CC BY
424
УДК 236
Е.Г. Якимова (Тула, ФГБОУ ВПО «ТГПУ им. Л.Н. Толстого»)
Тел: 8-906-533-08-95, e-mail: Helena183 @vandex.ru
МИФОЛОГИЧЕСКИЕ И ИСТОРИЧЕСКИЕ ТИПЫ ЭСХАТОЛОГИЙ
В статье осуществляется эволюционно-исторический анализ феномена «эсхатология» в мифологической и религиозной картинах универсума. В процессе анализа рассматриваются мифологические и исторические типы представлений о конечной судьбе мира и человека и их характерные черты, вскрываются взаимосвязи с индивидуальным и всемирным уровнями эсхатологии, выявляется специфика иудейской и христианской эсхатологий.
Ключевые слова: эсхатология, мифология, религия, история, циклизм, линейность, майя, иудаизм, христианство
Эсхатология представляет собой очень сложный и многогранный феномен, прошедший длительную эволюцию в своем развитии и находящий свое выражение во многих религиозных системах, а так же в традиционных верованиях различных народов. Истоки данного феномена уходят корнями в тот период, когда люди вышли из животного состояния и ощутили потребность осмысливать окружающую их действительность.
Выдающийся немецкий философ К. Ясперс отмечает: «Человек издавна создавал для себя картину универсума: сначала в виде мифов (в теогониях и космогониях, где человеку отведено определенное место), затем калейдоскопа божественных деяний, движущих политическими судьбами мира (видение истории пророками), еще позже - данного в откровении целостного понимания истории от сотворения мира и грехопадения человека до конца мира и Страшного суда» [1, 24].
Самая первая «картина универсума» представляла собой систему мифологических взглядов и представлений, с помощью которой древние люди пытались объяснять окружающий их мир и передавать свои знания потомкам. Возникновение мифологической картины универсума связано с непосредственными наблюдениями первобытных людей за окружающим их миром. Для древних людей весь мир был одушевлен, в нем не было неживых предметов, при этом и сами люди еще не отделяли себя от природы, ощущали свою слитность с окружающим их миром. Кроме того, все миры (например, мир живых и мир мертвых) и населяющие их сущности подчиняются множеству разнообразных законов, нарушение которых чревато серьезными последствиями (например, прежде чем срубить дерево, нужно попросить у него прощения; нужно договориться с камнем, подчинить его своей воле, чтобы он летел прямо в цель). В мифологической картине универсума возникает бесконечное разнообразие
миров внутри большого мира, и каждый обладает своим временем и пространством (в античной мифологии - мир людей, Аид и Олимп). Человеческая жизнь - выживание среди странных, страшных, неподвластных ему сил. Мир - поле битвы, на котором пытаются достичь своих целей мириады самых разнообразных существ, которые подчинены великому мировому закону.
Таким образом, приходится констатировать тот факт, что эсхатологические представления в зачаточной форме можно обнаружить уже в ряде мифологических систем первобытных народов. К таковым можно отнести, например, мифы о культурном герое, который жил в мифическом прошлом, а затем удалился в далекую страну (загробный мир), но должен вернуться и даровать своему народу те или иные блага. Такие мифы распространены у некоторых народов Полинезии и Австралии [2, 305]. Эсхатологический контекст можно обнаружить и в календарных мифах об умирающем и воскресающем Боге (мифы об Осирисе, Таммузе, Балу, Адонисе, Дионисе и др.): в результате конфликта с хтоническим демоном, богиней-матерью или божественной сестрой-женой герой исчезает или погибает или терпит физический урон, но затем его мать (сестра, жена, сын) ищет, находит и воскрешает его, убивая своего демонического противника. Подобные мифы имели широкое распространение среди народов Древней Греции и Древнего Египта. На формирование эсхатологических идей в различных мифологических системах так же оказали свое влияние представления древних людей о происхождении космоса и его структуре (космогонические мифы), о возникновении различных природных и культурных особенностей и социальных объектов (этиологические мифы) и различные ритуалы, связанные, как правило, с аграрной магией, ориентированной на регулярную смену времён года, в особенности на возрождение растительности весной, на обеспечение урожая (календарные мифы).
Кроме этого, большую роль на возникновение и развитие эсхатологических представлений в рамках мифологической картины универсума оказали мифы о различных космических катаклизмах. Самые распространенные из них - это мифы о потопе. При рассмотрении данных мифов следует обратиться к известному исследователю мифологии Д.Д. Фрэзеру, который полагает, что «многие предания о потопе обусловлены воспоминаниями о действительно прошедших катастрофах» [3, 159]. При анализе ряда источников можно обнаружить тот факт, что у большинства. народов планеты сложилась уверенность в том, что некогда в то или иное время Земля или, по крайней мере, вся ее обитаемая часть подверглась затоплению, от которого погиб весь человеческий род. Возможно, именно поэтому представления о потопе имеются почти у всех народов земного шара. Указание на это можно найти в работах как западных (Р. Дэвинь и Ч. Берлиц, Л. Де Рони и др.), так и отечественных исследователей (А.Ю.
