CC BY
0
Научная статья УДК 81'25
ВО! 10.24147/2413-6182.2024.11 (2).317-331
!ББЫ 2413-6182 в^Ы 2658-4867
КАК ПРАГМАТИЧЕСКИЕ МАРКЕРЫ-АППРОКСИМАТОРЫ ПОМОГАЮТ «СТРОИТЬ» СПОНТАННЫЙ МОНОЛОГ-ОПИСАНИЕ НА РОДНОМ И НЕРОДНОМ ЯЗЫКЕ
Сян Янань
Санкт-Петербургский государственный университет (Санкт-Петербург, Россия)
Аннотация: Статья посвящена сопоставительному анализу употребления прагматических маркеров-аппроксиматоров в монологах-описаниях одного и того же изображения - своеобразных рассказах по картинке. Тексты записаны от 4 русских и 4 китайских информантов, говорящих на русском языке как, соответственно, родном и неродном. Группа информантов сбалансирована по тендеру, психотипу и уровню владения русским языком (для китайцев). Все информанты описывают комикс Х. Бидструпа «Эликсир для волос» - это монологи из корпуса русской монологической речи «Сбалансированная аннотированная текстотека»: блок речи русских студентов и блок русской интерферированной речи китайцев. Проведенный анализ показал, что носители русского языка, говоря (в рамках данного коммуникативного сценария) на родном языке, хеджируют (пользуются аппроксиматорами или иными маркерами неопределенности) почти в 3 раза чаще, чем носители китайского языка. Китайцы выражают свои колебания или свою неуверенность в основном вокализациями (ы, э-м), растяжками гласных (и-и, что-о) и физическими хезитационными паузами ([), редко используют хеджи (кто-то, где-нибудь, кажется и под.) и вовсе не употребляют прагматические мар-керы-аппроксиматоры (типа, как бы, вроде того и под.). Кроме того, появление хеджей в речи китайцев коррелирует с высоким уровнем владения русским языком. Полученные результаты могут быть полезны в коллоквиа-листике и коммуникативной лингвистике, в практике преподавания русского языка как иностранного и практике перевода русских художественных текстов на другие языки (в частности, на китайский).
Ключевые слова: коммуникативная лингвистика, сопоставительные исследования, прагматический маркер, аппроксиматор, хедж, монолог-описание, русская спонтанная речь.
Для цитирования:
Сян Янань. Как прагматические маркеры-аппроксиматоры помогают «строить» спонтанный монолог-описание на родном и неродном языке // Коммуникативные исследования. 2024. Т. 11. № 2. С. 317-331. DOI: 10.24147/2413-6182.2024.11(2).317-331.
© Сян Янань, 2024
Сведения об авторе:
Сян Янань, аспирант кафедры русского языка
Контактная информация:
Почтовый адрес: 199034, Россия, Санкт-Петербург, Университетская наб., 11
E-mail: st112867@student.spbu.ru Конфликт интересов:
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов Дата поступления статьи: 22.02.2024 Дата рецензирования: 24.02.2024 Дата принятия в печать: 10.04.2024
Введение
В начале XXI в. особенно актуальным стало изучение устной речи, в которой отражаются социальные и психологические особенности личности, что так важно в межличностной коммуникации. По определению Ф. де Соссюра, речь (la parole) - это «индивидуальный акт воли и разума; в этом акте надлежит различать: 1) комбинации, в которых говорящий использует код (code) языка с целью выражения своей мысли; и 2) психофизический механизм, позволяющий ему объективировать эти комбинации» [Соссюр 1999: 26-27]. Устная речь является первичной формой существования языка в развитии человека и человечества (в онто- и филогенезе)1. Из-за линейного характера устной речи она в целом отличается такими характеристиками, как неподготовленность (спонтанность), необратимость2 и некоторый автоматизм в отборе языковых средств, возникающий в условиях дефицита времени, выделяемого на обдумывание и построение высказывания3. В письменной же форме речи автор может «обдуманно отбирать языковые средства, строить высказывание постепенно, исправлять и совершенствовать текст» [Трошева 2006: 285-286].
Монолог, как способ описания изображения (зрительного ряда), является одним из жанров устной спонтанной речи (далее - СР). Такой монолог, будучи неподготовленным, обладает достаточно высокой степенью спонтанности и типичным для СР набором соответствующих черт
1 Ср.: речь «есть первое и истинное состояние языка, и всякий язык раскрывается в своей полноте только в живом употреблении, в речи говорящего (выделение автора. - С. Я.) лица» [Гумбольдт 1960: 69].
2 Ср.: «Устная речь необратима - такова ее судьба. Однажды сказанное уже не взять назад, не приращивая к нему нового; "поправить" странным образом значит здесь "прибавить"» [Барт 1989: 541].
3 Ср.: «в реальных условиях коммуникации, в процессе естественного спонтанного диалога продуцирование текста (высказывания) происходит, по существу, в "экстремальных условиях" - при дефиците времени и отсутствии возможности тщательно продумать стратегию» [Левицкий 2011: 162].
