CC BY
36
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2016. № 1
В.В. Куртов*
КАФЕДРА КАК ПОПЫТКА ИДЕАЛЬНОГО СИНТЕЗА
(К 25-ЛЕТИЮ ИСТОРИИ СОЗДАНИЯ КАФЕДРЫ ИТМК)
Весной 2015 г. кафедра истории и теории мировой культуры философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова — ведущего университета России отметила свой 25-летний юбилей. Статья раскрывает обстоятельства создания, идеи и краткую историю развития кафедры ИТМК.
Ключевые слова: ИТМК, история культуры, междисциплинарность, синтез историко-культурного знания.
V.V. K u r t o v. The subdepartment as an attempt of ideal synthesis (To 25th anniversary of the subdepartment of History and Theory of World Culture)
In the spring of 2015 the subdepartment of History and Theory of World Culture, the Faculty of Philosophy, the Moscow University — the first in Russia, celebrated its 25th anniversary. This article gives the circumstances of creation, ideas accompanied this creation, brief background of the subdepartment development.
Key words: history and theory of world culture, history of culture, interdisciplinary, synthesis of historical and cultural knowledge.
Отечественная наука последних лет существования советского государства по сравнению с наукой сегодняшней обладала как достоинствами, так и недостатками. Из последних к самым значительным в гуманитарной области можно отнести преобладание интереса к исследованию экономических факторов в историческом процессе и тем самым принижение важности факторов, которые можно назвать человеческими, повседневными, культурными. Нет надобности вспоминать о роли известных идеологических догм, создающих ненормальный дисбаланс в исследовательских областях. Так, к примеру, со значительными ограничениями допускались любые занятия, затрагивающие религиозную составляющую человеческой деятельности, что, в частности, отражалось в неприветливом отношении к занятиям средневековым периодом европейской истории. Занятия западноевропейскими темами, если и допускались, то под бдительным контролем, будь то история, будь то философия.
* Куртов Владимир Васильевич — старший преподаватель кафедры ИТМК философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: +7 (495) 939-20-59; e-mail: [email protected]
Как во всех прочих областях государства тех лет, управленческие страты, как академическая, так и университетская, характеризовалась значительным возрастным фактором, зависимостью от обязательных идеологических ограничений, нерасположенностью к инновациям и замкнутостью в своих давно заданных границах. Перестройка второй половины 1980-х гг. открыла дорогу некоторым изменениям в научных институтах, а окончательный крах прежней системы в начале 90-х гг. сделал изменения обязательными. Одной из насущных задач было чем-то заполнить прежде обязательное преподавание идеологических предметов, непосредственно не нужных будущему ученому, но призванных сформировать его научную и гражданскую позицию в русле необходимой доктрины. На что заменить целый ряд таких обязательных предметов в каждом вузе огромной страны? И чем заменить те же предметы, а порой и кафедры, растившие соответствующих преподавателей, в одной из самых главных школ идеологически выдержанных кадров — на философском факультете Московского университета? Иногда в качестве ответа и на тот, и на другой вопрос называли предмет «Культурология», по тем временам довольно расплывчатый и неопределенный. Но если именно такая замена и была осуществлена в иных подразделениях и структурах высшей школы огромного государства, то появление нового предмета на философском факультете МГУ имени М.В. Ломоносова и отвечающей за него кафедры имело совсем другую историю.
Образовавшаяся в гуманитарном реестре лакуна, а также снятие ограничений с некоторых предметных областей, вызвали потребность в переформатировании отношений между отдельными дисциплинами, в интенсивном взаимном общении исследователей. К началу 90-х гг. потребность выхода за пределы своих профессиональных интересов ощущалась представителями не только стесненной гуманитарной науки, но и некоторых естественно-научных сфер. Эта потребность находила свое удовлетворение в ряде междисциплинарных семинаров и кружков, как правило, неофициальных. Такой интерес не был возвратом к оттепели тридцатилетней давности, когда физики и лирики живо интересовались успехами друг друга. Он явился естественной необходимостью заполнить пространство куда-то вдруг подевавшихся так называемых духовных ценностей. К тому же исчезновение идеологических ограничений на ряд табуированных тем, на публикацию прежде запрещенных сочинений, на выступление известных ученых, которым доступ к студентам был или совсем запрещен, или, во всяком случае, запрещен в университетских стенах, вызвало острую потребность в знакомстве с этими учеными и их работами.
