CC BY
58
Г.Р. Шагапова УДК 39+908 (470.57)
КАЛЕНДАРНЫЕ ОБРЯДЫ В ИГРОВОЙ КУЛЬТУРЕ БАШКИР (на примере игры «Сукыр тэкэ» - «Слепой козел»)
В статье анализируется башкирская игра «Ьукыр тэкэ» - «Слепой козел» (варианты названия «^3 бэйлэш» - «Глазки-завязки», «Кем килгэн?» - «Кто пришел?»). Игра трактуется как сложный обряд: слепой -представитель «мира мертвых», ритуальный смех над ним означает его ритуальное воскрешение. В считалке, сопровождающей игру, выявляется культовое отношение к огню, а также прием обрядовой пищи (блинов или каши). Однако сравнительно-сопоставительный анализ башкирского варианта с аналогичными вариантами игры у народов Средней Азии и Сибири позволяет прийти к следующему выводу: здесь огонь играет очистительную силу и связан с продуцирующей магией, а в ритуальной пище, скорее всего, проявляется, очень ранний пласт земледельческой традиции: совместная трапеза должна была увеличивать богатство рода. В игре обнаруживается эротическая составляющая, которая в игровой культуре народов Востока, особенно в мусульманских, выражена очень слабо. В описаниях игры «Слепой козел» у народов Европы этот аспект просматривается довольно отчетливо. Традиционно эротическую составляющую ритуала также соотносят с идеей плодородия и процветания. Не случайно в игре принимали участие молодые юноши и девушки. В наши дни игра перешла в младшую возрастную группу.
Игра проводилась в зимнее время и имела привязку к весеннему солнцестоянию. Данный факт позволяет утверждать, что обряд, лежащий в основе игры «Слепой козел», проводился в феврале-марте месяце и был связан с культурой скотоводческих племен. Автор предлагает гипотезу: ритуал возник в земледельческой среде, в неолитическую эпоху, до расселения человечества в Евразии. Народы, впоследствии перешедшие к скотоводству, дали обряду новый импульс, связав его с очищением, обновлением и преумножением скота. Именно тогда слово «слепой» стало упоминаться в контексте с животными (слепой козел, слепой баран). Следовательно, в игре у народов Центральной Азии, Урала, Сибири, Дальнего Востока мы имеем дело со следами двух обрядов: древнейшего ностратического, земледельческого, и более позднего, скотоводческого.
Ключевые слова: башкирские игры, семантика, обряд, ритуал, магия плодородия
Gulkay R. Shagapova
CALENDAR RITES IN BASHKIR TRADITIONAL GAMES ("Blind Goat" as an Example)
The article analyses the Bashkir game "Blind Goat" (that corresponds to the English "Blind Man's Buff') also known as "Blindfold" or "Who came?". Some scholars interpret it as a complex ritual: the blind is a representative of the world of the dead, laughing at him conveys raising him from the dead. In the selection rhyme one may observe worshipping fire, though faintly, and eating the ritual food, pancakes and cereal. By comparing the Bashkir game in question to similar games spread among peoples from Central Asia and Siberia the author came to the conclusion that according to ancient beliefs fire was purifying and associated with producing magic, while mentioning ritual food reveals early elements of farming: having a meal together was believed to contribute to increasing the family's wealth. The game contains an erotic component which is revealed very weakly in traditional games occurring among the peoples of the East, unlike of Europe. Scholars usually relate this component to the idea of fertility and prosperity. Not by chance in early times young people played the game, today children often do.
