CC BY
151
В 2012 году в московском издательстве «ИНФРА-М» вышло учебное пособие М. Ю. Федосюка для студентов-филологов «Синтаксис современного русского языка». Опираясь на сложившуюся систему преподавания русского синтаксиса, автор в то же время попытался отразить в пособии ряд продуктивных идей лингвистики последних десятилетий. Свою концепцию обновленного вузовского курса русского синтаксиса он излагает в этой статье.
Приглашаем коллег к обсуждению вопроса о том, каким может быть сегодня описание синтаксиса русского языка и какие задачи обучения синтаксису представляются актуальными.
М. Ю. Федосюк
КАКОМУ СИНТАКСИСУ НАМ НУЖНО УЧИТЬ СТУДЕНТОВ-ФИЛОЛОГОВ
MIKHAIL YU. FEDOSYUK WHAT SYNTAX WE NEED TO TEACH STUDENTS-PHILOLOGISTS
Михаил Юрьевич Федосюк
Доктор филологических наук, профессор Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова ► [email protected]
В статье изложена концепция обновленного вузовского курса «Синтаксис современного русского языка». По мнению автора, в наши дни этот курс должен базироваться: (1) на последовательном описании семантики любых синтаксических единиц, (2) на четком разграничении семасиологического и ономасиологического описания языка и (3) на объяснении причин существования каждого из описываемых явлений.
Ключевые слова: русский синтаксис, синтаксическая семантика, прагматика, семасиология, ономасиология.
The article covers a conception of a new university course of Russian syntax. According to the author, the course must be based on: (1) the description of the semantics of any syntactic unit, (2) the clear differentiation of semasiological and onomasiological description and (3) the explanation of the reasons for the existence of each of phenomena.
Keywords: Russian syntax, semantics of syntax, pragmatics, semasiology, onomasiology.
Хорошо помню тот научный энтузиазм, который вызывали у нас, студентов МГУ конца 1960-х годов, лекции по русскому синтаксису. Наши преподаватели знакомили нас с концепцией, которая впоследствии получила отражение в академических грамматиках 1970 и 1980 гг., и мы убеждались, что синтаксический строй русского языка может быть описан гораздо более четко и объективно, чем это было знакомо нам по школьному курсу русского языка. Нам объясняли, например, что предложение Я студент университета — это не просто двусоставное предложение с составным именным сказуемым, а предложение, построенное по одному из целого ряда существующих в русском языке абстрактных образцов, а именно по структурной схеме Nt — Nt [5: 551; 11, т. 2: 278]. Мы узнавали, что словоформа университета, которую при школьном разборе этого предложения нужно было считать не то дополнением (студент чего?), не то несогласованным определением (студент какой?), на самом деле не что иное, как распространитель
структурной схемы предложения, построенный на основе беспредложного падежного примыкания и выражающий определительные отношения [5: 517; 11, т. 2: 64]. Увлечение мыслью о том, что любой язык имеет сложную структуру, устройство которой можно описать строго формально, к сожалению, мешало и нам, и нашим учителям заметить, что подобное описание еще не дает ответа на, пожалуй, главный вопрос лингвистики: каким образом, используя язык, люди общаются между собой.
Ознаменовавшее конец XX века бурное развитие лингвистической семантики и прагматики заметно приблизило лингвистов к ответу на только что поставленный вопрос. Поэтому думается, что с учетом тех результатов, которые были получены лингвистикой в несколько последних десятилетий, курс русского синтаксиса для студентов-филологов нуждается в некотором обновлении. Основные идеи, которые, на мой взгляд, следует положить в основу современного курса русского синтаксиса, — это, во-первых, мысль о том, что любое формальное явление языка следует рассматривать не само по себе, а непременно с учетом того, для передачи какого содержания оно служит [1; 10]; во-вторых, предложенный еще Л. В. Щербой [20; 21], однако ставший актуальным лишь в наши дни [3; 8; 9] принцип строгого разграничения двух аспектов лингвистического описания: «пассивного», семасиологического аспекта, идущего в направлении от языковых единиц к выражаемому ими содержанию, и «активного», ономасиологического аспекта, направленного от определенных типов содержания к возможным способам их выражения; наконец, в третьих, восходящий к идеям И. А. Бодуэна де Куртенэ тезис о том, что «истинно научное» направление в языкознании непременно должно не только описывать явления, но и стремиться к объяснению причин их существования [4].