[Богданова-Бегларян 2013]. При анализе таких монологов «интересной задачей представляется выявление принципов построения текста, выделение законченных смысловых блоков, анализ конструкций, используемых говорящим для описания» [Богданова-Бегларян 2013: 354].
В неподготовленной речи говорящий часто использует особые единицы, которые в ряде употреблений утратили (полностью или частично] свое лексическое и/или грамматическое значение и взамен получили прагматическое значение (функцию]. С учетом такой прагматика-лизации их называют прагматическими маркерами (далее - ПМ] [Богда-нова-Бегларян 2021: 16]. Одним из классов ПМ являются маркеры-аппроксиматоры (далее - ПМА] - маркеры нечеткой, или приблизительной, номинации, которые употребляются говорящим, когда прямое называние предмета, явления или положения дел излишне, неуместно или невозможно [Подлесская 2013]. Типичными ПМА являются как бы, вроде (вроде того, вроде того что), типа (типа того, типа того что), или там [Богданова-Бегларян 2021: 25]. Все они достаточно частотны в устном общении: так, ПМА как бы имеет в частотном списке 60 базовых русских ПМ ранг 5 и IPM 900 (для 300 тыс. токенов в аннотированном подкорпусе «Один речевой день»1] [Богданова-Бегларян 2021: 54].
Близким к ПМА является понятие хеджа (от англ. hedge - 'уклонение от прямого ответа, страховка']. К классу хеджей относят единицы «осторожной» модальности - неопределенные местоимения или наречия, а также вводные слова, маркирующие неуверенность говорящего (какой-то, наверное, как-нибудь]. Значение хеджей «имплицитно подразумевает неясность, их функция заключается в том, чтобы представить вещи более или менее неясными» [Lakoff 1973: 471], снижая тем самым общую категоричность высказывания. В устной коммуникации ПМА и хеджи совместно реализуют стратегию хеджирования (далее - СХ], «выполняющую защитно-эвфемистическую функцию... за счет представления предметов и явлений нечеткими и неоднозначными» [Пастухова 2019: 10]. Можно сказать, что хеджи и ПМА взаимно усиливают неуверенность говорящего в том, о чем он говорит [Сян Янань, Богданова-Бегларян 2023: 61]. В процессе спонтанного общения в голове говорящего формируется образ «идеальной» речи, однако этот образ не всегда осознается сразу, и тогда говорящий прибегает к реализации непрямой коммуникации [Костина 2022а], в которой наблюдается недостаточная точность и неоднозначность высказываний. Исследователи отмечали также использование СХ в стрессовой для говорящего ситуации [Костина 2022б]: по-видимому, такая стратегия помогает говорящему реализовать его коммуникативные намерения. Не исключено, что данное исследование можно рассматри-
1 «Один речевой день» (https://ord.spbu.ru] - корпус русского языка повседневного общения, созданный в Санкт-Петербургском государственном университете (далее - СПбГУ] по методике 24-часовой записи. О нем см., напр.: [Богданова-Бегларян и др. 2017; Богданова-Бегларян и др. 2019].
вать как базу для дальнейших исследований в области коммуникативной лингвистики.
Целью настоящей работы является анализ частотности использования стратегии хеджирования в русских монологах-описаниях носителей русского и китайского языков и рассмотрение возможности включения ПМА в лексические минимумы для соответствующего уровня тестирования по русскому языку как иностранному (далее - ТРКИ].
Задачи исследования заключаются в выявлении доли использования СХ в русской монологической речи русских и китайцев и попытке раскрыть причину выявленных различий. Такое описание может способствовать лучшему пониманию тенденций развития устной речи как основной формы существования языка и дальнейшему анализу живой речи в рамках коммуникативной лингвистики, а также совершенствованию практики преподавания русского языка как иностранного и перевода русских художественных текстов (точнее - разговорной речи персонажей этих произведений] на другие языки (в частности, на китайский].
Материал и методика исследования
Корпус «Сбалансированная аннотированная текстотека», созданный в СПбГУ1, содержит (в числе прочего] монологи-описания на русском языке, записанные не только от русских информантов, но и от носителей китайского языка. Именно сопоставительному анализу использования СХ в монологах-описаниях одного и того же изображения, записанных от носителей русского и китайского языков (т. е. в речи на родном и неродном языке], и посвящено настоящее исследование.
Материалом для анализа стали 8 спонтанных монологов-описаний на русском языке, записанных от 4 русских и 4 китайских информантов. Обе группы информантов сбалансированы по гендеру (мужчина - женщина: М/Ж] и психотипу2 (экстраверт - интроверт: Э/И]. Группа китайских информантов была сбалансирована также по уровню владения русским языком: более низкий уровень В2 и более высокий С1. Для описания информантам был предложен рассказ в картинках (комикс] Х. Бидструпа «Эликсир для волос» (см. рис.].