Шагапова Гулькай Рахимьяновна, кандидат исторических наук, доцент Нефтекамского филиала Башкирского государственного университета, e-mail: shagapovanfbgu@mail.ru
Gulkay R. Shagapova, Cand.Sc. (History), Associate Professor of the Neftekamsk Branch of the Bashkir State University (Neftekamsk, Russia), e-mail: shagapovanfbgu@mail.ru
© Шагапова Г.Р., 2013
The game was played in winter and connected with the spring solstice. This evidence suggests that the rite, the game "Blind goat" was based on, was performed in February or March and associated with the culture of cattle breeding tribes. The author hypothesized that the rite had originated in agricultural environment during the Neolithic age, before men settled Eurasia. Peoples that later took up cattle breeding gave it a new colour and connected it with purifying and increasing the livestock number. Just then the word "blind" was used in the context of animals (for example, blind goat or blind sheep). Consequently, in the game spread among peoples from Central Asia, the Urals, Siberia, and the Far East we are dealing with traces of the two rites, the first is ancient Nostratic, or agricultural, and the second is cattle breeding.
Keywords: Bashkir games, semantics, ceremony, ritual, magic fertility
В культуре башкир четко выделяются, с одной стороны, традиционный скотоводческий уклад, с другой - элементы земледельческой культуры. В игровой культуре, которая является отражением образа жизни народа, такое деление ощущается более чем явно, поскольку закономерна тесная связь игр с хозяйством и занятиями населения. Полагая, что игра сопровождает человека с глубокой древности, можно также предположить наличие реликтовых элементов культуры дописьменной истории человеческого общества.
В игровой культуре башкирского этноса есть игра c легкоузнаваемым и простым мотивом. В ней участвуют как минимум два человека, один из которых ловит другого с завязанными глазами. Наиболее распространенными ее названиями являются ky§ бэйлэш (Kuz beilesh -глазки-завязки), hзпзлзк (Hepelek - жмурки), Ьукыр тжэ (Hukyr teke - слепой козел)1.
В национальной башкирской литературе данная игра неоднократно и очень подробно описывалась, имеется большое число публикаций, посвященных различным ее вариантам. Несколько примеров из полевых записей, а также еще два из опубликованных источников приводит А.М. Сулейманов [11, с. 168-170, 177-179]; четыре варианта имеется в работах И.Г. Галяутдинова [4; 5]; ее описание есть у Ф.Ш. Абсаликовой [1, с. 123-124] и у А.Ф. и Ф.Ф. Илимбетовых [6, с.168]. Такое изобилие материала лишний раз свидетельствует о том, что необходимо переходить от описательных действий к анализу внутреннего содержания игровой культуры. Игра в «Слепого» неоднократно привлекала внимание не только этнографов и фольклористов, но и литературоведов, искусствоведов и художников (например, полотно Ф. Гойя, изображающее игру в жмурки). Анализу игры «Жмурка» посвящена обширная статья К.А. Богданова [2]. Проведенные им исследования приводят к следующим выводам: игра известна многим народам Европы с глубокой древности; в названии игры
всегда присутствует термин «слепой». Поскольку известно, что тема слепоты связана со смертью, то водящий, который и является «жмур-кой», «слепым», не есть существо «живого» мира. Исходя из этого, К.А. Богданов трактует эту игру как древний обряд, первоначальная суть которого состояла в том, чтобы уйти от встречи с судьбой или смертью. Все сказанное, безусловно, верно, но автор оставляет в стороне материалы по народам к востоку от Волги, тем самым существенно обедняя свои выводы.
Игра в «Слепого» рассматривается либо как ориентированная на выбор партнера, либо как ритуал избегания от судьбы, либо призванный обеспечить процветание хозяев дома.
На наш взгляд, идеи, лежащие в ее основе, намного шире и глубже.
Постараемся вскрыть семантику игры, опираясь на наши полевые материалы по башкирам.
Мотив игры выглядит следующим образом: она имеет зачин, когда по считалке определяется ведущий, который вначале представляется обыкновенным живым человеком, участвующим на равных со всеми в выборе ведущего. Затем он становится явным представителем потустороннего мира: он слепой (ему завязывают глаза) - отсюда название игры; с ним не разговаривают, его избегают; он пространственно ограничен кругом, организованным игроками. Ритуал, совершаемый игроками, типичен во всех вариантах игры: водящий должен поймать кого-либо из игроков и, поймав, угадать его имя. Если имя отгадано правильно, то игроки меняются ролями. Игра отличается особым шумом, весельем и смехом (веселые козни в основном в адрес «слепого»). Смех в обряде имеет ритуальный характер [8, с. 203]. Особая роль принадлежит смеху над представителем потустороннего мира. В данном случае снимается проблема -оппозиция «жизнь - смерть», что представляет собой ритуальное воскрешение умершего.
