CC BY
100
Российская Федерация, 127051 Москва, Лихов пер., д. 6, стр. 1
Иванова Анастасия Сергеевна, преподаватель ПСТГУ
Эсхатологическое содержание образов Калки и Будды Майтреи:
КОМПАРАТИВНЫЙ АНАЛИЗ
А. С. Иванова
В средневековой индийской мифологии, отраженной в текстах Палийского канона Типитака и пуранах, присутствуют образы, отображающие эсхатологические религиозно-философские идеи. Одним из них является Калки — десятая аватара Вишну, индуистский мессия, приход которого, согласно пуранам, должен положить конец нравственному и религиозному упадку в последние времена Кали-юги. Миф о бодхисатве Майтрее, почитание которого распространено среди разных школ буддизма, связан с пророчеством о будущем перерождении Майтреи, который ожидает своего часа на Небесах Тусита. В данной статье рассматривается эсхатологическое содержание мифов о Майтрее и Калки и то, как оно реализуется в последовательности мифологического сюжета, связанного с конечной судьбой мира в момент завершения очередного временного цикла. При сопоставлении мифов о Майтрее и Калки наблюдается определенное сходство между образами Майтреи и Калки, вследствие чего возникает вопрос
0 том, какой из мифологических сюжетов был первичным. Исходя из более раннего происхождения мифа о Майтрее, следует отметить, что образ Калки в литературе пуран формировался под влиянием инклюзивистских стратегий вишнуистской традиции. Несмотря на единство мифологических функций и активное взаимовлияние, образы Калки и Майтреи контрастны по отношению друг к другу, так как они транслируют два разных сценария эсхатологии циклического типа: суд Калки и его воинственное возмездие, а также проповедь Майтреи, что принесет спасение всем существам.
В древних и средневековых индийских текстах миф о Будде Майтрее1, культ которого получил наибольшее распространение в буддизме махаяны (Китай, Мьянма, Корея) и Калки (десятой аватары Вишну), является ключевым в системах буддистской и индуистской циклической эсхатологии. Циклическая эсхатология2 представляет собой религиозное учение о конечной судьбе мира в рамках представлений о цикличности времени и регулярной воспроизводимости катастрофы или глобальных перемен в мироздании в конце определенного цикла.
1 По легенде, Асанга (IV в.), основатель филосфской школы йогачара, получил от Будды Майтреи первые пять текстов на небе Тушита.
2 Эсхатологические представления религиозных традиций в контексте линейного и циклического времени часто представлены как непримиримые оппозиции. Однако, несмотря на разницу в восприятии времени и исторического процесса, в каждом типе эсхатологии (линейной или циклической) присутствуют такие общие базовые элементы, как эсхатологический кризис, мировая катастрофа/ суд и возобновленный мир
Цикличность и повторяемость определенных мировых периодов является ключевым принципом построения индуистской и буддийской космологии, которая исключает уникальность любых событий, в том числе и тех, что связаны конечной судьбой мира.
Основные элементы мифологического сюжета о бодхисатве Майтрее содержатся в таких текстах палийского канона Типитака, как «Чаккавати Сиканада Сутта»3 и «Буддхаванса»4, неканоническом тексте «Анагатаванса»5 и в исторических хрониках («Махавамса» и «Чулавамса»)6. Самые ранние сведения о Майтрее содержатся в первом из названных памятников7, где повествуется о его воплощении в городе Кетумата во время правления царя Чаккавати Санкхи. Данный текст входит в состав «Дигха-никаи» — первого сборника Сутта Питтаки и, согласно Т. Рис Дэвидсу, он возник во времена эдиктов Ашоки8, в период оформления канона Типитаки9, то есть около середины III в. до н.э. Несмотря на то что содержательное ядро Типитаки было сформировано ко времени Третьего собора в Паталипутре (сер. III в. до н. э.)10, письменная фиксация Типитаки произошла при цейлонском царе Ватхагамани в 80 г. н. э., а дальнейшая редакция текстов канона продолжалась вплоть до создания комментария Буддагхосы в V в. н. э.11
Миф о Калки — десятой аватаре Вишну, — приход которого должен положить конец религиозному и нравственному упадку в последние времена Кали-юги, по-разному представлен в древних («Вишну-», «Ваю-», Брахманда-»
3 «Чаккаватти Сиханада Сутта» принадлежит к текстам раздела «Патика Вагга» (входит в состав Дигка Никая). В содержании данного памятника повествуется о Золотом веке человечества, о его деградации и пророчестве о возобновлении Золотого века.
4 «Буддхаванса» (Хроника Будд) — это 14-я книга «Кхуддака Никая» (входит в состав «Сутта Питаки»), посвященная описанию жизни Гаутамы Будды и предшествующих ему 24 Будд.
5 «Анагатавамша» — постканонический палийский текст XII в., посвященный истории Майтрейи.
6 «Махавамса» и «Чулавамса» — исторические хроники о царях Шри-Ланки.
7 Lancaster L. R. Maitreya // Encyclopedia of Religion / L. Jones, ed. Detroit, 2005. Vol. 8. P. 5619.
8 Rhys Davids T. W. Introduction to the Cakkavatti Slhanada Sutta // Dialogues of the Buddha / C. A. F. Rhys Davids, trans. L., 1921. P. 3. Р. 53.