На рисунке сюжетное изображение разделено на 13 картинок и представляет историю одного лысого мужчины, который купил и использовал эликсир для волос. Описывая последовательно эти картинки, информанты строили свой описательный монолог. Сопоставление текстов выявило различия в частотности использования СХ (особенно ПМА] при построении монолога участниками эксперимента на родном и неродном языке.
1 Подробнее о нем см.: [Богданова-Бегларян 2013].
2 В основу деления говорящих по психотипу положен психологический тест Г. Айзенка (см.: [Личностный опросник ЕР1... 1995]], который в ходе записи проходили все информанты.
Х. Бидструп. Эликсир для волос (https://bidstrup.ru/content/1103.html)
Основными методами исследования стали описательный (контекстный анализ материала), сопоставительный, корреляционный и квантитативный (простые количественные подсчеты).
Информанты. Все русские информанты - коренные петербуржцы, студенты-филологи СПбГУ: 2 юношей и 2 девушки, в возрасте (на момент записи) 20-21 года, в том числе 2 экстраверта и 2 интроверта. Группа русскоязычных испытуемых, таким образом, строго сбалансирована по ген-деру и психотипу.
Все китайские информанты - студенты и аспиранты разных гуманитарных вузов Санкт-Петербурга, в возрасте (на момент записи] 23-27 лет. Среди них также 2 юношей и 2 девушки, 2 носителя уровня В2 (ТРКИ-2) и 2 носителя уровня С1 (ТРКИ-3), согласно Российской государственной системе тестирования иностранных граждан1. С точки зрения психотипа среди информантов оказались 2 интроверта и 2 экстраверта. Группа носителей китайского языка, таким образом, строго сбалансирована по гендеру, психотипу и уровню владения русским языком.
Результаты
В каждом монологе в ходе контекстного анализа выявлялись ПМА и хеджи, а также подсчитывалась частота использования СХ (см. табл.].
Частотность использования стратегии хеджирования в монологах носителей русского и китайского языков
№ Информант Количество слов (N) Количество СХ (H) Соотношение H/N (X), %
1 Рус (Ж-Э) 325 23 7,1
2 Рус (Ж-И) 168 11 6,5
3 Рус (М-Э) 534 30 5,6
4 Рус (М-И) 157 8 5,1
£ 1184 72 6,1
5 Кит (Ж-Э) 174 1 0,6
6 Кит (Ж-И) 342 9 2,6
7 Кит (М-Э) 125 7 5,6
8 Кит(М-И) 105 1 1,0
£ 746 18 2,4
Из таблицы видно, что среднее значение частоты использования СХ носителями русского и китайского языков значительно различается (6,1 и 2,4 % соответственно]. Носители китайского языка в спонтанной речи на неродном языке хеджируют гораздо меньше, чем говорящие на родном языке. Рассмотрим полученные данные на конкретных примерах.
1. Русская речь русских
Монолог-описание является фактически спонтанным нарративом на тему комикса. «Строя» такой рассказ, говорящий часто пытается снять с себя ответственность за сказанное, используя ПМА и хеджи. Особенно их много в речи носителей русского языка, ср.:
(1] как бы подумал что э-э // что там // какое-то действие должно быть // за ночь произойти и ложится спать / и че... / трогает
1 Российская государственная система тестирования иностранных граждан. URL: https://testingcenter.spbu.ru/ekzameny/russia/trki.html (дата обращения: 01.12.2023).
свою голову / что н-не н-начали ли расти у него волосы // а потом он как будто бы встаёт (Р1, Ж, Э)1;
(2) и заканчивается тем что он просыпается и на самом деле / всё это было только сон потому что он трогает свою голову // она по-прежнему лысая / и непонятно рад он или нет но-о / видимо рад тому что он // н-не так / порос// и вроде как он наверно уже привык к своей лысине (Р1, Ж, Э);
(3) причём зачем-то залезает в раковину то есть в принципе ну в советских обычно / э ванных комнатах у них / эти стенки практически картонные то есть раковина там висит на-а соплях/ а тут он как бы з-з-залез э-э /ну-у (Р3, М, Э).
В контексте (1) говорящий предполагает, что герой ждет какого-то эффекта от эликсира, но не уверен в соответствии своего описания и реальности, поэтому использует разные средства снижения категоричности: ПМА как бы и другие хеджи.
Из контекста (2) видно, что по рисункам говорящий не может определить настоящее настроение героя. Исходя из собственного знания жизни, информант думает, что герой, скорее всего, рад, потому что он уже привык к своей лысине.
В контексте (3) неуверенность говорящего связана в основном с глаголом залезает, отражающим действия героя комикса. Кроме ПМА и хеджей, колебания информанта выражены здесь и другими хезитацион-ными явлениями: э, на-а, з-з-залез, э-э, ну-у2. Однако снижение категоричности высказывания достигается в этих текстах именно благодаря использованию ПМА как бы и хеджей.