Если согласиться со всем сказанным, то в основу современной характеристики синтаксической системы русского языка, на мой взгляд, должно быть положено, прежде всего, последовательное противопоставление семасиологического и ономасиологического аспектов описания.
Легко заметить, что в существующих синтаксических работах два только что упомянутых аспекта обычно смешиваются. Так, в направлении от формы к содержанию, т. е. в семасиологическом аспекте, обычно строятся разделы, посвященные структурной организации словосочетаний, простых и сложных предложений. Однако перечисленные разделы, как правило, бывают предварены разделами «Типы предложений по целевому назначению» и «Типы предложений по эмоционально-экспрессивной окраске», которые ориентированы, напротив, от содержания к форме, т. е. выполнены в ономасиологическом аспекте. В них обычно сначала сообщается о существовании повествовательных, вопросительных, побудительных, а также невосклицательных и восклицательных предложений и лишь затем — о различных способах формального выражения этих содержательных единиц. Кроме того, иногда семасиологические описания синтаксических структур бывают дополнены построенными в чисто ономасиологическом аспекте разделами, посвященными средствам выражения субъективно-модальных значений.
Попытаемся определить вначале принципы построения семасиологического описания синтаксической системы русского языка. Очевидно, что структура такого описания должна быть обусловлена характером тех формальных средств, которые использует русский синтаксис. В число таких средств входят: во-первых, грамматическое оформление слов, во-вторых, служебные слова, в-третьих, порядок слов и, наконец, в-четвертых, интонация, причем функции всех этих средств неоднородны. Грамматическое оформление слов и служебные слова организуют предложение как целостную единицу, т. е. обеспечивают его структурную организацию. Что же касается интонации и порядка слов, то они обслуживают главным образом построение различных вариантов предложения, т. е. его линейную организацию. По этой причине структурную организацию предложения и его линейную организацию целесообразно характеризовать отдельно.
Описание структурной организации предложения едва ли будет сильно отличаться от тра-
диционного. В рамках этого описания должны быть рассмотрены такие вопросы, как сущность предикативности, типы сказуемых, разновидности односоставных предложений, формальные типы сложносочиненных и сложноподчиненных предложений. При этом, однако, каждую из структурных единиц синтаксиса необходимо детально охарактеризовать с точки зрения не только формы, но и передаваемого ею содержания, а это неминуемо потребует более дробной, чем обычно принято, классификации этих единиц.
Проиллюстрируем сказанное на примере классификации сказуемых. Очевидно, что при максимальном внимании к смысловой стороне сказуемых среди простых глагольных сказуемых целесообразно разграничивать, во-первых, элементарные простые глагольные сказуемые (Ревизор проверяет документы; Альпинисты поднимаются на вершину), во-вторых, глаголь-но-именные сказуемые (Ревизор осуществляет проверку документов; Альпинисты совершают восхождение на вершину) и, в-третьих, бытийные сказуемые (У мальчика есть велосипед; В тексте отсутствуют опечатки; Говорили, что на набережной появилось новое лицо: дама с собачкой [Чехов]).
Необходимость выделения перечисленных подтипов простых глагольных сказуемых обусловлена тем, что за несходствами в их форме закреплены существенные различия в передаваемом содержании. Элементарные простые глагольные сказуемые специализируются на обозначении процессов. Глагольно-именные сказуемые также являются средством обозначения процессов, однако такого обозначения, которое претендует на терминологическую точность. Легко увидеть, например, что глаголы проверять или подниматься способны именовать гораздо более широкий и в то же время менее определенный круг явлений, чем устойчивые словосочетания осуществлять проверку или совершать восхождение, ср.: Выходя из дома, я всегда проверяю (^ осуществляю проверку), не забыл ли ключи; Мы поднимаемся (^ совершаем восхождение) на четвертый этаж. Наконец, специфика бытийных сказуемых состоит в том, что они несут
информацию не о процессах, а лишь о существовании / несуществовании или о появлении / исчезновении объектов.