9 Существуют разные мнения о времени возникновения Палийского канона. К примеру, согласно цейлонским хроникам, современный канон был сформирован во времена правления Ашоки. М. Винтерниц предположил, что канон, существовавший во времена Ашоки, был близок по содержанию к настоящему канону Типитаки, но не соответствует ему полностью. Во II в. до н. э. уже существовал корпус текстов, который назывался «Питаки» и был разделен на пять «Никай» и «Сутты». Тексты палийской литературы («Милиндапанха», хроники «Ди-паввамша» и «Махавамша») указывают на то, что Палийский канон начал свое существование в первый век нашей эры (см.: Winternitz M. A History of Indian Literature. Calcutta, 1933. Vol. 2. P. 5, 17, 18). Также следует учесть мнение А. Уинна, который полагает, что Палийский канон был сформирован в IV в. до н. э., так как он содержит множество исторических деталей, отражающих жизнь Будды в V в. до н. э. (см.: Wynne А. How old is Sutta-pitaka? Oxford, 2003. P. 22—29). Эта точка зрения мало реалистична, так как противоречит и тому, что индийцы (буддисты в том числе) очень поздно стали выдавать эти записи за свои сакральные или хотя бы авторитетные тексты, и тому, что до фиксации текста в каноническом комментарии (в данном случае это V в.) он был в «текучем состоянии».
10 Елизаренкова Т. Я., Топоров В. Н. Язык пали. М., 1965. С. 15.
11 Там же. С. 28.
и «Падма-» — IV—IX вв.) и поздних («Агни-», «Вараха-», «Шива-», «Бхагавата-», «Брахма-» — X—XII вв.12) пуранах13. Несмотря на всем известную сложность датировки индийских текстов14 и даже их относительную хронологизацию, следует предположить, что повествование о Калки возникло позже мифа о Майтрее. В. Д. О'Флаэрти, подчеркивая взаимовлияние данных мифологических сюжетов, считает, что, возможно, образ Калки был частично заимствован из сюжета о Майтрее. Также О'Флаэрти не исключает, что образы Калки и Майтреи могли сформироваться под влиянием парфян, которые в первые века нашей эры принесли в Индию свои представления об очищающем спасителе. По наблюдению той же исследовательницы, идея последней аватары активно развивается в Индии в тот самый момент, когда милленаристские движения распространяются в Европе, а проповедь христианства достигает Индии15.
Эсхатологическое содержание образов Майтреи и Калки включает в себя мифологические функции16 Времени и Дхармы, так как именно через их реализацию в мифологических сюжетах циклического типа отображаются представления о конечной судьбе мира в рамках завершения конкретного временного цикла. Функция времени в сюжетах о Майтрее и Калки объединяет сведения о хронологии их действий и месте их воплощения. Под функцией дхармы подразумевается социальный статус Майтреи и Калки и порядок их действий в период воплощения. Изложение последовательности событий, связанных с осуществлением двух вышеизложенных функций, составляет эсхатологический сюжет о Майтрее и Калки.
Миф о Майтрее
Майтрея («дружественный», «любящий», «милостивый»), будучи бодхи-сатвой — «существом, предназначенным к просветлению» (для буддизма тхера-вады), является исключительным религиозным образом, так как все прошлые бодхисатвы уже стали буддами, и последним из них был Будда Шакьямуни. Согласно «Буддхавамше», «Майтрея — это будущий пятый Будда этой кальпы»
12 Датировка отдельных пуран является очень трудной научно-исследовательской задачей, в связи с тем что стилистика и содержание каждого текста крайне неоднородны, каждая пурана состоит из наслаивающихся фрагментов, переходящих друг в друга редакций, что значительно усложняет систематизацию сведений о тексте, с помощью которых можно вывести хронологические границы его формирования.
Сахаров П. Д. Мифологическое повествование в санскритских пуранах. М., 1996. С. 24; Rocher L. The Puranas. Wiesbaden, 1986. P. 137, 242, 228, 155; Winternitz M. A. History of Indian Literature. New Delhi, 1977. Vol. 1. Р. 556.
13 Пурана (с санскрита — «древнее [повествование]» или «[повествование] о древнем» — средневековые тексты, в которых собраны мифы, легенды, сказания о древних временах, сведения о родословных, ритуаловедческие, правовые, архитектурные и прочие трактаты. Авторство пуран приписывалось легендарному Вьясе, создателю «Махабхараты» и «Рамаяны».
14 Winternitz. Op. cit. Vol. 2. Р. 25.
15 O'Flaherty W. D. The Hindus: An Alternative History. N. Y., 2009. P. 309.
16 Выявление мифологической функции каждого конкретного персонажа состоит в том, чтобы обозначить идентифицирующую черту образа (например, Яма — бог смерти и правосудия, Ушас — богиня зари) (см.: Невелева С. Л. Мифология древнеиндийского эпоса. М., 1975. С. 18).
(XXVII. 19)17. До своего прихода на землю Майтрея находится на радостных небесах Тусита («радостное»), которые являются особым пространством буддистской космологии, миром, где дэвы («сияющие») находятся в состоянии блаженства и в определенном времени. В повествованиях о Майтрее Тусита описываются как самое прекрасное и священное место среди небесных миров. «Махавамса» содержит сюжет об одном из царей, который, узнав о достоинствах небес Тусита и о том, что они являются местом, где находится ожидающий своего часа Майтрея, умер и в то же мгновение покинул этот мир на небесной колеснице, которая прибыла за ним с Небес Тусита (Махавамса XXXII. 71—77)18. Будучи на небесах Тусита, он возглавляет собрание богов и распространяет среди них учение об истине в прекрасно устроенной монашеской обители (вихара), сидя в зале, украшенном драгоценностями (мандапа), окруженный бхикшу («живущий на подаяние»), и излагает учение Абхидхаммы (Чулавамша V. 47—49)19. В определенном смысле Тусита — это идеальная модель времени и пространства в его эмоциональном восприятии (блаженство), которая должна быть реализована на земле для того, чтобы на ней появился Майтрея. Это пространство по-своему атемпорально, так как в нем ничего не происходит, и исчисление времени здесь номинально.