Отличительная черта момента заключалась в том, что эта потребность ощущалась представителями самых различных дисциплин. Именно этим был охвачен студент пятого курса философского факультета Валерий Яковлевич Саврей,который услышал подобные идеи в лекции Арона Яковлевича Гуревича, прочитанной на филологическом факультете МГУ в 1987 г., где речь шла «о новых направлениях гуманитарного знания, о необходимости единения гуманитариев, контактов между филологами, лингвистами, историками, социологами и т.д.» [А.Я. Гуревич, 2004, с. 248].
Сначала мечтой Валерия Яковлевича было учиться на кафедре истории зарубежной философии философского факультета МГУ, но в 1984 г. по совету А.Ф. Лосева он поступил на кафедру классической филологии филологического факультета, где в предвкушении больших задач изучал древние языки. И тут одна из таких задач, соразмерная масштабам его дарований, ему подвернулась. Провожая Гуревича после лекции домой, Саврей в первый раз изложил свою программу — создать такой центр, где и физики, и математики, и лирики, и философы смогли бы объединить свои исследования.
Одобрение маститого историка окрылило пылкого выпускника, который в ближайшее время не только заручился поддержкой ряда ученых, но и предложил свою идею декану философского факультета Александру Владимировичу Панину, который проявил к ней большой интерес. Нужно подчеркнуть, что грандиозный план Валерия Яковлевича предполагал создание большой университетской структуры. По его воспоминаниям, на пути осуществления этого проекта им были собраны около двух тысяч писем ученых и студентов с разных факультетов, что явилось основанием изложить перед тогдашним ректором МГУ, Алексеем Анатольевичем Логуновым, просьбу о создании центра, объединяющего усилия исследователей из разных областей. Такой центр был создан в 1988 г. Он не относился ни к какому определенному факультету и назывался «Центр фундаментальных исследований русской, европейской и восточных культур». Каких только ученых не собрал Саврей в этом центре и к каким только силам он не прибегнул для этого! В Фонде культуры Валерий Яковлевич добивается встречи с Раисой Максимовной Горбачевой, которая обнадежила его своей поддержкой. В этом же фонде он находит одобрение своего проекта со стороны академика Дмитрия Сергеевича Лихачева, который наряду с академиками Борисом Викторовичем Раушенбахом и Никитой Ильичом Толстым стоял у истоков создания как института, так и кафедры.
Недостатком этого центра было отсутствие работы со студентами, а значит, невозможность появления новых научных школ. Была поставлена задача преобразовать центр в Институт мировой куль-
туры, а в качестве плацдарма сил для его развертывания создать вначале кафедру, аккумулирующую эти силы вплоть до момента создания нужного института. Философский факультет дал согласие на включение этой новой кафедры в свой состав. Так была организована кафедра истории и теории мировой культуры. В качестве руководителя Гуревич предложил Вячеслава Всеволодовича Иванова, авторитетного и влиятельного ученого с организаторскими способностями, изъяснив, впрочем, наличие определенного затруднения. Дело в том, что в 1958 г. В.В. Иванова, в ту пору молодого преподавателя лингвистики, изгнали с филологического факультета за несогласие с официальной оценкой романа Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго» и поддержку научных взглядов Р.О. Якобсона (URL: www.imk.msu.ru/Structure/ivanov.html). Для перехода Иванова в университет требовалась реабилитация. И усилиями В.Я. Саврея она была официально получена в 1988 г.
Под началом В.В. Иванова на кафедре ИТМК собралось настоящее созвездие ученых. Это были: филолог, литературовед, специалист по фольклору, сравнительной литературе и мифологии Елеазар Моисеевич Мелетинский; историк и филолог-классик Георгий Степанович Кнабе, историк и филолог-классик Михаил Леонович Гаспа-ров, историк Арон Яковлевич Гуревич, филолог-классик Сергей Сергеевич Аверинцев, историк философии Александр Львович Доброхотов. Один из них назвал это «бродячим театром», отмечая такой шуткой не только единство, но и известную неприкаянность. Коллектив дополнили историк Владимир Николаевич Романов и филолог Владимир Вениаминович Бибихин, а также филологи-классики Нина Владимировна Брагинская и Татьяна Юрьевна Бородай.