2. Русская речь китайцев
В монологах китайцев немногочисленные случаи реализации СХ обнаружились по преимуществу в речи говорящих с более высоким уровнем владения русским языком С1, а ПМА в материале не встретилось вовсе, ср.:
(4) у него / волосы / длиной уже двух метров / и-и / такие волосы превратили его/можно сказать / в какого-то / неизвестного I зверя /караул!/караул!/кто сможет / ы меня выручить? (К6, Ж, И, С1)3;
(5) э-э человек / где-то / в возрасте / сорока лет / может ещё больше / сходил в магазин / купить / какое-то средство / э для-я / волос (К7, М, Э, С1);
(6) раньше / о... один мужчина /э-ы / у него / у него / нет / воло-сы / волосОв / н-н Ц э-ы это-о / очень Ц э-н Ц г... / э-ы / э-ы / ему очень грустно //
1 Все примеры в статье атрибутированы с указанием номера информанта и его национальности (Р1, К1 и т. д.), а также гендера (М/Ж), психотипа (Э/И) и уровня владения русским языком (для китайцев) (В2/С1). Полужирным здесь и далее в текстовых иллюстрациях выделены ПМА и хеджи.
2 Подробнее о хезитациях в речи носителей русского языка см., напр.: [Богданова-Бегларян 2013].
3 В монологах китайцев знаком ([) отмечена физическая пауза хезитации.
поэтому I он I н-н / пошёл в магазин / и-и хочу покупать / н-н / какой-то Ц н-н I для-я I растения-я / во-ло-сОв (К5, Ж, Э, В2)1;
(7] один человек / э-м / хочет хотел купить / эликсир для вОлосы в магазине / и потому что у них / потому что-о / у них нет вОлосы (К8, М, И, В2).
Видно, что в речи на неродном языке колебания говорящих выражаются в основном вокализациями (ы, э-м], растяжками гласных (и-и, что-о] и физическими хезитационными паузами (/]2. Вербализованных средств снижения категоричности в лексическом арсенале иностранцев практически нет. Ср. похожие наблюдения над русской речью носителей разных языков, в том числе китайского: «чем выше уровень ТРКИ, тем чаще (хотя всё равно редко] появляются в монологах иностранцев и чисто русские разговорные ПМ» [Богданова-Бегларян 2024], включая маркеры, помогающие говорящему структурировать («строить»] устный текст, демонстрирующие сам процесс размышления или выражающие неуверенность в сказанном (ПМА и хеджи].
3. Сопоставление русской речи русских и китайцев
Из приведенных данных видно, что в процессе построения монолога-описания русские склонны активно хеджировать, чтобы снизить категоричность своих высказываний и снять с себя ответственность за сказанное, а китайцы редко используют хеджи и вообще не используют ПМА (ср.: [Костина 2022в]].
Причина может быть в том, что (и это хорошо видно в приведенных примерах] аппроксиматоры реализуют в контексте прагматическое значение, а не привычное для иностранцев кодифицированное лексическое значение. И это может стать «камнем преткновения» для иностранных учащихся при изучении русского языка и использовании его в ходе коммуникации.
Выявленную ситуацию можно объяснить также тем, что ПМА попросту не знакомы китайской аудитории. Например, в Большом русско-китайском словаре слово вроде описывается так: «(1] [предлог] (с Род. п.] (наподобие кого-, чего-л., как кто-, что-л.; подобно кому-, чему-н., сходно с кем-чем-н.] пальто вроде моего. писать что-то вроде воспоминаний. Он вроде тебя, тоже чудак. (2] [частица]<разг.> (похоже, что, кажется, как будто] Вроде так. Он вроде заболел. (3] [пояснительный союз] (перед перечислением] (например] Неделю назад они встретились. Обнялись и долго трясли друг другу руки, приговаривая ничего не значащие, но взволнованные слова, вроде: «Ну, как ты?... да ничего ..., старый дружище ...» [Большой русско-китайский словарь 2001: 245]. О возможности использования вроде как ПМА в словаре даже не упоминается. Слово как бы описывается следующим образом:
1 Монологи китайских информантов даются в оригинальном виде, без всякой правки. Прописной буквой в слове отмечено неправильное ударение.
2 Подробнее о хезитациях в русской речи китайцев см., напр.: [Чэн Чэнь 2021].
(если бы) Как бы пораньше взялись, тогда поспели бы» [Большой русско-китайский словарь 2001: 766]. Здесь как бы тоже не рассматривается в качестве возможного ПМА. Так же обстоит дело с ПМА типа и или там.