Представление о приходе Майтреи связано с описаниями времени всяческого благоденствия в процветающем царском городе — Кетумате (Бирма), которым правит царь — благочестивый и мудрый Санкха. Во время прихода Майтреи люди будут жить 80 тыс. лет, и у них будут только такие неприятности — влечение к пище и старость (Чаккаватти Сиханада Сутта XXVI. 23)20. Таким образом, в момент воплощения Будды золотой век города Кетумата полностью совпадет с блаженным безвременьем небес Тусита, и граница между миром Майтреи и миром людей, ожидающих его воплощения, станет условной.
Будда Майтрея родится в богатой семье брахмана Субрахмы и его жены Брахмавати и будет обладать различными физическими и духовными совершенствами. У Майтреи будет сын Брахмаваддхана и жена Чандамукхи, и он в течение 8 тыс. лет будет жить жизнью домохозяина (Аннагатавамса 104—109, 96, 48, 50). «Чаккаватти Сихананда Суттанта» (XXVI. 25) прямо называет Майтрею тем, «кто направляет тех смертных, что желают быть ведомыми, учителем для богов и людей»21. Обладая полнотой знания Дхармы, он будет странствовать по городам и весям, распространяя учение Будды и помогая людям достигнуть пробуждения (боддхи), ведущего к нирване — Аннагатавамса» (87)22. Последователи Майтреи станут членами монашеской общины, среди них будут женщины, торговцы, горожане и брахманы (Аннагатавамса 54—65)23.
17 MorrisR. The Buddhavamsa and the Cariyä-pitaka. L., 1882. Vol. 1. P. 67.
18 Geiger W., Bode M. H. The Mahavamsa or, the great chronicle of Ceylon. L., 1912. P. 226.
19 Geiger W. The Culavamsa: Being the More Recent Part of the Mahavamsa. L., 1930. P. 167.
20 Rhys Davids T. W. Cakkavatti Slhanäda Sutta // Dialogues of the Buddha... P. 72-73.
21 Ibid. P. 74.
22 Minayeff J. The Annagata-vamsa // Journal of the Pali text society / T. W. Rhys Davids, ed. L., 1886. P. 47.
23 Ibid. P. 49.
Согласно пророчеству, Майтрея приведет в движение символ буддийского учения — Колесо Закона24 (дхармачакра) и станет защитником мира. Древний образ Колеса Дхармы распространен в буддийской традиции, так как его вращение уподобляется распространению проповеди Будды для спасения всех существ. Будду, вращающего Колесо Дхармы, зовут чакравартином («тот, который поворачивает колесо»). Древнее значение данного слова — идеальный миро-правитель, происходящий из рода кшатриев и обладающий всей полнотой военной власти. К примеру, царь Ашока, провозгласивший буддизм практически официальной религией в III в. до н. э., воплотив образ буддийского монарха, предзнаменовал дальнейшее распространение образа вселенского монарха — чакравартина25.
В хрониках «Чуллавамсы» описывается то, какое значение имел Майтрея в религиозной жизни правителей: к примеру, царь Цейлона Дхатусена приказал одеть образ Майтреи в одежды царя и приставил к нему охрану, а царь Даппула построил статую в честь будущего Будды высотой в пятнадцать локтей (Чулла-вамса XXXVIII. 68; XLV.62)26. Культ Майтреи получил широкое распространение в Афганистане, Кашмире, Гандхаре, Матхуре, Центральной Азии27. Еще более он был популярен в Китае, Мьянме и Корее.
Майтрея — будущий Будда, рожденный в самое благоприятное время, будет жить 80 тыс. лет, и с его помощью многие станут «пробужденными» и передадут учение о Дхарме другим людям. «Когда совершенный Будда полностью угаснет, его учение будет распространяться еще 180 тыс. лет. После этого в мире наступит ужасное исчезновение» (Аннагатавамса 130—134)28. В течение 80 тыс. лет Майтрея будет проповедовать Дхарму в самое лучшее время и самым праведным людям, в самых благоприятных условиях на земле. Появление Майтреи не влечет за собой Золотой век, а, напротив, — Золотой век будет условием его явления в мире29.
Миф о Калки
Само имя Калки соотносится с метафорами времени и вечности: «Калки Вишнуясас — имя, движимое временем30». Образ Калки всегда связан с Кали-югой, временем упадка и нравственного падения, и Крита-югой, периодом благоденствия (Золотой век). «Когда начнется двадцать пятая кальпа и пройдет
24 Дхармачакра — образ учения Будды о пути освобождения от непрерывности перерождений в сансаре. Колесо Дхармы изображается с восемью спицами, означающими восьмеричный путь. Согласно традиции Тхеравады, Колесо дхармы было приведено в движение только один раз — во время проповеди Будды Шакьямуни в Сарнаттхе (Оленьем парке).
25 Kitagawa J. M. The many faces of Maitreya. A historian of Religions Reflections // Maitreya, the Future Buddha / A. Sponberg, ed. Cambridge, 1988. P. 10.