В более дробной классификации нуждаются и составные именные сказуемые. Дело в том, что содержание, передаваемое этими сказуемыми, зависит от категориальных значений тех грамматических классов слов, которые используются в их именной части. По этой причине целесообразно различать составные адъективные и составные наречные сказуемые, специализирующиеся на обозначении признаков (По натуре он молчалив. Но зато как умен! [Чехов]; Осуждать другого всегда легко); составные причастные сказуемые, тоже обозначающие признаки, однако такие, которые обусловлены процессами (Фильм снят на киностудии «Мосфильм»); составные субстантивные сказуемые, информирующие либо о признаке предмета (Студент был из Саратова), либо о принадлежности некоторого предмета или ситуации к какому-либо классу (Мой сосед — пенсионер), либо о тождестве двух предметов или ситуаций (Иван Иванович — автор этой книги), и, наконец, составные нумеральные сказуемые, несущие информацию о количествах (Шестью девять — шестьдесят три) [16].
Что касается линейной организации предложения, то ее описание окажется в гораздо меньшей степени связано с традицией. Очевидно, что в основе линейной организации лежат четыре формальных явления: во-первых, интонационное оформление всего предложения, во-вторых, интонационное выделение в составе предложения отдельных синтагм, в-третьих, выделение интонационных центров синтагм и, наконец, в-четвертых, порядок слов.
Анализ интонационного оформления предложения предполагает рассмотрение содержания, передаваемого при помощи различных интонационных конструкций (ИК). По давно сложившейся традиции эти конструкции принято описывать как компонент фонетического строя языка, хотя, безусловно, они имеют самое непосредственное отношение к синтаксису. Различные типы ИК могут служить средством выражения: во-первых, повествовательных пред-
ложений (Дождь ко\нчился. Вышло со\лнце [ИК-1]), во-вторых, той разновидности вопросительных предложений, которые не содержат в своем составе вопросительных слов (У вас уже был/ отпуск? [ИК-3]; Ваше и\мя/? Фами\ли/я? [ИК-4]), в-третьих, побудительных предложений, не имеющих в своем составе императивов (Водь1!\ Тихо\! [ИК-2]), и, наконец, в-четвертых, восклицательных предложений (Замеча/тельная мЫ\сль! [ИК-5]; Какой ве/чер теплый! [ИК-6]).
Помимо этого интонационное оформление предложения может служить показателем, во-первых, бессоюзных сложных предложений, объединяющих в единую коммуникативную единицу несколько отдельных предикативных единиц (Дождь кончился, вышло солнце; Внезапно я увидел: дождь кончился), а во-вторых, их своеобразной противоположности — парцеллированных конструкций, расчленяющих на несколько коммуникативных единиц одно предложение (Внезапно пошел дождь. Холодный, осенний).
Интонационное выделение отдельных синтагм ставит в один формальный ряд такие разные по своему содержанию конструкции, как обособленные члены предложения, вставные конструкции, авторские слова при прямой речи, вводные слова и словосочетания, междометия и обращения. При традиционном подходе перечисленные типы компонентов предложения принято рассматривать в разных частях синтаксического описания, однако легко увидеть, что все они, безусловно, объединены некоторым общим смысловым компонентом — указанием на необходимость воспринимать передаваемое ими содержание отдельно от смысла остального предложения [13].
Наконец, выделение интонационных центров синтагм и порядок слов являются двумя альтернативными способами выражения актуального членения предложения; ср. предложение [Сегодня лекцию прочитает]тема [профессор Ивано'в]рема, в котором показателем актуального членения является порядок слов, и предложение [Сегодня]тема [профессор Ивано'в]рема [прочитает лекцию]рема, где на актуальное членение указывает интонационное выделение рематического компонента Иванов.