В начале 1990 г. кафедра предстала только в качестве публичного лектория, а с осеннего семестра этого же года на ней уже специализировалась первая студенческая группа. Уже для второй и последующих групп приходилось устраивать разного рода конкурсные испытания ввиду большого числа желающих специализироваться на этой кафедре.
Безусловно, кафедра ИТМК своим рождением и благоприятными условиями первых лет своего существования весьма обязана философскому факультету. Ключевую роль, повторюсь, сыграл тогдашний декан Александр Владимирович Панин. Много помощи кафедра получила от тогдашнего заместителя декана, а со временем и декана факультета — Владимира Васильевича Миронова. Но и кафедра оказалась на факультете кстати. Со слов А.В. Панина и А.П. Козырева, создание кафедры подняло его рейтинг до небес [«Я доволен тем, что сделал...»: Интервью А.П. Козырева с А.В. Паниным, 2011, с. 478]. В.В. Миронов не раз вспоминал, что при не-
которых неприязненных нападках на факультет в связи с его идеологическим прошлым кафедра ИТМК оказывалась одним из защитительных аргументов.
Наряду с вышеперечисленными учеными к чтению лекций постоянно привлекались и другие, кто не входил в штатный состав кафедры. Так, свои курсы лекций читали германист и историк искусства Александр Викторович Михайлов, поэт и филолог Ольга Александровна Седакова, философ Пиама Павловна Гайденко. Вся в целом эта серия лекций на первом этаже 1-го гуманитарного корпуса МГУ была заметным явлением культурной жизни Москвы начала 1990-х гг. В городе можно было встретить типографским образом отпечатанные анонсы этих лекций. На некоторые из них места в аудитории приходилось занимать загодя, чтобы потом не пришлось слушать стоя. Обычно популярность ученого не всегда соответствует содержательной глубине его выступлений, что особенно подтверждалось в последнее десятилетие прошлого века. Открывшиеся в то время свободы вкупе с широкой востребованностью многим сильно мешали сосредоточиться на одной работе. Специалистов такого уровня и такой известности просто растаскивали по кускам в разные стороны. От множества заманчивых предложений было сложно отказаться. Чтение нескольких лекций, членство в нескольких комиссиях, заведование рядом коллективов, работа в разных фондах и в органах новой демократической власти — все это у востребованной фигуры могло приходиться на один и тот же час. Неудивительно, что график лекций в таких случаях не всегда выдерживался, но все-таки в виде не правила, а исключения. Заседание же кафедры все старались не пропускать. Заседания эти были двух видов. На одних ставились теоретические проблемы, проводились семинары, слушались доклады своих и приглашенных коллег, одним словом, реализовывалась та самая междисциплинарная коммуникация, ради которой все и были собраны вместе. Одним из результатов такой работы стало создание журнала «Мировое древо» [А.Л. Доброхотов, 2013, с. 24]. В это общение были включены также зарубежные ученые: заметными событиями стали циклы лекций Юрия Михайловича Лотмана и Витторио Хёсле, визиты Жака Деррида и Льва Копелева. На других кафедральных встречах решались дела, связанные с образованием студентов. В таких задачах было больше неизвестных, чем констант. К последним относились убежденность в необходимости исследования любой предметной области культуры средствами не одной, а нескольких релевантных дисциплин; безусловная необходимость постижения любой культуры через ее язык и анализ ее текстовых памятников; приверженность к классическому типу европейского образования, сколь бы