Для русских поводом употребить то или иное слово в речи (особенно в ситуации множественного выбора) может стать его повышенная частотность, а для китайцев, кроме этого, важен и факт вхождения слова в соответствующий лексический минимум [Богданова-Бегларян, Се Жои 2021: 288]. Наличие единицы в лексическом минимуме для соответствующего уровня ТРКИ является важным фактором, помогающим изучающим русский как иностранный овладеть этим языком. Однако на самом деле очень частотные в повседневном русском разговоре (повседневном дискурсе) ПМА как бы и вроде оказываются за пределами таких лексических минимумов (см., напр.: [Сян Янань 2024]). Так, в лексическом минимуме С1 [Лексический минимум... 2014] присутствует только как: «(1) Как твоя учеба? (2) Как я рад! (3) Красный как помидор. (4) разг. - Он как прыгнет! (5) как будто - Вадим говорил тихо, как будто кого-то боялся. (6) как ..., так и ... -Эту проблему обсуждали как в газетах, так и в Интернете. (7) как только - Как только мы пришли домой, начался дождь. (8) разг. - как раз -Туфли мне как раз». В лексическом минимуме В2 [Лексический минимум... 2018] отсутствуют толкования единиц как бы, вроде, типа и или там.
Прагматические маркеры чаще всего не имеют в китайском языке абсолютного эквивалента ни по форме, ни по функции [Сунь Сяоли, Богда-нова-Бегларян 2023: 211], что еще усложняет понимание русских устных текстов китайскими учащимися. Это может стать другой причиной, мешающей иностранным студентам овладевать русским языком в полном объеме. Безэквивалентность - нормальное явление в изучении нового языка, она часто выражает истинность самого языка. Таким образом, изучение различий в речи на родном и неродном языке может помочь и в преподавании языка, и в переводческой практике.
Заключение
Проведенный сопоставительный анализ устных текстов-описаний показал, что носители русского языка в ходе построения такого монолога хеджируют почти в 3 раза чаще, чем носители китайского языка. Использование СХ помогает говорящему выразить свою неуверенность, выиграть время для поиска подходящего выражения или попытаться снять с себя ответственность за сказанное при описании изображения. Для китайцев умение хеджировать напрямую зависит от их уровня владения русским языком, умение же использовать ПМА у них попросту не сформировано.
Думается, что знакомить иностранных учащихся с ПМА и хеджами в процесс изучения русского языка нужно и важно. Например, включение
подобных единиц (с необходимыми комментариями] в лексические минимумы для соответствующего уровня ТРКИ может улучшить коммуникативные способности инофонов - прежде всего на уровне понимания и говорения. Здесь хочется согласиться с Н.В. Богдановой-Бегларян в том, что «на уровне аудирования (здесь и далее в цитате курсив автора. - Я. С.] просто необходимо знакомство иностранных учащихся со спецификой нашей устной речи <...>. Нет сомнения, что правильное аудирование приведет к правильному пониманию, а далее с неизбежностью - и к "более русскому" говорению» [Богданова-Бегларян 2024].
Результаты проведенного анализа могут быть полезны как в когни-тивистике, так и в практике преподавания русского языка как иностранного и перевода русских художественных текстов на китайский язык.
Список литературы
Барт Р. Гул языка // Барт Р. Избр. работы: Семиотика. Поэтика / сост., общ. ред. и
вступ. ст. Г.К. Косикова. М.: Прогресс, 1989. С. 541-544. Богданова-Бегларян Н.В. Прагматические маркеры как показатель уровня владения русским разговорным языком (на материале речи инофонов) // Слово. Словарь. Словесность: к 100-летию со дня рождения д-ра филол. наук, проф., чл.-кор. РАО Сакмары Георгиевны Ильенко: материалы Всерос. науч. конф. (Санкт-Петербург, 16-17 нояб. 2023 г.). СПб., 2024. (В печати). Богданова-Бегларян 2021 - Прагматические маркеры русской повседневной речи: слов.-моногр. / сост., отв. ред. и авт. предисл. Н.В. Богданова-Бегларян. СПб.: Нестор-История, 2021. 520 с. Богданова-Бегларян 2013 - Звуковой корпус как материал для анализа русской речи: коллектив. моногр. / отв. ред. Н.В. Богданова-Бегларян. СПб.: Филол. фак. СПбГУ, 2013. Ч. 1: Чтение. Пересказ. Описание. 532 с. Богданова-Бегларян Н.В., Блинова О.В., Мартыненко Г.Я., Шерстинова Т.Ю. Корпус русского языка повседневного общения «Один речевой день»: текущее состояние и перспективы // Труды Института русского языка им. В.В. Виноградова. М., 2019. Вып. 21: Национальный корпус русского языка: исследования и разработки / отв. ред. вып. В.А. Плунгян. С. 101-110. Богданова-Бегларян Н.В., Се Жои. Особенности построения спонтанного монолога-описания (на материале русской речи носителей русского и китайского языков) // Коммуникативные исследования. 2021. Т. 8. № 2. С. 281-295. DOI: 10.24147/2413-6182.2021.8(2).281-295. Богданова-Бегларян Н.В., Шерстинова Т.Ю., Блинова О.В., Мартыненко Г.Я. Корпус «Один речевой день» в исследованиях социолингвистической вариативности русской разговорной речи // Анализ разговорной русской речи (АР3-2017): тр. седьмого междисциплинар. семинара / науч. ред. Д.А. Коча-ров, П.А. Скрелин. СПб.: Политехника-принт, 2017. С. 14-20. Большой русско-китайский словарь / Ин-т слов. Центра изучения рус. яз. и лит.