26 Geiger. Op. cit. Р. 226-227, 85-86.
27 Goldstone J. N. Eschatologteal backgrounds of devotionalism in Buddhist China. Vancouver, 1978. Р. 46.
28 Minayeff. Op. cit. P. 52.
29 Nattier J. The meanings of Maitreya. A typological analysis // Maitreya, the Future Buddha... P. 34.
30 Norman H. C. The Kalkiavatara of Vishnu // Transactions of the Third International Congress for the History of Religions. 1908. Vol. 2. Р. 86.
двадцать пять лет, он убьет всех людей и все живые существа» (Ваю-пурана II. 36. 113)31.
В «Араньякапарве» (Махабхарата III. 187. 87) повествуется о том, что Калки рождается в Шамбале «в деревне Самбхала»32 во время Крита-юги. Шамбалу как особое место, где через рождение Калки происходит смена временных периодов, можно определить как пространственно-временной континуум — хронотоп. Место рождения божества становится пространством, где сакрализуется время его мифологической активности. С другой стороны, деревню Шамбала можно проинтерпретировать как временную воронку, где Кали-юга еще не завершилась, а Крита-юга еще не настала. Все это дает возможность сделать выводы о неоднозначном характере проявления функции времени в Калки, в котором идея разрушения соперничает с идеями промежутка, рубежа, получившими пространственную форму выражения. Также следует отметить, что само название «Самбхала» — это прямая отсылка к буддистской Шамбале — полумифической стране, располагающейся где-то к северу от Индии, куда могут попасть лишь посвященные, да и то после тщательной и суровой подготовки.
Так как Калки родится в семье брахмана, «его наставником станет Яджна-валкья» (Ваю-пурана II. 36.104)33. Вероятно, высказывание о том, что Калки будет жрецом Яджнавалкьи, имеет метафорический смысл: здесь подразумевается, что Калки станет преемником Яджнавалкьи и будет наделен всеми его знаниями и законами. Яджнавалкья, как автор дхармашастры, является мифологическим образом, сопряженным со знанием, исполнением и защитой божественного закона, то есть обеспечивает совершенное знание дхармы. Калки перенимает все эти качества Яджанавалкьи, присваивая их себе. Родившись в первой варне, транслирующей благочестие и праведность, Калки возглавляет ее, становится лидером вооруженных брахманов: «Он будет окружен тысячами и сотнями и тысячами вооруженных брахманов. Он убьет всех, кто будет недостаточно благочестив и тех, кто будет отвергать дхарму» («Ваю-пурана» II. 36. 105—109).
В древнем индийском законодательстве были предусмотрены случаи, когда брахманы могли исполнять функции кшатриев: «После того как брахман спасся от беды благодаря имуществу, которое он приобрел, ведя образ жизни кшатрия, пусть он, совершив обряд очищения, оставит тот образ жизни кшатрия. Но брахман, который продолжает вести этот образ жизни для удовольствия, считается "солдатом", тем, кто сошел с истинного пути и недостоин быть в обществе брахманов» (Дхармашастра Нарады III. 56)34. Калки, окруженный брахманами-солдатами, меняет традиционные установки дхармы, исходя из того, что она уже нарушена. Калки транслирует в мир обновленное благочестие, которое освобождает себе пространство посредством уничтожения всех тех, кто распространяет порок.
31 The Vayu Purana. A system of hindu mythology and tradition / R. Mitra, ed. Calcutta, 1881. Vol 2. Р. 723.
32 Махабхарата. Араньякапарва / Я. В. Васильков, С. Л. Невелева, пер., предисл., ком-мент. М., 1987. С . 717.
33 The Vayu Purana... Р. 723.
34 Дхармашастра Нарады / А. А. Вигасин, А. М. Самозванцев, пер., коммент. М., 1998. С. 74.
Возглавляя целую армию брахманов, Калки призван уничтожить все проявления кризиса кали-юги, которые обусловлены всесторонним нарушением дхармы и безразличием к сакральной традиции. В Кали-юге вытесняется древний обряд, смешиваются варны, народы, территории. Все упрощается (от порядка проведения ритуала до способа человеческой жизни), что влечет за собой искажение человеческого ума (психическое слабоумие) и всеобщую меланхолию. Ядро кризиса — небрежное отношение к ритуалу, лживые цари, поощряющие вторжение варваров-завоевателей (млеччхов) и смешение культур.
Приход Калки как кульминация деградации мира — это большая неприятность для мира, которая характеризуется массовым убийством беззаконников. В пуранах нет сведений о страшных катаклизмах и стихийных бедствиях. Народ нарушил дхарму и несет за это ответственность и наказание. В текстах пуран содержатся несколько противоположных сведений о том, как именно Калки будет судить и наказывать всех тех, кто нарушил Дхарму.
Классическая формулировка основного принципа суда Калки может быть воспроизведена следующим образом: «С помощью своей мощной силы он уничтожит всех млеччхов, воров и всех тех, чьи умы будут беззаконными» (Вишну-пурана IV. 24. 101)35.
Следовательно, самое страшное наказание возложено на завоевателей, которые, согласно текстам о Кали-юге, являются и грабителями, и неправедными царями одновременно. Млеччхи — главное зло Кали-юги, так как из-за них происходит тотальное обмирщение, а всех тех, кто стал его жертвой, ждет суд Калки. «Сраженные Калки, все млеччхи будут уничтожены, все нечестивые люди и без-законники тоже будут обречены...» (Ваю-пурана II 37. 391)36.