удаленной и экзотичной ни была изучаемая культура. Следствием таких установок явились требования как к семинарским занятиям по основному кафедральному курсу, которые своим предметом должны были иметь анализ определенного текста, так и к курсовым и дипломным работам, где в качестве главного объекта также выбирался текст. В учебный план студентов кафедры с первого же года специализации были включены четырехсеместровые курсы древнегреческого и латинского языков по две пары в неделю. Университетская библиотека, кстати, не была готова к новому неожиданному спросу, поэтому обнаружилась острая потребность в языковых учебниках и грамматиках. Тут огромную пользу кафедре оказал Юрий Анатольевич Шичалин, обеспечив силами недавно созданного им Греко-латинского кабинета языковые занятия многочисленными необходимыми копиями, ведь самом начале 90-х гг. копировальная техника была большой редкостью и создание простой копии вызывало сложности, не говоря уже о тиражировании многих сотен страниц. Совершенно необычными были эти языковые занятия. На первый взгляд, все, как положено,— уроки, задания, лексические минимумы, но при ближайшем рассмотрении оказывалось, что перед тобой не просто учитель, проводящий урок. То тут, то там к словам, ничем, на первый взгляд, не примечательным, давались краткие, но действенные комментарии, открывались неожиданные значения. Сразу было очевидно, что наши первые языковые преподаватели обладали чем-то большим, чем обычное филологическое образование. Прежде всего здесь речь идет о Н.В. Брагинской и Т.Ю. Бородай, принявших на свои плечи огромную массу часов на нескольких курсах древнегреческого и латыни соответственно. Эти ученые, заметно выходящие за границы рядового филолога-классика, не только были избраны для работы непосредственно «отцами-основателями», но и сами в значительной степени оказались для этой кафедры основателями. Надлежащее изучение любого древнего языка с необходимостью предполагает изучение всего набора сопредельных дисциплин исторического цикла, что мы обычно называем знанием реалий. Вся эта дополняющая язык область вопросов весьма плотно и с первого же семестра специализации окружала студента кафедры, что вызывало у него как дополнительные сложности в подготовке, так и радость от объемного и ясного понимания предмета. При всей разнице уровней студента и преподавателя кафедру отличало отсутствие границы между маститыми профессорами, молодыми исследователями и студентами. А.Л. Доброхотов вспоминает: «...все мы увидели, что такое настоящие ученые, которые с вами общаются на равных, думают при вас. Характеры и темпераменты у них были
разные, но не было никакого снобизма. Это просто Афины какие-то были в МГУ» [А.Л. Доброхотов, 2013, с. 24]. В своей характеристике нового и единственно правильного для нашей кафедры отношения между учителем и учеником Александр Львович, конечно, не случайно вспоминает афинскую школу. Именно классическая греческая ученость, цельная, универсальная, не разбредшаяся еще по факультетам и кафедрам, была образцом для большинства его и наших учителей. Образцом эта школа была так же и в том, что составившие кафедру персоны в своих исследованиях не ограничивались промежуточными результатами ради достижения количественных оценок их научной деятельности, а, пытаясь добраться до самой сути, последовательно и основательно создавали свой умозрительный синтез, нацеленный на объединение всех областей знания в соответствии с комплексным и одновременно единым мировым порядком.
Культивирование такого объемного знания, одновременно глубокого и основанного на различных предметах, и лежало некогда в основе созданного Центра фундаментальных исследований русской, европейской и восточных культур, а потом и кафедры истории и теории мировой культуры. Планы создателей, однако, предполагали отдельный и независимый Институт мировой культуры в структуре Московского университета, который был в итоге создан, но уже для иного коллектива ученых. В 1993 г. ректор Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ) Юрий Афанасьев делает выгодное и перспективное предложение для звездного состава центра и кафедры. Почти все его принимают, остаются только Иванов, впрочем, все больше преподающий в США, Доброхотов, Бибихин, Бородай и Романов. Таким образом, при РГГУ создается Институт высших гуманитарных исследований (ИВГИ), несколько позже Институт восточных культур и античности (ИВКА) с теми же целями — осуществлять синтетический, междисциплинарный подход, противостоя нарастающей в современной науке специализации и углубленности, переходящей в ограниченность [А.И. Иванчик, 2015, с. 234].