Хэйлунцзян. ун-та. Пекин: Коммерческая пресса, 2001. 2871 с. (На кит. яз.). Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человеческого рода // Звегинцев В.А. История языко-
знания XIX и XX веков в очерках и извлечениях: в 2 ч. М.: Просвещение, 1960. Ч. I. С. 68-86.
Костина Е.Д. «Осторожные» интроверты и экстраверты: анализ способов хеджирования на материале монологов-рассказов об отдыхе // Диалог: ежегод. междунар. конф.: студен. сес. 2022а. URL: https://www.dialog-21.ru/media/5721/kostinae145.pdf (дата обращения: 20.12.2023).
Костина Е.Д. Стратегии «осторожности» в спонтанных монологах: психолингвистический аспект // Социо- и психолингвистические исследования. 20226. № 10. С. 80-85.
Костина Е.Д. Хеджирование в спонтанном монологе-рассказе на русском языке как элемент национальной идентичности // Современная русская лексикология, лексикография и лингвогеография. 2022: сб. ст. / отв. ред. О.Н. Крылова. СПб.: ИЛИ РАН, 2022в. С. 82-92.
Левицкий Ю.А. К вопросу о второй коммуникации // Проблемы социо- и психолингвистики. 2011. № 15. С. 159-167.
Лексический минимум по русскому языку как иностранному. Второй сертификационный уровень. Общее владение / ред. Н.П. Андрюшина. 5-е изд. СПб.: Златоуст, 2014. 164 с.
Лексический минимум по русскому языку как иностранному. Третий сертификационный уровень. Общее владение / ред. Н.П. Андрюшина. СПб.: Златоуст, 2018. 200 с.
Личностный опросник EPI (методика Г. Айзенка) // Альманах психологических тестов. М.: КСП, 1995. С. 217-224.
Пастухова О.Д. Коммуникативно-прагматические особенности эвфемизмов в политическом дискурсе (на материале английского и русского языков): авто-реф. дис. ... канд. филол. наук. Челябинск, 2019. 24 с.
Подлесская В.И. Нечеткая номинация в русской разговорной речи: опыт корпусного исследования // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: по материалам ежегод. Междунар. конф. «Диалог». / гл. ред. В.П. Селегей. М.: РГГУ, 2013. Вып. 12: в 2 т. Т. 1: Основная программа конференции. С. 631-643.
Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики / ред. Ш. Балли и А. Сеше; пер. с фр. А.М. Сухотина. Екатеринбург: Изд-во Ур. ун-та, 1999. 432 с.
Сян Янань. Прагматические маркеры-аппроксиматоры в лексических минимумах по русскому языку как иностранному для В2 и С1 // Русский язык и литература в меняющемся мире: XV конгр. МАПРЯЛ (12-16 сент. 2023 г., Санкт-Петербург): сб. тр. СПб., 2024. (В печати).
Сян Янань, Богданова-Бегларян Н.В. Аппроксимация и хеджирование в языке и речи // Анализ разговорной русской речи (АР3-2023): тр. десятого междис-циплинар. семинара / науч. ред. П.А. Скрелин, У.Е. Кочеткова. СПб.: Политехника-принт, 2023. С. 60-65.
Сяоли С., Богданова-Бегларян Н.В. Специфика построения цепочек прагматических маркеров при переводе русских художественных текстов на китайский язык // Oriental Studies. 2023. Т. 16. № 1. С. 211-221. DOI: 10.22162/2619-0990-2023-65-1-211-221.
Трошева Т.Б. Письменная речь // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М.Н. Кожиной. М.: Флинта: Наука, 2006. С. 285-287.
Чэн Чэнь. Хезитации в русской устной речи носителей китайского языка. СПб.: Нестор-История, 2021. 232 с.
Lakoff G. Hedges: A Study in Meaning Criteria and the Logic of Fuzzy Concepts // Journal of Philosophical Logic. 1973. Vol. 2. Iss. 4. P. 458-508. DOI: 10.1007/BF00262952.
References
Andryushina, N.P. (ed.) (2014), Lexical Minimum in Russian as a Foreign Language. 2nd Certificate Level. General Language Skills, 5th ed., St. Petersburg, Zlatoust publ., 164 p. (in Russian).
Andryushina, N.P. (ed.) (2018), Lexical Minimum in Russian as a Foreign Language. 3rd Certificate Level. General Language Skills, St. Petersburg, Zlatoust publ., 200 p. (in Russian).
Barthes, R. (1989), The Rustle of Language. Barthes, R. Selected Works: Semiotics. Poetics, Moscow, Progress publ., pp. 541-544. (in Russian).
