точным знанием об исходе эсхатологических событий:
«Только некоторые люди выживут и станут беспомощными и лишенными какой-либо принадлежности, так как Дхарма будет уничтожена в это время. Никто не сможет утешить этих людей. Они будут страдать от болезней и скорбей. Они станут бездомными и будут претерпевать засуху и взаимную вражду. У них не будет никого, кто смог бы их поддержать. По причине уныния и страха они перестанут работать. Покинув свои деревни и города, они уйдут в леса» (Ваю-пурана. II 37. 391-393) [23, р. 767].
Необходимо отметить свойственную для Кали-юги невозможность правильных и эффективных действий. Всеобщая депрессия становится одним из важных признаков периода кризиса. По всем описаниям бедствий Кали-юги видно, что люди не отдают себе отчета в том, что они совершают неправильные действия, их собственное ощущение неправедности нарушено, так как пространства и условия их жизни полностью десакрализированы. Бездомность людей во время Кали-юги подчеркивает их отчужденность от своих традиций в смешении с другими культурами. Потерянность и заброшенность становятся одними из главных эмоциональных характеристик ожидания эсхатологической катастрофы. Коррупция, лживость и «случайность» царей, способствующих интервенции варваров - одно из характерных проявлений Кали-юги.
Суд индуистского мессии. Калки, с точки зрения представленной эсхатологической модели, мыслится причиной преображения мира, а его приход - точкой, в которой происходит смена мироустройства. Мессианский статус Калки подтверждается тем, что он является манифестацией верховного божества Вишну, сочетающего в себе идеал нравственной и религиозной жизни. Он - совершенный брахман, устанавливающий критерии истины и привносящий в погибающий от беззакония мир эталон дхармы. Приход Калки - это большая неприятность для деградировавшего мира, сопровождаемая массовым убийством беззаконников. В пуранах нет сведений о страшных катаклизмах и стихийных бедствиях. Народ нарушил дхарму и несет за это ответственность и наказание. В текстах пуран содержатся не-
сколько противоположных сведений о том, как именно Калки будет судить и наказывать всех тех, кто нарушил Дхарму. Классическая формулировка основного принципа суда Калки может быть воспроизведена следующим образом: «С помощью своей мощной силы он уничтожит всех млеччхов1, воров и всех тех, чьи умы будут беззаконными» («Вишну-пурана». IV. 24. 101) [24, р. 295].
Следовательно, самое страшное наказание возложено на завоевателей, которые, согласно текстам о Кали-юге, являются грабителями и неправедными царями одновременно. Млеччхи - главное зло Кали-юги, так как из-за них происходит тотальное обмирщение, а всех тех, кто стал его жертвой, ждет суд Калки: «Сраженные Калки, все млеччхи будут уничтожены, все нечестивые люди и беззаконники тоже будут обречены» («Ваю-пурана». II 37. 391) [23, р. 767].
Наказание врагов Калки будет происходить двумя способами. В соответствии с первым, все они падут от рук Калки и его войска - вооруженных брахманов. Второй способ уничтожения нечестивцев -через самоубийство:
«Тогда Калки во главе своих армий добьется своей цели. Все его враги уничтожат себя сами. Они сами по себе снова станут сиддхами. Ведомые неизбежной судьбой, они станут безумными, яростными и впадут в заблуждение, что станет причиной их взаимного уничтожения» («Ваю-пурана» II. 36. 115-120) [23, р. 723].
Необходимо отметить, что согласно пуранам самоубийцы становились претами - злыми духами умерших, которые из-за своих грехов не могут достигнуть освобождения:
«Те, умерев, становятся претами, которые совершили злые поступки и находятся во власти прежних деянии. Те, кто были повешены, и те, кто отравлены или убиты оружием или сами убили себя; те, которые погибли от холеры или же в огне» [2, с. 153-154].