Афанасьев, В.Н. Топоров, Р.К. Баландин и др.). В данных работах содержится представление о потопе как мировой катастрофе, представляющей собой в мышлении древних людей настоящий конец света. Ведь потоп представляет собой не только наводнение, когда вода покрывает огромные площади, вызывая гибель людей, жилищ, скота, посевов, святынь и т.д. В те далекие времена наводнения порождали эпидемии, иногда чудовищные по своим масштабам и ущербу. Иногда наводнения были связаны с землетрясениями. Все это позволяет сделать вывод, что картина, открывающаяся взору древнего человека, а именно: огромные волны, затопляющие горы и низины, яростные бури, ветры, землетрясения и эпидемии создавала в мышлении древних людей действительно впечатление того, что миру приходит конец.
Таким образом, можно утверждать, что все эти события оказали существенное влияние на мировоззрение древнего человека и его судьбу и способствовали возникновению эсхатологического мифа, который можно проследить практически во всех мифологических системах. Под эсхатологическим мифом обычно понимаются мифы о конце света, о прошлых или грядущих катастрофах, уничтожающих мир, человечество и возвращающих всё в изначальный хаос. В этом плане следует обратить внимание на исследования отечественного ученого Ф.Н. Петрова, который выделяет универсальную структуру эсхатологического мифа. В ее основе лежат три структурных блока, расположенных последовательно друг за другом. Первый структурный блок включает в себя образы глобальных искажений миропорядка, всеобщего разложения культурных норм и правил, а так же бедствий, которые постигнут людей в преддверии конца мира. Второй (центральный) элемент структуры эсхатологического мифа представляет собой кульминацию событий, момент раскрытия полной истины об уходящем мире и о всех, кто жил в нем и действовал, и подводит итог мировой истории. Третий структурный блок эсхатологического мифа демонстрирует описание грядущего мира, приход которого последует за гибелью мира нынешнего [4, 46-55].
Особенностью эсхатологического мифа являются так же представления о повторении ряда событий в результате неизменного возрождения и восстановления (или установления нового) мирового порядка. Сезонные колебания температуры, увядание растений осенью и расцвет весной, смена поколений, неудачных периодов жизни на удачные
- эти и другие аспекты рождали в мифологическом сознании древних надежду, что конец света не является полным, абсолютным концом. Это лишь завершение очередного этапа, стадии, периода. На смену ему идет новое качество, новый порядок. И катастрофы, и смерть живущих лишь расчищают место для этого нового порядка.
В основе данных представлений лежит циклическое ощущение темпоралъности, на наличие которой в мифологической картине
универсума указывал известный русский философ А.Ф. Лосев, который писал о вечном круговращении Хаоса и Космоса в античной философии: «Поскольку время есть родовое понятие, постольку оно трактуется как предел всякого становления, т.е. как вечность. Поскольку же оно дано только в буквальном, т.е. субстанциальном, тождестве с живым существом, постольку жизнь и деятельность такого времени существа есть вечное повторение одного и того же. Поэтому время здесь, с одной стороны, неотделимо от постоянного и правильного движения небесного свода, а с другой - и от всего того, что совершается внутри такого космоса» [5, 33].
Однако, наиболее последовательно концепцию о циклическом характере восприятия исторического процесса в мифологической картине универсума выразил в своих работах знаменитый румынский исследователь М. Элиаде. Он сформулировал «миф о вечном возвращении», который представляет собой периодическое обращение всех существ к своему прежнему существованию, иными словами, убеждение в периодическом разрушении и воссоздании Вселенной. Наиболее наглядно «миф о вечном возвращении» демонстрирует индийская мифология, поэтому нам видится целесообразным остановиться на ней более подробно.
Индийская мифология развивает и выстраивает систему ритмов, управляющих периодичностью творения и космического разрушения. Самая маленькая единица цикла называется юга (эпоха), которая начинается и заканчивается «зарей» или «сумраком», связывающие «эпохи» между собой. Полный цикл - махаюга включает в себя четыре юги неравной протяженности, при чем самая долгая открывает цикл, а самая короткая - завершает его. Итак, первая юга - Крита-юга продолжается 4800 лет (4000 + 400 «зари» и 400 «сумерек») (1.728.000 человеческих лет). Она отражает представление о «золотом веке» в истории человечества, когда не было болезней, несчастий, страха, бедствий и т.п. зла. Люди жили по 4 тыс. лет, не ведая нужды. Господствовал божественный порядок (дхарма), прочно стоявший на 4 «ногах» опирающийся на 4 добродетели: правдивость, приветливость, почитание и сострадание. Члены каст исполняли свои обязанности и получали по желанию любые земные блага. [6, 242] Далее следует трета-юга, которая длится 3600 лет (3000 + 300 «зари» + 300 «сумерек») (1.296.000 человеческих лет). Она
характеризуется тем, что добродетель людей при этом уменьшается на 1Л по сравнению с предыдущим периодом: дхарма «стоит на 3 ногах», люди начинают приносить жертвы и обращаться к богам для удовлетворения мирских желаний. [6, 420] Следом идет двапара-юга, длящаяся 2400 лет (2000 + 200 «зари» + 200 «сумерек») (864.000 человеческих лет). По сравнению с предыдущими двумя югами продолжается общий упадок, и дхарма опирается лишь на две «ноги». Людьми овладевает злоба и
недовольство, распространяются болезни и другие несчастья. [6, 167] Самая последняя - кали-юга, которую иногда называют «век демона Кали» или «железный век», длится 1200 лет (1000 + 100 «зари» + 100 «сумерек») (432.000 человеческих лет). Это самый плохой век. От первоначальных добродетелей остается лишь 1Л часть, к тому же быстро убывающая. Люди подвержены собственным пагубным страстям, ими овладевают злоба, страх, глупость, ненависть, лживость и др. пороки. [6, 224] Каждая махаюга длится 12000 (4.320.00 человеческих лет).