Bogdanova-Beglarian, N.V. (2024), Pragmaticheskie markery kak pokazatel' urovnya vladeniya russkim razgovornym yazykom (na materiale rechi inofonov) [Pragmatic Markers as an Indicator of the Level of Proficiency in the Russian Spoken Language (Based on the Speech of Foreign Speakers)]. Slovo. Slovar'. Sloves-nost' [Word. Dictionary. Literature], to the 100th Anniversary of the Birth of Doctor of Philology, Professor, Corresponding Member of the Russian Academy of Education Sakmara Georgievna Ilyenko, Proceedings of the All-Russian Scientific Conference (St. Petersburg, November 16-17, 2023), St. Petersburg. (in Print). (in Russian).
Bogdanova-Beglarian, N.V. (ed.) (2021), Pragmaticheskie markery russkoi povsednev-noi rechi [Pragmatic Markers of Russian Everyday Speech], Dictionary-Monograph, St. Peterburg, Nestor-Istoriya publ., 520 p. (in Russian).
Bogdanova-Beglarian, N.V. (ed.) (2013), Zvukovoi korpus kak material dlya analiza russkoi rechi [Speech Corpus as a Material for Analysis of the Russian Speech], Collective Monograph, Pt. 1: Chtenie. Pereskaz. Opisanie [Reading. Retelling. Description], St. Petersburg, Philological Faculty of the St. Petersburg State University publ., 532 p. (in Russian).
Bogdanova-Beglarian, N.V., Blinova, O.V., Martynenko, G.Ya., Sherstinova, T.Yu. (2019), Russian everyday speech corpus "One Day of Speech": current state and perspectives. Plungian, V.A. (ed.). Proceedings of the V.V. Vinogradov Russian Language Institute, No. 21: The Russian National Corpus: research and development, Moscow, pp. 101-110. (in Russian).
Bogdanova-Beglarian, N.V., Sherstinova, T.Yu., Blinova, O.V., Martynenko, G.Ya. (2017), Korpus «Odin rechevoi den'» v issledovaniyakh sotsiolingvisticheskoi variativnosti russkoi razgovornoi rechi [Corpus "One Speech Day" in the Study of Sociolinguistic Variability of Russian Colloquial Speech]. Kocharov, D.A., Skrelin, P.A. (eds.). Analysis of the Russian colloquial speech 2017, Proceedings of the Seventh Interdisciplinary Seminar, St. Petersburg, Politekhnika-print publ., pp. 14-20. (in Russian).
Bogdanova-Beglaryan, N.V., Xie, Ruoyi (2021), Features of construction of a spontaneous monologue-description (on the material of Russian speech by the native
speakers of Russian and Chinese languages). Communication Studies (Russia), Vol. 8, no. 2, pp. 281-295. DOI: 10.24147/2413-6182.2021.8(2).281-295. (in Russian).
Cheng, Chen (2021), Khezitatsii v russkoi ustnoi rechi nositelei kitaiskogo yazyka [Hesitations in the Russian Oral Speech of Native Chinese Speakers], St. Petersburg, Nestor-Istoriya publ., 232 p. (in Russian).
Humboldt, W. von (1960), On the Diversity of Human Language Construction and Its Influence on the Mental Development of the Human Species. Zvegintsev, V.A. History of Linguistics of the 19th and 20th Centuries in Essays and Extracts, in 2 parts, Moscow, Prosveshchenie publ., Pt. 1, pp. 68-86. (in Russian).
Institute of Dictionaries, Center for the Study of Russian Language and Literature, Heilongjiang University (2001), Large Russian-Chinese Dictionary, Beijing, Commercial press publ., 2871 p. (in Chinese).
Kostina, E.D. (2022a), «Cautious» introverts and extroverts: analysis of hedging methods based on the material of monologues-stories about rest. Dialogue, Annual International Conference, Student session, available at: https://www.dialog-21.ru/media/5721/kostinae145.pdf (accessed date: December 20, 2023). (in Russian).
Kostina, E.D. (2022b), «Caution» strategies in spontaneous monologues: psycholinguis-tic aspect. Socio- andpsycholinguistic studies, no. 10, pp. 80-85. (in Russian).
Kostina, E.D. (2022c), Hedging in a spontaneous monologue-story in the Russian language as an element national identity. Krylova, O.N. (ed.). Sovremennaya russkaya leksikologiya, leksikografiya i lingvogeografiya [Modern Russian Lexicology, Lexicography and Linguogeography], Collection of articles, St. Petersburg, Institute of Linguistics of the Russian Academy of Sciences publ., pp. 82-92. (in Russian).
Lakoff, G. (1973), Hedges: A Study in Meaning Criteria and the Logic of Fuzzy Concepts. Journal of Philosophical Logic, Vol. 2, iss. 4, pp. 458-508. DOI: 10.1007/BF00262952.
Levitskii, Yu.A. (2011), K voprosu o vtoroi kommunikatsii [On the Issue of Second Communication]. Problemy sotsio- i psikholingvistiki, No. 15, pp. 159-167. (in Russian).