Перейдем теперь к принципам построения ономасиологического описания русского синтаксиса. Очевидно, что структура такого описания должна определяться устройством плана содержания предложения. Однако какие основные смысловые аспекты следует разграничивать в этом плане? Логично предположить, что это должны быть те же самые аспекты, которые принято выделять в содержании другой важнейшей значимой единицы языка — слова, т. е. сигнификативный, референциальный и прагматический аспекты [7; 15].
Сигнификативный компонент содержания предложения (в современной синтаксической теории его обычно называют пропозициональным компонентом или пропозицией) ориентирован на отражение действительности. Сигнификатом любого предложения является обозначаемый данным предложением комплекс признаков некоторой ситуации, который не связан ни со знаниями адресата, ни с позицией отправителя. Если, иллюстрируя сказанное, попытаться описать сигнификативный компонент предложения Николай купил себе собаку, то он, очевидно, будет иметь вид 'покупка человеком по имени Николай собаки'. Определение сигнификата предложения посредством словосочетания в данном случае не случайно: именно словосочетание позволяет исключить любые сведения о знаниях адресата и позиции отправителя, которых невозможно избежать в предложении.
Референциальный компонент содержания предложения ориентирован на сознание адресата. Поэтому референтом предложения является такой образ ситуации, который привязан к знаниям адресата и к его коммуникативным запросам. Например, референт только что упомянутого предложения Николай купил себе собаку — это, прежде всего, изображение покупки собаки как реального события, отнесенного к моменту, предшествовавшему ситуации общения с его адресатом. На данное обстоятельство указывает форма изъявительного наклонения и прошедшего времени сказуемого купил (ср. иное рефе-ренциальное содержание предложений Николай купил бы себе собаку или Николай купит себе со-
баку). Кроме того, судя по порядку слов, перед нами такое описание, которое предполагает, что в фокусе внимания адресата находится человек по имени Николай, однако у этого адресата нет сведений о положении дел, связанном с упомянутым Николаем (ср. предложение Собаку купил себе Николай, где в фокус внимания адресата, скорее всего, входит покупка собаки, однако адресату неизвестно, кем именно эта покупка была осуществлена).
Прагматический компонент содержания предложения (в современной синтаксической теории его обычно называют модусом) отражает позицию отправителя. Этот компонент, прежде всего, несет информацию о той коммуникативной цели, которую преследует отправитель предложения. Кроме того, прагматический компонент может передавать сведения об отношении отправителя к содержанию и форме предложения, к его адресату и к ситуации общения [12; 19]. Так, в прагматический компонент предложения Николай купил себе собаку входит информация о том, что коммуникативная цель отправителя состоит в передаче адресату сообщения о покупке Николаем собаки как о достоверном и при этом никак не оцениваемом событии, причем ситуация общения не воспринимается этим отправителем как официальная. Для того чтобы продемонстрировать, что действительно так, сопоставим данное предложение со следующими: (1) Николай купил себе собаку?; (2) Николай, кажется, купил себе собаку; (3) К счастью, Николай купил себе собаку; (4) Николай совершил покупку собаки. Нетрудно убедиться, что прагматический компонент предложения (1) несет информацию о том, что целью отправителя является не передача сообщения, а, наоборот, выяснение, соответствует ли описываемая ситуация действительности. Прагматический компонент предложения (2) информирует о том, что отправитель не уверен в достоверности передаваемого сообщения. Прагматический компонент предложения (3) содержит положительную оценку описываемого события. Наконец, прагматический компонент предложения (4) несет информацию о том, что отправитель оценивает ситуацию общения как официальную.
Если согласиться со всем только что сказанным, то описание ономасиологического аспекта
русского синтаксиса должно состоять из частей, посвященных рассмотрению различных способов выражения (а) сигнификативного, (б) рефе-ренциального и (в) прагматического содержания.
В разделе, посвященном сигнификативному содержанию предложения, будет содержаться описание различных способов выражения, во-первых, смысловых отношений в словосочетаниях, во-вторых, пропозиций и, в-третьих, поли-пропозитивных сообщений.