Таким образом, видно, что прогрессирующему уменьшению протяженности каждой юги соответствует в человеческом плане уменьшение продолжительности жизни, которое сопровождается растлением нравов и оскудением разума. Переход от одной юги к другой осуществляется посредством «сумерек», которые означают убывание добродетели в самой юге и каждая из них заканчивается полной «тьмой». По мере приближения к концу цикла, т.е. к четвертой и последней юге, «тьма» все больше сгущается. По мнению М. Элиаде, Кали-юга считается «эпохой тьмы». Мы сейчас живем именно в эту эпоху, которая началась по традиции в 3102 г. до н.э. Полный цикл завершается пралая («распад») -периодически уничтожающая вселенную космическая катастрофа, вызываемая, согласно эпосу, целым комплексом последовательно действующих природных факторов (засуха, пожар, ураган, ливень наводнение); знаменует кару за попрание людьми универсального закона -дхармы и одновременно очищение мира водами потопа перед возрождением вселенной и началом Крита-юги - Золотого века. Самый радикальный - «великий распад» - махапралая произойдет в конце тысячного цикла.
«Миф о вечном возвращении» можно проследить и в других мифологиях. Так, например, согласно мифам ацтеков, вселенная прошла четыре цикла развития. Первый цикл - «Солнце четырех тигров» -закончился истреблением ягуарами племени гигантов, второй - «Солнце четырех ветров» - ураганами, третий - «Солнце четырех дождей» -всемирным пожаром, а четвертый - «Солнце четырех вод» - потопом. Современный, пятый цикл, должен закончиться страшными катаклизмами, кроме того, каждые 52 года вселенная подвергается опасности быть уничтоженной [7, 363].
У древних греков так же можно проследить ту же самую идею о цикличности исторического развития и теорию мировых эпох. Гесиод первым описывает деграда ию человечества в течение 5 эпох. По его мнению, вся мировая история делится на 5 эпох (периодов): золотой век, серебряный, медный, героический и железный. Первая эпоха - Золотой век при титане Кроносе - был своего рода раем, люди жили долго, не старели, и их существование походило на жизнь богов. Второй людской род и второй век уже не были такими счастливыми, как первый. Это был
серебряный век. Люди были не равны ни силой, ни умом предыдущему поколению, были неразумны и непокорны, жизнь их была менее длинной. В медной эпохе люди были сильные и могучие, любившие гордость и войну, а потому уничтожавшие друг друга. В четвертом периоде -героическом - род людской был более благородный и справедливый, равный богам, однако, был истреблен в кровопролитных битвах и злых войнах. Тогда наступила железная эпоха, которая продолжается и по сей день. Люди ведут тяжелую жизнь, сопряженную бедами и утратами, занимаются изнурительным трудом, не так радостны и беззаботны, часто находятся в печали. Зло и добро одновременно присутствуют в мире, но последнее все же перевешивает.
У индейцев майя исторические циклы соотносились с движениями звезд и планет. Согласно верованиям майя, уходящими в глубокую древность, с момента сотворения мира прошло уже четыре цикла или «солнца», каждый из которых завершился полным уничтожением цивилизации. «Первое солнце» (4008 лет) было разрушено
землетрясением. «Второе солнце» (4010 лет) было уничтожено ураганами. «Третье солнце» (4081 год) пало под огненным дождем, пролившимся из кратеров огромных вулканов. «Четвертое солнце» (5026 лет) уничтожил потоп. В настоящее время длится эпоха «Пятого солнца» или «Солнца движения», по истечению которой (5126 лет) должно произойти некое движение Земли, влекущее за собой уничтожение цивилизации. Согласно детально разработанной теории космических циклов майя, точная дата возникновения мира - 11 августа 3114 г. до н.э., а окончательная мировая катастрофа должна произойти 21 декабря 2012 г. н.э. [8, 14].
Таким образом, можно сделать следующий вывод: для
мифологической картины универсума характерно циклическое восприятие исторического процесса. Признание конечности мира связано с его периодической воспроизводимостью после катастрофической гибели, что знаменует собой начало очередного цикла. Сменяя друг друга, циклы выстраиваются от первого до последнего, т.е. эсхатологические мифы уже фиксируют начальную точку (происхождение или сотворение мира) и конечную (его исчезновение). И в этом смысле следует согласиться с мнением известного отечественного ученого Е.М. Мелетинского, который полагал, что для присутствующей в данных мифах эсхатологии характерен определенный зеркальный параллелизм с космогонией [9, 192].