Pastukhova, O.D. (2019), Kommunikativno-pragmaticheskie osobennosti evfemizmov v politicheskom diskurse (na materiale angliiskogo i russkogo yazykov) [Communicative and Pragmatic Features of Euphemisms in Political Discourse (Based on the Material of English and Russian Languages)], Author's abstract, Chelyabinsk, 24 p. (in Russian).
(1995), Personality Questionnaire EPI (G. Eysenck Method). Almanac of Psychological Tests, Moscow, KSP publ., pp. 217-224. (in Russian).
Podlesskaya, V.I. (2013), Vague reference in Russian: evidence from spoken corpora. Selegei, V.P. (ed.). Computational Linguistics and Intellectual Technologies, Papers from the Annual International Conference "Dialogue", Iss. 12, in 2 volumes, Moscow, RSUH publ., Vol. 1: Main conference program, pp. 631-643. (in Russian).
Saussure, F. de (1999), General Linguistics Course, Yekaterinburg, Ural University publ., 432 p. (in Russian).
Trosheva, T.B. (2006), Pis'mennaya rech' [Written Speech]. Kozhina, M.N. (ed.). Stylistic Encyclopedic Dictionary of the Russian Language, Moscow, Flinta publ., Nauka publ., pp. 285-287. (in Russian).
Xiang, Yanan (2024), Pragmaticheskie markery-approksimatory v leksicheskikh mini-mumakh po russkomu yazyku kak inostrannomu dlya V2 i S1 [Pragmatic Mark-ers-Approximators in Lexical Minimums in Russian as a Foreign Language for B2 and C1]. Russkii yazyk i literatura v menyayushchemsya mire [Russian Language and Literature in a Changing World], XV MAPRYAL Congress (September 12-16, 2023, St. Petersburg), St. Petersburg. (in Print). (in Russian).
Xiang, Yanan, Bogdanova-Beglarian, N.V. (2023), Approximation and Hedging in Language and Speech. Skrelin, P.A., Kochetkova, U.E. (eds.). Analysis of the Russian colloquial speech 2023, Proceedings of the Tenth Interdisciplinary Seminar, St. Petersburg, Politekhnika-print publ., pp. 60-65. (in Russian).
Xiaoli, S., Bogdanova-Beglarian, N.V. (2023), Translating Russian Fiction into Chinese: The Specifics in Building Chains of Pragmatic Markers. Oriental Studies, Vol. 16, iss. 1, pp. 211-221. DOI: 10.22162/2619-0990-2023-65-1-211-221. (in Russian).
Original article
HOW DO PRAGMATIC MARKERS-APPROXIMATORS HELP TO "BUILD" A SPONTANEOUS MONOLOGUE-DESCRIPTION IN THE NATIVE AND NON-NATIVE LANGUAGE
Xiang Yanan
St. Petersburg University (St. Petersburg, Russia)
Abstract: The article is devoted to a comparative analysis of the use of pragmatic mark-ers-approximators in monologues-descriptions of the same image - original stories based on the picture. The texts were recorded from 4 Russian and 4 Chinese informants who spoke Russian as their native and non-native language, respectively. The group of informants is balanced by gender, psychotype and level of Russian language proficiency (for the Chinese). All informants describe H. Bid-strup's comic strip "Elixir for Hait" - these are monologues from the corpus of Russian monologue speech "Balanced Annotated Text Collection": a block of speech of Russian students and a block of Russian interfered speech of the Chinese. The analysis showed that Russian speakers, speaking (within a given communicative scenario) in their native language, hedge (use approximators or other markers of uncertainty) almost 3 times more often than Chinese speakers. The Chinese express their hesitation or their uncertainty mainly through vocalizations (y, e-m), vowel extensions (i-i, chto-o) and physical hesitation pauses ([), rarely using hedges (kto-to, gde-nibud', kazhetsya, etc.) and do not use pragmatic markers-approximators at all (tipa, kak by, vrode togo, etc.). In addition, the appearance of hedges in Chinese speech correlates with a high level of Russian language proficiency. The results obtained can be useful in communicative linguistics, in colloquialism, in the practice of teaching Russian as a foreign language and in the practice of translating Russian literary texts into other languages (in particular, Chinese).
Key words: communicative linguistics, comparative studies, pragmatic marker, approximator, hedge, monologue-description, Russian spontaneous speech.
For citation:
Xiang Yanan (2024), How do pragmatic markers-approximators help to "build" a spontaneous monologue-description in the native and non-native language. Communication Studies (Russia), Vol. 11, no. 2, pp. 317-331. DOI: 10.24147/2413-6182.2024.11(2)317-331. (in Russian).
About the author:
Xiang Yanan, postgraduate student at the Russian Language Department
Corresponding author:
Postal address: 11, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russia
E-mail: st112867@student.spbu.ru
Conflict of interest:
The author declare no conflict of interest
Received: February 22, 2024
Revised: February 24, 2024
Accepted: April 10, 2024