Размышления в антрактах «бродячего театра» о необходимости комплексного, историко-филологического подхода к явлениям культуры нашли тут свое воплощение. Но это не привело к забвению тех же тенденций на кафедре ИТМК. Курсы основных «мэтров» продолжались, несмотря на формальный переход на другое место работы. Особенно хочу отметить исправное чтение интересного и важного курса «От мифа к литературе», который Е.М. Мелетин-ский читал на нашем факультете дольше остальных своих коллег, несмотря на то, что именно он и возглавил ИВГИ. Подрастало но-
вое поколение, которое некоторым образом успел подготовить первоначальный состав кафедры. Период перехода (1993—1994) к коллективу нового типа отмечен личностью Владимира Николаевича Романова, который, исполняя функции заведующего кафедрой, во многом определил ее будущий облик и настроение. Именно в это время непротиворечивым образом учебный процесс на кафедре был включен в общую учебную деятельность факультета. Собственная харизма, деятельный и бескорыстный интерес к своему предмету, общительность и дружеское отношение — все это не только порождало интерес студентов к лекциям Владимира Николаевича, уважение коллег, здоровый климат на кафедре, но и позволило ему пригласить на кафедру ученых, без которых сегодня она непред-ставима. Так на кафедре сформировались новые направления: востоковедческое, прежде всего индологическое, представленное Викторией Викторовной Вертоградовой, которая с 1993 г. и по сию пору постоянно преподает санскрит и пали, читает курс по семиотике и лингвистике, руководит большим разнообразием научных тем, а также искусствоведческое, прочно связанное с именем Марины Ильиничны Свидерской, которая с 1996 г. до настоящего времени читает курсы по истории искусств и руководит студенческими и аспирантскими работами, что нашло отражение во множестве подготовленных за годы работы в МГУ специалистов, в том числе и для кафедры ИТМК.
Сформированные благодаря Романову новые направления позволили кафедре занять свою особую нишу в поисках необходимого синтеза историко-культурных исследований при отсутствии необходимой научной и педагогической поддержки в областях литературоведения, археологии, эпиграфики и т.п.
На новом этапе развития кафедры важной как с научной, так и с организационной стороны оказалась роль Александра Львовича Доброхотова, который не только стал безусловным лидером, но и предложил спектр новых подходов к культурологическим исследованиям. Теоретико-философская установка нового заведующего кафедрой не мешала сотрудникам заниматься своими индивидуальными исследованиями, которые стали даже более многообразными, чем прежде. Возникший пробел в преподавании древних языков еще раньше был восполнен переходом на кафедру из Института философии РАН Татьяны Вадимовны Васильевой, которая, самозабвенно занимаясь со своими студентами, сразу основала вокруг себя свою научную школу и подготовила ряд замечательных специалистов. Помню, как на одном кафедральном вечере ее спросили: «Не жалеете ли, что перешли на кафедру из Института философии?» Она ответила: «Что вы! Я только жить тогда начала».
Темы, связанные с русской повседневной культурой, находились в ведении Галины Давлетшаевны Аслановой. Своя школа приверженцев всегда имелась у В.В. Бибихина, который практически каждый год предлагал новый лекционный курс. Сохраняющиеся установки на междисциплинарный характер работы выразились в курсах и семинарах внешних преподавателей из родственных областей. Несколько семестров Андрей Вячеславович Родин читал свой курс по истории античной математики. Продолжительным было сотрудничество с киноведом Анатолием Николаевичем Си-ницыным, архитекторами и историками архитектуры Олегом Игоревичем Явейном и Николем Леонидовичем Павловым, историком музыки Виолеттой Николаевной Юнусовой, культурологом Верой Владимировной Зверевой. Много лет на кафедре работали историк средневековой философии Виолетта Павловна Гайденко и историк, специалист по коптскому языку Марианна Казимировна Трофимова. Наряду с древнегреческим и латинским с разной степенью регулярности организовывались курсы по коптскому, китайскому, древнееврейскому и японскому языкам.