Наказание врагов Калки будет происходить двумя способами. В соответствии с первым, все они падут от рук Калки и его войска — вооруженных брахманов. Второй способ уничтожения нечестивцев — через их самоубийство: «Тогда Калки во главе своих армий добьется своей цели. Все его враги уничтожат себя сами. Они сами по себе снова станут сиддхами. Ведомые неизбежной судьбой, они станут безумными, яростными и впадут в заблуждение, что станет причиной их взаимного уничтожения» (Ваю-пурана II. 36. 115—120)37.
Необходимо отметить, что, согласно пуранам, самоубийцы становились претами — злыми духами умерших, которые из-за своих грехов не могут достигнуть освобождения: «Те, умерев, становятся претами, которые совершили злые поступки и находятся во власти прежних деяний. [Это] те, кто были повешены, и те, кто отравлены или убиты оружием или сами убили себя; те, которые погибли от холеры или же в огне»38.
Один из парадоксов отрывка о массовом самоубийстве противников Калки состоит в том, что его враги не становятся претами, а становятся сиддхами — по-
35 Vishnu Purana with commentary by Vishnuchitta Alwar / P. B. Annangaracharya, ed. Kanchipuram. 1972. Р. 295.
36 The Vayu Purana... Р. 767.
37 Ibid. Р. 723.
38 Гаруда-пурана 12. 3, 8 // Гаруда-пурана. Человек и мир / Е. В. Тюлина, исслед., пер., коммент. М., 2003. С. 153-154.
лубожественными существами индуистской мифологии, обитающими в воздухе. Сиддхи обладают святостью и чистотой, они сопровождают мудрецов, умеют левитировать и наделены сверхспособностями: могут менять вес, свободно перемещаться во времени и в пространстве, подчинять любых существ своей воле39. Таким образом, можно сделать вывод, что встреча Калки с его противниками кардинально их меняет и трансформирует в эталоны исполнения дхармы (сиддхи).
Необходимо привести и другую цитату, анализ которой дает возможность увидеть еще один образ суда Калки: «Вместе со своими последователями он достигнет вечного покоя между Гангом и Ямуной. Когда Калки будет проходить мимо, цари умрут вместе со своими солдатами. Никто больше не сможет удерживать людей. Когда не станет охраны, они станут убивать друг друга в бою» (Ваю-пурана II. 36. 115-120)40.
Исходя из содержания этого отрывка, трудно сделать вывод, что Калки и его войско будет убивать противников. В тексте подчеркивается, что он пройдет мимо, а цари со своими солдатами умрут, что позволяет предположить отсутствие военных действий между армиями. Противопоставляя Калки как воплощенную дхарму и царей с их ближайшим окружением как высшее проявление адхармы, можно сделать вывод, что присутствие божественного закона само по себе, без каких-либо усилий (военных действий) устраняет нечестивую природу, которая стала идентичностью царей и их подданных. В пуранах встречаются и утверждения о том, что при встрече с Калки само слово «царь» исчезнет (Ваю-пурана II. 37. 391)41. Институт царской власти, ставший воплощением насаждаемых беззаконий, полностью устраняется карающим божеством. Люди, которые остались без своих военачальников, погружаются в хаос и убивают друг друга, в этом можно увидеть идею самоуничтожения тех, кто находится во власти адхар-мы и постиг свою причастность к небытию при встрече с Дхармой.
Несмотря на все изложенные способы суда Калки, в «Ваю-пуране» есть сведения о том, что Калки убьет все живые существа на земле: «Когда начнется двадцать пятая кальпа и пройдет двадцать пять лет, он будет убивать все живые существа и мужей. Своими беспощадными действиями он оставит на земле только семена растений» (Ваю-пурана 36. 113-114)42. Но такой исход событий предлагается только в одной пуране, где есть противоположные указания на то, что суд Калки касается только беззаконников, млеччхов и царей. Подводя итоги описания суда Калки, можно сделать вывод, что в процессе суда Калки является персонифицируемой Дхармой, которая уничтожает адхарму, преображая ее последователей.
В старших и средних пуранах нет описаний страшных зрелищ предстоящей битвы, есть только образы хаоса, печали, дисгармонии, что отображает сущность эсхатологического конфликта как столкновения оппозиционных категорий (истины и лжи, добродетели и порока, закона и беззакония). Невозможно
39 Hopkins E. W. Epic mythology. Strassburg, 1915. Р. 60.
40 The Vayu Purana... Р. 723.
41 Ibid. Р. 767.
42 Ibid. Р. 723.
точно определить то, каким образом будут наказаны беззаконники и млеччхи, в силу того, что суд Калки — это пророчество, в котором есть смысловые разрывы и неточности. Необходимо отметить, что не совсем корректно называть эсхатологические события пророчествами, потому что они (в отличие от христианской традиции) неизбежны и неотвратимы, не несут характер угрозы и не формулируются для предостережения в целях исправления людей и их покаяния. Пура-ническое пророчество о Суде Калки — это уверенное утверждение смены космогонической парадигмы, где ответственность беззаконников и млеччхов является условной, поскольку ухудшение дхармы на протяжении юг является заданным параметром существования индуистского мироустройства. В связи с этим категории греха, вины, ответственности и наказания относительны и в чем-то формальны, так как те, кому они приписаны, лишены свободы их преодолеть. Таким образом, можно говорить о механичности эсхатологического суда Калки, в котором нет места для покаяния умирающего мира, так как это противоречит самой дхарме, требующей его циклического возобновления.
Логичным следствием условного суда Калки является переход мира в Крита-югу и торжество дхармы. Во время Крита-юги вернутся благоденствие и богатство, каждая варна будет заниматься своими обязанностями, появятся праведники и чувство святости. Однако самые большие изменения коснутся сознания людей: «Он восстановит справедливость на земле, и умы тех, кто будет жить в конце Кали-юги, проснутся и станут подобными прозрачному кристаллу» (Вишну-пурана IV. 24. 102)43.
