CC BY
36
Ю. А. Баранова
УДк 81'246.2
как стать французско-русским билингвом, или языковая биография м. дебренн
Данный очерк освещает языковой путь конкретной личности, пройденный от французского монолингва к французско-русскому билингву.
Помимо некоторых фактов биографии, связанных с изучением билингвом различных языков, и, в частности, русского, со слов рассматриваемой языковой личности приводятся также и конкретные примеры, иллюстрирующие основные трудности освоения русского языка носителем французского, а также некоторые размышления о феномене билингвизма, позволяющие взглянуть на данное явление «изнутри».
Ключевые слова: языковая биография, изучение русского языка как иностранного, билингвизм, французский язык, интерференция.
Yulia A. Baranova
how то become a franco-russian bilingual, or language biography of michelle debrenne
This essay discusses the linguistic journey of M. Debrenne and her pursuit of becoming a French-Russian bilingual.
In addition, this essay provides biographical facts related to her study of other languages; specific examples that illustrate some of main difficulties French speakers face in mastering the Russian language, and some other insights into the phenomenon of bilingualism.
Keywords: language biography, learning Russian as a foreign language, bilingualism, French, linguistic interference.
Занимаясь исследованием речевой практики русского языка Мишель Дебренн, профессора кафедры ФИЯ НГУ, француженки, приехавшей из манящего иностранцев всего мира Парижа в заснеженную Сибирь 38 лет назад, мы обратили внимание на такое яркое явление ее речи, как интерференция, под которым, следуя за У Вайнрайхом, мы понимаем случаи отклонения от норм, происходящие в речи билингвов вследствие языкового контакта [Вайнрайх 1979: 22].
Следует отметить, что уровень владения вышеуказанным билингвом русским языком можно обозначить как высокий, потому как - особенно при знакомстве или непродолжительной беседе - ее легко можно принять за обычного носителя русского языка, не заметив в ее речи никаких признаков того, что ее производителем является иностранец. Однако при более продолжительном общении и детальном анализе речи М. Дебренн все же можно отметить некоторые характерные особенности, являющиеся следствием переноса норм французского языка на русский - как бессознательного, так и осознанного.
В процессе изучения обозначенных явлений мы невольно задались рядом вопросов, касающихся обстоятельств освоения билингвом иностранного языка: с какими трудностями сталкивался носитель французского языка, как протекал для него процесс изучения русского? При каких обстоятельствах и почему произошло знакомство с ним? Изучал ли данный билингв другие языки и почему предпочел русский язык другим? На каком этапе уровни владения французским и русским языками стали сопоставимыми? В каком соотношении находятся родной и иностранный языки в сознании М. Дебренн?
Поиск ответов на заданные вопросы кроется в биографии билингва - суженной до тех событий, которые непосредственно связаны с освоением и изучением различных языков. Мы полагаем, что изложение событий жизни этой удивительной женщины действительно заслуживает внимания, и в настоящем очерке нами будет коротко представлен пройденный ею долгий, полный разнообразными языковыми «приключениями» путь становления французско-русским билингвом.
Мишель Дебренн родилась в Париже в семье интеллигентов, носителей французского языка, и весь период ее детства до 11-ти лет контакты с другими языками были весьма ограниченными, а языковое окружение - монолингвальным; во Франции в те времена, 60-е гг. прошлого века, практически все показываемые в кино и по телевидению фильмы и транслируемые по радио песни были на французском языке.
Первым, пока незначительным, но все же сохранившимся в памяти пятилетней француженки, столкновением с иностранным языком стало изучение русского языка ее отцом (1960 или 1961 г.), планировавшим освоить минимальный набор разговорных фраз до полуторамесячной командировки в Москву и занимавшимся по самоучителю с пластинками. Родители Мишель рассказывают, что она уже тогда выучила на слух песенку из этого учебника «У попа была собака».
Позже семья Дебренн переезжает в Сент-Женевьев-де-Буа, южный пригород Парижа, и в 1966 году родители решают записать дочь в лицей города Савиньи, что означало, что она будет изучать немецкий язык (а не английский, как это могло быть в колледже самого Сент-Женевьев); с первого же учебного года в лицее (что соответствует 6-ому классу) она изучала этот язык наряду с латинским.
Родители, стараясь поспособствовать общению дочери с носителями изучаемого языка, подыскали ей подругу по переписке, немку, в гости к семье которой девочка ездила на весенние каникулы три года подряд. Играя и общаясь на немецком с соседскими детьми, двенадцатилетняя француженка не чувствовала никакого языкового барьера.