В данной игре четко прослеживается культовое отношение к огню. Среди башкирских детей
1 Название игры в статье дается в латинской транскрипции. ПРОБЛЕМЫ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ. 2013/4 (62)
34
Г.Р. Шагапова
в некоторых вариантах игры имеется нетипичный зачин: считалка для выбора ведущего не используется. Но один из потенциальных участников мажет палец сажей (из печи) и сжимает руку в кулак. Остальные игроки по очереди должны разжать его: кому выпадет запачканный палец - тому и водить (водящему выпал жребий ухода в мир иной, т.е. он «умер»). Ему завязывают глаза, подводят к двери, у которой вращают его три раза и дают ему подержаться за дверную ручку. В этот момент произносят считалку:
hукыр бабай, квтвп тор, Ишек бауын тотоп тор
- Ишек бауы, нык тор, Берэм-берэм тоттор.
Слепой дядя, подожди, Подержи дверную ручку, Держи ее крепко, Гоняй солдат!
Или такой вариант:
- Эбей коймак бешерэ, Бабай ашап бвтврэ, ^1йыр§ары бакыра, Бы^ау^ары акыра, Кэзэлэре Ыкерэ! Шыбыр-р-р-р!
- Бабушка печет блины, Дед все съедает. Корова мычит, Телята кричат,
Козы скачут! Шыбыр-р-р-р.
После этого «ритуала» и начинается собственно игра.
В научной литературе имеется описание аналогичной игры у эвенков: у них перед игрой водящего обводят вокруг земляного очага три раза [3, с. 33]. Определенная связь игры с очагом отмечается в играх казахов и киргизов. Троекратный оборот вокруг своей оси символизирует тот же самый обвод вокруг очага. Но можно расценивать обвод и как пограничное состояние личности водящего. Не случайно водящий держится за дверную ручку только после троекратного вращения, да и само действие в башкирском варианте всегда происходит около двери. Дверь (а точнее, порог) ассоциируется с границей «свое-чужое», «безопасность-опасность», «изве-данное-неизведанное». Водящий связан с потусторонним миром, в который он попадает после
очистительной процедуры огнем, но он имеет связь и с миром живых. Существовала также вера в сверхъестественную благодатную силу: от костров земледельцы ждали хорошего урожая. Таким образом, костру приписывали продуцирующую и очистительную силу.
В литературе, посвященной тюркоязычным скотоводческим этносам, в т.ч. и башкирам, есть устоявшееся мнение, что игра с названием «Слепой козел» возникла в скотоводческой среде и имела силу очистительной магии, направленной против эпизоотий. Действительно, у башкир сохранился обряд, описанный С. Руденко: «Для предотвращения падежа скота, да и жителей от болезни (например, от сибирской язвы, чумы) башкиры добывали огонь при помощи трения и подкуривали им скот. При добывании огня трением тушили все огни... Добытый огонь принимали на трут и подкуривали им скот. Этим добытым трением огнем зажигали огни в очагах и печах» [9, с. 325326]. Аналогичный обряд добывания «чистого огня» известен чувашам, казахам, удмуртам.
Любопытно, в приведенной выше считалке упоминаются совместная трапеза и ритуальное блюдо - блины. И хотя у башкир, как и у многих других кочевых народов Евразии, в прошлом было распространено кочевое земледелие, обеспечивавшее исключительно внутренние потребности, все же здесь проглядывается, скорее всего, очень ранняя земледельческая традиция. Совместный прием пищи, в данном случае ритуальных блинов, всеми членами семьи во время обряда был призван способствовать увеличению ее богатства и достатка.