Напомним, что пропозициями в современной лингвистической семантике принято называть соотносящиеся с употребленными в речи языковыми выражениями образы ситуаций, т. е. явлений, характеризующихся не пространственным, а временным параметром. Легко увидеть, что каждая из смысловых разновидностей пропозиций (например, «действие предмета», «свойство предмета или ситуации», «обладание предметом», «существование или местоположение предмета», «именование предмета или ситуации») в зависимости от коммуникативных намерений отправителя, возможностей лексической системы языка, а также языкового узуса может быть выражена при помощи нескольких разных моделей простого предложения.
Так, центральным средством выражения пропозиции «действие предмета» являются предложения с простым глагольным сказуемым (Больной гулял; Спортсмен стреляет по мишени). Однако с целью придания речи терминологической точности та же пропозиция может обозначаться и предложениями с глагольно-имен-ными сказуемыми (Больной совершал прогулку; Спортсмен делает выстрел по мишени). Кроме того, при необходимости обозначить действие как предопределенное существующим распорядком и потому мало зависящее от воли субъекта, в русском языке могут быть использованы еще и предложения с бытийными сказуемыми (У больного была прогулка; Больной был на прогулке). Информация о слабой зависимости действия от воли его субъекта в предложениях рассматриваемого типа возникает по той причине, что
исходное назначение их структур — передавать информацию не о действиях, а о существовании или о местоположении предмета (ср.: У мальчика была няня; Мальчик был на даче).
Центральное средство выражения пропозиции «Свойство предмета или ситуации» — модель предложения с составным адъективным или с составным наречным сказуемым (Он стар; Она замужем). При отсутствии в языке необходимых по смыслу прилагательных или наречий рассматриваемая пропозиция может быть выражена также при помощи предложений с составным субстантивным сказуемым характеризующего типа, т. е. со сказуемым, которое включает в свой состав существительные в косвенных падежах и, возможно, с предлогами (Дом был с балконами; Эта куртка — на молнии). При необходимости, информируя о свойстве, показать, что его носитель является типичным носителем этого свойства, которому присущи и другие смежные с этим свойством качества, используются составные субстантивные сказуемые квалифицирующего типа. Имеются в виду такие сказуемые, которые включают в свой состав существительные в форме именительного или беспредложного творительного падежа и исходно предназначены для информирования о принадлежности некоторого предмета к определенному классу предметов (Он был стариком; Она замужняя женщина). Если перед отправителем стоит задача обозначить свойство как не вполне зависящее от личности его носителя, может быть использован один из двух вариантов предложений с бытийными сказуемыми — предложения, построенные по модели существования или по модели местоположения. Так, вместо предложений с составными адъективными сказуемыми Он стар; Он опытен возможно использование реализующих модель существования предложений У него преклонный возраст; У него большой опыт, а вместо первого из только что приведенных предложений — еще и построенное по модели местоположения предложение Он в преклонном возрасте. Наконец, при необходимости обозначить такие свойства, которые состоят в отношениях одних предметов или ситуаций к другим предметам или ситуаци-
ям, используются простые глагольные сказуемые (Девочка боится темноты; Решение зависит от начальства; Сумма квадратов катетов равняется квадрату гипотенузы) [16].
Аналогичным образом могут быть описаны различные способы выражения и всех других смысловых разновидностей пропозиций.
Переходя к рассмотрению способов оформления полипропозитивных сообщений, отметим, что при необходимости выражения в составе предложения не одной, а нескольких пропозиций все дополнительные пропозиции, как правило, могут быть обозначены одним из двух способов: либо при помощи придаточных частей сложноподчиненных предложений (Все говорили о том, что в школе появился новый учитель), либо посредством словосочетаний (Все говорили о появлении в школе нового учителя). Первый из этих способов передает содержание дополнительной пропозиции с высокой степенью подробности, второй, напротив, в максимально обобщенном и свернутом виде. Отмеченное обстоятельство позволяет легко объяснить причины, по которым сложноподчиненные предложения являются синтаксическим средством, характерным для художественного и разговорного стиля, и в то же время нетипичны для официально-делового стиля [14].