Позже она вспоминает, что изучение языков всегда было для нее исключительно удовольствием, давалось ей легко и без особых усилий; однако, получив столь колоссальный опыт практики немецкого языка с носителями и опередив по знаниям всех своих одноклассников, Мишель практически перестала изучать его на занятиях, поскольку лицейская программа уже не представляла для нее интереса. В результате такого отношения к теоретической стороне изучения языка, по ее собственному признанию, она так и не освоила некоторые грамматические категории немецкого и затем стала в основном увлекаться чтением
книг, написанных на нем, при этом часто используя параллельные переводы на французский.
Спустя пару лет, в 1968 г., уже прочно закрепив за собой репутацию ученицы, способной к изучению языков, Мишель должна была сделать выбор второго языка между древнегреческим и русским (которые, как считалось, относились к категории «сложных», в отличие от двух других предлагаемых - английского и испанского). Поскольку сама девочка не выразила никаких предпочтений, выбор, определивший впоследствии всю ее дальнейшую жизнь, сделали ее родители: мама Мишель, будучи палеонтологом и изучая древние ископаемые, хорошо описанные в не имеющих переводов многочисленных трудах советских ученых, выразила дочери пожелание, чтобы та занялась русским языком.
Воспоминания о первых уроках русского языка почти не сохранились в памяти девочки, но ей запомнилось, что поначалу у нее был небольшой французско-немецкий акцент, от которого, впрочем, она избавилась через несколько месяцев (позже, уже в России, ей делали много комплиментов по поводу хорошего произношения); язык очень понравился Мишель, и особых трудностей в его освоении у нее не было, не считая спряжений некоторых глаголов: особенно ей запомнились нелогичные на первый взгляд формы 1-го лица единственного числа «сплю», «пою», «пью». Девочка старалась выписывать спряжения на листы, которые развешивала по комнате, а потом длительное время вела специальную тетрадь, также предназначенную для запоминания сложных глагольных форм. Непростой для понимания оказалась категория глагольного вида, однако, вероятно, это было связано с неправильным подходом преподавателей к вопросу подачи этого материала: совершенный вид предлагали считать аналогичным законченному времени французского языка (passé composé), тогда как несовершенный -длительному (imparfait), что в корне ошибочно, поскольку соотношение видов в русском языке гораздо сложнее соотношения времен, обозначающих «фоновое» и «точечное» действия в других индоевропейских языках, в том числе и во французском.
Одним из наиболее ярких лицейских воспоминаний, связанных с практикой русского языка, оказалась постановка пьесы «Пиковая дама»: несмотря на то, что уровень Мишель еще не позволял исполнения главной роли, она с большим энтузиазмом посещала все репетиции, и к концу года знала наизусть все реплики, при этом хорошо понимая смысл всех слов.
Также наизусть она запомнила и все слова песен Б. Окуджавы из пластинки, выпущенной им во Франции, и во время прослушивания даже старалась подпевать.
Уже после первого года изучения русского языка девочка начала заниматься переводом палеонтологической литературы для своей мамы, что позже стало традицией в течение многих лет.
В 1973 г. к маме семнадцатилетней Мишель на три месяца приезжает почти не знающий английского московский коллега, благодаря которому юная француженка с восторгом открывает для себя культуру СССР и много практикует разговорный русский язык. Особенно ей запомнилось, как он учил ее произносить на одном дыхании русские имена и отчества, что сначала было немного трудным;
также в памяти француженки сохранилась его шутливая поговорка о своей родине (которая, по ее мнению, применима и к современной России): «В Советском Союзе все, что можно - нельзя, а все, что нельзя - можно».
Период жизни Мишель с 1970-го по 1975-ый год был насыщен изучением новых языков: девушка самостоятельно занялась ежедневным изучением английского, чему поспособствовали частые визиты англоговорящих коллег и учеников ее мамы, получившей к тому моменту уже международное признание в своей научной области; до сих пор Мишель на достаточном уровне понимает английский язык, просматривая в оригинале англоязычные фильмы и читая написанные на нем книги, однако знание этого языка находится скорее в ее «пассивном запасе» - француженка гораздо менее уверена в своих навыках продуцирования устной и письменной речи на английском, признаваясь, что большого интереса к нему никогда не испытывала и воспринимала его скорее как практичное средство общения.