Космогония в мифологии описывается как переход от первоначального Хаоса к упорядоченной и благоустроенной Вселенной в форме борьбы с хтоническими силами. История мира предстает как вечная борьба между Космосом, являющимся олицетворением порядка и Хаосом, являющимся выражением стихийности и неупорядоченности. В присутствующей в мифах эсхатологии процесс космогонии приобретает обратную направленность, что проявляется в доминанте Хаоса и предельном
обострении существующих в мире противоречий. Именно поэтому эсхатология в мифах не вписывается в рамки линейного восприятия истории, ибо мифологический циклизм противоречит идее об абсолютном конце света, о переходе в небытие.
Однако, несмотря на утвердившийся в религиозно-философской традиции взгляд на присутствие в эсхатологических мифах циклической концепции исторического развития, в то же время ряд исследователей, таких как, Э. Лич, И.С. Клочков, Г.Г. Сучкова и др. указывали на наличие в мифологическом мировоззрении элементов линейных представлений об истории мира. Однако, данные представления слишком обширны и разнообразны, поэтому в рамках данной статьи они рассматриваться не будут.
В дальнейшем, в процессе эволюции человеческого мировоззрения на смену мифологической картины универсума приходит религиозная картина мира, которая представляет собой совершенно иное видение конца пространственно-временной Вселенной в целом и всего человеческого рода в частности. Для нее характерно представление о всесильном, всемогущем, вечном, наделенном абсолютной властью Боге-Творце, сотворившем пространство, время, мир, человека. Человек создан по образу и подобию Божьему и находится в центре мироздания. Все законы в мире являются выражением воли Бога. Кроме того, мировое пространство и время имеют начало и конец. Это можно объяснить отчасти тем, что чем больше люди наблюдали за факторами и явлениями природы, то все больше приходили к выводу о линейной направленности исторического процесса. Из представления о линейной концепции исторического развития как факта осмысления жизненного цикла вытекает представление об истории как связанном, смыслообразующем процессе человеческой жизнедеятельности.
Представления о конечности существования мира и человека так же перекочевали из мифологической картины универсума в религиозную картину мира. Более того, религиозная картина мира как продолжение мифологической в процессе своего развития становится все более эсхатологичной, так как все развитые религиозные системы стремятся к созданию полной, законченной и всеохватывающей картины универсума (от начала мира до его конца). И если, например, в древнегреческой мифологии эсхатология представлена в виде идеи периодического «обновления» мира в той или иной форме посредством смены периода процветания и бедствий и является незавершенной, то в монотеистических религиях, прежде всего, в иудаизме, и христианстве, эсхатология приобретает свою законченную форму, указывая, главным образом, на направленность времени от его начала - сотворения, до его конца -Страшного суда.
В этом отношении следует еще раз обратиться к знаменитому
исследователю религии М. Элиаде, который считает, что существуют определенные различия между эсхатологией и формами ее выражения в мифологической картине универсума и библейской (ветхозаветной и новозаветной) эсхатологией. М. Элиаде предложил ввести два названия для этих различных форм выражения эсхатологических настроений и идей: мифологические и исторические типы эсхатологий [10, 224]. К
мифологическому типу эсхатологии относится индийская, египетская, месопотамская, греческая, римская мифологии, ацтеков, майя и т.д., к историческому - иудаизм, христианство, ислам.
Для эсхатологии мифологического типа, прежде всего, характерно наличие теогонических и космогонических представлений, которые связаны с идеей борьбы в жизни Космоса - его становления и угасания. Это приводит к воспроизводству начала мира в его конце, в результате которого смерть сменяется жизнью с целью последующего воссоздания нового этапа в вечном процессе становления и угасания Космоса. Таков извечный закон бытия и Космоса, которому подвластна как жизнь природы, так и людей. Это извечное возвращение, извечное повторение единого ритма Космоса, которое включает в себя закономерное, периодически повторяющееся его разрушение и столь же закономерное его возникновение, то есть воссоздание в первоначальном виде. История здесь предстает как цикл, круговорот, повторяющийся до бесконечности (сотворение, уничтожение, новое воссоздание Космоса), а эсхатология не имеет конца. Таким образом, характерные черты мифологического типа эсхатологии - циклизм, вечность и возобновляемость Вселенной после катастрофической гибели.
На наш взгляд, заслуживает внимание тот факт, что именно убеждение в извечности «возвращения к началу» несут в себе различные мифы и мистерии древности и первобытности: будущее есть возвращение к старому. Сценарии этих мифов и мистерий ежегодного обновления Космоса через воспроизводство, имитацию акта Сотворения имеют глубокое и символическое содержание. Театрализованная постановка смерти и возрождение к жизни умирающих и воскресающих богов, царей имеет значение магического действия. Миссия этих богов-царей -периодически возрождать весь Космос, всю Природу, все Бытие. История в таком случае по существу перестает быть историей, отрицаемая идеей круговорота Времени.