Можно определить время проведения обряда. Во-первых, перед нами одна из немногих игр, которые проводились в помещении, да к тому же в холодное время года. У башкирской молодежи еще в начале ХХ в. на зимних вечерних посиделках подобное развлечение было одним из самых любимых. Во-вторых, идея отмирания и возрождения наиболее ярко выражена в праздниках весеннего (т.е. календарного) цикла, которую можно ассоциировать с весенним солнцестоянием. С учетом всего сказанного можно сделать вывод, что обряд, скорее всего, проводился в зимнее время -в феврале-марте. Продуцирующий характер обряда скотоводов позволяет также предположить привязку обряда к февралю, т.к. в это время начинается массовый окот мелкого рогатого скота.
Судя по материалам опубликованных монографий и статей, можно назвать более двух десятков народов, у которых подобная игра получила распространение. Несмотря на то, что данные
Т а б л и ц а
№ Этнос Собственное название игры Перевод названия на русский язык Диалектные варианты названия игры
1. Древние греки «Медная муха»
2. Англичане «Толчок слепца»
3. Немцы «Blindekuh» «Слепая корова»
4. Голландцы «Слепая корова»
5. Итальянцы «Слепая муха»
6. Испанцы «Слепая курица»
7. Чехи «Slepa baba» «Слепая баба»
8. Словены «Slepa baba» «Слепая баба»
9. Поляки «Slepa babka» «Слепая баба»
10. Румыны «Baba daba» «Слепая баба»
11. Болгары «Слепа кокошката» «Слепая курица»
12. Украинцы «Жмурка»
13. Русские «Жмурка» «Глазки-завязки», «Слепой козел» (по Сахарову), «Слепушка» (русские Сибири)
14. Удмурты «Ьукыр теке» («Сукыр гэкэ») «Слепой козел» «Пучеглазая лягушка»
15. Башкиры «Ьукыр гэкэ» («Сукыр тэкэ») «Слепой козел» «Хепелек» (непереводимо), «Глазки-завязки», «Кто пришел?», «Слепая крыса», «Слепая денежка»
16. Татары «Сукыр тэкэ» («Сукыр тэкэ») «Слепой козел» «Глазки-завязки»
17. Казахи «Сукыр теке» «Слепой козел»
18. Киргизы «Карангада доп кузем юк» «В темноте нет глаз» «Коз тонмай» («Глаза не видят»)
19. Таджики «Ночной слепец»
20. Эвенки «Balikat» «Слепой»
21. Хакасы «Слепой черт» «Слепая кошка»
22. Якуты «Хаарах симсиите» «Жмурки»
23. Нивхи Слепой Составной частью игры служит игра «в колечко».
24. Турки Сюйген Влюбленный
постоянно пополняются, мы уже можем утверждать ее евразийский характер (табл.)2.
К.А. Богданов отмечает эротическую составляющую игры в жмурки [2].
И.П. Сахаров описывает игру в жмурки в «Сказаниях русского народа» (1837) как русскую, хотя и очевидно, что в своем описании он близок не столько к народной традиции, сколько к традиции галантных забав «высшего света»: «Жмурки, или Слепой козел, есть игра домашняя, игра девушек и молодых мужчин, в долгие зимние вечера. Девушки с завязанными глазами, как бы лишенные зрения, стараются более поддаваться в руки любезных молодых мужчин, а о мужчинах и говорить нечего. Влюбленные, под видом оплошности, только одни и играют во весь вечер в эту игру, тогда как другие только посмеиваются их незнанию прятаться от происков Козла».
Отметим, если в христианской культуре эротизм игры выражен более явно, то в мусульманской имеет сдержанный оттенок, но все равно его наличие трудно отрицать, ведь во время игры «слепой» наощупь должен отгадать пойманного [10].