Речь идет о дхармическом очищении при встрече с дхармой в лице Калки. Кроме этого, в текстах пуран говорится, что люди, которые очистятся, станут «семенами человеческих существ и дадут рождение новому поколению, что станет следовать законам Крита-юги — эпохи чистоты» (Вишну-пурана IV. 24. 100)44. Установление Крита-юги является финальным эсхатологическим актом Калки, осуществлением его миссии. Нерешенным остается вопрос о совпадении времени Крита-юги и времени всех изменений, спровоцированных появлением Калки, так как в пуранах сведения об изменениях, характерных для Крита-юги, даются без точного определения этого времени. Иными словами, остается неизвестным точное время перемен: либо это рубеж между Кали-югой и Крита-югой, либо это все происходит в Крита-югу. Обращаясь к приведенным выше цитатам о Калки-юге, можно сделать вывод, что все метаморфозы происходят с землей и человечеством именно в то время, сроки которого неизвестны. Логично было бы допустить, что в Крита-юге люди должны уже быть совершенными, а Калки-юга — это тот самый период «чистилища», во время которого происходят все изменения.
Идею Калки-юги можно в некоторой степени сравнить с христианской концепцией хилиазма (милленаризма), в рамках которой в течение тысячи лет Иисус Христос и торжествующие христиане-праведники будут править миром. Относительный хилиазм Калки-юги — это действительно торжество победите-
43 У^пи Ригапа... Р. 295.
44 ма.
ля — Калки и дхармы, а также время религиозно-психологического переворота в сознании людей нового поколения.
Майтрея и Калки
Активное взаимодействие мифов о Майтрее и Калки демонстрирует сюжет «Калки-пураны»45 — позднего вишнуитского бенгальского текста XVIII в. Некоторые весьма известные исследователи (к примеру, С. Джаясвал)46 полагают, что концепция последовательности будд и средневековое индуистское учение об аватарах развивались и взаимодействовали, и на формирование аватары Калки повлиял миф о Будде Майтрее. «Калки-пурана», как наиболее поздний текст, посвященный Калки, позволяет увидеть некоторые явные параллели между мифологическими образами Калки и Майтреи. В соответствии с палийскими источниками, приход Майтреи происходит во время правления благочестивого царя Сангхи, который становится последователем Майтреи и всячески поддерживает его мессианские походы — проповеди дхармы. В начале «Калки-пураны» мы встречаем образ царя Висакхаюпы — правителя Аванти (княжества, в земли которого входила деревня Шамбала — место рождения Калки). Прямая отсылка к буддистской Шамбале, полумифической стране, располагающейся где-то к северу от Индии, демонстрирует инклюзивистское47 значение некоторых элементов мифа о Калки. Висакхаюпа узнает о Калки, заметив, что все люди, живущие в Махисвати, столице его княжества, в один момент стали благочестивыми (Калки-пурана III. 33—35)48, а все те, кто не улучшили свое религиозное состояние, покинули Аванти. Столица праведного царя Сангхи—Кетумати — это место изобилия, где все люди живут праведно еще до встречи с Майтреей. Небольшая вставка описания удивительно благочестивых нравов жителей Махисвати, чтущих законы Вед и святость варна-ашрамы на фоне беззаконий Кали-юги, явно отсылает к образу города Кетумати, где Майтрея начинает свою миссию. «Царь Висакхаюпа увидел, что жители его столицы — Махисмати, в том числе брахманы, вайшьи и шудры, внезапно переменили свои убеждения, теперь они совершали жертвоприношения, подавали милостыню и совершали аскезу» (Калки-пурана III. 33)49. При встрече с Калки Висакхаюпа испытывает сильнейший религиозный экстаз: «Как только царь Висакхаюпа увидел Господина Калки, он испытал величайшее восхищение. Он поклонился Калки и стал его последователем» (Калки-пурана III. 40)50. В «Калки-пуране» Висакхаюпа называется праведным царем, и именно он становится покровителем, другом и союзником
45 Rocher. Op. cit. P. 183.
46 Jaiswal S. The origin and development of vaisnavism. Delhi, 1967. P 119, 130; Abegg E. Der Messiasglaube in Indien und Iran. B., 1928.
47 Смысл индуистского инклюзивизма, согласно П. Хакеру, заключается в том, что элемент, или мифологический образ, одной религиозной традиции присваивается другой религиозной традицией и ставится в подчиненное положение (см.: Hacker P. Inclusivismus: Eine indische Denkform / G. Oberhammer, Hrsg. W., 1983. P. 12).
48 Kalki Purana of Sri Veda Vyasa / P. J. Vidyasagara, ed. Calcutta, 1890. P. 12.
49 Ibid.
50 Ibid.
Калки в его походах против буддистов и джайнов на Севере Индии, где Калки из завоеванных земель создает конфедерацию княжеств51. Завоевательные походы Калки во главе многих армий царей-союзников несут в себе элементы активной проповеди: к примеру, он пытается убедить восставших против него жен млеччхов в истинности своего учения. Следует отметить, что Калки уходит из мира в процессе медитации и окруженный великолепием, славой и всеми теми, кто предан ему, что явно можно сравнить с финальным достижением нирваны Будды Майтреи: «Господин сел у Ганга, а затем принял четырехрукую форму и впал в глубокую сосредоточенность. Так Калки осуществил свое исчезновение из этого мира. Все движущиеся и недвижущиеся живые существа стали свидетелями его исчезновения и прославляли его в великом удивлении» (Калки-пурана XXXIII. 21-25)52. Еще больше усиливает сходство сюжета о Калки с повествованием о Майтрее следующая деталь: «Когда царь Висакхаюпа услышал об исчезновении Калки в этом мире, он оставил свое царство сыну и ушел в лес» (Калки-пурана XXXIII. 29)53. Мотив ухода в лес является одной из метафор принятия отшельнического статуса, что не может не напомнить повествование о том, как после встречи с Майтреей царь Сангха принимает монашество и дает клятвы отречения.