Во время весенних каникул в 1974 г. девушка совершила велосипедное путешествие по Голландии, для чего заранее освоила основы нидерландского языка, звучание которого находила красивым и который воспринимала как смесь немецкого с английским. Однако во время самой поездки случаев попрактиковаться выдалось немного, и затем, не имея возможности общения на этом языке, Мишель быстро его забыла.
1974-1975 учебный год был совершенно особенным: поступив в Женеву на переводческий факультет и выбрав русский и немецкий языки, Мишель познакомилась с удивительным юношей по имени Жан-Жак, знавшим порядка 15-ти языков и одновременно изучавшим еще несколько. В качестве лингвистического эксперимента он читал студентке поэзию на самых различных индоевропейских языках, чтобы та, опираясь на знания уже известных ей языков, пыталась понять смысл предлагаемых строк: ей удавалось понимать стихи на испанском, итальянском, португальском языках. Также Жан-Жак отдал Мишель много интересной фантастической литературы на русском языке. У этого молодого человека была и еще одна интересная привычка, в которой француженка любила ему подыгрывать: никогда не говорить по-английски с человеком, для которого он являлся родным, а также отвечать на разных известных языках, если к нему обращались на этом языке.
Живя в Женеве, влюбленная в русский язык студентка все время пыталась найти возможность услышать русскую речь - слушала пластинки бардов, ходила на фильмы в киноклуб при посольстве, и, конечно, постоянно читала газеты -«Известия» и «Правду».
Позже, вдохновившись примером друга-полиглота и отчасти следуя моде того времени на изучение местных языков, Мишель занялась окситанским языком, однако остановилась лишь на том уровне, на котором могла понимать написанные на нем несложные тексты; последним живым языком, который неутомимая француженка изучала уже на филологическом факультете Новосибирского государственного университета, в который без особых трудностей поступила в 1976 году и училась наравне с русскими студентами, был чешский, но, впрочем, изучение этого языка было только с филологической точки зрения, в сравнительном аспекте с другими славянскими языками.
Из мертвых языков Мишель на высоком уровне знала латынь, еще будучи лицеисткой, а позже, будучи студенткой филологического факультета, ознакомилась с древнегреческим, старославянским, древнерусским и санскритом.
Примерно с 1975 года соотношение двух наиболее изученных и практикуемых ею иностранных языков стало коренным образом меняться: уровень ее русского языка становился все выше, постепенно отодвигая на второй план немецкий язык, которым она когда-то свободно владела, будучи подростком.
Интенсивно занимаясь русским языком в университете, больше всего усилий студентка прилагала в изучении главных предметов филологической программы: фонетики, морфологии, сравнительно-исторических дисциплин; прилежания требовало и чтение многочисленных произведений художественной литературы.
Самой сложной языковой компетенцией для молодой француженки было продуцирование письменной речи (понимание письменной и устной речи уже к началу студенческой жизни не представляло для нее особых трудностей, равно как и продуцирование устной речи), однако освоение этого навыка было в целом достигнуто к окончанию университета, и после, поступив в аспирантуру, Мишель самостоятельно писала научные статьи на русском языке.
Таким образом, отвечая на вопрос, когда же произошло превращение француженки во французско-русского билингва, можно сказать, что этот уровень был достигнут примерно после окончания университета, в 1980-ом году, когда иностранка также уже владела и достаточными знаниями о культуре и менталитете страны проживания. Однако любопытно отметить и тот факт, что многие фильмы и книги, известные самобытностью своего юмора и обожаемые русскими сверстниками Мишель, так и не стали для нее любимыми и смешными.
Несколько раз происходили и такие курьезные случаи, когда после длительного проживания в СССР, не имея возможности живого общения на родном языке в течение целого года, девушка возвращалась во Францию, обнаруживая в своей речи то вкрапления русского, то неправильные интонации, то даже ловя себя на том, что не удается вспомнить слово родного языка - однако через несколько дней общения с носителями французского этот эффект постепенно нивелировался.
Позже Мишель, выйдя в России замуж и родив троих сыновей, смогла создать для себя круг общения, в котором могла свободно говорить и на родном языке, поскольку общалась с детьми только на французском, сделав их таким образом билингвами с самого детства и обеспечив себе возможность постоянной сбалансированной практики иностранного и родного языков. В общении с сыновьями Мишель нередко использует некоторые семейные слова и выражения, понятные только для носителей обоих языков, а также привносит в обиход заимствования из одного языка, когда эквивалент в другом либо отсутствует, либо не полностью покрывает исходное значение.