В рамках исторического типа эсхатологии происходит смещение акцента с идеи циклического понимания времени к представлениям о линейной направленности исторического процесса от начала до конца, в результате которого эсхатология приобретает завершенную форму. В рамках иудаизма Яхве побеждает саму идею цикличности Времени. В отличие от языческих богов, он проявляется не в космическом времени, а во времени историческом, что придает сокровенный смысл событиям
истории. Иудеи воспринимали каждое новое историческое бедствие как наказание, которое ниспослал на них Яхве, разгневанный грехами, в которых погряз избранный народ. Никакое страдание или поражение не казалось абсурдным, ибо за каждым подобным событием всегда угадывалась воля Яхве. Все эти катастрофы были предусмотрены Богом для того, чтобы еврейский народ не пошел против своей судьбы, отвергая религиозное наследие, завещанное Моисеем, а потому были просто необходимы. Каждый раз, когда наступала эпоха относительного экономического процветания и мира, иудеи отступали от Яхве и предавались богам своих соседей. Только исторические катастрофы направляли их на правильный путь, обращая взоры к истинному Богу. В ужасающих видениях пророков явственно звучала мысль о неизбежной каре, который обрушит Яхве на свой народ, который не сумел сохранить веру. И лишь в той мере, в какой подобные пророчества были подвержены катастрофам, эти исторические события приобретали религиозное значение, то есть с полной очевидностью представали карами, ниспосланными Богом, в наказание за нечестивость Израиля. Поэтому эти события превращались в «богоявления негативного порядка» - «гнев» Яхве. В результате исторические события обретали смысл и нерасторжимо связывались друг с другом, ибо являлись конкретным воплощением единой божественной воли. Таким образом, тема эсхатологии оказывается крепко связанной с темой теодицеи, спасения, ответственности человека и человечества.
В свое время именно на эту взаимосвязь обращал внимание видный немецкий писатель Томас Манн, который в годы фашизма в своем произведении «Иосиф и его братья» стремился показать символический образ человечества, его полного противоречий соотношения индивидуального и коллективного, переплетения стремлений Бога и человека к высшим целям при необходимости друг в друге. Для нас, живущих в XXI веке, сейчас очень важно услышать слова Томаса Манна в послесловии к своему труду о том, что «...страдания, бремя которых мы сейчас несем, катастрофу, которая на нас обрушилась, мы навлекли на себя тем, что в нашем легкомыслии, которое давно уже стало преступным, растеряли последние остатки этой мудрости перед богом?» [11, 714].
Примечательно то, как перекликаются с этими рассуждениями Т.Манна слова М. Элиаде, полагавшим, что пророчества впервые придают ценность истории: они выходят за рамки традиционного циклического видения, где всему сущему обеспечено вечное возвращение, и открывают однонаправленное, линейное время. Именно в иудаизме впервые укрепляется мысль о том, что исторические события имеют ценность сами по себе в той мере, в которой они определены волей Бога. Яхве является Богом иудейского народа, который постоянно вмешивается в историю и раскрывает свою волю при помощи событий, а не божество, периодически
возрождающее все бытие. Любое проявление Яхве в истории привязано к какому-нибудь предшествующему проявлению. Все деяния Яхве, таким образом, - это его личные, сугубо конкретные и уникальные, деяния в истории: все они раскрывают свой сокровенный смысл только его народу, народу, избранному самим Яхве [10, 304-305].
Таким образом, следует констатировать тот факт, что иудейская эсхатология сформировалась в самом Израиле, который как раз осуществлял свой исторический путь в конкретных обстоятельствах и переживал те или иные конкретные исторические события. В связи с этими событиями, среди которых можно указать, например, Вавилонское пленение, разрушение Храма и т.д. формировались эсхатологические представления. Известно, что вся история иудеев полна их ожесточенной борьбой за независимость, величайшими бедствиями, несчастьями и тяготами, которые они переживали. Эти-то испытания и породили среди иудеев страстные ожидания скорейшего исполнения дарованных им со стороны Бога обетований, заставили строить всевозможные предположения о времени исполнения этих обетований, наступления грядущего царства их величия и спасения. Действительно, многочисленные иудейские пророчества сводятся к тому, что за великие грехи Бог подвергает народ великим испытаниям. Но когда люди всем сердцем обратятся к Богу, Он простит их, соберет на земле обетованной и наградит их. Разумеется, все враги Израиля будут уничтожены.
Можно сказать, что к эсхатологическим представлениям вело развитие ветхозаветных надежд на будущее. Иудейская эсхатология находится в тесной связи со спасением, более того, она родилась под знаком веры в спасение, в грядущую полноту бытия, к которой Творец ведет человека и все мироздание. Хотя Бог открывает Себя в истории, смысл бытия лежит за ее пределами, там, где исторический про есс завершается осуществлением высшей цели Творца. Эсхатологическое Откровение давалось в прообразах спасения ветхозаветной Церкви от врагов, а впервые тайна всеобщего преображения мира была открыта пророкам-писателям, которые возвестили о грядущем Богоявлении (Дне Г осподнем). В этом развитии появляются такие эсхатологические темы как понятие о Страшном суде и спасении, о Дне Господнем и о спасаемом остатке, о новом исходе, новом даровании земли, Царствии Божием, новом небе, новой земле и, наконец, о воскресении. Основное убеждение иудейской эсхатологии можно описать следующим образом: целью путей Божиих является установление Его полного и окончательного Царствия.