Один из парадоксов отрывка о массовом самоубийстве противников Калки состоит в том, что его враги не становятся претами, а становятся сиддхами - полубожественными существами индуистской мифологии, обитающими в воздухе. Сиддхи обладают праведностью и чистотой, они сопровождают мудрецов, умеют летать и наделены сверхспособностями: могут менять вес, свободно перемещаться во времени и в пространстве, подчинять любых существ своей воле [16, р. 60]. Можно сделать вывод о том, что встреча Калки с его противниками кардинально их меняет и трансформирует в эталоны исполнения дхармы.
1 Млеччхи (ш1ессЬав) - враги Калки, варвары и все чужестранцы.
Приведем еще одну цитату, анализ которой дает возможность увидеть еще один образ суда Калки: «Вместе со своими последователями он достигнет вечного покоя между Гангом и Ямуной. Когда Калки будет проходить мимо, цари умрут вместе со своими солдатами. Никто больше не сможет удерживать людей. Когда не станет охраны, они станут убивать друг друга в бою» («Ваю-пурана». II. 36. 115-120) [23, р. 723].
Исходя из содержания этого отрывка, трудно сделать вывод о том, что Калки и его войско будет убивать противников. В тексте подчеркивается, что он пройдет мимо, а цари со своими солдатами умрут, что позволяет предположить отсутствие военных действий между армиями. Противопоставляя Калки, как воплощенную Дхарму, и царей с их ближайшим окружением, как высшее проявление адхар-мы, можно сделать вывод, что присутствие божественного закона само по себе, без каких-либо усилий (военных действий) устраняет нечестивую природу, которая стала идентичностью царей и их подданных. В пуранах встречаются утверждения о том, что при встрече с Калки само слово «царь» исчезнет («Ваю-пурана». II. 37. 391) [23, р. 767]. Институт царской власти, ставший воплощением насаждаемых беззаконий, полностью устраняется карающим божеством. Люди, которые остались без своих военачальников, погружаются в хаос и убивают друг друга, в этом можно увидеть идею самоуничтожения адхар-мы, постигшейсвое собственное небытие при встрече с Дхармой.
Несмотря на все изложенные способы суда Калки, в «Ваю-пуране» есть сведения о том, что Калки убьет все живые существа на земле: «Когда начнется двадцать пятая кальпа и пройдет двадцать пять лет, он будет убивать все живые существа и мужей. Своими беспощадными действиями он оставит на земле только семена растений» («Ваю-пурана». 36. 113-114) [23, р. 723]. Но такой исход эсхатологических событий встречается только в одной пуране, где есть противоположные указания на то, что суд Калки касается только беззаконников, млеччхов и царей. Подводя итоги описания суда Калки, можно сделать вывод о том, что в процессе суда Калки является персонифицируемой Дхармой, которая уничтожает адхарму, преображая ее последователей.
В старших и средних пуранах нет описаний страшных зрелищ предстоящей битвы, есть только образы хаоса, печали, дисгармонии, что отображает сущность эсхатологического конфликта как столкновения оппозиционных категорий (истины и лжи, добродетели и греха,
закона и беззакония). Невозможно точно определить как точно мыслится наказание беззаконников и млеччхов, в силу того, что суд Калки - это пророчество, в котором есть смысловые разрывы и неточности. Необходимо отметить, что не совсем корректно называть эсхатологические события пророчествами, потому что они (в отличие от библейско-христианской традиции) неизбежны и неотвратимы, не несут характер угрозы и не формулируются для предостережения в целях исправления и покаяния. Пураническое пророчество о Суде Калки - это уверенная констатация смены космогонической парадигмы, где ответственность беззаконников и млеччхов является условной, так как ухудшение дхармы на протяжении смены юг является заданным параметром существования индуистского мироустройства. В связи с этим категории греха, вины, ответственности и наказания относительны и в чем-то формальны, так как те, кому они приписаны, лишены свободы их преодолеть. Таким образом, можно говорить о механистичности эсхатологического суда Калки, в котором нет места для покаяния умирающего мира, так как это противоречит самой Дхарме, требующей его циклического возобновления.