Рассматривая параллели двух мифологических образов, следует отметить, что Майтрея и Калки происходят из семей брахманов, и оба оказываются вне социальных ограничений своей собственной варны. Образ Майтреи совершенно теряет какое-либо брахманское и кшатрийское содержание, которое присутствует в его образе фиктивно и скорее метафорически отображает завоевательную активность его проповеди. Наконец, образы Майтреи и Калки, безусловно привлекательные с точки зрения миссии и проповеди, очевидно были предназначены для распространения буддизма и вишнуизма, что делает их схожими с точки зрения их роли и значения в той религиозной среде, где они сформировались.
Вместе с тем между двумя эсхатологическими образами есть и несомненные различия. Калки, в отличие от Майтреи, демонстрирует абсолютную вовлеченность в «общественную жизнь» времени Кали-юги, где он реализует себя как идеальный брахман и идеальный кшатрий, синтезируя достоинства двух варн и тем самым преодолевая их ограничения. Реализуя функцию времени, Майтрея и Калки привносят в мир модель Золотого века, но Калки это делает постепенно, преодолевая беззаконие Кали-юги, а Майтрея синхронизирует Золотой век мира с золотым веком Небес Тусита. В мифе о Майтрее мы не найдем традиционного эсхатологического сюжета, где будет обязательно описан кризис или катастрофа, влекущие за собой глобальные перемены в мироздании. В сюжетах о Май-трее нет противостояния между праведниками и беззаконниками, нет дуализма священного и профанного, так как будущий Будда приходит в мир, который находится в идеальном состоянии, а его жители требуют пробуждения и освобождения от сансары как перехода на новый уровень бытия. Сюжет о Калки имеет
51 Mankad D. R. Kalki — the earliest check to Buddhism // Encyclopaedia of Hinduism / N. Singh, ed. Delhi, 2000. Vol. 41. P. 1451.
52 Kalki Purana... P. 125.
53 Ibid. P. 126.
четкую структуру (кризис-возмездие / суд-восстановление мира), где каждый элемент предопределен во времени. Сам Калки — это пограничная мифологическая фигура, которая запускает четко выверенный механизм запланированного восстановления мира после деградации дхармы во время Кали-юги. В отличие от Калки, Майтрею нельзя назвать судьей мира, образ действий Майтреи — это просвещение и проповедь, активное взаимодействие со всеми людьми без социальных и культурных разграничений.
Сравнивая эсхатологическое содержание образов Майтреи и Калки, следует отметить, что, по всей вероятности, сюжет о Калки был инспирирован текстами буддистского канона и в то же время инклюзивистски адаптирован к вишнуист-ской традиции, вследствие чего Калки, находясь в определенном мифологическом родстве с Буддой Майтреей, уничтожает тех, кто почитает последнего.
Ключевые слова: Калки, Майтрея, мифологическая функция, циклическая эсхатология, пурана, инклюзивизм.
Список литературы
Гаруда-пурана. Человек и мир / Е. В. Тюлина, иссл., пер., коммент. М., 2003. Дхармашастра Нарады / А. А. Вигасин, А. М. Самозванцев, пер., комм. М., 1998. Елизаренкова Т. Я., Топоров В. Н. Язык пали. М., 1965.
Махабхарата. Араньякапарва / Я. В. Васильков, С. Л. Невелева, пер., предисл, коммент. М., 1987.
Невелева С. Л. Мифология древнеиндийского эпоса. М., 1975. Сахаров П. Д. Мифологическое повествование в санскритских пуранах. М., 1996. Abegg E. Der Messiasglaube in Indien und Iran. B., 1928. Dialogues of the Buddha / C. A. F. Rhys Davids, trans. L., 1921. P. 3. Geiger W. The Culavamsa: Being the More Recent Part of the Mahavamsa. L., 1930. Geiger W., Bode M. H. The Mahavamsa or, the great chronicle of Ceylon. L., 1912. Goldstone J. N. Eschatologkal backgrounds of devotionalism in Buddhist China. Vancouver, 1978.
Hacker P. Inclusivismus: Eine indische Denkform / G. Oberhammer, Hrsg. W., 1983.
Hopkins E. W. Epic mythology. Strassburg, 1915.
Jaiswal S. The origin and development of vaisnavism. Delhi, 1967.
Kalki Purana of Sri Veda Vyasa / P. J. Vidyasagara, ed. Calcutta, 1890.
Kitagawa J. M. The many faces of Maitreya. A historian of Religions Reflections // Maitreya, the
Future Buddha / A. Sponberg, ed. Cambridge, 1988. P. 7-23. Lancaster L. R. Maitreya // Encyclopedia of Religion / L. Jones, ed. Detroit, 2005. Vol. 8. P. 5619.
Mankad D. R. Kalki — the earliest check to Buddhism // Encyclopaedia of Hinduism / N. Singh,
ed. Delhi, 2000. Vol. 41. P. 1451. Minayeff J. The Annagata-vamsa // Journal of the Pali text society / T. W. Rhys Davids, ed. L., 1886. P. 33-54.