Традиционно эротическую составляющую ритуала соотносят с идеей плодородия. Ее целью было «магическое воздействие на природу, стремление повысить плодородие почвы, увеличить урожай, приплод скота; здесь эротика выступает как нечто не самодовлеющее, а подчиненное другим, чисто хозяйственным задачам; она выполняет как бы служебную функцию» [12, с. 99]. Принимали участие в культовых действиях подобного рода неженатая и незамужняя молодежь и молодожены, поэтому возраст участников игры до недавнего времени был исключительно молодежным, а не детским3.
В Европе скотоводческие мотивы не прослеживаются. И это, несмотря на то, что разведение мелкого рогатого скота на рубеже веков было известно населению Британских островов, овцеводство широко практиковалось и в это время, да и позднее, в 1-11 тысячелетиях н.э. В Испании, Франции, Центральной Европе, Югославии до недавнего времени сохранялся скотоводческий праздник «Юрьев день» [7, с. 264].
На наш взгляд, этому можно дать следующее объяснение. Обряд возник и существовал в земледельческой среде, в неолитическую эпоху, до расселения человечества в Евразии, поэтому именно блины или каша, а не что-либо другое, фигурируют как ритуальная пища. Народы, впоследствии перешедшие к скотоводству, дали обряду новый
2 Название игры дано в латинской транскрипции. В иных случаях, когда собственное название неизвестно, дан только русский перевод.
3 В наши дни игра демонстрирует типичный пример отмирания с переходом в более младшую возрастную группу.
36
Г.Р. Шагапова
импульс, связав его с очищением, обновлением и преумножением скота. Именно тогда слово «слепой» стало упоминаться в контексте с животными (слепой козел, слепой баран). Следовательно, в игре у народов Центральной Азии, Урала, Сибири, Дальнего Востока мы имеем дело с любопытным явлением: в игре обнаруживаются следы двух обрядов двух культур - древнейшего земледельческого и более позднего, скотоводческого.
Суммируя вышесказанное, можно сделать следующие выводы. Дошедший в игре обряд имеет очень древние корни, можно даже утверждать ее ностратический и неолитический характер. Обряд начинался с того, что водящий «уходил» в другой мир: очищался огнем и направлялся в мир мертвых. Возвращаясь и подойдя к границе «свой-чужой», водящий становится слепым, что лишний раз доказывает его отчужденность от жизни. Для возврата в мир живых (возрождения) он должен был совершить ряд действий: поймать участника игры, желательно противоположного пола, назвать его имя и, вступив с ним в связь, обеспечить себе возрождение. Смех участников игры также обеспечивает ему ритуальное воскрешение, т.е. речь идет не только о возрождении, но и о продуцирующей магии. Подобные действия символизировали вечное обновление: жизнь - смерть -жизнь и должны были обеспечить плодородие и достаток. Таким образом, в игре налицо два обряда - древнейшего ностратического, земледельческого, и более позднего, скотоводческого.
ЛИТЕРАТУРА
1. Абсаликова Ф.Ш. Игры и развлечения башкир. - Уфа: Гилем, 2000.
2. Богданов К.А. Игра в жмурки: сюжет, контекст, метафора // Богданов К.А. Повседневность и мифология: Исследования по семиотике фольклорной действительности. - СПб.: Искусство-СПб, 2001. -С. 109-180.
3. Василевич Г. Игры тунгусов // Этнограф-исследователь. - Л., 1927. - №1.
4. Галяутдинов И.Г. Башкирские народные детские игры (на русском и башкирском языках). Кн. 1.- Уфа: Китап, 2002. - 245 с.
5. FэлэYетдuнов И.Г. Ак тирэк, кук тирэк! -9фе: Китап, 1991. - 32 б.
6. Илимбетова А.Ф., Илимбетов Ф.Ф. Культ животных у башкир: история и современность. -Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН, 2009. - 358с.
7. Кашуба М. С. Народы Югославии // Календарные обычаи и обряды в странах Зарубежной Европы (конец XIX - начало ХХ вв.). Весенние праздники. -М.: Наука, 1977. - С. 262-264.