Финальный эсхатологический акт. Логичным следствием суда Калки является переход мира в Крита-югу и торжество Дхармы. Согласно «Араньякапарве», Калки воссоздаст новую землю для дважды-рожденных во «время великого жертвоприношения коня» (Мхб. III. 184. 1. 10) [4, c. 394]. Совершение ашвамедхи1 - это образ триумфа Калки-победителя, приобретающего статус царя, так как древнее великое жертвоприношение коня совершал царь-победитель, чтобы провозгласить свое верховенство и силу [1, с. 56]. Согласно М. Элиа-де, ашвамедха была ритуалом, «предназначенным для возрождения космоса и восстановления общественных классов и ремесел в их образцовом состоянии совершенства» [9, с. 434-435]. Следовательно, Калки творит новый космос и окончательно восстанавливает Дхарму с помощью совершения древнего и наиболее почетного обряда -ашвамедхи, в процессе которого происходит утверждение первоначального значения ритуала в целом. Совершение ашвамедхи - это и легализация статуса Калки, и триумф его победы, и создание нового мира. Во время Крита-юги вернутся благоденствие и богатство, каждая варна будет заниматься своими обязанностями, появятся праведники и чувство святости.
1 Впервые ашвамедха фиксируется в Ригведе I. 162-163.
«С началом Крита-юги исчезнет беззаконие, восторжествует дхарма, и люди, о бхарата, вернутся к своим делам. Во время Крита-юги вновь появятся сады и храмы, пруды и пещеры, различные жертвоприношения и обряды. Появятся брахманы и святые старцы, мудрецы и отшельники, пристанища неверных займут люди, преданные истине. Взойдут все посеянные семена, и всякое зерно будет рождаться в любое время года, о Индра царей! Люди станут усердно раздавать дары, соблюдать обеты и ограничения. Брахманы, полные благих устремлений, с радостью предадутся молитвам и жертвоприношениям, и цари будут править землей в согласии с дхармой. Во время Крита-юги вайшьи будут заниматься торговлей, брахманы будут ревностно соблюдать шесть своих обязанностей1, кшатрии станут надежно охранять людей, а шудры будут усердно служить трем этим варнам» (Мхб. I II. 184. 10-18) [4, с. 394].
Однако самые большие изменения коснутся сознания людей: «Он восстановит справедливость на земле и умы тех, кто будет жить в конце Кали-юги, проснутся и станут подобными прозрачному кристаллу» («Вишну-пурана». IV. 24. 102) [24, р. 295]. Речь идет о дхармическом очищении при встрече с Дхармой в лице Калки. В текстах пуран говорится о том, что люди, которые очистятся, станут «семенами человеческих существ и дадут рождение новому поколению, что станет следовать законам Крита-юги -эпохи чистоты» («Вишну-пурана». IV. 24.100) [24, р. 295].
Установление Крита-юги является финальным эсхатологическим актом Калки, осуществлением его миссии. Нерешенным остается вопрос о совпадении времени Крита-юги и времени всех изменений, спровоцированных появлением Калки, так как в пуранах сведения об изменениях, характерных для Крита-юги, даются без точного определения этого времени. То есть остается неизвестным точное время перемен: либо это рубеж между Кали-югой и Крита-югой, либо это все происходит в Крита-югу. Обращаясь к приведенным выше цитатам о Калки-юге, можно сделать вывод, что все метаморфозы происходят с землей и человечеством именно в то время, сроки которого неизвестны. Логично было бы допустить, что в Крита-юге люди должны уже быть совершенными, а Калки-юга - это тот самый период «чистилища», во время которого происходят все позитивные изменения.
Идею Калки-юги можно в некоторой степени сравнить с христианской концепцией хилиазма (милленаризма), в рамках которой в течение тысячи лет Иисус Христос и торжествующие христиане-праведники будут править миром. По мнению М. Элиаде, именно из
1 В шесть обязанностей брахмана входит: заучивание Вед, обучение Ведам учеников, принесение жертв, отправление жертвоприношений для других, раздача даров, прием даров.