Отмеченное разнообразие направлений специализаций, характеризующее кафедру на всех этапах ее истории, усугубляло задачу унификации требований к студенческим исследованиям, без решения которой на кафедре возникали известные затруднения. Дело в том, что в отсутствие одного основного, единого и понятного кафедрального предмета ряду слушателей любой материал, преподносимый лектором с кафедры, мог представляться таковым предметом. Смелые идеи, масштабные обобщения, соблазнительно яркая форма изложения, вызывающая живой отклик аудитории, — все это было очень привлекательно. Студенты пытались подражать «мэтрам», черпая из их лекций темы своих работ, стремясь создавать столь же яркие и оригинальные тексты. Кафедра не без труда противостояла такому соблазну, причина которого объяснялась слишком значительной разницей между уровнем текущей подготовки студента, с одной стороны, и теоретичности, а также комплексности излагаемого лекторами материала — с другой. Не каждый слушатель мог отчетливо представить себе объем тяжелого, местами рутинного труда, стоявшего за плечами этих давно сформировавшихся историков и филологов, которые сейчас, как казалось, с легкостью излагали сложный и интересный материал, устанавливая неожиданные связи и предлагая новые решения. Более всего желание немедленно явить миру в своей курсовой работе новаторскую идею охватывало студентов, специализировавшихся под руководством Бибихина. Случалось, что курсовые работы, более похожие на исполненное философских откровений эссе вместо
проведенного по известным правилам исследования конкретного вопроса, вызывали неодобрение коллег. Один раз эта тема даже появилась в повестке заседания кафедры. Запоминающимся образом по этому поводу высказался С.С. Аверинцев, резюмировавший дебаты так: «На этой кафедре мы готовим схоластов, а не Сократов».
Двигаясь по пути подготовки всесторонне развитых схоластов, выпуская каждый год группу специалистов, значительная часть которых будет работать «по специальности», теряя одних коллег и приобретая других, кафедра проводит десятилетие с середины девяностых до середины нулевых. В ответ на внешние вызовы кафедре ИТМК приходится организовать и своими силами обеспечивать новое отделение на факультете — отделение культурологии (руководитель — Т.Ю. Бородай, с 2010 г. — Д.А. Лунгина). Происходит некоторое смещение акцентов: студенты-философы, специализирующиеся на кафедре, остаются больше в лоне образовательных дисциплин, обеспечивающихся факультетом в целом, тогда как историко-филологические и культурологические ожидания преподавателей теперь связываются больше со студентами нового отделения.
В 2009 г. кафедру и университет покидает А.Л. Доброхотов. Начинается новый этап в истории кафедры ИТМК. Поиски руководством нового заведующего развиваются параллельно с поисками коллег по кафедре новых направлений своей деятельности. Пожалуй, в течение нескольких лет таких поисков приобретения смогли сделать не только сотрудники, усвоившие многообразие способов управления научным коллективом, но и студенты, прослушавшие как прежние, так и ряд новых учебных курсов и принявшие участие в серии новых для кафедры зарубежных научных школ. В настоящее время предмет «История и теория мировой культуры» изучается и преподается на кафедре специалистами,достаточно равномерно распределенными по различным спектрам: временному (древность, Средневековье, Возрождение, Новое и новейшее время) и дисциплинарному (культурная антропология, искусствоведение, языкознание, история науки, история философии, религиоведение, история литературы, история музыки, история культуры). Как и прежде, отличительная черта нашего историко-культурного образования состоит в опоре на изучение языков. Наряду с классическими языками, сохраняющимися в обязательном багаже наших выпускников, на кафедре регулярно преподается санскрит силами В.В. Вертогра-довой и ее учеников. Отдельным, в том числе и языковым, направлением на кафедре давно является кельтология в лице О.А. Зотова. Отражением многолетнего преподавания японского языка и курсов по японской культуре выпускницей кафедры Н.Н. Трубниковой являются не только яркие дипломники, но и, возможно, будущие
преподаватели. Такая подготовка соответствует задуманному при основании кафедры ИТМК уровню исследовательской работы, тогда как разнообразие компетентно преподаваемых на кафедре дисциплин своей целью имеет желанный идеальный синтез историко-культурного знания.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Гуревич А.Я. История историка. М., 2004.
Доброхотов А.Л. Учителя // Поколения ВШЭ: Учителя об учителях М., 2013.
Иванчик А.И. Антиковедение в России: проблемы развития в современных условиях // Труды Отделения историко-филологических наук РАН. 2014 / Отв. ред. В.А. Тишков. М., 2015.
«Я доволен тем, что сделал...»: Интервью А.П. Козырева с А.В. Паниным // Философский факультет МГУ имени М.В. Ломоносова: страницы истории. М., 2011.