8. Пропп В.Я. Ритуальный смех в фольклоре // Пропп В.Я. Фольклор и действительность. - М., 1976. - С. 174-204.
9. Руденко С.И. Башкиры. Историко-этногра-фические очерки. - М.; Л., 1955. - 393 с.
10. Симаков Г.Н. Общественные функции киргизских народных развлечений в конце XIX - нач. XX вв. - М.: Наука, 1984. - 229 с.
11. Свлэймэнов Э.МБала-саганын уйын фольклоры. - 9фе: Китап, 2007. - 420 с.
12. Токарев С.А. Эротические обычаи // Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Исторические корни и развитие обычаев. - М.: Наука, 1983. - С. 98-104.
REFERENCES
1. Absalikova F.Sh. Igry i razvlecheniya bashkir [Bashkir Games and Pastimes]. Ufa, Gilem Publ., 2000. (In Russian).
2. Bogdanov K.A. Igra v zhmurki: syuzhet, kontekst, metafora [Blind Man's Buff: Subject, Context, and Metaphor]. In: Povsednevnost i mifologiya: Issledovaniya po semiotike folklornoy deystvitelnosti [Reality and Mythology: Studies on Folk Reality Semiotics]. Saint-Petersburg, Iskusstvo-SPb Publ., 2001, pp. 109-180. (In Russian).
3. Vasilevich G. Igry tungusov [Tungus Games]. Etnograf-issledovatel - Ethnographer, Leningrad, 1927, no. 1. (In Russian).
4. Galyautdinov I.G. Bashkirskie narodnye detskie igry (na russkom i bashkirskomyazykakh). Kn. 1. [Bashkir Traditional Children's Games, Vol. 1]. Ufa, Kitap Publ., 2002. 245 p. (In Bashkir and Russian).
5. Galyautdinov I.G. Belyy topol, chernyy topol! [White Poplar, Black Poplar!]. Ufa, Kitap Publ., 1991. 32 p. (In Bashkir).
6. Ilimbetova A.F., Ilimbetov F.F. Kult zhivotnykh u bashkir: istoriya i sovremennost [Animal Worship among the Bashkirs: History and Contemporaneity]. Ufa, the Institute of History, Language and Literature, the RAS Ufa Science Centre Publ., 2009. 358 p. (In Russian).
7. Kashuba M.S. Narody Yugoslavii [Peoples of Yugoslavia]. In: Kalendarnye obychai i obryady v stranakh Zarubezhnoy Evropy (konets XIX - nachalo XX vv.). Vesennie prazdniki [Calendar Customs and Rites in European Countries (the Late 19th and Early 20th Centuries). Spring Holidays]. Moscow, Nauka Publ., 1977, pp. 262-264. (In Russian).
8. Propp V.Ya. Ritualnyy smekh v folklore [Laughter as a Ritual Element in Folklore]. In: Folklor i deystvitelnost [Folklore and Reality]. Moscow, 1976, pp. 174-204. (In Russian).
9. Rudenko S.I. Bashkiry. Istoriko-etnograficheskie ocherki [The Bashkirs. An Historical and Ethnographical Outline]. Moscow; Leningrad, 1955. 393 p. (In Russian).
10. Simakov G.N. Obshchestvennye funktsii kirgizskikh narodnykh razvlecheniy v kontse XIX - nach. XX vv. [Social Functions of Kirghiz Traditional Pastimes in the Late 19th and early 20th Centuries]. Moscow, Nauka Publ., 1984. 229 p. (In Russian).
11. Suleymanov A.M. Detskiy igrovoy folklor [Children's Traditional Games]. Ufa, Kitap, 2007. 420 p. (In Bashkir).
12. Tokarev S.A. Eroticheskie obychai [Erotic Components of Rituals]. In: Kalendarnye obychai i obryady v stranakh zarubezhnoy Evropy. Istoricheskie korni i razvitie obychaev [Calendar Customs and Rites in European Countries. Historical Roots and the Development of Customs]. Moscow, Nauka Publ., 1983, pp. 98-104. (In Russian).