мифов, описывающих постепенную деградацию мироздания, требующего регулярного уничтожения и восстановления, возникли представления о конце света как о катастрофе, предвосхищающей новый золотой век, а также «сформировались уже в наше время пророческие и милленаристкие тенденции первобытных обществ» [8, с. 67]. Относительный хилиазм Калки-юги - это, действительно, торжество победителя - Калки и Дхармы, а также время религиозно-психологического переворота в сознании людей и подготовки новой расы.
Из мифа о Калки можно извлечь следующие особенности восприятия конца света в рамках циклического мировоззрения. Во-первых, миф демонстрирует четкое описание предэсхатологического кризиса, у которого есть ряд характеристик, позволяющих его идентифицировать как предзнаменование последней катастрофы. Во-вторых, катастрофический элемент мифа о Калки нельзя свести к конкретному порядку природных (катаклизмы) и социальных (война Калки) событий, он представляет собой сочетание эмоциональных выразительных образов очищения земли от зла адхармы. Парадоксальным является то, что несмотря на актуализацию эсхатологического сценария в предыдущих мировых циклах, в мифе о Калки остается неясным, при каких именно обстоятельствах погибнет мир и что именно будет уничтожено (только беззаконники, все люди, или весь материальный мир). В мифе о Калки скрыта кульминация уничтожения старого мироздания, после которого возникает новое. В-третьих, возрождение мироздания в Крита-юге содержит в себе определенную отсылку к идеям милленаризма, которые также можно увидеть в мифе о Будде Майтрее.
Миф о Майтрее имеет некоторое сходство с сюжетом о Калки, в этом мифе идея хилиазма явно присутствует в пророчестве о том, что во время появления Майтреи будет всеобщее благополучие и станет царствовать справедливый правитель - чакравартин («Чаккаватти Си-ханада Сутта» XXVI. 23) [13, р. 72-73].
Чтобы найти то, что объединяет эсхатологию линейного и циклического типа, следует обратиться к идее их принадлежности к одному и тому же феномену религиозного сознания [3, с. 148]. Небезосновательно мнение, что на уровне массового сознания противоречия между линейной и циклической моделью всемирной эсхатологии минимальны, так как в содержании массового сознания представителей восточных религий присутствуют только те идеи, что затрагивают проблемы реально живущих людей. Несмотря на признание бесконечных повторов циклов мировой истории наибольшее значение имеет тот «ближний» цикл, что существует в настоящий момент, так как
он соотносится с судьбой потомков живущих ныне людей. Вполне возможно, что психологическое восприятие ближайшей эсхатологической ситуации конца существующего цикла в народном сознании представителей восточных религий демонстрирует сходство с восприятием конца времен в западных религиозных традициях и снимает остроту противоречия между двумя эсхатологическими моделями.
Между некоторыми отдельными образами эсхатологий циклического и линейного типа можно обнаружить явные параллели. К примеру, есть определенное сходство между представлениями об иудейском мессии и о Калки, которые в качестве обладателей верховной власти и военного авторитета вершат свой суд над миром. Образ судьи-военачальника, характерный для иудейской и индуистской эсхатологии, в отличие от христианских представлений о Страшном Суде, всецело принадлежит тому миру, где будет осуществлен его суд [7, с. 406-407].
Устойчивое различие между эсхатологиями линейного и циклического типа может быть найдено в этическом аспекте эсхатологии -в суде над праведниками и грешниками. Последний суд возможен только в западных религиозных системах, где Бог является творцом мира и Судьей праведных и грешных, а не персонифицированным исполнителем автономного закона Дхармы. Для циклических эсхатоло-гий, пронизанных идеями кармы и сансары, идея последнего суда не является смысловым центром конечной катастрофы. Суд Калки не имеет очевидного сотериологического аспекта, так как это в целом механическое мероприятие по уничтожению любых видов адхармы, в процессе которого ответственность каждого отдельно взятого человека не имеет значения. В некоторых циклических эсхатологиях может вообще отсутствовать образ суда или катастрофы. К примеру, в мифологическом сюжете о Будде Майтрее1 [20, р. 660-662] вообще нет противопоставления между праведниками и беззаконниками, нет дуализма между священным и профанным, нет описаний глобальной катастрофы и суда. И, наконец, если в рамках эсхатологии линейного типа все в мире является ценным и неповторимым и подлежит спасению, то в цикличной эсхатологии нет возможности спасения для мира, который бесконечно воспроизводит себя во власти сансары.