Однако, в соответствии с любовью и правдой Бога их эсхатология была двуединой, являясь одновременно и судом, и спасением. На это обращал свое внимание исследователь иудаизма М. Мосс, который предлагает в рамках данной религии выделять два типа эсхатологии. Первая представляет собой «эсхатологию несчастья и разрушения»
(ипЬеП8е8сЬа1о^1е), вторая - «эсхатологию спасения и добра»
(НеП8е8сЬа1о^1е) [12, 397-398]. Таким образом, иудейская эсхатология провозглашает, с одной стороны, наступление «дня Яхве», который является катастрофой, «концом света», сопровождающейся бедствиями различной степени тяжести, с другой стороны, наступление Царства Божия. В сочетании этих полярных тенденций - ожидания «конца света» как катастрофы и как начала нового, идеального мира - можно усмотреть и проявление общечеловеческой амбивалентности страха и надежды в осмыслении будущего, хотя вместе с тем корни такого сочетания заслуживают отдельного рассмотрения и представляют собой, безусловно, один из интереснейших вопросов религиоведения.
Христианская религия так же существенно отличается от мифологического типа эсхатологии. Она гораздо глубже проникает в сущность исторического времени, так как в Новом Завете Бог воплотился, обрел конкретно-индивидуальное, исторически обусловленное человеческое существование. Христианство, таким образом, выступает здесь как теология истории, ибо вмешательство Бога в историю и, в первую очередь, воплощение Иисуса Христа в историческую личность, пережившую рождение и смерть, имеет сверхисторическое значение и цель: спасение людей. Смысл христианской эсхатологии состоит в движении от предистории к собственно истории, точнее, к ее финальной будущей цели - спасению посредством второго пришествия Христа, Страшного суда и установления Царства Божия. В этом заключается специфика христианской эсхатологии. По этому поводу М. Элиаде замечает, что христианство по существу отрицает саму возможность обратимости циклического времени, провозглашая одновременно его необратимость, ибо все, что происходит в новозаветной версии времени, есть ряд явлений уникальных, неповторимых: ведь Христос жил, был распят и воскрес один лишь раз [10, 243].
Таким образом, характерные черты исторического типа эсхатологии
- линейность, конечность существования мира и человека, конкретность эсхатологических образов, раскрытие будущего конца мира как цепи индивидуальных, конкретно-исторических событий.
Представления о конечной судьбе мира и человечества в христианской религии отличаются от подобных представлений в иудаизме. Прежде всего, следует отметить, что христианство провозглашает линейную концепцию исторического развития, согласно которой весь существующий мир фактически неизбежно движется к своему концу, последнему дню своего существования. Архимандрит Сербской Православной Церкви Иустин (Попович) на основе текстов Священного Писания предлагает следующие формулировки последнего дня существования мироздания: «последний день (Ин. 6:39-40, 44; 11:24; 12:48), великий день (Деян. 2:20; Иуд. 1:6), Судный день (Мф. 10:15; 11:22-
24; 12:36; 2 Пет. 2:9; 3:7; 1 Ин. 4:17), день гнева и откровения Суда Божьего (Рим. 2:5), день Сына Человеческого (Лк. 17:22,24,26), день Господень (2 Пет. 3:10, 1 Сол. 5:2; Ис. 2:12; Иез. 13:5, Иоил. 3:31), день Христов (Флп.1:10, 2:16; 2 Сол. 2:2), день Господа Иисуса Христа (1 Кор. 1:8; 5:5, 2 Кор. 1:14), день суда и погибели безбожных людей (2 Пет.2:9, 3:7). [13] Именно в этот день должно прекратиться существование мира и истории.
Христианская религия вобрала и развила в себе определенные эсхатологические идеи иудаизма. Более того, в рамках христианства иудейская эсхатология нашла не только свое продолжение, но и завершение: именно христианские эсхатологические идеи являются исполнением всех ветхозаветных чаяний. Доказательством данного факта является проповедь Иисуса Христа, начавшаяся с вести о приходе Царства Божьего. Кроме традиционного учения о конце истории, отраженного в Евангелиях, Христос возвещал о Царстве как о реальности сегодняшнего дня, незаметно проникающей в мир без тех космических знамений, которые ожидала иудейская эсхатология. Христианская эсхатология учит о полной трансформации человеческой природы в Царстве Божьем. По словам Христа, люди Царства будут «как Ангелы на небесах» (Мк. 12:25).