MorrisR. The Buddhavamsa and the Cariya-pitaka. L., 1882. Vol. 1.
Nattier J. The meanings of Maitreya. A typological analysis // Maitreya, the Future Buddha /
A. Sponberg, ed. Cambridge, 1988. P. 23-51. Norman H. C. The Kalkiavatara of Vishnu // Transactions of the Third International Congress for
the History of Religions. 1908. Vol. 2. O'Flaherty W. D. The Hindus: An Alternative History. N. Y., 2009.
Rhys Davids T. W. Cakkavatti Sihanada Sutta // Dialogues of the Buddha / C. A. F. Rhys Davids,
trans. L., 1921. P. 3. P 72-73. Rocher L. The Puranas. Wiesbaden, 1986.
The Vayu Purana. A system of hindu mythology and tradition / R. Mitra, ed. Calcutta, 1881. Vol 2.
Vishnu Purana with commentary by Vishnuchitta Alwar / P. B. Annangaracharya, ed.
Kanchipuram. 1972. Winternitz M. A History of Indian Literature. Calcutta, 1933. Vol. 2. Winternitz M. A. History of Indian Literature. New Delhi, 1977. Vol. 1. Wynne A. How old is Sutta-pitaka? Oxford, 2003.
St. Tikhon's University Review. Series I: Theology. Philosophy. Religious studies.
2017. Vol. 72. P. 89-102
Ivanova Anastasia, Lecturer
St. Tikhon's Orthodox University for the Humanities 6/1 Likhov pereulok, Moscow 127051, Russian Federation [email protected]
Eschatological Content of the Images of Kalki and Buddha Maitreya: a Comparative Analysis
A. Ivanova
In the medieval Indian mythology based on the texts of the Pali canon of Ttipitaka and the Puranas, there are images that reflect eschatological religious and philosophical ideas. One of the main images is Kalki, the tenth avatar of Vishnu, the Hindu messiah, whose coming, according to the Puranas, must put an end to the moral and religious decay in the last days of Kali-yuga. The myth of the bodhisattva Maitreya, whose worship is widespread in various schools of Buddhism, is connected with the prophecy about the future rebirth of Maitreya, who awaits his time in Tushita Heaven. This article deals with the eschatological content of myths about Maitreya and Kalki as well as the way how it was realised in the sequence of the mythological plot associated with the ultimate destiny of the world at the point of completing the successive time circle. Comparing the myths of Maitreya and Kalki, we observe a certain similarity between their images, which raises the following question: which of the mythological plots was primary? Proceeding from the earlier origin of the myth about Maitreya, one should note that the image of Kalki in the literature of the Puranas was formed under the influence of the inclusivist strategies of the Vishnu tradition. Despite the unity of mythological functions and active interaction, the images of Kalki and Maitreya are contrasted in relation to each other, since they demonstrate two different scenarios of cyclic eschatology: the Kalki's tribunal and his cruel retribution, and Maitreya's preaching that brings salvation to all beings.
Keywords: Kalki, Maitreya, mythological function, cyclic eschatology, purana, inclusivism.
References
Abegg E., Der Messiasglaube in Indien und Iran, Berlin, 1928.
Annangaracharya P. B., ed., Vishnu Purana with commentary by Vishnuchitta Alwar, Kanchipuram, 1972.
Elizarenkova T. Ia., Toporov V. N., Iazyk pali, Moscow, 1965.
Geiger W., The Culavamsa: Being the More Recent Part of the Mahavamsa, London, 1930.
Goldstone J. N., Eschatologirnl backgrounds of devotionalism in Buddhist China, Vancouver, 1978.
Hacker P., Inclusivismus: Eineindische Denkform, Wien, 1983.
Jaiswal Suvira., The origin and development of vaisnavism, Delhi, 1967.
Kitagawa J. M., "The many faces of Maitreya. A historian of Religions Reflections", in: Maitreya, the Future Buddha, Cambridge, 1988, 7-23.
Lancaster Lewis R., "Maitreya", in: Encyclopedia of Religion, Detroit, 8, 2005, 5619.
Malalasekera G. P., Dictionary of Pali proper names, New Delhi, 2007.
Mankad D. R., "Kalki — the earliest check to Buddhism", in: Encyclopaedia of Hinduism, Delhi, 2000, 41.
Nattier J., "The meanings of Maitreya. A typological analysis", in: Maitreya, the Future Buddha, Cambridge, 1988, 23-51.
Neveleva S. L., Mifologiya drevneidiyskogo epo-sa, Moscow, 1975
O' Flaherty W. D., The Hindus: An Alternative History, New York, 2009.
Rhys Davids T. W., ed., "Cakkavatti Slhanada Sutta", in: Dialogues of the Buddha, London, 3, 1921.
Rocher L., The Puranas, Wiesbaden, 1986.
Sakharov P. D., Mifologicheskoepovestvovanie v sanskritskikhpuranakh, Moscow, 1996.
Tiulina E. V., ed., Garuda-purana. Cheloveki-mir, Moscow, 2003.
Winternitz M., A History of Indian Literature, New Delhi, 1, 1977; Calcutta, 2, 1933.
Wynne A., How old is Sutta-pitaka? Oxford, 2003.
Vasil'kov V., Neveleva S. L., ed., Makhab-kharata. Aran'iakaparva, Moscow, 1987.
Vigasin A. A., Dkharmashastra Narady, Moscow, 1998.