1 Мифологический сюжет о Будде Майтрее обстоятельно излагается прежде всего в па-лийских текстах «Трипитаки».
Список литературы
1. Альбедиль М. Ф. Конь/лошадь в древнеиндийской мифологии и ритуале // Бестиарий III. Зооморфизмы в традиционном универсуме. - СПб., 2014.
2. Гаруда-пурана. Человек и мир / пер. с санскр., исслед., коммент. Е. В. Тюлиной. - М., 2003.
3. Маслов Е. С. Порождение и концентрация смысла истории в эсхатологическом мировосприятии // Ученые записки Казанского ун-та. - 2007. - Т. 149. -С. 146-159.
4. Махабхарата. Араньякапарва / пер. с санскр., предисл. и коммент. Я. В. Василькова и С. Л. Невелевой. - М., 1987.
5. Петров Ф. Н. Сущность и смысл учений о грядущей гибели мира // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. - М., 2001. С. 295.
6. Ригведа. Мандалы I-IV. Т. 1 / пер. с санскр., коммент. и прил. Т. Я. Ели-заренковой. - М., 1999.
7. Шохин В. К. Иудаизм как «контрапозиция» христианству: К. М. Пил-кингтон о двух религиях // Философия религии: альманах / под ред. В. К. Шохина. - М., 2007.
8. Элиаде. М. Аспекты мифа / пер. с фр. В. П. Большакова. - М., 2010.
9. Элиаде М. Азиатская алхимия / пер. с рум. А. А. Старостиной. - М., 1998.
10. Элиаде М. Миф о вечном возвращении / пер. с фр. Е. Морозовой, Е. Мурашкинцевой. - М. 2000. С. 243.
11. Abegg E. Der Messiasglaube in Indien und Iran. - Berlin. 1928.
12. Barua A. Metaphors of Temporality: Revisiting the "Timeless Hinduism" versus "Historical Christianity" Anthithesis // The Harvard Theological Review. 2011. Vol. CIV. P. 147-169.
13. Cakkavatti Slhanada Sutta // Dialogues of the Buddha. Vol. III. Transl. by T. W. Rhys Davids. - London. 1921.
14. Encyclopedia of Religion and Ethics Vol. V. / Ed. by J. Hastings and L. Gray. - Edinburgh, 1912.
15. Encyclopedia of Religion. Vol. IV / Ed. by L. Jones. - Detroit, 2005.
16. Hopkins E. W. Epic Mythology. - Strassburg, 1915.
17. Jayaswal K. P. The Historical Position of Kalki and His Identification with Yasodharman // The Indian Antiquary. 1917. P. 145-153.
18. Khan D. S. The Coming of Nikalank Avatar: A Messianic Theme in Some Sectarian Traditions of North Western India // Journal of Indian Philosophy. 1997. Vol. XXV. P. 401-426.
19. King W. L. Eschatology: Christian and Buddhist Religion // Religion, 1986. Vol. XVI, P. 169-185.
20. Malalasekera G. P. Dictionary of Pali Proper Names. Vol II. - Delhi, 2007.
21. Norman H. C. The Kalkiavatara of Vishnu // Transactions of the Third International Congress for the History of Religions.1908. Vol. II. Р. 85-88.
22. Seters J. In Search of History: Historiography in the Ancient World and the Origins of Biblical History. - New Haven, 1983.
23. The Vayu Purana. A System of Hindu Mythology and Tradition. Vol II. / Ed. by Rajendralala Mitra. - Calcutta, 1881.
24. Vishnu Purana with Сommentary by Vishnuchitta Alwar / Ed. by P. B. An-nangaracharya. - Kanchipuram, 1972.