Однако, на наш взгляд, существенным отличием христианской эсхатологии от иудейской является смещение акцентов спасения с богоизбранного народа на каждого человека в отдельности, в результате чего посмертное воздаяние предназначалось уже всем «спасенным». Эсхатологические ожидания наступления «последних дней», в рамках которых должно произойти коренное преобразование человеческой природы и всего мира в христианстве, соединяются с надеждой на индивидуальное воскресение мертвых, гарантом которого является гораздо более конкретное и вытекающее из веры воскресение из мертвых Иисуса Христа. Всеобщее Царство Божие является как бы общим необходимым фоном и гарантией индивидуального воскресения. Что же касается иудаизма, то в рамках данной религиозной системы делается акцент на национальной или даже, более того, универсальной эсхатологии, а представления о загробном существовании отдельной человеческой личности вытесняются из области религиозного интереса. Иудейская эсхатология концентрируется на конечной судьбе Израиля и его народе, провозглашая культ Яхве. Кроме того, сыном Яхве выступает не какой-то конкретный Мессия, а народ Израиля, что является еще одним существенным отличием от христианской религий, в которой Иисус Христос является не только Сыном Божиим, одним из лиц Святой Троицы, но и Мессией. Поэтому можно сказать, что в центре христианской эсхатологии стоит фигура Иисуса Христа, в связи с чем эсхатология в данной религии обогащается представлениями о знамениях наступления последних времен и событиями, связанными непосредственно со вторым
пришествие Христа, включая предшествующее царство Антихриста, всеобщее воскресение мертвых и изменение всего сотворенного мира.
На наш взгляд, не будет преувеличением сказать, что христианство
- эсхатологическая религия, которая живет надеждой на грядущее изменение мира, не ища ничего в мире земном. Казнь Иисуса Христа, и особенно его воскресение, давало христианам возможность предсказать скорое наступление Царства Божия и, прежде всего, преодоление тленной природы. Однако, наступление конца света и счастья для всех является как постоянным будущим временем, и в то же время чем-то застывшим, лишенным движения. Христианин переживает это, конечно, в настоящее время, и в этом смысле оно является для него настоящим, как если бы оно происходило у него на глазах. Таким путем люди прикасаются к блаженному будущему и обретают или поддерживают надежду, а поэтому не могут не чувствовать удовлетворения. Следовательно, все это имеет для него огромное психологическое, а значит духовное значение.
Эсхатологические тексты христианства не призывают к со иальному и политическому преобразованию мира, хотя они признают наличие несправедливости и гонений, но призывают к терпению, обещая вознаграждения в иной, загробной жизни. Можно сказать, что подобные сочинения являются гимном загробной жизни. Однако, они не только не объясняют причины страданий людей, но и резко умножают эти страдания, поскольку Бог насылает на них неисчислимые беды. Христианство требует от людей постоянного следования божественным заветам и указаниям, чтобы, благодаря божественному благоволению, обрести шансы войти в Царство Божие.
Возвращаясь к мифологическому и историческому типу эсхатологии, следует отметить, что они могут быть соотнесены с индивидуальным и всемирным уровнями эсхатологии, на которых так же следует остановиться подробно.
Индивидуальный уровень эсхатологии акцентирует внимание на теме смерти и посмертном существовании отдельного человека, включая представления о немедленном суде и воздаянии. Особую роль в становлении этого уровня эсхатологии принадлежит религии Древнего Египта, в которой довольно рано получила распространение идея о попадании человеческой души после смерти в загробный мир, где она предстает перед судом богов под председательством бога царства мертвых Осириса или бога солнца Ра. На древних изображениях этого судилища душа умершего представлена человеческим сердцем, помещенным на одну чашу весов, а на другой чаше находится перо, символ справедливости и правосудия или фигурка богини справедливости Махт. На этих «весах правды» взвешивались все добрые и злые, праведные и неправедные дела покойного. Если добро перевешивало, душа могла обрести вечное
блаженство. В противном случае она обрекалась на множество мучений. Практически та же идея прослеживается и в христианстве.
Всемирный уровень эсхатологии делает акцент на конечной цели космоса, истории и конце мира в целом. В рамках христианского мировоззрения этот период очерчен вторым пришествием Иисуса Христа, Страшным судом, воскресением мертвых и наступлением Царства Божия. Особая роль в становлении этого уровня эсхатологии принадлежит иудаизму, который первый сосредоточил внимание на мистическом осмыслении истории, понимаемой как процесс, направляемый волей единого Бога: руководимая Богом история должна преодолеть себя саму в приходе «грядущего мира».
Однако, особое значение имеет взаимосвязь индивидуального уровня эсхатологии, отражающим посмертное существование отдельной человеческой личности с всемирным, повествующим о конечной судьбе мира и человечества вооб е. Индивидуальный уровень эсхатологии находится вне разрывной связи с всемирным, в основе которой лежит гегелевская триада «единичное-общее-особенное». Над индивидуальным уровнем эсхатологии «властвует» всемирный, который безжалостно «заставляет» последовательно гибнуть каждую человеческую личность как единичное и преходящее во имя сохранения общего, мира, Вселенной в целом как чего-то устойчивого: единичное умирает, но род живет. Вселенная внутренне привязана к конкретной человеческой личности, потому что в силу дискретности мира она не существует и не дана иначе, как через человека. Диалектика заключается не в том, что одно существует и другое существует, и они как-то между собой взаимодействуют, а в том, что нечто существует и проявляет себя как существующее (тем или иным способом) в силу материального единства мира. Поэтому Вселенная существует не отдельно, а как закон рождения и жизни конкретной человеческой личности. Она содержит в себе закономерность протекания процессов в любом единичном явлении данного класса. Действие закономерности, анонимная власть мира выражается только в человеке и через человека. Промежуточным звеном, которое не только связывает единичное и общее, но еще и является объединяющим их началом, является особенное. В нашем случае, в качестве этой категории выступают эсхатологические представления конкретной религии, которые не только снимают противоположность человека и мира, но и выражают общее в его реальном, единичном воплощении, а единичное - в его единстве с общим.