Для того чтобы продемонстрировать, что любые попытки замены сложноподчиненных предложений художественного текста простыми полипропозитивными предложениями приводят, во-первых, к существенным потерям информации, а во-вторых, к приобретению данным текстом окраски официально-делового стиля, сопоставим следующий фрагмент художественного текста (а) с его вариантом (б), в котором все сложноподчиненные предложения заменены простыми:
(а) Говорили, что на набережной появилось новое лицо: дама с собачкой. Дмитрий Дмитрич Гуров, проживший в Ялте уже две недели и привыкший тут, тоже стал интересоваться новыми лицами. Сидя в павильоне у Верне, он видел, как по набережной прошла молодая дама, невысокого роста блондинка, в берете; за нею бежал белый шпиц (А. П. Чехов. Дама с собачкой).
(б) Говорили о появлении на набережной нового лица: дамы с собачкой. Дмитрий Дмитрич Гуров, проживший в Ялте уже две недели и привыкший тут, тоже стал интересоваться новыми лицами. Сидя в павильоне у Верне, он видел прохождение по набережной молодой дамы, невысокого роста блондинки, в берете; за нею бежал белый шпиц.
И наоборот: если в тексте официально-делового стиля (в) все слова, обозначающие пропозиции, заменить придаточными частями сложноподчиненных предложений, то текст, который получится в результате (г), окажется не только гораздо более громоздким, но и значительно более трудным для понимания:
(в) Доведение лица до самоубийства или до покушения на самоубийство путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего — наказывается ограничением свободы на срок до трех лет или лишением свободы на срок до пяти лет (Уголовный кодекс Российской Федерации, статья 110).
(г) Если кто-нибудь доведет кого-нибудь до того, что тот сам себя убьет или покусится на то, чтобы сам себя убить, из-за того, что этот первый человек угрожал ему, жестоко с ним обращался или систематически унижал его человеческое достоинство, то виновного следует наказать так, чтобы ему ограничили состояние, когда он свободен, на срок до трех лет или лишили его состояния, когда он свободен, на срок до пяти лет.
Переходя к описанию раздела, посвященного референциальному содержанию предложения, напомним, что референциальное содержание — это обозначаемый предложением образ ситуации, привязанный к знаниям адресата и его коммуникативным запросам. Известно, что механизмы привязывания содержания предложения к знаниям и коммуникативным запросам адресата обеспечиваются актуальным членением предложения. Поэтому в основе данного раздела должно лежать рассмотрение различных способов выражения актуального членения. Наряду с порядком слов и интонацией, о которых обычно пишут, анализируя актуальное членение предложения, в данном разделе должен быть рассмотрен и еще один важный способ выражения актуального членения — выбор определенной конструк-
ции предложения. Проанализируем предложение [Комплексный план]тема [комиссия единогласно утвердила]рема, актуальное членение которого выражено при помощи порядка слов. Очевидно, что в текстах официально-делового стиля, который тяготеет к преимущественному использованию фиксированного порядка слов, то же актуальное членение будет выражено путем употребления пассивной конструкции предложения: [Комплексный план]тема [был единогласно утвержден комиссией]рема. Сопоставим также следующую пару примеров, где для выражения актуального членения в первом случае использован порядок слов, а во втором — конструкция предложения: [Комиссия утвердила комплексный план]тема [единогласно] рема — [Утверждение комиссией комплексного плана]тема [было единогласным]рема.
Что касается раздела, характеризующего прагматический компонент содержания предложения, то в нем должны быть описаны различные способы выражения, во-первых, целевой установки предложения, а во-вторых, отношения отправителя (а) к содержанию, (б) к языковой форме предложения и (в) к ситуации общения.