После окончания университета француженка 15 лет занималась математической лингвистикой, проработав в лаборатории «искусственного интеллекта» - Вычислительном центре СО РАН, а затем вернулась в стены родного университета, занимаясь научной деятельностью, преподавая французский язык для русских студентов и координируя программы сотрудничества НГУ с французскими университетами, чем продолжает заниматься и в настоящее время.
Сама Мишель осознает, что в ее русской речи присутствуют явные следы влияния французского языка, как и во французской - влияние русского. По ее собственному признанию, в ее русском языке до сих пор встречаются некоторые регулярные ошибки, от которых она уже вряд ли избавится: неверный выбор члена видовой пары глагола, неразличение на письме и в произношении [ш] и [ш']; однако она добавляет, что, например, число ошибок на выбор рода в тех случаях, когда он различается в русском и французском, в ее речи все же заметно сократилось, хоть и работа над данным видом девиантных явлений довольно кропотлива и включает в себя отчасти и пересмотр взглядов на тот или иной предмет или явление: например, «стол», «стул», «снег» - существительные женского рода во французском языке, в отличие от русского, что навязывает носителям двух языков разные ассоциации, связанные с этими предметами и реалиями действительности.
Также билингв отмечает в своем сознании любопытный «симбиоз» французского и русского «Я», обращая внимание на то, что манера поведения и доминирующие черты характера могут меняться в зависимости от используемого языка, и оценивая французскую сторону своей личности как более материалистичную, требовательную, самодовольную, в то время как русскую -более гибкую, добрую, внимательную к окружающим; также Мишель отмечает и то, что есть темы, которые проще развивать на одном языке, и сложнее обсуждать на другом, например, «задушевный разговор» проще и естественнее вести на русском языке, чем на французском, где это кажется непривычным, потому как первый гораздо более богат существительными абстрактной семантики.
Отвечая же на классический вопрос (который она сама называет «наивно-лингвистическим») «На каком языке Вы думаете?», Мишель говорит, что, по ее мнению, она обладает одной большой языковой компетенцией, не разделенной на французскую и русскую, и при необходимости использует те языковые средства, которые необходимы в той или иной ситуации, а также отмечает тот факт, что нередко обдумывает несколько мыслей одновременно на обоих языках.
Итак, проследив этот непростой и несомненно удивительный лингвистический путь, пройденный М. Дебренн от французского монолингва к французско-русскому билингву, который, однако, не ограничился изучением только русского языка, нам удалось ответить на заданные в начале очерка вопросы и представить множество любопытных фактов об этой по-настоящему неординарной личности, способной не только умещать в себе знания двух различных языков и культур, но и поразительным образом совмещать в себе противоположные, порой кажущиеся несовместимыми, черты характера.
Сам автор очерка также может отметить, что русский язык билингва действительно очень богат и многогранен не только с лексической точки зрения, но и с точки зрения используемых конструкций, хоть и не является полностью свободным от влияния французского языка, что в некоторых случаях отражается в наличии девиантных явлений, в некоторых же - лишь в использовании некоторых авторских языковых средств, являющихся приметой идиостиля.
Объектом нашего научного интереса в рамках исследования речевой практики русского языка М. Дебренн является феномен межъязыковой
интерференции, проявляющийся в переносе билингвом некоторых норм родного языка на иностранный: отмечая конкретные примеры его проявления, мы классифицируем их по различным признакам, делая также попытку ответить на вопрос, по какой причине и при каких обстоятельствах возможно появление данного феномена в русской речи француженки.
На наш взгляд, изучение речи билингвов в любом аспекте лингвистики не может и не должно обходиться без попытки хотя бы частичного освещения их жизненного пути, что нередко дает ответы на многочисленные вопросы, разрешение которых невозможно иным образом, а также позволяет дать более детальное понимание языковых предпочтений и потребностей конкретных билингвов, особенностей их мышления и, что наиболее ценно, осветить их собственное видение билингвизма как явления - взгляд на данный феномен «изнутри».
Вайнрайх У. Языковые контакты. Состояние и проблемы исследования. -Киев, 1979. - 264 с.
Дебренн М Моя языковая биография // Вестник Новосибирского государственного университета // Серия: Психология. 2014 (в печати).
литература