Таким образом, индивидуальный уровень эсхатологии невозможен без всемирного. В то же время всемирный уровень эсхатологии невозможен без индивидуального, который служит его предпосылкой и субстратом, а связующим звеном выступают эсхатологические представления той или иной религии. В этой связи особо заслуживает внимания точка зрения русского философа Н. А. Бердяева, который,
называя эти два уровня эсхатологии индивидуально-личной и универсально-исторической перспективами, считает, что, несмотря на то, что они взаимосвязаны, все же их согласование затруднено вследствие парадокса времени: «С одной стороны, утверждается индивидуальное разрешение личной судьбы после смерти человека. С другой стороны, ждется разрешение судьбы всего мира и человечества в конце времен, в конце истории. Между двумя перспективами образуется пустое время. Моя вечная судьба не может быть изолирована, она связана с судьбой истории, судьбой мира и человечества. Мировая, всечеловеческая судьба есть и моя судьба, и наоборот, мировая всечеловеческая судьба не может быть разрешена без меня» [14, 550-551].
Индивидуальный уровень эсхатологии невозможно проследить в рамках мифологии, он растворяется в вечном круговороте, что находит свое выражение в идее переселении души (буддизм, пифагореизм и т.д.). Этот непрерывный цикл переселений не предполагает какое-либо окончательное решение ее судьбы, душа может прорвать порочный круг перерождений, лишь угасив саму себя. Исключение представляет лишь египетская мифология, которая сыграла важную роль в становлении индивидуального уровня эсхатологии, акцентирующего внимание на загробной жизни отдельного человека и включающей представления о немедленном посмертном суде и воздаянии. В рамках мифологии невозможно проследить и всемирный уровень эсхатологии по причине отсутствия конечной цели космического процесса. Хотя космический процесс делится на ряд периодов большой протяженности, в результате все возвращается в исходное состояние, при чем, каждый очередной цикл идет по пути деградации: от «золотого века» к упадку. В ходе такого рассмотрения мифологический тип эсхатологии предстает как особый тип представлений о гибели мира, подчиненный бесконечному круговороту. Особенностью данного типа эсхатологии является обострение ожиданий конца мира в кризисные эпохи, но за этой гибелью предвидится новый виток бесконечного существования.
Индивидуальный и всемирный уровни эсхатологии возможны только в рамках исторического типа представлений о конечном существовании мира и человечества, т.к. линейная направленность исторического процесса способствует содержательному решению личных и вселенских судеб в абсолютной перспективе, что особо наглядно можно проследить в христианской религии.
Литература
1. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Республика, 1994. 527 с.
2. Уорсли П. Когда вострубит труба: Исследование культов Карго в Меланезии. М.: Изд-во иностр. лит., 1963. 358 с.
3. Фрэзер Д.Д. Фольклор в Ветхом Завете. М.: Политиздат, 1985. 511 с.
4. Петров Ф.Н. Универсальная структура эсхатологического мифа // Религиоведение. № 4. 2004. С. 46-55.
5. Лосев А.Ф. Античная философия истории. СПб.: Алетейя, 2001. 256 с.
6. Индуизм. Джайнизм. Сикхизм: словарь / под общ. ред. М.Ф. Альбедиль, А.М. Дубянского. М.: Республика, 1996. 576 с.
7. Мифы народов мира: энциклопедия. В 2 т. / под ред. С.А. Токарева. М.: Российская энциклопедия, 1994. Т.1. 672 с.
8. Затерянный мир майя / под ред. Т. Липкиной; пер. с англ. Н. Усовой. М.: ТЕРРА, 1997. 168 с.
9. Мелетинский Е.М. Избранные статьи. Воспоминания. М.: РГГУ, 1998. 576 с.
10.Элиаде М. Миф о вечном возвращении / пер. с фр. Е. Морозовой, Е. Мурашкинцевой. М.: Ладомир, 2000. 414 с.
11. Манн Т. Иосиф и его братья. В 2 т. Т.2. М.: Правда, 1991. 718 с.
12. Мосс М. Социальные функции священного: [избранные
произведения]. СПб.: Евразия, 2000. 448 с.
13.Иустин (Попович). Догматика Православной Церкви. Эсхатология. М.: Изд. Совет Русской Православной Церкви, 2005. 144 с.
14.Бердяев Н.А. Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация // Дух и реальность. М.: АСТ ; Харьков: Фолио, 2003. 679 с.
Ye.G. Yakimova
MYTHOLOGICAL AND HISTORICAL TYPES OF ESCHATOLOGY The article is an evolutionary-historical analysis of the phenomenon of "eschatology" in the mythological and religious paintings of the universe. During the analysis considered mythological and historical types of views about the ultimate fate of the world and man, and their characteristic features, revealed relationships with individual and global levels eschatology, revealed the specificity of the Jewish and Christian eschatology.
Keywords: eschatology, mythology, religion, history, cyclism, linearity, Maya, Judaism, Christianity