Стержневым компонентом целевой установки предложения является коммуникативная цель. Ее выражение строго обязательно и реализуется в конструкциях повествовательных, вопросительных и побудительных предложений, причем средства выражения коммуникативной цели в перечисленных типах предложений неоднородны. При построении повествовательных предложений основным средством выражения является интонация, в вопросительных предложениях используются интонация, вопросительные частицы и местоимения, а в побудительных предложениях — прежде всего форма повелительного наклонения глагола-сказуемого. Вместе с тем в случае необходимости отправитель имеет возможность выразить целевую установку предложения гораздо более детально. Факультативным средством детализированного выражения целевой установки предложений и даже целых текстов являются приемы оформления различных речевых жанров (например, жанров просьбы, требования, приказа или совета в случае побуждения; жанров со-
общения, подтверждения или признания в случае передачи информации и т. д.) [2; 6; 18].
Что касается остальных элементов прагматического компонента содержания предложения, а именно информации об отношении отправителя к содержанию и языковой форме предложения, то их выражение не является обязательным, а в случаях необходимости базируется на использовании целого комплекса средств, ведущее положение в котором занимают вводные конструкции. Так, показателями оценки отправителем содержания сообщения могут служить вводные конструкции к счастью, к несчастью, к сожалению, увы, как это ни прискорбно, показателями недостаточной достоверности сообщения — конструкции вероятно, возможно, должно быть, кажется, наверное, показателем не вполне точного выбора отправителем языковых средств — конструкции так сказать, если можно так сказать, если можно так выразиться и. т. д. [12; 17].
Завершая изложение концепции обновленного учебного курса синтаксиса русского языка, хотелось бы выразить надежду, что предложенный подход способен не только облегчить усвоение курса русского синтаксиса, но и углубить представления студентов о своеобразии синтаксической системы русского языка и о ее богатых выразительных возможностях, о системных связях между синтаксическим уровнем и другими уровнями языка, а также об обусловленности стилистических коннотаций, присущих некоторым единицам синтаксиса, их содержательными особенностями.
ЛИТЕРАТУРА
1. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл: Логико-семантические проблемы. М., 1976.
2. Бахтин М. М. Проблема речевых жанров // Бахтин М. М. Собр. соч. Т. 5. М., 1996.
3. Богданова Л. И. Стилистика русского языка и культура речи: Лексикология для речевых действий. М., 2011.
4. Бодуэн де Куртенэ И. А. Некоторые общие замечания о языковедении и языке // Звегинцев В. А. История языкознания XIX—XX веков в очерках и извлечениях. М., 1964.
5. Грамматика современного русского литературного языка. М., 1970.
6. Дементьев В. В. Теория речевых жанров. М., 2010.
7. Кобозева И. М. Лингвистическая семантика. М., 2000.
8. Милославский И. Г. Культура речи и русская грамматика. М., 2002.
9. Норман Б. Ю. Грамматика говорящего. СПб., 1994.
10. Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (Референциальные аспекты семантики местоимений). М., 1985.
11. Русская грамматика: В 2 т. М., 1980.
12. Федосюк М. Ю. Зачем нужны вводные слова и предложения // Русский язык в школе. 2008. № 7.
13. Федосюк М. Ю. Зачем нужны обособленные члены предложения // Русский язык в школе. 2009. № 4.
14. Федосюк М. Ю. Зачем нужны сложноподчиненные предложения // Русский язык в школе. 2006. № 6.
15. Федосюк М. Ю. Об изоморфизме плана содержания слова и предложения // Модальность в языке и речи: Новые подходы к изучению. Калининград, 2008.
16. Федосюк М. Ю. Типы русского простого предложения в ономасиологическом аспекте // Вопросы культуры речи. Вып. 9. М., 2007.
17. Шмелева Т. В. Кодекс речевого поведения // Русский язык за рубежом. 1983. № 1.
18. Шмелева Т. В. Модель речевого жанра // Антология речевых жанров. М., 2007.
19. Шмелева Т. В. Семантический синтаксис. Красноярск, 1988.
20. ЩербаЛ. В. Новая грамматика // Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974
21. Щерба Л. В. Преподавание иностранных языков в средней школе // Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974.
